CC BY
84
Н. В. Атаманова, канд. филол. наук, доцент, кафедра русского языка, Брянский государственный университет имени академика И. Г. Петровского, г. Брянск, Россия, atamanova2001@list.ru
ИССЛЕДОВАНИЕ ФЕНОМЕНАЛЬНОСТИ И УНИКАЛЬНОСТИ Ф. И. ТЮТЧЕВА КАК ЯЗЫКОВОЙ ПОЭТИЧЕСКОЙ
ЛИЧНОСТИ
Ведущей тенденцией развития современных филологических исследований является созидание «гуманистической», или «антропоцентрической» парадигмы, заключающейся в признании в качестве особого идеального объекта не языка «в самом себе и для себя», а человека в аспекте его владения языком в двух своих ипостасях — как языковое сообщество и как личность, точнее, языковая личность, говорящий. Принципиально важным становится вопрос о том, что нельзя познать сам по себе язык, не выйдя за его пределы, не обратившись к его творцу, носителю, пользователю — человеку, к конкретной языковой личности.
Однако в современной филологии все чаще постулируется мысль о необходимости перехода от теоретико-методологических разработок понимания феномена языковой личности (Ю. Н. Караулов, Г. И. Бо-гин, С. Г. Воркачев) -
к практическому решению конкретной задачи — созданию портрета языковой личности художника слова, творческой личности, стоящей за каждым художественным текстом и характеризующейся не только степенью владения языком, но и выбором языковых средств различного уровня для реализации определенных творческих целей. Следователь-
Нельзя познать сам по себе язык, не выйдя за его пределы, не обратившись к его творцу, носителю, пользователю -человеку, к конкретной языковой личности.
но, особую актуальность для современных филологических исследований представляет не столько изучение, сколько воссоздание языковой поэтической личности, по возможности во всей ее полноте и многообразии.
Обращение к исследованию языковой поэтической личности Ф. И. Тютчева неслучайно. Первостепенным объяснением тому является отсутствие в тютчеведении весомых работ, в которых был бы представлен языковой портрет выдающего русского поэта, чье творчество одновременно является и глубоко национальным, и всеохватно европейским, своеобразно индивидуальным и традиционным, лирическим и эпическим, утверждающим и отрицающим, бурным и жаждущим покоя. Таким образом, показать языковую личность Ф. И. Тютчева во всей полноте — это значит вскрыть всю систему противоречий его мировоззрения - и жизненной практики, отразившихся в его поэтическом языке. В определенной степени данный аспект рассматривался в процессе подготовки и создания «Поэтического словаря = Ф. И. Тютчева»1. Однако, если в задачи словаря входила лексикографическая интерпретация словарного состава стихотворных текстов поэта, то в ходе данного исследования предпола-
ДИСКУССИЯ 4
журнал научных публикаций Щ
гается выявление ведущих характерологических черт, составляющих феномен языковой поэтической личности Ф. И. Тютчева и в какой-то степени определяющих семантику употребляемых -им лексических единиц.
Любая языковая личность писателя или поэта уникальна в том плане, что, усиливая и углубляя то, что свойственно всем людям, художник слова тем самым обогащает сокровищницу языка, которая в его творчестве «пред- =
стает в своем первобытии, первовидении реальности»2. Уникальность языковой личности Ф. И. Тютчева объясняется, прежде всего, репрезентацией творчества поэта как «вместилища» его философских, бытовых, художественных воззрений на природу, общество, мир в целом с позиций человека — носителя определенных языковых свойств, личности художника слова. Отметим отличительные черты языковой поэтической личности Ф. И. Тютчева, которые позволяют раскрыть специфику уникальности и феноменальности личности поэта.
Ф. И. Тютчева отличает особое чувство языка. На эту специфическую черту поэта неоднократно обращали внимание не только исследователи его творчества, но и сами художники слова, писатели и поэты. «...язык г. Тютчева, — отмечал И. С. Тургенев, — часто поражает читателя счастливой смелостью и почти пушкинской красотой своих оборотов»3. Его язык прекрасен по своей «неукоризненной чистоте, по безыскусственной естественности, по мягкой живописности, чуждой всего жесткого и шероховатого, по легкости и грации...», что, вероятно, позволило П. А. Вяземскому назвать поэта «если не златоустом, то жемчужно-устом»: «Какую драгоценную нить можно нанизать из слов, как бы бессознательно спадавших с языка его!»4.
