CC BY
45
Дмитриева Е.Л.1
ИСЛАМ В РЕГИОНАХ РОССИЙСКОГО СЕВЕРА. (Сводный реферат)
DOI: 10.31249/rimm/2022.02.04
1. Магомедов А.К. Социокультурные факторы возникновения и развития мусульманских сообществ в арктических регионах России // Социокультурные исследования в современном культурном пространстве. Материалы Всероссийской научно-практической конференции / под ред. Е.В. Хлыщевой [и др.]. 2021. С. 95-97.
2. Шустов А. В. Этническсие миграции, мусульманские диаспоры и проблемы безопасности в северных регионах Урала // Вестник социально-политических наук. 2021. № 20. С.122—129.
Ключевые слова: Российский Север; полярный ислам; социально-трудовая миграция; диаспоры; салафизм; угрозы; терроризм; Средняя Азия; Кавказ; Урал.
Магомедов А. К., д-р полит. наук, профессор кафедры теории регионоведения ИМОиСПН МГЛУ Шустов А.В., канд. ист. наук, доцент кафедры социологии, Ярославский государственный университет им. П.Г. Демидова
А.К. Магомедов [1] в своей работе рассматривает один из самых малоизученных вопросов российского исламоведения, связанный с трудовой миграцией мусульманского населения в северные регионы России. Автор отмечает появление такого феномена, как «полярный ислам», который стал важной составляющей социально-культурных процессов в северной части России. На Российском Севере круглый год работают сотни тысяч выходцев из Средней Азии, в основном из Таджикистана, Узбекистана и Киргизии. К этому добавились азербайджанцы, российские татары и башкиры, работавшие здесь с советских времен, а также быстро растущие общины внутренних мигрантов с Северного Кавказа. Автор статьи считает, что ХМАО и ЯНАО можно выделить как
1 Дмитриева Е.Л., ст. научный сотрудник, отдел Азии и Африки, ИНИОН РАН, eldmi@list.ru
третий влиятельный мусульманский ареал России после Северного Кавказа и Урало-Поволжья.
Ключевым элементом «новой» миграции стало массовое прибытие на Российский Север со второй половины 2000-х годов выходцев из Центральной Азии, которые воспользовались промышленным бумом в ключевых городах, расположенных на территории от Ханты-Мансийска до Нового Уренгоя. Появились целые сектора городского хозяйства, которые нуждались в дешевой рабочей силе трудовых мигрантов: промышленное и гражданское строительство, уборка улиц, общественный транспорт, питание и торговля.
Приезд и закрепление мигрантов из Центральной Азии и Кавказа в городах северной части России привели к ряду изменений в городском ландшафте - это растущее число мечетей и молельных домов; появление этнических районов с их специфическими магазинами, ресторанами, кафе и базарами. Формируются новые стратегии социальной самоорганизации и взаимопомощи. Например, мигранты из Центральной Азии, как правило, объединяются по национальностям или по регионам, в то время как выходцы с Кавказа (например, дагестанцы) воссоздают свои джамаа-ты (религиозные общины, часто суфийские). Растет количество смешанных браков с русскими или коренными народами.
Мусульманская социальная динамика, связанная с трудовой миграцией и коммуникациями, привела к появлению такого феномена, как «полярный ислам». Последний стал важной составляющей социальных процессов и облика городов Российского Севера: сегодня мечети, мусульманские магазины с халяльной едой воспринимаются как часть архитектурного ландшафта городов, многие из которых расположены за полярным кругом. Данные факты заставляют признать, что ислам вышел за пределы привычных ареалов Северного Кавказа и Поволжья, превратившись не только в значимый фактор российской городской жизни, но и распространившись на северные территории.
Автор статьи полагает, что указанные факты опровергают устоявшееся деление российского ислама на два традиционных макрорегиона: Северный Кавказ и Урало-Поволжье. Нельзя сказать, что в условиях Российского Севера появился особый ислам, совершенно отличный от других мусульманских регионов страны, так как большинство характерных черт, присущих полярному исламу, можно легко найти и в других регионах России - это и растущая многонациональность мусульманских сообществ, и борьба
за контроль над мусульманскими общинами, и расхождения в плане идеологических интерпретаций ислама.
