CC BY
15
1
НАУЧНЫЕ ШКОЛЫ: «ЗА РУКУ - РУКА ОБ РУКУ»
ИНТЕРВЬЮ С ДАВЫДОВОЙ МАРИНОЙ ЛЕОНИДОВНОЙ
DOI: http://dx.doi.Org/10.14420/ru.2018.1.5
Давыдова Марина Ленидовна, доктор юридических наук, заведующая кафедрой конституционного и муниципального права Волгоградского государственного университета, e-mail: davidovavlg@gmail.com.
Кахоров Роман Рустамович, специалист Группы информационной поддержки и коммуникаций Редакции журнала «Право и современные государства», e-mail: thelordxak@mail.ru.
Аннотация. Научные школы всегда обеспечивали науке преемственность. Они со-
храняют, развивают и распространяют принятую ими систему взглядов. Таким образом, при смене поколений не теряется изначальный «дух» идеи, но бережно переносится в юные головы учеников. В данной статьей представлены размышления о научной школе «Юридическая техника», действующей под руководством профессора Владимира Михайловича Баранова. Для этого в рамках рубрики «Научные школы: за руку - рука об руку» мы встретились с её активным участником Давыдовой Мариной Леонидовной -доктором юридических наук, заведующей кафедрой конституционного и муниципального права Волгоградского государственного университета.
Ключевые слова: научная школа; юридическая техника; законодательная техника;
юридические тексты; язык закона; тематика исследований; преемственность; научное наставничество; научное руководство; качество законов, критерии эффективности законодательства; научно-образовательная школа; профессиональные характеристики юриста; законодательный процесс; правотворчество, законотворчество; стадии законотворчества; законодатель; законодательный орган; юридические экспертизы.
1.Насколько актуально для современной юриспруденции понятие «юридической техники»? Почему этой проблематике посвящена деятельность целой научной школы под руководством видного учёного - профессора Владимира Михайловича Баранова?
Давайте начнём с того, что вы понимаете под «научной школой». К этому термину существуют разные подходы, и нужно определиться, в каком смысле мы его используем. Под научной школой может пониматься направление, развивающее определённую исследовательскую традицию. Истоки её чаще всего связаны с деятельностью конкретного учёного, но со временем круг его последователей расширяется, выходит за рамки вуза, города, а иногда и страны. Так, можно говорить о научной школе Л.И. Петражицкого, идеи которого и в настоящее время находят сторонников и продолжателей как в России, так и далеко за её пределами.
Другой смысл вкладывается в понятие научно-образовательной школы, которая лишь формирует будущих исследователей, даёт им профессиональные знания, определяет их позицию по спорным вопросам правовой науки. О таких школах говорят применительно к вузам с серьёзными научными традициями: в юриспруденции это, например, Саратовская или Екатеринбургская школы, выпускники которых всегда узнаваемы и по научному стилю, и по базовым теоретическим установкам.
А в самом простом варианте научная школа - это научный руководитель и его ученики. С формальной точки зрения, считается, что нужно три поколения: руководитель, ученики и ученики учеников. Если есть эта преемственность из трёх поколений, то можно говорить о складывающейся научной школе.
Думаю, когда Вы говорите о школе В.М. Баранова, имеются в виду даже не многочисленные ученики самого Владимира Михайловича, а то направление исследований, которое ассоциируется с его именем, в первую очередь, благодаря его гигантскому организационному вкладу. Речь идёт о Нижегородском научно-практическом центре «Юридическая техника», действующем силами и энергией профессора В.М. Баранова. Во многом, популярность данного научного направления связана с его деятельностью, с конференциями, которые он проводит, объединяя людей вокруг данной научной проблемы.
Хотя называть это единой научной школой, возможно, не совсем правильно. Юридической техникой в настоящее время занимается очень много людей, среди которых есть крупные специалисты, такие как В.М. Баранов, Н.А. Власенко или В.Н. Карташов (на самом деле фамилий в этом списке очень много), и есть несколько сот «рядовых бойцов» от докторов и кандидатов наук до аспирантов и даже студентов. Их всех объединяет объект исследования, но они не связаны общей традицией в части постановки конкретных вопросов, выбора методов и подходов к его изучению. В результате получается довольно многоцветная картина.