Языковое чутье Ф. И. Тютчева тем более поражает, что
Любая языковая личность писателя или поэта уникальна в том плане, что, усиливая и углубляя то, что свойственно всем людям, художник слова тем самым обогащает сокровищницу языка, которая в его творчестве предстает в своем первобытии, первовидении реальности.
поэт владел тремя языками, а, следовательно, был носителем трех языковых видений мира — русского, немецкого и французского, представляя поучительный пример не только того, что различные языки в одном и том же человеке связаны с различными областями и приемами мысли, но и того, что эти различные сферы и приемы в одном и том же человеке разграничены и вещественны. Свои письма и статьи Ф. И. Тютчев писал на французском языке, в то время как стихи — преимущественно на русском. По-французски он охотнее и свободней говорил, чем по-русски, но русский язык знал и любил, как никакой другой язык. Даже долгие годы, проведенные поэтом в Германии, где он общался на немецком языке, не смогли прервать в нем чистейшие русские и славянские начала и стремления.
Языковая личность Ф. И. Тютчева определяется и такими чертами поэта, как необычайная разносторонность, не покидавшая его до последних дней жизни ясность мысли, поразительная многогранность и острота ума, выражавшаяся не только в стихах, но и в «светской» речи поэта. «Увлекательная, блистательная, настоящая импровизация», тютчевская речь не только затмевала его внешнюю небрежность и неряшливость, но и высоко оценивалась современниками, становясь предметом всеоб-
щих обсуждений — «тут же подслушивалась лений и культурных традиций. К таким на-
соседями, передавалась шепотом по всем правлениям, прежде всего, следует отнести
гостиным, а завтра охотники спешили под- немецкий романтизм, русский классицизм,
нести ее знакомым, как дорогой гости- барокко, а также поэзию В. А. Жуковского
нец». К сожалению, свои умные слова, как и свои стихотворения, Ф. И. Тютчев «... ронял, как цветы мгновенного вдохновения. Он не знал, что значит сочинять стихи; они создавались в ту минуту, как созвучием нужно было высказать мысль или чувство»5, не сочинялись, а творились в его душе сами собой, вследствие того, что «высказать себя душа сия хотела». Возможно, потому они отличались глубочайшей мыслью, которая, по словам И. С. Тургенева, «как огненная точка, вспыхивала под влиянием глубокого чувства или сильного впечатления. », а, следовательно, чтобы вполне оценить Ф. И. Тютчева, «надо самому читателю быть одаренным некоторою тон-костию понимания, некоторою гибкостию мысли, не остававшейся слишком долго праздной»6.
В качестве индивидуально тютчевской поэтической черты, составляющей одну из сторон его языковой личности, многими исследователями признавалось умение поэта глубоко проникать в самую сущность явлений, не только видеть предмет с самобытной точки зрения, но и подмечать в нем его тончайшие фибры и оттенки. Это обусловило тот факт, что в центре поэтического миросозерцания Ф. И. Тютчева оказались общекультурные ценности в их философском осмыслении. Какую бы сторону жизни ни изображал поэт, она всегда получала у него философское истолкование, причем философия являлась здесь не столько материалом для поэтических творений, сколько самой атмосферой их сложения. Стихи поэта о любви, природе, жизни, смерти всегда овеяны мыслью и всегда настояны на пережитом.
Философичность лирики Ф. И. Тютчева
Стихи поэта о любви, природе, жизни, смерти всегда овеяны мыслью и всегда настояны на пережитом.
Ф. И. Тютчева называли «немецким романтиком, писавшим по-русски».
и К. Батюшкова.
Немецкий романтизм, представленный в именах Ф. Гейне, Но-валиса, Эйхендорфа, Шеллинга, является для Ф. И. Тютчева тем существенным культурным пластом, без постижения которого невозможно в полной мере осознать его поэзию. Ф. И. Тютчев увлекался чтением немецкой поэзии, переводил ее, первые собственные стихотворения были написаны им на немецкой почве и опубликованы под названием «Стихотворения, присланные из Германии». Не случайно влияние немецкой поэзии чувствуется и в его стихах: Ф. И. Тютчева называли «немецким романтиком, писавшим по-русски»7. Один из ключевых «родственных» элементов немецкой и тютчевской поэзии заключается в противопоставлении дня и ночи: день тягостен, непереносим, ненавистен, ночь успокоительна, врачую-ща, желанна. Со стихотворениями немецких романтиков сопоставляются и стихи Ф. И. Тютчева о молчании. На фоне общих «родственных» элементов выявляются частные, заимствованные поэтом у конкретных представителей немецкого романтизма. Так, в его контекстах находят отражение мотивы шума и сна Новалиса, звуки хаоса Эйхен-дорфа, а многие строки вообще производят впечатление соотнесенности с учением Шеллинга о звуке и слухе, в частности, с различением звона, звучания, звука.
