CC BY
590
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2013. № 4
РЕЛИГИИ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ
В.В. Наумкин, В.А. Кузнецов
ИСЛАМСКИЙ МИР И ИСЛАМСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ В СОВРЕМЕННОЙ МИРОПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ
В статье анализируется структура современного исламского мира, который представляет собой совокупность государств и транснациональных структур, связанных в единую подсистему в рамках общей системы международных отношений. Его политическая субъектность определяется культурно-политической традицией, восприятием ислама на Западе и самоидентификацией мусульманских общин Европы и Америки.
Ключевые слова: Исламский мир, исламская цивилизация, исламские государства, исламские транснациональные организации, система международных отношений.
На протяжении последних нескольких десятилетий наблюдается рост влияния конфессионального фактора на мирополитические процессы, причем прежде всего этот фактор связывается с политической активностью ислама — второй по численности и наиболее динамичной из мировых религий.
Ислам исповедует почти четверть населения Земли — более 1,5 млрд человек, живущих в 120 государствах на пяти континентах, но в основном сосредоточенных в Центральной, Южной и Юго-Восточной Азии (около 60%) и в регионе Ближнего Востока и Северной Африки (около 20 %). При этом в последнем находится наибольшее количество государств, население которых на 90% и более состоит из мусульман. Приблизительно пятая часть мусульман — около 300 млн — проживает в странах, в которых ислам является религией меньшинства, хотя подчас и весьма крупного — так, мусульманская община Индии составляет около 140 млн человек, а мусульманская община России (15 млн коренного населения и 5 млн постоянно проживающих в стране мигрантов) больше, чем население Ливии или Иордании.
В 35 странах большинство населения исповедует ислам, в 29 наличествуют значимые мусульманские меньшинства, более чем в двадцати странах ислам провозглашен государственной или официальной религией.
Несмотря на значительные различия между этими государствами, повсюду — от прессы до научных изысканий и политиче-
ского дискурса — наблюдается тенденция обозначать исламский мир как единый, коллективный субъект международных отношений, зачастую противопоставляющийся другому коллективному субъекту — Западу. Бросающаяся в глаза асимметрия двух составных частей антиномии «Исламский мир — Запад» требует ответа на вопрос: что именно в этом контексте подразумевается под исламским миром и на каком основании он может быть выделен (и может ли вообще) в качестве самостоятельного субъекта мировой политики?
Представляется, что можно говорить о двух уровнях осуществления его единства и субъектности: цивилизационном и государственном.
Исламский мир как цивилизация
Существует три основания для формирования субъектности исламского мира на цивилизационном уровне: его собственная культурно-политическая традиция, образ, формируемый Западом, и самоидентификация мусульманских общин, живущих в странах Европы и Америки.
А. Культурно-политическая традиция
Исторически ислам с самого момента своего появления представлял собой не только религию, но и определенный способ существования общества: в деятельности пророка Мухаммада и первых четырех халифов1 отделить религиозную составляющую от политической фактически невозможно. Именно с политическими вопросами были связаны и первые расколы в мусульманской общине — умме. Так, центральной проблемой, приведшей к ее разделению на суннитов, шиитов и хариджитов, была проблема власти: должен ли во главе уммы стоять человек из семьи или рода пророка Мухаммада или этот пост может занимать любой благочестивый и праведный мусульманин?
Вплоть до XI в. халиф объединял всю полноту светской и религиозной власти. С эпохи сельджуков (с XI в.) в Аббасидском халифате сложилась система разделения властей халиф-султан, при которой первый, обладая верховной религиозной властью, светскую власть делегировал второму. Номинальная подчиненность светского главы государства главе религиозной сохранялась и далее — не случайно египетские мамлюки не только приютили аббасидского халифа после разрушения Багдада монголами, но и всячески оберегали его на протяжении нескольких веков. Будучи лишенным реальной власти, он в то же время был способен обеспечить легитимность их правления.
1 Халиф (ар. халифа — заместитель) — руководитель исламского государства. Полностью этот титул в разное время назывался либо халифату-расули-ллах — заместитель посланника Аллаха, либо халифату-ллах — заместитель Аллаха.
Несмотря на девальвацию халифского титула в позднее средневековье, он тем не менее сохранялся на протяжении всего Нового времени — вплоть до 1924 г. носителями этого титула были Османские султаны (впрочем, очень часто его присваивали себе и руководители других мусульманских государств).
Таким образом, и Османская империя, и более ранние арабо-мусульманские государства не просто были религиозными государствами, но и идентифицировали себя прежде всего по религиозному признаку. Формально они даже обозначали себя не как государства, а как дар аль-ислам—«Обитель ислама». Соответственно власть халифа (чисто гипотетически, разумеется) распространялась не столько на конкретную территорию, сколько на всех мусульман мира. Обитель ислама в традиционной исламской политической теории противопоставлялась дар аль-харб—«Обители войны» (т.е. территории, на которую должна распространиться власть ислама) и дар ас-сульх — «Обители договора» (т.е. территории, где мусульмане, не имея политического превосходства, все же могут свободно исповедовать свою веру).
Несмотря на кардинальное изменение ситуации в ХХ в. и интеграцию мусульманских государств в мирополитическую систему, и сегодня при всей своей разнородности ислам пытается выступать в качестве коллективного транснационального политического игрока. Во всяком случае, таковым уже стал политический ислам (то же, что исламизм, см. далее), опирающийся на концепцию мусульманской уммы, которая в своем единстве должна преодолеть все межэтнические и межгосударственные границы. В суннитском варианте из этой концепции логически вытекает идея возрождения халифата, впервые поставленная на повестку дня мусульманскими интеллектуалами в XIX в. (Джамаль ад-Дин аль-Афгани и др.), а после 1924 г. обретшая и зримые политические очертания в деятельности исламистских движений.
Таким образом, если в Европе теория двух мечей Бл. Августина привела в результате к полному разделению светской и религиозной власти, затем к доминированию власти светской и формированию национальных государств, а в православном мире произошло фактическое подчинение церкви светской власти, то в мире исламском этого не случилось, а идея его единства и субъектности сохранялась вплоть до крушения Османской империи и обрела второе рождение после этого.
Следует ли из этого, что исламскому миру свойственно непримиримое отношение к «модерности»2 и олицетворяющему ее Западу, о чем склонны говорить многие аналитики?
2 Это тот редкий случай, когда принятому в западных языках термину (англ. modernity, фр. modernité) трудно подобрать точное соответствие в русском языке. Он может интерпретироваться и как «современный мир», и как «современная цивилизация, культура».
На самом деле это отношение различное у разных групп населения и интеллектуалов разного толка.
Так, идеологи политического ислама пакистанец Абу-ль-Аля аль-Маудуди и египтянин Сейид Кутб (казнен в Египте при Г.А. Насере в 1966 г.) писали о модерности, используя понятие джахилийи (буквально «невежество» — так в арабо-мусульманской традиции называется доисламский, языческий период в арабской истории: тогда арабы еще «не ведали» Бога). По мнению Кутба, джахилийя «не какой-либо исторический период, а состояние дел», и человек всегда стоит перед выбором — «ислам или джахилийя»3. Кутб считал, что современные ему развитые индустриальные общества Европы и Америки — такая же джахилийя, что когда-то была в языческой Аравии. Это есть отвержение современного секуляризма как варварства, но при этом Кутб не отвергает современные науку и технологии.
Можно ли интерпретировать это как атаку на «модерность»? И да, и нет. Да — прежде всего потому, что «модерность» всегда увязывается с секуляризмом. А именно он является врагом номер один для тех, кто выступает от имени ислама, видит в нем краеугольный камень культуры своих народов. В ноябре 1998 г. Совет Исламской академии правоведения (фикха) при Организации исламской конференции (о ней см. далее) принял постановление № 99 (2/11) «О се-куляризме», в котором говорится: «Секуляризм представляет собой объективистскую систему взглядов, основанную на принципе непризнания Бога (атеизме), является антагонистическим по отношению к исламу течением, солидаризуясь с мировым сионизмом и другими разрушительными и все дозволяющими течениями, которые отвергаются Аллахом, Его Посланником (с.а.с.) и верующими»4.
