CC BY
73
ИСХОДНЫЕ ДАННЫЕ ДЛЯ ПОСТРОЕНИЯ МОДЕЛИ МОДЕРНИЗАЦИИ АДМИНИСТРАТИВНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ИНСТИТУТОВ1
Д. С. ЖУКОВ, С. К. ЛЯМИН
В статье излагаются подходы к построению фрактальной модели, которая должна имитировать трансформацию административно-политических институтов. Рассматриваются некоторые базовые понятия интституционализма. В частности, излагаются существующие представления о соотношении формальных и неформальных, модернизированных и традиционных аспектов институтов.
Ключевые слова: фрактал, компьютерная модель, политические институты, модернизация.
Теория хаоса (в т. ч. фрактальная геометрия) предоставляют исследователю удобный инструментарий для изучения процессов, содержащих фазовые переходы, несоразмерность причин и следствий, спонтанное упорядочивание систем, иные, на первый взгляд, парадоксальные феномены [2]. С 2010 г. на базе Центра фрактального моделирования ТГУ имени Г. Р. Державина осуществляется исследовательская программа «Форсированная модернизация политических институтов: компьютерное моделирование, прогнозирование результатов и нелинейных эффектов» [4; 5; 13]. Главной целью проекта является создание модели (рабочее название Модернофрактал), которая способна симулировать динамику основных параметров форсированной институциональной модернизации.
Для построения модели необходимы исходные гипотезы, выражающие существо изучаемой системы и ее динамики. Заметим, что под «гипотезами» для моделирования, как правило, подразумеваются далеко не гипотетические в прямом смысле этого слова, а, напротив, хорошо обоснованные объяснительные схемы. Для наших целей мы избрали несколько известных схем, описывающих модернизацию, а также институциональную динамику в целом и ее российскую специфику, в частности.
В самом кратком виде эти исходные положения можно сформулировать следующим образом.
1 Исследование выполнено в рамках реализации ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 гг., проект «Форсированная модернизация политических институтов: компьютерное моделирование, прогнозирование результатов и нелинейных эффектов» (госконтракт № П930 от 26 мая 2010 г.).
Институциональная модернизация в России имеет форсированный (ускоренный и усиленный) характер. Модернизация сопряжена с преобразованиями сверху, поскольку верховная государственная власть выступает как модернизационный субъект - источник модернизационных импульсов. Общество (а в нашем исследовании - административно-политические институты и связанные с ними социальные среды) в таком дискурсе выступает как объект, обладающий (или не обладающий) некоторой мерой модернизационного потенциала, модернизационными потребностями и пр., а также определенным образом реагирующий (отвечающий) на модернизационные вызовы.
В качестве базового объяснения специфики российской модернизации мы избрали концепцию «осадочного общества» А. Рибера. Во-первых, это довольно стандартная интерпретация, легко сопрягающаяся с такими классическими идеями как «многоукладность», «мозаичность», «слоеный пирог», «второй эшелон» и т. п. Во-вторых, эта концепция если и не предусматривает прямо, то предполагает объяснение некоторых «нестандартных» эффектов модернизации через отсылку к метафоре перегрева социального организма в результате форсированного характера модернизации, усиленного модернизационным «давлением сверху». Это опять-таки классическое представление.
Что касается объяснительных схем институциональной структуры и институциональных трансформаций, то мы воспользовались классическими идеями ведущих теоретиков институционализма Д. Норта и Д. Найта, положениями со-циетального институционализма, который рассматривает не только формальные, но и нефор-
мальные институты. Именно коллизия формальности-неформальности (вместе со всеми ее многочисленными и не всегда позитивными следствиями) характерна, по мнению исследователей, для российской действительности и, соответственно, эвристически продуктивна для моделирования.
В этой статье мы детализируем означенные выше представления, использованные при построении модели Модернофрактал.
Американский историк Альфред Рибер предложил метафору «осадочного общества» для характеристики запутанности социальной структуры России имперского периода. Причем, эту метафору без особой модификации можно перенести и на институциональную структуру, что неявно делал и сам А. Рибер. Его представления, изложенные, в частности, в известном статье «The sedimentary society» [11], довольно распространены в отечественном историческом сообществе.
Российский социум уже к началу XX в., утверждает американский историк, представлял собой сложную совокупность «наслоений», «осадочных пластов», которые являлись архаичными, но не ликвидированными социальными структурами и практиками. Такое общество сложилось в результате процесса, в котором исторические формы общественных систем, господствующих норм и «правил игры», вместо того, чтобы последовательно уничтожаться, уступая место новым более прогрессивным формам, откладывались вместе и сосуществовали. Модернизация не всегда, таким образом, инициировала линейную смену одной социальной формы другой; вместо этого они переплетались, вступая в сложные отношения между собой.
