CC BY
15
2. Afanasyev V. N. Statistical support of the problem of sustainability of agricultural production: monograph / V. N.. Afanasyev // Finance and statistics. - 1996. - 320 p.
3. Vasilyeva N. K. Sustainability of food security in the regions of Southern Russia / N. K. Vasilyeva, M. L. Ushvitsky // Economics of agricultural and processing enterprises - 2007. - No. 8 - pp. 22-25.
4. Vasilyeva, N. K. Sustainability of production in agriculture: monograph / N. K. Vasilyeva. - Stavropol: Sev-KavSTU - 2004. - 193 p.
5. Nechaev, V. I. Forecasting the development of the agricultural sector of the Krasnodar Territory / V. I. Nechaev, N. K. Vasilyeva, S. M. Reznichenko // Agro-industrial complex: economics, management. -2011. - No. 8 - pp. 43-47.
6. Nechaev, V. I. Development of agro-industrial complex on the basis of investments / V. I. Nechaev, N. K. Vasilyeva, S. M. Reznichenko // The economics of agriculture in Russia. - 2009. - No. 6 - pp. 67-78.
EDN: TYKRKV
Ю.В. Вертакова - д.э.н., профессор, профессор, Курский филиал Финансового университета при Правительстве Российской Федерации,
Yu.V. Vertakova - doctor of economics, professor, Kursk branch of the Financial university under the Government of the Russian Federation;
М.В. Брынцева - студентка, Московский государственный университета им. М.В. Ломоносова,
M.V. Bryntseva - student of the Moscow state university named after M. V. Lomonosov.
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ НЕТРАДИЦИОННЫХ МЕР ДЕНЕЖНО-КРЕДИТНОЙ ПОЛИТИКИ В ГОСУДАРСТВЕННОМ РЕГУЛИРОВАНИИ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ THE USE OF UNCONVENTIONAL MONETARY POLICY MEASURES IN STATE REGULATION
OF THE RUSSIAN ECONOMY
Аннотация. Рассмотрен состав задач государственной экономической политики. Обосновала необходимость расширение их состава и концентрация мер государственного регулирования на обеспечении национальной экономики финансовыми, человеческими, инфраструктурными и иными ресурсами, которые необходимы для ее стабильного и эффективного функционирования. Сделано допущение, что одной из таких мер могут стать нетрадиционные меры денежно-кредитной политики, в частности количественное смягчение. Проведен анализ реализации такой политики в ряде стран в период кризисов. Показано как Европейским Центральным Банком, Банком Японии, Банком Англии и ФРС были предприняты самые масштабные меры по выкупу долгосрочных государственных облигаций в рамках программ по количественному смягчению. Проведен анализ каналов передачи QE. Для демонстрации влияния (имеющий временный эффект) политики QE, исследуется макроэкономическая эффективность нетрадиционной денежно-кредитной политики, которая получила широкое распространение после мирового финансового кризиса 2008-2010 гг. и используется центральными банками до сих пор, в частности в борьбе с кризисом, вызванным пандемией COVID-19. При анализе эффективности политики количественного смягчения изучаются динамические последствия шока для баланса центрального банка в отношении объема производства и уровня цен с помощью VAR-модели, рассчитываемой на ежемесячной основе. данные из четырех стран с развитой экономикой за 2007-2020 гг.
Исследование показало, что экзогенное увеличение балансов центрального банка при нулевой нижней границе ведет к временному росту экономической активности. Влияние политики количественного смягчения на уровень цен оказалось неоднозначным.