Известный британский историк религии Карен Армстронг вспоминает в этой связи Великую западную трансформацию, начавшуюся в XVI в. и продолжающуюся до сих пор. Эта трансформация принесла с собой «модерность», основанием которой явились инновация и независимость. Но во многих исламских государствах «модерность» пришла не с независимостью, а с колониальным подчинением, поэтому ассоциируется именно с ним. Даже после завоевания независимости подлинная свобода в этих государствах ограничивалась, а кое-где все еще ограничивается имперскими интересами западных держав. А что касается инновации, то в ходе модернизации (понимаемой как трансплантация «модерности»)
3 Сейид Кутб. Фи Зилал ал-Кур'ан. Сура 5, айяты 44-48. Бейрут, 1962 (на арабском языке).
4 Постановления и рекомендации Совета Исламской академии правоведения (фикха) / Пер. с арабского М.Ф. Муртазина. М., 2003. С. 232.
мусульманским странам вследствие исторически сложившегося научного и технологического опережения Запада часто приходилось лишь заимствовать и копировать. Иначе говоря, вместо независимости была зависимость, вместо инновации — имитация. Если для одних «модерность» была благом и освобождением, то для других она обратилась порабощением.
Вредно и ошибочно приписывать исламскому миру якобы присущие ему нетерпимость и неприятие свободы. Если обратиться к мусульманскому историческому наследию, то нельзя не вспомнить о тех поразительных проявлениях свободомыслия и терпимости, которые существовали в нем на протяжении многих веков. Именно их надо считать существом этой цивилизации, а не ту воинственность, которая сегодня появилась в ней как реакция на несправедливость и дискриминацию. К примеру, в средние века, когда в Европе свирепствовала инквизиция, исламские философы-перипатетики и теологи-мутакаллимы5 вели открытые споры о том, мог ли мир быть создан Богом из ничего. Тогда некоторые великие арабские и персидские поэты позволяли себе гораздо более смелые нападки на религию, чем те, за которые сегодня преследуют их собратьев, а евреи спасались от преследований, которым они подвергались в Европе, в Арабском халифате.
Таким образом, можно констатировать, что изначально присутствующая в исламской культурно-политической традиции идея субъектности исламского мира не является по определению анти-западной, а встречающееся в ней сегодня отторжение модер-ности имеет не фундаментальный, а исторически обусловленный характер.
Б. Образ, формируемый Западом
Вместе с тем субъектность исламского мира обеспечивается не только его собственной традиционной идентичностью, но и тем, как он воспринимается во внешнем мире, прежде всего на Западе.
В 1977 г. известный палестинско-американский философ и литературовед, профессор Колумбийского университета Эдвард Саид опубликовал книгу «Ориентализм», в которой писал: «Восток (Orient) — это почти всецело европейское изобретение, со времен античности он был вместилищем романтики, экзотических существ, мучительных и чарующих воспоминаний и ландшафтов, поразительных переживаний... Восток — это .. .один из наиболее глубоких и неотступных образов Другого. Восток помог Европе (или Западу)
5 Восточные перипатетики - арабо-мусульманские философы, последователи школы Аристотеля. Их оппонентами были мутакаллимы — те, кто занимался каламом, т.е. исламской спекулятивной теологией.
определить по принципу контраста свой собственный образ, идею, личность, опыт»6. Понимая под Востоком почти исключительно Ближний Восток, в своей работе Э. Саид последовательно критикует всю западную культуру за отказ от признания за Востоком права на существование в качестве самостоятельного субъекта и рассмотрение его исключительно как некой антитезы Западу. Лежащие вполне в традициях европейской философии постмодерна идеи Саида вызвали широкий резонанс, обретя множество поклонников, с одной стороны, и став объектом очень жесткой и зачастую совсем не академической критики — с другой7.
Отчасти справедливость теории Э. Саида — если не на глобальном культурологическом уровне, то на уровне политической теории — подтвердилась известной работой С. Хантингтона «Столкновение цивилизаций» (1993), в которой исламский мир представал как противник Запада. Фактически Хантингтон выстраивал свою теорию в той самой парадигме, которую критиковал Саид: «Месяце-подобный исламский мир имеет кровавые границы...», — пугающе предрекал политолог, вовремя заимствовавший идею «столкновения» у Бернарда Льюиса (непримиримого противника Саида). Концепция цивилизационных столкновений стала «дежурным блюдом» западной политологии в 1990-е гг., а неоконсервативная часть американского истеблишмента взяла ее на вооружение при осуществлении внешней политики.
В целом суть неоконсервативного проекта на международной арене состояла в перекройке мирового порядка по линии идеологического водораздела. В 2003 г. известный политолог Уильям Кристол в одном из своих очерков сделал поразительное сравнение: «...крупные нации, имеющие идеологическую идентичность, как СССР вчера и США сегодня, неизбежно отстаивают идеологические интересы в дополнение к более материальным заботам. Сталкиваясь с неординарными событиями, США всегда будут чувствовать свою обязанность защищать, как возможно, демократическую нацию от нападения недемократических сил, внешних и внутренних». И действительно, повсеместное распространение американской модели демократии любыми средствами вплоть до военных было одной из главных задач, провозглашенных неоконсерваторами.
Конструирование образа исламского врага шло именно в этом русле. При этом ставился знак равенства между исламским и ближ-
6 Саид Э.В. Ориентализм. Западные концепции Востока. СПб., 2006. С. 7-8.
7 Примечательно, что среди упреков философу было и то, что он несправедливо обвиняет в конструировании образа другого только лишь Запад. С равным основанием это обвинение может быть отнесено и к Востоку, который тоже отказывается воспринимать Европу и Америку такими, какие они есть.
невосточным миром, где действительно находятся его важнейшие «нервные узлы». Для неоконсервативной революции в США проблема стран Ближнего Востока стала одним из главных идеационных и мобилизирующих инструментов. Уже тогда появилась тенденция относиться к региону Ближнего Востока и Центральной Азии как к ареалу этнического и религиозного «беспорядка» (позднее она получила развитие в концепции Большого Ближнего Востока).
Стремление части американского политического истеблишмента сформировать образ врага Запада в лице всего исламского мира усилило катастрофически недостающую ему для глобальной субъектности консолидацию.
В. Самоидентификация мусульманских общин Европы
и Америки
В пользу глобальной роли исламского акторства свидетельствует еще одно обстоятельство, связанное с особенностями социально-политического поведения мусульманских общин Запада. Хиджра (араб. переселение) мусульман на Запад, по мнению многих исламских интеллектуалов и политиков, не просто поиск лучших экономических возможностей. Это формирование новой псевдоуммы с характерной для нее особой идентичностью. Известный французский исламовед Оливье Руа считает этот процесс проявлением де-территориализации ислама. По его мнению, «новая община может быть чисто идеальной (не имеющей других связей помимо веры), может основываться на традиционных групповых связях (сохраняя эндогамные отношения с семьями, остающимися в стране происхождения), но она всегда действует как реконструкция»8.
Парадоксально, что новые мухаджиры (добровольно или вынужденно переселившиеся) зачастую приходят к выводу, что они могут свободнее исповедовать ислам в немусульманской стране, в которую они перебрались жить, чем на своей родине, поскольку царящие там порядки и нравы не представляются чисто исламскими9. Тарик Рамадан — один из наиболее популярных и либерально настроенных молодых лидеров исламской общины Европы, профессор Фрибур-ского университета в Швейцарии, этнический египтянин и внук знаменитого основателя движения «Братьев-мусульман» (см. далее) Хасана аль-Банны — даже считает, что на Западе мусульманин имеет больше возможностей жить в соответствии со своей религией, чем в большинстве, если не во всех мусульманских странах10.
