CC BY
98
УДК: 069.4
Д. О. Васильева
ИРАНСКАЯ КОЛЛЕКЦИЯ ПЕТРА ВЛАДИМИРОВИЧА ЧАРКОВСКОГО В СОБРАНИИ ГОСУДАРСТВЕННОГО ЭРМИТАЖА
Коллекция Петра Владимировича Чарковского представляет собой одно из наиболее крупных частных собраний предметов иранского искусства, привезенных в Санкт-Петербург в конце XIX в. История ее формирования, равно как и детали биографии ее первого владельца, долгое время оставались малоизученными. В последние годы была выявлена и опубликована лишь сравнительно небольшая часть предметов этой коллекции, находящаяся в фондах Отдела Востока Государственного Эрмитажа, однако исследования, позволяющие полностью систематизировать собрание, в музее не предпринимались. В настоящем сообщении представлены результаты архивной и музейной работы, в ходе которой впервые была предпринята попытка частично восстановить собрание и выяснить некоторые ранее неизвестные подробности, связанные с обстоятельствами его создания и последующей отправки в Санкт-Петербург1. На данном этапе исследования оказалось возможным проследить судьбу большей части предметов, когда-то входивших в его состав, разделить их на группы в соответствии с материалами, из которых они были изготовлены, выделить основные типы изделий, подсчитать количественные характеристики, а для ряда групп материалов и отдельных предметов—уточнить или пересмотреть имеющиеся датировки и данные о месте их изготовления.
Коллекция П. В. Чарковского была оценена в 40 000 руб. и приобретена музеем Центрального училища технического рисования А. Л. Штиглица в числе первых крупных закупок в июне—июле 1886 г.2 В общей сложности собрание насчитывало 767 номеров (№ 5784-6550 по инвентарю музея Штиглица3). Оно включало изделия из фаянса, фарфора, металла, стекла, камня (последние в основном были представлены резными печатями и амулетами), слоновой кости, резного и инкрустированного дерева, а также предметы текстиля, ковры, рукописи, миниатюры, произведения лаковой и станковой живописи.
В архивных материалах упомянуты следующие названия, под которыми собрание фигурировало при поступлении в музей: «Коллекция <...>, состоящая из персидских и кавказских вещей»4, а также «Коллекция персидских старинных вещей»5. В действительности эти
1 Васильева Д. О. Памятники иранского искусства в России: предметы текстиля из коллекции П. В. Чарковского в собрании Государственного Эрмитажа // Россия—Иран. Диалог культур. Международная научная конференция, 8 апреля 2016 года. Санкт-Петербургский Гуманитарный университет профсоюзов. Сборник материалов. СПб., 2017. С. 152-159.
2 Архив Государственного Эрмитажа (далее—Архив ГЭ). Ф. 1. Оп. 9. Д. 8. Л. 6 об., 57; Д. 9. Л. 84; Отдел Западноевропейского прикладного искусства Государственного Эрмитажа (далее—ОЗЕ-ПИ ГЭ). Инвентарная книга вещей, принадлежащих музею Центрального училища технического рисования барона Штиглица. Т. 1. Л. 241, 292.
3 ОЗЕПИ ГЭ. Инвентарная книга вещей, принадлежащих музею Центрального училища технического рисования барона Штиглица. Т. 1. Л. 240 об. —292, № 5784-6550.
4 Архив ГЭ. Ф. 1. Оп. 9. Д. 8. Л. 6 об.
5 Там же. Д. 9. Л. 84.
названия далеко не в полной мере могли отразить характер собрания, судя по сохранившимся сведениям, достаточно разнообразного по своему составу, и, по-видимому, были призваны означать лишь то, что в него вошли вещи, купленные на территории Ирана и Кавказа.
