CC BY
5
УДК 008:004.8
Светлана Леонидовна Гертнер
доктор философских наук, профессор
Московский государственный
институт культуры, Москва, Россия
E-mail: [email protected] Юрий Валентинович Китов
доктор философских наук, профессор
Арктический государственный
институт культуры и искусств,
Якутск, Россия
E-mail: [email protected]
ИСКУССТВЕННЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ В КОНТЕКСТЕ ВЛАСТНОГО КОНТРОЛЯ СОВРЕМЕННОЙ ЭЛИТЫ
Развитие современного общества, как это в особенности демонстрируют последние десятилетия, приводит к возникновению таких технологий и социальных отношений, которые получают принципиально новую природу и сложно поддаются объяснению в рамках разработанных в конкретных науках методов их изучения. Так, возникновение и широкое применение технологии искусственного интеллекта ставит перед ее разработчиками проблему единства и различия искусственного и естественного интеллекта, которую оказывается невозможным решить доступными технологам самыми современными средствами. В то же время развитие технологий значительно изменяет общественные процессы и выводит взаимодействие людей между собой за пределы сфер, ранее контролируемых элитной частью общества. Междисциплинарные исследования, которые применяются для решения отдельных аспектов обозначенной выше проблемы, указывают на ее более общую сущность, изучение которой представляется возможным в контексте философского подхода. Вместе с тем в применении философского подхода к анализу искусственного интеллекта и элит в отдельности удается зафиксировать важные особенности каждого из феноменов в отдельности. По мнению авторов, более существенное знание может быть достигнуто в рамках представления проблемы как проблемы современной культуры, а значит, на основе применения культурфилософского анализа.
Ключевые слова: искусственный интеллект, контроль, элита, культурфилософский
анализ
Для цитирования: Гертнер, С. Л. Искусственный интеллект в контексте властного контроля современной элиты / С. Л. Гертнер, Ю. В. Китов //Вестник культуры и искусств. — 2024. — № 3 (79). — С. 65-74.
Искусственный интеллект на сегодняшний день получил достаточно широкое освещение в области естественных наук в связи с тем, что его использование как технологии фиксируется во множестве областей человеческой деятельности: в телефонии [11], медицине [5; 8], финансах [10], образовании [12]. Это приводит к его пониманию как технологии и при попытках обобщающего анализа [1; 7; 9].
Проникновение ИИ во все сферы жизни современного общества опережает изучение последствий его функционирования, что приводит к ряду проблем не только технического, но гуманитарного характера. Спектр данных проблем оказывается довольно развернутым — от поиска способов технического усовершенствования функций ИИ до замены человеческого интеллекта искусственным в рамках части
65
и даже целого производственного процесса. Однако в своей наиболее драматичной форме проблема развития ИИ связывается с тем, что умные машины контролируют, а затем и вытесняют человека как конкурента в борьбе за среду обитания. Если контроль умных машин над человеком находится на гипотетической грани науки и утопии, то гипотеза об использовании ума машины для того, чтобы одна часть людей контролировала другую часть людей, относится к числу научных гипотез. При этом актуальность постановки и верификации такой гипотезы не вызывает сомнений в связи с чрезвычайным разъединением человечества на различные социальные ниши, привнесенное современной реальностью. Контроль как социальное явление возникает как способ упорядочивания социальной жизни общества, и в этом виде он приобретает свое общечеловеческое культурное измерение. Со времени возникновения социального неравенства, когда доминирующие классы для обеспечения и сохранения данного неравенства начинают использовать контроль, его общечеловеческая сущность начинает утрачиваться, а исторически возникшие культурные формы его обеспечения приобретают неоднозначный характер. Это связано с тем, что они по-прежнему обеспечивают функцию упорядочивания социальной жизни, только в интересах уже не всего человечества, а одной социальной группы, которая и прибегает к контролю как форме обеспечения доминирования над другой. Роль интеллекта как средства осуществления контроля всегда являлась существенной. Так, разделение труда на умственный и физический уже продуцировало социальное неравенство и обладание интеллектом стало привилегией. По мере исторического развития роль интеллекта в осуществлении контроля не только не ослабевает, но усиливается. Однако исторические формы использования интеллекта, материализованного в формах культуры для осуществления контроля, оказываются малоприменимыми для объяснения его функций в современном мире. В истории не было прецедента, когда интеллект оказывался самостоятельным, не связанным с человеческим носителем, актором действия по осуществлению контроля. Тем бо-
лее, что в истории не было прецедентов, когда правящий класс не оставлял бы за собой, а перепоручал интеллектуальное обеспечение контроля машинам. Поскольку проблема искусственного интеллекта как средства контроля в связи с элитой оказывается порождением современной реальности, то ее научное изучение должно строиться не только на анализе элитарного, искусственного и интеллектуального как самостоятельно существующих сфер реальности, но сферы их реального и идеального пересечения.
