CC BY
48
XIV в., наряду с доблестным и бесстрашным поведением перед лицом врага, заботой о своей чести и репутации. Накануне битв рыцари присутствовали на мессах, уделяли время покаянию и молитве. В надежде обрести милость Божью они обращались к Господу, но просили его не о защите (в смысле неуязвимости) в предстоящем сражении, а скорее о том, чтобы Он позволил им в полной мере соответствовать идеалу. Именно в этом, с их точки зрения, и состоит Его милость на земле и награда на небесах.
1 См.: Хейзинга Й. Осень Средневековья. М., 2004.; ФлориЖ. Идеология меча. СПб., 1999; Flori J. La notion de Chevalerie dans les Chansons de Geste du XII siecle. Etude historique du vocabulaire // Le Moyen age. Bruxelles, 1975. T. 81. № 2. P. 211 - 244; Idem. Chevaliers et chevalerie au Moyen age. Paris, 1988; ДюбиЖ. Трех-частная модель, или представления средневекового общества о себе самом. М., 2000; Duby G. Les origins de la chevalerie // Hommes et structures au Moyen age. Paris, 1973; Оссовская M. Рыцарь и буржуа. М., 1987; Кардини. Ф. Истоки средневекового рыцарства. М., 1987; Пастуро M. Повседневная жизнь Франции и Англии во времена рыцарей круглого стола. М., 2001 ; Кин M. Рыцарство. М., 2000; Контамин Ф. Война в средние века. СПб., 2001; Contamine Ph. Froissait Art militaire, pratique et conception de la guerre // Froissart: Historian / Ed. by J.J.N. Palmer. Woodbridge. Suffolk, 1981. P.132 - 160.
2 См.: Бессмертный Ю.Л. Риторика рыцарской скорби по данным англо-французской литературы XII - XIII вв. // Человек и его близкие на Западе и Востоке Европы. М., 2000. С. 64 - 83; Он же. Рыцарское счастье - рыцарское несчастье (Западная Европа XII - XIII вв.) // В своем кругу. Индивид и группа на Западе и Востоке Европы до начала нового времени. М., 2003.
С. 51 - 87; Гуревич А.Я. Рыцарь в жизни и поэзии // Индивид и социум на средневековом Западе. М., 2005. С. 144 - 152; Он же. Культура и общество средневековой Европы глазами современников. М., 1989; Лучицкая С.И. Образ другого: мусульмане в хрониках крестовых походов. СПб., 2001; Она же. Мусульмане и христиане в Святой земле (частная жизнь западноевропейских рыцарей сквозь призму взаимных представлений мусульман и христиан) // Человек и его близкие на Западе и Востоке Европы (до начала нового времени). М., 2000. С.105 - 122; Она же. Рыцарство - уникальный феномен западноевропейского средневековья // Одиссей. М., 2004. С. 9 - 18; Малинин Ю.П. Рыцарская этика в позднесредневековой Франции // Средние века. М., 1992. Вып. 55. С. 195 - 213; Писарев Ю.И. Место служилого рыцарства в социально-политической жизни Англии XIV в. // Средние века. М., 1973. Вып. 37. С. 82 - 107; Михайлов А.Д. Французский рыцарский роман. М., 1976.
3 Фруассар по происхождению был из семьи зажиточных горожан Валансьена, про семью Ле Беля известно, что она принадлежала к городскому патрициату и состояла в родстве с дворянскими семьями Хесбена, а брат хрониста был посвящен в рыцари.
4 Froissart J. The Chronides by sir J. Froissart of England, France, Spain and the adjoining countries. Book I / Ed. T. Johnes. London, 1857. Vol. I. Chap. CXXVII. P. 163.
5 Там же.
6 Там же. Chap. CXXIX. P. 167.
7 Ле Бель Ж. Правдивые Хроники // Хроники и документы времен Столетней войны / Под ред. Ю.П. Малинина. СПб., 2005. Гл. XXXII. С. 98.