Сейчас мы располагаем некоторыми данными об основных этапах жизненного пути первого владельца этой коллекции, в большей степени, как ни странно, оказавшегося известным благодаря своей военной карьере, нежели собирательской деятельности6. Петр Владимирович Чарковский родился 15 апреля 1845 г., окончил Павловский кадетский корпус, Михайловское артиллерийское училище и Николаевскую академию Генерального Штаба по 1-му разряду. Он вступил в службу 29 сентября 1861 г., участвовал в русско-турецкой войне 1877-1878 гг. в чине капитана, 22 марта 1878 г. получил звание подполковника, а с 30 августа 1878 г. находился в звании полковника. В 1879-1882 гг. Чарковский состоял на службе секретарем при российском консульстве в Трапезунде, при этом являясь, как показывает В. А. Гоков, негласным военным агентом7.
С 4 октября 1882 г. по 14 февраля 1885 г., в соответствии с трехлетним контрактом, заключенным с шахским правительством, П. В. Чарковский находился в Тегеране и заведовал обучением персидской кавалерии, командуя Персидской казачьей бригадой, состоявшей из трех конных полков и конной батареи. Чарковский сменил на этой должности полковника А. И. Домантовича8, сформировавшего бригаду по настоянию Насир ад-Дин шаха и ставшего ее первым заведующим.
В помощь заведующему назначались российские инструкторы в количестве трех офицеров и пяти урядников. Обмундирование и вооружение было дано полкам по образцу кубанских казаков. Вооружение включало кинжалы, шашки и винтовки системы Бердана № 2. Последние, в количестве нескольких сот штук, были присланы в дар вместе с комплектом патронов императором Александром II. Для нужд бригады были отведены казармы, конюшни, амбары для фуража, цейхгаузы, кухни, лазарет и прочие помещения. Учения проводились на плацу Мейдан-е Машк, располагавшемся в Тегеране по соседству с казармами бригады.
При Чарковском в состав бригады, ранее насчитывавшей два полка, вошел третий полк мухаджиров, и ее общая численность была доведена до 900 человек9. В 1884 г.
6 Краткие биографические сведения о П. В. Чарковском и описание прохождения им военной службы см. в: Глиноецкий Н. П. Исторический очерк Николаевской академии Генерального штаба: списки почетных президентов, почетных членов, лиц, принадлежавших к административной и учебной части и всех офицеров, кончивших курс Императорской военной академии и Николаевской академии Генерального штаба с 1832 по 1882 год. СПб., 1882. С. 174; Гоков О. А. Персидская казачья бригада в 1882-1885 гг. // Восток (Oriens). М., 2014. № 4. С. 49-59; Список генералам по старшинству: составлен по 1-е января 1898 года. СПб., 1898. С. 602; Список полковникам по старшинству: исправлено по 1-е ноября [1882 г.]. СПб., 1882. С. 637.
7 Гоков О. А. Персидская казачья бригада... С. 50.
8 Подробнее о событиях, предваривших формирование Персидской казачьей бригады: Доман-тович (Домонтович) А. И. Воспоминание о пребывании первой Русской военной миссии в Персии // Русская старина. СПб., 1908. Т. 133. Вып. 2. С. 331-340; Вып. 3. С. 575-583; Т. 134. Вып. 4. С. 211-216. — Подробнее об истории Персидской казачьей бригады: Гоков О. А. Персидская казачья бригада... С. 48-60; Косаговский (Косоговский) В. А. Очерк развития персидской казачьей бригады // Новый Восток. М., 1923. № 4. С. 390-402; Красняк О. А. Русская военная миссия в Иране (1879-1917 гг.) как инструмент внешнеполитического влияния России // III Научные чтения памяти профессора В. И. Бовыкина. Исторический факультет МГУ, 31 января 2007 г Тексты выступлений // URL: http://www.hist.msu.ru/Science/Conf/01_2007/Krasniak.pdf (дата обращения: 01.12.2016); Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-шахе с 1882 по 1888 г. СПб., 1897. С. 140-151.
9 Косаговский (Косоговский) В. А. Очерк развития персидской казачьей бригады... С. 392.
к бригаде добавилась легкая батарея из четырех стальных орудий образца 1877 г. с клиновым затвором работы Обуховского завода, подаренных шаху императором Александром III в 1883 г. вместе с четырьмя передками, восемью зарядными ящиками и боевым комплектом снарядов и зарядов.