Abstract. The structure of tasks of the state economic policy is considered. She substantiated the need to expand their composition and concentrate state regulation measures on providing the national economy with financial, human, infrastructural and other resources that are necessary for its stable and efficient functioning. It is assumed that one of these measures may be non-traditional monetary policy measures, in particular, quantitative easing. An analysis was made of the implementation of such a policy in a number of countries during crises. It is shown how the European Central Bank, the Bank of Japan, the Bank of England and the FRS have taken the most ambitious measures to buy long-term government bonds under quantitative easing programs. The QE transmission channels were analyzed. To demonstrate the impact (with a temporary effect) of the QE policy, the macroeconomic performance of unconventional monetary policy, which became widespread after the global financial crisis of 2008-2010, is examined. and is still used by central banks, in particular in the fight against the crisis caused by the COVID-19 pandemic. The analysis of the effectiveness of quantitative easing policies examines the dynamic effects of a shock on the central bank's balance sheet
in terms of output and price levels using a VAR model calculated on a monthly basis. data from four advanced economies 2007-2020.
The study showed that an exogenous increase in central bank balance sheets with a zero lower bound leads to a temporary increase in economic activity. The impact of the quantitative easing policy on the price level turned out to be ambiguous.
Ключевые слова: экономическая политика, денежно-кредитная политика, мягкое сглаживание, var-модель.
Keywords: economic policy, monetary policy, soft smoothing, var-model.
Сегодня в России остро стоит комплекс теоретических и прикладных проблем, для преодоления которых необходимо развитие теории и методологии государственной экономической политики, адаптированных к современным условиям. Государственная экономическая политика нуждается в трансформации и использовании нетрадиционных мер государственного регулирования.
Традиционно государственная экономическая политика рассматривается как комплекс действий государства, направленный на разработку и выполнение мероприятий по обеспечению эффективного функционирования национальной экономики с учетом стоящих перед страной и обществом задач и наличных ресурсов [1].
Классический перечень задач экономической политики, предлагаемый К. Р. Маккон-неллом и С. Л. Брю [10]: обеспечение роста национальной экономики, достижение полной занятости, экономическая эффективность экономическая свобода справедливое распределение доходов создание социальных гарантий сбалансированность внешнеторгового баланса. Многие исследователи приводят свои составы задач и наполняют современные подходы новыми смыслами [2, 4, 9, 15 и др.].
Мы согласны с утверждением Пролубникова А.В. и Плотникова В.А. [12], что этот перечень задач неполон, и что в состав задач должно входить в том числе «обеспечение национальной экономики финансовыми, человеческими, инфраструктурными и иными ресурсами, которые необходимы для ее стабильного и эффективного функционирования». Фактически это означает, что национальная экономика должна быть в достаточной степени обеспечена ресурсами, для чего необходима реализация комплекса мер государственного регулирования экономики. В частности, если речь вести о денежно-кредитной политики, то мы полагаем, что на современном этапе развития экономике в России могут использоваться нестандартные меры монетарной политики.
Исторический опыт показывает, что по мере того, как возможности основного инструмента стимулирования экономики стандартными инструментами денежно-кредитной политики исчерпываются (например, снижения ключевой процентноей ставки), широкое распространение получат так называемые нестандартные меры монетарной политики [6]. Если следовать классификации речи Бена Бернанке [18], то к нестандартным инструментам монетарной политики относятся заявления о намерениях и покупка активов. Различая инструменты расширения балансов центральных банков по механизмам действия и по характеру искажений цен финансовых активов, можно выделить следующие режимы проведения данной политики: контроль кривой доходности (yield curve control, YCC); количественное смягчение (quantitative easing, QE); кредитное смягчение (credit easing, CE); покупка иных активов. Более того, к нестандартным мерам денежно-кредитной политики часто относят еще и так называемые «вертолетные деньги» [7].
На Петербургском международном экономическом форуме 2022 года (ПМЭФ-2022) в рамках дискуссий было озвучено, что в современной экономической ситуации для выполнения совокупности задач государственной экономической политики одной из нестандартных действенных мер денежно-кредитной политики может стать количественное смягчение - денежно-кредитная политика, при которой центральный банк покупает заранее определенные суммы государственных облигаций или других финансовых активов(например, муниципальных облигаций, корпоративных облигаций, акций и т. д.) [5].
