CC BY
47
УДК 94:[271.22-774-543.7:316.34](093)(470.344)"17Л8" ББК Т3(2Рос.Чув)5-37-28ю19+Э372.240.91(2Рос.Чув-895)ю19
А.Н. ЕВДОКИМОВА
ИСПОВЕДНЫЕ ВЕДОМОСТИ КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК О СОЦИАЛЬНОМ СОСТАВЕ ПРИХОЖАН ЧУВАШСКИХ ПРИХОДОВ КАЗАНСКОЙ ГУБЕРНИИ В КОНЦЕ XVIII - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА
Ключевые слова: исповедные ведомости, православный приход, социальная структура, православная церковь, исповедь и причастие.
В статье анализируются особенности социальной структуры чувашских приходов Казанской губернии, зафиксированные в материалах демографического учета населения. Предложены результаты исследования исповедных ведомостей (духовных росписей) как исторического источника по изучению социального состава приходского населения Чувашского края в 1781-1860-х гг. Раскрыта специфика составления, структура документа, степень информативности, причины изменения количественных характеристик прихода вне связи с демографическими процессами. Отдельно рассмотрена структура городских и сельских приходов, удельный вес социальных прослоек в указанное время. Показано, что достаточно сложно определить сословную принадлежность прихожан исходя только из данных документов. Выявлены изменения социальных прослоек приходского населения на протяжении конца XVIII - первой половины XIX в. Уделено внимание вопросу исполнения формально крещеным чувашским населением христианских таинств исповеди и причастия. Показаны причины отстраненности прихожан и членов семей духовных лиц от активного участия в реализации предписаний православной церкви.
На протяжении ряда веков Российское государство, инкорпорируя в свой состав многочисленные народы и руководствуясь необходимостью сохранения православия как официального вероисповедания, стремилось распространить христианство среди нерусских этносов Поволжья. Если в XVI—XVIII вв. действия властей в этом направлении были безуспешными, с последней трети XIX в. благодаря реализации принципов «системы Н.И. Ильминского» инородческое население все более вовлекалось в сферу государственной религии.
В связи с этим своеобразным этапом в христианизации является эпоха с конца XVIII в. до начала пореформенного периода. После подавления крестьянского бунта Е. Пугачева было очевидно, что для нерусского населения Среднего Поволжья православное духовенство считалось едва ли не главным врагом народа, а местная гражданская администрация вела крайне неэффективную деятельность. Необходимо было определить место, роль и статус приходского духовенства в социальной системе общества, разработать новые, просветительские меры работы православной церкви с формально крещеным населением. Именно с 1781 г. в крае проводилась губернская реформа Екатерины II, одновременно происходила и реорганизация приходов, подконтрольных сначала духовным заказам, а впоследствии Чебоксарскому или Козьмодемьянскому духовным правлениям. Значительная часть приходского населения проживала в трех чувашских уездах Казанской губернии: Чебоксарском, Цивильском, Ядринском, которые в исторической литературе именуются местом компактного проживания чувашей, или же Чувашским краем. На протяжении первой половины XIX в. отдельные представители церкви и власти предпринимали попытки изменить отношение чувашей к приходскому духовенству и к религии в целом. В частности, это выражалось в повышении образовательного уровня клира, ужесточении наказаний за совершенные им проступки, переводе служащего причта на государствен-
ное жалование в целях уменьшения злоупотреблений при проведении богослужений и в реализации других, особенно общественных, функций.
Местные священнослужители составляли несколько видов документов статистико-демографического учета населения: ревизские сказки, метрические книги, исповедные ведомости, о самих духовных лицах вышестоящее церковное руководство в лице благочинного священника формировало кли-ровые ведомости. Наиболее информативными о численности прихожан на тот или иной год являются духовные росписи, или исповедные ведомости, поскольку именно они показывали наличность населения на момент проверки священниками исполнения двух основных обязанностей прихожан: исповеди и причастия. Помимо этого росписи включали в своем составе несколько групп населения, в том числе неподатные сословия и женское население, чего не было в фискальных документах. Объемные, внешне чем-то напоминающие метрические книги, сохранились по многим чувашским приходам Казанской губернии. Типичная картина по сословным группам в городской документации выглядела следующим образом: духовные с детьми, как состоящие в штате, так и заштатные и сиротствующие, военные, «ландмилиция», приказные, разночинцы, посадские, «птичьи помытчики», дворяне, поселяне; к последним относили жителей близлежащих деревень, а именно экономических или ясачных крестьян [4. Д. 2. Л. 2-7]. В сельской местности такого разнообразия не могло быть по объективным причинам, здесь это духовные, отставные военные, крестьяне.