Во время нахождения Чарковского на должности заведующего обучением персидской кавалерии в бригаде появились и другие нововведения: был организован военный оркестр («хор музыки»), гвардейский полуэскадрон преобразован в эскадрон, а для ветеранов создан отдельный эскадрон. Для солдат артбатареи Чарковский составил «Руководство по обучению казачьей конной артиллерии», перевод которого вышел в Тегеране в 1885 г.10
Чарковский предпринимал ряд попыток наладить быт вверенной ему бригады и поднять ее дисциплину. Среди прочего, им была устроена дежурная комната по европейскому образцу11. Кроме того, на казарменной кухне было организовано питание, что позволило Чарковскому отойти от практики выдачи на руки кормовых (порционных) денег, таким образом, более эффективно контролируя расходование выделяемых средств, однако впоследствии из-за недовольства, возникшего в рядах бригады, он был вынужден отказаться от этого решения12. Выплаты на содержание бригады, выдававшиеся шахским правительством, поступали нерегулярно, вследствие чего Чарковскому пришлось столкнуться с финансовыми затруднениями и необходимостью серьезной экономии средств, что не могло не сказаться на качестве подготовки личного состава бригады.
Вернувшись из Ирана в июне 1885 г., Чарковский продолжил службу: до 1 июля следующего года занимал должность начальника штаба 21-й пехотной дивизии, затем был назначен начальником войскового штаба Кавказской кавалерийской дивизии, с 3 июля 1888 г. по 1 марта 1893 г. служил начальником войскового штаба Кубанского казачьего войска. 30 августа 1890 г. Чарковский получил чин генерал-майора. С 1 марта 1893 г. он состоял командиром 1-й бригады 2-й Кавказской казачьей дивизии по Кубанскому казачьему войску, 12 сентября 1897 г. был назначен командующим 4-й кавалерийской дивизией. За годы службы Чарковский был пожалован рядом военных наград: орденом Св. Станислава 3 степени (1870 г.); орденом Св. Анны 3 степени (1873 г.), орденом Св. Владимира 4 степени с мечами и бантом (1877 г.), орденом Св. Станислава 2 степени с мечами (1877 г.), орденом Св. Анны 2 степени с мечами (1877 г.) золотым оружием (1879 г.), орденом Св. Владимира 3 степени (1887 г.), кроме того, имел две иностранные награды: иранский орден Льва и Солнца 1 степени (1886 г.) и черногорский орден Князя Даниила I 2 степени (1886 г.)13.
Очевидно, именно в период прохождения службы в Тегеране с 1882 по 1885 г. Петром Владимировичем была приобретена основная часть коллекции, поступившей в музей Штиглица уже на следующий год после его возвращения из Ирана. Русскоязычные пометы, нанесенные карандашом на оборотную сторону иранских фаянсовых изразцов, некогда принадлежавших его собранию: «2 Ноября 84 г.» (инв. № Ир-1284) и «3 Мая 85 г. 1 туманъ» (инв. № VT-1412), возможно, сделанные рукой самого Чарковского, подкрепляют предположение о времени и обстоятельствах формирования коллекции.
10 Красняк О. А. Русская военная миссия в Иране... С. 3 // URL: http://www.hist.msu.ru/Science/ Conf/01_2007/Krasniak.pdf (дата обращения: 01.12.2016).
11 Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-шахе... С. 143.
12 Там же. С. 145.
13 Список генералам по старшинству... С. 602.
Трудно установить, какими именно предпочтениями руководствовался Чарковский при отборе предметов, был ли его выбор целенаправленным, полагался ли он только на свой художественный вкус или следовал советам местных антикваров и любителей старины. Подробное знакомство с коллекцией подсказывает, что в сферу интересов этого собирателя попали самые разнообразные произведения декоративно-прикладного и изобразительного искусства. Состав коллекции неравномерен и, вероятно, отражает не только личные интересы и пристрастия ее владельца, в большей степени ориентированного на приобретение фаянсовых и фарфоровых изделий, но и возможности художественного рынка, существовавшего в то время в Иране.
