CC BY
530
ИСЛАМ И МОДЕЛИ ПОЛИТИЧЕСКОГО И СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ГОСУДАРСТВ МУСУЛЬМАНСКОГО МИРА
Шухрат ЁВКОЧЕВ
кандидат политических наук, доцент кафедры политологии, международных отношений и права Ташкентского государственного института востоковедения (Ташкент, Узбекистан)
В последней четверти XX века политические процессы в исламском мире продемонстрировали, что религия не утратила своих позиций в общественной жизни мусульманских стран. Более того, она «возродилась» в политике ряда государств: Ира-
на, Пакистана, Египта, Афганистана, Саудовской Аравии, Сирии. К этим странам можно отнести замечание американского политолога Дж. Эспозито относительно того, что исламская идеология, символы, лозунги и акторы обосновались в мусульманской политике1.
Устойчивое воздействие ислама на социально-политическую жизнь во многом объясняется особенностями мусульманского вероучения, которое принято считать системой, регулирующей многие аспекты жизни людей. В этой интерпретации ислам не только представляет собой религиозную систему, но и предлагает модель организации общества. Более того, некоторые мусульманские ученые считают, что в исламе социально-политическая деятельность — религиозный долг, а «обязанностью мусульманина становится понимание политических реалий вокруг него»2. Другим фактором усиления «идеологического значения» ислама, по мнению одного из представителей исламской мысли Шавката Али, является «религиозный долг каждого мусульманина понимать и уважать прошлое»3. Под «прошлым» имеется в виду «уникальный период» жизни Пророка Мухаммада и четырех праведных халифов4. Таким образом, «идеальное прошлое» предстает для мусульманских идеологов моделью совершенного человеческого общества, к которой должны стремиться верующие.
Как утверждал египетский идеолог исламизма Хасан аль-Банна (1906—1949 гг.)5, в исламе «исключен характерный для Европы конфликт между духовным и светским началами, между религией и государством... Христианская идея «богу — богово, кесарю — кесарево» здесь отсутствует, поскольку все принадлежит всемогущему Аллаху»6. С этой точки зрения ислам является не только религией, но и «образом жизни», в нем кроется решение социальных, политических и прочих светских вопросов7.
Согласно мусульманским фундаменталистам, реформа в исламе не означает модификации или изменения образа мышления и практики, установленных Пророком и его сподвижниками. Реформированию придается, скорее, смысл «очищение ислама» от чуждых ему элементов, которые якобы лишили его изначальной ясности, простоты и мощи.
Позицию утверждения теократии как идеальной формы государства занимали такие идеологи, как Хасан аль-Банна и пакистанский фундаменталист Абу аль-Ааля аль-Мау-дуди (1903—1979 гг.)8. Однако представители реформаторской мысли в исламе категорически отвергали теократию как явление, несовместимое с верой и не имеющее института духовенства. Как подчеркивал Мухаммад Абдо (1834—1905 гг.)9, ислам поставил человека лицом к лицу с Богом и научил его обходиться без чьего-либо вмешательства10. Более
1 См.: Esposito J.L. Islam and Politics. Third Edition. Syracuse University Press, 1984. P. 153.
2 Ali Sh. Islam and Politics. USA: Southeastern Massachussets University, Aziz Publishers; Lahore: Urdu Bazaar, July 1990. P. 2.
3 Ibid. P. 3.
4 Праведные халифы (араб. аль-хулафа' ар-рашидун) (632—661 гг.) — халифы Абу Бакр, Умар, Усман и Али, которые после кончины Пророка Мухаммада почти 30 лет возглавляли мусульманскую общину и еще при жизни Пророка принимали участие в ее деятельности, а также были связаны с Пророком узами кровного родства или брака. В последующие столетия период правления праведных халифов называли «золотым веком» ислама, когда процветали «изначальные мусульманские добродетели», а самим халифам присвоили титул «ар-рашидун» — «идущие праведным путем».