8 Roy O.Globalized Islam: The Search for a New Ummah. L., 2002. P. 157.
9 ShahidAthar. Reflections of an American Muslim. Chicago, 2002. URL: http:// www.islam-usa.com/r8.html
10 Tariq Ramadan. Les musulmans dans la laicite: Responsibilite et droits des musulmans dans les societes occidentales. Lyon, 1994. P. 101.
Наиболее яркое подтверждение концепции детерриториали-зованного ислама Руа находит в парадоксально перекликающихся с мыслями Рамадана высказываниях лидера противоположной, консервативной части исламской общины Европы — радикала Абу Хамзы, много лет прожившего в Лондоне и оказавшегося в британской тюрьме: «Я говорю [мусульманам Запада], что им нужно идти в мусульманскую среду, а не в мусульманскую страну, поскольку в наших странах [откуда мы родом] мы имеем мусульман, но не имеем исламского государства... Я советую мусульманам покинуть эти общества... Мне приходится быть Моисеем в доме Фараона»11.
Наконец, еще одним свидетельством детерриториализации ислама может служить реакция мусульманских общин — как на Западе, так и в самих мусульманских государствах — на ряд событий общественной жизни, воспринимающихся ими как вызовы. Ярким примером является история с публикацией в сентябре 2005 г. в датской газете «Джайлландс постен» (Jyllands-Posten) карикатур с изображением пророка Мухаммада. Бурю возмущения мусульман по всему миру вызвал не столько сам факт публикации, сколько упорство, с которым датские власти отстаивали право печатного органа на свободу слова, подразумевающую право на публикацию таких материалов, и еще в большей степени перепечатка этих карикатур печатными изданиями других стран. В результате разгоревшегося конфликта была озвучена конфликтная пара: свобода слова versus уважение религиозных ценностей. Когда сходная история произошла в 2012 г. после выхода фильма «Невинность мусульман», протест-ные акции уже привели к жертвам, а президент США Барак Обама 25 сентября в своей ежегодной речи перед Генеральной ассамблеей ООН заявил, что, по его мнению, этот фильм — оскорбление не
только для мусульман, но и для Америки.
* * *
Анализ поведения исламского мира как особого субъекта мировой политики, проводимый в цивилизационной парадигме, чрезвычайно удобен для объяснения деятельности транснациональных религиозно-политических движений и связей между ними, исследования реакций мусульманских сообществ на внешние вызовы, изучения проблем взаимного восприятия Запада и исламского мира. Однако такой подход страдает и одним существенным недостатком: он совершенно не учитывает тот факт, что основными акторами международных отношений являются не цивилизации, культурные или конфессиональные сообщества, а государства и международные институты.
11 См.: http://www.supportersofshariat.org/eng/abuhamza.html (дата обращения: 17.10.2001)
Исламский мир — исламские государства
Итак, исламский мир может рассматриваться не только на ци-вилизационном уровне, но и в качестве определенной совокупности государств и транснациональных структур, связанных в единую подсистему в рамках общей системы международных отношений. Это определение при всей своей кажущейся очевидности ставит перед аналитиком две серьезные проблемы: определения понятия «исламское государство» и доказательства того факта, что такие государства связаны в особую систему отношений.
Государства, обыкновенно именуемые исламскими, могут быть разделены на несколько категорий.
Во-первых, это страны, в которых ислам различных направлений является государственной или официальной религией: Алжир, Афганистан, Бангладеш, Бахрейн, Бруней, Египет, Иордания, Ирак, Иран, Йемен, Катар, Коморские острова, Ливия, Мавритания, Малайзия, Мальдивы, Марокко, Объединенные Арабские Эмираты, Оман, Пакистан, Саудовская Аравия, Сомали, Судан, Тунис, Палестинская национальная администрация (в 2012 г. ее власти объявили, что отныне будут именовать ее Государством Палестина)12.
Все эти страны, в свою очередь, разнятся с точки зрения роли ислама и мусульманского духовенства в отправлении государственной власти. Так, в Иране религия играет ключевую роль, а светская власть подчинена власти религиозной на законодательном уровне. В Саудовской Аравии ислам является основой государственности, официальный титул короля звучит как «Хранитель Двух Благородных Святынь» (имеются в виду Мекка и Медина), однако религиозные лидеры не контролируют светскую власть (хотя иногда и пытаются себя ей противопоставить), а в Марокко, несмотря на значительную степень модернизированности политической системы, король официально носит и халифский титул — амир альму'минин — повелитель правоверных. В ряде государств, несмотря на светский в целом характер режимов, достаточно давно существуют парламентские исламистские партии (например, в Йемене, Иордании, Марокко и др.), а некоторые религиозные лидеры оказываются самостоятельными политическими фигурами (например, муфтий аль-Азхара в Египте при Х. Мубараке). Вместе с тем в большинстве этих стран духовенство, будучи встроенным в бюрократическую систему, самостоятельной роли не играло, а правящий режим в целом являлся нерелигиозным. Однако в ходе «Арабского пробуждения» 2011-2012 гг., проявившегося в серии массовых выступлений, перево-
12 Кроме того, ислам является государственной религией в индонезийской провинции Ачех.
ротов, революций и гражданских войн по всему ближневосточному региону, наметилась тенденция исламизации многих режимов, а в ряде стран исламистские партии, ранее находившиеся под запретом, стали правящими (Египет, Тунис).
Вторая категория государств — это страны с мусульманским большинством, позиционирующие себя как исламские, но при этом управляемые светскими режимами, отделяющими церковь от государства. К ним относятся многие государства Африки (Буркина Фасо, Чад, Джибути, Гамбия, Гвинея, Мали, Нигер, Нигерия, Сенегал), Ближнего Востока и Европы (Турция и Турецкая республика Северного Кипра), Азербайджан, республики Центральной Азии (Киргизия, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан), некоторые государства Юго-Восточной Азии (например, Индонезия).
К третьей категории относятся страны с мусульманским большинством населения, избегающие позиционирования по конфессиональному признаку (Албания и Казахстан). Формально являясь членами Организации исламского сотрудничества (см. далее), они предпочитают иные маркеры идентичности: Албания — европейский, Казахстан — евразийский. В эту категорию входит и Косово, не состоящее в ОИС.
Наконец, к исламскому миру отчасти могут быть отнесены страны со значительными мусульманскими меньшинствами, в том числе Россия.
Предложенная классификация демонстрирует, что исламские государства серьезным образом различаются между собой с точки зрения роли ислама в их политической жизни. Не меньше различий и по другим важнейшим характеристикам — в том числе по уровню развития и структуре экономик, по поведению на мировой арене.
Одни мусульманские государства заняли важнейшее место в мировой экономике благодаря гигантским запасам углеводородов, поставляемых в развитые страны (прежде всего это государства Персидского Залива, Ливия, Алжир, Бруней). Для стран — экспортеров нефти характерен высокий уровень жизни населения. Так, национальный доход на душу населения Катара намного превысил аналогичный показатель США. Другие государства, не входя в число ведущих поставщиков энергоресурсов, добились высоких показателей в экономическом развитии. Такими примерами могут служить Турция и Малайзия. В то же время целый ряд мусульманских государств относятся к числу беднейших.
Правда, разрывы в уровнях экономического развития и огромные качественные и стадиальные различия между экономиками мусульманских государств смягчаются — хотя не ликвидируются — интеграционными институтами и различными формами оказания
содействия бедным исламским государствам со стороны богатых. Впрочем, подобную помощь оказывают и западные государства, и международные неисламские финансовые организации, причем такая поддержка иногда превосходит ту, что исходит от стран исламского мира.