Еще ближе в этом отношении связь тютчевской поэзии с поэзий Г. Р. Державина. Исследователи, специально изучавшие своеобразие художественной образности Ф. И. Тютчева (Л. В. Пумпянский, Ю. Н. Тынянов), пришли к выводу о глубокой связи его поэзии с литературной шко-
позволяла многим исследователям творче- лой Г. Р. Державина. Эта связь проявляется
ства поэта сближать ее с определенными не только в области вопросов поэтического
философскими концепциями, видеть в ней языка, «высокого», архаического на фоне
отражение различных литературных направ- пушкинской поэзии, насыщенного «устаре-
ДИСКУССИЯ 4
журнал научных публикаций Щ
лыми формами» и составными прилагательными, но и в области колоризма, тематики ночи и, несомненно, акустизма. Традиция «громоподобной» поэзии, унаследованная от Г. Р. Державина, отражена, по наблюдениям Л. В. Пумпянского, в стихотворении «Сон на море» в стихе «кругом как кимвалы звучали скалы» и особенно в «Весенней грозе», «мастерском акустическом произведении, ничего лучше которого не создавал сам Державин»8. Из того же мира державинской акустики воспринял Ф. И. Тютчев и частую у него арфу, звон, бой ночных часов, потрясающий душу, и орган — слово, не замеченное А. С. Пушкиным вовсе.
«Громоподобная» линия, идущая от Г. Р. Державина, сочетается в тютчевской поэзии с иной линией, «музыкальной, мел одической». На это указывал Б. М. Эйхенбаум, отмечая наличие «напевного» и «декламационного» стилей у поэта: «... Тютчев — иногда певец, иногда оратор, и эти две стихии своеобразно уравновешены в его поэзии, придавая ей совершенно специальный характер»9. Музыкальность, певучесть тютчевской поэзии восходит к традиции В. А. Жуковского и К. Батюшкова. Несмотря на то, что освоение достижений Ф. И. Тютчевым их поэтических систем происходит значительно позже, чем державинской, благозвучное начало прочно закрепляется в его лирике. Это связано с особым значением в ней звука, со стремлением навеять настроение самой мелодией стиха. «Мелодическая» линия поэзии находит отражение в обилии вопросительных и восклицательных интонаций, в разнообразном и смелом новаторстве в области строфики.
Специфику языковой картины мира Ф. И. Тютчева составляют такие ее характерологические черты, в той или иной мере проявляющиеся в содержании слов-звукообозначений, как космизм, наличие дублетов, оппозиторность, параллелизм и антитетичность, которые проявляются, как указывает Ю. Н. Тынянов, на уровне стиля и определяют всю организацию его поэтического материала10.
Космизм является самой общей чертой, одной из наиболее устойчивых характеристик поэзии Ф. И. Тютчева. Каждое отдельное проявление жизни, внешней или
Ф. И. Тютчев
внутренней, воспринимается им как символ великого космического целого, хотя нельзя сказать, что словарь богат лексемами, содержащими непосредственно эту сему. Так, по данным частотного словаря, лексема мирозданье встречается 3 раза, вселенная — 4, шар (земной) — 3, космос не встречается ни разу. На этом фоне особо выделяется лексема мир (133), частота употребления которой в тютчевском поэтическом идиолекте велика потому, что образ мира составляет значительную нагрузку в языке поэта. Мир охватывает три основных типа пространства — пространство природы, пространство человека, внутреннее пространство души.
Другой не менее важной чертой поэзии Ф. И. Тютчева является отмеченное Л. В. Пумпянским обилие повторений, дублетов, роль которых в его творчестве «тем более велика, что и без этого небольшое число его стихотворений при внимательном анализе еще суживается, оказывается системой, слагающейся из весьма немногих тем; каждая тема повторена несколько раз с сохранением всех главных отличительных его особенностей». И — несколько далее: «Вся небольшая книжка стихов Тютчева представится. системой нескольких таких "гнезд", которые, если бы были расположены в порядке развития одной. идеи, дали бы полную, хотя и крайне сжатую, систему теоретического романтизма»11. Кроме отме-
ченного Л. В. Пумпянским в качестве одного из таких «гнезд» цикла грозы, необходимо выделить также циклы молчания, ночных и дневных звуков, характеризующиеся относительным постоянством в поэтическом идиолекте Ф. И. Тютчева.
