CC BY
31
УДК 340.137
С.Ю. Суменков
ИСКЛЮЧЕНИЯ В ПРАВЕ И ПРЕИМУЩЕСТВА В ПРАВЕ: КРИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ОЦЕНКИ СООТНОШЕНИЯ
Введение: в статье подробно изучается соотношение двух важных интересных для юридической науки категорий: преимуществ и исключений; исследуется суть и природа преимуществ и исключений, имеющихся в сфере правового регулирования. Подробным образом освещается механизм воздействия названных категорий на общественные отношения, при этом теоретические выводы иллюстрируются примерами нормативного характера. Цель: проанализировать соотношение исключений в праве и преимуществ в праве, дать развернутый научно обоснованный ответ на некорректные вариации соотношения данных категорий. Методологическая основа: в качестве приоритетного метода познания действительности был использован метод материалистической диалектики; также были задействованы системно-структурный и сравнительно-правовой методы исследования. Результаты: представлены определения «исключение в праве» и «преимущество в праве», доказана их комплексная природа, проанализированы категории, являющиеся одновременно и исключениями, и преимуществами, установлены проблемные аспекты соотношения преимуществ в праве и исключений в праве. Выводы: исключения в праве и преимущества в праве представляют собой тесно взаимосвязанные, но не тождественные правовые категории; они воздействуют на общественные отношения посредством комбинирования изъятий и (или) дополнений; самым тесным образом соприкасаются с такими феноменами как дозволения и ограничения.
Ключевые слова: исключение, преимущество, дозволение, ограничение, изъятие, дополнение, льгота, привилегия, иммунитет.
S.Yu. Sumenkov
EXCEPTIONS TO LAW AND ADVANTAGES IN LAW: A CRITICAL ANALYSIS OF THE RELATIONSHIP ASSESSMENT
Background: the article examines in detail the correlation of two important categories of interest for legal science: advantages and exceptions; examines the essence and nature of the advantages and exceptions available in the field of legal regulation. The mechanism of influence of these categories on social relations is described in detail, while the theoretical conclusions are illustrated by examples of normative character. Objective: to analyze the ratio of exceptions in law and advantages in law, to give a detailed scientific response to incorrect variations in the ratio of these categories. Methodology: the method of materialistic dialectics was used as a priority method of cognition of reality; the system-structural and comparative legal methods of research were also used. Results: the definitions of "exception in law" and "advantage in law" are presented, their complex nature is proved, the categories that are both exceptions and advantages are analyzed, the problematic aspects
© Суменков Сергей Юрьевич, 2019
Доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры теории государства и права (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: [email protected] © Sumenkov Sergey Yuryevich, 2019
Doctor of law, Associate professor, professor Theory of state and law department (Saratov State Law Academy) 27
of the correlation of advantages in law and exceptions in law are established. Conclusions: exceptions to the law and advantages in the law are closely interrelated, but not identical legal categories; they affect social relations through a combination of exceptions and (or) additions; the closest contact with such phenomena as permits and restrictions.
Key-words: exclusion, advantage, permission, restriction, withdrawal, completion, exemption, privilege, immunity.
Для общей теории права не редкость наличие смежных однородных категорий, самым тесным образом связанных между собой, но при этом абсолютно нетождественных. К подобного рода феноменам бесспорно относятся правовые исключения и преимущества.
Особенность существования исключений и преимуществ состоит в том, что юридическая практика давно и положительно ответила на вопрос об их необходимости в правовом регулировании, доказательством служит огромное количество исключений и преимуществ в различных источниках позитивного права, прежде всего в текстах нормативных актов, равно как и частое их применение в процессе правореализации.
В свою очередь, юридическая наука, которая, в иных случаях, опережает практику, предлагает новаторские идеи, концепции, учения оставила изучение исключений и преимуществ без должного внимания, сконцентрировавшись на исследовании их разновидностей. Иллюстрацией выдвинутого тезиса выступает трактовка льгот, привилегий и иммунитетов.
В частности, как исключение, предоставляющее правовое преимущество, воспринимает льготу И.С. Морозова [1, с. 66-67]. В свою очередь, привилегия, которую ученые интерпретируют как специфическую разновидность правовых льгот [2], также относится к исключениям, осуществляющих максимально возможные преимущества [3, с. 52-55, 69]. Иммунитет, который занимает особое место в системе правовых преимуществ [4], традиционно определяется как исключение [5, с. 7; 6, с. 7].
Названные феномены являются исключениями, находящими свое выражение в форме правовых преимуществ. Подобные преимущества (льготы, привилегии, иммунитеты) соотносятся с исключениями как целое и часть: каждое такое исключение — преимущество, однако, не каждое преимущество — обязательно исключение.