Показательна и сфера политики. С одной стороны, в последние годы (в особенности после 11 сентября 2001 г.) исламский мир рассматривается на Западе как источник террористической угрозы или как минимум непримиримый антагонист западной цивилизации13. С другой стороны, в нем расположены государства, являющиеся ближайшими союзниками Запада (Турция — член НАТО), а именно те страны, с которыми США имеют договоры о тесном сотрудничестве в обороне и безопасности и в которых дислоцированы войска Соединенных Штатов и их союзников.
Да и на уровне межгосударственных отношений внутри этой группы стран все обстоит довольно сложно. Достаточно вспомнить, что после Второй мировой войны между исламскими государствами неоднократно вспыхивали кровопролитные войны (одна ирако-иранская война 1980-1988 гг. унесла более миллиона человеческих жизней), в то время как на Западе (не считая региональных конфликтов в Латинской Америке) случаев межгосударственных конфликтов с применением военной силы (да и то в ограниченном масштабе) было всего два: война из-за Фолклендских островов (1982) и бомбардировки странами НАТО Югославии (1999). Отношения между шиитами и суннитами в последнее время все более приобретают характер конфликтных, что особенно усугубилось с началом «Арабского пробуждения». Обострению шиитско-суннитских отношений способствовал и Сирийский кризис (2011-2012).
Таким образом, исламские государства серьезно различаются по уровню социально-экономического развития и геостратегическим интересам; они характеризуются наличием многочисленных конфликтов, личной конкуренцией лидеров, отсутствием единого ислама, существующего только в конкретных, «страновых» или региональных проявлениях, и соответственно разными формами и степенью исламизации общественной жизни (а в некоторых случаях и далеко зашедшей ее секуляризацией)14.
Если попытаться представить всю эту совокупность государств в качестве определенной системы, основанной на использовании религиозного фактора во внешней политике и международном взаи-
13 Впрочем, США в период первой администрации Б. Обамы предприняли ряд шагов для сближения с исламским миром.
14Игнатенко А.А. Самоопределение исламского мира. URL: http://i-r-p.ru/page/ stream-library/index-3065.html
модействии, то можно будет выделить некий «центр», периферию и полупериферию этой системы.
Государства, входящие в «центр», а) претендуют на лидерские позиции в исламском мире, б) рассматривают ислам как основу формирования внешнеполитического курса, в) обладают достаточными экономическими, политическими, символическими и другмими ресурсами для его осуществления.
К полупериферии относятся страны, не соответствующие этим требованиям по одному из показателей; к периферии — по двум.
Безусловно, центральными для исламского мира являются Иран (ИРИ) и Саудовская Аравия (КСА). У Ирана — значительная территория и население, центральное географическое положение, нефтяные ресурсы и средний уровень экономического развития. Кроме того, это единственная страна, в которой религиозное правление сочетается со стабильной и процессуально демократической системой политических отношений. Саудовские претензии на лидерство основываются на том, что на территории королевства располагаются главные мусульманские святыни, оно обладает экстраординарными финансовыми возможностями, а его правительство ведет общество по исключительно исламскому пути15.
При том что внешняя политика обоих государств ценностно-ориентирована и имеет миссионерские черты, их цели очевидным образом противоречат друг другу.
Конституция Ирана следующим образом определяет задачи ИРИ во внешнеполитической сфере: «Конституция создает условия для продолжения революции в стране и за ее пределами и пытается путем развития отношений с другими исламскими и народными движениями найти путь образования единой мировой исламской уммы»16. Вместе с тем КСА проводит охранительный (в отношении арабских монархий) или умеренный (в более глобальных масштабах) курс.
Это противоречие между двумя важнейшими государствами центра в совокупности с тем, что одно из них шиитское (Иран), а другое — суннитское (Саудовская Аравия) является одной из важнейших причин отсутствия консолидации внутри исламского мира.
В принципе на роль центрального государства могут также претендовать Египет и Пакистан. В пользу Египта говорит месторасположение, численность населения, историческая традиция и наличие такого авторитетнейшего исламского университета, как Аль-Азхар. В пользу Пакистана — наличие ядерного оружия. Однако Египет со времен Г.А. Насера стремился объединить вокруг себя не исламский,
15 Мелкумян Е.С. Регион Залива: конфликты, компромиссы, сотрудничество. М., 2008. С. 175.
16 Конституция ИРИ. Преамбула. URL: http://constitutions.ru/archives/140
а арабский мир, а его власти всегда пытались дистанцироваться от религиозного политического дискурса. К тому же он испытывает значительные социально-экономические трудности. Для Пакистана же сложность заключается в периферийном положении и нестабильности политической системы.
Полупериферийные государства в свою очередь могут быть разделены на три группы в зависимости от того, по какому именно критерию они не отвечают требованиям лидерства. Как правило, государства, соответствующие критериям а) и б), пытаются противопоставить себя традиционному центру, предлагая альтернативные пути объединения мусульман. В разное время в роли таких стран выступали Судан, Ливия и др. Другие страны, отвечая требованиям б) и в), не претендуют на лидерство и обыкновенно осуществляют свою политику в фарватере одного из государств центра (прежде всего это относится к монархиям Залива). Наконец, есть государства, которые соответствуют критериям а) и в), но осуществляют внешнюю политику в основном не на основе исламской идентичности. Ярчайший пример — Турция, которая позиционирует себя одновременно и как исламское, и как ближневосточное, и как тюркское, и как европейское государство.
Что касается государств периферии, то они также делятся на три группы: обеспеченные различными ресурсами, но со слабовыра-женной исламской идентичностью (Индия, Россия и т.д.); имеющие такую внешнеполитическую идентичность, но лишенные ресурсов (например, Афганистан при талибах); государства, испытывающие дефицит и в том и в другом (например, Таджикистан). Очевидно, что стран, не рассматривающих ислам как основу формирования внешней политики и не имеющих никаких ресурсов, но при этом претендующих на лидерство в исламском мире, просто нет.
Исламские организации и движения
Реальное (а не умозрительное) существование исламского мира в качестве некой особой подсистемы в рамках общей системы миро-политических отношений обеспечивается посредством функционирования многочисленных исламских организаций и движений международного характера, которые связывают воедино исламские государства и мусульманские общины по всему миру. Эти организации и движения могут быть типологизированы по меньшей мере пятью различными способами.
Во-первых, по своим функциям относительно описанной системы. Здесь можно говорить о межправительственных и международных организациях, деятельность которых направлена на консолидацию позиций исламских государств по важнейшим вопросам
международной жизни, их взаимную поддержку и укрепление связей между ними. Далее, это могут быть структуры, изначально созданные в качестве внешнеполитических инструментов того или иного государства и выполняющие исключительно эту функцию. Наконец, это могут быть неправительственные религиозно-политические организации и движения, преследующие собственные политические цели, но способствующие сплочению мусульманского сообщества или какой-либо его части. При этом не только второй тип, но и два других могут использоваться теми или иными странами для решения их внешнеполитических задач.
Во-вторых, по конфессиональному признаку. Прежде всего это суннитские, шиитские и общеисламские организации, но также и суфийские братства, которые, несмотря на их принадлежность к суннизму, стоит выносить в отдельную категорию.
В-третьих, по характеру идеологии: либеральные, традиционные и фундаменталистские. Последние представлены политическим исламом, который в свою очередь подразделяется на умеренный, радикальный (салафитский) и милитантный (джихадистский). Эта типологизация актуальна прежде всего для политических движений как национального, так и транснационального характера.
В-четвертых, по характеру сотрудничества. Здесь выделяются межправительственные, неправительственные и международные организации.
В-пятых, по сфере деятельности: религиозные, политические, благотворительные, просветительские, финансовые и т.п.
Для дальнейшего анализа возьмем за основу первую типоло-гизацию.