5 Основатель и главный идеолог, разработавший доктрину организации «Братья-мусульмане».
6 Цит. по: Mitchell R.P. The Society of Muslim Brothers. London, 1969. P. 244; Степанянц M.T. Мусульманские концепции в философии и политике (XIX—XX вв.). М.: Наука, 1982. С. 110.
7 Отсюда исходит лозунг «Братьев-мусульман»: «Ислам — есть решение».
8 Основатель организации «Джамаат-и-Ислами», один из главных идеологов радикального ислама.
9 Один из исламских реформаторов, муфтий, первый издавший фетву о легитимности банковского процента.
10 См.: Amin O. Moslem Philosophy. Cairo, 1958. P. 138.
радикальные реформаторы были последовательными секуляристами. Али Абд ар-Разик (1888—1966 гг.), испытавший сильное влияние Мухаммада Абдо, «пошел значительно дальше своего идейного наставника, подчеркивая необходимость отделения религии от государства. Он ссылался на то, что Мухаммад был лишь пророком и его проповедь не носила политической направленности»11. Согласно положению Али Абд ар-Разика, образца исламского государства Пророк не оставил12. Поэтому, по его убеждению, мусульмане должны освободиться от веры в необходимость халифата и своим умом (акл) искать возможности решения социальных и политических проблем.
Взаимоотношения ислама и политики, религии и государства до сих пор входят в число наиболее острых тем дискуссий в мусульманских странах. Во многих из них ислам остался важным источником национальной идентичности, идеологии и ценностей.
Один из примеров — мусульманские государства, некогда избравшие социалистический тип модернизации (Египет, Сирия, Ирак, Алжир). Вопреки надеждам на ускоренное развитие всех сфер общественной и экономической жизни, эти страны не смогли решить все накопившиеся в них проблемы. Местный частный сектор не стремился инвестировать в национальную экономику, объем производства сокращался в связи с утратой управленческих кадров и технологий, аграрные реформы осложнялись отсутствием финансов. Общая политическая ситуация оставалась кризисной. Г осударственные мероприятия (национализация, индустриализация, введение госконтроля над религиозными институтами) расшатали существовавшую в этих странах традиционную патронажно-кли-ентальную общественную систему13. Для укрепления собственной легитимности и обеспечения поддержки масс национальные лидеры были вынуждены обратиться к религиозным символам, которые традиционно использовали антиправительственные оппозиционные силы, провозглашавшие свою «приверженность исламу».
Яркий тому пример — египетские лидеры Г.А. Насер, А. Садат, X. Мубарак и оппозиционные им политические силы. Как верно отмечает российский исследователь А. Игнатенко, в Египте процесс политизации ислама приобрел во многом «архетипические черты», которые затем воспроизводились в различных мусульманских странах14. Г.А. Насер, стремясь усилить свое лидерство в арабском мире и укрепить собственное положение перед лицом внутренней оппозиции, расширил рамки египетского национализма до общеарабского, обосновывая это единым арабо-исламским наследием. Более того, он пытался использовать государственный контроль над ведущим египетским исламским университетом Аль-Азхар и Высшим советом по исламским делам (ВСИД) для продвижения арабской социалистической идеологии и политики15.
После смерти президента Г.А. Насера (1970 г.) власть в Египте перешла к Анвару Садату (1918—1981 гг.). Экономические проблемы, а также оппозиция насеристов и марксистов, выступавших против введения рыночных механизмов, объективно подталкива-
11 Степанянц M.T. Указ. соч. С. 112.
12 Об этом подробнее см.: Делану Ж. Некоторые аспекты возрождения ислама в России. Мусульманский реформизм в арабоязычных странах (1800—1940) / Пер. с француз. В кн.: Ислам в татарском мире: история и современность. Материалы международного симпозиума, Казань, 29 апреля — 1 мая 1996 г. (специальный выпуск). М., 1997, № 12.