Согласны, что это одна из нестандартных мер денежно-кредитной политики, которая имела наибольшее распространение у преимущественно развитых стран начиная с кризиса 20082010 гг. Она является важной стабилизационной мерой денежно-кредитной политики центральных банков, при которой меняется структура инвестиционных портфелей и активизируется финансовая и рыночная деятельность предприятий. Так, увеличение денег у населения и предприятий должно привести к росту потребления и производства, и как следствие, к восстановлению стабильной экономической ситуации. Европейским Центральным Банком, Банком Японии, Банком Англии и ФРС были предприняты самые масштабные меры по выкупу долгосрочных государственных облигаций в рамках программ по количественному смягчению.
Существуют различные каналы количественного смягчения (рисунок 1). Двумя наиболее известными из них являются сигнальный канал и канал перебалансировки портфеля [30]. Оба в основном нацелены на снижение долгосрочных процентных ставок: сигнальный канал влияет на ожидания относительно будущих краткосрочных процентных ставок, а канал перебалансировки портфеля - на ожидания относительно премии за срок. В конце концов через эти каналы передачи стимулируется рост ВВП и ИПЦ.
Рисунок 1 - Основные каналы количественного смягчения
(составлено Брынцевой М.В.)
Покупая долгосрочные государственные облигации, центральный банк снижает премию за срочность по этим облигациям. Падающая доходность может побудить некоторых инвесторов переключиться на более рискованные активы с более высокой доходностью, что
также окажет давление на эту доходность. В качестве альтернативы центральные банки могут напрямую покупать активы частного сектора (например, ценные бумаги, обеспеченные активами, ценные бумаги, обеспеченные ипотекой, корпоративные облигации). Например, покупка центральным банком активов частного сектора напрямую снижает премии за рыночный риск.
Эти каналы также могут оказывать влияние на доверие за счет улучшения экономических перспектив, уменьшения неопределенности и снижения волатильности финансового рынка, особенно в периоды кризиса финансового рынка. Повышение деловой уверенности может напрямую стимулировать инвестиционные расходы, а также может способствовать снижению премий за риск.
Если эти перечисленные каналы передачи достаточно сильны, чтобы значительно стимулировать ВВП, количественное смягчение может способствовать росту цен и, следовательно, росту инфляции.
Таким образом, с одной стороны количественное смягчение может помочь вывести экономику из рецессии [6], с другой стороны может способствовать росту инфляции.
В современной литературе множество работ посвящено влиянию политики количественного смягчения на финансовые показатели. В таблице 1 проведен обзор опубликованных научных работ [20, 21, 23, 30 и др. ], в которых на основе количественного анализа исследуется влияние увеличения балансов центральных банков на макроэкономические показатели.
Таблица 1 - Обзор результатов моделирования реализации политики денежного
смягчения на макроэкономические показатели
Страны, использующие количественное смягчение, входящие в выборку для исследования зависимости Период Результаты увеличения балансов центрального банка
Канада, Еврозона, Япония, США 2008-2011 Увеличение активов центрального банка привело к росту ИПЦ до 0,1 % через 6 месяцев
Великобритания 2011-2012 Рост ВВП на 0,5-0,8 % и рост инфляции на 0,6%
Еврозона 2015-2018 Рост ВВП на 0,3% и ИПЦ на 0, 5%
США, Великобритания 2008-2014 Покупка активов на сумму 1 % от нминального ВВП приводит к росту инфляции 0,58% в США и 0,32% в Великобритании, росту производства на 0,52% и 0,25%
Для демонстрации влияния политики количественного смягчения за 2007-2020 гг. мы применили VAR-модель, предложенную Gambacorta Ь. [20] для стран с развитой экономикой: Япония, Великобритания, США, Еврозона .
Рассматриваемая УЛЯ-модель имеет следующий вид:
у1л= «¡-ьлсад^ + в^
где У^ - вектор эндогенных переменных, а.1 - вектор констант, А (Ь) I - матричный лаговый оператор,
ВI - матрица одновременных воздействий взаимно некоррелированных ошибок ^¿^
для экономик I = 1.. .К.
