CC BY
77
ИСТОРИЯ
И.К. Загидуллин*
ИСЛАМСКОЕ КУЛЬТОВОЕ ЗОДЧЕСТВО В ОБЩЕИМПЕРСКОМ ПРАВОВОМ ПРОСТРАНСТВЕ (XIX - НАЧАЛО XX вв.)
Официальное признание правительством Екатерины II ислама как одной из терпимых религий в Российской империи потребовало создание нормативной правовой базы возведения богослужебных зданий. Регламентация архитектурно-технических аспектов исламского культового зодчества произошла во второй четверти XIX в., когда государство стало формировать институты строительно-технического надзора.
На мечети были распространены единые строительно-технические критерии возведения публичных зданий. Поэтому издержки в российском законодательстве по регламентации отдельных аспектов исламского культового зодчества восполнялись правилами, предусмотренными для храмов других конфессий.
Официальное признание ислама как одной из терпимых религий в России потребовало создание нормативной правовой базы для существования ее институтов. Указ Екатерины II от 17 июня 1773 г. был направлен на установление цивилизованных государственно-церковных отношений. Поэтому, с одной стороны, мусульманское культовое зодчество в Европейской части России и Сибири невозможно вычленить из общей тенденции, направленной на создание толерантного правового поля для функционирования исламских институтов, с другой стороны, необходимо рассматривать в контексте формирования строительно-технической нормативной базы поликонфессионального храмового строительства и органов полицейско-технического надзора в империи.
В 1806 г. появился Строительный комитет Министерства внутренних дел, приступивший к своим обязанностям после завершения русско-французской войны. В 1834 г. был учрежден Временный статистический комитет, занимавшийся, в числе прочих проблем, вопросами градостроительства и утверждением генеральных планов городов. Затем контроль как за градостроительством, так и за гражданским и дорожным строительствам перешел в ведение Главного управления путей сообщения и публичных зданий, возникшего путем слияния Строительного комитета МВД и Главного управления путей
* © Загидуллин И.К.., 2005
Загидуллин Ильдус Котдусович — зав. отделом средневековой истории Института истории им. Ш.Марджани АН РТ
сообщения [1.С.146]. Архитектурные и строительные дела в регионах стали вести его местные органы — учрежденные в 1839 г. строительные и дорожные комиссии при губернских правлениях. В 1864 г. их заменили строительными отделениями губернских правлений, подведомственными силовому ведомству — Министерству внутренних дел. В столице фасады будущих церквей и молитвенных домов признаваемых в империи вероисповеданий предоставлялись на личное рассмотрение и утверждение российского государя [2. Ст. 251].
Перечислим некоторые нововведения, имевшие непосредственное отношение к культовому зодчеству, возведению публичных зданий. Стало нормой приложение к фасадам планов месторасположения здания (1828 г.). В 1831 г. было заявлено о личной ответственности архитектора за качество строительных лесов, закладку фундамента, выкладку сводов, для масштабности во всех архитектурных чертежах требовалось изображать человеческую фигуру, установилась практика хранения конфирмованных чертежей в губернской чертежной, особо, с 1840 г., к фасадам стали прилагать продольные и поперечные разрезы зданий. В 1838 г. было издано Урочное положение [3. С.131].
Важным событием явились разработка и утверждение строительного устава, оформившего нормы строительного законодательства, вобравшего основные достижения в этой области первой трети XIX в. Первая редакция устава появилась в «Своде законов Российской империи». В ходе последующей доработки его издания последовательно дополнялись и совершенствовались.
В период «гонимого ислама» (вторая половина XVI — 60-е гг. XVIII вв.) архитектура мусульманских культовых зданий в Среднем Поволжье приняла характер народного зодчества, имевшего свои особенности развития. «Профессиональный подход к архитектуре татар вновь проявился уже во второй половине XVIII в., когда в ее формировании принимали активное участие русские архитекторы, неизбежно вносившие в местное зодчество черты русско-европейского влияния»[4.С.76].
Строительно-технический аспект возведения исламских богослужебных заведений, как и культовых зданий других вероисповеданий, был изложен в «Уставе строительном» и заключался в следующих правилах. Во-первых, строительство производилось с разрешения светского и духовного начальства (Оренбургского магометанского духовного собрания). Во-вторых, мечети возводились исключительно по утвержденному соответствующими строительно-техническими органами власти плану и фасаду. В-третьих, официально отсутствовали какие-либо разграничения в размерах и объемах публичных зданий. Наиболее полно и всесторонне были разработаны строительно-технические вопросы культовых зданий русской православной церкви, что означало возможность использования губернской администрацией этих положений в отношении богослужебных зданий других конфессий.