13 См.: Rustow D. A World of Nations. Problems of Political Modernization. Washington, DC: The Brookings Institution. 1967; Он же. Language, Modernization and Nationhood—An Attempt at Typology. В кн.: Language Problems of Developing Nations / Ed. by Joshua A. Fishman, Charles A. Ferguson and Jyotirindra Das Gupta. New York: John Wiley & Sons, 1968. P. 87—105; Huntington S. Political Order in Changing Societies. New Haven, London, 1968.
14 См.: Игнатенко А. Исламский радикализм как побочный эффект «холодной войны» // Центральная Азия и Кавказ, 2001, № 1 (13).
15 В частности, богословы Аль-Азхара издавали фетвы, а религиозные деятели ВСИД публиковали статьи, доказывающие совместимость ислама и арабского социализма.
ли его к опоре на ислам. Президент А. Садат активно поддерживал свой имидж благочестивого мусульманского правителя. Он пришел к власти в разгар исламизации государства после социалистической ориентации времен президента Г.А. Насера и появления радикальных группировок, в том числе «Ат-Такфир ва-ль-хиджра» («Обвинение в неверии и уход от мира»), «Джихад» и др. В 1971 году А. Садат встречался с «Братьями-му-сульманами», заявив об «общности целей в борьбе против атеизма и коммунизма», а в 1973-м в университетах страны начали создавать исламские кружки, объявившие своей целью «борьбу против атеистического марксизма». Используя «религиозную аргументацию», А. Садат попытался придать египетско-израильской войне 1973 года «особый трансцендентный религиозный смысл»16.
Однако попытки игры в «демократию», заигрывания с исламистами и религиозным духовенством, использование религиозной риторики, смена социальных ориентиров и внешнеполитических партнеров, а также централизация власти не смогли укрепить положения А. Садата и уберечь от надвигающегося внутриполитического кризиса, закончившегося антиправительственным путчем и убийством президента исламистами17.
Серьезные экономические проблемы, а также сотрудничество с Западом — при одновременном укреплении позиций ислама — усилили египетских фундаменталистов и стали питательной средой для политического ислама. Как показали реалии того времени, А. Садат не смог вовлечь в процессы национального развития египетскую буржуазию. Местные инвесторы предпочитали вкладывать деньги только в сферы с быстрым оборотом капитала — в торговлю и сервис. Либерализация внешней торговли вызвала приток дешевого импорта, что нанесло урон легкой промышленности и привело к отрицательному внешнеторговому сальдо. В итоге Египет оказался в ситуации финансового кризиса18. Намерение аннулировать государственное субсидирование цен на продукты питания и другие товары, в результате чего значительная часть населения могла бы остаться без средств к существованию, вызвало в 1977 году массовые стихийные выступления по всей стране и было отменено. По мере ухудшения экономической ситуации усиливалась социальная дифференциация; в 1975 году 90% населения оказалось за чертой бедности19.
Пришедший на смену А. Садату президент X. Мубарак (р. в 1928 г.) в 1980—1990-х годах реализовал программу структурных реформ. Благодаря развитию инфраструктуры, государственной поддержке предпринимательства, денационализации госсектора, а также благоприятствованию иностранным инвестициям ему удалось значительно улучшить экономическую ситуацию в стране20. В политической сфере он возобновил процесс либерализации, при этом жестко подавлял экстремистов, резкий рост числа которых начался после возвращения (в 1992 г.) боевиков из Афганистана. Одновременно он существенно ограничил деятельность оппозиции, в том числе посредством контроля над выборами в органы законодательной власти. Этот курс выдвинул пропрезидентские политические силы на доминирующие позиции.
16 Война велась в священный месяц Рамадан. Если во время войны 1967 года Г.А. Насер использовал светский лозунг «Земля, море и небо!», то А. Садат использовал «Аллах Акбар!». Эти слова были на устах египетских солдат, когда они штурмовали Суэцкий канал (Esposito J.L. Op. cit. P. 213).
17 См.: Умеров М.Ш. Формирование политической модели Арабской Республики Египет (последняя четверть XX в.): Автореф. дис. канд.полит.наук. М., 2001. С. 17.
