CC BY
19
Владислав Иноземцев,
доктор экономических наук ИСПЫТАНИЕ КУЛЬТУРОЙ
Драматичные события последних лет предельно четко высветили проблему разобщенности современного мира, различия и даже несовместимости существующих в нем социальных и культурных традиций. Оглядываясь назад, остается лишь удивляться, как быстро и едва ли не повсеместно увлечение "общечеловеческими ценностями", столь характерное для начала 90-х годов, сменилось мрачными констатациями "конфликта цивилизаций". Чем вызван этот "конфликт"? Может ли он быть преодолен? Какой должна стать политика западных стран в сложившейся ситуации? На все эти вопросы нельзя ответить, не обратившись к анализу фундаментальных ценностей западного мира и не определив границ их возможной модернизации. В сентябре 1938 г. британский премьер-министр Невилль Чемберлен, вернувшись в Лондон после подписания Мюнхенского соглашения, произнес знаменитую фразу: "Я привез мир нашему поколению". Последовавшие события убедительно продемонстрировали иллюзорность надежд, связывавшихся с политикой "умиротворения". История преподала западным демократиям урок, который по сей день отнюдь не утратил своей актуальности: в начале нового столетия жесткая и бескомпромиссная на первый взгляд внешняя политика Запада все чаще дополняется не слишком заметными, но от того не менее значимыми, попытками искать компромиссы с теми традициями и идеологиями, с которыми их не следовало бы искать. Спокойствие одного поколения слишком часто для следующего оборачивается страданиями, и анализ существующих в современном мире межкультурных противоречий, предпринятый в исследовании известного американского социолога, профессора Йель-ского университета Сейлы Бенхабиб1, представляется исключительно своевременным.
В своей новой книге профессор Бенхабиб затрагивает множество важных вопросов, но центральной ее темой выступает изучение возможных пределов изменения фундаментальных либеральных ценностей в мире XXI в., исследование механизмов взаимодействия раз-
1 S.Benhabib. The Claims of Culture. Equality and Diversity in the Global Era. Princeton (NJ), Oxford, Princeton University Press, 2002.XVII + 245 p.
личных социальных традиций, а также критическая оценка современного мультикультурализма. Авторская позиция четко прослеживается, начиная с первых страниц книги. Профессор Бенхабиб подчеркивает, что на протяжении последних десятилетий в западной социологической теории происходит радикальное переосмысление понятий "культура" и "цивилизация", результатом которого оказывается отход от противопоставления "культуры" "цивилизации", характеризовавшего европейскую философию еще с римских времен и лучше всего выраженного в трудах И.Г.Гердера и других просветителей XVIII в. Культура (а само это слово, напоминает С.Бенхабиб, происходит от латинского colare) традиционно ассоциировалась с поддержанием определенной духовной традиции, с усвоением индивидом тех или иных коллективных ценностей, тогда как цивилизация — с материальной сферой, с вовлечением человека в устоявшуюся практику; «это противопоставление цивилизации и культуры стоит в одном ряду с другими парами противоположностей, такими, как экспансия и обращенность вовнутрь, поверхностность и глубина, линейный прогресс и органичное развитие, а также индивидуализм и коллективизм" (с. 2). Автор резко критикует распространившуюся сегодня практику отождествления "культур" и "цивилизаций" (с. 3, 187— 188), считая, что она основана на "упрощенческой социологии культуры" (с. 4). Этот подход, как мы полагаем, базируется на своего рода "антропологизме" современной западной философии, которая рассматривает собственный мир как наиболее совершенный и потому относится к иным обществам как к своего рода "предмету исследования". Такой подход, отмечает С.Бенхабиб, "представляет собой взгляд извне, пригодный для целей осмысления реальности и контроля над ней и воспринимающий культуры как четко очерченные целостности", в то время как "изнутри культура вовсе не кажется некоей целостностью; скорее, она задает горизонт, постоянно удаляющийся по мере приближения к нему" (с. 5).
