CC BY
24
УДК 101.9
О. А.Радченко
профессор, доктор филологических наук, профессор каф. общего и сравнительного языкознания; e-maiL: radoLeg@gmaiL.com
ИСПЫТАНИЕ «БЛАГОСТНЫМ КАТАРСИСОМ»: НЕМЕЦКОЕ ИДЕАЛИСТИЧЕСКОЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ ВО ВРЕМЕНА НАЦИЗМА
Статья посвящена деятельности и судьбе представителей школы «идеалистического языкознания» в Германии (1938-1945), связанной с научным творчеством Карла Фосслера. Это время характеризовалось борьбой между официозной расовой лингвистикой и представителями традиционной филологии, оно, как правило, не отражается в исследованиях по историографии лингвистики ХХ в.
Ключевые слова: идеализм в языкознании; лингвистика «Третьего Рейха»; судьба ученого.
O.A. Radchenko
Doctor of Linguistics, Professor,
Department of GeneraL and Comparative Linguistics, MSLU; e-maiL: radoLeg@gmaiL.com
TEMPTED BY THE "BLISSFUL CATHARSIS": THE GERMAN IDEALISTIC LINGUISTICS IN THE "THIRD REICH"
The articLe discusses scientific achievements and the fate of prominent representatives of "IdeaListic Linguistics" in Germany (1938-1945) with KarL VossLer as their key figure. The described period was fiLLed with disputes between officiaL racist Linguists and traditionaL phiLoLogists, and was LargeLy ignored in the 20th century studies in the History of Language Sciences.
Key words: ideaListic Linguistics; Linguistics in the Third Reich; a schoLar's fate.
Лингвистика Германии, вне всякого сомнения, пережила свой наиболее сложный этап в период после прихода к власти нацистов. В критической литературе можно порой встретить термин «благостный катарсис» - так были восприняты приход новой идеологии и ее вторжение в языковедные исследования частью ученых, перешедших в ряды расового языкознания. Однако для тех, кто попытался избежать вовлечения в эти ряды, испытание «благостным катарсисом» не прошло бесследно.
Эта тема - жизнь и судьба лингвиста в эпоху тяжелых перемен -высвечивает целый ряд известных имен представителей немецкой лингвистики, одним из которых является Карл Роберт Генрих Фос-слер (1872-1949) - яркий романист и философ языка, основатель «идеалистического языкознания», или неолингвистики, близкий друг и сподвижник Бенедетто Кроче (1866-1952).
Он родился 6 сентября 1872 г. в городке Хоэнхайм под Штутгартом (теперь это пригород Штутгарта), а свои дни закончил 18 мая 1949 г. в Мюнхене, где работал многие десятилетия профессором романской филологии. Биографические словари приводят весьма скромные сведения о его родителях: отце Отто Генрихе Фосслере (1831-1906), профессоре Сельскохозяйственной академии Хоэнхайма, и матери Анне, урожденной Фабер (1846 -1940). Известно также, что он был дважды женат: с 1900 по 1922 гг. на графине Эстерине Ньоли (1872-1922), а в 1923 г. в Мюнхене женился на Эмме фон Тирш (род. 1887). В первом браке у него родились два сына - Вальтер (род. 1900, пропал без вести во время Второй мировой войны) и Отто (1902-1987), трудившийся впоследствии профессором Новейшей истории в Лейпцигском и Франкфуртском университетах.
Романистику и германистику он изучал в 1891-1897 гг. в Тю-бингенском, Страсбургском, Женевском и Римском университетах, а кандидатскую диссертацию написал и защитил в 1897 г. в Гейдель-берге под научным руководством германиста Макса фон Вальдбурга на тему «Немецкий мадригал. История его развития вплоть до середины 18 столетия». В 1897-1899 гг. Фосслер работал ассистентом в романо-германском семинаре Гейдельбергского университета под руководством романиста Фрица Ноймана (1854-1934) и там же защитил докторскую диссертацию по романской филологии на тему «Поэтические теории раннего итальянского Ренессанса» (1900), став после этого приват-доцентом и преподавателем итальянского языка, а в 1902 г. - экстраординарным профессором Гейдельбергского университета. В 1909 г. его приглашают на должность ординарного профессора в Вюрцбург, а в 1911-1938 гг. он занимает эту должность уже в Мюнхенском университете. В 1926 г. его избирают ректором этого вуза.