В ряде источников, в частности, по Ядрину, до начала 1840-х гг. «посадское население» разделялось на прослойки цеховых, мещан и купцов. Невозможно однозначно определить причины такой дифференциации, как и то, почему не всегда духовные росписи разбивали городские слои на разряды. Пожалуй, при-чты ядринских городских приходов были наиболее щепетильны в определении сословной принадлежности прихожан: в 1780-х гг. в росписях указаны «духовные», сторож Курмышского правления с семьёй, приказные, штаб-обер-офицеры, купцы и мещане, канцеляристы, «солдаты в подушном окладе», разночинцы, дворовые, крестьяне [6. Д. 1. Л. 1-15; Д. 20. Л. 21; Д. 27. Л. 19]. Однозначно, что для исследователя, занимающегося социальной историей уездных городов, потребуются и другие демографические материалы.
В раздел «чиновники» вносились подворные списки о постоянно проживающих в городах служащих и заштатных чиновниках («статские»); добавлялись сведения о технических работниках уездных учреждений (в посемейных списках указываются должности секретаря, писца, копииста), которые не получили за время службы никакого чина и их выделяли в особую графу «приказные». Записи могли включать в себе краткую информацию о главе и членах семьи прихожанина, возрасте, данные о прислуге, постоянно проживающих в домохозяйствах чиновников из крестьянского или мещанского сословий. В редких случаях фиксировались городничие, исправники [8. С. 89].
В сельских приходах заметно представлена категория прихожан «военные отставные», мало чем отличающаяся в социальном статусе от крестьянства. Очевидно, что это отслужившие свой срок в армии рекруты. До 1860-х гг. принадлежность к сословной группе прихожанина косвенно указывала его занятия, т.е. исповедные ведомости дают возможность раскрыть род профессиональной деятельности жителей края.
В 1841 г. в документах была упразднена категория разночинцев, включавшая не состоявших на службе мелкопоместных или беспоместных дворян, различных «городовых служивых», ямщиков, однодворцев, которых невозможно определить к конкретной устойчивой социальной группе [9. С. 81]. При этом по Чебоксарскому уезду и за 1860 г. разночинцы указаны. В середине XIX в. в структуре городского населения можно наблюдать духовных, военных, статских, горожан, дворовых и крестьян.
Исследователи давно обратили внимание на расхождение численных данных, отраженных в духовных росписях, с демографическими источниками иного назначения [1. С. 100]. Не исключением стали и чувашские приходы Казанской епархии: расхождения с материалами клировых ведомостей могут составлять порядка 10%, и надо учитывать, что при помощи духовных росписей и составляемых на их основе сводных таблиц можно выявить не только социальную структуру православного прихода, но и определенный уровень восприимчивости православного вероучения населением, среди первостепенных признаков которого выделялись исповедь и причастие.
Формально документы к прихожанам относили и раскольников, однако их не учитывали при соблюдении христианских таинств, чаще всего сведения об их местожительстве и статусе указывались отдельно. Проживали они в Чебоксарах и близлежащих селениях, в селах Сундырь и Кушниково Чебоксарского уезда, Можарки Цивильского уезда. В исповедных ведомостях 17801790-х гг. раскольники практически не отображены, а в ведомости 1800 г. их уже несколько дворов, в которых проживало 96 мужчин, 127 женщин (только в Чебоксарском уезде, по Цивильскому уезду в с. Можарки их нет), а в 1850 г. всего их было зарегистрировано 106 мужчин и 141 женщина по двум уездам [4. Д. 71. Л. 21, 62, 100, 116, 134, 153, 170, 247, 1021, 1040; 5. Д. 30. Л. 1024]. Также они проживали в с. Русская Сорма Козьмодемьянского уезда. Фиксировались раскольники и в клировых ведомостях, по социальному статусу это купцы, мещане, крестьяне.
Рассмотрим социальный состав прихожан уездных городов Чувашии за разные годы. Численность прихожан по трех уездам медленно, но неуклонно росла, менялось и количество приходов. Если по состоянию на 1781 г. было зафиксировано 40 приходов в двух уездах, то в 1790 г. - 43, впоследствии их число увеличится в связи с тем, что часть приходов будет передана в ведение Свияжского духовного правления, но в состав Чебоксарского духовного правления включатся приходы, ранее подконтрольные Козьмодемьянскому духовному правления, будут открыты и новые приходы на протяжении первой половины XIX в., к 1840 г. приходов, подконтрольных Чебоксарскому духовному правления, станет 60 (34 - в Чебоксарском уезде, 24 - Цивильском), многие из которых были двух или трехштатными.