Стоит подчеркнуть, что не всякое правовое преимущество следует считать исключением. Так, например, не исключение, а специальное правило содержит один из нормативных актов Правительства РФ, устанавливающий преимущества для учреждений и предприятий уголовно-исполнительной системы1. Равным образом не содержит исключения из правила ст. 131 Жилищного кодекса РФ с весьма красноречивым названием: «Преимущественное право на вступление в члены жилищного кооператива в случае наследования пая».
Затронутые вопросы подчеркивают острую необходимость теоретического осмысления таких категорий как «исключение» и «преимущество», а также вопросов их соотношения.
1 См.: Постановление Правительства РФ от 14 июля 2014 г. № 649 «О порядке предоставления учреждениям и предприятиям уголовно-исполнительной системы преимуществ в отношении предлагаемой ими цены контракта» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2014. № 29, 28 ст. 4153.
Справедливости ради, надо отметить, что и исключения, и преимущества в настоящее время нельзя назвать неологизмами в понятийном аппарате юридической науки.
В частности, по проблематике исключений в праве было проведено комплексное исследование, в котором, в т.ч., предложена авторская дефиниция самого понятия «исключение». Оно определяется как «закрепленное в нормах права и выражающееся в официально признанных формах, объективированное в специальных терминах предписание, выступающее в качестве юридического средства регламентации общественных отношений, подразумевающее дополнение или (и) изъятие из парного с исключением правила и создающее альтернативный последнему вариант регуляции, необходимый для достижения социально значимых целей» [7, с. 11].
Природу и сущность правовых преимуществ давно изучает А.Г. Репьев, — автор целого ряда работ по данной тематике, в т.ч. монографий. «Правовое преимущество, — отмечает ученый, — это юридическое средство, заключающееся в правомерной возможности субъекта удовлетворить свои интересы наиболее полно и всесторонне и выражающееся как в предоставлении особых дополнительных прав, так и в неподверженности определенным нормам, обязанностям, запретам и ограничениям» [8, с. 113].
Данное определение, по нашему мнению, нельзя считать удачным.
Во-первых, направленность на удовлетворение законных интересов субъектов не является отличительным свойством преимущества, а характерно для правового регулирования в целом, равно как и ориентация на полное и всестороннее удовлетворение таких интересов. При этом «полно» и «всесторонне» — слова, наделенные оценочным эффектом, не имеющие точных критериев установления.
Во-вторых, не стоит обозначать понятие категориального уровня как юридического средства. Действительно, доминантное число правовых категорий обладает инструментальным эффектом, но эта лишь одна черта, присущая той или иной категории. Позиционирование преимущества лишь как средства не учитывает его многовекторность, девальвирует его ценность в понятийном аппарате общей теории права. В качестве аналогии, можно привести исключение, без сомнения играющее роль юридического средства [9]; однако, инструментальная составляющая исключения2 — лишь компонент концептуального понимания исключения как правовой категории, подразумевающей в некоторых ситуациях и (или) для отдельных лиц отличающиеся от правила варианты регуляции [7, с. 4, 11].
2 Инструментальный коэффициент действия исключений, по сравнению с преимуществами, 1
намного сильнее, разноплановее. Преимущества не влияют на появление (устранение) исклю- •
чений. Посредством исключения можно получить преимущества либо, наоборот, нивелировать 4
их. Образец обретения преимуществ за счет исключений выступает, в частности, следующая 1 формулировка: «Решением о выпуске (дополнительном выпуске) ценных бумаг, размещаемых )
путем открытой подписки, не могут быть предусмотрены какие-либо преимущества одних 2
приобретателей перед другими, за исключением случаев: ...» (п. 21.7 Положения Банка России £3
от 11 августа 2014 г. № 428-П «О стандартах эмиссии ценных бумаг, порядке государственной ш регистрации выпуска (дополнительного выпуска) эмиссионных ценных бумаг, государственной регистрации отчетов об итогах выпуска (дополнительного выпуска) эмиссионных ценных бумаг и регистрации проспектов ценных бумаг» // Вестник Банка России. 2014. № 89-90. 6 окт.). Иллюстрацией обратного — утраты преимущества вследствие наличия исключения служит, например, положение ч 1. ст. 15 Водного кодекса РФ, согласно которой «водопользователь. имеет преимущественное перед другими лицами право на заключение договора водопользования на новый срок, за исключением случая, если договор водопользования был заключен по результатам аукциона» (выделено нами. — С.С.). 29
В-третьих, некорректно определен алгоритм реализации правового преимущества. Речь идет не просто о дополнительных правах либо неподверженности3 запретам, обязанностям, ограничениям (наличие в этом ряду слова «норма» абсолютно неуместно, ибо правовые запреты, обязанности, ограничения как раз и закреплены в юридической норме), а о должном сочетании дополнений или (и) изъятий в общие предписания. В частности, «привилегия предстает в виде исключительной нормы, которая проявляется либо в форме норм-дополнений, либо в форме норм-изъятий» [10, с. 10]; именно о синтезе изъятий и дополнений применительно к льготам пишет И.С. Морозова [11]. Тем самым, суть преимущества (в том числе и преимущества в форме исключений) — в комбинировании дополнений и изъятий, соответственно нивелирующих предназначенные для всех ограничения, либо увеличивающие диапазон дозволений.