Можно утверждать, что профессор Бенхабиб точно и глубоко улавливает различие между культурой как сложным сочетанием моральных и этических взглядов и оценок, обусловленных индивидуальными качествами человека, и цивилизацией, религией и идеологией как формами проявления массовости и унифицированности, также присущих любому обществу (с. 40, 12 и др.). "Я не считаю правильным судить, — говорит она, — о культурах как о целостностях" и подчеркивает далее: «Никогда не существует единой культуры, цель-
ной системы верований, обозначений, символов и практик, распространяющейся "на всю совокупность видов человеческой деятельности"» (с. 58, 60). Поэтому, конечно, автора не может не тревожить тот факт, что в современном западном мире "культура стала общеупотребительным синонимом идентичности, понимаемой как ключевой, определяющий фактор" (с. 1). Современные западные общества сформировались на основе либеральных принципов, утверждающих ценность отдельной личности, свободу ее самовыражения, равенство всех людей как индивидов (не отрицающее их индивидуальности как личностей) и увязывающих справедливость с равенством и демократией. В либеральной традиции человек представляет собой ценность как таковой, а не как носитель определенной культурной традиции. Попадая в отличное от привычного ему общество, человек, столкнувшийся с иными культурными принципами, может или сохранить прежние, или усвоить лишь некоторые из тех, что оказываются для него новыми (с. X); при этом, однако, он должен принять устои и нормы этого общества. Мы склонны согласиться с мнением автора, что "движения за поддержание чистоты культурных форм выглядят несовместимыми... как с демократическими, так и с более глубинными эпистемологическими соображениями" (с. IX); такая чистота в случае необходимости "предпочтет распространение демократической включенности (democratic inclusion) и равенства сохранению культурного своеобразия" (с. X). "Даже если признавать множественный характер социальных причин, — пишет С.Бенхабиб, — не следует идти на компромисс в вопросах нормативного характера общественных оценок" (с. 143).
На наш взгляд, провозглашаемые автором принципы критически важны в современных условиях. Вот уже несколько десятилетий взаимное влияние культур воплощается не столько в распространении тех или иных идей или ценностей, сколько в миграции их потенциальных носителей. И если до недавних пор экономисты и политики обращались к процессам глобализации, за которыми — будем же откровенны — всегда (и в XVI, и в XIX, и в XXI вв.) стояла и стоит экспансия "центра" в направлении "периферии", то сегодня пришло время со всей серьезностью отнестись к той миграции "периферии" к "центру", которую С.Бенхабиб совершенно справедливо называет "обратной глобализацией" (с. 182). И как никогда прежде важно осмыслить те принципы, которым должен следовать западный мир, те принципы, отказа от которых никто не вправе от него требовать.
В рамках либеральной традиции принадлежность к той или иной расовой, этнической, тендерной или социальной группе не признается и не может признаваться основанием для неравного отношения к отдельным индивидам. Следует всецело согласиться с автором, считающей это положение исходным пунктом либерализма, как она выражается, метанормой, которая, в свою очередь, "предполагает принципы универсального нравственного уважения и эгалитаристской взаимности" (с. 143). Развивая эту мысль, С.Бенхабиб предлагает оптимальную, на наш взгляд, формулировку, согласно которой культуры могут требовать не столько "равенства", сколько лишь «"презумпции" равенства» (с. 57). Принимая эту "презумпцию" равенства культурных традиций, следует позволить им свободно конкурировать в любом обществе, а их представителям — свободно общаться друг с другом, перенимая и усваивая элементы любой культурной традиции. В обществе, где торжествуют демократические принципы и нормы закона в одинаковой мере применимы ко всем и каждому, нет необходимости в специальной трактовке культур, насильственном встраивании их элементов в ткань социального организма; следует распространять культуры через привыкание к ним (с. 137—138); при этом никогда нельзя забывать, что "справедливое отношение к различным группам людей должно защищаться во имя [самой] справедливости, а не ради неясного сохранения культур" (с. 8). Исходя из этих позиций, автор обращается к оценке практики, существующей ныне в западном мире, и останавливается на целом ряде важных проблем, которые могут показаться излишне «приземленными», но которые имеют при этом огромное значение для выявления направлений и динамики развития современных западных обществ. И эту часть своего исследования профессор Бенхабиб начинает с методологических и терминологических вопросов. Последние имеют, на наш взгляд, исключительно важное значение, поскольку не будет преувеличением сказать, что абсолютное большинство претензий, проистекающих из элементов культуры, выглядит обоснованным лишь в силу нежелания утруждать себя вдумчивой трансформацией кажущихся очевидными общих истин в конкретные рекомендации, применимые к социальной действительности. Чтобы понять масштаб возникающих недоразумений, достаточно обратиться к двум примерам.