Зачастую регистрация населения конкретно к одному уезду весьма условна. Некоторые городские и сельские приходы включали в свой состав селения других уездов. Например, приходы Покровской и Благовещенской церквей г. Чебоксары контролировали прихожан в деревнях Чандорово и Яу-ши Козьмодемьянского уезда соответственно. Два сельских прихода Чебоксарского уезда в 1830 г. подчиняли себе селения Цивильского и Свияжского уездов. Четыре ядринские сельские церкви в 1830 г. и в 1860 г. имели прихожан в Козьмодемьянском и две ядринские - в Чебоксарском уездах. Неоднородными были и приходы Цивильского уезда: к ним относились чебоксарские
деревни, ядринские, тетюшские, свияжские [4. Д. 2. Л. 3-827; Д. 11. Л. 9-1209; Д. 21. № 1-63; Д. 31. Л. 7-918; Д. 41. № 1-33; Д. 52. Л. 21-1023; Д. 61. Л. 21-1172; Д. 71. Л. 21-1107; Д. 81. № 1-21; 5. Д. 2. Л. 4-853; Д. 13. Л. 59-1191; Д. 18. Л. 22-1214; Д. 30. Л. 33-1118; Д. 39. Л. 35-1778; 6. Д. 1. Л. 14-377; Д. 6. Л. 9-292; Д. 12. № 1-31; Д. 20. Л. 21-1418; Д. 27. Л. 19-1257; Д. 37. Л. 19-1387].
Социальный состав населения уездных городов Чувашии за указанное время принципиально не изменился. Всего к г. Чебоксары относилось 4102 прихожанина в 1781 г., 5938 - в 1800 г., 3867- в 1830 г., что заметно меньше и объясняться это может отчуждением ряда деревень от городских храмов. В 1860 г. в них было зафиксировано 3165 человек. К цивильским городским храмам относилось прихожан: в 1781 г. - 2943 человека, в 1800 г. - 3928, в 1830 г. - только 1037, в 1860 г. - 1119 человек. Сохранившиеся данные по г. Ядрин несколько отрывочны, в расчет берутся 1783, 1830, 1860 гг. В 1783 г. всего прихожан по городским храмам было 1596, в 1830 г. - 2132, в 1860 г. -3275 человек.
Заметна доля крестьян, приписанных к городским храмам, но проживающих в уезде. В 1781 г. к городским приходам Чебоксар относилось 1833 человека из крестьян, что составляло 45% от общей массы церковного приходского населения, в то же время в г. Цивильск крестьян-прихожан было 2208 человек, или 75%. В 1800 г. к чебоксарским городским храмам относилось 2280 прихожан-крестьян, что составляло 38% всего состава населения, в 1830 г. их число сократилось до 364 человек, или до 9%. В 1860 г. было 385 крестьян, что составляло 12% от состава зарегистрированных прихожан.
В Цивильске к 1800 г. сохранялся высокий удельный состав крестьян-прихожан в общей массе приходского населения до 76%, составляя 2980 прихожан. В 1830 г. сельских прихожан здесь станет 196 душ обоего пола, или 18,9% населения. В 1860 г. крестьян здесь числилось 236 человек, или 21% от общей численности прихожан.
В г. Ядрин, по сохранившимся данным на 1783 г., 364 человек - это крестьяне по правовому состоянию, или 22,3% от всего состава прихожан. В 1830 г. крестьян-прихожан здесь зафиксировано 881, или 55%, в 1860 г. -1442 человека, или 44% от общей массы прихожан [4. Д. 21. № 1-10, 38-39; Д. 52. Л. 21-185; Д. 81. № 1-8; 5. Д. 13. Л. 59-77; Д. 39. № 1-2; Оп. 9. Д. 12. Л. 11-63; Д. 37. Л. 19-63]. В 20-30-е гг. XIX в. можно наблюдать сокращение доли крестьянского населения, вызванное переходом государственных крестьян в разряды городского населения, обусловленное наличием промыслов в городе, недвижимости или капитала [10. С. 35, 38], а также отписанием сельских прихожан от городских храмов к уездным.
Посадских в г. Чебоксары в 1781 г. было 1427 человек обоего пола, или 34,8%, в 1800 г. - уже 2668, или 45%; в Цивильске в 1781 г. и 1800 гг. их было 367 и 455, соответственно, это немногим более 12%. В г. Чебоксары в 1830 г. посадских было 2906 человек, или 75% от всего населения, в 1860 г. - 2225 человек, или 70%. В Цивильске в 1830 г. данная прослойка составила 486 человек, или 46,8%, в 1860 г. их число увеличится до 654, что будет составлять 58,4%.
В Ядрине в 1783 г. «посадские» прихожане (739 человек) представляли почти половину всех жителей данного города, затем к 1830 г. их удельный вес понизится до 27% (585 человек) и вновь вернется к прежним в 1860 г. - доля посадские будет составлять 46% (1515 человек - это посадские слои).