Вектор эндогенных переменных У^ включает четыре переменных: макроэкономическое измерение кризиса, характеризующееся динамикой совокупного производства и цен; изменение активов центральных банков в то время, когда ключевые процентные ставки находятся на около нулевом уровне; динамика неопределенности и неприятия риска на финансовых рынках.
Изначально был проведен предварительный анализ переменных на стационарность с применением расширенного теста Дикки-Фуллер (ADF-test) на наличие единичного корня, так как одно из условий состоятельного оценивания УЛЯ-модели - стационарность всех
временных рядов [8]. По результатам теста нулевая гипотеза о наличии единичного корня принимается, поскольку р-значения больше любого уровня значимости. Так как переменные оказались нестационарными, то привели их к первым разностям. Далее проверили первую разность каждой переменной на стационарность, так же воспользуюсь расширенным тестом Дики-Фулера. По результатам теста первые разности оказались стационарными на уровне значимости 10 %, p-значения для всех переменных меньше 0,1.
Лаговые значения VAR-модели были определены, основываясь на информационных критериях AIC, BIC и HQC, наилучшие (минимальные) значения которых свидетельствуют об оптимальности модели с одним лагом.
VAR-модель исследуется с сезонными фиктивными переменными, так как данные не отчищены от сезонности. Далее проведен анализ импульсных откликов. Отклики объемов производства указывают на то, что нетрадиционные меры денежно-кредитной политики в целом имеют положительный эффект для поддержки экономической активности. На рисунках ниже показана динамика импульсных откликов на нетрадиционных шок денежно-кредитной политики Великобритани (рисунок 2) и США (рисунок 3) Анализ показал, что объем производства демонстрируют рост, пиковый эффект во всех странах достигается примерно через два месяца и значения возвращаются к исходным уровням примерно через десять месяцев. Однако в США эффекты выпуска несколько более устойчивы, чем в других странах, что, вероятно, является результатом более стойкого шока в этой стране.
Отклики цен показывают неоднозначный результат. По графикам видно, что доверительные интервалы содержат и положительные, и отрицательные значения (перекрывают ноль), значит полученные результаты статистически незначимы.
Индекс волатильности в разных регионах ведет себя по-разному. Например, в Великобритании он снижается примерно на 0,4 %, но ответ на шок денежно-кредитной политики остается отрицательным в течение примерно пять месяцев. В Еврозоне, Японии и в США индекс волатильности становится отрицательным спустя два периода. Но в целом к полученным результатам доверие ставится под сомнением, так как доверительные интервалы на данных графиках функций импульса пересекают ноль.
Мы получили, что динамические последствия шока для активов центрального банка оказываются качественно одинаковыми для четырех стран. Импульсные отклики показывают, что шок характеризуется увеличением баланса центрального банка примерно на 0,1 %-0,3 %, которое исчезает примерно через три месяца.
Эти результаты показывают, что нетрадиционные меры денежно-кредитной политики, используемые центральными банками, оказывают только временную поддержку на экономику. По этому вопросу существует несколько мнений.
Некоторые экономисты, например, Altavilla C. et al. (2015) [16], Karadi P. et al. (2020) [25] считают, что политика расширения балансов центрального банка в целом имеет положительный макроэкономический эффект в периодах обострения финансовых кризисов и экономической нестабильности. Если происходит большой финансовый шок, то это неизбежно приводит к ухудшению финансового сектора, значит политика покупки активов вновь становится важным дополнительным инструментом смягчения денежно-кредитной политики. В то же время, если случается небольшой финансовый шок, то балансовые ограничения банков остаются слабыми, а крупномасштабные покупки активов не оказывают положительного влияния на создание кредитов, и затраты на эффективность превышают любые выгоды от смягчения кредитного бремени, то есть QE наносит ущерб благосостоянию.
Другая точка зрения заключается в том, что деньги от политики количественного смягчения не доходят до реального сектора (Hunt L., 2013 [24]; Miljkovic et al., 2018 [27]; Murphy R., 2020 [28]). Поскольку процентные ставки с 2008 года остаются на крайне низком (или даже нулевом) уровне, банкам невыгодно раздавать традиционные кредиты.