Мало кто решится возразить против считающегося сегодня одним из основополагающих прав человека свободно передвигаться, покидая пределы любой страны, включая и собственную, и возвра-
щаться в нее; .эта норма закреплена в соответствующей (пусть и 13-й) статье Всеобщей декларации прав человека, принятой Организацией Объединенных Наций 10 декабря 1948 г. Мало кто решится усомниться и в адекватности названия не менее известного документа — знаменитой Декларации прав человека и гражданина, провозглашенной французской Национальной ассамблеей полутора столетиями ранее, 26 августа 1789 г. Между тем привычное для эпохи модернити фактическое отождествление понятий "человек" и "гражданин" вряд ли должно сегодня восприниматься как данность. Исходя из принципов либеральной теории, нельзя отказывать гражданам любого государства, как и представителям любой культуры и приверженцам любой религии, во въезде в ту или иную страну (с. 171), как нельзя оправдывать ограничение иммиграции какими бы то ни было экономическими соображениями (с. 174). Но, придерживаясь тех же принципов, не следует смешивать то, что С.Бенхабиб четко квалифицирует как "право на въезд" с тем, что она называет "требованием членства" (с. 172). Свобода передвижения есть право передвигающегося, и оно не может быть у него отнято; свобода принятия в свои ряды новых граждан есть право сообщества, и посягательства на него в равной мере недопустимы. Мы даже не будем говорить здесь о том, сколь далеко идущие выводы можно сделать из этого вполне логичного утверждения.
Подобная ситуация обнаруживается при оценке таких понятий, как "допущенность" (admittance) и "принадлежность" (membership). "Допущенность, — пишет С.Бенхабиб, — не создает автоматических оснований для принадлежности... все организованные политические сообщества обладают правом контролировать критерии принадлежности и определять порядок включения [в свои ряды] и исключения [из них]" (с. 173). Продолжая анализировать это различие в понятиях "приобретения" (acquisition) гражданства и его "реализации" (practice), автор отмечает, что "реализация, а не приобретение демократического гражданства, предполагает усвоение навыков участия и ассоциации, способность индивида отринуть свои наиболее глубокие привязанности ради их переоценки с гипотетических позиций универсалистской нравственности" (с. 171). Основной вывод профессора Бенхабиб заключается в данном случае в том, что в современных условиях "допущенность" индивида в пределы того или иного общества не должна считаться непосредственным основанием для требования им экономических и социальных выгод, а последние, если они и ока-
зываются предоставлены, — для обретения гражданства и полного набора политических прав (с. 174).