В заключение автор приходит к следующим выводам: растущая роль мусульманских сообществ в критически важных регионах Российского Севера означает, что ислам является неотъемлемой частью общественной жизни России и его нельзя больше рассматривать как религию для локализованных этнических меньшинств, а необходимо воспринимать как широкое социальное явление, которое тесно связано с миграционными процессами и изменением социальной структуры. Автор считает, что не менее интересным может оказаться последующий анализ процесса культурной адаптации мусульманских общин к их новой полярной идентичности. Изучение этих процессов даст ученым возможность ответить на вопрос, что делает полярный ислам «полярным».
В статье А.В. Шустова [2] рассматриваются вопросы этнической миграции, формирования мусульманских диаспор и проблем безопасности в северных регионах Урала, анализируется взаимосвязь между иммиграцией и угрозами национальной безопасности в ключевых для России нефте- и газодобывающих регионах. Автор прогнозирует нарастание террористических угроз и обострение межэтнических конфликтов при условии продолжения неконтролируемой иммиграции из среднеазиатских стран СНГ и южных регионов России.
Автор статьи отмечает, что миграционная привлекательность нефте- и газодобывающих регионов, расположенных на Севере России, привела к значительным изменениям в постсоветский период в этноконфессиональном составе их населения. Возникли новые мусульманские диаспоры, формируемые выходцами из российских регионов Северного Кавказа, стран Закавказья, Средней Азии, и вместе с ними на Севере появились сторонники нетрадиционного для России, радикального ислама. Как следствие, северные субъекты РФ в последние годы стали всё чаще попадать в сводки правоохранительных органов по борьбе с терроризмом и экстремизмом.
По мнению многих исследователей, на территории северного макрорегиона, объединяющего северную часть Европейской России, Сибири и отчасти Дальний Восток, сегодня формируется третий после Северного Кавказа и Поволжья мусульманский регион страны. Несмотря на обусловленную экономическим кризисом депопуляцию 1990-х годов, крупные добывающие центры на Севере РФ продолжали развиваться. Автор приводит данные восто-
коведов А. Малашенко и А. Старостина, согласно которым к середине 2010-х годов в регионах Уральского федерального округа насчитывалось более 400 мусульманских культовых объектов, включая 267 мечетей, 84 молельных дома и 51 молельную комнату. Для сравнения: в советский период на всей территории современной России насчитывалось всего около 70 мечетей. Подавляющее большинство мусульман до распада СССР на территории Урала составляли татары и башкиры, а политическое влияние ислама было минимальным. По данным переписи 2010 г., число выходцев из Средней Азии на Урале увеличилось на 70%, из Азербайджана - в 2,1 раза, а с Северного Кавказа - в 2,4 раза. Общая численность мусульман в постсоветский период выросла почти на 100 тыс. человек. Причем прирост мусульманского населения происходил почти исключительно за счет «нефтяных» и «газовых» регионов Тюменской области, Ямало-Ненецкого и Ханты-Мансийского округов.
В расселении этнических мусульман на территории северных регионов РФ наблюдаются определенные закономерности: в Мурманской области больше азербайджанцев, в Якутии - выходцев из Средней Азии, а в северных нефтедобывающих регионах -жителей российских мусульманских регионов: Башкирии, Татарстана и Северного Кавказа.
Выходцы с Кавказа и из Средней Азии принесли с собой нетрадиционный, более радикальный и политизированный ислам, которого местное мусульманское население ранее не знало. Вместе с ними на Урале появились исламские фундаменталисты - са-лафиты, чьи идеи стали пользоваться популярностью у части местной татарской молодежи и даже некоторых русских. Поскольку приток мигрантов из Средней Азии происходил главным образом в города, мигранты из этого региона стали составлять большинство прихожан местных мечетей, тогда как большинство татарских и башкирских мечетей оставались в сельской местности. Как следствие, росла доля выходцев из азиатских стран СНГ и среди имамов городских мечетей. В отличие от местного мусульманского духовенства многие из новых имамов получили религиозное образование в странах Ближнего Востока, что обеспечивало им более высокий авторитет среди верующих мусульман. Распространение салафизма было наиболее заметным в тех регионах, где отмечался максимальный приток кавказских и среднеазиатских мигрантов -Тюменской области, ЯНАО и ХМАО.