С чем связана популярность данного направления? Прежде всего, с тем, что юридическая техника отвечает на очень важные вопросы: как сде-
«Интервью с Давыдовой Мариной Леонидовной...»
лать профессиональную деятельность юриста рациональной и эффективной, как повысить качество результатов этой деятельности. А, кроме того, технико-юридическая проблематика позволяет объединить усилия теоретиков и практиков, представителей всех отраслей права, даже не юристов, например, филологов - всем здесь есть, чем заняться. Если и называть их всех термином «научная школа», то в предельно широком его понимании.
2. Известно, что деятельность школы включает в себя не только научно-исследовательскую работу, но и активную работу по общественной популяризации данной темы. На сегодняшний день научным центром «Юридическая техника» проведены 18 международных дискуссионных научно-практических форумов в формате «круглого стола». Каково, на ваш взгляд, влияние подобных мероприятий на развитие права в современной России?
В первую очередь нужно, конечно, отметить их влияние на развитие правовой науки. Оно очень существенно, особенно если учитывать, что юридической техникой занимается множество различных специалистов, ни территориально, ни в профессиональном плане друг с другом не пересекающихся. Такие конференции - это возможность синхронизации. Они позволяют, во-первых, знать, чем занимаются твои коллеги, какие проблемы актуальны, какие результаты достигнуты в их разработке.
Во-вторых, это даёт возможность оценить, апробировать собственные взгляды или идеи, изложив их перед единомышленниками. Из всего множества научных конференций узкотематические интересны как раз тем, что сюда приезжают люди, разбирающиеся в конкретной проблематике. Перед ними представить свои идеи бывает гораздо более продуктивно и интересно.
Если говорить о пользе для развития права, то это вопрос более сложный. Так построено сейчас в нашей стране взаимодействие между юридической наукой и правотворческой практикой, что прямых связок нет. Безусловно, есть учёные, которые более или менее тесно связанны с законотворческой практикой. Допустим, Институт законодательства и сравнительного правоведения проводит экспертизы законопроектов, которые правительство вносит в Государственную Думу. Это очень яркий пример взаимодействия науки и практики. Есть научно-консультационные советы при различных государственных органах, и многие учёные в них состоят. Но сказать, что результаты научных исследований автоматически учитывались законодателем или гарантированно влияли на законотворческую практику, наверно, было бы неправильно.
Мне кажется, что у этой проблемы есть две стороны. С одной стороны, законодатель не особо стремится прислушиваться к мнению научного сообщества. С другой, у самих учёных в результате снижается уровень ответственности. Если ты знаешь, что твои предложения скорее всего не будут внедрены в практику, то и уровень требований к их обоснованности и целесообразности можно снизить. В результате появляются бесконечные
предложения принять очередной кодекс, внести изменения в Конституцию, закрепить законодательно какую-нибудь дефиницию, как будто именно благодаря ей жизнь сразу наладится. Получается замкнутый круг, когда от отсутствия налаженных связей между наукой и практикой они обе начинают деградировать.
3.Вы отметили, что законодатель на текущий момент не заинтересован в мнении учёного сообщества. За прошедший период были ли случаи успешной обратной связи между властью и научным сообществом?
На самом деле институт научной экспертизы, естественно, работает. И на федеральном, и на региональном уровне законодательные органы регулярно направляют проекты в научные или учебные заведения. Я работаю в Волгоградском государственном университете, и мы периодически получаем от Волгоградской областной думы законопроекты для экспертизы. Так что обращения со стороны государственных органов есть. Когда они спрашивают мнение учёных, научное сообщество, естественно, отвечает. Но постоянного механизма налаженной связи, автоматической реакции учёных на то или иное событие или обязанности со стороны государственных органов учитывать это мнение - этого, к сожалению, нет. Связи между наукой и практикой есть, но они, скорее, эпизодические и, получается, что не обязательные.
4. В таком случае, если я правильно понимаю, научная школа ставит перед собой больше теоретические цели, нежели практические?
Помимо совершенствования законодательства и решения проблем юридической практики есть, конечно, и фундаментальные вопросы. Для правовой науки характерны, с одной стороны, преемственность, с другой - постоянное накопление качества. Те закономерности юридической деятельности, требования к её результатам, которые формулируют сегодня учёные, неизбежно со временем окажут влияние на жизнь, даже если сегодня этот эффект не очень заметен.