На протяжении всей книги автор последовательно выступает против распространяющейся в последние годы практики выдвижения экономических, социальных и политических требований на основе национальных, этнических и культурных характеристик членов той или иной группы. В этом она сохраняет верность основам либерализма, согласно которым он "реализуется лишь в том случае, когда мы следующим образом трактуем свободу, равенство и сообщество... Равенство должно измеряться в категориях ресурсов и возможностей, а не обеспеченности или благосостояния. Свобода (liberty) является не свободой (freedom) делать все, что заблагорассудится, но свободой любых действий, уважающих законные права окружающих. Сообщество должно основываться не на затушевывании или смешивании индивидуальных прав и обязанностей, а на разделяемом всеми действенном уважении этих прав и обязанностей". Профессор Бенхабиб предостерегает от ложного хода мыслей, когда вполне достойные стремления к корректности и уважительности трансформируются сначала в рост терпимости (с. 34), затем выливаются в так называемую "политику признания" (с. 50), на которой все чаще основываются претензии представителей тех или иных групп на определенные блага и привилегии (с. 57). Сегодня, подчеркивает С.Бенхабиб, столкновение различных культурных традиций происходит не только на мировой периферии, но и в пределах самого западного мира (с. 47—48). В этих условиях главной задачей демократических обществ является сохранение ими основ либерализма, который и сделал их центром современной цивилизации. Да, разумеется, все культурные традиции потенциально достойны уважительного отношения, как потенциально достоин уважения и любой человек; но так же, как отношение к каждому человеку обычно зависит от его моральных качеств, опыта или заслуг, так и к различным культурам вполне допустимо относиться, исходя из того вклада, который они внесли в коллективный опыт человечества, равно как и исходя из того, в какой мере способствовали они развитию личностного потенциала их носителей. И здесь точка зрения автора вполне совпадает с позицией другого известного американского социолога, Д.Д'Сузы, считающего, что "приверженцы мультикультурализма принципиально неспособны объяснить... почему, коль скоро все культуры представляются равными, толпы людей [каждый год устремляются в западные страны, а] не
сносят пограничные шлагбаумы на въезде на Кубу, в Ирак или Сомали". Вывод профессора Бенхабиб вполне ясен: "Разделение культуры, в которой человек был воспитан, и принятой в обществе политической культуры, насколько бы оно ни казалось понятным и естественным, порождает институциональную нестабильность и неприемлемо с аналитической точки зрения" (с. 111).
Заметное место в книге уделено и конкретным примерам того, сколь серьезным может оказаться отход от либеральных принципов в пользу идеологии мультикультурализма. Дело в том, что отдельным культурам присуши принципы поведения или ценности, отрицающие принципы поведения или ценности других культур. По мнению автора, в таком случае носители той или иной культурной традиции могут прививать ее своим детям лишь в той степени, в какой это не отрицает элементов иных традиций (подробнее с. 124—125). При этом либеральное государство должно с уважением относиться к проявлениям иной культуры и не препятствовать им, пока они не противоречат принятым правовым нормам. Профессор Бенхабиб признает, что момент появления этого противоречия трудно определить с достаточной четкостью; тем не менее она отмечает, что если к так называемой l'affaire foulard — получившему широкую известность прецеденту разбирательства относительно права девушек из мусульманских семей надевать на голову традиционные черные платки во время посещения французских муниципальных школ (с. 96—98) — и можно относиться сдержанно, то утверждение выступающего в суде адвоката, считающего, что "человек, воспитанный в канонах иной культуры, не должен нести полную меру ответственности за поведение, нарушающее американские законы, ...если такое поведение признается приемлемым в рамках его родной культуры" (с. 88), достойно однозначного осуждения. Между тем попытки использования подобных приемов в ходе судебных процессов далеко не единичны и имеют успех: так, всей Америке известен случай, когда в 1996 г. в штате Висконсин судья Района Гонсалес, натурализованная мексиканка, оправдала прибывшего из Юго-Восточной Азии Сиа Е Ванга, обвиненного в растлении двух 11-летних девочек, на основании того, что "сексуальные контакты с молодыми девушками являются традиционной чертой азиатской культуры", и приговорила (!) его к бесплатному двухмесячному курсу изучения английского языка, что, по ее мнению, должно способствовать приобщению иммигранта к американской культурной традиции.
Все эти факты, равно как и логика рассуждений автора, легко позволяют понять, каким представляются С.Бенхабиб пути выхода из создавшейся ситуации.