Достаточно пространной и мало определённой по правовому статусу и социальному положению следует считать группу прихожан, которых условно объединяли в категорию «военные»; обычно в духовных росписях и сводных экстрактах их указывали вторыми вслед за приходским духовенством. Вероятно, это отставные, занимавшиеся хлебопашеством, мелкими промыслами, становившиеся прислугой, по крайней мере их возраст косвенно указывает на данную специфику положения, к военным относились и их жены, дети. Рассмотрим удельный вес таковых прихожан, зарегистрированных к городским приходам. В г. Чебоксары в 1781 г. их было 217 душ обоего пола, или 5,2%, в 1800 г. - 221, или 3,7%, в 1830 г. - также 221, но при этом мужчин 21, женщин -200, итого это 5,7% от всех прихожан, в 1860 г. их было 317 человек (вновь при доминировании лиц женского пола, их 190 против 127 мужчин), или 10%.
В г. Цивильск в 1781 г. было 102 лица из военных, или 3,4%, в 1800 г. -129, или также 3,4% от всего населения, в 1830 г. - 172 человека при доминировании женщин, или 16,5% населения, в 1860 г. их число снизилось до 111, что составляло почти 10%. В г. Ядрин военных в 1783 г. было 396, или 24,8%, в 1830 г. - 309, или 14,5%, в 1860 г. - 146 человек при доминировании женщин (93 против 53 мужчин), что составляло 4,5% от всей массы прихожан.
Дворовые люди, принадлежавшие дворянству и купечеству, составляли в Чебоксарах в 1781 г. 431 человек, или 10,5%, в 1800 г. - 456, или 7,6%, в 1830 г. - 170, или 4%, в 1860 г. - 19, или 0,6%. В Ядрине в 1783 г. было 67 дворовых, или 4%, в 1830 г. - 114, или 5,4%, в 1860 - 18 человек, или 0,5%. В Цивильске дворовых в 1781 г. было 216 человек, 7%, в 1800 г. - 235, или около 6%, затем удельный вес дворовых вырос к 1830 г. до 9,7%, составляя 101 человек. В 1860 г. исповедная ведомость уже не выделяет данную прослойку населения.
Различные прослойки мелкого чиновничества, которые в ведомостях объединялись под категорией приказных служителей, а затем применительно к ним использовали термин «статские», в 1781 г. в г. Чебоксары составили 1% (41 человек), в Цивильске - 0,7% (23), в Ядрине в 1783 г. - 0,5% (9 человек). Затем их удельный вес заметно повышается: в 1800 г. по Чебоксарам - 1,7% (100), в Цивильске - 15% (60 человек). В 1830 г. в Чебоксарах чиновников-прихожан 2,3% (90 человек), в Цивильске - почти 8% (82), в Ядрине - 5,3% (113). В 1860 г. по Чебоксарам их было 6,9% (219 человек), в Цивильске -10,5% (118), в Ядрине - 4,7% (154) [4. Д. 21. № 1-10, 38-39; Д. 52. Л. 21-185; Д. 81. № 1-8; 5. Д. 13. Л. 59-77; Д. 39. № 1-2; 6. Д. 12. Л. 11-63; Д. 37. Л. 19-63].
Разночинцами весьма условно можно считать различные промежуточные категории лиц, но в некоторых исповедных ведомостях указывалось, что данные лица являлись разночинцами, в более ранее время - это служащие ландмилиции и птичьи помытчики. Птичьи помытчики - это группа лиц, занимавшаяся царской охотой и в указанное время на самом деле не существующая, но к ним формально относились их потомки, в будущем в 1827 г. будут причислены к государственным крестьянам. К ландмилиции относились потомки военных, служивших ранее в пограничной службе и их родственники [7. С. 20-22]. Здесь также доминирует женское население. В 1781 г. в Чебоксарах их было 153 человека (3,7%), в Цивильске - 27 (0,04%), в Ядрине -21 (1,3%). В 1800 г. по Чебоксарам их числилось 213, или 3,6%, в Цивильске -69 человек, или 1,8%. Затем их число снизилось по Чебоксарам к 1830 г. до 116, или до 3% от общего числа прихожан, в Цивильске их уже нет, а в Ядри-
не только в 1830 г. - 130, что составляло 0,6% от приходского населения [4. Д. 21. № 1-10, 38-39; Д. 52. Л. 21-185; Д. 81. № 1-8; 5. Д. 13. Л. 59-77; Д. 39].
В социальной структуре населения сельских приходов также не обнаружим принципиальных изменений. Большинство составляли две прослойки государственных крестьян (ясачные и называемые по старинке «бывшие экономические»).