В элитологии интеллект рассматривается как одно из качеств отнесения людей к элитному сообществу, а значит и как средство, обладание которым обеспечивало в дальнейшем функцию контроля элитной частью человечества его массовой части. В этой ситуации обладание интеллектом оказывалось основанием для обладания функцией контроля. Но обладание интеллектом всегда ассоциировалось с человеком как его носителем и осуществление контроля являлось функцией не машины, а мыслящего человека. Но в истории человечества не только интеллект оказывался пропуском в элиту и соответственно элитой осуществляются не только интеллектуальные функции в обществе. Все в большей степени власть выкристаллизовывается в качестве важнейшего качества элиты, которое, к сожалению, не всегда оказывается связанным с интеллектом. Хорошо известно, что в эпоху Средневековья обладание физической силой являлось важным основанием для вхождения в элиту. Такой вектор развития элит не мог не оказывать влияния и на отношение к интеллекту как средству достижения власти. Элиты начинают использовать интеллект не как средство вхождения в элиту, т. е. как средство определения своей сущности, а как средство обеспечения своего существования через использование интеллекта для осуществления функции контроля. В условиях современной динамики возникновения и развития ИИ возможности использования элитой интеллекта для осуществления свой власти посредством контроля населения только расширяются. Однако при этом они не отражаются в научных исследованиях, чему может быть несколько объяснений:
66
1. ИИ только входит в пространство управленческих практик элиты и его ограниченное применение еще не нашло адекватного научного анализа;
2. ИИ используется в практиках контроля населения, однако контролирующие субъекты не заинтересованы в доступе контролируемых к информации о контроле;
3. Контроль населения со стороны элит с применением ИИ уже является настолько эффективным, что элиты формируют не только общественное, но и научное пространство и, через влияние на развитие научных исследований не позволяют темам, связанным с контролем, появляться в поле ни научного, ни общественного внимания.
Исходя из изложенных обстоятельств, постановка и изучение проблемы использования ИИ для контроля населения со стороны элиты оказывается возможным внутри такой формы научного знания, методы которого оказываются способными охватить проблему как в ее видимой — реальной части, так и идеальной — возможной, т. е. в рамках философского знания. А в связи с тем, что нас интересуют не все способы осуществления контроля, а только связанные с культурой, то и ответ мы будем искать в рамках философии культуры.