8 Nichols. S.G. Discourse in Froissart's Chroniques // Speculum, 1964. Vol. 39. № 2. P. 279.
УДК 94(470)
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ НАЕМНОГО И ПОДНЕВОЛЬНОГО ТРУДА НА ОТЕЧЕСТВЕННЫХ КАЗЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЯХ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII в. (На материалах поташной промышленности)
В настоящее время в отечественной исторической науке широко обсуждается проблема перехода от традиционного общества к индустриальному. При этом значительное внимание учеными уделяется особенностям модер-низационных процессов в России. Одной из важнейших причин, обусловивших поздний, по сравнению с ведущими державами Западной Европы, переход российской промышленности на капиталистический путь развития, по давно уже ставшему общепризнанным мнению, являлась крайняя узость рынка наемной рабочей силы в нашей стране в дореформенный период. Отсутствие же свободных наемных рабочих было вызвано господством созданной Петром I модели организации промышленного производства, основанной на использовании труда крепостных крестьян. Не подлежит сомнению, что петровская модернизация действительно базировалась на консервации и усилении феодально-крепостнической эксплуатации. На возникающий вопрос: а что же обусловило выбор Петром I этого пути? - как правило, в качестве ответа дается уже звучавший ранее тезис: отсутствие в крепостной России возможности удовлетворять потребности промышленных предприятий в рабочих руках путем найма рабочих. Безусловно, это важный фак-
О-
Э.Д. Богатырев,
кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Отечества, Мордовский государственный университет им. Н.П. Огарева, г. Саранск
ВЕСТНИК. 2007. № 18(4)
тор, отрицать значение которого просто невозможно. Но при этом необходимо учитывать и иные факторы, тем более, что в различных отраслях промышленности могли быть различные ситуации.
Поскольку инициатором быстрого развития промышленности являлось государство, было бы интересно рассмотреть проблему использования наемного и подневольного труда накануне, в период и после петровских реформ на примере казенных предприятий. В этой связи значительный интерес в качестве объекта исследования представляет казенная поташная промышленность. Во-первых, в силу ряда причин исследователями не было уделено должного внимания ей и на российском уровне она оказалась практически забыта (опыт участия автора в конференциях за пределами Поволжья показывает, что большинство историков, даже занимающихся экономической историей, имеют крайне слабое представление о ней, в то время как поташные предприятия довольно долгое время приносили значительную прибыль государству и являлись одним из значимых источников пополнения российской казны, а производство поташа было предметом постоянного внимания правительства). Во-вторых, здесь использовался в разные периоды как наемный, так и принудительный труд, причем относительно моделей обеспечения казенной поташной промышленности рабочей силой существуют прямо противоположные точки зрения, которые были высказаны еще в середине XX в. Таким образом, рассмотрение данной проблемы позволит также внести ясность в историографическую ситуацию и выявить реальное положение вещей.
В 1946 г. вышла в свет статья Н.П. Руткевича, посвященная изучению обеспечения поташной промышленности рабочей силой и положения приписного населения1. В ней утверждается, что обеспечение починков-ских заводов (все казенные поташные заводы, кроме Свияжского Меминского гарта, были переданы в 1707 г в ведение Починковской поташной конторы) с самого начала осуществлялось за счет приписки к ним ясачного населения - как русского, так и мордовского2. Не указывая точное число приписных крестьян в первой трети XVIII в., Н.П. Руткевич считал, что с начала века оно постоянно увеличивалось и достигло к началу 1730-х гг. 17 тыс. мужских душ. По его мнению, в основном «масса приписных вместе с их семействами использовалась для заготовки золы и клепочных дров, наряды на которые исчислялись подобно подушному окладу по количеству мужских душ»3, а реальные размеры этой повинности были очень велики и приводили к разорению крестьян. Кроме того, из приписных набирались мастеровые и работные люди как для работ непосредственно на гартах, так и для подсобных работ. Сообщая об увеличении объемов производства вдвое после заключения в 1732 г. контрактов с английскими купцами Шифне-ром и Вульфом, Руткевич отметил, что оно повлекло увеличение числа поташных заводов и приписки еще 10 тыс. крестьян. Основным недостатком работы Н.П. Руткевича является, на наш взгляд, то, что, пользуясь данными об обеспечении починковских поташных заводов рабочей силой в 30-е гг XVIII в., он экстраполирует их на весь период деятельности заводов, хотя реальных оснований для этого нет.