Общеисламские международные организации и структуры
Самым известным и влиятельным институтом этого типа является Организация исламского сотрудничества (ОИС, до 2011 г. — Организация исламская конференция (ОИК)), до некоторой степени выполняющая роль рамочной структуры исламского мира. Сама принадлежность к ОИС является важнейшим критерием отношения к нему того или иного государства.
ОИС была основана в 1969 г. по инициативе Саудовской Аравии. Поводом для ее создания стала невозможность решить проблему Иерусалима в желательном для арабских исламских государств духе с использованием международного права и международных инструментов17. Согласно документам ОИС, штаб-квартира организации временно (до освобождения Иерусалима) находится в Джидде (Саудовская Аравия).
17 См.: Игнатенко А.А. Указ. соч.
Сегодня ОИС является единственным в мире межгосударственным объединением, созданным по религиозному признаку. Формально быть действительным членом ОИС могут государства, в которых ислам исповедует основная часть населения (ст. 3 устава ОИС). Ее членами являются 57 стран, в том числе 7 республик, ранее входивших в состав СССР: Азербайджан, Казахстан, Киргизстан, Таджикистан, Туркмения и Узбекистан, а с 2005 г. и Россия, имеющая (наравне с ЦАР, Таиландом, Боснией и Герцеговиной и Турецкой республикой Северного Кипра) статус наблюдателя.
Согласно уставу 2008 г., основными принципами работы ОИС являются: уважение принципов и целей работы ООН, равенство, невмешательство во внутренние дела, уважение права на самоопределение, суверенитет, независимость, территориальную целостность, а также принцип неприменения силы и урегулирования конфликтов мирным путем18.
Высший орган ОИС — Конференция глав государств и правительств, созываемая раз в три года. Основной политический орган — ежегодная Конференция министров иностранных дел, которая раз в 4 года назначает Генерального секретаря ОИС, возглавляющего исполком организации, и по его рекомендации — четырех заместителей.
При том что ОИС играет объединяющую функцию для всего исламского мира, она также используется как инструмент реализации внешней политики Саудовской Аравией. Последняя не только была инициатором ее создания, но и является ее основным спонсором. Так, в объеме финансовой помощи, предоставляемой членами ОИС, доля королевства в период с 1970 по 1995 г. составляла 64,1%, что, конечно, не может не сказываться на характере принимаемых организацией решений19.
ОИС имеет разветвленную систему специализированных и подотчетных структур. Среди них важнейшее место занимает Исламский банк развития как основная финансовая структура, призванная содействовать укреплению социально-экономического сотрудничества между государствами-членами организации путем финансирования проектов экономического и социального развития. Банк осуществляет свою деятельность, основываясь на законах и принципах шариата. Собственный капитал банка составляет 15 млрд исламских динаров20.
18 Устав ОИС. URL: http://www.oic-oci.org/english/charter/OIC%20Charter-new-en.pdf
19 Мелкумян Е.С. Регион Залива: конфликты, компромиссы, сотрудничество. М., 2008. С. 177.
20 Исламский динар равен одному SDR (Special Drawing Rights — искусственное резервное и платежное средство, эмитируемое Международным валютным фондом (МВФ)).
Кроме того, среди структур ОИС есть ряд специализированных комитетов, в том числе Комитет по Иерусалиму, Палестине, Афганистану и т.д. Все большую активность набирает деятельность ИСЕ-СКО (исламский аналог ЮНЕСКО) со штаб-квартирой в Рабате.
Помимо ОИС заметную роль играют такие международные исламские организации, как Исламская комиссия Международного Красного Полумесяца, аналог Международного Красного Креста, Исламская федерация спортивной солидарности — аналог Всемирного олимпийского комитета и некоторые другие.
В целом, как отмечает видный отечественный арабист А.А. Иг-натенко, исламские международные организации имеют четкую тенденцию к тому, чтобы стать системой, дублирующей систему международных организаций глобального масштаба или альтернативной ей. ОИС в такой системе отводится место своеобразной исламской ООН. Даже «семерке» индустриально развитых стран Запада в 1996 г. была найдена альтернатива — «исламская восьмерка» (в составе Турции, Ирана, Пакистана, Египта, Бангладеш, Малайзии, Индонезии и Нигерии)21.
Существует и ряд дублирующих документов основополагающего характера. Так, например, в качестве альтернативы Всеобщей декларации прав человека предлагается Исламская декларация прав человека, а в дополнение к комплексу международно-правовых актов, направленных на борьбу против международного терроризма, в рамках ОИС разработан исламский договор о борьбе против международного терроризма, составленный в соответствии с шариатом22.
С чем связана эта тенденция дублирования? Представляется, что основная причина лежит именно в существовании субъектно-сти исламского мира на цивилизационном уровне и в стремлении реализовать эту субъектность в мировой политике. Фактически, дублируя глобальные институты, мусульманские государства заявляют, что предлагаемый ими проект носит не только суплементар-ный, но и альтернативный характер — прежде всего относительно доминирующей в глобальном масштабе системы ценностей, чей универсальный характер декларируется Западом.
Помимо описанных структур существует множество международных и региональных организаций, которые, даже созданные не на конфессиональной основе, тем не менее способствуют самоорганизации исламского мира. Яркими примерами являются Лига арабских государств (ЛАГ) и Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ)23.
21 Игнатенко А.А. Указ. соч.
22 Там же.
23 Иногда в отечественной литературе именуется просто Советом сотрудничества арабских государств Залива (ССАГЗ).
«Страновые» исламские организации и инициативы
с глобальными целями
Таких организаций (основыванных как государствами исламского «центра», так и полупериферийными странами, пытавшимися занять лидирующие позиции) в последние десятилетия создавалось довольно много.
Так, Саудовской Аравией в 1962 г. была создана Лига исламского мира (ЛИМ) в качестве «народной, международной, исламской и неправительственной организации, в которой представлены мусульмане всего мира». Главными целями Лиги провозглашаются: исламская пропаганда и исламское просвещение; защита исламского дела; реализация интересов и устремлений мусульман, решение их проблем; борьба против ложных обвинений в адрес ислама; опровержение утверждений врагов ислама, стремящихся уничтожить единство мусульман и посеять сомнение в мусульманском братстве. ЛИМ имеет официальные представительства в трех десятках стран, где мусульмане составляют большинство населения; в ней представлены исламские организации более сотни стран мира, а объектом контактов и воздействия ЛИМ являются местные неправительственные организации (общины, учебные заведения, мечети и т.п.), которые она иногда и создает. Кроме того, ЛИМ координирует деятельность исламских благотворительных фондов, созданных в Саудовской Аравии или при ее участии. В феврале 2000 г. американские официальные лица говорили о существовании 6 тыс. таких фондов и их филиалов, которые могут действовать как под тем же названием, что и «материнский» фонд, так и под собственным, считаясь национальными (местными) благотворительными исламскими фондами, обыкновенно зарегистрированными на частных лиц24.
Наиболее известным из таких фондов, пожалуй, является «Аль-Харамейн» («Две Святыни»). В сентябре 2004 г. Казначейство США заподозрило его в связях с Усамой бен Ладеном, после чего США и Королевство Саудовская Аравия направили в ООН совместный запрос о включении филиалов фонда в Индонезии, Кении, Танзании и Пакистане в список лиц и организаций, причастных к финансированию Аль-Каиды. Филиалы «Аль-Харамейн» в вышеупомянутых государствах, а также в Хорватии, Албании, Эфиопии, Афганистане и Малайзии были закрыты еще весной-летом 2003 г. по требованию властей этих стран. Саудовские власти признали, что филиалы действительно оказывали денежную, материальную и логистическую поддержку другим террористическим организациям. Фонд был распущен, а все его средства обращены в бюджет государ-
24Игнатенко А.А. Убийственная благотворительность. иИЪ: http://i-r-p.ru/page/ 8^еат-пЬ/тёех-9774.Ыт1
ства25. О масштабах же его деятельности могут свидетельствовать следующие факты: в декабре 2003 г. «Аль-Харамейн» разослал в 50 стран Азии, Европы, Африки и Америки 150 тыс. именных посылок с «исламскими книгами» (так сказано в обращении от имени руководства фонда) на арабском и английском языках; в мае 2003 г. распространил в иракском Курдистане 20 тыс. экз. «исламских книг» на курдском языке26; в другой раз выделил кредит в размере 50 млн долл. США на строительство мечетей, медицинских учреждений, образовательные и издательские программы.