В Чебоксарском уезде в 1800 г. из всех прихожан крестьяне составляли 99,8%, в 1830 г. - 95,5%, в 1860 г. - 90%; в Цивильском в 1800 г. - 99%, в 1830 г. - 95,7%, в 1860 г. - 95%; в Ядринском в 1830 г. - 97%, в 1860 г. - 96%. Снижение доли крестьянства связано как с оттоком населения в города, так и с причислением крестьянских семей, главы которых были отданы в рекруты, в военное сословие. Достаточно заметной здесь становится прослойки лиц, к которым привязывается определение «военные отставные», «солдатские женки и их незаконнорождённые дети», мало чем отличающиеся от обычных крестьян.
В некоторых селениях проживали мелкие помещики, дворяне, вышедшие в отставку, поэтому в исповедных ведомостях их не причисляют к военным-рекрутам. Их удельный вес в Чебоксарском и Цивильском уездах был явно незначителен. Например, в с. Кушниково Чебоксарского уезда на 1810 г. проживали 21 душа мужского пола и 38 женщин из дворянства, в 1830 г. их только 6 мужчин и 25 женщин, соответственно, они выражали в общей массе прихожан 0,01-0,07%. Появился помещик и в Ядринском уезде - им был отставной губернский секретарь Ушаков вместе со своей женой, поселившийся в 1840-х гг. в с. Кошлоуши Ядринского уезда [6. Д. 27. Л. 461]. Соответственно, дворовые проживали в помещичьих селениях Цивильского и Чебоксарского уездов. Удельный вес дворовых людей в Цивильском уезде в 1800 г. составлял 0,8%, в 1830 г. - 0,5%, в 1860 г. - 0,4%; в Чебоксарском уезде в 1800 г. -0,07%, в 1830 и 1860 гг. - по 0,4% [4. Д. 21. № 38-63; Д. 52. Л. 213-1023; Д. 81. № 1-21; 5. Д. 13. Л. 111-1191; Д. 39. № 3-26; 6. Д. 12. № 5-31; Д. 37. Л. 86-1387].
В 1856 г. с. Сундырь изменило свой статус и стало именоваться Мариин-ским Посадом, в 1860 г. здесь проживало 1238 мужчин и 1470 женщин из мещан и купцов. В остальных селениях процент «посадских» в разные годы не превышал 0,05% от общей численности населения. К сельским приходам относились и разночинцы. В частности, в 1830 г. к ним по Чебоксарскому уезду достаточно условно отнесли категорию «пахотные солдаты», которые, как считает исследователь А.С. Тургаев, лишь в 1832 г. были отнесены к государственным крестьянам [11. С. 30]. В 1860 г. к разночинцам мы отнесли лесничих Яндашевского прихода и вольноотпущенных.
Исповедные ведомости не отражают национального состава приходов, однако данная информация достаточно полно представлена клировыми ведомостями или ревизскими сказками. Очевидно, в городах проживало русское население. В частности, клировые ведомости за разные годы по сельским приходам показывают высокий удельный вес чувашей (учитывается только мужское население): в Чебоксарском уезде их 92,8%, русских 6,6%, татар 0,6%; в Цивильском - 94%, русских 5,5%, крещеных татар 0,5%; в Ядринском уезде - 96,5%, русских 3,5% [3. Д. 52. Л. 78-337].
В 1850 г. в Чебоксарском уезде прихожанами из чувашей было 89,8%, русских 10%, татар 0,2%; в Цивильском уезде 96,4% - чуваши, 0,6% - татары, 3% - русские. В Ядринском уезде представлены два народа: чувашей было 96,3%, русских 3,7% [2. Д. 257. Л. 6-331].
Численность приходского населения Чувашского края в 1781-1860 гг.
Годы Уезды
Чебоксарский Цивильский Ядринский ИТОГО
м. п. ж. п. всего м. п. ж. п. всего м. п. ж. п. всего м. п. ж. п. всего
1781* 8141 9146 17287 5827 5368 11195 9277 8645 17922 23245 23159 46404
1800 27381 27900 55281 24070 23567 47637 - - - 51451 51467 102918
1830 30653 33872 64525 38021 41 21 1 79232 42844 46649 89493 111518 121732 233250
1860 35462 37207 72669 49092 52358 101450 53749 56426 110175 138303 145991 284294
Источник. Государственный исторический архив Чувашской Республики. Ф. 225 [4. Д. 2; Л. 3827; Д. 11. Л. 9-1209; Д. 21. № 1-63; Д. 31. Л. 7-918; Д. 41. № 1-33; Д. 52. Л. 21-1023; Д. 61. Л. 211172; Д. 71. Л. 21-1107; Д. 81. № 1-21; 5. Д. 2. Л. 4-853; Д. 13. Л. 59-1191; Д. 18. Л. 22-1214; Д. 30. Л. 33-1118; Д. 39. Л. 35-1778; 6. Д. 1. Л. 14-377; Д. 6. Л. 9-292; Д. 12. № 1-31; Д. 20. Л. 21-1418; Д. 27. Л. 19-1257; Д. 37. Л. 19-1387].
