CC BY
132
6. Shakhovskiy V.I. CHelovek Igushchij v real'noj i hudozhestvennoj kommunikacii [Man who lies in the real and the art communication] // CHelovek v kommunikacii: aspekty issledovaniya - Human communication: aspects of research. Volgograd. 2005. P. 203.
7. Bukharov V.M. Varianty norm proiznosheniya v sovremennom nemeckom literaturnom yazyke: monografiya [Options of norms of pronunciation in modern German literary language: monograph]. N. Novgorod: Nizhny Novgorod State University. 1995.
УДК 811.111'373
Е. Г. Никулина
Использование и функционирование существительных-сленгизмов как лексических средств выражения эмоционального аффекта
В статье обсуждаются речевые аспекты использования и функционирования существитель-ных-сленгизмов как маркеров эмоционального аффекта.
In the article speech aspects of the usage and functioning of slang nouns as lexical means of expressing emotional affect are discussed.
Ключевые слова: речь, коммуникация, эмоциональная экспрессивность, сленг, вульгарный сленг, общелитературные существительные с грубой коннотацией.
Keywords: speech, communication, emotional expressiveness, slang, vulgar slang, literary nouns with rough connotation.
Язык является мощным средством регуляции деятельности людей в различных сферах, поэтому изучение речевого поведения современной личности, осмысление того, как личность владеет богатством языка, насколько эффективно им пользуется - очень важная и актуальная задача.
Особой приметой нашего времени следует признать активное, неконтролируемое вторжение сниженной, жаргонной, а нередко и нецензурной лексики, причём не только в разговорную речь, но и в различные жанры публицистики и художественной литературы. Сегодня процесс включения подобных сниженных элементов в литературный текст можно описать как коллоквилизацию языка.
Очевидным является тот факт, что лексика сниженного регистра представляет собой отклонение от так называемого «стандартного языка».
Следует отметить, что в данной группе фигурируют в основном пренебрежительные обозначения, относящиеся к общелитературному языку, сленгизмы и вульгарные сленгиз-мы, которые являются признаками (показателями) высокоэмоциональной речи с негативным оттенком значения. Именно выбор подобных сниженных лексических средств наиболее ярко и полно характеризует бурную реакцию человека на услышанное, увиденное или пережитое, на состояние эмоционального аффекта.
Сленг - слой разговорной лексики, который формирует слова и выражения, обладающие юмористическими, эмоциональными, зачастую вульгарными коннотациями, не признаваемыми языковой нормой. В настоящее время в лингвистике существует целый ряд как научных, так и ненаучных определений сленга. В российском языкознании чаще всего приводится определение В. А. Хомякова: «Сленг - это относительно устойчивый для определённого периода, широко употребительный, стилистически маркированный (сниженный) лексический пласт (имена существительные, прилагательные и глаголы, обозначающие бытовые явления, предметы, процессы и признаки), компонент экспрессивного просторечия, входящего в литературный язык, весьма неоднородный по своим истокам, степени приближения к литературному стандарту, обладающий пейоративной экспрессией» [1]. Пейоративность
© Никулина Е. Г., 2014
присуща сленгу как самая характерная его черта: трудно представить себе сленгизм с яркой мелиоративной коннотацией, хотя, вероятно, определённая степень «стандартности» всё же представима.
Сленг в настоящее время считается частью жаргонного слоя лексики. Это совокупность жаргонизмов, составляющих слой разговорной лексики, отражающей грубо-фамильярное, иногда юмористическое отношение к предмету речи. Это социальная разновидность речи, отличающаяся от общенародного языка специфической лексикой и фразеологией, которая, иногда, применяется для обозначения неправильной, искаженной речи [2]. Употребляется сленг преимущественно в условиях непринуждённого общения: англ. junkie - наркоман, gal -девчушка. Необходимо заметить, что в большинстве определений, данных сленгу, подчёркивается, прежде всего, грубость и фамильярность сленгизмов.
Существительные-сленгизмы, которые используются для определения внешних и внутренних характеристик человека, составляет достаточно большой пласт лексики, что обусловлено желанием говорящего выделить то или иное качество человека. Такие слова в большинстве случаев имеют негативную оценку и являются обидными для реципиента. Большинство сленгизмов относятся к именам существительным, поскольку называют внутренние или внешние качества [3].
Основными функциями сленгизмов существительных является эмоционально-экспрессивная функция, так как с помощью сленга говорящий может достаточно свободно и наиболее полно выразить переживаемые чувства и эмоции, оценочная функция, ведь употребление сленговой лексики имеет своей целью, кроме прочего, выразить отношение говорящего к предметам и явлениям действительности, а также (чаще всего) к окружающим его людям, и манипулятивная функция. Она проявляется в побудительных предложениях, имеющих значение волеизъявления, адресованного собеседнику, и употребляющихся с целью оказать на него влияние, побудить к каким-либо действиям. Однако многие из них не предполагают немедленного исполнения адресатом воли говорящего, тем более что с логической точки зрения это было бы абсурдно. Они скорее демонстрируют раздражение говорящего собеседником и, как правило, желание прекратить общение с ним.