Противоположное мнение высказал в своей монографии, посвященной формированию пролетариата в Нижегородской области, С.И. Архангельский. Сообщив о наличии приписных к починковским поташным заводам крестьян в начале 20-х гг XVIII в. и отметив значительное увеличение их числа к середине века, автор все же главной рабочей силой считал наемных рабочих: «Прежде всего она (поташная промышленность - Э. Б.) эксплуатировала уже лишенных средств производства рабочих; когда она нуждалась в добавочной рабочей силе, то привлекала ее следующим образом: закупала уже готовые материалы, не нарушая мелкого производства, не ставя от себя мелкого производителя-крестьянина в юридическую и экономическую зави-симость»4. В качестве примера он привел данные по мастеровым людям за 1701 г Приписные же крестьяне, по его мнению, имели к производству поташа лишь следующее отношение: 1) выборные из крестьян - старосты и целовальники - ведали отдельными отраслями будного дела, покупкой хлеба для содержания рабочих, управлением мельницами и раздачей денег рабочим в счет заработной платы; 2) крестьяне, выплачивая Починковской конторе различные косвенные налоги - сборы с таможенного и кружечного дворов, мостов и перевозов, - таким образом «субсидировали» поташное производство; 3) контора скупала у крестьян золу и дрова, «выдавала им хлебные и денежные ссуды, нужно думать, как средство воздействия» на них при покупке этих припасов; 4) крестьян могли нанимать на работу; 5) крестьян могли посылать на не связанные с поташной промышленностью работы как в Починковской волости, так и за ее пределами5. По нашему мнению, С.И. Архангельский допустил ту же ошибку, что и Н.П. Руткевич: распространил на большой период времени данные по короткому хронологическому отрезку, разница лишь в выборе этого отрезка. Необходимо отметить, что большее распространение получила точка зрения Н.П. Руткевича, которая в значительной степени представлена в работах мордовских историков В.А. Юрченкова и Н.В. Заварюхина6.
Итак, как же решалась проблема обеспечения казенной поташной промышленности рабочей силой в разное время?
Непосредственно на поташных предприятиях (которые назывались будными станами, майданами или гар-тами) работали мастеровые люди, разделявшиеся на категории соответственно выполняемым функциям: по-ливачи должны были изготавливать поташ, бочкари -делать под него бочки установленного размера, будни-ки - рубить клепку и нажигать золу в лесу, воштари -возить их оттуда на казенных лошадях на гарт, колесники - делать колеса для телег и тачек. За исполнение своих работ они получали из казны жалованье в зависимости от категории; кроме того, они освобождались от уплаты подворного налога.
Поскольку производство поташа было связано с расходом большого количества золы и дров, перед российским правительством сразу после создания казенной поташной промышленности встала задача обеспечения его рабочими руками и для заготовки припасов. Частные предприниматели, как правило, решали эту проблему двумя путями: крупные вотчинники нашли
выход в том, что обязывали своих крепостных крестьян, живущих поблизости от предприятий, поставлять установленное число припасов, а боярин Б.И. Морозов практиковал и привлечение наемных работников - крестьян, уходивших на заработки. Мы не имеем документальных свидетельств, каким образом поступали владевшие поташными гартами купцы (например, Сверч-ковы), но так как в их распоряжении не было подневольной рабочей силы, то они должны были прибегать также либо к найму работников, либо к закупке поташных припасов у окрестных жителей. На наш взгляд, наиболее вероятно последнее, так как наемные работники могли нажигать золу и рубить клепочные дрова только в лесах нанимателя.
В 1674 г царь Алексей Михайлович указал «...нанять работных людей на свои великого государя Сергацкие будные майданы 800 человек»7 в Галиче и его пригородах - там, где их ранее нанимал и Б.И. Морозов. Таким образом, первоначально упор был сделан именно на использовании наемной рабочей силы. При этом работник за определенную плату нанимался на заранее оговоренный срок, т.е. оплата была повременной.
В первой половине 80-х гг. XVII в. наблюдается значительное сокращение числа наемных работников, и это при увеличении количества действующих майданов: так, в 1680 г на один гарт в среднем приходилось 67 наемных работников, в 1683 г - 33, в 1684 г - только 178. Поскольку нет никаких упоминаний об использовании в это время подневольного труда крепостных крестьян, то, на наш взгляд, объяснить это можно только тем, что правительство нашло более рациональный путь решения исследуемой проблемы и от найма с повременной оплатой, не стимулирующего работника к высокоэффективному труду, стали переходить к закупкам поташных припасов у всех желающих, не нанимая их на работу.