К общему числу аналогий, повторений, параллелей тем и образов примыкает обилие противопоставлений, бинарных оппозиций, определяющихся самим характером мировидения поэта. Ф. И. Тютчев был противоречив по своей природе, в его миропредставлении удивительным образом сочетались противоположные начала. Так, по своим политическим воззрениям, нашедшим отражение в его политической лирике, он как будто примыкал к славянофилам, но при этом любил жить за границей. Русская природа, русская деревня не обладали для него живой притягательной силой, а между тем поэт пламенел любовью к ним: сколько лучших своих творений он посвятил описанию природы родного края. Внутренняя противоречивость, раздвоенность поэта «на пороге как бы двойного бытия» нашла отражение в его стихах. С удивительным постоянством в них противопоставляются бытие и небытие, реальное и ирреальное, Юг и Север, Запад и Восток, день и ночь, земля и небо, верх и низ, человек и природа, свет и тьма, звук и беззвучие и т. д. Отмеченные оппозиции не существуют обособленно друг от друга. Как правило, элементы одной из них приобретают возможность пересекаться с элементами другой, образуя более сложные контрастные ряды.
Отмеченные особенности языковой поэтической личности Ф. И. Тютчева позволяют утверждать то, что творчество поэта представляет собой исключительное явление во всей русской поэзии XIX в. Это объясняется, во-первых, удивительным отражением личности Ф. И. Тютчева в его творениях, позволяющих судить о нем и как о поэте, и как о человеке и тем самым представить воочию весь его жизненный путь. Во-вторых, уникальность поэзии Ф. И. Тютчева определяется во многом
Тютчев - иногда певец, иногда оратор, и эти две стихии своеобразно уравновешены в его поэзии, придавая ей совершенно специальный характер.
и тем, что, будучи разнообразной, она отличается относительной стабильностью в своих структурных особенностях, устойчивостью выделенных нами специфически авторских характерологических черт на всем протяжении его творчества. Вероятно, подобная стабильность структуры тютчевской лирики позволяет говорить о ней как о едином тексте, создающем впечатление исключительно тесной связи между стихотворениями, каждое из которых воспринимается на фоне всех остальных. Наконец, стабильность тютчевской поэтической системы обусловливает неизбежность регулярного проявления в ней частных составляющих элементов, что определяет уникальность феномена языковой поэтической личности Ф. И. Тютчева. ^
1. Голованевский А. Л. Поэтический словарь Ф. И. Тютчева. - Брянск: РИО БГУ, 2009.
2. Айхенвальд Ю. Тютчев // Силуэты русских писателей. - М.: Республика, 1994. С. 19.
3. Тургенев И. А. Несколько слов о стихотворениях Ф. И. Тютчева // И. С. Тургенев. Собрание сочинений: в 12 т. - М.: Худож. лит., 1979. Т. 12. С. 176.
4. Современники о Тютчеве. Воспоминания, отзывы и письма. — Тула: Приобское книж. изд-во, 1984. С. 47.
5. Там же. С. 29.
6. Тургенев И. А. Несколько слов о стихотворениях Ф. И. Тютчева // И. С. Тургенев. Собрание сочинений: в 12 т. - М.: Худож. лит., 1979. Т. 12. С. 177.
7. Топоров В. Н. Заметки о поэзии Тютчева (Еще раз о связях с немецким романтизмом и шеллинги-анством) // Тютчевский сборник. Статьи о жизни и творчестве Ф. И. Тютчева. - Таллинн: Ээсти Раа-мат, 1990. С. 54.
8. Пумпянский Л. В. Поэзия Ф. И. Тютчева // Урания. Тютчевский альманах. 1803-1928. - Ленинград: Прибой, 1928. С. 47.
9. Эйхенбаум Б. О поэзии. - Л.: Сов. писатель, 1969. С. 395.
10. Вопрос о Тютчеве // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. - М.: Наука, 1977. С. 47.
11. Пумпянский Л. В. Поэзия Ф. И. Тютчева // Урания. Тютчевский альманах. 1803-1928. - Ленинград: Прибой, 1928. С. 9-15.