Сохранились свидетельства, подтверждающие то, что коллекция была обнаружена на Кавказе14 и заинтересовала Александра Александровича Половцова, посчитавшего необходимым приобрести ее для музея Штиглица. 16 февраля 1886 г. А. А. Половцов оставляет в своем дневнике следующую запись: «Ген. Чарковский и его коллекция, найденные на Кавказе Бобринскими. Уговариваемся выставить его коллекцию в нашем музее с тем, чтобы договориться впоследствии о подробностях покупки»15.
После закрытия музея Штиглица его фонды, среди которых находилась и коллекция Чарковского, перешли в ведение Первого Филиала Эрмитажа, а впоследствии были переданы по принадлежности в соответствующие научные отделы музея. В ходе изучения музейной документации нами была выделена значительная группа предметов из собрания Чарковского, переданная в Отдел Востока в период 1924-1932 гг. Установлено, что в эти годы в Отдел Востока поступило не менее 510 номеров, ранее находившихся в бывшей коллекции Чарковского, шесть из которых в 1930-1950-е годы оказались выданы в другие музеи СССР. Идентифицировать еще 43 номера, отмеченные в актах поступлений как принятые в Отдел Востока, пока не представляется возможным. Таким образом, на сегодняшний день в хранении отдела насчитывается 461 номер из коллекции Чарковского. В Эрмитаже им были присвоены новые инвентарные номера, при этом был введен иной подсчет количества предметов, в результате чего количество старых номеров перестало соответствовать нынешнему количеству инвентарных номеров (580) и предметов (581). Помимо вещей собственно иранского производства, составлявших основную часть собрания, в нем можно выделить небольшую группу изделий, изготовленных на Кавказе, а также предметы индийского и турецкого декоративно-прикладного искусства. Включение в собрание ряда предметов, изготовленных и приобретенных на Кавказе (на что, в частности, прямо указывают записи инвентаря музея Штиглица № 6175-6176, соответствующие нынешним инв. № VC-681-682), подтверждает, что круг поисков Чарковского при формировании коллекции действительно не был ограничен исключительно Ираном.
Выяснить судьбу остальных 257 номеров этой коллекции пока не удается. Старые инвентарные описания свидетельствуют о том, что в собрание были включены многочисленные образцы китайского и японского фарфора, отдельные предметы, относящиеся
14 Рукописный отдел Научного архива Института материальной культуры Российской академии наук (далее—ИИМК РАН). Ф. 1. 1896 г. Д. 140. Л. 1; СтеганцеваВ. Я., РысинМ.Б. Императорская Археологическая Комиссия и исследование памятников Кавказа и Предкавказья // Императорская Археологическая Комиссия (1859-1917): к 150-летию со дня основания. У истоков отечественной археологии и охраны культурного наследия / научный ред.-сост. А. Е. Мусин; под общ. ред. Е. Н. Носова. СПб., 2009. С. 712.
15 Адамова А. Т. Персидские миниатюры и рисунки // Иран в Эрмитаже. Формирование коллекций: каталог выставки «Государственный Эрмитаж». СПб., 2004. С. 68; Дневник Государственного секретаря А. А. Половцова / под ред. П. А. Зайончковского. Т. 1: 1883-1886. М., 1966. С. 391.
к западно-европейской работе, а кроме того — предметы иранского оружия и представительный нумизматический раздел, состоявший не только из восточных, в том числе Са-санидских, но также из греческих, римских и византийских монет.
Известно, что в 1889 г. нумизматическая часть коллекции Чарковского привлекла внимание Императорской археологической комиссии16, и 3 марта 1890 г. она была осмотрена в музее Штиглица бароном В. Г. Тизенгаузеном и консерватором Минцкабинета Императорского Эрмитажа А. К. Марковым. После посещения музея и работы с коллекцией ими был подготовлен список из десяти монет — трех золотых и семи серебря-ных,—шесть из которых были отчеканены в правление династии Сасанидов при Хосро-ве I, Ормузде IV и Хосрове II, а еще четыре относились к исламскому времени. Вскоре граф А. А. Бобринский обратился к директору Центрального училища технического рисования А. Л. Штиглица М. Е. Месмахеру с просьбой «уступить» монеты Археологической Комиссии для Императорского Эрмитажа с целью восполнения пробелов в нумизматической коллекции последнего. На свой запрос Бобринский получил от директора училища вежливый, но твердый отказ. Основанием для отказа стал пункт из статьи Высочайше утвержденного Положения, согласно которому «поступившие в музей Училища предметы, составляя неприкосновенную собственность Училища, ни в каком случае не могут быть отчуждаемы»17.