В ходе исследования 20 художественных источников методом сплошной выборки нами было отобрано 298 существительных, встречающихся в аффективных диалогических репликах. Мы выяснили, что в большинстве случаев в аффективных эмоционально-напряженных репликах, встречающихся в художественных произведениях конца ХХ и начала XXI в., говорящий выражает свою оценку сложившейся ситуации или, иначе говоря, конкретной личности (личностей). Это может быть недовольство его поведением, словами, поступками, действиями. Прежде всего, в сленге отражается негативное отношение к моральным и эстетическим ценностям жизни. Сленг тесно связан с социально неприемлемыми, непристойными темами.
Нужно отметить, что в современной зарубежной лексикографии понятие «сленг» смешивается с такими понятиями, как «диалектизм», «жаргонизм», «вульгаризм», «разговорная речь», «просторечие» и др., хотя разница в их употреблении, например, по мнению И. Р. Гальперина, конечно, есть [4]. Для разграничения разнородных групп слов нелитературного слоя английского литературного языка наиболее целесообразным представляется понимать под «сленгом» тот слой лексики и фразеологии, который появляется в сфере живой разговорной речи в качестве разговорных неологизмов, легко переходящих в слой общеупотребительной литературной разговорной лексики.
Мы выяснили, что достаточно большое количество сленгизмов существует для обозначения негативного отношения к человеку, недостатка в сообразительности: blockhead/ goof/ nuts/ marble dome - дурак, scum - жалкий, никудышный человек, dummy - болван, hussy -девчушка и т. д. Именно пренебрежительные характеристики лица, по большей части, и встречались нам в ходе работы над извлеченными аффективными диалогическими конструкциями.
В процессе анализа мы выяснили, что кроме существительных-сленгизмов встречается большое количество существительных, не относящихся к пласту сниженной лексики, например: ...He punched him on the face and stomach. "You lying coward! We thought you were cool..." [5] или "I'm not an idiot!!" he yelled getting red in face [6]. Подобных случаев довольно много, несмотря на то что бурное проявление отрицательных эмоций чаще всего характеризуется использованием бранных и вульгарных значений.
Поэтому нами было предложено поделить все существительные, относящиеся к сниженной и разговорно-неформальной лексике, на собственно сленгизмы, вульгарные слен-гизмы и существительные, имеющие грубую, разговорную коннотацию, зависящую от контекста их употребления.
На долю существительных сленгизмов и вульгарных сленгизмов, встречающихся в исследуемых нами диалогических комплексах аффекта, приходится 177 случаев (20%) в литературе начала XXI в. и 121 случай (19%) в литературе конца ХХ в. Из этого следует, что данная группа лексических маркеров аффективной речи довольно значительна и широко используема авторами художественных произведений обоих временных промежутков. Это объясняется, на наш взгляд, в первую очередь, социокультурными особенностями определенного десятилетия, изменениями, происходящими в обществе и в мире в целом, а также в сознании самого индивида, продуктом которого являются данные сленговые значения. Именно совокупность общественных и личностных компонентов (интеллект, образованность, занимаемое положение в социуме, умение контролировать свои эмоции и чувства) создают определенную языковую картину говорящего, что особенно заметно и явно проецируется на его речь в высоконапряженном эмоциональном состоянии.
Приблизительно одинаковое процентное соотношение существительных (по большей части - сленгизмов) в обоих определенных нами периодах свидетельствует о том, что популярность данных лексем была и по сей день остается довольно высокой.
Нами подчеркивается тот факт, что практически все элементы данной лексики дают именно негативные характеристики лица, выражают отрицательное отношение к собеседнику либо к отсутствующему лицу, о котором ведется речь в диалоге.
"Don't look at me like that creep," Sarah shouted her eyes getting mad [7].
Или " He pointed his finger at me again and shouted " Look, candyass. I don't give a shit about who deserves what! Do you understand that?!.." "Who are you calling stupid jerk? You big dummy!!" he raised his fist to punch her [8]. Данные примеры наглядно демонстрируют функцию существительных сленгизмов передавать пренебрежительные оттенки отношения к собеседнику и подтверждают их способность выражать своего рода иллокутивную функцию - обидеть или унизить человека, показать свое недовольство его поведением или действиями.
Мы выяснили, что среди существительных, имеющих подобное значение в литературе XX в., на вульгарные сленгизмы приходится 40 случаев, на разговорные существительные с пренебрежительной, грубой коннотацией - 45 и на существительные-сленгизмы - 36 эпизодов. Соответственно 33, 37 и 30%.