18 Дефицит платежного баланса возрос с 68 млн долл. в 1970 г. до 1 360 млн в 1975-м; в 1976-м бюджетный дефицит достиг 2 840 млн долл. (см.: Борисов А.В. Арабский мир: прошлое и настоящее. М., 2002. С. 145—147).
19 См.: Там же. С.147.
20 В 1990-х годах экономическое развитие Египта приобрело устойчивый характер. Рост ВВП увеличился с 1,9% в 1990 году до 5,7% в 1998-м, обогнав прирост населения (1,6% в год), а темпы роста сельскохозяйственного производства достигли 3,2%.
В результате мер, направленных на ограничение возможностей исламистской оппозиции («Братья-мусульмане») участвовать в политической жизни страны, X. Мубарак создал достаточно прочную систему централизованной государственной власти.
Сегодня оппозиционные партии Египта не являются влиятельными объединениями, не обладают массовой поддержкой, а представляют собой персонифицированные организации, напоминающие семейные клубы. Исключение составляют исламисты, которые, несмотря на жесткие положения закона о выборах и действующий более 20 лет закон о чрезвычайном положении21 сумели, выступив в качестве независимых кандидатов, получить в 2000 году 17 депутатских мандатов в нижней палате парламента. На парламентских выборах ноября 2005 года, в ходе которых острая борьба развернулась между правящей Национально-демократической партией АРЕ (НДП) и «Братьями-мусульманами», исламисты смогли получить 88 мест. Поскольку в парламенте предыдущего созыва НДП имела 404 места, а «Братья-мусульмане» — 17, новый результат партии власти наблюдатели расценили как поражение.
26 марта 2007 года в Египте прошел референдум по реформе Конституции, в ходе которого избиратели поддержали предложенные X. Мубараком поправки22, призванные сбалансировать Основной закон и таким образом подготовить страну к современным задачам и целям. В Конституцию было внесено 34 поправки, расширившие функции парламента, ограничившие полномочия президента и ослабившие ограничения деятельности партий.
Одно из главных изменений — введение положения о выдвижении кандидатов в президенты по партийным спискам политическими партиями, имеющими не менее 3% мест в парламенте; претенденты от религиозно-политических организаций к выборам не допускаются. Кроме того, теперь в Египте запрещено создавать партии по религиозному принципу. Эта поправка непосредственно касается проблемы легитимизации запрещенной исламистской организации «Братья-мусульмане». Наконец, отменен действовавший с 1981 года закон о чрезвычайном положении — путем принятия закона о борьбе с терроризмом, усиливающего полномочия силовых структур23.
Как отметили большинство наблюдателей, основная цель реформы — создание условий для вытеснения радикальных исламистов из политической жизни республики, идущей по пути модернизации.
Несмотря на эти меры, исламисты остались наиболее значимой оппозиционной силой Египта, хотя их базу и влияние, казалось бы, должен ограничивать проводимый правительственный курс (повышение экономической эффективности при руководящей роли государства, «дозированная» политическая либерализация, шаги по урегулированию эт-ноконфессиональных противоречий, противодействие финансированию исламистских структур, жесткое подавление акций насилия, перевод мечетей под контроль государства и др.). Позиции ислама в обществе и политике сохраняются; более того, усиливается присутствие исламистов в профсоюзах и выборных студенческих советах университетов. Подобная ситуация наблюдается и в других арабских странах.
21 Чрезвычайное положение было введено в Египте в октябре 1981 года, после убийства президента А. Садата. Перед президентскими выборами в сентябре 2005 года X. Мубарак обещал избирателям отменить закон о чрезвычайном положении, позволяющий использовать трибуналы для борьбы с радикальными политическими противниками, прежде всего религиозно-политическими, а также допускающий приостановку деятельности партий и печатных изданий. Однако в 2006 году (после терактов в Дахабе) парламент страны по инициативе X. Мубарака подавляющим большинством голосов продлил чрезвычайное положение на два года.