Автор полагает, что пришло время радикально пересмотреть такие широко применяемые понятия, как "гражданство", "гражданские права", "права меньшинств" и т.д. Сегодня, считает она, размывается традиционное понимание "народа", выступающего в западной традиции источником государственного суверенитета. В современных условиях народ (предполагаемый источник суверенитета) и нация (предполагаемый его носитель) становятся все более различными общностями, и это нуждается в глубоком осмыслении (с. 177). Между тем "политические принципы имеющего территориальную определенность суверенитета... могут функционировать, лишь определяя, устанавливая и контролируя права гражданства" (с. 180), отсюда следует, что важным элементом поддержания стабильности современных западных обществ является формирование внутренних, а не внешних границ и водоразделов между индивидами, включенными в то или иное общество, и в первую очередь — между гражданами и не-гражданами. Последнее утверждение представляется нам исключительно важным и взвешенным. Выше мы останавливались на проводимом С.Бенхабиб различии между культурой, имеющей дело прежде всего с усвоением индивидом тех или иных коллективных ценностей, и цивилизацией, обращенной к материальной сфере и предполагающей вовлечение человека в сложившуюся систему; по сути дела, на этом и основано ее представление о желательности медленного и постепенного инкорпорирования представителей иных культур в новые для них общества. Ключевым моментом для автора оказывается сокращение, а не умножение количества границ, отделяющих "нас" от "них": с этой позиции вполне логичен призыв к отказу от увеличения числа национальных государств и культурных автономий (с. 150). Автор считает поучительным европейский опыт, где на наших глазах возникает уникальная практика наднационального гражданства, где выстраивается намного более сложная, чем в Соединенных Штатах, система частного и семейного права, дополняющая уголовные и гражданские кодексы (с. 90), что придает гораздо большую гибкость юридической системе в целом.
Высокая оценка европейской правовой системы и европейской практики интеграции в целом характерна для новой работы С.Бенхабиб, что довольно необычно для американского исследовате-
ля. Она считает, что сегодня именно в Европе наиболее четко разделены все ступени инкорпорирования человека в общественную структуру: от его пребывания на территории страны через временное, а затем и постоянное проживание к предоставлению ему гражданских, а затем и политических прав (с. 154). Автор обращает внимание на то, что нормативные документы, принятые в Европейском Союзе в последние годы, распространяют базовые экономические и социальные права практически на всех легальных резидентов стран Союза (с. 159—160), и если учитывать, что политические права граждан каждой из входящих в ЕС стран сегодня практически полностью реализуются на всей территории ЕС, оказывается понятным, почему в Европе (в отличие от США) легальные иностранные рабочие все меньше стремятся получить гражданство стран пребывания. Формирование в ЕС новой системы гражданства и кристаллизация новых принципов взаимоотношений между представителями различных культурных традиций настолько вдохновляет профессора Бенхабиб, что она усматривает в Европейском Союзе черты кантовской "всемирной федерации, сохраняющей гражданскую принадлежность в рамках ограниченных сообществ" (с. 183).
К сожалению, в этих заметках невозможно дать читателю представление обо всем комплексе проблем, поднимаемых в новой книге Сейлы Бенхабиб. Ее суждения о причинах распространения идей мультикультурализма, оценка ею позитивных и негативных элементов завоевывающей ныне широкое признание концепции совещательной демократии, равно как и многие другие вопросы, заслуживают самого пристального внимания. Мы остановились лишь на наиболее, на наш взгляд, провокационных положениях ее работы, которые с максимальной вероятностью могут вызвать как поддержку, так и критику, породить как согласие, так и дискуссии. А именно это было и остается одной из важных целей представленной читателю работы. Об этом вполне ясно говорит сама профессор Бенхабиб: "Я считаю, что некоторые устои и некоторые виды активности недостойны коллективных усилий, в то же время я полагаю, что любые социальные устои и любые виды активности могут быть удостоены публичных дискуссий и публичного обсуждения" (с. 120).
"Свободная мысль ", М., 2003 г., № 1.