Философия культуры, несмотря на свое историческое, географическое, национально-этническое базирование, в первую очередь исходит из представлений о чем-либо в форме идеального — общечеловеческих ценностей, принимаемых всеми людьми. Стремясь к обобщениям, она декларирует свободу, равенство и демократию как управление людей самими собой и др. Таким образом, в идеальном как продукте культуры место для элиты определить довольно сложно, особенно когда она использует интеллект для контроля над людьми. Следовательно, когда речь заходит о том, что ИИ является феноменом, вбирающим в себя лучшее из представлений человека об идеальном, ИИ по своей сущности скорее противостоит элите, осуществляющей контроль. И если это в реальности не происходит, то трудно уйти от предположения, что ИИ сам подвергается
контролю. Косвенными показателями такого контроля являются большие финансовые вложения в развитие ИИ как технологии, которые опережают вложения в другие сегменты 1Т-технологий [4, с. 1], а также приобретения имеющихся площадок перспективного применения ИИ в виде социальных сетей. Вместе с тем косвенные данные, взятые в отдельности, дают лишь частичное представление о феномене, другая часть которого должна быть зафиксирована прямо. И здесь нам вновь приходит на помощь философский подход к проблеме, который в воссоздании целостности феномена оказывается наиболее адекватным в связи с тем, что дескриптивный метод конкретных наук оказывается невозможным в связи с борьбой элит против утечки информации. Поэтому движение от предельных ценностей, от обобщения, от обратного является способом движения к истине в случае ее вуалирования. В данном случае логика познания, находящаяся в распоряжении философии, является актуальной формой постижения истины в условиях, когда бытие явления изымается из научного обозрения, прокладывая траекторию от познания к оценке, от гносеологии к аксиологии.
Следует отметить, что контроль элит как предмет культурфилософского анализа оказывается не интенциональным объектом, который постулируется ученым в связи с невозможностью его реального существования, а его реальным существованием как объекта, доступ к которому оказывается ограниченным. То есть логика философии культуры сообщает ее гносеологии возможность своего разворачивания. За гносеологией следует аксиология. Ситуация оказывается для современного развития науки уникальной, поскольку именно с аксиологией связывается специфика философских оснований науки о культуре. Тем самым возможность культурфилософского изучения «элитного контроля» содержится в основании целостности философского знания, а потому современная наука о культуре в анализе проблемы власти и контроля оказывается возможной как философия культуры в единстве логического и ценностного знания.
Контроль элит осуществляется через создание замкнутых систем реализации интересов
67
через придание ценности предметам в виде их возможной полезности, без связи с реальной необходимостью в них, которая диктуется насущной потребностью. Поскольку потребность основана на необходимости, а интерес — на свободе выбора предмета ее удовлетворения, то необходимость и свобода являются объяснительными категориями контроля. Механизм же его состоит в придании предметам полезности не через их реальные качества, а через образы предметов. Поскольку образы апеллируют именно к духовным потребностям, то для создания замкнутых, не связанных с реальностью интересов необходимо достижение приоритета духовного над материальным. Приоритет духовного над материальным — отличительная черта ряда культур, в том числе русской культуры. Отсюда элиты в таких культурах имеют в своих руках по определению мощный механизм контроля населения — культурную традицию. Неподчинение трактуется как социальная девиация, в основу которой кладется обвинение в отклонении от нормы и традиции, а также отклонение от духовного в сторону профанного. Следовательно, приоритет духовного над профанным и материальным является не только специфической особенностью какого-либо социума, но и ресурсом контроля элит над массами. Культурфилософский анализ в данном случае позволяет увидеть в контроле аксиологическое измерение, а именно, использование элитой механизма наделения предметов ценностными значением на основе интереса к ним в своих интересах. Это связано с тем, что культурные интересы придают предметам культурные значения, культурные ценности раскрываются людям в их культурных интересах.
Культурфилософский анализ позволяет зафиксировать аксиологическую сущность проблемы контроля не только посредством анализа того, как предметам сообщаются ценностные значения в результате их анализа со стороны свободы и необходимости, но и посредством установления ценностных значений с использованием категорий абсолютного и относительного. В данном случае пространство предметов, покрываемое категорией относительного, относит их к числу преходящих,
не содержащих в себе ценностного значения. Когда же значение предмета содержит в себе возможность связи с Абсолютным, то предмет обретает ценностный смысл. Иными словами, ценностным становится все то, что имеет абсолютное, непреходящее значение. Таким непреходящим значением в обыденной жизни обладает вера, являющаяся институционализированной в религии. Элита использует ее как мощное средство контроля. При этом контроль осуществляется не столько через иерархов религиозных институтов, сколько через совместную связь с Абсолютным в религиозном культе, которую демонстрирует элита. Абсолютное различие между элитой и массой в обладании материальными ценностями компенсируется единством обладания совместной связи с Абсолютным. Именно поэтому посещение религиозного мероприятия элитами фиксируется современным ИИ как ценность, подлежащая сохранению и распространению. Следует отметить, что на сегодняшний день ИИ уже используется не только как средство предоставления элитам информации о религиозном поведении населения с целью формирования сценариев контроля за ним, но и как разработчик сценариев поведения элит для трансляции населению своей религиозности.