Критика предложенной А.Г. Репьевым дефиниции правового преимущества, не влияет на авторитет ученого, на настоящем этапе являющимся ведущим специалистом в теории правовых преимуществ.
Именно А.Г. Репьев предложил детально исследовать соотношение преимуществ и исключений [8, с. 88-96; 12; 13].
Анализ корреляции исключения и преимущества исследуется при помощи стандартной четырехэлементной модели: единство, различие, взаимодействие, противоречие4.
По поводу единства терминов «преимуществ» и «исключения» можно согласиться с автором в том, «что обе категории обладают свойствами социальных регуляторов, а, во-вторых, выступают в определенном смысле в виде изъятий из более общих правил» [8, с. 89; 12, с. 395; 13, с. 295]. Хотелось бы обратить внимание, что здесь А.Г. Репьев верно обозначает преимущества как категорию; называя исключения и преимущества как изъятия, забывая при этом свою собственную мысль, что преимущества (и, как отмечалось, исключения) могут быть и (или) дополнениями.
Не вполне понятно почему ученый сожалеет, что нормы-преимущества и нормы-исключения чаще всего излагаются при помощи бланкетного или отсылочного способа [8, с. 89; 12, с. 396; 13, с. 296]. Кроме того, что пояснения требует словосочетание «нормы-преимущества», хотелось бы заметить, что нормы-исключения разными способами (в том числе и прямым) закрепляются в текстах нормативных актов [14].
Лейтмотивом в рассуждениях А.Г. Репьева (и об единстве, и в особенности о различиях преимуществ и исключений) проходит мысль, что «исключения — это инструмент реализации ограничений в праве, возможно, даже его ликвидации, а правовые преимущества — одна из особых форм проявления дозволения...» [8, с. 91; 12, с. 397; 13, с. 296]. Соглашаясь с последним, никак нельзя выразить одобрения первой части апории. Во-первых, непонятно, о чем же собственно идет речь — о реализации ограничений, либо об их ликвидации. Исходя из позиции А.Г. Репьева, получается следующее: ликвидация — это продолжение реализации, считаю, что это неверно. Во-вторых, необъяснимым остается восприятие
3 В рассматриваемом контексте слово «неподверженность», являющейся по собственному признанию А.Г. Репьева «авторским неологизмом» [9, с. 113], предстает в качестве нецелесообразной замены традиционного и выверенного термина «изъятие».
4 Идентичная модель применяется в учебном курсе дисциплины «Теория государства и права» при изучении соотношения права и морали.
исключения только лишь как ограничения. Это противоречит логике самого автора, включающего такие исключения как льготы, привилегии, иммунитеты в основополагающие компоненты системы преимуществ в праве. В свою очередь преимущества (и это признает сам А.Г. Репьев) — это особая форма проявления дозволения [8, с. 91; 12, с. 397; 13, с. 296]; преимущества и дозволения соотносятся как часть и целое. Наличие среди преимуществ (а значит и дозволений) исключений в виде льгот, привилегий, иммунитетов лишний раз убеждает нас в противоречивости позиции ученого.
Следовательно, положение о том, что исключения могут выступать как дозволения, для нас очевидно.
Еще Ф. Регельсбергер писал: «Отклонеше исключительнаго права отъ общаго правила для болЪе гЬснаго круга лицъ, вещей или отношенш можетъ создать преимущества или невыгоды» [15, с. 116]. Исходя из посыла, что преимущества — часть дозволений, хотелось бы подтвердить правоту дореволюционного исследователя положениями современного российского законодательства. Классический пример — предписание о том, что какой-либо субъект не вправе заниматься определенной оплачиваемой деятельностью, за исключением научной, преподавательской или иной творческой деятельности*. Данное исключение, бесспорно, предстает как дозволением; причем таким дозволением, которое не олицетворяет собой какого-либо преимущества.
Таким образом, исключения могут проявляться либо как ограничения, либо как дозволения. «Соответственно, если в качестве правила предстает дозволение, то исключением из него может быть только ограничение, и, наоборот, когда правило носит ограничительный характер, исключением выступает дозволение» [7, с. 11-12].
При этом вызывает недопонимание довод А.Г. Репьева о том, что исключения в праве — это всегда отделение одного от другого: дозволенного от недозволенного, преступного от непреступного [8, с. 19; 12, с. 397; 13, с. 297]. Подобного рода отделение — это прерогатива и предназначение всего права как совокупности юридических норм; именно норма, как считал М.И. Байтин: «...всегда представляет собой властное общеобязательное предписание государства относительно возможного и должного, разрешаемого и запрещаемого поведения людей, определенного порядка в их отношениях» [16, с. 204].