Фактически главной задачей Лиги и подотчетных ей структур, в том числе благотворительных фондов, является способствование распространению ваххабизма, т.е. той формы ислама, которая принята в качестве официальной в Саудовской Аравии.
Другой важной саудовской инициативой было создание в 1972 г. Всемирной ассоциации исламской молодежи (ВАИМ), которая официально финансируется правительством королевства и частными лицами. Основной заявленной целью Ассоциации является налаживание сотрудничества и координации в области разработки, планирования и осуществления различного рода исламских мероприятий среди мусульманской молодежи. Работа ВАИМ проводится 24 региональными бюро в разных странах мира, кроме того, с ней сотрудничают более 1000 молодежных и студенческих организаций. В 1994 г. в ВАИМ был создан комитет по религиозному просвещению молодых мусульман в странах бывшего СССР. Одной из активных форм работы ассоциации является подготовка молодых мусульман на базе летних лагерей. Учебный цикл продолжительностью 1-2 месяца включает религиозное обучение, трудовое и физическое воспитание. Большое внимание в деятельности ВАИМ уделяется и пропагандистской работе.
Иранской альтернативой саудовским проектам являются силы «Кодс» (ар. аль-Кудс — Иерусалим), входящие в состав Корпуса стражей исламской революции27 и занимающиеся непосредственным экспортом исламской революции. В силах «Кодс» есть девять управлений: по Турции и Закавказью; по Ираку; по Ливану; по Центральной Азии, СНГ, Пакистану, Индии и Афганистану; по Северной Африке; по Центральной и Южной Африке; по Европе, Северной и Южной Америке; по странам Персидского залива; по специальным операциям. Именно через «Кодс» Иран оказывал поддержку исламистскому правительству Судана, шиитским организациям в различных странах региона (в частности, ливанской Хизбалле).
25 Там же.
26 Там же.
27 Особое иранское войсковое подразделение, задачей которого является защита революции. Подчиняется Верховному руководителю (рахбару).
Сотрудничество этих структур с мусульманскими общинами и политическими движениями по всему миру имеет ярко выраженный идеологический характер, зачастую граничит с вмешательством во внутренние дела других государств (или им и является) и может приводить к дестабилизации обстановки в них или ей способствовать.
Вместе с тем нельзя отрицать и значимость благотворительной и социальной работы, которая ведется этими организациями в реальности и во многом обеспечивает их популярность в целом ряде регионов. Например, в 1978 г. в рамках ЛИМ была создана неправительственная гуманитарная «Международная организация исламской помощи», которая стала крупнейшим в мире исламским благотворительным обществом. Она занималась поставками продовольствия, медикаментов, участвовала в строительстве объектов социальной инфраструктуры (школы, мечети, больницы) в Афганистане, Азербайджане, Боснии, Таджикистане, Чечне и Дагестане.
Благотворительную деятельность ведет и Кувейт — для маленького эмирата осуществление гуманитарных программ по всему миру является важнейшим способом увеличения собственного веса на международной арене. По некоторым данным на средства кувейтских благотворительных организаций («Комитет исламского призыва» и др.) по всему миру было построено 2,5 тысячи мечетей, 750 школ и училищ, 675 исламских центров, 235 больниц и здравпунктов, 126 приютов для сирот, распространено 9,6 млн экземпляров Корана, организовано бурение более тысячи колодцев и водяных скважин.
Помимо ЛИМ, ВАИМ, сил «Кодс» и многочисленных благотворительных фондов в последние десятилетия различными государствами, претендовавшими на лидерство в исламском мире, формировались собственные альтернативные организации с глобальными целями. Например, по инициативе Судана в 1991 г. была создана Исламо-арабская народная конференция (в 1995 г. переименована в Народную исламскую конференцию (НИК), а в 2000 г. запрещена). А одиозный лидер Ливии, Муаммар Каддафи, в 1989 г. основал Всемирное исламское народное руководство. Обе структуры должны были не столько содействовать усилению влияния, сколько символизировать глобальные претензии создавших их режимов, которые тем самым демонстрировали свою оппозиционность по отношению к традиционным лидерам вроде Саудовской Аравии. При этом Народный исламский конгресс патронировался еще и Ираном.
Как справедливо отмечает А.А. Игнатенко, сам факт существования таких организаций, как НИК (были и другие), демонстрирует разрозненность исламского мира28.
28Игнатенко А.А. Самоопределение.
Транснациональные исламские движения и организации
Как уже отмечалось, транснациональные исламские движения и организации могут быть классифицированы в зависимости от характера идеологии на традиционные, либеральные и фундаменталистские, представленные умеренными (значительная часть «Братьев-мусульман»), радикальными (салафиты) и милитантными исламистами (джихадисты).
В целом исламский традиционализм выступает против каких-либо реформ ислама и предлагает сохранение status quo как в религиозной, так и в общественной жизни. Прежде всего, его сторонниками являются представители официального духовенства, поддерживающие правящие режимы29. Кроме того, к традиционалистам могут быть отнесены и многочисленные неосуфийские30 братства, деятельность которых, как правило, имеет транснациональный характер и которые создали себе в странах диаспоры базы поддержки. К примеру, в США действует братство накшбандийской ориентации под названием хакканийя. Оно было основано в 1973 г. на Кипре турецким шейхом Назимом Хаккани, а сегодня его возглавляет его зять — шейх Хишам Каббани, выпускник химического факультета Американского университета в Бейруте. Каббани активно поддерживается властями США как лидер умеренного толка, он занимает должность председателя Высшего исламского совета Америки. Несколько лет назад он посещал центральноазиатские государства, в том числе и Узбекистан, но его попытка использовать эту поездку для установления там влияния своего ордена встретила сопротивление местных исламских кругов.
В конце 1970-х гг. в США создал свое братство внук основателя сенегальского ордена тиджанийя — шейх Хасан Сиссе, которому удалось вовлечь в него немало афроамериканцев. По мнению О. Руа, подобное братство является частью глобальной неоэтничности31, поскольку ему удалось сформировать трансатлантическую афрои-дентичность.
Из Ливана в Европу переместилось восходящее своими корнями к рифаийя братство ахбаш, или Общество исламских благотворительных проектов32, основанное шейхом Абдаллой аль-Абдари и поддерживаемое Сирией, а также известное своей непримиримой
29 Добаев И. Исламский традиционализм на северном Кавказе. URL: http:// evrazia.org/article/2065
30 Суфизм (ар. тасаввуф) — мистическое течение в исламе, исповедующее идею приближения человека к Богу. Неосуфийские братства - те, которые созданы недавно, как хакканийя, ахбаш, в отличие от классических, существующих много веков (накшбандийя, кадирийя и др.).
31 Roy O. Op. cit. P. 226.
32 Наумкин В.В. Ислам как коллективный игрок? URL: http://www.intertrends. ru/tenth/004.htm
враждебностью к сторонникам политического ислама, особенно «Братьям-мусульманам» (см. далее).
В целом для неосуфийских организаций характерно резкое неприятие политического ислама, который, с их точки зрения, является экстремистским и несоответствующим традициям исламской религиозной мысли, что, впрочем, совершенно не означает полной аполитичности суфийских братств — в политической жизни ряда государств Западной Африки (прежде всего в Сенегале) они играют важнейшую роль.