В общеимперском масштабе в отношении мечетей такая политика стала реализовываться с появлением царского указа от 29 мая 1829 г. Данный законодательный акт распространил правила сооружения сельских церквей (1817 г.) на открытом пространстве (не ближе в 20 саженях от ближайших построек) на исламские храмы [5] и был направлен на защиту их от пожаров, что было весьма актуально для татарских и башкирских селений, в которых усадьбы располагались кучно.
«Устав строительный» не регулировал возведение мечетей в градостроительном пространстве. Первым уточнением в этой области стал циркуляр Министерства внутренних дел 1865 г. (№ 2487) об избрании для возведения культовых зданий иностранных исповеданий мест, имеющих «некоторый простор». Такое расплывчатое определение губернскими администрациями трактовалось по-разному. Православные церкви в го-
родах должны были находиться от соседней межи в расстоянии 20 или, по крайней мере, 10 саженей. На более близком расстоянии допускалась лишь постройка домов для священнослужителей и других церковных строений. По разъяснению хозяйственного департамента МВД от 12 июля 1886 г. за № 4990, «для той или другой церкви по самому свойству» никакие «мирские» застройки не могли находиться ближе 5 саженей от действующего православного храма.
В XIX в. как во всем мире, так и в России установилась жесткая закономерность в выборе стиля храма для двух основных конфессий западного христианства — католические костелы проектировались в готическом, а протестантские кирхи — в романском стиле. Она в целом совпала с внутриполитическим курсом правительства в области культового зодчества, направленного на выделение в мультикультовом городском ландшафте православных соборов и церквей по своим размерам, силуэту и архитектурным особенностям.
Отправной точкой реализации нового курса стала политика Николая I по возращению византийско-русского стиля в православное культовое зодчество и таким путем архитектурное закрепление «на вечные времена» доктрины «идеальной монархии». Данный политический вопрос контролировался императором лично. В 1841 г. храмострои-тельство в русском стиле приобрело обязательность.
Любопытно, что в альбом образцовых православных храмов К.Тона 1838 г. был включен проект рекомендательного характера — чертежи евангелической церкви для Новгорода, выполненные в романском стиле [6.С. 241]. Однако в отношении инославных религий и евреев самодержавие не стало на законодательном уровне навязывать образцовое храмостроительство.
При Николае I произошли установление контроля над традиционным исламским культовым зодчеством и замена его «образцовым проектированием». Поводом послужило донесение пензенского губернатора о том, что в татарских селениях Саранского уезда мечети сооружаются «посреди улиц самопроизвольно и безобразно, и что число их умножается большею частью без всякой нужды, и более по научению татар, ищущих звания мулл и имамов». Для упорядочения возведения исламских культовых зданий начальник Пензенской губернии предложил составить единообразный план, «по коему могла бы производиться постройка в приличном виде».
17 января 1829 г. императором был утвержден «Образцовый план и фасад на постройку татарских мечетей в Пензенской губернии», который указом от 29 мая 1829 г. был распространен на все мусульманские приходы Европейской части России и Сибири. По мнению специалистов, данный проект «игнорировал уже сложившиеся правила местного культового зодчества и уничтожал главную характерную особенность мечети: сочетание массивного объема и высокого стройного минарета» [7. С.173].
В период «образцового проектирования» государство навязывало приходу архитектурный стиль мечети, тем самым бюрократический прием был распространен на группу подданных, исповедующих одну из терпимых в империи религий. Отказ от «образцового проекта» означал возбуждение уголовного преследования виновного лица.
Теперь чертежи всех предполагаемых к возведению мечетей стали утверждаться профессиональными строителями-чиновниками, строительство деревянных богослужебных учреждений начали производить под наблюдением полиции, а каменных зданий — нанимаемыми техниками, имеющими специальное образование. Иначе говоря, наряду с храмами других конфессий мечети были признаны общественными зданиями, где происходили публичные молитвенные собрания, и архитектурными сооружениями, определявшими своим внешним видом облик населенного пункта [8. Ст. 115, 116,117,120, 122 126, 127, 136, 139 (примечание), 145, 158].