22 См.: El-Nahhas M. Awaiting Judgment // Al-Ahram Weekly (Cairo), 5—11 April 2007, No. 839.
23 См.: Essam el-Din G. Changing Gears // Al-Ahram Weekly, 11—17 January 2007, No. 827; Он же. Winner Takes All // Al-Ahram Weekly, 22—28 March 2007, No. 837.
Особую модель политического и социально-экономического развития представляет другое крупное исламское государство — Иран. С 1960 до середины 1970-х годов темпы экономического роста в стране, следовавшей по западному пути развития, были одними из самых высоких в мире24. Однако иранское общество не смогло адаптироваться к быстрым социально-экономическим изменениям и жесткой «авторитарной модернизации». Несмотря на демократические традиции, не проведены необходимые политические реформы, причем возникла угроза утраты национальной идентичности и самостоятельности, что привело к расширению антишахской оппозиции. В нее вошли как противники вестернизирующей модернизации25 (крестьяне, ремесленники, мелкая буржуазия, духовные лица), так и сторонники революционно-коллективистской модернизации, политической либерализации, а также национальные меньшинства, чьи права были ущемлены.
В этой связи, как представляется, народная революция в Иране 1978—1979 годов была попыткой общества обрести новый баланс, чем сумели воспользоваться религиозные деятели, придавшие революции организационные рамки и идеологию. Консолидация исламского режима продемонстрировала на практике социально-экономические и политические инструменты исламизма, основанного на следующих постулатах:
— принцип велайат-е факих26, лежащий в основе идеи создания современного исламского государства в отсутствии наследника Пророка;
— дихотомическое видение мира, разделенного на угнетателей и угнетенных, интересы последних «защищает исламская революция»;
— националистический (по сути, панисламистский) призыв к борьбе против «сил зла» (Запада и сверхдержав).
При этом принцип «экспорта исламской революции» выражал не только свойственное революциям стремление распространить опыт, но и попытку создать единый антиимпериалистический и антикоммунистический исламский фронт, поддержать притязания Ирана на лидерство в регионе27.
В ходе исламизации страны президент и парламент Ирана получили вышестоящих «теократических двойников», формируемых без участия избирателей, — Верховное религиозно-политическое руководство (Рахбар) и Наблюдательный совет. Преемственность высшей власти призвано обеспечивать Собрание экспертов, наделенное правом выбора нового духовного лидера или Руководящего совета28. Была полностью исламизирована судебная система. Широкие административные, полицейские и идеологические полномочия были предоставлены военно-политической организации «Корпус стражей исламской революции» (КСИР).
24 За 15 лет ВВП вырос в 13 раз, а доход на душу населения — в 8, достигнув 1 600 долл.; по социально-экономической структуре общества в конце 1970-х годов Иран опережал Грецию и несколько отставал от Португалии и Испании; капиталистический уклад был и системообразующим, и господствующим (см.: Иранская революция 1978—1979. Причины и уроки. М., 1989. С. 15—23).
25 В своей книге «Ислам: прямой путь» Дж. Эспозито приводит выражение одного иранского интеллектуала, назвавшего этот процесс «Westoxification» или «Weststruckness» (см.: Esposito J. Islam: The Straight Path. Oxford University, 1988. P. 97).
26 Руководство богослова-законоведа, замещающего или представляющего «сокрытого» шиитского имама.
27 См.: Halliday F. The Politics of Islamic Fundamentalism: Iran, Tunisia and the Challenge to the Secular State. В кн.: Islam, Globalization and Postmodernity / Ed. by A.S. Ahmed, H. Donnan. London — N.Y., 1994. P. 99.
28 Собрание экспертов — собрание 96 старейшин шиитского духовенства, избираемых каждые восемь лет прямым всеобщим голосованием (последние выборы прошли в 2006 г.). Три главные его функции заключаются в назначении на пожизненный срок, контроле над деятельностью и при необходимости отправлении в отставку «первого лица» иранского государства — Верховного лидера (Рахбара).