Рисунок 2 - Импульсные отклики на нетрадиционных шок денежно-кредитной политики. Великобритания
Рисунок 3 - Импульсные отклики на нетрадиционных шок денежно-кредитной политики. США
Намного прибыльней выделить ресурсы своим торговым подразделениям, чтобы те смогли играть на финансовом рынке. Именно так и поступают большинство кредитных организаций. Об этом также могут свидетельствовать рекордные падения денежного мультипликатора [24].
В целом, вопросы о снижающейся эффективности политики количественного смягчения и о факторах, влияющие на временный эффект нетрадиционной денежно-кредитной политики не однозначны и требуют дополнительного изучения.
Считаем, что в российской экономике, столкнувшейся с глобальными геополитическими вызовами, которые потребовали переосмысления сложившихся моделей развития и реализации новых быстро чувствительных мер государственной политики, использование такого нетрадиционного подхода монетарной политики как количественное смягчение не оправдано. Исследование показало, что такие шоки оказывают только временную поддержку экономики.
Источники:
1. Андросов В. В. Экономическая политика государства: вопросы методологии // Социально-экономиЗ. ческие явления и процессы. - 2010. - № 2. - С. 8-11.
2. Бодрунов С.Д. Реиндустриализация российской экономики: императивы, вызовы и приоритеты // Право интеллектуальной собственности. 2013. № 3. С. 13-15.
3. Ващелюк Н.В., Трунин П.В. Анализ нестандартных инструментов предоставления ликвидности Банка России // Экономическая политика, 2015. Т. 10. No 1. С. 41-57.
4. Вертакова Ю.В., Плотников В.А. Теоретические аспекты учета динамических характеристик социально-экономических систем в управлении региональным развитием // Известия Русского географического общества. 2011. Т. 143. № 6. С. 42-50.
5. Горюнов Е.Л. Нетрадиционные меры ДКП в новых макроэкономических условиях// Экономическое развитие России, 2020, С. 39-42.
6. Джозеф Э. Ганьон Количественное смягчение: недооцененный успех.-Институт международной экономики Петер-сона: краткий обзор политики.- 16-4 (апрель 2016).
7. Заботкин А. Вертолетные деньги количественное смягчение и другие идеи востребованы ли они в России?// econs.online, 2020.
8. Картаев Ф., Клачкова О., Ромашова В., Сучкова О. Сборник задач по эконометрике временных рядов и панельных данных. -М.: Экономический факультет МГУ, 2016. 67 с.
9. Коростышевская Е.М., Плотников В.А. Теоретические аспекты формирования целей в российской региональной политике // Известия Юго-Западного государственного университета. Серия: Экономика. Социология. Менеджмент. 2014. № 1. С. 62-71.
10. Макконнелл К. Р., Брю С. Л. Экономикс: принципы, проблемы и политика. М.: Республика, 1992. - Т. 1. - 399 с.
11. Остапенко В.М. Стабилизационная макроэкономическая политика: неоклассический и посткейнсианский подходы // Экономика и управление. 2013. № 9. С. 38-45.
12. Пролубников А.В., Плотников А.В. Направления трансформации государственной экономической и промышленной политики в условиях экономических санкций и развития процессов импортозамещения // Теория и практика сервиса: экономика, социальная сфера, технологии. 2015. № 2 (24). С. 45-50.
13. Ушаков Е.П. Российская экономическая политика: проблемы и перспективы // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2013. Т. 9. № 35. С. 2-8.
14. Фаджиоло Д., Ровентини А. О научном статусе экономической политики: повесть об альтернативных парадигмах // Вопросы экономики. 2009. № 6. С. 24-47.
15. Харламов А.В., Харламова Т.Л. Экономическая политика совершенствования предпринимательской среды // Известия Юго-Западного государственного университета. Серия: Экономика. Социология. Менеджмент. 2016. № 3 (20). С. 11 -19.