Современный ИИ, несмотря на декларирование принципа нейтральности как своего организационного принципа по отношению к анализируемой информации и генерированию ответов на запросы, демонстрирует экономический принцип, когда элита использует его в целях контроля населения. Свойственная экономике минимизация вложений при максимизации возврата составляет основу использования ИИ элитой и в области культуры.
Так, именно действие экономического принципа ИИ можно локализовать как в качестве причины, побудившей писателей и сценаристов Голливуда прибегнуть к забастовке в конце 2023 г., так и средства, используемого голливудской элитой для контроля над писателями и сценаристами, противостоящими ей в качестве массы.
Продюсеры и собственники фильмов использовали труд писателей и сценаристов в качестве не основного, а побочного. Подготов-
68
ленный сценаристом сценарий использовался для окончательного варианта посредством доведения до необходимой формы лингвистической моделью ChatGPT, или продукт, сгенерированный лингвистической моделью, передавался сценаристу для окончательной обработки.
И в первом, и во втором случае авторство не передавалось сценаристу, а оказывалось в подвешенном состоянии. Собственник фильма также не заботился о об авторстве и даже не стремился, чтобы оно было передано ему. В связи с этим, проблема авторства как бы оставалась в стороне.
При этом нельзя не отметить, что собственник не интересовался деньгами, поскольку он использовал неполную работу сценариста как возможность неполной ее оплаты. Оказывалось, что собственник применял экономический принцип удешевления продукта для получения еще большей прибыли. Результаты забастовки вылились в уступки собственников творческим работникам и привели к тому, что неполная (опосредованная ИИ) работа над сценарием стала рассматриваться как работа полного характера. Тем самым оплата за сценарий стала производиться в полном объеме независимо от того использовал ли сценарист лингвистический алгоритм ИИ для создания окончательного варианта сценария сам или работал над доведением переданного ему сценария собственником, который был сгенерирован при помощи ИИ.
Вопрос оплаты дополнился вопросом авторства. Было установлено, что авторство сценария передавалось сценаристу и в первом, и во втором случае, т. е. он получал так называемый «кредит» за свою работу как в результате использования ИИ для работы над сценарием, так и вследствие доведения до нужной кондиции сценария, созданного ИИ.
Казалось бы, что забастовка привела к самому благоприятному результату. Так, концессии, на которые пошла голливудская элита, получили высокую оценку среди американских ученых. Симон Джонсон (Simon Johnson) — профессор экономики из Массачусетского института технологий, который специально занимается проблемами использования ИИ
в креативной сфере, настолько оказался под впечатлением от результатов забастовки, что даже ввел в научный оборот понятие «умный контракт» как результат завоевания представителей голливудской массы, к которым он относит писателей: «Условия контракта со стороны писателей оказались умными, потому что они позволяют им использовать ИИ как исследовательское средство без того, чтобы использование сказывалось на получаемых писателями кредитах или зарплате» [6, с. 1].
До забастовки ситуация была совершенно другой. Собственники могли использовать ИИ для написания текста, состоящего из 100 тысяч слов и передать его писателю для редактирования. Редактирование не только не приводило к получению авторских прав писателем на созданный им итоговый текст, но предполагало плату не за создание сценария, а лишь за его редактирование. Условия нового контракта, как по мнению тех, кто принял участие в забастовке, так и изучающих ее последствия и последствия использования ИИ, оказались «умными» и выигрышными для всех — и писателей, и собственников. Писатели получают деньги и авторство за подготовленный сценарий, собственники — более качественный продукт, нежели тот, который был бы результатом работы только ИИ, или только писателя в отдельности. Голливудские элиты в итоге могут монетизи-ровать конечный продукт в большей степени, чем в доинформационную эпоху использования искусственного интеллекта.