Для нас подобного рода утверждение ценно тем, что устанавливает связь между модернизацией административного института и модернизацией его социальной среды (внутреннего состава и непосредственного внешнего окружения). Институциональная трансформация в этом случае перестает быть узко-технической проблемой и увязывается с социальной трансформацией. Конечно, такой подход, признающий фундаментальную сложность имеющихся проблем во всей их социо-политико-экономической совокупности, на первый взгляд, не всегда способствует выработки конкретных реформаторских шагов и определенных рекомендаций. Однако, безусловно, это не есть врожденное свойство самого подхода.
Представления А. Рибера об институциональной модернизации в России укладываются в классический сценарий, господствующий в рос-
сийском экспертном сообществе: «модернизаци-онное давление государства против традиционалистской инертности общества». Однако в работах А. Рибера эта коллизия значительно усложняется: российское общество невозможно представить как «кусок сырой глины» в руках царя / генсека / президента-реформатора, поскольку социум, уже в значительный мере модернизированный, обладает собственными модернизационны-ми потребностями и возможностями. Игнорирование и (или) умаление уровня развития модерни-зационных потребностей генерировало частые реформаторские ошибки.
Риберовские представления во многом противопоставлены парциальной модели модернизации [12], которую часто (явно или неявно) используют западные и отчасти российские исследователи применительно к России. Модель парциальной модернизации описывает колониальное общество, в котором модернизационный импульс возникает всецело во вне и прохождение этого импульса сквозь социальную или институциональную «туземную среду» колониального общества ведет к парциальным эффектам (к частичной сегментарной трансформации). Обратим внимание на то, что такой сценарий не используется для построения Модернофрактала, поскольку в России модернизационный импульс имеет преимущественно эндогенный характер.
Мозаичность и осадочный (слоистый) характер институциональной среды в России обнаружен многими исследователями. Причины этого феномена не слишком важны для построения модели, но отметим основные объяснения этих причин. Во-первых, форсированный характер российской модернизации, которая просто «не успевала» в необходимой мере преобразовать все социально-политическое пространство страны. Во-вторых, слишком большие различия в типах обществ, населяющих Россию (тогда как часть социальных пространств успешно втягивается в постиндустриальную фазу, другая - существует в индустриальной среде, третья - культивирует политические ценности и практики родо-племен-ного строя и т. п.). В-третьих, исследователи обратили внимание, что модернизационные фазы сменялись фазами «застоя» и даже «контрреформ» и сделали вывод о том, что для российской модернизации присущ циклический характер [7].
Осадочная институциональная структура предполагает, по нашему мнению, некоторые любопытные эффекты. «Опыт Запада показал: основной итог модернизации - осовременивание дои ранне-индустриальной социально-экономиче-
ской структуры, лишение ее «традиционных» элементов способности к регенерации и саморазвитию» [3] - таков классический вариант институциональной трансформации: динозавры вымирают, приматы процветают и т. д. Между тем, в России традиционные (или точнее - недостаточно модернизированные) институты, хотя и потеряли способность к восстановлению в исходном виде, но сохранили некоторую возможность адаптации и патологического поглощения (вытеснения, метаморфоза) модернизационных институтов.
Институциональная мозаичность (сочетание модернизированных и «недомодернизированных» элементов), которая в любых теориях объясняется несинхронностью и незавершенностью процесса институциональной модернизации, имеет первостепенное значение для выработки технологий и анализа перспектив модернизации как таковой и административно-политических преобразований -в частности.
От описания представлений о модернизации, на которых мы основывались при выработке модели Модернофрактала, перейдем к описанию «институциональной составляющей» исследования. Теоретик институционализма, лауреат Нобелевской премии по экономике 1993 г. американский исследователь Дуглас Норт рассматривает институты как совокупность собственно людей и норм их взаимодействия («правил игры»). Причем, институты имманентно присущи человеческому обществу. Можно сказать, что они - неизбежный способ самоорганизации.
Д. Норт обосновывает причины устойчивости институтов, выходящие за рамки «незыблемости» формальных регламентов и организационных структур. Дело в том, что институты самовоспро-изводятся, поскольку являются наличными формами взаимодействия различных акторов - людей, других институтов. Изменение наличной формы взаимодействия требует совместной воли и действий акторов, что само по себе труднодостижимо в условиях неполной информированности акторов о мнениях, позициях, намерениях и возможностях друг друга. Более того, ликвидация даже самых устаревших и создание самых совершенных институтов требует определенных издержек, ведет к появлению негативных побочных эффектов. Поэтому зачастую институциональная трансформация, имеющая в виду извлечение выгод для акторов, сдерживается негативным балансом издержек и приобретений.
