CC BY
37
ПРОБЛЕМЫ ЯЗЫКОЗНАНИЯ И ТЕОРИИ КОММУНИКАЦИИ
Э.Б. АРУТЮНЯН
Эльвира Борисовна АРУТЮНЯН — кандидат филологических наук, докторант СПбГУЭФ.
В 1995 г. окончила Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена. Автор 17 публикаций.
Сфера научных интересов — когнитивная лингвистика, история жанров, лингвистика текста.
^ ^ ^
ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ В ЭПИТАФИЧЕСКИХ ТЕКСТАХ (на примере английского языка)
Стремление эпитафий «выразить суть человеческой жизни в эпиграмматической сжатости, в наикратчайшей форме» предопределяет «склонность» данных текстов к включению цитат, аллюзий и реминисценций, создающих благодаря ссылке на прецедентные тексты больше пространства для выражения категории информативности [1, с. 104]. Механизм узнавания и понимания интертекстуального включения полностью зависит от эрудиции читателя эпитафического текста, поэтому он либо приводит его в действие, обогащая текст дополнительной энергией от «угадывания» и новой информацией, открывая новые контекстуальные пространства и акцентируя оттенки настроений, либо «узнавания» не происходит и читатель обрекает себя довольствоваться только поверхностным слоем эпитафии.
Приведем в качестве примера эпитафию У. Шекспира, которая позволяет проиллюстрировать возможную в случае прочтения интенсивность интертекстуальных включений:
Good Frend for Iesus sake fobeare To digg the Dvst enclosed Heare: Blest be ye Man yt spares thes stones And cvrst be he yt moves my bones*.
Текст эпитафии У. Шекспира является полной структурно-стилистической реминисценцией античных латинских текстов, чьи каноны широко заимствовались в период Гуманизма:
"...Hospes, ita post obitum sit tibe terra levis, ut tu hic nihil laeseris, aut si quis laeserit, nec (a) superis comprobetur, nec inferi recipient, et sit ei terra gravis" («Странник, да будет тебе после смерти земля легка, если ты здесь ничего не повредишь, а если кто причинит вред (этому надгробию), то пусть не похвалят его всевышние боги, и пусть не примут его подземные боги, и да будет ему земля тяжела»).
В вышеприведенном античном латинском тексте так же, как и в тексте эпитафии У. Шекспира, содержится обращение к проходящим мимо надгробного памятника ('странник'), пожелание «легкой земли» тем, кто исполнит последнюю волю умершего, и проклятие тем, кто потревожит его прах.
Слово friend, выбранное в качестве обращения вместо более характерных passer-by, stranger, passenger, reader, является аллюзией на часто произносимые в здании церкви библейские тексты от Луки — молитву
ГРНТИ 16.21.33 © Э.Б. Арутюнян, 2011
Добрый друг, во имя Иисуса воздержись выкапывать прах, заключенный здесь: Благословен будет тот, кто пощадит эти камни, и проклят будет тот, кто потревожит мои кости.
«Просите, и дано будет вам». Данный прецедентный текст имплицитно присутствует в эпитафии, при этом его смысловой акцент — Ибо всякий просящий получает — выступает дополнительной гарантией исполнения последней воли умершего.
Присутствие же антитезы, противопоставляющей прах, Бога и живого человека (dust I my bones — Jesus — good friend), отражающей всех участников ситуации, сопряженной с погребением в христианской культуре, является аллюзией на сильно ассимилированный античный мотив, восходящий к Овидию. В античной версии поэт противопоставлял, согласно концепции стоиков, «прах, тень, маны и дух» [там же, с. 77].
Однако неподготовленный читатель может только прокомментировать низкий стиль довольно «вульгарного» послания и не увидеть богатство связей с античной и христианской культурами.