Иранские теологи приступили и к разработке устоев исламской экономической системы. При этом они не возражали против свободной конкуренции, предпринимательства, защиты частной собственности. Основной проблемой стал вопрос о степени государственного контроля и планирования29. Разногласия в высших эшелонах власти по этому поводу отражали противоборство в среде самой иранской буржуазии. Выход из ситуации был найден в создании Совета по принятию решений, целесообразных для исламского строя, задачей которого стало улаживание разногласий между парламентом, правительством и Наблюдательным советом.
В целях преодоления послевоенного упадка началась экономическая либерализация. Был принят Первый пятилетний план, приступили к реформированию, включая либерализацию импорта и внутренней торговли, практику государственного ценообразования, переход от замещения импорта к экспортно ориентированной экономике, развитие экспортных отраслей обрабатывающей промышленности и др.
Во второй половине 1990-х годов в политической сфере проявились тенденции к демократизации, связанной с экс-президентом Мухаммадом Xатами (с 1997 г.). Он открыл новое направление в иранской политической мысли, обосновав идею многоуровневого диалога (диалог цивилизаций; эволюция сотрудничества мусульманских государств на основе общего наследия и интересов; развитие плюрализма в иранском обществе). При этом М. Xатами подчеркивал, что разрушение традиции в мусульманском социуме означает утрату идентичности. В этом контексте он выдвинул идею «исламского гражданского общества». Средоточиями такого социума, с его точки зрения, являются забота о духовных потребностях людей, уважение их прав, контроль народа над управлением страной30. Это дало повод многим наблюдателям говорить, что радикальный исламский режим в Иране продемонстрировал способность к эволюции в сторону реформаторства.
Вместе с тем в последние годы, особенно после прихода к власти президента М. Ахмадинежада, в ИРИ вновь усилились тенденции к консолидации «исламского режима», что было во многом вызвано воздействием неблагоприятных внешних факторов, прежде всего политико-идеологическим противостоянием Ирана с США.
В современных условиях представляет интерес и модель развития политической системы в Турции. В результате кемалистской революции в этой стране стратегическим направлением реформ стали секуляризация, европеизация и этатизм, проявлявшийся прежде всего в экономике. Созданная Кемалем Ататюрком Республиканская народная партия (РНП) действовала в режиме мобилизационного постосвободительного авторитаризма. Демократизация страны после Второй мировой войны способствовала отходу от политики этатизма, но вместе с тем привела к росту оппозиции в лице исламистов, левых сил и курдских сепаратистов, а также к дестабилизации политической системы. На авансцену политической жизни выступила армия, считавшая себя хранительницей традиций кема-лизма, и с 1960-х годов в развитии Турции началось чередование периодов прямой военной интервенции и плюралистического гражданского правления. Армейским подразделениям не раз удавалось разрешать кризисные ситуации, однако не была решена основная проблема модернизации — достижение равновесия между экономической, социальной и политической подсистемами.
Конституция страны 1982 года, подготовленная военными, усилила роль исполнительной власти в лице президента и Кабинета министров. Были приняты законы о политических партиях и о парламентских выборах, в 1987 году приведшие к воссозданию мно-
29 См.: Цуканов В.П. О реализации финансовой политики Ирана в условиях нефтяных шоков // Иран: ислам и власть. М., 2001. С. 83—84.
30 См.: Хатами М. Ислам, диалог и гражданское общество. М., 2001. Гл. 2, 3, 9, 10.
гопартийности. С тех пор на выборах в парламент соперничают основные политические силы: правые либералы (Партия Отечества и Партия верного пути), левоцентристы (Демократическая левая партия и Республиканская народная партия), исламисты (Партия благополучия — Рефах, Партия добродетели — Фазилет, Партия справедливости и развития) и ультранационалисты.