Еще более парадоксальным служит заключение А.Г. Репьева о том, что при ограничении прав и свобод граждан, может происходить их умаление, и последнее путем либо исключения, либо сужения объема и содержания права [8, с. 91; 12, с. 397; 13, с. 297].
На наш взгляд, данное суждение — хаотичный конгломерат разнородных понятий, никак не способствующий разрешению проблем соотношения исключений, преимуществ и ограничений.
5 Названное исключение фигурирует в целом ряде нормативно-правовых актов. См., на- £3
пример: ч. 1 ст. 11 Федерального Конституционного закона от 26 февраля 1997 г. № 1-ФКЗ «Об ш Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1997. № 9, ст. 1011; ст. 6 Основы законодательства РФ о нотариате от 11 февраля 1993 г. № 4462-1 // ВСНД РФ и ВС РФ. 1993. № 10, ст. 357; ст. 18 Федерального закона от 10 января 1996 г. № 5-ФЗ «О внешней разведке» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 3, ст. 143; ч. 2 ст. 14 Федерального закона от 2 марта 2007 г. № 25-ФЗ «О муниципальной службе в Российской Федерации» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2007. № 10, ст. 1152; ч. 2 ст. 4 Федерального закона от 27 декабря 2018 г. № 501-ФЗ «Об уполномоченных по правам ребенка в Российской Федерации» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2019. № 53, ч. I, ст. 8427. 31
Позиция А.Г. Репьева во многом детерминирована ставшим уже классическим определением правового ограничения. Последнее, как пишет А.В. Малько, представляет собой «правовое сдерживание противозаконного деяния, создающее условия для удовлетворения интересов контрсубъекта и общественных интересов в охране и защите; это установленные в праве границы, в пределах которых субъекты должны действовать, исключение определенных возможностей в деятельности лиц» [17, с. 91].
К сожалению А.Г. Репьев не понял данную дефиницию; в своих рассуждениях исходил лишь из созвучия слов («сужение — сдерживание»), либо их полного совпадения («исключение — исключение»).
Именно поэтому, в первую очередь стоит отметить необходимость даже лингвистического размежевания слова «исключения» (и производного от него глагола «исключить»), подразумевающего недопущение, отчисление, запрещение, устранение, удаление и т.п., и исключения как правовой категории, суть которой была отображена выше. В этом же контексте невозможно согласиться с предложенным отождествлением «отграничения» и «ограничения».
К ограничениям, реализующимся на основе и посредством права, нельзя относить умаление прав (права). В действующем законодательстве России термин «умаление прав (права)» неизменно трактуется в отрицательном контексте, как не разрешенное законом деяние6, иногда определяемое как синоним слова «дискриминация»7. Соответственно, умаление права нельзя считать ограничением в праве, равно как (здесь, как думается, аналогия уместна) и исключением в праве.
Ограничения в праве (или, как обоснованно считает Н.А. Власенко — ограничения посредством права [18, с. 54]) должны быть зафиксированы в юридических нормах, и естественно соответствовать им. К подобного рода ограничениям относятся: наказания, пределы, лимиты, цензы, меры принуждения, меры пресечения и конечно, обязывания, запреты, ограничения (в узком, непосредственном смысле8).
Как уже было сказано, исключения могут выступать как ограничения, если правилом является дозволение. Суть таких исключений отражается в запрещающем, обязывающем, ограничивающем компоненте правового регулирования. Тем самым исключение-ограничение надо расценивать как комплексное понятие, включающее такие подвиды как исключения-обязанности, исключения-запреты, исключения-ограничения (в узком, непосредственном смысле) [7, с. 11-12, 25].
б 6 См., например: п. 3 ст. 2 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе
° совести и о религиозных объединениях» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1997. № 39, § ст. 4465; п. 4 ст. 8 Федерального закона от 24 июня 1999 г. № 120-ФЗ «Об основах системы про" филактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» // Собр. законодательства 1 Рос. Федерации. 1999. № 26, ст. 3177; п. 7 ст. 1 Федерального закона от 1 июня 2005 г. № 53-Ф3 ё «О государственном языке Российской Федерации» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2005. № 23, ст. 2199.
7 См., например: п. 5 ст. 46 Федерального закона от 10 января 2003 г. № 19-ФЗ «О выборах Президента Российской Федерации» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2003. № 2, ст. 171.
8 Подтверждением существования подобного рода феноменов служат многочисленные положения действующего законодательства. Наглядной иллюстрацией выступает Федеральный закон от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2004. № 31, ст. 3215. Который содержит: ст. 15 «Основные обязанности гражданского служащего»; ст. 16 «Ограничения, связанные с
32 гражданской службой»; ст. 17 «Запреты, связанные с гражданской службой».
Таким образом, среди феноменов ограничительного характера только обязанности, запреты, ограничения (в строго определенном значении) могут быть либо правилами, либо исключениями; все остальные вышеуказанные ограничения в праве существуют сугубо как правила, безусловно сопровождающиеся исключениями.