Однако как выглядит ситуация, если ее рассмотреть не только со стороны экономического, но культурфилософского критерия? Для того, чтобы культурфилософский критерий мог быть применен в принципе, предмет возникшей дискуссии следует представить не как экономическую, а культурную проблему и предложить философский способ ее решения.
Итак, в основе дискуссии, в случае взгляда на нее как на культурную проблему можно выделить два факта — творческий и этический. Первый связан с тем, что творческая деятельность писателя оказывается замененной ИИ в своей основе. Если ранее писатель должен был довольствоваться редактированием продукта, произведенного ИИ, то сейчас он является
69
собственником работы, произведенной ИИ, а не им самим. Абстрагирование от эмоции радости по поводу зафиксированного в контракте права собственности на продукт, который в большей степени произведен ИИ, чем человеком, приводит к осознанию того, что креативный уровень в деятельности писателя явно снижается. Даже если при этом отдельный писатель не испытывает угрызений совести или не считает, что его профессиональная этика оказывается под вопросом, сам факт того, что основная часть творческой деятельности создается за пределами творческого субъекта — является этически небезукоризненной. Эта небезукоризненность с течением времени способна утвердить в авторском сознании традицию вторичности автора в написании сценария в эпоху ИИ и создать прецедент того, что человек оказывается менее креативным субъектом творческой деятельности, нежели ИИ.
Особенно рискованной оказывается ситуация, в которой автор, доходы которого от производства сценария с его усеченным участием не меняются, оказывается неспособным определить собственную вторичность в процессе творчества, поскольку экономический критерий для ее определения оказывается неизмененным, тем самым получая тот же доход, который автор получал от своей полноценной творческой деятельности, творческий продукт от ее применения в итоге оказывается другим, в человеческом смысле — неполноценным.
Важность убежденности автора в этической состоятельности своей деятельности является важным критерием творчества, так как позволяет взглянуть на творческий процесс целостно, увидеть в нем не только процесс профессионального создания образа, но и отражение в нем авторского участия.
Иными словами, в культурфилософском отношении кроме механизма креативного процесса не менее важным оказывается для художника запечатлеть свое участие в создании продукта своей деятельности. Если не озадачиваться тем, что участие человека в творческом процессе минимизируется и оценивать его в виде цифр заработной платы, которую получает человек за создание продукта, то можно
двинуться в опасную сторону постепенного исключения субъекта творчества из творческого процесса. Незаслуженное вознаграждение за труд, который не совершен или не завершен, ставит человека в уязвимое положение. Он в любой момент может быть выведен за пределы процесса участия в создании продукта и исключен не только как творческий субъект, но и как субъект оплаты.
Условием для этого является отсутствие необходимости в услугах, которые ранее полностью принадлежали человеку как субъекту творчества. Несмотря на то что факт минимизации участия писателя в написании произведения на сегодняшний день зафиксирован как юридически несущественный и не находит отражение в уменьшении заработной платы, прецедент, созданный заключенным «умным контрактом», несвободен от глупости и является весьма рискованным. Опасность его только усиливается в связи с тем, что пример договоренности между собственниками и авторами планируется к распространению на другие области творческой деятельности, т. е. единичный случай закрепления минимизации человеческого участия в творческом процессе получает обобщенную форму.
Так, уже цитируемый нами С. Джонсон утверждает: «Я надеюсь, что модель будет использована для всей экономической системы» [6, ^ 2]. Если весь создаваемый текст, по условиям контракта рассматривается как принадлежащий сценаристу, то тем самым создаются условия узаконивания плагиата в творческой деятельности, а значит, экономическая победа в забастовке приводит к проигрышу в культурной оригинальности. Собственники соглашаются на условия контракта в связи с тем, что выгода от сценария оказывается больше, чем полное вознаграждение, выплачиваемое автору, за теперь уже частичное участие. Из творческого процесса начинает устраняться нравственная характеристика результата творчества, а значит творческий субъект оказывается нравственно несущественным для процесса творчества. Экономическая победа в данном случае ведет к нравственному поражению.