Если говорить о разговорных существительных, которые имеют некое численное превосходство, то можно связать это с тем, что в конце XX в. еще выдерживались некие рамки использования нелитературной лексики в художественных произведениях, хотя уже намечалась тенденция к снижению лексики, к появлению все большего количества сленга и вульгаризмов. Конец XX в. стал неким переломным моментом в жизнедеятельности и общем функционировании разговорной лексики. Увеличилось также количество вульгарного сленга и собственно сленгизмов по сравнению, например, с серединой этого же столетия. Это объясняется социальными сдвигами, усиливающимся межкультурным общением, появлением СМИ и кризисными ситуациями в экономиках многих англоговорящих стран. И хотя количество относительно литературной лексики еще доминирует, но уже в начале XXI в. мы видим склонность к увеличению именно вульгарных лексических значений.
В качестве иллюстрации использования литературных разговорных существительных приведем следующий пример: "Cheap little slut!" he yelled. "What would your father say?" [9]. Существительное slut (неряха) - общелитературное и имеет оттенок презрения. В указанном примере мы наблюдаем речь киднепера, удерживающего маленького мальчика и требующего от его родителей круглую сумму денег. Он взбешен тем, что ребенок отказывается его слушать, пачкается и капризничает. Очередной проступок мальчика и стал точкой кипения преступника, он кричит и угрожает, пытаясь при этом воздействовать на волю ребенка предполагаемой реакцией его отца на его неряшливый вид.
Примером включения вульгарного сленгизма в аффективную речь говорящего является следующий: "You dirty old bastard! What kind of sick old man are you?" he wiped the blood from his face and threw Laura across the bed [10]. Муж Лауры, давно испытывающий антипатию к ее отцу, решается открыто вступить с ним в конфликт, который заканчивается ране-
нием самого героя. Будучи раненым и испытывая вдобавок к душевной боль физическую, он оскорбляет старика, используя вульгаризм. Его использование в данном случае вполне оправданно, так как читатель знает, что это за человек и чего от него можно ждать. Фамильярность, жестокость, необразованность и бескомпромиссность Френклина заставляет выбирать сниженную лексику для характеристики его «врага».
Наконец, меньшее процентное соотношение приходится на собственно сленгизмы. "Listen to me, creep. When got out of this mess, I'm going to use the sharpest knife I can find on this goddamned gin palace to hack your balls off!!" [11]. Говорящий включает в свой монолог слен-гизм creep для выражения своего отношения к собеседнику и для того, чтобы его оскорбить, унизить и передать свое недовольство и гнев в связи со случившимся раннее проступком со стороны этого «мерзавца».
Что же касается литературы XXI в., то, по нашим подсчетам, 55 случаев из 177 приходится на неформальные, разговорные существительные, на существительные-сленгизмы -59 случаев и большая часть приходится на вульгарный сленг - 63 случая из 177 (31, 33 и 36% соответственно).
Отсюда можно сделать вывод, что численное превосходство имеют все-таки вульгарные сленгизмы. Например: "Aaaarrrghhh you fucking prick!!", he yelled when he was sure the call was terminated [12]. Вульгарный сленгизм prick в значении «придурок» был выбран героем в целях характеристики лица, доставившего ему неприятности. Можно наблюдать нарастание агрессии, об исходе которой нам остается узнать лишь в ходе прочтения дальнейшего описания событий.
Если говорить о собственно сленгизмах, то их функции также в большинстве случаев сводятся к отрицательным оценкам поведения (поступков) и личностных характеристик, например: What an absolute dickhead!!, he fumed [13]. Выделенный сленгизм, имеющий значение «дурак, придурок» является негативной характеристикой умственных способностей человека, на которого направлено данное существительное, и следствия этих недостатков -определенных действий и слов с его стороны (с точки зрения самого производителя приведенного выше речевого акта). В следующем предложении мы наблюдаем функционирование двух примеров литературных существительных, но обладающих при этом отрицательно-оценочной коннотацией, а именно, негативной реакцией на человека, на его ранние действия и недостаток сообразительности опять же с позиции говорящего: "You fucking idiot... a moron... They spent it!" Josef shouted in exasperation [14].
Итак, по нашему мнению, распространение вульгарного сленга в диалогах начала XXI в., а особенно в разговорной диалогической речи, произносимой под воздействием сильнейших негативных эмоций, имеет вполне объяснимый характер. Грубое фривольное общение становится приемлемым в современном обществе, оно - показатель могущества и превосходства его произносящего, как ему кажется, а соответствующая лексика помогает сделать высказывание более интенсивным и жестким, что также является целью аффективных реплик, направленных, например, на выражение презрения или оскорбление собеседника. С другой стороны, подобные маркеры аффектов свидетельствуют об интеллектуальном развитии говорящего, о его умении сдержаться или не сдержаться в напряженных ситуациях, когда наиболее четко вырисовывается уровень его социального и психического развития.