Некий скептицизм вызывает и следующее, предложенное А.Г. Репьевым различие между преимуществом и исключением. Так, по мнению ученого, правовые преимущества — это форма одобрения государством деятельности субъекта, его места и роли в обществе, а исключения — дополнительное условие предоставления благ. Кроме того, что сравнению в очередной раз подвергаются разнопорядковые термины («одобрение» и «дополнение»), очевидно противоречие в восприятии понятия исключения: то оно обозначается как ограничение, то как дополнительное условие предоставления благ. При этом, как уже отмечалось, А.Г. Репьев, обоснованно определял исключения как изъятия общих правил.
По нашему мнению, исследователь не вполне определился в сложной природе исключений, которые олицетворяют собой дозволения и ограничения, а в зависимости от способа воздействия на правило предстают по отношению к последнему как: изъятия или (и) дополнения [7, с. 11, 24]. О сложном сочетании в исключительных предписаниях дополнений и изъятий пишет И.Н. Сенякин [19, с. 79]. При этом не стоит вдаваться в крайности, безусловно определяя каждое изъятие либо дополнение, или как исключение. Последнее, как уже было неоднократно сказано, предполагает альтернативный правилу вариант регуляции.
Исключение в праве абсолютно верно понимается А.Г. Репьевым как юридическое средство. Верно и то, что правовое преимущество — один из элементов специального правового статуса; в свою очередь исключение им быть не может. Однако недоумение вызывает утверждение о том, что правовые преимущества обращаются на конкретную категорию субъектов, а исключения — на неопределенный круг лиц, но при этом характеризуются ситуативностью [8, с. 93-94; 12, с. 398; 13, с. 297].
Здесь исследователь затронул одно из тех противоречий, которые можно считать вечными проблемами права. О.Э. Лейст, характеризуя подобные противоречия, верно писал, что «к ним относится прежде всего противоречие между абстрактностью отдельных предписаний закона, лаконично определяющего основные принципы правового регулирования определенной сферы общественной жизни, и конкретностью этой сферы, многообразием и индивидуальной неповторимостью составляющих ее жизненных ситуаций и отношений» [20, с. 90].
Правовые преимущества могут быть конечно предельно конкретизированы; но и в таком случае можно говорить лишь о подвидах того или иного специального статуса9. Предельная конкретика здесь не отменяет необходимой степени абстракции как нормы права, устанавливающей преимущество, так и нормативного акта, выступающего формой внешнего выражения этого преимущества10.
Тем самым индивидуальная правовая регламентация преимуществ происходит на уровне правореализации, но не правотворчества; в свою очередь исключения — уникальный юридический феномен, позволяющий сочетать в праве абстрактное и конкретное [7, с. 10].
9 См., например: Письмо Минфина РФ от 4 февраля 1998 г. № 12-05-01 «О повышении пенсии и предоставлении социально-бытовых льгот лауреатам Ленинской и Государственной премий СССР». URL http://www.home.garant.ru (дата обращения: 10.05.2019).
10 См., например: Федеральный закон от 4 марта 2002 г. № 21-ФЗ «О дополнительном ежемесячном материальном обеспечении граждан Российской Федерации за выдающиеся достижения и особые заслуги перед Российской Федерацией» // Собр. законодательства Рос. Федерации.
2002. № 10, ст. 964. 33
В ходе рассуждения об инструментальной составляющей исключений, нельзя в полной мере согласиться с А.Г. Репьевым в том, что исключение как юридическое средство регламентирует нестандартные общественные отношения «путем соответствующих приемов юридической техники — „за исключением", „кроме", „помимо" и т.д.» Подобный пассаж подкрепляется ссылкой на научные источники, в т.ч. и на диссертационное исследование автора настоящей статьи [8, с. 94; 12, с. 398; 13, с. 297].
В данном случае необходимо, в обязательном порядке, отметить следующее: непроверенные заявления, по нашему мнению, недопустимы в ходе научной полемики. Никогда и нигде, в том числе и на указанных А.Г. Репьевым страницах диссертации [21, с. 18, 26], не утверждалось, что приемами юридической техники служат «за исключением», «кроме», «помимо» и т.п.
Словосочетания «за исключением», равно как и «за исключением случая (-ев)», «исключительный случай», «в виде исключения», «в порядке исключения» в различного рода публикациях [7, с. 49-58] трактовались не как приемы юридической техники, а как нормативно-правовые термины, в которых находит свое отражение понятие «исключение в праве» [22, с. 71-83]. Равным образом не как приемом юридической техники, а как недопустимым в лексическом плане инструментом вуалирования исключений расцениваются слова «кроме», «помимо», «если» и т.п.
Вопросы взаимосвязи исключений в праве и юридической технике очень сложные. Здесь не приемлемы безапелляционные умозаключения о том, что «исключение — это все же прием юридической техники, в чем то схожий, к примеру, с такими как примечание и дополнение» [8, с. 95; 12, с. 399; 13, с. 298]. Последнее, хотя и не является новаторским в восприятии исключений [23, с. 112], нуждается, по нашему мнению, в дополнительном пояснении.