Д. Норт различает институты современные и архаичные. Развивая институционалистские представления, прежде всего, в сфере экономики, он
указывает на разную экономическую эффективность институтов разных типов. Можно сказать, что в системе взглядов Д. Норта эффективность института можно довольно точно измерить (величинами транзакционных издержек, выраженных в денежных единицах). И, конечно же, эффективность модернизированных институтов оказывается на порядок выше. К сожалению, применительно к административно-политическим институтам, являющимся предметом нашего исследования, трудно и в большинстве случаев практически невозможно применить такой универсальный индикатор как монетизированная величина издержек / приобретений.
Д. Норт описывает сосуществование институтов разного типа (или разного уровня развития): «...Политические и экономические руководители [в странах, где доминируют традиционные институты] .поощряют скорее деятельность по перераспределению, чем по производству материальных благ, формируют скорее монополии, чем конкурентную среду, и скорее ограничивают, чем расширяют выбор. Они редко стимулируют инвестиции в образование, которое повышает производительность. Организации, развивающиеся в этих институциональных рамках, становятся более эффективными, но только эффективными в снижении общей продуктивности общества и в развитии базовой институциональной структуры, еще менее благоприятной для продуктивной деятельности» [6].
Для Д. Норта неформальные институты -«часть того наследия, которое мы называем культурой». Такие институты транслируются от поколения к поколению в процессе передачи социального опыта. Неформальные правила игры, поэтому, могут быть не записаны и даже не отрефлек-сированы акторами, но оттого не менее легитимны и действенны.
Более того, Д. Норт рассматривает неформальные институты как наиболее архаичные. Именно они в большей мере наследуются, нежели конструируются, то есть являются скорее продуктом исторического развития, а не рационального выбора или соглашения вокруг компромисса интересов [6, с. 118].
Емкая классификация направлений институционализма представлена в докладе «Институционализм и политическая трансформация России», подготовленном группой отечественных исследователей для Российской ассоциации политической науки - РАПН [1]. «Для социологического институционализма («cultural approach») индивид живет в мире институтов, под которыми понима-
ются социальные нормы, роли, идентичности и т. д. Они являются «данностью» («taken for granted») для отдельного индивида, существуют независимо от его воли, и он должен подчиняться этим институтам. Институционалисты рационального выбора («calculus approach»), напротив, полагают, что институты представляют собой «правила игры», которые создают рациональные индивиды, чтобы облегчить взаимодействие друг с другом» [1].
Значительная часть исследователей «по умолчанию» предполагает, что оба подхода («calculus approach» и «cultural approach») имеют право на существование - и, в своих неортодоксальных формах, оснащенные соответствующими исключениями и оговорками, эти подходы выражают просто разные исторически сложившиеся соотношения разных типов институтов. Иначе говоря, первый (рациональный) вид институтов характерен в большей мере для модернизированного и вестернизированного общества, второй (социальный) - для традиционного. В этом случае, институциональная модернизация рассматривается, в частности, как организационная рефлексия, рационализации институтов, преодоление их инерции, социальной консервативности.
Для полноты картины заметим, что весьма влиятельной в институционализме является дистрибутивная теория, которая касается и неформальных институтов. Подход к трактовке этого феномена в наиболее общих чертах следующий: неформальные институты закрепляют социальноэкономическое и политическое неравенство и несправедливость в условиях, когда формальные институты провозглашают равенство и демократию. Неформальные институты, полагает известный американский теоретик институционализма Д. Найт, не требуют формального внешнего принуждения, они «самопринудительны», поскольку даже для властных субъектов выгоднее подчиняться навязанным им институтам, чем отказываться от сотрудничества с ними.
Применительно к российским реалиям контрадикция формальности-неформальности институтов практически полностью совпадает с контрадикцией модернизированности-традиционнос-ти. Российские формальные модернизированные институты, как правило, противопоставлены именно традиционным неформальным институтам. Оговоримся, что применительно к России под традиционными институтами мы понимаем не классические средневековые феномены, а всего лишь «менее модернизированные» структуры. Мы не можем согласиться с утверждением о том, что «сегодняшняя Россия является разрушаю-
щимся традиционным обществом» (это скорее публицистическое преувеличение.) Конечно, процессы модернизации настолько глубоко затронули российское общество, что его невозможно в некоторых смыслах и по многим критериям отнести к иным типам, нежели эталонные западные модернизированные общества. Поэтому мы и предпочитаем говорить именно об относительно традиционных институтах, существование которых в патологических формах, тем не менее, является фактом и существенно осложняет социальный и политический прогресс.