Что касается либерального ислама (и соответствующих организаций), то парадоксальным образом он имеет те же корни, что и фундаментализм, или салафизм в широком смысле (от ар. ас-салаф ас-салихун — праведные предки). Появление и того и другого изначально было связано с попытками мусульманских интеллектуалов (Мухаммед Абдо, Рашид Рида и др.) конца XIX — начала ХХ в. объяснить причину отставания исламского мира забвением веры праведных предков, к которой и надлежало вернуться. Однако сущность этой веры понималась ими по-разному.
Для тех мыслителей, идейными наследниками которых стали деятели современного либерального, или евроислама, она заключалась в необыкновенном динамизме, выражавшемся, в частности, в широком использовании метода иджтихада — самостоятельной интерпретации коранического текста любым квалифицированным богословом (или — в крайних трактовках — даже любым мусульманином). Именно отказ от иджтихада в пользу таклида — традиции виделся им главной причиной косности исламской мысли, приводящей к постулированию несовместимости исламской традиции и либеральной системы ценностей.
Современный либеральный ислам представлен главным образом деятельностью отдельных интеллектуалов (Мухаммед Аркун, Абдолкарим Соруш и др.) и работой нескольких международных организаций, в основном в Европе и Америке, как правило, не ставящих перед собой политических целей и лишь в незначительной степени поддерживаемых в самих мусульманских государствах частью интеллигенции.
Более политизированными являются близкие к либеральному исламу (в плане отношения к религии) различные организации исламских анархистов, социалистов и антиглобалистов, деятельность которых, впрочем, является скорее фактом политической жизни Запада, чем исламского мира.
Несравнимо большую роль в мировой политике играют многообразные организации и движения исламистского толка, то есть ставящие перед собой задачу организации общественно-политической жизни в соответствии с исламскими идеалами. Чисто теоретически
исламистские организации могут одновременно быть евроисламски-ми или традиционалистскими, однако в реальности такой симбиоз фактически нереализуем. Действительно, либеральный ислам акцентирует внимание на индивидуализме и гуманизме, заложенном в исламском вероучении, и соответственно ведет к размежеванию религии и политики вплоть до постулирования изначальной светскости ислама (см., например, работы Мухаммеда Аркуна). В то же время традиционалисты по определению выступают против каких-либо коренных реформ в общественно-политической и религиозной жизни. Таким образом, политический ислам естественным образом является фундаменталистским.
Отцы-основатели исламского фундаментализма (Хасан аль-Банна, уже упоминавшиеся Кутб и Маудуди и др.), призывавшие вернуться к праведной вере предков, требовали прежде всего отказа от тлетворного западного влияния и очищения ислама от всех бид'а — негативных нововведений. Круг явлений, относимых ими к бид'а, может быть довольно широким. Во-первых, это элементы религиозной практики, отсутствовавшие во времена пророка Му-хаммада и первых поколений мусульман (например, характерное для суфизма поклонение мусульманским святым). Во-вторых, это все, что связано с организацией общественной жизни, не соответствующей идеалам ислама. Наконец, в-третьих — в самых крайних формах — это отрицание достижений научно-технического прогресса, что, впрочем, сегодня практически не встречается.
Конечной, утопической целью исламских фундаменталистов является создание исламского государства, объединяющего всю умму мусульман. Однако они значительно разнятся между собой в отношении методов достижения этого идеала.
Так, среди них есть те, кто полагает, что истинно исламское государство может быть создано только истинно исламским обществом, и соответственно первейшей своей задачей считает миссионерскую. Другие — собственно исламисты — активно участвуют в политической борьбе.
Самым известным и крупным движением первого типа является Джамаат-ат-таблиг (ар. Общество распространения веры). Оно было создано в Индии в 1926 г. и ведет активную деятельность по всему миру. Несмотря на заявленную аполитичность, некоторые эксперты полагают, что своей активностью движение способствует распространению экстремизма, хотя какие-либо очевидные доказательства этого отсутствуют. В России в 2009 г. оно было внесено в список экстремистских и запрещено.
Что касается организаций и движений политического ислама, то они разнятся по своему отношению к существующему государству и готовности применять насилие для достижения политических
целей. Так, умеренные исламисты признают демократические процедуры и институты и, даже придя к власти в той или иной стране (Турция, Тунис, Египет), не пытаются от них отказаться. Салафиты выступают за «шариатизацию» всей политической и законодательной системы, но зачастую готовы использовать демократические институты (например, египетская партия «Нур»). В религиозном отношении разница между умеренными и салафитами состоит в том, что первые допускают ограниченное использование иджтихада и аллегорических толкований Корана и Сунны, вторые же следуют традиции буквалистского понимания священных текстов. Третье течение — джихадисты — являются принципиальными противниками любых легальных методов борьбы и готовы использовать террористические методы в своей деятельности.
Отношения между этими тремя течениями политического ислама сегодня вызывают больше вопросов, чем дают ответов, но в целом доминируют две противоположенные точки зрения. Согласно одной, умеренные исламисты (например, в арабских странах) по своим программам ближе к либеральным силам, чем к салафитам, — подобно первым, они опираются на средние городские слои, демонстрируют прагматизм в политической практике и относятся к исламу лишь как к инструменту мобилизации и организации электората. Салафиты же опираются на низшие социальные слои и более «романтичны» в политическом поведении. Согласно другой, умеренные исламисты и салафиты имеют общие цели, различаются лишь по методам борьбы и зачастую согласуют свои действия. Последней точки зрения придерживаются — и активно ее пропагандируют — сторонники светского развития государств исламского мира. Однако, по всей видимости, отношения между двумя основными течениями исламистов до сих пор еще не вполне определились и будут меняться в дальнейшем.
Ярким примером умеренных исламистов являются «Братья-мусульмане» (БМ). Эта созданная в 1928 г. в Египте организация является одной из старейших политических партий страны и старейшей исламистской партией. Несмотря на свою сложную историю, в которой были и периоды экстремистской деятельности, партия сумела отказаться от любого политического насилия и признать демократическую форму правления. Впрочем, состав движения неоднороден. В нем есть как группы весьма умеренного, современного толка, ориентирующиеся на модель правящей в Турции Партии справедливости и развития, показавшей свою необыкновенную эффективность в 2000-е гг., так и консервативные фундаменталисты33.
33 Так, в мае 2012 г. руководитель египетской правозащитной организации Нихад Кульсум сообщала, что «Братья-мусульмане» вступили в союз с более радикальной группировкой салафитов.
Остававшиеся на нелегальном положении в качестве политической партии до 2011 г. после революции египетские «Братья-мусульмане» сумели перехватить инициативу у светских либеральных сил, выдвинувшихся на авансцену в начале, и стали влиятельной парламентской силой, а их представитель — Мухаммед Мурси — победил на президентских выборах.
Движение «Братьев-мусульман» (или отпочковавшиеся от него организации) действует не только в Египте, но и в других арабских странах — в Ливии, Палестине (ХАМАС), Иордании, Сирии, Кувейте и т.д. В некоторых странах существуют аналоги «Братьев-мусульман», генетически с ними не связанные (например, правящая в Тунисе партия «ан-Нахда»). Появившиеся в результате вынужденной миграции «Братьев-мусульман» в 1950-1960-х гг. их дочерние организации с течением времени обретали все большую самостоятельность и сейчас могут довольно сильно расходиться между собой не только в структурном отношении, но и в идеологическом. Скажем, ливийские и сирийские «Братья-мусульмане» отличаются гораздо большим радикализмом, чем египетские или иорданские. Вместе с тем характер отношений (в том числе финансовых) между различными национальными организациями «Братьев-мусульман» остается не вполне ясным.