Исключение в праве — правовая категория, что признает и сам А.Г. Репьев; как категория она многопланова и включает в себя, в т.ч., инструментальную составляющую, которая подразумевает то, что исключения предстают и как юридические средства, и как прием юридической техники.
При этом исключения и в технико-юридическом аспекте неоднолинейны. Как прием юридической (прежде всего правотворческой) техники можно выделить три реально существующих подвида: «1) исключения сугубо технической направленности, предназначенные для словесно-документального структурирования содержания акта; 2) исключения, затрагивающие содержание НПА и необходимые для отражения воли законодателя; 3) исключения, синтезирующие в себе как технические, так и содержательные свойства» [7, с. 46]. К тому же и те исключения, которые используются как сугубо технические приемы, обладают тем же свойством, что и приемы-исключения, носящие содержательный характер, — возможность санкционирования выхода из под требований общего правила [24, с. 296-306]. Тем самым, в противовес мнению А.Г. Репьева, следует солидаризоваться с Т.В. Кашаниной, оценивающей исключения как прием, хотя и носящий технический характер, но все же затрагивающий содержание права [25, с. 192].
Здесь приходится в очередной раз констатировать непоследовательность позиции А.Г. Репьева, допускающего нисходящую эволюцию исключения в праве: от признания в качестве категории права, до юридического средства регламен-
тации общественных отношений, а затем — до технико-юридического приема, не обладающего самостоятельным значением.
Нельзя согласиться и с сарказмом докторанта относительно конструкции «исключений из исключений», представляющейся А.Г. Репьеву излишне сложной сентенцией [8, с. 95; 12, с. 399; 13, с. 298]. Между тем «исключения из исключений» — вполне устоявшийся в общей теории права термин [26, с. 196; 27, с. 19], обозначающий изъятия и (или) дополнения не только из общих правил, но и исключительных предписаний; наличие исключений из исключений детерминировано многоуровневостью правового регулирования, подтверждается положениями действующего законодательства11.
Раскрывая взаимодействие исключений и преимуществ, ученый пишет, что «преимущества могут, а в ряде случаев должны сопровождаться исключениями из них, а исключения преимуществами, полагаем — нет» [8, с. 94; 12, с. 398; 13, с. 297]. Здесь сразу возникает вопрос о льготах, привилегиях, иммунитетах, являющихся, как уже отмечалось, исключениями, выражающимися в форме преимуществ.
Утверждение о том, что исключения являются элементом судебного правотворчества, закрепляются в актах правосудия, и неизбежно затрагивает такую тему, как признание нормотворческой функции судебной власти. При этом даже сторонники существования данной функции [28] осторожно подходят к обозначению актов, содержащих судебные нормы, воспринимают их как акты правосудия.
Думается, что общая проблема научных изысканий молодых ученых заключается в том, что они, разрабатывая ту или иную проблематику, являясь в ней признанными специалистами, «походя», «мимоходом», без должной рекогносцировки затрагивают в интересах своего исследования смежные тематики, требующие не меньшей концентрации познавательной деятельности. Подобного казуса не избежал в свое время и автор настоящей статьи, за что и подвергся вполне обоснованной критике [29, с. 37-44].
Скептическая оценка позиции А.Г. Репьева относительно соотношения исключений в праве и преимуществ в праве никоим образом не снижают значимости проведенного им исследования. Еще раз следует подчеркнуть, что именно А.Г. Репьев в настоящее время воспринимается как разработчик теории правовых преимуществ; именно он на монографическом уровне предпринял пусть не идеальную (на наш взгляд), но первую попытку детального анализа корреляции исключений с преимуществами.
Доводы ученого, крайне интересные как для юридической науки, так и для практики, нуждаются в дальнейшем подробном обсуждении. Это, безусловно, будет способствовать развитию концепции правовых преимуществ, учении об исключениях в праве, общей теории права в целом.
Библиографический список
1. Морозова И.С. Основы теории правовых льгот. Саратов: Изд-во ГОУ ВПО «Саратовская государственная академия права», 2007. 260 с.
11 См., например: п. 3 ч. 6 ст. 43 Федерального закона от 12 апреля 2010 г. № 61-ФЗ «Об обращении лекарственных средств» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2010. № 16, ст. 1815.
2. Малько А.В., Морозова И.С. Привилегии как специфическая разновидность правовых льгот // Правоведение. 1999. С. 143-156.
3. Малько А.В., Суменков С.Ю. Привилегии и иммунитеты как особые правовые исключения. Пенза: ИИЦ ПГУ, 2005. 180 с.
4. Репьев А.Г. Категория иммунитет в системе правовых преимуществ. М.: Перо, 2013. 231 с.
5. Юшкова ЮА. Иммунитет как правовая категория: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008. 25 с.