В трудах по истории лингвистических учений указывается основная научная заслуга Фосслера - исследование эстетического начала
в языке, обоснование статуса языкознания как эстетической дисциплины, придание особого статуса стилистике в рамках наук о языке и сочетание для этой цели различных философских, культурологических и лингвоисторических идей. В центре внимания Фосслера -поэтический язык, порождение гениальной личности [Жирмунский 2007; Звегинцев 1956; Gamillscheg 1966; Радченко 2006] (о научном наследии Фосслера см. также [Радченко 2007]). Научная деятельность Фосслера уже в 1916 г. приносит ему членство в Баварской Академии наук.
В развитии романистики в Германии и в жизни самого Фосслера возникают особые обстоятельства в годы национал-социалистической тирании. Известный своим критичным отношением к расовым идеям, Фосслер не вступал в ряды НСДАП, а его многочисленные ученики в подавляющем большинстве не были связаны с официальной расовой лингвистикой. Исследователь истории романистики в Германии Х. У. Гумбрехт отмечает в этой связи, что «ничто в романистике не попало под подозрение в том, что оно было германским в весьма неприятной или даже компрометирующей степени» ^итЪгесМ 2002]. Это, конечно, не означало, что романисты не испытывали на себе давление окружающей духовной и политической атмосферы.
Ярким примером этого давления может служить история изгнания из германских университетов профессоров еврейского происхождения согласно «Закону о восстановлении профессионального чиновничества». В июне 1933 г., будучи ректором Мюнхенского университета, Фосслер безуспешно пытается сохранить для вуза известного философа Рихарда Хёнигсвальда (1875-1947), несмотря на его «неарийское» происхождение. Фосслер лично ходатайствует об этом перед министром культуры Шлеммом, вслед за визитом к тому делегации философского факультета. В ответ Шлемм запрашивает отзывы профессоров других университетов (И. Рифферта, Х. Хайзе и М. Хай-деггера) о научном творчестве Хёнигсвальда. Все трое дают резко отрицательные отзывы; так, Рифферт подробно описывает, как он определил по стилю работ Хёнигсвальда, «что они написаны еврейским автором»; Хайзе просит освободить его от обязанности писать отзыв в связи с тем, что он был связан с Хёнигсвальдом со времен совместной научной работы в Бреславле, но также упоминает, что «в существенной степени этот отзыв будет для проф. Хёнигсвальда
неблагоприятен»; Хайдеггер в своем отзыве характеризует его как представителя враждебного рейху либерального мышления [Schorcht 1922]. Отношение Фосслера к М. Хайдеггеру (1889-1976) позволяет понять фрагмент его письма к Б. Кроче от 25 августа 1933 г., в котором он пишет: «Хайдеггер и следом за ним Карл Шмитт, автор публикаций по публичному праву ... оказались двумя интеллектуальными катастрофами новой Германии».
Как известно, в 1939 г. после трех недель заключения в концлагере Дахау Хёнигсвальд эмигрировал в США. Когда после восстановления в должности ректора в 1946 г. Фосслер попытался пригласить Р. Хё-нигсвальда с циклом лекций в Мюнхенский университет, философ ответил отказом именно потому, что в философии тех лет превалировали идеи его бывшего «рецензента» М. Хайдеггера.