В 1844 г. правительством были разосланы в губернии планы «образцовых» деревянных двух соборных и двух пятивременных мечетей, разработанные Главным управлением путей сообщения и публичных зданий с учетом некоторых предложений Оренбургского магометанского духовного собрания и «высочайше» утвержденные 18 ноября 1843 г. [9]. Планы зданий мечетей выделяются компактностью, и видно, что они рассчитаны на обслуживание ограниченного числа мусульман [10]. Образцовые мечети представляли зальные помещения, перекрытые куполом. В одном из проектов к северному торцу здания примыкал высокий минарет, сквозь основание которого шел ход в молельный зал. По мнению специалистов, «схема эта очень древняя и восходит еще к композиции арабских мечетей, где массивная башня минарета располагалась точно вдоль продольной оси здания со стороны, противоположной кыбле» [7. С.117]. На углах остальных трех культовых зданий красовались по 2 или 4 миниатюрных минарета не выше купола храма.
Согласно царскому указу от 17 декабря 1862 г. «О дозволении строить мечети не по одним высочайше утвержденным образцовым планам и фасадам, но и по другим, какие прихожанами будут признаны удобными» [11], мусульмане, наконец, избавились от «образцовой» системы сооружения храмов и получили возможность по своему усмотрению проектировать их здания. Каждый раз план мечети предварительно должен был утвердить строительное отделение губернского правления, а в случае особой важности сооружения документация направлялась на рассмотрение в Министерство внутренних дел. Только после утверждения плана будущей мечети прихожанам разрешалось начать строительные работы [12. Л.10 об.]. Министерство внутренних дел (циркуляр № 6147 от 11 января 1885 г.) расценило случаи утверждения строительными отделениями планов мечетей до окончательного решения вопроса в губернском правлении как содействие незаконному возведению мусульманских храмов, подчеркнув тем самым первичность общественно-политического аспекта мусульманского храмового зодчества в империи [13. Л. 93].
Постановление Оренбургского магометанского духовного собрания 1856 г. о дозволении ремонта мечети в одном из селений Оренбургской губернии натолкнулось на протест местного губернского прокурора. Духовное собрание опротестовало решение губернского прокурора в Сенат и, благодаря поддержке министра юстиции, выиграло дело (указ Сената от 7 сентября 1856 г.) [14. Л. 17-18]. Действия религиозного управления и постановление Сената основывались на изменении правил постройки, перестройки и починки христианских храмов, изложенных в царских указах от 17 октября 1852 г. и 7 марта 1856 г.[15], согласно которым прихожанам разрешалось ремонтировать культовые здания без участия гражданских властей по своему усмотрению при условии разрешения духовного начальства и соблюдения технических норм. Так был восполнен пробел в законодательстве относительно порядка ремонта исламских богослужебных зданий, и религиозное управление самостоятельно стало рассматривать ходатайства приходов о производстве ремонта храмов, одновременно уведомляя о своем постановлении не только просителей, но уездное полицейское управление, призванное контролировать производство ремонтных работ.
В 1864 г. появилось циркулярное предписание Министерства внутренних дел № 99 от 26 мая, направленное на усиление пожарной безопасности общественных зданий: главные двери храмов должны были отворяться наружу [16. Л.1-2]. Переделка дверей действующих мечетей была неоднозначно воспринята мусульманами [17. С.190].
Либеральный внутриполитический курс 1860-х гг. способствовал отмене многих образцовых и типовых проектов казенных общественных и частных зданий, в том числе исламских богослужебных сооружений. Мусульмане, как и российские подданные дру-
гих вероисповеданий, получили возможность по своему усмотрению проектировать богослужебные здания. Мечети возводились для малочисленных этноконфессиональных общин. Поэтому Строительно-технический комитет МВД крайне редко рассматривал и утверждал проекты исламских храмов. Основным предметом обсуждения между центральной и губернскими строительно-техническими органами стало определение открытого пространства вокруг мусульманского храма в городском квартале [18.Л.1].
Таким образом, «просвещенная монархия» Екатерины II сформировала принципы толерантных государственно-исламских отношений. Со времени официального разрешения легального существования мусульманских богослужебных зданий в Поволжье и Сибири — со второй половины XVIII в. до 1828 г. включительно — правительство не обращало внимания на внешний облик мечетей. В области каменного зодчества проявилось сотрудничество русских архитекторов с мусульманами.