Следует отметить, что данный прецедент может в будущем негативно отразиться не
70
только на участии человека в процессе творчества, но и на нравственной культуре людей творческих профессий в целом. Так, действующая сегодня компенсация коренным жителям Америки за их дискриминацию европейцами, осваивавшими континент в прошлом, выплачиваемая из дивидендов игровой индустрии (казино, увеселительные заведения и т. д.), расположенные на землях, принадлежащих коренным жителям, негативно отражается на их этике. Это выражается в том, что принадлежащая коренным жителям земля используется не в соответствии с традиционным ее использованием — выращиванием урожая или разведением животных, а как средство получения прибыли на человеческих слабостях.
Другим негативным результатом анализируемого факта является то, что выплаты, производимые без вовлечения их получателей в общественно полезный труд, способствуют изменению сознания коренных жителей, вводя в него компонент тунеядства. Длительное действие компенсационных программ приводит к деградации нравственного компонента самосознания и устранению активного участия субъекта в других компонентах его жизнедеятельности.
Естественно, что практика обмена исторической несправедливости на финансовое благополучие оказывается возможной в условиях капитализма. Данному этапу в развитии человечества ряд ученых атрибутируют и использование ИИ для контроля массы со стороны элит. Движение человечества к более прогрессивной форме социальной и экономической организации будет способствовать большей свободе все большего количества людей от контроля со стороны его меньшей части. Сложившаяся ситуация предполагает два возможных сценария своего развития. Один — это использование ИИ для создания виртуальной реальности с заданными параметрами. В области технологии возможности данного сценария выражаются в создании продуктов, способных обеспечить достижение такой реальности. Среди них можно отметить создание компанией Эппл шлема «Apple Vision», включение в традиционные ноутбуки процессоров, обеспечивающих действие ИИ компаниями «Microsoft», «Dell», «Hewlett Packard», возможность задействова-
ния ИИ на компьютере в виде специально выделенной кнопки компаниями «Intel» и «^MD» и др. Однако для успешной реализации функции контроля в виртуальной реальности решение проблемы на техническом уровне оказывается недостаточным. Необходимым является изменение в культуре, в частности в реализации культурных интересов.
Интересы связывают потребности человека с необходимыми для их удовлетворения предметами и пока данная модель не будет альтернирована, сложно ожидать новых успехов элит в контроле населения с использованием ИИ. Простой рекламы товара, который не нужен человеку, или замена нужного на ненужный здесь явно недостаточна. Для успешного задействования ИИ необходимым является его использование не для разрыва связи интересов с потребностями человека, но человека с реальностью его эксплуатации, переведенной из реального в виртуальное состояние, т. е. изменение культурной парадигмы человеческого бытия. И если современные элиты пока не могут выработать культурную парадигму сохранения эксплуатации, то выработанные сценарии участия масс в преодолении эксплуатации оказываются мало осуществимыми.
Так, предложенная марксизмом опора в преодолении эксплуатации испытывает трудности практической реализации. Реализация марксистских сценариев преодоления эксплуатации с участием ИИ оказывается еще более затруднительной. Это связано с тем, что марксизм, предлагая решение проблемы в виде социальной революции, включает в нее свержение социального строя, но не затрагивает вопроса свержения контроля со стороны машин. Причины такого понимания исторические — учение К. Маркса касалось доимпериалистического капитализма, к тому же усиление эксплуатации при помощи машин рассматривалось как неизбежное качество общественного развития и движение общества к отсутствию эксплуатации. Изменение оснований построения нового общества, а значит и кризиса, и краха капитализма, предлагаемое современными марксистами, строится на других основаниях.
Так, понимание конца капитализма определяется через его иррациональность, которая
71
состоит в том, как капиталисты используют машины в производстве продуктов, в которых машины не нуждаются, а замененные на машины люди, не в состоянии эти продукты себе позволить [3]. Отсюда понимание нерациональности капитализма приходит к человеку при помощи машин.