Публикаций этого периода у Фосслера немного, но они отражают его политическую и научную позицию. Так, в 1936 г. ученый публикует статью «Язык и нация», в которой он так определяет истоки национального своеобразия, соотношения нации и языка: «Истинного решения этого вопроса, найденного раз и навсегда для всех наций, не существует и не может существовать; ибо это вопрос духовной жизни, обновляющийся вместе с самой жизнью ежедневно» [Vossler 1936, с. 355]. Он выступает против официальной точки зрения на процесс глоттогонии, расовую основу и исконную «чистоту» немецкого языка и культуры, отрицая тот факт, что конкретный язык создавался только одной нацией. Поэтому, «если отнять все, что в течение тысячелетий один национальный язык заимствовал у другого, мало что останется» [Vossler 1936, с. 355]. Говоря же о весьма острой в 1930-е гг. проблеме языковых конфликтов, прежде всего, гонения на немецкие диаспоры в Европе, он подчеркивает особую роль родного языка (Muttersprache) в созидании и сохранении духовного своеобразия человека, утверждает о «духовном дворянстве языка» [Vossler 1936, с. 359]. Приоритет языкового начала явно выражен им в тезисе о национальном чувстве (Nationalgefühl), которое есть в таком случае «эмоциональное средоточие, в котором мечтания и желания вступают в языковые объятия» [Vossler 1936, с. 359]. В заключении статьи, указывая на то, что именно национальные языки способствуют передаче в каждом случае уникального мировосприятия (Weltgestaltung) представителям последующих поколений языкового сообщества, Фосслер не упоминает ни расу
в качестве базового фактора генезиса языка, ни расово-обусловленное «мировоззрение» (Weltanschauung) как результат этого процесса.
В этой связи понятно стремление нацистов после прихода к власти избавиться от неудобного, но слишком известного ученого - в 1938 г. его отправили на пенсию по возрасту без права продолжать преподавание в университете, оставив ему, тем не менее, на первых порах право выступать за рубежом по приглашению коллег. Один из известных романистов ФРГ Фридхельм Кемп (1914- 2011), поступивший в Мюнхенский университет на обучение к Фосслеру в 1934 г., вспоминал, как писал в 1938 г. кандидатскую диссертацию о Бодлере и христианстве, однако не смог защитить ее под руководством Фосслера, которого нацисты в том же году «мягко, но решительно устранили со своего поста». Между тем в 1937 г. Фосслер избирается членом Академий наук в Вене, Мадриде, Милане и Буэнос Айресе.
Тексты зарубежных выступлений Фосслера, естественно, подвергались предварительной цензуре [Gallin 1986, с.102]. В результате в 1940 г. он отказался от приглашений выступать с докладами за границей, предположительно, чтобы избежать обвинений в свой адрес в пропаганде нацизма [Gallin 1986, с.103]. Более того, в его деле, хранящемся в архивах Мюнхенского университета, обнаружено письмо от 13 июля 1943 г., написанное им в Министерство культуры и содержащее достаточно резкое объяснение того, почему Фосслер не желает участвовать в подобных мероприятиях [Gallin 1986, с. 103]. В последующие за этим годы Фосслеру пришлось искать убежище от публичных дискуссий в научных изысканиях, как можно более далеких от политики (о ситуации в Мюнхенском университете во времена нацизма см.: [Simon 2006, Bochmann1945]).
Весьма важным сюжетом для объективной оценки деятельности Фосслера в нацистский период является также его участие в отдельных акциях официальной лингвистики. Так, в 1940 г. он пытается занять пост директора Германского научного института (Deutsches Wissenschaftliches Institut) в Мадриде, чтобы «воспользоваться теми возможностями для поездок и контактов, которые, по его мнению, ему были положены» [Knobloch 2000]. По всей видимости, назначению Фосслера на эту должность помешало ведомство «уполномоченного фюрера по надзору за всем духовным и мировоззренческим обучением и воспитанием НСДАП» А. Розенберга.
Фосслер посещает Мадрид, Лиссабон и Барселону с лекциями, пишет об испанской поэзии Золотого века [Moreno 2012]. В опубликованном в 1940 г. исследовании «Поэзия одиночества в Испании» он пишет о Карле Пятом, который «был способен мужественно и смело только лишь от отчаяния реализовать наилучшее из своих необычайных богатств всего лишь в воображении». В то же время семидесятилетие Фосслера в 1942 г. проходит без особых торжеств [Schalk 1942].
Выход из сложившейся ситуации видится Фосслеру в отъезде из Германии. В конце 1943 г. ему разрешили прочитать большой цикл лекций за рубежом, и в январе - марте 1944 г. он выезжает в Португалию и Испанию, где его чествуют как выдающегося немецкого ученого. В том же году испанский диктатор Ф. Франко награждает его Крестом испанского ордена Альфонсо Десятого Мудрого. Он принимает приглашение также занять ставшую вакантной в связи с отъездом Хойерманна должность директора все того же Германского научного института в Мадриде, но в должность так и не вступает в связи с военными событиями в Европе [Maas 2010].