Специфической чертой, роднящей «Братьев-мусульман» с некоторыми другими исламистскими партиями (например, ливанской Хизбаллой) и отличающей от партий светских, является то, что они осуществляют свою деятельность не только в политической, но и в социальной сфере, занимаясь строительством образовательных и лечебных заведений, помогая неимущим и т.д. В результате, даже не имея возможности выступать в качестве легальной политической силы, они могут завоевывать колоссальную поддержку среди населения, фактически подменяя государство в самых проблемных районах. Так было, например, в дореволюционном Египте.
Умеренные исламистские партии и политические движения на сегодняшний день есть практически во всех исламских государствах, во многих являются парламентскими.
Среди многочисленных салафитских организаций, действующих сегодня в мире, имеет смысл остановиться на Хизб ат-тахрир ал-исламий (ХТИ), или Партии исламского освобождения, созданной в Палестине Таки ад-Дином ан-Набхани в 1953 г. Отличительной особенностью партии является то, что создание всемирного халифата рассматривается ею как вполне реальная цель34. В теоретических
34 Умеренные исламисты, теоретически не отказываясь от этой идеи, либо ее нивелируют, либо интерпретируют в несколько неожиданном духе — например, рассматривая потенциальный халифат как интеграционное объединение в арабо-мусульманском мире.
установках ХТИ отчетливо прослеживается критическое отношение к таким институтам современной трансформации общества, как капитализм и демократия. К примеру, утверждается, что принцип свободы предпринимательства противоречит исламу и поэтому не может быть принят верующими. А концепция прав человека санкционирует внебрачные отношения и половые извращения и тем самым бросает вызов исламской морали. Демократия, по мнению авторов теоретических установок партии, делает творцом законов человека вместо Бога и тем самым становится безбожием. Кроме того, как утверждается, в результате внедрения демократии западного образца люди не управляют своей жизнью, над ними господствует кучка влиятельных людей, а претензии на равенство, справедливость и подотчетность правителей не имеют ничего общего с действительностью. В тахрировской критике капитализма и демократии нельзя не видеть влияния идей марксизма и арабского национализма, у которых партия в прошлом хотела «отобрать» популярные лозунги равенства и социальной справедливости.
Борьба за строительство всемирного исламского государства, согласно идеологам ХТИ, подразделяется на несколько основных этапов. Первый этап — пропаганда идей партии, создание ее организационных ячеек, максимально широкое привлечение населения в ее ряды. Второй этап начинается тогда, когда идея создания халифата овладевает массами (как в ленинской теории социалистической революции). В этой фазе происходит якобы бескровная революция, в ходе которой массы требуют, чтобы правящие политические лидеры добровольно, но под мощным давлением народа оставили свои посты. Наконец, на третьем этапе произойдут выборы халифа, в которых примут участие все взрослые мусульмане, мужчины и женщины. Отстранение от власти правителей интерпретируется рядом исследователей как задача, неизбежно требующая применения силы, отсюда и развивается представление о ХТИ как организации, ориентированной на захват власти, лишь на данном, подготовительном этапе концентрирующей все усилия на завоевании поддержки населения и политической мобилизации.
Руководство ХТИ располагается в Лондоне, партия осуществляет свою деятельность в 40 странах мира, число ее активных членов определяется в пределах от 5 до 10 тыс. человек, к которым добавляются тысячи симпатизантов. Вместе с тем не только степень скоординированности действий различных ячеек ХТИ вызывает большое сомнение, но и сама реальность централизованного управления партией маловероятна. Скорее речь может идти о сети местных организаций, руководствующихся в своей деятельности общей идеологией. 54
Сетевой принцип организации отличает и самые радикальные из исламистских организаций — джихадистские. Они не признают существующих политических систем и ставят перед собой задачу максимальной дестабилизации существующей системы общественно-политических отношений. Такие группы истолковывают джихад исключительно как священную войну против неверных и вменяют его ведение в обязанность каждому мусульманину. Широкое использование такфира — анафемизации, или обвинения в неверии, позволяет им религиозно оправдывать политическое насилие. Степень радикальности джихадистов определяется тем, насколько широк круг лиц, в отношении которых позволителен такфир. Самые одиозные группировки обвиняли в неверии всех, кто не разделял их взглядов, и прибегали к тотальному насилию. Естественно, это вело к полной утрате какой-либо поддержки в любом обществе и к быстрому уничтожению организации (например, Вооруженные исламские группы в 1990-е гг. в Алжире). Другие применяют такфир к иудеям, христианам, атеистам, т.е. в конечном счете к представителям Запада, а также к сотрудничающим с ними политическим элитам исламских государств. К таким движениям относится наиболее одиозная из транснациональных джихадистских структур — «Аль-Каида» (ар. — база), созданная в 1988 г. в Афганистане. Сегодня она явно утратила часть своей былой популярности в исламском мире и снизила свою активность. Это отчасти объясняется той жестокостью, с которой террористы расправлялись с населением самих мусульманских государств. К примеру, жертвами терактов в Ираке стали тысячи мирных жителей. Исследователи отмечают, что большинство радикальных исламских организаций в различных регионах мира уже после 11 сентября стали дистанцироваться от «Аль-Каиды». В Афганистане, по американским данным, действуют не более 150 ее членов. Однако организацию рано списывать со счетов: она изменила тактику, проведя децентрализацию и перенеся центр своей деятельности на периферийные районы. В результате появились самостоятельно действующие «Аль-Каида» Аравийского полуострова в Йемене, «Аль-Каида» Исламского Магриба (АКИМ) в Мавритании, Мали, насчитывающая около 500 боевиков35, и т.д. АКИМ помимо совершения терактов регулярно похищает западных граждан в Сахеле и освобождает их за выкуп.
Главной особенностью деятельности джихадистских группировок вроде «Аль-Каиды», делающей борьбу с ними неимоверно сложной, является их отказ от иерархического управления и превращение в сетевые структуры, каждый элемент которых оказыва-
35 Mohammad-Mahmoud Ould Mohamedou. The Many Faces of Al Qaeda in the Islamic Maghreb // GCSP Policy Paper . 2011. N 15. May.
ется и организационно, и финансово практически независимым от других.
Резюмируя сказанное об исламистских движениях, имеет смысл процитировать одного из крупнейших американских специалистов по исламу Грэма Фуллера: «Исламисты совершили примечательную одиссею — попытку сделать их прошлую цивилизацию, основанную на их исламской культуре, значимой как элемент будущего развития»36. Этой идеей стремятся воспользоваться различные силы — от мракобесов и террористов до наивных романтиков и либералов — всех тех, кто хочет соединить универсальные черты современной цивилизации и ее ценности (в том числе и права человека) с самобытными идеалами исламского наследия. Либерал-исламисты могут выиграть только в том случае, если им удастся, с одной стороны, поддержать и сохранить непреходящие духовные ценности, которые составляют суть человеческой культуры, а с другой — предложить современное прочтение религии, отказываясь от устаревших форм джихада, не совместимых с современностью.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Мелкумян Е.С. Регион Залива: конфликты, компромиссы, сотрудничество. М., 2008. [Melkumjan E.S. Región Zaliva: konflikty, kompromissy, sotrudnichestvo. M, 2008.]
2. Саид Э.В. Ориентализм. Западные концепции Востока. СПб., 2006. [SaidEh.V. Orientalizm. Zapadnye koncepcii Vostoka. SPb., 2006.]
3. Graham E. Fuller. The Future of Political Islam. N.Y., 2003.
4. Mohammad-Mahmoud Ould Mohamedou. The Many Faces of Al Qaeda in the Islamic Maghreb // GCSP Policy Paper . 2011. N 15. May.
5. Roy О. Globalized Islam: The Search for a New Ummah. L., 2002. .
6. Tariq Ramadan. Les musulmans dans la laicite: Responsibilite et droits des musulmans dans les societes occidentales. Lyon, 1994.
36 Graham E. Fuller. The Future of Political Islam. N.Y., 2003. P. 213.