Не только в многочисленных отчетах епархиальных архиереев, но и в демографической статистике конца XVIII в. чувашское сельское население воспринималось как полностью христианское, поскольку даже единственное за год посещение крестьянином церкви или приглашение священника на дом для выполнения православной требы могло впоследствии отображаться в ведомости, что человек «был на исповеди и у святого причастия».
Духовная роспись делилась на несколько столбцов: по социальной принадлежности раскрывались следующие аспекты исполнения христианских таинств: «исповедавшиеся и причастившиеся», «исповедавшиеся, не причастившиеся», «не исповедавшиеся за малолетством» (не достигшие семи лет), по сельским приходам в некоторых документах дополнительно создавался столбец «не исповедавшиеся за престарелостью» или «не исповедавшиеся за нерачением». Рассматривая отдельные приходские дворы и семьи, можно обнаружить то, что далеко не все члены семьи добросовестно ходили в храм: кто-то выполнил оба таинства, кто-то одно, были из категории военных и крестьян не являвшиеся в храм по «причине отлучки» или не исповедавшиеся «по совету священника», или применительно к крестьянам - «беспричинно». Сами священно и церковнослужители исповедались и причащались в том храме, где служил их духовник. Например, шесть иереев городских приходов Чебоксар, полковой священник и настоятель Покровской церкви с. Ишлеи причащались и исповедались в начале 1780-х гг. в Николаевском соборе. Неоднозначно можно относиться и к деятельности самих священников по составлению росписей и к контролю благочинных в этой сфере. В некоторых приходах жители всех подведомственных деревень по документам добросовестно исполняли православные таинства, в других же из 10-13 приходских селений жители 2-3 деревень продолжали считаться язычниками, как в случае с чувашами деревень Атнашево, Аттиково, Шукулово в 1790 г., которые подчинялись в церковно-административном плане второму причту села Ши-хазаново Цивильского уезда.
Не все было гладко с особым разрядом лиц, принадлежащих к духовному сословию. Речь идет о «сиротствующих» и «заштатных», членах их семей. Например, дочь дьяка причта одного из известных соборов Чебоксар - Введенского - к 1800 г. не причащалась за нерачением более 20 лет, а у причта с. Карамышево Цивильского уезда шесть женщин, включая жен самого священника (Мария Андреева) и дьякона (Варвара Гаврилова), молодые по воз-
расту, 18 и 26 лет, соответственно, пропустили таинства «по нерачению». Такие случаи будут зафиксированы в последующее время в других селениях. В заключительных частях ведомостей по тем приходам, где проживало немногочисленное помещичье крестьянство, священники отписывались тем, что предпринимали меры «к распространению христианства», что выражалось в письмах к их «владельцам с требованием, чтобы они заставляли ходить в церковь» своих подопечных, однако это не приводило к ожидаемым положительным последствиям. В новокрещенских селениях, где не было помещиков, благочинные и рядовые священники пытались опереться на административно-полицейский ресурс, неоднократно обращаясь в волостное правление в целях содействия церкви в деле улучшения показателей, но языческие представления продолжали доминировать.