Добавим к этой уже распространенной версии событий сцену, которую приводит в своих дневниках ученик и единомышленник Фосслера Виктор Клемперер (1881-1960), посетивший его 7 апреля 1945 г.: «Он стоял посреди комнаты и на первый взгляд мало изменился - после я все же заметил следы возраста. Лицо с совсем маленькой седой бородкой было довольно изможденным, он был часто похож на слабослышащего, желающего скрыть свое недомогание, и при всей его жизнерадостности через некоторое время его одолевала усталость» [Klemperer 1996, с. 729]. За обедом, после новостей о погибших и пропавших без вести коллегах, Фосслер вспоминает Рольфса, его преемника на кафедре, «который так резко и несправедливо нападал на Фосслера, Лерха и меня», - пишет Клемперер, и который все еще являлся противником Фосслера, «при этом - ярым нацистом и расистом». «Он выкладывает на факультете свои публикации против меня, а мои возражения - нет», - роняет Фосслер в этой беседе, а его жена добавляет: «Мой муж совершенно ни с кем не общается».
Говоря о своих лекциях в Италии и Испании, Фосслер «рассказал о трениях с национал-социалистическим правительством и о своей несгибаемости»: однажды к нему пришел итальянский консул
и сообщил, что, к его стыду, лекции Фосслера в Италии в этом году отменяются по настоятельному требованию германского правительства. При этом то же правительство дало свое разрешение Фосслеру читать упомянутые лекции! В качестве ответа на эти действия Фосслер письменно отказался от всяческих зарубежных выступлений. Однако «некоторое время спустя его стали уговаривать занять высокий пост в Испании», «уверяли, что ему не придется заниматься национал-социалистической пропагандой, он может вести себя, как считает нужным». Фосслер отказывается, по его словам, по состоянию здоровья, так как считает, что его сердце слишком слабо, чтобы в 72 года вынести перелет в Испанию [Klemperer 1996, с. 730-731].
Направление на такую должность предусматривало одновременно назначение «имперским профессором» (Reichsprofessor), что, по мнению У. Мааса, было связано с выполнением исключительно научных задач, но предусматривало и определенную роль в рамках внешнеполитической деятельности Третьего Рейха. В этой связи Маас считает «раздражающим» тот факт, что Фосслер игнорировал особенности политической обстановки в Испании, в отличие от его критичного отношения к событиям в Италии и, добавим, у себя дома [Maas 2010].
По окончании войны Фосслера восстанавливают в должности профессора Мюнхенского университета, он работает там в 1945-1947 гг. Более того, 9 мая 1946 г. он сменяет Альберта Рема, первого ректора Мюнхенского университета, назначенного американской администрацией и известного своими протестами против увольнений сотрудников университета по политическим мотивам. Однако уже 21 июня 1947 г. он покидает свой пост по состоянию здоровья [Tent 1982, с. 85].
Став на столь короткое время ректором своего университета, в ноябре 1946 г. Фосслер выступает с известной речью на второй церемонии памяти антифашистской группы «Белая Роза», состоявшей из профессоров и студентов Мюнхенского университета. В этой речи он подчеркивает примерный характер подвига этой группы, но полагает, что «свободу и аутентичность академических начинаний» невозможно приобрести за счет подвига мучеников, купить либо унаследовать, однако ее нужно ежедневно защищать [Vossler 1947, с. 20-21].
В том же году он выступает с докладом о народных и мировых языках, в котором критически отзывается о судьбах искусственных языков (впрочем, эту точку зрения он высказывал всегда). Критически
настроен он был и относительно судеб Европы, особенно с учетом того, как обращались с больным Фосслером власти Баварии, практически выставив его, тайного советника, с огромной библиотекой на улицу в дни его 75-летнего юбилея (о чем писал журнал «Шпигель» в номере 37 от 13.09.1947 г.). В конце своей невероятно богатой событиями жизни Карл Фосслер избирается членом Берлинской Академии наук и почетным доктором Университета имени Мартина Лютера в Галле.