Согласно пометам, оставленным в инвентаре музея Штиглица, и актам передачи, обнаруженным в Архиве Государственного Эрмитажа, в 1920-е годы 39 образцов иранского оружия (№ 6186-6194, 6199-6211, 6214-6226, 6228-6232) были выданы в Арсенал18, а монеты в количестве 121 штуки (№ 6427-6547) оказались в Отделе нумизматики19, однако выявление этих предметов в фондах соответствующих отделов требует дополнительных изысканий. Еще один предмет коллекции, бархатная попона, шитая шелком, золотой и серебряной нитью (№ 6312), была выдана по акту № 7 от 19 мая 1925 г. в бывший Конюшенный музей, в то время—Второй Филиал Эрмитажа20, однако сведения о ее нынешнем местонахождении не обнаружены.
Среди архивной документации сохранились опись передаваемых вещей, в которой предметы были систематизированы по материалам21, и небольшое дополнение к ней22, по всей вероятности, составленные при получении собрания в ходе его первичной обработки, предварявшей инвентаризацию. При сопоставлении трехзначных номеров, нанесенных чернилами на подкладочную ткань двух салфеток и внутреннюю часть патронташа, принадлежащих коллекции Чарковского, с черновой описью, удалось установить, что они соответствуют нумерации, приведенной в ней (№ 549, инв. № УТ-1262; № 550, инв. № УТ-1258; № 596, инв. № УТ-293).
С достаточной степенью уверенности мы можем предположить, что музейные инвентарные описания делались в соответствии с перечнем передаваемых предметов, по всей видимости, составленным не без участия самого Чарковского. Сведения относительно принимаемых вещей, внесенные в инвентарь музея Штиглица, зачастую совпадают
16 Рукописный отдел Научного Архива ИИМК РАН. Ф. 1. 1889 г Д. 3. Л. 24-29 об.
17 Там же. Л. 29 об.
18 Архив ГЭ. Ф. 1. Оп. 17. Д. 54. Л. 9-11.
19 Там же. Л. 25.
20 Там же. Л. 8.
21 Там же. Д. 9. Л. 85-96.
22 Там же. Л. 97.
с записями, отмеченными в перечне. Иногда текст описаний воспроизводился полностью, тогда как в ряде случаев при переносе опускались некоторые детали, казавшиеся составителю не столь существенными, или же инвентарное описание, напротив, расширялось. В опись также включен развернутый комментарий, не вошедший в основной инвентарь. Он касался одного из разделов, объединивших группу предметов из стекла: «Весь отдел стекла представляет еще задачу для решения: делалось ли это стекло в Персии, или оно генуэзское, существуют убеждения, что генуэзцы около XVII века научили персов лить стекло таких образцов, которое представлено в этом отделе»23. Кроме того, в конце описи имеется следующая помета, в которой перечислена упаковочная тара для ряда предметов оружия коллекции: «Не в счету номеров: кусок синей материи вроде парчи и семь кожаных отдельных футляров для укладки шлемов, нарукавников, кирасы и щита»24.
Есть основания считать, что Чарковский имел некоторое, пусть не всегда полное, представление о функциональном назначении собираемых им вещей. Об этом свидетельствуют подробные записи в черновом перечне и в инвентаре музея Штиглица, в отдельных случаях содержащие персидские наименования—иногда искаженные—тех или иных предметов и комментарии, касающиеся особенностей их применения. Так, в описаниях предметов этой коллекции в инвентаре музея Штиглица встречаются следующие персидские слова и названия: аб табэ («афтабе», кувшин), леген («лаган», таз), гуль-аб-паш («гулабпаш», ароматник, бутыль для розовой воды), черад (искаж. «чераг», светильник), сина-банд («синебанд», нагрудник), даст-банд («дастбанд», наручь), калемдум (искаж. «каламдан», пенал для письменных принадлежностей), тагче-пуш («тагчепуш», салфетка, покрывающая стенную нишу), нахш («накш», «накше», вышивки для женских шаровар), нескх («насх», почерковый стиль насх).