Когда в 1697 г. проводилась подготовка к резкому увеличению объемов производства поташа, для чего должны были быть задействованы 20 гартов (до этого одновременно работало порядка десяти), было указано, что на каждом будном стане следует иметь по одному поливачу, бочкарю, колеснику и казаку, 10 будников, 15 воштарей, 60 наемных работников и 30 лошадей и волов9. Вызвано это было, вероятно, тем, что в распоряжении Приказа Большой казны имелось ограниченное количество подготовленных мастеровых людей, поэтому пришлось распределить их поровну. Впрочем, в дополнение к опытным работникам могло быть определено и некоторое число новых. А так как уменьшенному вследствие этого составу будников и воштарей на каждом отдельном гарте управиться было бы очень сложно и поставляемого обычно окрестными крестьянами количества бирковой золы тоже было бы недостаточно для обеспечения производства на всех гартах, пришлось снова прибегнуть к найму работников, причем в очень больших масштабах.
Однако придерживались норм обеспечения гартов рабочей силой, установленных указом 1697 г, очень недолго. Уже в 1701 г. на восьми нижнеломовских будных станах было поставлено золы «будницкой и работниц-кой» 11 975 четвертей, в то время как на семи майданах Шацкой и Кадомской групп ее количество равня-
лось 17 693 четвертям10. По нашему мнению, это свидетельствует о неравномерности обеспечения гартов если не будниками, то, во всяком случае, наемными работниками.
После создания в 1707 г. Починковской поташной конторы подход к обеспечению казенной поташной промышленности припасами был кардинально изменен. После осмотра майданов присланный из Приказа Адмиралтейских дел стольник Григорий Племянников принял решение отставить от их заготовки будников и воштарей и перевести их в дворцовые крестьяне, обязав платить наравне с другими подворный налог11. Он считал, что гораздо выгоднее на собранные таким образом средства покупать золу и клепку у желающих поставить ее крестьян (при этом необходимо отметить, что поскольку зола нажигалась из казенного леса, стоимость которого не учитывалась, то при ее закупке оплачивалась фактически только работа по ее нажиганию). Исключение было сделано только для Учуевского майдана. Вызвано это было тем, что на нем в то время не было ни пашни, ни сенных покосов, поэтому его жители не могли прокормиться крестьянской работой12. Кроме оброка с бывших будников и воштарей, в распоряжение поташной конторы стали поступать оброчные деньги со всех дворов на действующих и отставных майданах.
Действительно, около десяти лет установленная Племянниковым система снабжения гартов припасами действовала вполне исправно, «для того что поташные леса были в те годы круг будных майданов в близости, и майданские и посторонние всяких чинов люди золу и дрова выдавали за деньги свободно»13. В первые годы основную часть припасов поставляли жители майданов, которые таким образом погашали часть положенного на них оклада вместо выплаты его деньгами.
Но поступавших от подворного обложения майданов денег было явно недостаточно для полного обеспечения Починковской поташной конторы финансами, а так как остальные села и деревни Починковской волости продолжали находиться в ведении Приказа Большой казны, то в случае нехватки средств, скорее всего, приходилось каждый раз запрашивать их из Приказа Адмиралтейских дел. В условиях, когда объем годового производства менялся очень резко, как происходило в первых десятилетиях XVIII в., это было особенно неудобно, так как очень трудно было заранее определить, сколько средств потребуется на закупку поташных припасов и возможную починку гартов. Видимо, именно это потребовало пересмотра системы финансирования поташной промышленности.
Во всяком случае, в 1716 г. в распоряжение Почин-ковской поташной конторы поступили все деньги, собираемые с крестьян и майданских жителей Починковской, Вадской и Сергацкой волостей, причем к этому времени от 1714 и 1715 гг. оставались неизрасходованными значительные суммы. Следовательно, переход к такому способу финансирования произошел не позднее 1714 г. В связи с этим интересно отметить, что в 1712 г. комендант Починковской волости Федор Хрущев провел подворную перепись14. Возможно, что решение о передаче всех сборов с указанных выше трех волостей поташной конторе было принято уже тогда и перепись являлась подготовительным этапом для этого.