Кроме того, образовательная часть здесь тоже очень важна. За последние 15 лет практически в каждом вузе начали читать курс юридической техники. Раньше такой дисциплины в программе вообще не было. Именно усилиями научного сообщества она возникла, приобрела своё содержание, самостоятельный статус. В итоге новое поколение юристов выпускается из вуза с чётким пониманием того, что для создания закона, как и для составления любого юридического документа, недостаточно просто грамотности или интуиции, необходимо владение соответствующими технологиями. Сейчас мы, фактически, учим тех людей, которые через некоторое время будут писать для нас законы. И в этом смысле мы работаем на будущее.
5.Каков ваш личный вклад в деятельность научной школы? Есть ли у вас ученики или последователи?
Я защитила диссертацию по проблемам теории и методологии юридической техники. Причём это была первая докторская, специально посвя-
«Интервью с Давыдовой Мариной Леонидовной...»
щённая юридической технике, её понятию, видам, составу. До этого технико-юридические вопросы чаще затрагивались как дополнение к основному предмету исследования. Таким образом, можно считать, что определённый вклад в становление общей теории юридической техники я уже внесла.
Что касается моих учеников, на данный момент у меня шесть защитившихся аспирантов, и некоторое количество аспирантов, которые только готовят диссертации. Их проблематика тоже, так или иначе, связана с вопросами юридической техники и профессионального мастерства юриста. Это, например, работы, посвящённые правоприменительным символам (О.И. Шарно), технике локальных нормативно-правовых актов (Е.Ю. Ка-люжнов), правосистематизационной технике (П.Ю. Гордиенко), особенностям профессионального мышления юристов и его связи с видами профессиональной деятельности (Д.В. Зыков). Интересная работа аспиранта из Вьетнама ВуКуанг Хуана была посвящена участию органов исполнительной власти в законодательном процессе. Из диссертаций, которые сейчас готовы к защите, могу отметить работу В.О. Макарова, в которой исследуется трансформация современных юридических процедур под влиянием сети Интернет. В целом каждая диссертация и сам процесс её подготовки серьёзно влияет не только на автора, но и на научного руководителя.
6.У Вас есть опыт научного руководства и написания собственных научных работ. Есть ли какие-то общие правила, касающиеся построения отношений между учениками и научными руководителями?
Мне кажется, разным людям нужны разные руководители. Кому-то необходимо чётко сформулировать задание, установить требования, которые позволят прийти к конкретному результату. Кого-то правильнее не ограничивать советами, дать возможность развернуть собственную идею, написать или сказать то, что из него рвётся наружу, а потом просто помочь это оформить, привести в наукообразный вид. Степень активности научного руководства бывает совершенно разной, и зависит она, как от ученика, так и от руководителя. Потому что если они не сошлись, в том, кому какой нужен стиль руководства или ученичества, то ничего не выйдет из диссертации.
Кроме того, научный руководитель - это основной читатель диссертации. А иметь своего собственного читателя - это очень ответственно. Ведь, на самом деле, нас не очень многие люди читают - чаще проглядывают, выбирают подходящую цитату, упоминают в списке. Если ты начинающий учёный, тебя, фактически, никто ещё не читал. Но для тебя очень важно знать, что есть человек, который действительно внимательно прочтёт всё, что ты написал. Вольно или невольно ты начинаешь смотреть на свой текст его глазами, чтобы предугадать реакцию, хочешь привлечь к себе внимание, боишься обидеть неосторожной критикой или стараешься заслужить похвалу особенно элегантным поворотом мысли, тратишь уйму сил на то, чтобы доказать ему собственную правоту.
Серьёзные отношения влияют на всю последующую жизнь. Ведь не случайно же возникает научная школа. Она складывается именно пото-
му, что пока ты пишешь кандидатскую диссертацию, ты синхронизируешься, встраиваешься в систему координат своего научного руководителя. И дальше, чем бы ты потом в науке ни занимался, у тебя остаются какие-то установки, которые ты можешь даже не замечать. Не осознавать, что ты продолжаешь его взгляды или повторяешь его стиль. Но от этого никуда не денешься.
Например, научный руководитель моей кандидатской диссертации Николай Николаевич Вопленко. Он, в свою очередь, ученик Михаила Иосифовича Байтина, как и В.М. Баранов, Т.Н. Радько, И.Н. Сенякин и многие другие известные теоретики нашей страны. Глядя на них, я часто узнаю какие-то общие черты. Да и сами они сохраняют ощущение, что их связывает что-то родственное.