Таким образом, интертекстуальные включения в эпитафиях обеспечивают «избирательность» посвященных, способных правильно интерпретировать цитату или распознать аллюзию, что отвечает сакральной природе данных текстов, их естественному стремлению к сокрытости и удержанию сакрального текста от «слишком вульгарной ясности». Действительно, отсутствие графических маркеров в тексте помогают цитатам «ускользать» от внимания неподготовленного читателя, несмотря на то, что исходными контекстами обычно являются библейские и евангельские тексты, классические литературные произведения и т. д. Однако нельзя не отметить, что цитирование редко бывает «случайным», и, как правило, между контекстом жизни умершего и интертекстуальными включениями в его эпитафию существуют четкие, «ненадуманные» связи.
Обратимся к примерам. Включение в эпитафию английского романтического поэта П.Б. Шелли нескольких строк из песни Ариэля (пьеса «Буря» У. Шекспира) «раскрывает» читателю обстоятельства смерти поэта — его яхта потерпела кораблекрушение в Средиземном море, и поэт утонул:
Percy Bysshe Shelley Cor Cordium Natus IV AUG MDCCXCII Obiit VIII JUL. MDCCCXXII
Nothing of him that doth fade, But doth suffer a sea change Into something rich and strange*.
Почему автор эпитафии счел приемлемым обращение именно к этому литературному произведению для трансляции обстоятельств гибели поэта? Обращение к У. Шекспиру как творческой доминанте и образцу поэтического блеска для любого писателя или поэта, жившего после него, позволяет провести линию поэтической преемственности, что не может не восприниматься как творческий комплимент для погибшего поэта. Несмотря на то, что сюжет кораблекрушения встречается, по крайней мере, в пяти пьесах У. Шекспира, прецедентным текстом «становится» именно «Буря», скорее всего, с учетом следующих факторов. Кораблекрушение яхты поэта произошло в Средиземном море, «художественное» кораблекрушение, видимо, также происходит в этом море; на это географическое положение указывают титулы героев пьесы (король неаполитанский, герцог миланский). Наиболее сильной позицией в выборе источника цитаты играет имя героя пьесы, чьи слова цитируются в эпитафии поэта (Акт I, Сцена II), — Ариэль. Именно так называлась шхуна П.Б. Шелли, потерпевшая кораблекрушение.
Также постепенно разматывается «информационный клубок», скрытый в цитате из трагикомедии Дж. Флет-чера «Предатель» (Акт II, ^ена I), что стала эпитафией британского дирижера сэра Томаса Бичема (1879-1961):
Nothing can cover His high fame but Heaven. No pyramids Set off his memories But the eternal Substance of his Greatness**.
* Перси Биши Шелли Сердце сердец Рожденный 4 августа 1792 Умер 8 июля 1822
Он не исчез и не пропал, Но пышно, чудно превращен В сокровища морские он (перевод Т.Л. Щепкиной-Куперник). Ничто не может
Очевидно, существует множество высказываний, которые могли бы передать величие таланта и бессмертную славу дирижера, но задача данной цитации не только в этом, а именно в сближении имен Т. Бичема и Д. Флетчера, в создании определенной творческой связи, над которой много работал дирижер при жизни. Т. Би-чем не раз обращался к творчеству английского драматурга XVII в., участвовал в постановках его пьес, Д. Флет-чер даже стал героем одного из его остроумных выражений, и именно его жизнь и творчество были выбраны дирижером в качестве предмета своей Романесовской лекции в Оксфорде в 1956 г.
Представляя, в свою очередь, еще один голос, цитата гармонично вливается в многоголосье эпитафического текста, характерной чертой которого является подвижность субъектов и адресатов речи. Повествование может вестись дистанцированно в 3-м лице, обращение живых к умершему, и наоборот, обращение умершего к живым во 2-м лице преодолевает расстояние между участниками коммуникации и придает тексту сокровенный характер, обращение умершего к живым от 1-го лица представляет собой «предельную» по обнаженности эмоций форму повествования. Благодаря данной подвижности субъектов и адресатов речи и созданию насыщенного эффекта многоголосья усиливается модальный и экспрессивный потенциал эпитафического текста, включение же еще одного или нескольких субъектов речи, в виде цитаты, порой в состоянии поменять настроение всего повествования.