6. Репьев А.Г. Иммунитет как категория российского права: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2011. 22 с.
7. Суменков С.Ю. Исключения в праве: общетеоретический анализ автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Саратов, 2016. 58 с.
8. Репьев А.Г. Преимущества в праве: общетеоретический аспект. Барнаул: Барнаульский юридический институт МВД России, 2018. 244 с.
9. Суменков С.Ю. Исключения в праве как юридические средства: вопросы теории и практики // Вестник Саратовской государственной юридической академии. Саратов, 2016. № 5 (112). С. 23-28.
10. Суменков С.Ю. Привилегии и иммунитеты как общеправовые категории: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2002. 25 с.
11. Морозова И.С. Нормативные изъятия и дополнительные преимущества: общетеоретические проблемы // Правоведение. 2006. № 3. С. 190-198.
12. Репьев А.Г. Правовые преимущества и законодательные исключения // Вестник Санкт-Петербургского университета. Право. 2017. Т. 8. № 4. С. 392-402.
13. Репьев А.Г. Ограничения, преимущества и исключения в праве: новый взгляд на теорию, практику, технику // Юридическая техника. 2018. № 12: «Ограничения в праве: теория, практика, техника». С. 294-300.
14. Суменков С.Ю. Законодательная оговорка как доминантный способ закрепления исключений из правил // Вестник Саратовской государственной юридической академии. Саратов, 2017. № 6 (119). С. 23-29.
15. Регельсбергеръ Ф. Общее учете о правЬ: пер. И.А. Базанова / подъ ред. Ю.С. Гам-барова. М.: Типограф1я Высочайше утвержд. Т-ва И.Д. Сытина, 1897. 295 с.
16. Байтин М.И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). 2-е изд., доп. М.: ООО «Право и государство», 2005. 544 с.
17. Малько А.В. Стимулы и ограничения в праве. изд. 2-е, перераб. и доп. М.: Юрист 2003. 250 с.
18. Власенко НА. Ограничения в праве: природа и пути исследования // Юридическая техника. 2018. № 12: «Ограничения в праве: теория, практика, техника». С. 53-56.
19. Сенякин И.Н. Специальные нормы советского права. Саратов: Изд-во Саратовского государственного ун-та, 1987. 97 с.
20. Лейст О.Э. Сущность права. Проблемы теории и философии права. М.: Зерцало, 2008. 542 с.
21. Суменков С.Ю. Исключения в праве: общетеоретический анализ: дис. ... д-ра юрид. наук. Саратов, 2016. 475 с.
22. Суменков С.Ю. Понятие «исключение в праве» и проблемы его терминологического выражения // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 2011. № 1. С. 71-83.
23. Давыдова М.Л. Юридическая техника: проблемы теории и методологии. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2009. 318 с.
24. Суменков С.Ю. Исключения в праве: теоретико-инструментальный аспект. М.: Юрлитинформ, 2016. 376 с.
25. Кашанина Т.В. Юридическая техника: учебник. М.: Эксмо, 2007. 512 с.
26. Алексеев С.С. Общие дозволения и запреты в советском праве. М.: Юридическая литература, 1989. 288 с.
27. Муравьев H.A. Законодательное исключение (теория, практика, техника): авто-реф. дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2009. 33 с.
28. Гук ПА.. Судебная практика как форма судебного нормотворчества в правовой системе России: общетеоретический аспект: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2012. 49 с.
29. Давыдова М.Л. Правовая норма, нормативное предписание, законодательное исключение — разнопорядковые категории // Юридические исследования. 2016. № 4. С.37-44.
References
1. Morozova I.S. Fundamentals of the Theory of Legal Benefits. Saratov: Publishing house of Saratov state law Academy 2007. 260 p.