Но структурировать функциональное действующее собрание специалистов, издавать постоянный печатный источник, проводить мероприятия с личным участием членов научного сообщества довелось именно профессору Владимиру Михайловичу Баранову.
/Сотрудничаете ли вы с другими научными школами юридической направленности?
Я бы выделила два уровня сотрудничества: организационный и собственно научный. Первый предполагает, что многое в научной жизни реализовать просто невозможно без налаженных отношений с другими учёными. К примеру, чтобы вывести на защиту аспиранта, необходимо подобрать диссертационный совет, оппонентов, ведущую организацию, а для этого нужен широкий круг научных знакомств и приличная репутация (твоя, вуза, научной школы, которую ты представляешь).
Что касается собственно научного сотрудничества, реализации совместных исследовательских проектов, перспективным является взаимодействие между специалистами по юридической технике и сравнительному правоведению. У меня был опыт организации такого исследования в 2013 г. в рамках гранта с участием украинского компаративиста профессора М.А. Дамирли. Мы провели конференцию, издали совместную монографию, но выводы, к которым мы пришли - это лишь начало пути. Исследовательских возможностей здесь открывается очень много.
Несколько раз я участвовала в конференциях по юрислингвистике. Это серьёзное научное направление, близкое по тематике к юридической технике, но с большим уклоном в филологию. Учитывая, насколько юридическая техника связана с языком права, взаимодействие с филологами здесь совершенно естественно.
В плане зарубежного сотрудничества мне интересны конференции по философии права, где, как правило, рассматривается широкий круг вопросов, относимых у нас к теоретико-правовому блоку, в том числе, и технико-юридические (юридическая аргументация, правовая герменевтика, техника создания судебного решения и др.).
К сожалению, более масштабные формы научного сотрудничества, кроме участия в конференциях, часто оказываются труднореализуемыми,
«Интервью с Давыдовой Мариной Леонидовной... »
в первую очередь, по экономическим причинам. А организовать какой-то проект на чистом энтузиазме ты можешь только, если есть люди, готовые поддержать лично тебя. Вот и получается, что в значительной степени наука сегодня держится именно на межличностных, а не на институциональных связях.
8.Сейчас многие общественные организации ощутили на себе опасность быть записанными в иностранные агенты по принципу их финансирования. Каким образом и на чьи средства ваша научная школа осуществляет финансово-хозяйственную деятельность?
Начнем с того, что научная школа - это не общественная организация и никакой финансово-хозяйственной деятельности научные школы не ведут. Что касается проведения научных мероприятий теми или иными организациями (вузами, научными центрами и т.п.), то средства для этого, конечно, нужны. И здесь следует сказать, что иностранные фонды внесли очень большой вклад в развитие российской науки. Долгое время на их средства организовывались конференции, публиковались книги, велось правовое просвещение. Фонд Джорджа Сороса (кстати, именно при его поддержке в 1999 г. в Нижнем Новгороде была проведена первая конференция по юридической технике), фонд Джона и Кэтрин Макартуров, фонд Конрада Аденауэра - это те организации, с работой которых я так или иначе сталкивалась ещё лет 5 - 7 назад. На сегодняшний день практически все подобные фонды свернули свою работу в России. В итоге круг возможных источников финансирования научных проектов сузился до государства (при условии, что проект сумеет выиграть грант) либо собственного вуза (если его руководство осознаёт значимость научной работы).
Тем более значимой становится миссия учёных, берущихся в наше время за организацию масштабных научных конференций. Юридической технике, как научному направлению, в этом смысле, очень повезло с Владимиром Михайловичем Барановым.
Именно в рамках нашей научной школы я представляю своего ученика, аспиранта, воспитанника - Макарова Владислава Олеговича. На первый взгляд тема его диссертационного исследования «Трансформация юридических процедур под влиянием сети Интернет» - мало коррелирует с предметом представляемой научной школы, но это не означает разрыва в связях. В этом нет противоречий. Наше руководство осуществлено в общеметодологическом ключе, основанном на концепции правовой школы юридической техники. И мы позиционируем В.О. Макарова как члена нашей научной школы.
