CC BY
104
Пухонская О.Я. ©
Младший научный сотрудник НДЛ литературоведенья,
Киевский университет имени Б.Д. Гринченко
ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНЫЙ АСПЕКТ СОВРЕМЕННОЙ ПОЭЗИИ
Аннотация
Автор статьи рассматривает теоретические основы интертекстуальности в поэзии. Анализируются различные формы междутекстовой коммуникации, такие как: цитата, аллюзия, реминисценция, пародия. Важным аспектом темы является также мотивный уровень интертекстуальности, сообщающий специфику соотнесения различных мотивов и их смысловых оттенков. Современная поэзия характеризуется вовлечением в авторский текст многочисленных интертекстуальных элементов.
Ключевые слова: поэзия, интертекстуальность, постмодернизм, цитата, аллюзия, мотив.
Keywords: poetry, intertextuality, postmodernism, quote, allusion, motif.
Согласно теории интертекстуальности, любое художественное произведение включает в себя бесконечное поле других текстов, которые могут быть с ним сопоставлены в границах определенной смысловой сферы. Понятие мижтекстових связей («восхождений») как многоплановое явление, обогнав свою эпоху, заметил в 1920 году Б. В. Томашевский. Вопрос о влиянии одних авторов на других, согласно мнению ученого, сводится к поискам в текстах заимствований и реминисценций. В статье «Михаил Бахтин: слово, диалог, роман» (1967) Ю. Кристева впервые обозначает явление интертекстуальности, исходя из понимания текста как «мозаики цитирования».
Поэтический текст, как известно, рассчитан на более гибкое и многозначное прочтение, чем, скажем, беллетристика. Он предполагает наличие читателя специально подготовленного (в смысле интеллектуального уровня и определенного опыта), так как именно такой читатель способен адекватно воспринимать авторский замысел. Согласно Ю. Лотману, восприятие поэтического текста
- явление специфическое. Поэзия «живет» в поле пересечения многих семантических систем, многих «языков» [5, 109]. В поэзии всегда осуществляется полилог различных систем, столкновение различных способов объяснения и систематизации мира, различных картин мира. Поэтический текст, таким образом, является полифоническим. Он демонстративно выстраивается на литературных ассоциациях. И хотя в нем может не быть непосредственных цитат, стихотворение тем не менее отсылает читателя к конкретным реалиям культурно-бытовой и литературной среды, вне контекста которых зачастую не может быть осмысленным. Слова поэтического текста иногда вторичные, они -сигналы конкретных, вне его существующих, систем [5, 113-115].
Интертекстуальность в поэзии относительно других литературных родов можно воспринимать по-разному. С одной стороны, образность, доминантные мотивы, характерные для определенной эпохи, конкретного поэта, проблематика - все это неотъемлемые составляющие не только поэзии как литературного рода, но и социокультурных процессов своего времени, они находят свое отражение в литературе вообще. Следовательно, в поэтическом тексте их легко идентифицировать на уровне цитат, аллюзий, реминисценций, обнаруживаемых не столько на уровне подтекста, сколько непосредственно, «на поверхности». С другой стороны, именно преобладание краткой формы, ритмомелодическая основа, специфика языковых средств предусматривают использование интертекстуальных кодов с целью эстетизации произведения и вписывания его в литературный процесс своего времени. М. Гловинский считает, что в определенных случаях интертекстуальности явные ссылки на другие тексты, перекликаясь с ними, облегчают процесс чтения, а значит, и понимание произведения [11, 302]. В частности, в этом смысле можем говорить о постмодерной сущности поэзии молодых авторов, доминантой которой является цитатность и лейтмотивнисть отдельных образов или тем. В целом постмодернистскую поэзию не случайно принято определять как игровую: ее органическими особенностями являются интертекстуальность, пародийность, направленность на «заигрывание» автора с читателем.
А. Веселовский в своей «Исторической поэтике» (1940) писал, что поэт связан материалом, который остался в наследство от предшественников, его точка отсчета, по мнению ученого, уже задана тем, что было сделано до него. Каждый поэт входит в поле устойчивого поэтического слова,
© Пухонская О.Я., 2012 г.
он связан интересом к известным сюжетам, входит в колею поэтической моды, наконец, он появляется в такое время, когда развит тот или иной поэтический жанр. Чтобы определить степень индивидуальной оригинальности поэта, мы должны прежде всего проследить историю того, чем он оперирует в своем творчестве. Очевидно, такое исследование должно разделиться на историю поэтического языка, стиля, литературных сюжетов и завершиться вопросом о исторической последовательности поэтических тем, ее легитимности и связи с историческим развитием общества [3, 17].