Составляя сложную мозаику жизни такого ученого, каким был Карл Фосслер в период потрясений на его родине, историк языкознания осознает сложность возвращения к биографической и научной материи, требующей погружения в интеллектуальный дискурс эпохи. Но даже с учетом всех сложностей бытия и научного творчества в несвободе, в условиях предписанного превалирования расового начала в любой лингвистической и в целом научной теории, знакомство с обстоятельствами жизни Карла Фосслера позволяет утверждать о том, что в его случае «благостный катарсис» потерпел логичное поражение.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Жирмунский В. М. Предисловие // Проблемы литературной формы. Сборник статей Оскара Вальцеля, Вильгельма Дибелиуса, Карла Фосслера и Лео Шпитцера. Изд. 2-е. М. : УРСС, 2007. 240 с. Звегинцев В. А. Эстетический идеализм в языкознании (К. Фосслер и его
школа). М. : Изд-во Моск. ун-та, 1956. 27 с. Радченко О. А. Язык как миросозидание. Лингвофилософская концепция
неогумбольдтианства. Изд. 3-е. М. : Эдиториал-УРСС, 2006. 312 с. Радченко О. А. У истоков идеалистической неофилологии: Карл Фосслер и его школа // Фосслер К. Эстетический идеализм. Избранные работы по языкознанию. М. : Эдиториал-УРСС, 2007. С. 3-27. Bochmann K. Victor Klemperer und die politische Sprache nach 1945. Sitzungsberichte der Leibniz-Sozietät der Wissenschaften zu Berlin 114 (2012). S. 140-151.
Gallin A. Midwives to Nazism: University Professors in Weimar Germany
1925-1933. Mercer University Press, 1986. 144 p. Gamillscheg Е. Karl Vossler // Portraits of linguists. A biographical source book for the history of Western linguistics, 1746-1963. V. 2. Bloomington. L., 1966. C. 333-342.
Gumbrecht Hans U. Vom Leben und Sterben der großen Romanisten. Karl Vossler, Ernst Robert Curtius, Leo Spitzer, Erich Auerbach und Werner Krauss. München : Carl Hanser Verlag, 2002. 256 S.
Klemperer V. Ich will Zeugnis ablegen bis zum letzten. Tagebücher 1942-1945 / Hrs. von W. Nowojski u. M. v. H. Klemperer. Berlin : Aufbau-Verlag, 1996. 929 S.
Knobloch ^ Deutsche Sprachwissenschaft im Nationalsozialismus // Kritische
Ausgabe 2. 2000. S. 42-47. Maas U. Verfolgung und Auswanderung deutschsprachiger Sprachforscher 19331945. Band 1: Dokumentation. Einleitung und biobibliographische Daten A-Z; Band 2: Auswertungen. Verfolgung - Auswanderung - Fachgeschichte -Konsequenzen. Tübingen : Stauffenberg Verlag, 2010. 1208 S. Moreno J. M. V. Vossler en Espana // Literatura medieval y renacentista en Espana: líneas y pautas / Edición al cuidado de Natalia Fernández Rodríguez y María Fernández Ferreiro. Salamanca, 2012. P. 939-958. Schalk F. Karl Voßler zum 70. Geburtstag // Forschungen und Fortschritte. 18.
Berlin : Academie-Verlag, 1942. S. 257-258. Schorcht Chl. Philosophie an den Bayerischen Universitäten 1933-1945 // Mitteilungen des Instituts für Wissenschaft und Kunst, 47, Jg. 1992. Nr. 2. S. 10-18.
Simon M. Die LMU im Nationalsozialismus // Geistes- und Kulturwissenschaften. 2006. S. 17-21.
Tent James F. Mission on the Rhine: "Reeducation" and Denazification in American-Occupied Germany. Chicago, London : The University of Chicago Press, 1982. 369 p.
Vossler K. Sprache und Nation // Mitteilungen der Akademie zur wissenschaftlichen Erforschung und zur Pflege des Deutschtums 11. 1936. S. 355-362. Vossler K. Gedenkrede für die Opfer an der Universität München. München : Pflaum, 1947. 21 S.