После подсчета данных духовных росписей видим, что по состоянию на 1781 г. значительная масса прихожан добровольно исполняла христианские таинства. В целом невелик удельный вес приходского населения, уклонившихся от таинства исповеди. Чтобы избежать наказаний со стороны церковного руководства, священнослужители старались приукрасить действительность. По данным исповедных ведомостей за 1781 г., в Чебоксарском уезде, включая и городские, и сельские приходы, 57% прихожан исполнили таинство исповеди и причастия, но неожиданно это число к 1790 г. сократилось до 25%, в 1800 г. -до 14%, в 1810 г. и 1820 г. составило 6% и 5% от общего числа прихожан. Далее со второй трети XIX в. условно истинных христиан, т.е. тех, кто полностью исполнил долг исповеди и причастия, стало больше: в 1830 г. - это 31%, в 1840 г. - 35%, в 1850 г. - 45%, в 1860 г. - 43%. Начиная с 40-х гг. XIX в. в документах стали указывать другие причины неисполнения исповеди (помимо традиционной, ранее указывавшийся «по совету духовника»): отъезды из селения или болезни. Похожей была ситуация в Цивильском уезде. Здесь в 1781 г. тоже достаточно впечатляющая картина по соблюдению христианских таинств -54% прихожан, в том числе крещеные чуваши, формально продолжали считаться верующими. В 1790 г. доля лиц, исполнивших таинство исповеди и причастия, сократилась до 17%, в 1800 г. - до 12%, в 1810 г. - до 4%, в 1820 г. упала до 2%, затем стала повышаться с 23% в 1830 г. до 29% в 1860 г. Гораздо оптимистичнее выглядит картина в Ядринском уезде: в 1783 г. 41% прихожан отмечен как побывавший на исповеди и причастии, в 1790 г. таковых 39%, в 1830 г. - 23% и далее небольшой рост: в 1840 г. это 28%, в 1850 г. - 38%, в 1860 г. - 44% [4. Д. 2; Л. 3-827; Д. 11. Л. 9-1209; Д. 21. № 1-63; Д. 31. Л. 7-918; Д. 41. № 1-33; Д. 52. Л. 21-1023; Д. 61. Л. 21-1172; Д. 71. Л. 21-1107; Д. 81. № 1-21; 5. Д. 2. Л. 4-853; Д. 13. Л. 59-1191; Д. 18. Л. 22-1214; Д. 30. Л. 33-1118; Д. 39. Л. 35-1778; 6. Д. 1. Л. 14-377; Д. 6. Л. 9-292; Д. 12. № 1-31; Д. 20. Л. 211418; Д. 27. Л. 19-1257; Д. 37. Л. 19-1387].
Указанные показатели можно считать более объективными, поскольку в эти годы священнослужители стали больше внимания, чем раньше, уделять своим должностным обязанностям, повысился и образовательный и нравственный уровень духовенства, улучшилось его материальное положение в связи с проведением особой реформы в отношении приходского населения 1842 г. Они старались привлечь в храмы большее число прихожан во избежание дальнейшего наказания со стороны вышестоящего церковного начальства, этому способствовали и преследования чувашей гражданскими властя-
ми. С другой стороны, клир приписывал изредка заходивших в церковь крестьян как реализовавших свои обязанности, о чем неоднократно писали в последующие десятилетия в «Известиях по Казанской епархии» и церковноприходских летописях священнослужители. Разумеется, основываясь на этих данных, невозможно в полной мере отразить действительный уровень религиозности чувашского населения, поскольку, кроме них, есть и другие показатели восприятия православного вероучения и обрядности. Таким образом, исповедные ведомости как вид источника о демографическом учете населения позволяют раскрыть следующие вопросы: положение конкретной приходской семьи и изменение ее состава на протяжении длительного времени, демографическая структура общества, отношение к исполнению христианских таинств, населенность приходов, количество приходских деревень, соотношение служащего и неслужащего духовенства, миграционные процессы, причины невыполнения предписаний православного вероучения.
Литература
1. Асочакова В.Н. Материалы церковного учета населения как источник изучения крещения коренных народов Сибири (на примере Хакасско-Минусинского края) // Мад^га УКае. 2009. № 4(142). С. 96-100.
2. Государственный исторический архив Чувашской Республики (далее - ГИА ЧР). Ф. 225.
Оп. 1.
3. ГИА ЧР. Ф. 225. Оп. 2.
4. ГИА ЧР. Ф. 225. Оп. 7.
5. ГИА ЧР. Ф. 225. Оп. 8.
6. ГИА ЧР. Ф. 225. Оп. 9.
7. Димитриев В.Д., Селиванова С.А. Чебоксары: очерки истории города XVIII в. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 2011. 446 с.
8. Дмитриев С.К. Источники по численности городского населения Чувашии в первой половине XIX века // Исследования по истории дореволюционной Чувашии / НИИ ЯЛИЭ. Чебоксары, 1989. С. 83-98.
9. Миронов Б.Н. Русский город в 1740-1860-е годы: Демографическое, социальное и экономическое развитие. Л.: Наука, 1990. 273 с.
10. Погодин Е.П. Социально-экономическое развитие городов Чувашии в первой половине XIX века // Вопросы истории дореволюционной Чувашии / ЧНИЯЛИЭ. Чебоксары, 1984. С. 34-44.
11. Тургаев А.С. К вопросу о составе населения на границах Российской империи в XVIII -начале XIX века // Экономическая история. 2012. № 1(16) С. 27-30.
ЕВДОКИМОВА АНЖЕЛИКА НИКОЛАЕВНА - кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории имени А.В. Арсентьевой, Чувашский государственный университет, Россия, Чебоксары ([email protected]).