С. Митосек, апеллируя к Ю. Кристевой, предлагает в качестве нормативной следующую формулу: один автор, переводя другого, определяет свои поэтические задачи как его наследник, ориентируется на его письмо, в то время как другой автор отталкивается от своих предшественников, пытаясь достичь качественно нового результата. Связи умножаются, всегда проявляя неизменный закон: поэтический текст создается в сложной динамике одновременного подтверждения и отрицания другого текста [6, 341].
Согласно мнению Е. Козицкой, ни один текст не свободен от внешних воздействий, которые распространяются на его жанр и на малейшие языковые структуры в виде цитат, аллюзий, использования чужих слов и т.д. [4, 9]. Лирический текст, как и любой другой, может испытывать на себе влияние предыдущих текстов, вступать в диалог с сопоставимыми ему во времени и, наконец, порождать в дальнейшем продолжение полилога текстов. Пока что вопрос о структурных механизмах внутритекстового взаимодействия элементов является недостаточно ислледованным. Поэтому не совсем понятно, каким образом функционирует система литературной (и шире - культурной) коммуникации в том или ином лирическом произведении, почему оно становится «программным» для конкретной национальной культуры, порождая не просто единичные отзывы, а художественно значимые лирические реплики в полилоге и составляют понятие «реминисцентной истории» (Е. Козицкая) поэзии.
Множественность прочтения поэтического текста и разная глубина его интерпретации могут быть обусловлены тем, что в пресуппозицию читателя не входит знание интертекстуальных связей произведения. Тем не менее, автор адресует свое произведение, как правило, такому читателю, который близок ему по диапазону знаний. Установка интертекстуальных связей, по мнению И. Быдиной, помогает не только адекватно интерпретировать стихотворение, но и решить другие, более частные, проблемы: например, объяснить многозначность смысловых оттенков слова в
художественной, особенно поэтической, речи, не обусловленных прямо его семантической структурой, т.е. значениями и имманентно присущими ему коннотациями. Исследовательница считает, что разнообразие оттенков, создающих вокруг поэтического слова оболочку не названных в нем представлений, то есть своеобразную ассоциативную ауру, связано с тем фактом, что слово в поэзии несет в себе, по М. Бахтину, память о его предыдущих использованиях, «пахнет контекстом и контекстами, в которых оно жило» [2, 29].
Понятие интертекстуальности в поэзии довольно часто фигурирует на уровне мотива. Читатель должен получать эстетическое удовольствие от осознания того, как «сделан» текст, от узнавания знакомых мотивов, от выстраивания интертекстуальных связей. Собственно об этом писал Р. Барт, когда различал два способа прочтения текстов: один захватывающий, быстрый, который направляется вслед за развертыванием сюжета и ведет читателя сквозь перипетии интриги, и другой
- медленный, вдумчивый, предусматривающий удовлетворение от плавности чтения, допускающий свободный ритм чтения. Сотвественный способ восприятия текста мало «занимается» его целостностью, однако он устремлен на «удовольствие от текста» [1, 462].
Согласно Н. Семеновой, интертекстуальная сущность мотива является настолько важным фактором, что в новейших исследованиях она представляется почти обязательным его признаком. Но мотив, интертекстуальный в своем функционировании, базируется на повторении, а с другой стороны, он противопоставлен лейтмотиву [9, 95]. Признак лейтмотива - это обязательное повторяемость в пределах текста одного и того же произведения. Признаком же мотива является обязательная повторяемость за пределами текста одного произведения, что собственно и порождает его интертекстуальность.
Мотив в системе текст-смысл следует воспринимать практически как любой смысловой повтор в тексте. Поэтому категория мотива рядом с категорией текста становится особенно значимой для интертекстуального анализа, ведь именно на этом понятии, по мнению И. Силантьева, зиждутся представления о смысловых связях внутри текста и между текстами. Таким образом, мотивы представляют смыслы и связывают тексты в единое смысловое пространство [10, 87]. В таком качестве можно рассматривать мифологические, античные, фольклорные, библейские мотивы,
составляющие своеобразную сеть взаимных отражений в поэтических текстах отечественных авторов на протяжении многих десятилетий. Современная интерпретация названных мотивов имеет совсем другую окраску в силу культурных и общественных запросов нового времени. Тем не менее, наслоения смыслов, приспособленных к новым художественным запросам, провоцирует расширение интертекстуального смыслового поля определенного поэтического мотива.
Чаще и выразительнее удается проследить интертекстуальность поэзии на уровне следующих ее форм: цитата, аллюзия, реминисценция и др. Актуальность и знаковость лирики эпохи постмодерна заключается, собственно говоря, не в ее эмоциональности, а в интеллектуализации стиха. Последнее достигается именно посредством привлечения многочисленных цитат, использованных с целью позиционирования лирического персонажа по сравнению с традиционным, а также современного с прошлым.