Однако высказывающий данную мысль Я. Варофакис оказывается не менее далеким от реальности, нежели сам К. Маркс, который не смог предвидеть реальность тоталитарной формы коммунизма, а Я. Варофакис был не в состоянии предвидеть виртуальную форму капитализма. Слабость предвидения и того, и другого ученого состоит в базировании своих теорий на экономических принципах, без включения в ана-
лиз культурных причин и следствий использования машин. В случае с К. Марксом — машин, производящих товары, в случае с Я. Варофаки-сом — машин, производящих мысли.
Развитие производящих товары машин, контроль над которыми находится во власти элиты, отказывает человеку в важности его физической силы. Контроль элит над машинами, производящими мысли, способен отказать человеку в целостности. Следовательно, в широко распространенной на сегодняшний день парадигме необходимости контроля над ИИ следует вычленить не только техническое или экономическое измерение, но и человеческое измерение и стремиться определить его сущность с учетом парадигмы элиты и большинства.
Список литературы
1. Бегишев, И. Р. Технология искусственного интеллекта: мировой опыт развития / И. Р. Бегишев // Baikal Research Journal. — 2020. — № 3. — URL: https://cyberleninka. ru/article/n/tehnologiya-iskusstvennogo-intellekta-mirovoy-opyt-razvitiya (дата обращения: 03.03.2024).
2. Искусственный интеллект 2023-2024: борьба за данные и открытая разработка // РБК Тренды : сайт. — URL: https://trends.rbc.ru/trends/industry/656da1929a79470b97ad54ad (дата обращения: 25.02.2024).
3. Китов, Ю. В. Отчуждение как отражение культурной сущности капитализма / Ю. В. Китов, С. Л. Гертнер // Весшк Беларускага дзяржаунага ушверс^эта культуры i мастацтвау. — 2023. — № 3 (49). — С. 5-14.
4. Best Artificial Intelligence Stocks for 2024. URL: https://www.forbes.com/sites/inves-tor-hub/article/best-artificial-intelligence-stocks-2024/?sh=6cf6261d3170 (дата обращения: 25.02.2024).
5. Al-Antari, M. A. Artificial Intelligence for Medical Diagnostics-Existing and Future AI Technology / M. A. Al-Antari // Diagnostics (Basel). — 2023. — № 13 (4). — P. 688.
6. Anguiano, D. How Hollywood writers triumphed over AI — and why it matters / D. Anguiano, L. Beckett // The Guardian. — 2023. — October 1. — P. 1.
7. Hasija, A. In artificial intelligence (AI) we trust: A qualitative investigation of AI technology acceptance / A. Hasija, T. L. Esper // Journal of Business Logistics. — 2022. — № 43 (3). — P. 388-412.
8. Jia, X. Clinical implementation of AI technologies will require interpretable AI models / X. Jia, L. Ren, J. Cai // Medical Physics (Lancaster). — 2020. — No 47 (1). — Pp. 1-4.
9. Li, M. Anthropomorphism in AI-enabled technology: A literature review / M. Li, A. Suh // Electronic Markets. — 2022. — No 32 (4). — P. 2245-2275.
10. Manrai, R. Investor's perceptions on artificial intelligence (AI) technology adoption in investment services in India / R. Manrai, K. P. Gupta // Journal of Financial Services Marketing. — 2023. — No 28 (1). — P. 1-14.
11. Yarali, A. From 5G to 6G: Technologies, Architecture, AI, and Security / A. Yarali. — Wiley-IEEE Press. — 224 p.
72
12. Zhang, K. AI technologies for education: Recent research & future directions / K. Zhang, A. B. Asian // Computers and Education. Artificial Intelligence. — 2021. — No 2. — 100025.