Регламентация архитектурно-технических аспектов исламского культового зодчества произошла во второй четверти XIX в., когда государство стало формировать губернские и областные институты строительно-технического надзора, в градостроительстве про-сцветало «типовое строительство» и проявился личный интерес императора Николая I по возрождению «русско-византийского» стиля в православном храмовом строительстве. Наряду с христанскими храмами исламские культовые здания призваны были выступить доминантами в поселении и выделяться своим архитектурным обликом. Культивировавшийся в этот период бюрократический стиль работы правительственного аппарата при отсутствии в России специалистов по исламскому культовому зодчеству привел к «высочайшему» утвержению крайне ограниченного числа «образцовых проектов», имевших обязательный характер для уммы в 1829-1862 гг.
В условиях утраты традиций исламского монументального зодчества и профессиональных кадров в этой области пакет «образцовых чертежей» был объективно востребован. Но в данном случае получилось как в поговорке: «хотели как лучше, получилось как всегда». Стремление самодержавия содействовать возрождению исламского культового зодчества, деформированного в ходе русской колонизации предыдущих столетий, оказалось иллюзией. Бюрократически-канцелярский подход в области исламской культовой архитектуры должен был привести к унифицированию мусульманских храмов. С 1844 г. наметились некоторое взаимопонимание, сотрудничество в этой области между самодержавием и уммой.
На мечети были распространены единые строительно-технические критерии возведения публичных зданий. Поэтому издержки в российском законодательстве по регламентации отдельных аспектов исламского культового зодчества восполнялись правилами, предусмотренными для храмов других конфессий.
Библиографический список
1. Петербург и другие новые российские города XVIII — первой половины XIX веков. — М.: Стройиздат, 1995.
2. Устав строительный // Свод законов Российской империи. По продол. 1886 г. — ТЛИ. — 4.1.
3. Филатов Н.Ф. Нижний Новгород. Архитектура XVI — начала XX вв. — Нижний Новгород: Нижегородские новости, 1994. — С.131.
4. Халитов Н.Х. Характерные черты и особенности архитектуры казанских татар XVIII века // Взаимодействие интернационального и национального в изобразительном искусстве Татарстана. — Казань: ИЯЛИ, 1981. — С.55-79.
5. ПСЗ. - 2-е собр. - Т. IV. —№ 2902.
6. Русское градостроительное искусство.Градостроительство России середины XIX — начала ХХ вв. НИИ теории архитектуры и градостроительства / Под общей ред. Е.И.Кириченко.— М.: Прогресс-Традиция, 2001.
7. Халитов Н.Х. Памятники архитектуры Казани XVIII — начала XIX вв. — Казань: Татар. кн. изд-во., 1989.
8. Устав строительный // Свод законов Российской империи. — Изд. 1900 г. — ТЛИ. — 4.1.
9. ПСЗ. — 2-е собр. — Т.ХК. — Отд.1. — №1753.
10. ПСЗ. — 2-е собр. — Т.ХК. — Отд. 2. — Рисунки № 10, 11, 12, 13 к №1753.
11. ПСЗ. — 2-е собр. — Т. ХХХVII . — Отд.2. -№ 39044.
12. НА РТ, ф.2, оп.1, д. 1443.
13. РГИА, ф.821, оп.8, д.666.
14. ЦГИА РБ, ф.И-295, оп.11, д.24.
15. ПСЗ. — 2-е. собр. — Т.XXXI. — Отд.1. — № 30244.
16. ГАСО, ф.1., оп.1., д.2599.
17.Малов Е.А. Миссионерство среди мухаммедан и крещеных татар: Сб. статей — Казань: Типо-литография императорского ун-та, 1892.
18. РГИА, ф.1391, оп.166 (Астраханская губерния), д.32.
Список сокращений
ПСЗ — Полное собрание законов Российской империи.
РГИА — Российский государственный исторический архив.
НА РТ — Национальный архив Республики Татарстан.
ЦГИА РБ — Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан. ГАСО — Государственный архив Самарской области
I. Zagidoullin
MUSLIM RELIGIOUS ARCHITECTURE IN THE RUSSIAN EMPIRE:
TH TH
JURIDICAL ASPECT (19 - BEGINNING 20 CENTURY)
When the muslim religion was oficially recognitted in The Russian Empire by the government of empress Catherine the 2 as one of the faith tolerable in state the problem of creating the juridical foundation for building muslim mosques appeared. The state regulation of the architectual and technical aspects of islamic cult buildings was founded in the 2 quarter of the 29-th century the same time with the foundation of state institutes regulating architectural and technical aspects of public and other buildings.
The unified criterias were extended for creating all public buildings. Drawbacks of the present legislation to regulate specific aspects of muslim architecture were filled up by the rules, provided for building other temples of other faiths.