Обратимся к общетеоретическим представлениям относительно существа неформальных институтов, сформировавшихся в рамках институционализма. Двое видных западных ученых поддерживают инициативу перенесения фокуса институциональных исследований на неформальные институты. Это: Гретхен Хелмке - американская исследовательница из Университета Рочестера - и Стивен Левицки, профессор Гарвардского университета. В своей известной программной статье «Informal Institutions and Comparative Politics» [10] они анализируют данные, собранные практически по всему миру.
Рассмотрение неформальных правил довольно часто, по мнению американских ученых, имеет решающее значение для объяснения результатов институциональных трансформаций. Неформальные структуры проявляются в формальных институтах значимым и часто неожиданным образом [8]. По отношению к формальным институтам их «теневые» спутники могут быть как благоприятными (содействующими), так и сдерживающими (противодействующими). Характер отношений между формальными и неформальными институтами - важнейший атрибут тех и других.
Термин «неформальный институт», - признают Г. Хелмке и С. Левицки, - применяется к «ошеломляющему» количеству явлений, включая сети личных связей, клиентелизм, патернализм, патримониализм, коррупцию, кланы и мафию, гражданские сообщества, традиционную культуру и различные законодательные, судебные и бюрократические нормы и обычаи [10]. Исследователи пытаются дать строгое, более узкое и эвристически продуктивное определение этого понятия: «Определим неформальные институты как социально разделяемые и принимаемые правила (обычно, неписаные), которые создаются, сообщаются, транслируются, распространяются и обеспечиваются принудительной санкцией (enforced) вне официальных каналов. В этом их отличие от формальных институтов, которые явля-
ются правилами и процедурами, которые создаются, распространяются и поддерживаются через каналы, широкое признание в качестве официальных» [10].
Проблемы соотношения, сосуществования и взаимодействия формальных и неформальных институтов, которые ставятся в рамках социетально-го институционализма, являются чрезвычайно актуальными в практической сфере [9]. Модернизация (если считать ее базовым историческим процессом) должна сопровождаться все возрастающей формализацией неформальных правил и механизмов управления, которые необходимы в связи со все возрастающей специализацией и разделением труда. Сочетание формальных и неформальных институтов признается неизбежным свойством административно-политической системы. Но, поскольку неформальные институты отождествляются с традиционными, архаичными, то по мере модернизации этот баланс должен смещаться в сторону превалирования формальных институтов.
Литература
1. Айвазова С. Г., Панов П. В., Патрушев С. В., Хлопин А. Д. Доклад на заседании исследовательского комитета РАПН «Институционализм и политическая трансформация России». URL: http://www.rapn.ru.
2. Бородкин Л. И. Методология анализа неустойчивых состояний в политико-исторических процессах // Международные процессы. 2005. № 1.
3. Володин А. Г. Гражданское общество и модернизация в России. Истоки и современная проблематика // Полис. 2000. № 3.
4. Жуков Д. С., Лямин С. К. Варианты использования методов фрактальной геометрии в социальных и политических исследованиях // Ineternum. 2010. № 2.
5. Жуков Д. С., Лямин С. К. Подходы к построению фрактальной модели трансформации административно-политических институтов // Fractal simulation. 2011. № 1.
6. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М., 1997. С. 25.
7. Пантин В. И., Лапкин В. В. Волны политической модернизации в истории России (к обсуждению гипотезы) // Полис. 1998. № 2.
8. Сельцер Д. Г. Конкурирующие элиты и выборы в контексте политической истории России // Вестник Московского университета. Сер. 12: Политические науки. 2007. № 2.
9. Boesen N. Governance and Accountability - How Do The Formal and Informal Interplay and Change? // International Seminar on Informal Institutions «What do we know, what can we do?». URL: http://www.oecd.org/ document.
10. Helmke G., Levitsky S. Informal Institutions and Comparative Politics: A Research Agenda // Perspectives on Politics. 2004. Vol. 2. № 4.
11. Rieber A. Chapter 21, The Sedimentary Society // Between Tsar and People, Educated Society and the Quest for Public Identity in Late Imperial Russia. Princeton Univ. Press, 1991.
12. Rueschemeyer D. Partial modernization // Explorations in general theory in social science: essays in honor of Talcott Parsons. Vol. 2. N.Y., 1976.
13. Zhukov D., Lyamin S. Computer Modeling of Historical Processes by Means of Fractal Geometry // Historical Social Research = Historische Sozialforschung. 2010. № 3.
* * *
INITIAL DATA FOR CONSTRUCTION OF MODERNIZATION MODEL OF ADMINISTRATIVE-POLITICAL INSTITUTES
D. S. Zhukov, S. K. Lyamin
In article approaches to construction fractal model are stated which should simulate transformation of is administrative-political institutes. Some base concepts institutionalism are considered. In particular, existing representations about a parity of the formal and informal, modernized and traditional aspects of institutes are stated.
Key words: fractal, computer model, political institutes, modernization.