Автор статьи обращает внимание на тот факт, что еще с конца 1990-х годов в регионах Северного Урала началось формирование салафитского подполья. Первоначально оно подпитывалось за счет воевавших против федеральных сил на Северном Кавказе боевиков, приезжавших в эти регионы на отдых, лечение или для «легализации». Общая численность приверженцев радикального ислама к середине 2010-х г. оценивалась в несколько тысяч человек, а главными центрами его распространения стали привлекательные для мигрантов Новый Уренгой, Губкинский и Ноябрьск в Ямало-Ненецком округе; Нижневартовск, Радужный, Нефтеюганск, Мегион и Сургут в Ханты-Мансийском округе.
Выходцы из южных мусульманских регионов, отмечает автор, формируют в местах прибытия свои диаспоральные сетевые структуры, которые берут на себя заботу о вновь прибывающих мигрантах. С помощью этих структур они находят жилье, работу, налаживают деловые и соседские связи, договоренности, которые достигаются на встречах в мечетях или халяльных кафе.
Растущая мусульманская иммиграция в северные нефте- и газодобывающие регионы России привела к повышению межэтнической напряженности и угрозы терроризма. Другим фактором превращения этих регионов в один из центров распространения радикального ислама являлась их удаленность от столиц, мегаполисов и европейской части страны, из-за чего внимание силовых структур к ним было не столь пристальным. Ситуация изменилась после участившихся случаев задержания на Урале сторонников радикального ислама. В марте 2021 г. секретарь Совета безопасности РФ Н. Патрушев в ходе совещания по вопросам безопасности в УФО, состоявшемся в Ханты-Мансийске, заявил, что приток мигрантов из-за рубежа ведет к активизации исламских радикалов и к формированию «спящих» ячеек радикальных исламистов. В 2017 г. на территории округа было обнаружено более 26 ячеек террористов, а число выявленных экстремистских преступлений выросло в 2,5 раза по сравнению с началом 2000-х.
Прямым следствием высокого миграционного притока стал также рост националистических и протестных настроений. Причинами этого являлись следующие факторы; приток мигрантов из южных регионов России и среднеазиатских стран СНГ, вытеснение ими местного населения из ряда сфер деятельности, рост нагрузки на систему образования и здравоохранения.
Взаимосвязь между неконтролируемой иммиграцией, нарастанием террористических угроз, а также усилением националисти-
ческих и протестных настроений коренного населения заставляет обратить пристальное внимание на источник этих проблем. Очевидно, что свободный въезд в РФ граждан из южных стран СНГ с их молодым, быстро растущим, не имеющим работы и легко радикализирующимся населением ведет к дальнейшему расширению социальной базы радикального ислама. Усугубление проблем терроризма, экстремизма и обострение межэтнических отношений в северных регионах Урала, где расположены основные нефтяные и газовые месторождения РФ, создает не только экономические и внутриполитические риски, но и может угрожать целостности страны.
Elena Dmitrieva*
Islam in the regions of the Russian North.
(Condensed abstract)
Keywords: Russian North; polar Islam; social and labor migration; diasporas; Salafism; threats; terrorism; Central Asia; Caucasus; Urals.
Сченснович В.Н.1
СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ НЕСТАБИЛЬНОСТЬ
В КАЗАХСТАНЕ И КИРГИЗИИ. (Сводный реферат)
DOI: 10.31249/пшш/2022.02.05
1. Иванов Е.А., Малков С.Ю. Анализ уровня социально-политической нестабильности в Казахстане и Киргизии: современное состояние и прогноз // Системный мониторинг глобальных и региональных рисков. Ежегодник / отв.ред.: Л.Е. Гринин, А.В. Коротаев, Д.А. Быканова. Волгоград. 2020. С. 592-614.
2. Шаруева М.В. Основные проблемы социально-экономического развития Кыргызстана (конец ХХ - начало ХХ1 в.) // Вестник РГГУ. Сер. Евразийские исследования. История. Политология. Международные отношения. 2021. № 3. С. 130-140.
Ключевые слова: Казахстан; Киргизия; социально-политическая нестабильность; ислам; расколы элит; оппозиция; прогнозы развития;
* Elena Dmitrieva, Senior Research Associate, INION RAS, e-mail: eldmi@list.ru
1 Сченснович В.Н., научный сотрудник, отдел Азии и Африки, ИНИОН РАН, e-mail: vl-lyuba9@yandex.ru