К. Козицкая рассматривает цитату как частичное проявление описанного Михаилом Бахтиным феномена «чужого» слова, как важнейший элемент межтекстових связей. В связи с этим исследовательница предлагает типологию диалогических отношений в лирике и показывает, что цитата - одна из возможных форм проявления диалогичности поэтического текста. Она определяет объем и границы понятия цитаты, уточняет его связь с теорией интертекстуальности [4, 59]. Структурный смысл «чужого» слова в поэзии проявляется в том, что оно, подобно инородному телу, попадая в перенасыщенный раствор, вызывает выпадение кристал лов. Таким образом, «чужое» слово своей несовместимостью со структурой текста приводит к активизации этой структуры. В качестве «чужого» слова цитата сохраняет смысловые ходы и ассоциации, связанные с предшествующим текстом, с которого она была изъята. Она привносит их в авторский текст как «свое» слово. Таким образом, содержание цитаты вступает в сложное взаимодействие со смыслами, рожденными собственно авторским словом. Следует полагать, что цитата в поэзии становится не только носителем предыдущих смысловых ходов из своего текста-источника, но и генератором новых, возникающих уже в актуальной поэтической структуре, то есть в авторском тексте. С помощью цитаты происходит передача художественной информации (реминисцентного содержания) и, как следствие, осуществляется смысловое обогащение авторского текста.
Важное место в контексте интертекстуальности поэзии занимает именно аспект пародии. При этом довольно часто пародия не только высмеивает пародируемый текст, точнее, изобличает старую форму, вводя в поэтический текст прозаическую тему и лексику. В ней наблюдается сочетание ритмо-синтаксических фигур «высокого» рода с «низкими» темами и лексиконом. Такую характерную черту можно отметить в украинской поэзии конца 80-х годов прошлого века, когда на смену традиционным формам приходит поэзия стеба и иронии, а также в начале 2000-х, когда переосмысливается патетический элемент творчества и предпринимаются попытки упрощения ее традиционных мотивов, а такэе экспериментирования с формами, жанрами либо стилями. Р. Барт приходит к выводу, что, возникая ради субъекта, который притворяется дистанциированным от всех чужих языков для того, чтобы утвердить себя в качестве субъекта собственного дискурса, пародия, которую ученый называет иронией в действии, является ничем иным, как воплощением классического слова [1, 64]. Убедительным и актуальным примером такой интерпретации пародии можно считать ироническое переосмысление И. Котляревским «Энеиды» Вергилия.
Стихотворение эпохи постмодерна характеризуется наличием множества культурных и литературных кодов, способных интерпретировать его полигамную сущность. С помощью таких средств текст выводится за определенные границы. Тем самым постулируется его введение в контекст интертекстуальных отношений на уровне мотивов, образов, цитат, жанровой традиции и структурной определенности.
Литература
1. Барт Р. S/Z / Пер. с фр. 2-е изд., испр. Под ред. Г. К. Косикова. - Москва : Эдиториал УРСС, 2001. - 232 с.
2. Быдина И. В. Интертекстуальные трансформации в поэзии Виктора Сосноры // Проблемы поэтики русского художественного текста. - 2003. - С. 28-35
3. Веселовский А. Н. Историческая поэтика / Александр Веселовский. - Ленинград : ГИХЛ, 1940. — 648 с.
4. Козицкая Е.А. Смыслообразующая функция цитаты в поэтическом тексте: Пособие по спецкурсу / Екатерина Козицкая. - Тверь : Твер. гос. ун-т, 1999. - 140 с.
5. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. - Леннград : Просвещение, 1972. - 271 с.
6. Мітосек З. Теорії літературних досліджень / Пер. з польської В. Гуменюка. - Сімферополь : Таврія, 2005.
- 408 с.
7. Порівняльне літературознавство: Підручник / В. Будний, М. Ільницький. - К.: Вид. дім “Києво-Могилянська академія”, 2008. - 430 с.
8. Руссова С. Н. Автор и лирический текст. - М.: Знак, 2005. - 312 с.
9. Семенова Н. В. Цитата в художественной прозе (На материале произведений В. Набокова). - Тверь : Твер.
гос. университет, 2001. - 200 с.
10. Силантьев И.В. Теория мотива в отечественном литературоведении и фольклористике: очерк историографии. Научное издание. - Новосибирск : Издательство ИДМИ, 1999. - 104 с.
11. Теорія літератури в Польщі. Антологія текстів. Друга половина ХХ - початок ХХІ ст. / Упоряд. Б. Бакули;
За заг. ред. В. Моренця; Пер. з польськ. С. Яковенка. - К. : Вид. дім “Києво-Могилянська академія”, 2008.
- 531 с.