Составитель описаний демонстрирует осведомленность относительно предназначения некоторых предметов и особенностей их использования и в нескольких случаях, когда на самом предмете имеется дата его изготовления, приводит датировки по лунной хиджре (инв. № УТ-262, инв. № ИР-2068).
Для некоторых предметов в инвентаре музея Штиглица прямо указаны места их приобретения или находки, изредка—имя мастера или бывшего владельца. Тем не менее, в ряде случаев описания, изобилующие историческими деталями, оказываются спорными. Определенные сомнения в достоверности вызывают как часть общих датировок, так и замечания, касающиеся места изготовления предметов, вероятно, приводимые Чарков-ским со слов местных жителей.
В частности, под номером 6053 в коллекции значился «Изразец фаянсовый, с рельефной фигурой всадника, в персидском костюме, с соколом, сидящим на руке, и с цветами и листьями, оставленными белыми на голубом фоне. Из развалин Ферабада, дворцовой бани Шаха Аббаса, разрушенной Авганцами в 1721 г., в окрестностях Испагани», датируемый XVII в. и локализуемый Исфаганом25. Хотя данный изразец (инв. № УГ-1643) изображает всадника в костюме сефевидского времени, по своим стилистическим особенностям и технике изготовления он может быть отнесен к Х'УШ-ХГХ вв. и вряд ли имеет прямое отношение к предшествующей эпохе Каджаров сефевидской художественной традиции, достигшей наиболее яркого выражения в правление шаха Аббаса I.
23 Архив ГЭ. Ф. 1. Оп. 9. Д. 9. Л. 89 об.
24 Там же. Л. 96.
25 ОЗЕПИ ГЭ. Инвентарная книга вещей, принадлежащих музею Центрального училища технического рисования барона Штиглица. Т. 1. Л. 265 об. — 266, № 6053.
Неверную атрибуцию получил и другой фаянсовый изразец (инв. № Аз-46) как поступивший из мечети в г. Кум в Иране. Как позднее установила В. А. Крачковская, этот изразец происходит из мавзолея Пир Хусейн в Азербайджане26.
Два глиняных блюда (инв. № УГ-1560-1561) со штампованным орнаментом, покрытые марганцево-медной поливой, записанные в инвентарь музея Штиглица как предметы русской работы, должны быть отнесены к испикской керамике, произведенной на территории Дагестана27.
Таким образом, инвентарные записи, равно как и предварившая их составление краткая перечневая опись, не могут рассматриваться как однозначно надежный и достоверный источник и, безусловно, нуждаются в серьезном критическом анализе.
По своему составу коллекция Чарковского, в том виде, в котором в настоящее время ее оказалось возможным выделить в фондах Отдела Востока Эрмитажа, во многом перекликается с аналогичными крупными европейскими собраниями иранского искусства, сложившимися во второй половине XIX в., хотя по ряду направлений подчас уступает им в разнообразии.
Самым ранним предметом коллекции, обнаруженным в фондах Отдела Востока Эрмитажа, можно считать сасанидскую яшмовую печать VI—первой половины VII в. (инв. № Гл-447), в то время как позднейшие предметы в составе коллекции уверенно датируются серединой—второй половиной XIX в.
Наиболее внушительную часть собрания составляют предметы керамического производства (224 номера по инвентарю музея Штиглица) и изделия из металла (79 номеров по инвентарю музея Штиглица), большинство из которых относится к работе иранских мастеров. В составе фаянсовых изделий выделяется небольшая группа люстровых и кобальтовых изразцов XШ-XIV вв. Группа поздних фаянсов, в основном относящаяся к концу XVI—XVIII в., включает блюда, тарелки, подносы, разнообразные сосуды — кувшины, бутыли, вазы, чашки, кружки, плевательницы, тулова кальянов и др.