A. EVDOKIMOVA
CONFESSIONAL STATEMENTS AS A HISTORICAL SOURCE OF CHURCH MEMBERS' SOCIAL STRUCTURE IN CHUVASH PARISHES OF KAZAN GOVERNORATE AT THE END OF THE 18th - FIRST HALF OF THE 19th CENTURIES
Key words: confessional statements, orthodox parish, social structure, Orthodox Church, confession and communion.
The article analyzes the features of the social structure in Chuvash parishes of Kazan gov-ernorate, recorded in the materials of demographic census registration. It offers the results of studying confessional statements (spiritual signed documents) as a historical source for studying the social structure of parish population of the Chuvash region in 1781-1860. The article reveals specificity of drawing up the document, its structure, the degree of informative value, the reasons for changing the quantitative characteristics of the parish without reference to demographic processes. The structure of urban and rural parishes and the
specific weight of social strata at the specified time are examined separately. It is shown that it is quite difficult to determine the class belonging of parishioners based only on these documents. (Changes in the social strata of the parish population during the late 18th - first half of the 19th centuries are revealed. Attention is paid to the issue of performing Christian sacraments of confession and communion by formally baptized Chuvash population. The reasons for remoteness of parishioners and family members of the clergy from active participation in implementing the Orthodox Church regulations are shown.
References
1. Asochakova V.N. Materialy tserkovnogo ucheta naseleniya kak istochnik izucheniya kreshcheniya korennykh narodov Sibiri (na primere Khakassko-Minusinskogo kraya) [Church registration materials as a source of study of baptism of the indigenous peoples of Siberia (by the example of the Khakass-Minusinskii Region)]. Magistra Vitae, 2009, no. 4(142), pp. 96-100.
2. Gosudarstvennyi istoricheskii arkhiv Chuvashskoi Respubliki. F. 225. Op. 1 [The State Historical Archives of the Chuvash Republic. Archive 225. Anagraph 1].
3. Gosudarstvennyi istoricheskii arkhiv Chuvashskoi Respubliki. F. 225. Op. 2 [The State Historical Archives of the Chuvash Republic. Archive 225. Anagraph 2].
4. Gosudarstvennyi istoricheskii arkhiv Chuvashskoi Respubliki. F. 225. Op. 7 [The State Historical Archives of the Chuvash Republic. Archive 225. Anagraph 7].
5. Gosudarstvennyi istoricheskii arkhiv Chuvashskoi Respubliki. F. 225. Op. 8 [The State Historical Archives of the Chuvash Republic. Archive 225. Anagraph 8].
6. Gosudarstvennyi istoricheskii arkhiv Chuvashskoi Respubliki. F. 225. Op. 9 [The State Historical Archives of the Chuvash Republic. Archive 225. Anagraph 9].
7. Dimitriev V.D, Selivanova S.A. Cheboksary: ocherki istorii goroda XVIII v. [Cheboksary: Essays on the history of the city in the 18th century]. Cheboksary, Chuvash Publishing House, 2011, 446 p.
8. Dmitriev S.K. Istochniki po chislennosti gorodskogo naseleniya Chuvashii v pervoi polovine XIX veka [Sources on urban population Explosion in the first half of the nineteenth century]. In: Issledovaniya po istorii dorevolyutsionnoi Chuvashii [Research on the history of pre-revolutionary Chuvashia]. Cheboksary, 1989, pp. 83-98.
9. Mironov B.N. Russkii gorod v 1740-1860-e gody: Demograficheskoe, sotsial'noe i ekonomicheskoe razvitie [Russian city in 1740-1860: the demographic, social and economic development]. Leningrad, Nauka Publ., 1990, 273 p.
10. Pogodin E.P. Sotsial'no-ekonomicheskoe razvitie gorodov Chuvashii v pervoi polovine XIX veka [Socio-economic development of the cities of Chuvashia in the first half of the nineteenth century]. In: Voprosy istorii dorevolyutsionnoi Chuvashii [The history of pre-revolutionary Chuvashia]. Cheboksary, 1984, pp. 34-44.
11. Turgaev A.S. K voprosu o sostave naseleniya na granitsakh Rossiiskoi imperii v XVIII-nachale XIX veka [To the question of the composition of the population on the borders of the Russian Empire in the 18th and early 19th century]. Ekonomicheskaya istoriya, 2012, no. 1 (16), pp. 27-30.
EVDOKIMOVA ANZHELIKA - Candidate of Historical Sciences, Associate Professor, Russian History Department, Chuvash State University, Russia, Cheboksary ([email protected]).
Формат цитирования: Евдокимова А.Н. Исповедные ведомости как исторический источник о социальном составе прихожан чувашских приходов Казанской губернии в конце XVIII - первой половине XIX века // Вестник Чувашского университета. - 2019. - № 2. - С. 35-44.