Во второй половине второго десятилетия XVIII в. в связи с ростом трудозатрат стали возникать сложности с заготовкой поташных припасов в требующихся количествах прежним способом. В челобитной управителя поташной конторы Василия Аничкова, поданной им в 1720 г, сообщалось, что «ныне у оных майданов леса чрез многие годы вырублены на поташное дело, а которые и есть, и те от гартов верст по пятнадцати и по двадцати, и за такою дальностию поташною золу... (поставлять - Э.Б.) сторонних охочих людей никого нет»15. В качестве выхода Аничков предлагал вернуться к старому способу обеспечения поташной промышленности материалами, когда «на тех гартах были будники и вош-тари жалованные, и всякое майданское отправление отправляли так же, как ныне на саранском Учуевском майдане»16.
Однако в Починковской поташной конторе, видимо, считали, что управиться силами одних будников и вош-тарей будет невозможно, так как не позднее 1720 г цена на бирковую золу была увеличена с 4 до 5 коп. за четверть17. Несомненно, что эта мера была призвана стимулировать именно ее поставку. После перехода Починковской поташной конторы в ведение Коммерц-колле-гии основной упор вновь был сделан на закупку припасов. Об этом свидетельствует то, что в 1722 г произошло новое, гораздо более значительное увеличение цен на припасы: за четверть золы стали платить по 10 коп., за сажень дубовых и липовых дров - по 50 и 30 коп. соответственно (до этого - 15 и 12 коп.)18.
В середине 20-х гг. XVIII в. в связи с заменой в России подворного налога подушным вновь была несколько изменена система финансирования Починковской поташной конторы. 9 августа 1725 г. указом Коммерц-коллегии было приказано собирать «с оставших в Починковской волости крестьян вместо дворцового доходу по сороку копеек з души и употреблять те деньги на поташное дело, а кроме оных денег по прежде присланному указу з двора по сороку алтын, а с избы по тридцати алтын не збирать»19. Всего к поташной конторе было приписано в этом году для платежа четырехгри-венного налога 16 950 душ. Из этого количества часть приписных крестьян, наиболее близко живущих к майданам, была обязана поставить в счет оброка определенное количество золы, с остальных оброк собирался деньгами для закупки недостающего количества припасов. Но так как ни в одном году желающих добровольно поставить их не находилось, требуемое количество золы распределялось на всех крестьян, скорее всего, поровну.
Необходимость увеличения количества ежегодно изготавливаемого поташа более чем до 2 тыс. бочек, вызванная условиями заключенного в 1732 г. контракта с Шифнером и Вульфом, потребовала нового решения проблемы с поставкой припасов, в первую очередь золы, так как заготовить потребное количество уже имеющимися в распоряжении поташной конторы силами было невозможно. Нельзя было решить ее и увеличением денежного финансирования из Коммерц-колле-гии, поскольку в течение, по крайней мере, пяти последних лет не находилось желающих добровольно поставить золу по указанной цене. Это объяснялось не только вырубкой лесов вблизи майданов, но и низкой для
данного времени платой20. Выход был найден в приписке к поташным заводам дополнительного числа крестьян. Поэтому в 1733 г в подчинение Починковской поташной конторе было передано еще более 80 сел и деревень, в которых числилось около 10 тыс. душ мужского пола.
С этого времени для обеспечения поташного производства сырьем и осуществления ремонтных работ к каждому гарту прикреплялись села и деревни с примерно одинаковым общим количеством душ, которые были обязаны таким образом погашать подушную подать. Главным мотивом выбора такого пути решения проблемы являлось стремление не допустить повышения себестоимости продукции, поскольку труд приписных крестьян правительство могло оплачивать по гораздо более низким расценкам, чем вольнонаемных рабочих (соответственно, по гораздо более низким ценам осуществлялась и поставка сырья).
На основе данного подхода казенная поташная промышленность функционировала вплоть до середины XVIII в., когда она оказалась в глубоком кризисе и крупномасштабное производство поташа было остановлено, хотя до 1760 г. в распоряжении Починковской поташной конторы оставались прежние приписные крестьяне. Но так как долговременная остановка производства сделала невыгодным содержание конторы, то в 1760 г она была упразднена, а Починковская волость с находящимися в ней населенными пунктами была передана в ведение переведенных с Украины конных заводов кавалерийского полка.