2. Malko A.V., Morozova I.S. Privileges as a Specific Kind of Legal Benefits // Jurisprudence. 1999. P. 143-156.
3. MalkoA.V., Sumenkov S.Yu. Privileges and Immunities as Special Legal Exceptions. Penza: IIC PSU, 2005. 180 p.
4. Repyev A.G. Category Immunity in the System of Legal Advantages. M.: Perot, 2013. 231 p.
5. Yushkova YuA. Immunity as a Legal Category: extended abstract of diss. ... of cand. of law. M., 2008. 25 p.
6. RepyevA.G. Immunity as a Category of Russian Law: extended abstract of diss....of cand. of law. Saratov, 2011. 22 p.
7. Sumenkov S.Yu. Exceptions to the Law: Theoretical Analysis: extended abstract of
diss....of doc. of law. Saratov, 2016. 58 p. е
8. Repyev A.G. Advantages in Law: General Theoretical Aspect. Barnaul: Barnaul law U Institute of the Ministry of internal Affairs of Russia, 2018. 244 p. а
9. Sumenkov S.Yu. Exceptions in Law as Legal Means: Problems of Theory and Practice 0 // Bulletin of the Saratov state law Academy. Saratov, 2016. № 5 (112). P. 23-28. 0
10. Sumenkov S.Yu. Privileges and Immunities as the General Legal Category: extended г abstract of diss....of cand. of law. Saratov, 2002. 25 p. д
11. Morozova I.S. Normative Exceptions and Additional Advantages: General Theoreti- т cal Problems // Jurisprudence. 2006. No. 3. P. 190-198. H
12. Repyev A.G. Legal Benefits and Legal Exceptions // Bulletin of Saint Petersburg ° University. Law. 2017. Vol. 8. No. 4. P. 392-402. U
13. Repyev A.G. Limitations, Advantages and Exceptions in Law: a New View on the 4 Theory, Practice, Technique // Legal technique. 2018. № 12: "Restrictions in law: theory, 0 practice, technique". Р. 294-300. К
14. Sumenkov S.Yu. Legislative Clause as a Dominant Method of Fixing Exceptions to е the Rules // Bulletin of the Saratov state law Academy. Saratov, 2017. № 6 (119). P. 23-29. |
15. Regelsberger F. General Theory of Law: tr. by I.A. Bazanov / edited by Y. S. Gam- № barov. M.: Printing House of Highly Approved. Fr. of I. D. Sytina, 1897. 295 p. 11
16. Baitin M.I. Essence of Law (Modern normative legal understanding on the verge of )> two centuries). Ed. 2nd, additional M.: LLC "Law and state", 2005. 544 p. 1
17. Malko A.V. Incentives and Restrictions in Law. 2-e edition., revisec and supplemented. 9 M.: Lawyer 2003. 250 PP.
18. Vlasenko N.A. Limitations in Law: Nature and Ways of Research // Legal technique. 2018. № 12: "Restrictions in law: theory, practice, technique". P. 53-56.
19. Senyakin I.N. Special Norms of the Soviet law. Saratov: Saratov University Press, 1987. 97 p.
20. Leist O.E. The Essence of Law. Problems of the Theory and Philosophy of Law. M.: Zertsalo, 2008. 542 p.
21. Sumenkov S.Yu. Exceptions to the Law: General Theoretical Analysis: diss....of doc. of law. Saratov, 2016. 475 p.
22. Sumenkov S.Yu. The Concept of "Exclusion in Law" and the Problems of its Terminological expression // News of higher educational institutions. Jurisprudence. 2011. No. 1. P. 71-83.
23. Davydova M.L. Legal Technique: Problems of Theory and Methodology. Volgograd: Volgograd State University Publishing House, 2009. 318 p.
24. Sumenkov S.Yu. Exceptions to the Law: Theoretical and Instrumental Aspect. M.: Yurlitinform, 2016. 376 p.
25. Kashanina TV. Legal Technology: studies. M .: Eksmo, 2007. 512 p.
26. Alekseev S.S. General Permissions and Prohibitions in the Soviet Law. M.: Legal literature, 1989. 288 p.
27. Muraviev I.A. Legislative Exclusion (Theory, Practice, Technique): extended abstract of diss. . of cand. of law. N. Novgorod, 2009. 33 p.
28. Guk P.A. Judicial Practice as a Form of judicial Rule-making in the Legal System of Russia: General Theoretical Aspect: extended abstract of diss....of doc. of law. M., 2012. 49 p.
29. Davydova M.L. Legal Norm, Normative Prescription, Legislative Exclusion - Categories of Different Types // Legal Studies. 2016. No. 4. P. 37-44.
УДК 340.1(075.8)
О.В. Лазарева
ПОНЯТИЕ И СТРУКТУРА ВОЛИ: ПРАВОВОЙ АСПЕКТ
Введение: проблема воли занимала умы философов и ученых с античных времен. В современном мире все еще отсутствует единое универсальное понятие воли, устраивающее представителей разных наук. Это связано с проявлением многочисленных аспектов этого сложного феномена. Цель: на основе философского, этического, психологического и социологического понимания воли изучить ее правовой аспект, определить понятие, природу воли и выявить ее структурные элементы. Методологическая основа: философский анализ категорий «воля» и «свобода», совокупность диалектического, метафизического, исторического, системного, функционального, логического, формально-юридического, сравнительного методов исследования. Предпочтение отдается диалектическому методу познания, т.к. он позволяет исследовать волю как в статике, так и в динамике, т.е. в развитии и связи с иными явлениями. Диалектический метод позволяет проникнуть в сущность воли и определить ее природу. Особое значение имеют системный и формально-юридический методы, с помощью которых познается структура воли. Результаты: аргументирована авторская позиция относительно правового аспекта воли, выработано понятие воли субъекта, исследованы признаки. Определены такие элементы содержания воли как:
© Лазарева Ольга Владимировна, 2019
Кандидат юридических наук, доцент кафедры теории государства и права (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: [email protected] © Lazareva Olga Vladimirovna, 2019 38 Candidate of law, Associate professor, Theory of state and law department (Saratov State Law Academy)