Металлические изделия преимущественно состоят из предметов домашней утвари: кувшинов, чаш, котелков, ведерок, тазов, а также подсвечников, оснований светильников и др. Среди изделий из металла присутствуют вещи, изготовленные не только на территории Ирана, но и в других регионах исламского мира. В числе образцов наиболее ранних исламских бронзовых изделий находятся хорасанский котелок второй половины XII в. (инв. № ИР-1489), группа кувшинов, один из которых (инв. № ЕГ-1339) произведен в Ираке в конце XII—первой половине XIII в., сирийская пиксида с крышкой XIII в. (инв. № ИР-1490), иранское ведерко (инв. № ИР-1484), датированное 1332-1333 гг., изготовленное мастером Мухаммад-Шахом аш-Ширази, благодаря нисбе мастера связываемое А. А. Ивановым с металлическим производством в Фарсе, и ряд других изделий.
Среди остальных предметов этой коллекции можно особо отметить группу иранских и индийских миниатюр XVII-XIX вв., а также образцы иранской лаковой живописи (пеналы-каламданы, футляры для зеркал, коробки, игральные карты, крышки переплета, подставка для чтения книг —рахле), сосуды из стекла (бутыли, ароматники, кувшинчики) и предметы текстиля, преимущественно иранского производства (тканые и шитые салфетки, покрывала, наволочки на подушки, молитвенные коврики, кисеты, вышивки для женских шаровар и др.), относящиеся к XVIII-XIX вв.
26 Крачковская В. А. Изразцы мавзолея Пир-Хусейна. Тбилиси, 1946. С. 33, 149; таб. XXVI, 1.
27 Подробнее об испикской керамике: Дагестанские этнографические экспедиции Е. М. Шиллинга [1944-1946]. М., 2013. С. 79, рис. 30; С. 80.
После продажи коллекции музею Штиглица интерес ее бывшего владельца к собирательской деятельности не исчез, но, напротив, получил неожиданное продолжение в 1896 г., когда, обратившись в Императорскую археологическую комиссию, он получил открытый лист и на собственные средства провел раскопки 22 погребений Тазакендского могильника, находящегося в 12 км от Еревана28. Погребения, раскопанные Чарковским, относились к эпохам средней и поздней бронзы. Материал, найденный при раскопках, вскоре был передан в Государственный музей Грузии (ныне Музей Грузии им. Симона Джанашия, входящий в Грузинский национальный музей). Он включал 73 номера, в числе которых находились глиняные сосуды, медные ножи, иглы, пуговицы, кольца, браслеты, сердоликовые бусы и прочий инвентарь. Позднее для этого же музея была приобретена другая часть археологических находок, в свое время оставшаяся у Чарковского29. А. А. Бобринский, получив в июле 1896 г. обращение Чарковского, испрашивавшего разрешение на раскопки, переслал письмо Чарковского В. Г. Тизенгаузену, сопровождая его следующими комментариями: «<...> Это умный и энергичный человек; не знаю, какова его научная подготовка; но это тот самый, которого коллекция, через мое посредство, приобретена из Темихан шуры30 для музея Штиглица. Путем официальной переписки, думаю, можно бы в нем иметь полезного сотрудника, но надо послать ему наши условия совершенно категорично, с точками на „и"»31. Так выяснилась последняя деталь, связанная с приобретением коллекции: на момент покупки, совершенной при участии А. А. Бо-бринского, она находилась в городе Темир-хан Шура в Дагестане, откуда, очевидно, впоследствии и была вывезена в Санкт-Петербург.
Информация о статье Автор: Васильева Дарья Олеговна—заведующая сектором Византии и Ближнего Востока Отдела Востока, Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург, Россия, daria_vasia@ mail.ru.
Заглавие: Иранская коллекция Петра Владимировича Чарковского в собрании Государственного Эрмитажа.