Таким образом, на протяжении первой трети XVIII в. происходит изменение подходов к обеспечению казенной поташной промышленности рабочей силой и припасами. Первоначально (в конце XVII в.) правительство решало задачу обеспечения казенных поташных предприятий припасами в первую очередь за счет найма работных людей для их заготовки. Из части их на гартах формировались специальные категории работников -будники и воштари. Но так как повременная оплата труда не стимулировала эффективность работы, более предпочтительной вместо найма большого количества работников была признана покупка золы и клепки у окрестного населения. При этом, правда, для того чтобы снизить роль случайностей, при гартах сохранялось некоторое количество будников и воштарей. Лишь после создания в 1707 г Починковской поташной конторы все будники и воштари были положены в подворный оклад наравне с дворцовыми крестьянами, но к началу 20-х гг. XVIII в. с повышением трудоемкости заготовки золы и клепочных дров из-за сведения ближних лесов количество желающих поставлять припасы на будные майданы резко сократилось. В качестве выхода вновь стали использовать труд будников и воштарей. Но поскольку обеспечивать поташное производство припасами только их силами в это время уже не удавалось, а желающих на поставку по установленным ценам не находилось, поташная контора стала обязывать часть приписанных к ней для платежа подати крестьян поставлять золу в счет выплаты ими оброчных денег. Судя по тем проектам, которые впоследствии рассматривались Сенатом в 60-х гг. XVIII в., повышение цен на золу и клепочные дрова до рыночного уровня могло исправить ситуацию,
но в таком случае неминуемо произошло бы резкое увеличение себестоимости поташа, а следовательно, сократилась бы прибыль, поступаемая в казну от его продажи на внешнем рынке.
Как следует из вышеизложенного, главным фактором, который обуславливал выбор того или иного подхода к решению проблемы с обеспечением казенной поташной промышленности рабочей силой (наем рабочих, закупка сырья, использование принудительного труда приписных крестьян) было стремление к удешевлению (или предотвращению подорожания) производства. Кроме того, можно выделить еще один фактор, который способствовал переходу к использованию принудительного труда. Дело в том, что после сведения близлежащих лесов проблема поиска рабочих рук стала насущной для российского правительства и предпринимаемые каждый раз меры позволяли решить ее лишь на непродолжительное время. Такое же решение проблемы должно было снять этот вопрос с повестки дня на долгий срок.
В связи с этим стоит отметить, что стремление к удержанию себестоимости продукции на прежнем уровне путем использования принудительного труда в долгосрочной перспективе не оправдало себя, так как его итогом в условиях резкого повышения объемов производства стало разорение и обнищание большинства приписных крестьян. В результате этого они уже были не в состоянии выполнять возложенные на них обязанности и платить налоги, и это стало одной из составляющих кризиса казенной поташной промышленности.
Во второй половине 1760-х гг. правительство предприняло попытку восстановить крупномасштабное производство поташа в тех же районах, где оно велось в первой половине XVIII в., и, так как находившиеся там крестьяне были теперь приписаны к конным заводам, для обеспечения предприятий сырьем вновь было решено заключать подряды на его закупку с желающими по фиксированным ценам. Но здесь свою предпринимательскую функцию реализовали уже крестьяне. Заключая подряд, они, как и прежде, получали право на жжение золы в казенных лесах. А поскольку рыночная стоимость золы была гораздо выше, чем предлагаемая на заводах (что вполне объяснимо, так как при нажигании золы в частных угодьях владелец, в отличие от казны, учитывал стоимость сожженной древесины), то подрядчики, поставив лишь небольшую часть оговоренного количества золы для погашения аванса, в обход договора в больших количествах тайком продавали ее на частные предприятия уже по рыночным ценам21.
1 См.: Руткевич Н.П. Положение приписного населения // Записки МНИИЯЛИЭ. Саранск, 1946. Вып. 6. С. 54 - 63.