16. Altavilla С., Carboni G., Motto R. Asset purchase programmes and financial markets: lessons from the euro area, ECB Working Paper 1864, European Central Bank, 2015.
17. Armstrong А., Ebell М. Unconventional monetary policy: Introduction, National Institute Economic Review, No. 234, pp. R1-R4, November 2015.
18. Ben S. Bemanke, "Making Sure "It" Doesn't Happen Here", 2002.
19. Blom J. The effect of quantitative easing on inflation expectations in the United States», July 2013.
20. Cambacorta L., Hofmann B., Peersman G. The Effectiveness of Unconventional Monetary Policy at the Zero Lower Bound: A Cross-Country Analysis, Journal of Money, Credit and Banking , June 2014, Vol. 46, No. 4 (June 2014), pp. 615-642.
21. Chung H., Laforte J., Reifschneider D., Williams J. Have we underestimated the likelihood and severity of zero lower bound events?, Federal Reserve Bank of San Francisco, Working Paper Series, January 2011 Dell'Ariccia G., Rabanal P., Sandri D. «Unconventional Monetary Policies in the Euro Area, Japan, and the United Kingdom», The Journal of Economic Perspectives , Vol. 32, No. 4 (Fall 2018), pp. 147-172.
22. Cui W., Sterk V. Quantitative Easing, CEPR Discussion Paper, No. DP13322, November 2018.
23. Hohberger S., Priftis R., Vogel L., The macroeconomic effects of quantitative easing in the euro area: Evidence from an estimated DSGE model, 2019.
24. Hunt L, Federal Reserve Policy Failures Are Mounting, 2013.
25. Karadi P., Nakov A.,«Effectiveness and addictiveness of quantitative easing, Directorate General Research, European Central Bank, Germany and CEPR, 2020.
26. Michaelis H., Watzka S., Are there differences in the effectiveness of quantitative easing at the zero-lower-bound in Japan over time?, Department of Economics, LMU, University of Munich, Ludwigstrasse 28, 80539 Munich, Germany, 2017.
27. Miljkovic A., Thelander O., Does Quantitative Easing Affect Income Inequality? A Panel Data Study», 2018.
28. Murphy R., «Why and how we can do something much better than quantitative easing if we want to transform our economy, November 2020.
29. Panizza, U., Wyplosz, C. (2018). The Folk Theorem of Decreasing Effectiveness of Monetary Policy: What Do the Data Say? Russian Journal of Money and Finance, 77(1), pp. 71-107.
30. Weale M., Wieladek T., What are the macroeconomic effects of asset purchases?, Journal of Monetary Economics 79, April 2016.
Reference:
1. Androsov V. V. Economic policy of the state: questions of methodology // Socio-economy3. cal phenomena and processes. - 2010. - No. 2. - P. 8-11.
2. Bodrunov S.D. Reindustrialization of the Russian Economy: Imperatives, Challenges and Priorities // Intellectual Property Law. 2013. No. 3. S. 13-15.
3. Vashchelyuk N.V., Trunin P.V. Analysis of non-standard instruments for providing liquidity of the Bank of Russia // Economic policy, 2015. V. 10. No 1. P. 41-57.
4. Vertakova Yu.V., Plotnikov V.A. Theoretical aspects of accounting for the dynamic characteristics of socio-economic systems in the management of regional development // News of the Russian Geographical Society. 2011. V. 143. No. 6. S. 42-50.
5. Goryunov E.L. Non-traditional monetary policy measures in the new macroeconomic conditions // Economic development of Russia, 2020, pp. 39-42.
6. Joseph E. Gagnon Quantitative Easing: An Underestimated Success. - Peterson Institute for International Economics: Policy Brief. - 16-4 (April 2016).
7. Zabotkin A. Helicopter money, quantitative easing and other ideas, are they in demand in Russia? // econs.online, 2020
8. Kartaev F., Klachkova O., Romashova V., Suchkova O. Collection of problems in the econometrics of time series and panel data. -M.: Faculty of Economics, Moscow State University, 2016. 67 p.