28 Белова Н. А. Перечень материалов экспедиций и исследований в фонде Императорской Археологической Комиссии Рукописного отдела научного архива Института истории материальной культуры РАН // Императорская Археологическая Комиссия... Приложение. С. 54; Длужневская Г.В. Археологические исследования в европейской части России и на Кавказе в 1859-1919 годах (по документам Научного архива Института истории материальной культуры РАН). СПб., 2014. С. 22-23, 196; Куфтин Б. А. Археологические раскопки в Триалети. Т. 1: Опыт периодизации памятников. Тбилиси, 1941. С. 6; МартиросянА.А. Армения в эпоху бронзы и раннего железа. Ереван, 1964. С. 48; Отчет Императорской археологической комиссии за 1896 год. СПб., 1898. С. 144; Пиотровский Б. Б. Археология Закавказья с древнейших времен до I тысячелетия до н. э. Л., 1949. С. 43; Рукописный отдел Научного Архива ИИМК РАН. Ф. 1. 1896 г Д. 140; Стеганцева В. Я., Ры-синМ.Б. Императорская археологическая комиссия... С. 712-713; Уварова П. С. Коллекции Кавказского музея. Т. V: Археология. Тифлис, 1902. С. 119-123; Фотоотдел Научного Архива ИИМК РАН. II 26020-26022, III 7028-7029 (К 1896 г. состоявший в чине генерал-майора, в документах Императорской Археологической Комиссии и переписке его членов Чарковский ошибочно назван полковником).
29 Куфтин Б. А. Археологические раскопки... С. 174, примеч. 31; Стеганцева В. Я., Рысин М.Б. Императорская Археологическая Комиссия... С. 713.
30 Темир-хан Шура, совр. Буйнакск.
31 Рукописный отдел Научного Архива ИИМК РАН. Ф. 1. 1896 г. Д. 140. Л. 1. — Цитата в урезанном и искаженном виде приведена в: Стеганцева В. Я., Рысин М.Б. Императорская Археологическая Комиссия... С. 712.
Абстракт: Статья посвящена исследованию истории коллекции, некогда принадлежавшей П. В. Чарковскому. В 1882-1885 гг. Чарковский находился в Иране, где заведовал обучением персидской кавалерии, командуя Персидской казачьей бригадой. Им было сформировано уникальное по своему объему и составу собрание, приобретенное музеем Центрального училища технического рисования А. Л. Штиглица в 1886 г. в числе первых крупных закупок и после закрытия музея оказавшееся в Эрмитаже. В ходе работы с архивными и музейными материалами в фондах Отдела Востока Эрмитажа удалось выявить 461 из 767 старых номеров этой коллекции, соответствующих нынешним 580 инвентарным номерам и 581 музейному предмету. Среди них изделия из фаянса, фарфора, металла, стекла, резного камня и слоновой кости, резного и инкрустированного дерева, предметы текстиля, ковры, рукописи и миниатюры, лаковая и станковая живопись. Ключевые слова: Иран, П. В. Чарковский, музей Центрального училища технического рисования А. Л. Штиглица, Эрмитаж.
Information on article Author: Vasilyeva Daria Olegovna—Head of the Byzantine and the Near East Section of the Oriental Department, The State Hermitage Museum, St. Petersburg, Russia, daria_vasia@ mail.ru.
Title: Iranian collection of Pyotr Charkovsky in the State Hermitage Museum.
Abstract: The present paper focuses on the history of the former collection of Pyotr Charkovsky. In 1882-1885 Charkovsky stayed in Iran, where he held the position of the Head instructor of the Persian cavalry and was in command of the Persian Cossack brigade. There he formed the bulk of his collection, unique in terms of number and diversity, which was acquired in 1886 by the Museum of A. Stieglitz Central School for Technical Drawing as one of its first major purchases. After the closure of the museum the collection was transferred to the Hermitage. So far, due to the study of museum and archival materials, we have been able to trace 461 out of 767 old inventory numbers of his collection, equivalent to 580 current inventory numbers and 581 museum objects, now stored in the Oriental Department of the Hermitage Museum. They include faience ware, porcelain, metalwork, glassware, carved stone and ivory, carved and inlayed wood, textiles, carpets, drawings, manuscripts and miniatures, lac-querware and paintings.
Keywords: Iran, Pyotr Charkovsky, Museum of A. Stieglitz Central School for Technical Drawing, the Hermitage.