2 Скорее всего, данное заключение Н.П. Руткевич сделал под влиянием А.А. Гераклитова (см.: Гераклитов А. А. Арзамасская мордва по писцовым и переписным книгам XVII - XVIII вв. Саратов, 1930.). В работе автор привел данные о том, что в 1701 г. к 25 числившимся в Нижегородском, Арзамасском, Ала-тырском и Темниковском уездах будным станам для работ было приписано 2514 крестьянских дворов. Но никаких сведений о применении в это время в поташной промышленности труда
приписных крестьян у нас нет, более того, в поданной в 1735 г. в Коммерц-коллегию справке сообщается, что в 1711, 1712 и 1716 гг. (это годы до 1728, относительно которых есть данные) «означенные волостные крестьяня в поташной работе не были точно, на оных гартах поставкою к поташному делу золою и клепочными дровами были одни майданские жители» (РГАДА Ф. 276. Оп. 1. Ч. 1. Д. 1084. Л. 51 об.). Скорее всего, в данном случае речь идет не о прикреплении крестьян к будным станам для работ на них, а о числе дворов на этих майданах.
3 Там же. С. 57.
4 Архангельский С.И. Очерки по истории промышленного пролетариата Нижнего Новгорода и Нижегородской области XVII - XVIII вв. Горький, 1950. С. 109.
5 См.: Там же.
6 См.: Юрченков В.А. Хронограф, или Повествование о мордовском народе и его истории. Саранск, 1991; Заварюхин Н.В. Очерки по истории Мордовского края периода феодализма. Саранск, 1993.
7 Цит. по: Баканов П.Ф. Товарное производство в феодальной вотчине XVII в. // Вопросы истории. 1953. № 5. С. 102.
8 См.: РГАДА. Ф. 276. Оп. 1. Ч. 1. Д. 1084. Л. 107.
9 См.: Там же. Д. 1115. Л. 84.
10 См.: Симсон П.Ф. Поташное дело в Московском государстве на пороге XVIII в. // Журнал Мин-ва нар. просвещ. М., 1913. № 5. С. 11.
11 См.: РГАДА. Ф. 1091. Оп. 3. Д. 18. Л. 30 об. Сведения об этом получены из доношения, поданного в Коммерц-коллегию в 1720 г. В нем приведен размер этого налога, равный 40 алтынам с двора. В то же время в сообщениях о производстве поташа в 1711 и 1712 гг. говорится, что собираемый на майданах подворный налог равнялся одному рублю (см.: РГАДА. Ф. 276. Оп. 1. Ч. 1. Д. 1084. Л. 34, 34 об. 43) и лишь в 1716 г. - 1 руб. 20 коп. (см.: Там же. Л. 51). Скорее всего, в 1707 г. подворный налог равнялся одному рублю, и лишь затем, во втором десятилетии XVIII в., он был увеличен.
12 См.: РГАДА. Ф. 276. Оп. 1. Ч. 1. Д. 1084. Л. 33 об.
13 Там же. Ф. 1091. Оп. 3. Д. 18. Л. 30 об.
14 См.: Там же. Ф. 276. Оп. 1. Ч. 1. Д. 1084. Л. 51; Ф. 1091. Оп. 3. Д. 51. Л. 3 об.
15 Там же. Д. 18. Л. 30 об.
16 Там же. Л. 31.
17 См.: Там же. Д. 17. Л. 18.
18 Точных данных о времени повышения цен на припасы в нашем распоряжении нет; первые сведения о новых ценах относятся к 1728 г (см.: РГАДА. Ф. 276. Оп. 1. Ч. 1. Д. 1084. Л. 63.) Но по резкому увеличению себестоимости поташа эта дата устанавливается достаточно уверенно.
19 РГАДА. Ф. 276. Оп. 1. Ч. 1. Д. 1070. Л. 1.
20 См.: Из заявления крестьянина д. Стрелки Кузьмы Ананьина, утверждавшего, что ему в Санкт-Петербурге был дан указ, в котором, помимо всего прочего, поставка золы на Толь-ский майдан была зачтена крестьянам Вадской волости «по покупной цене по 10 алтын четверть», следует вывод, что средняя стоимость покупаемой другими потребителями четверти золы в этих местах равнялась 30 коп.; в то же время Починков-ская поташная контора за поставляемую на гарты золу платила в три раза меньше - всего 10 коп. за четверть. (См.: РГАДА. Ф. 1091. Оп. 1. Д. 50. Л. 150 об., 151).
21 См.: РГАДА. Ф. 1091. Оп. 1. Д. 222. Л. 229, 233.