Получено 06.07.2024
Svetlana L. Gertner
Doctor of Philosophical Sciences, Professor
Moscow State Institute of Culture,
Moscow, Russia
E-mail: [email protected]
Yuri V. Kitov
Doctor of Philosophical Sciences, Professor
Arctic State Institute of Culture and Arts,
Yakutsk, Russia
E-mail: [email protected]
Artifical Intelligence in the Context of Modern Elite Autocratic Control
Modern society development especially during the Last decades is characterized by such new technologies and social relations which get principally new nature and can hardly be explained within the framework of learning methods worked out by certain sciences. Thus, appearance and broad appliance of artificial intelligence technology puts before the researchers the problem of unity and difference of artificial and natural intelligence which appears impossible to be solved by technologists by all modern accessible means. At the same time development of new technologies considerably change social processes and take the interrelation between people out of the limits of the spheres which were earlier controlled by the elite part of the society. Inter-disciplinary researches applied for the solution of separate aspects of the above-mentioned problem and show its rather general essence that can be possibly studied in the context of philosophical approach. Along with the philosophical approach used to separately analyze artificial intelligence and the elites the researchers manage to fix important peculiarities of each phenomenon separately. We think the most substantial experiences can be achieved when the problem is treated as a modern culture problem, i. e. on the grounds of the applied culture-philosophical analysis.
Keywords: artificial intelligence, control, elite, culture-philosophical analysis
For citing: Gertner S. L., Kitov Yu. V. 2024. Artifical Intelligence in the Context of Modern Elite Autocratic Control. Vestnik kul'tury i iskusstv [Culture and Arts Herald]. No 3 (79): 65-74. (In Russ.).
References
1. Begishev I. R. 2020. Artificial intelligence technology: World development experience. Baikal Research Journal. No 3. Available from: https://cyberLeninka.ru/articLe/n/tehnoLogiya-iskusstven-nogo-intellekta-mirovoy-opyt-razvitiya (accessed: 03.03.2024). (In Russ.).
2. Iskusstvennyj intellekt 2023-2024: bor'ba za dannye i otkrytaya razrabotka [Artificial intelligence 2023-2024: the struggle for data and open development]. Available from: https://trends.rbc.ru/ trends/industry/656da1929a79470b97ad54ad (accessed: 25.02.2024). (In Russ.).
73
3. Kitov Yu. V., Gertner S. L. 2023. Otchuzhdenie kak otrazhenie kuL'turnoj sushchnosti kapitaLizma. Vestnik Belorusskogo gosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv [Bulletin of the Belarusian State University of Culture and Arts]. No 3 (49): 5-14. (In Russ.).
4. 10 Best Artificial Intelligence Stocks for 2024. Available from: https://www.forbes.com/sites/inves-tor-hub/articLe/best-artificiaL-inteLLigence-stocks-2024/?sh=6cf6261d3170 (accessed: 25.02.2024). (In Russ.).
5. AL-Antari M. A. 2023. ArtificiaL InteLLigence for MedicaL Diagnostics-Existing and Future AI TechnoLogy. Diagnostics (Basel). No 13 (4): 688.
6. Anguiano D., Beckett L. 2023. How HoLLywood writers triumphed over AI — and why it matters. The Guardian. October 1: 1.
7. Hasija A., Esper T. L. 2022. In artificiaL inteLLigence (AI) we trust: A quaLitative investigation of AI technoLogy acceptance. Journal of Business Logistics. No 43 (3): 388-412.
8. Jia X., Ren L., Cai J. 2020. CLinicaL impLementation of AI technoLogies wiLL require interpretabLe AI modeLs. Medical Physics (Lancaster). No 47 (1): 1-4.
9. Li M., Suh A. 2022. Anthropomorphism in AI-enabLed technoLogy: A Literature review. Electronic Markets. No 32 (4): 2245-2275.
10. Manrai R., Gupta K. P. 2023. Investor's perceptions on artificiaL inteLLigence (AI) technoLogy adoption in investment services in India. Journal of Financial Services Marketing. No 28 (1): 1-14.
11. YaraLi A. 2023. From 5G to 6G: TechnoLogies, Architecture, AI, and Security. WiLey-IEEE Press. 224 p.
12. Zhang K., AsLan A. B. 2021. AI technoLogies for education: Recent research & future directions. Computers and Education. Artificial Intelligence. No 2: 100025.
Received 06.07.2024
74