Начатая в 1980-х годах неолиберальная модернизация, направленная на «открытие» экономики, привела к свертыванию предпринимательской деятельности страны и, соответственно, государственного патернализма. Интенсивное развитие сельского хозяйства — основной отрасли экономики — сопровождалось появлением лишних рабочих рук, ростом миграции в города, обострением проблемы занятости. Xроническая безработица (12—20%) позволяла поддерживать низкий уровень заработной платы. Широкие масштабы приняла эмиграция населения, в частности в Западную Европу. Резкое изменение положения традиционалистских слоев вело к постепенному усилению исламистских сил. В марте 1996 года праволиберальные партии объединились и создали правоцентристское коалиционное правительство. Однако уже через два месяца Партия верного пути вышла из коалиции, в результате чего было сформировано новое правительство во главе с лидером Партии благополучия Н. Эрбаканом. Впервые со времени провозглашения Турции светским государством (1923 г.) страной стало руководить правительство, возглавляемое исламистской партией.
В Турции наибольшую поддержку исламистам оказывают сельская периферия, средние городские слои, студенчество, молодая «вестернизированная» технократия, воспринимающая фундаменталистскую идеологию, и националисты. Первая исламистская партия, пришедшая в государстве к власти во главе с Н. Эрбаканом, объявила о том, что «последние 100 лет в развитии Турции, в течение которых она следует в фарватере западной политики, были трагической ошибкой»31. Партия выступала за дальнейшую индустриализацию страны, интенсивное развитие экономики. Однако Н. Эрбакану и его партии, ориентированной на радикальный исламизм, не удалось справиться с неблагоприятной экономической ситуацией.
В 1997 году отношения между армией — оплотом светских принципов турецкой государственности — и правительством стали более напряженными. Военные вынудили Н. Эрбакана подать в отставку, новое правительство сформировали представители Партии отечества, Демократической левой партии и Партии демократической Турции. В январе 1998 года Конституционный суд запретил деятельность исламистской Партии благоденствия, но ее члены немедленно создали Партию добродетели, которая на досрочных парламентских выборах заняла третье место.
В 2002 году ухудшение экономической ситуации, коррупция властных структур, безработица, осложнение отношений Турции с ЕС и кризис вокруг Ирака привели к распаду правящей коалиции и победе на внеочередных выборах исламистской Партии справедливости и развития (ПСР) во главе с Р. Эрдоганом, получившей в парламенте 363 места из 55032. Впервые в истории страны исламисты создали однопартийное правительство. Исламистская элита вышла на национальный политический уровень.
Демократические тенденции, позволившие ПСР легально прийти к власти, и одновременно сдерживающая роль армии позволяют достичь равновесия между исламистами и сторонниками прозападной ориентации, однако ряд факторов обусловливает определенный перевес исламистов. Во-первых, не было достигнуто подлинной секулярности,
31 Дружиловский С.Б. О теории и практике исламского правления в странах Среднего Востока (Иран, Афганистан, Турция). В кн.: Ислам и политика. М., 2001. С. 63.
32 См.: Волович А.А. Новые отношения Турции с арабами: останется ли место для Израиля? В кн.: Турция в новых геополитических условиях. Материалы круглого стола. М.: Институт востоковедения РАН, Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2004. С. 52.
относящейся к сфере общественных институтов. Во-вторых, многие внешние факторы усиливают мусульманское самосознание (ситуация вокруг Ирака и Ирана, рост антиамериканских настроений, проблема вступления в ЕС и др.).
* * *
Таким образом, исламский фактор в мусульманских государствах принимает различные формы выражения как в их культурном наследии, так и в политической практике. Предпринятые в ряде мусульманских стран попытки ограничить роль религии в общественной жизни и поощрять различные формы светского национализма стали следствием длительного европейского колониализма. Использование же государством и правящими партиями традиционной мусульманской риторики в поисках политической легитимации было вынужденным шагом и привело к санкционированию политических и экономических преобразований с отчетливо выраженными в исламе принципами эгалитаризма и справедливости.