В заключение можно сделать вывод о том, что постоянно расширяющийся диапазон использования разговорной сниженной лексики в художественных диалогах конца XX - начала XXI в. наглядно иллюстрирует тенденцию к «опросторечиванию» и внедрению все большего количества нецензурных ругательных существительных, в особенности в аффективные интеракции. По нашему мнению, это объясняется снижением уровня образованности и культуры и самих авторов, так как в ходе исследовательского процесса мы заметили, что именно в произведениях более молодых и менее известных авторов (в особенности XXI в., когда писательская деятельность достигла особой популярности среди начинающих или пока не зарекомендовавших себя авторов) количество подобной лексики несколько выше, чем в произведениях более опытных и читаемых писателей.
Примечания
1. Хомяков В. А. Введение в изучение сленга - основного компонента англ. просторечия. М.: ЛИБРОКОМ, 2009. С. 77.
2. Большой энциклопедический словарь. 2-е изд., перераб. и доп. М.: АСТ: Астрель, 2008. С. 374.
3. Бучинская Т. Л. Лексико-семантическая характеристика молодежного сленга: дипл. раб. Винница, 2010.
4. Гальперин И. Р. Очерки по стилистике английского языка. М., 1958. С. 90-92.
5. Broken Promises / Sheila Marie Hopkins. L.: 1994. C. 47.
6. Там же. С. 94.
7. The final Diagnosis / Arthur Hailey. М. Айрис-пресс, 2006. C. 302.
8. Swift / James Follett. L.: Mandarin, 1991. C. 108.
9. Rain / Stephen Gallagher. L.: New English Library / Hodder and Stoughton, 1991. C. 12.
10. The Value of Life / Andy Crowson. Smashwords Edition, 2005. P. 22.
11. Там же. С. 114.
12. Там же. С. 38.
13. Spy Shadow / Tim Sebastian. Toronto etc.: Bantam Books, 1990. C. 43.
14. Там же. С. 114.
Notes
1. Khomyakov V.A. Vvedenie v izuchenie slenga - osnovnogo komponenta angl. prostorechiya [An introduction to the study of slang - the main component of English colloquialisms. Moscow. LIBROKOM. 2009. P. 77.
2. Big encyclopedic dictionary. 2nd ed., rev. and ext. Moscow. AST: Astrel. 2008. P. 374.
3. Buchinskaya T. L. Leksiko semanticheskaya harakteristika molodezhnogo slenga: dipl. rab [Lexical semantic characteristics of youth slang: dipl. work]. Vinnitsa. 2010.
4. Galperin I. R. Ocherki po stilistike anglijskogo yazyka [Essays in stylistics of the English language]. Moscow. 1958. Pp. 90-92.
5. Broken Promises / Sheila Marie Hopkins. L.: 1994. C. 47.
6. Ibid. P. 94.
7. The final Diagnosis / Arthur Hailey. M iris press, 2006. C. 302.
8. Swift / James Follett. L.: Mandarin, 1991. C. 108.
9. Rain / Stephen Gallagher. L.: New English Library / Hodder and Stoughton, 1991. C. 12.
10. The Value of Life / Andy Crowson. Smashwords Edition, 2005. P. 22.
11. Ibid. P. 114.
12. Ibid. P. 38.
13. Spy Shadow / Tim Sebastian. Toronto etc.: Bantam Books, 1990. C. 43.
14. Ibid. P. 114.
УДК 7(470)"1656/1658"
C. М. Балуев
Проблема профессионального искусства в Древней Руси («Послание Симону Ушакову» (1656-1658) Иосифа Владимирова)
The article considers the matter of the utterances of the «Message to Simon Ushakov» by Iosif Vladimi-rov. The author shows that it is in the pamphlet by Vladimirov that the origins of a realistic representation of the life of professional art and of emerging method of Russian art criticism. Special attention is rendered to such notions as "professional art", "handicraft industry", "second-hand dealer", in the whole context of Vladi-mirov's concept. The principal purpose of the paper is to show the inner wholeness of the views of Vladimi-rov's, reveal the possibility of using Vladimirov's ideas within the history of art. The article argues with a common view that the «Message to Simon Ushakov» is a scientific treatise. The writer's opinion is that the answer to the question of origins genre of message should be sought in the history of publicism.
В статье исследуются положения «Послания Симону Ушакову», принадлежащего перу Иосифа Владимирова. Автор отмечает, что в сочинении Владимирова реалистически отражены жизнь профессионального искусства и формирование метода русской художественной критики. Особое внимание
© Балуев С. М., 2014