9. Korostyshevskaya E.M., Plotnikov V.A. Theoretical aspects of the formation of goals in the Russian regional policy // Izvestia of the South-Western State University. Series: Economy. Sociology. Management. 2014. No. 1. S. 62-71.
10. McConnell K. R., Brew S. L. Economics: principles, problems and politics. M.: Respublika, 1992. - T. 1. - 399 p.
11. Ostapenko V.M. Stabilization macroeconomic policy: neoclassical and post-Keynesian approaches // Economics and Management. 2013. No. 9. S. 38-45.
12. Prolubnikov A.V., Plotnikov A.V. Directions of the transformation of the state economic and industrial policy in the context of economic sanctions and the development of import substitution processes // Theory and practice of service: economics, social sphere, technologies. 2015. No. 2 (24). pp. 45-50.
13. Ushakov E.P. Russian Economic Policy: Problems and Prospects // National Interests: Priorities and Security. 2013. V. 9. No. 35. S. 2-8.
14. Fagiolo D., Roventini A. On the scientific status of economic policy: a story about alternative paradigms // Questions of Economics. 2009. No. 6. S. 24-47.
15. Kharlamov A.V., Kharlamova T.L. Economic policy of improving the business environment // Proceedings of the SouthWestern State University. Series: Economy. Sociology. Management. 2016. No. 3 (20). pp. 11-19.
16. Altavilla C., Carboni G., Motto R. Asset purchase programs and financial markets: lessons from the euro area, ECB Working Paper 1864, European Central Bank, 2015.
17. Armstrong A., Ebell M. Unconventional monetary policy: Introduction, National Institute Economic Review, no. 234, pp. R1-R4, November 2015.
18. Ben S. Bernanke, "Making Sure "It" Doesn't Happen Here", 2002.
19. Blom J. The effect of quantitative easing on inflation expectations in the United States, July 2013.
20. Cambacorta L., Hofmann B., Peersman G. The Effectiveness of Unconventional Monetary Policy at the Zero Lower Bound: A Cross-Country Analysis, Journal of Money, Credit and Banking, June 2014, Vol. 46, no. 4 (June 2014), pp. 615-642.
21. Chung H., Laforte J., Reifschneider D., Williams J. Have we underestimated the likelihood and severity of zero lower bound events?, Federal Reserve Bank of San Francisco, Working Paper Series, January 2011 Dell'Ariccia G., Rabanal P., Sandri D. "Unconventional Monetary Policies in the Euro Area, Japan, and the United Kingdom", The Journal of Economic Perspectives , Vol. 32, no. 4 (Fall 2018), pp. 147-172.
22. Cui W., Sterk V. Quantitative Easing, CEPR Discussion Paper, no. DP13322, November 2018.
23. Hohberger S., Priftis R., Vogel L., The macroeconomic effects of quantitative easing in the euro area: Evidence from an estimated DSGE model, 2019.
24. Hunt L, Federal Reserve Policy Failures Are Mounting, 2013.
25. Karadi P., Nakov A., "Effectiveness and addictiveness of quantitative easing", Directorate General Research, European Central Bank, Germany and CEPR, 2020.
26. Michaelis H., Watzka S., Are there differences in the effectiveness of quantitative easing at the zero-lower-bound in Japan over time?, Department of Economics, LMU, University of Munich, Ludwigstrasse 28, 80539 Munich, Germany, 2017.
27. Miljkovic A., Thelander O., Does Quantitative Easing Affect Income Inequality? A Panel Data Study, 2018.
28. Murphy R., Why and how we can do something much better than quantitative easing if we want to transform our economy, November 2020.
29. Panizza, U., Wyplosz, C. (2018). The Folk Theorem of Decreasing Effectiveness of Monetary Policy: What Do the Data Say? Russian Journal of Money and Finance, 77(1), pp. 71-107.
30. Weale M., Wieladek T., What are the macroeconomic effects of asset purchases?, Journal of Monetary Economics 79, April 2016.