Приведем в качестве примера эпитафию капитана Блумфильда (ск. в 1789 г.), в которой включение цитаты из евангельского текста придает повествованию комический эффект:
Here lies Captain Ernest Bloomfield Accidentally shot by his Orderly March 2nd 1789
Well done, thou good and faithful servant.
Источником фразы "good and faithful servant" («добрый и верный раб») являются Евангелие от Матфея 25:21 (притча о талантах) и Луки 19:17 (притча о минах). В том, что автор эпитафии обращается к новозаветным текстам при создании эпитафии, нет ничего «неуместного» и комичного, обращение к тому или иному библейскому или евангельскому эпизодам являлось достаточно распространенным приемом построения эпитафического текста. Комизм возникает именно в контексте применения данной цитаты: «добрый и верный раб» служит обращением к ординарцу, случайно застрелившему своего капитана, тем более что фраза произносится с одобрением его поступка.
Однако между ситуацией смерти капитана Блумфильда и, на первый взгляд, «неуместной» ссылкой на эти новозаветные притчи должна быть связь, позволяющая соединить, казалось бы, несоединимое и таким образом создать комичный эффект.
Обе притчи строятся на параллелизме поступков «хороших и верных рабов», с одной стороны, и «лукавого раба» — с другой, а также реакции Господина на их поступки. Можно предположить, что более подходящим к данной ситуации могло бы быть другое обращение Господина из этой притчи, а именно «лукавый раб», но комичный эффект цитаты был бы утрачен. Видимо, именно использование одного обращения («хороший и верный раб») вместо другого («лукавый раб»), его имплицитное присутствие в первом способствуют созданию комичного эффекта. При этом дальнейшее развертывание сюжета притчи позволяет построить параллели с контекстом, в котором создается эпитафия, а именно с контекстом смерти, таким образом подтвердив уместность обращения именно к этому евангельскому сюжету — обращению «лукавого раба» к Господину со словами: «вот тебе твое», с идеей возвращения в Царство Божие после смерти; упоминание земли, где были спрятаны талант в первом случае и мина — во втором, с ритуалом похорон; слова Господина «я жну, где не сеял», с образом старухи с косой, смерти (the Grim Reaper).
Довольно ироничный тон приобретает и эпитафия Марты Блуитт (ск. в 1681 г.) благодаря цитации из Евангелия от Матфея (22:27):
* Покрыть его великой славы, кроме неба. Никакие пирамиды не оттеняют воспоминания о нем, только вечное вещество Его величия. Здесь лежит Капитан Эрнест Блумфильд, случайно застреленный своим ординарцем 2 марта 1789 г Молодец, добрый и верный раб.
Martha Blewitt Of the Swan Inn at Bathorn-End In this Parish, Buried May 7th, 1681: Was the Wife of nine Husbands successively, But the ninth outlived her.
The Text to her Funeral Sermon was "Last of all the Woman died also"*.
В евангельском тексте говорится о женщине, которая была женой семерых братьев, каждый из которых последовательно оставлял ее вдовой, затем она умирает, и рассказчики спрашивают у Иисуса, кому из семи братьев будет она женой на небесах. Благодаря цитате, но в условиях уже измененного контекста, текст эпитафии проецируется на евангельский эпизод, что и создает комичный эффект. При этом вопрос, с которым ученики обратились к Иисусу, также имплицитно присутствует и подчеркивает ироничность данной цитации.
Цитата из заключительного пассажа пьесы «Комедиант» (Entertainer, 1957) в эпитафии ее автора, драматурга Джона Осборна полностью перестраивает модальность эпитафии и заставляет ее звучать иронически:
John Osborn Playwright Actor
And Friend 12 December 1929 24 December 1994 Let me know where you 're working tomorrow night — and I'll come and see YOU .
В пьесе Дж. Осборна актер мюзик-холла Арчи Райс обращается к зрительному залу, как бы поменявшись с ним ролями: "You've been a good audience. Very good. A very good audience. Let me know where you're working tomorrow night — and I'll come and see You" («Вы — хорошая публика. Очень хорошая. Очень хорошая публика. Сообщите мне, где вы завтра сами выступаете, и я приду поглядеть на вас», Акт 3, Сцена 13).
Слова, с которыми он обращается к зрителям, в обычной ситуации актер — зритель должны быть адресованы, скорее, актеру, его мастерству, подтверждением которого является желание зрителя увидеть его на сцене еще раз. Именно «выворачивание» общепринятой ситуации на «изнанку», ее представление с точностью наоборот и направлено на создание комического эффекта. Заменив слово audience на actor, мы получим самую здравомыслящую реплику и мгновенно утратим ее комизм. Однако и в контексте самого произведения данный комизм не лишен значительной доли трагизма — это, скорее всего, смех сквозь слезы: речь идет о неудачливом английском эстраднике, работающем в захудалом мюзик-холле забытого курортного городка в период упадка английского мюзик-холла. В этой фразе слышны и горечь, и насмешливая злость, и беспомощность, тем более что это последние слова актера, прежде чем он покинет сцену.
Именно по линии такого смеха — горького, злого, растерянного и обреченного — и происходит переход цитаты из пьесы в текст эпитафии. Конечная фраза произведения рифмуется с концом жизни драматурга. Невоз-
* Марта Блуитт с постоялого двора «Лебедь» в Баторн-Энде В этом приходе Была погребена 7-го мая, 1681: Была последовательно супругой девяти мужей, Но девятый ее пережил. Текстом похоронной службы были слова: «После же всех умерла и жена». Джон Осборн драматург, актер
и друг. 12 декабря 1929 24 декабря 1994 Сообщите мне, где вы сами завтра выступаете, и я приду
поглядеть на вас (перевод А. Дорошевича).
можность поменяться ролями актер — зритель в контексте эпитафии лишь усиливает трагизм ее звучания, в обещании «рассерженного» вернуться «с того света» слышатся устрашающие ноты.
Комизм, назовем его трагический комизм, в эпитафии Д. Осборна достигается постепенно, он как бы выстраивается слой за слоем, начиная с цитаты литературного произведения, описывающей «вывернутую» комичную ситуацию и последнюю мизансцену пьесы и, наконец, самим произведением («Комедиант»), послужившим источником данного эпитафического текста.
Эпитафия Д. Осборна представляет собой пример целого ряда эпитафических текстов, принадлежащих, как правило, литераторам, эпитафии которых включают цитаты из их собственных произведений. Так, эпитафия Р.Л. Стивенсона (1850-1894) содержит цитату из его поэмы «Реквием», эпитафия О. Уайльда (1854-1900) цитирует отрывок из поэмы «Баллада Редингской тюрьмы», эпитафия В. Вульф (1882-1941) содержит в себе несколько строк из ее романа «Волны» и т. д. В эпитафических текстах такого рода просматривается концентрированная аллюзия на «Памятник» Горация, который определяет выбор текста для эпитафий писателей и поэтов именно среди их собственного творчества.
В рамках данной статьи автор коснулся лишь некоторых вопросов функционирования категории интертекстуальности в эпитафических текстах, но и небольшой масштаб данного исследования позволяет говорить о важности данной категории в анализе текстов эпитафий, раскрытии их смысловых потенциалов, угадывании множества языковых и экстралингвистических связей с текстами других жанров и культур.
ЛИТЕРАТУРА
1. Хоментовская А.И. Итальянская гуманистическая эпитафия: ее судьба и проблематика. СПб., 1995.
ИСТОЧНИКИ
Федорова Е.В. Латинские надписи. М., 1976. 280 с.
Howe W.H. Everybody's book of epitaphs. London: Saxon & Co, 1999.
Rees N. As I told you I was sick. A grave book of curious epitaphs. W&N, 2005.
SufflingE.R. Epitaphia. London, 1909.
