CC BY
562. Алексеев, В.М. Труды по китайской литературе: В 2 кн. - Кн. 2 / сост. М.В. Баньковская; отв.ред. Б.Л. Рифтин. -М.: Вост. лит., 2003.-511 с.
3. Алексеев, В.М. В старом Китае. Дневники путешествий. - М.: Изд-во вост. литературы, 1958. - 312 с.
4. Бичурин, Н.Я. Статистическое описание Китайской империи. С приложением географической карты на пяти листах: В 2 ч. - СПб.: Тип. Э. Прада, 1842. - 268 с.
5. Васильев, В.П. Религии Востока: конфуцианство, буддизм, даосизм. - СПб.: типография B.C. Балашева, 1873.- 183 с.
6. Георгиевский, С.М. Принципы жизни Китая. - СПб.: Типография И.Н. Скороходова, 1888. - 532 с.
7. Коростовец, И .Я. Китайцы и их цивилизация. - СПб.: Типография П.П. Сойкина, 1896. - 639 с.
УДК 299.512
М.А. Хаймурзина, JI.A. Мусенко
ИНТЕРПРЕТАЦИЯ РЕЛИГИОЗНОЙ ПРИРОДЫ КОНФУЦИАНСТВА В РОССИЙСКОЙ ГУМАНИТАРНОЙ МЫСЛИ. СТАТЬЯ ВТОРАЯ: ПОСЛЕДНИЕ ДЕСЯТИЛЕТИЯ XX - НАЧАЛО XXI вв.
Статья посвящена толкованию религиозных основ конфуцианства в работах российских исследователей последних десятилетий XX - начала XXI вв. Конфуцианство по своему значению и влиянию сопоставляется с мировыми религиями, признается религиозный характер конфуцианского ритуала и ряда конфуцианских принципов. Формируется четкая тенденция интерпретации конфуцианства в качестве религиозной системы с оценкой религиозных элементов конфуцианского учения.
Ключевые слова: конфуцианство, конфуцианская религия, ритуал, са-кральность.
INTERPRETATION OF THE RELIGIOS CHARACTER OF CONFUCIANISM IN RUSSIAN HUMANITARIAN THOUGHTS. ARTICLE TWO: THE LAST DECADES OF THE 20th - EARLY 21STCENTURIES
This article is devoted to the interpretation of the religious foundations of Confucianism in the works of Russian researchers of the last decades of the 20th -early 21st centuries. According to its significance and influence, Confucianism is compared with world religions, the religious character of Confucian ritual and a number of Confucian principles are recognized. There is a clear trend of interpretation of Confucianism as a religious system and qualitative assessment of religious elements of Confucian teaching.
Key words: Confucianism, Confucian religion, ritual, sacrality.
На современном этапе развития международного сообщества религиозные традиции признаны как необходимые и важные в контексте понимания прошлого и будущего стран и народов. Конфуцианство сохраняет особую связь с китайской культурой, историей и традициями. Конфуцианское наследие в целом и его религиозная сторона в частности остается важным аспектом исследования российской гуманитарной мысли.
Для отечественной науки последних десятилетий XX - начала XXI вв. характерна противоречивая традиция толкования конфуцианства. В обобщающих религиоведческих публикациях (прежде всего в учебных) конфуцианство признается в качестве религии, при этом посвященные ему разделы, как правило, написаны специалистами-китаеведами. Интерпретация религиозной составляющей конфуцианства представлена очень скудно: упоминается связь конфуцианства с китайскими первобытными верованиями, формирование культа Конфуция, обожествление императора в качестве сына Неба и т.д. Однако в большей степени дается описание конфуцианства с социополитической и этической стороны. Неоднозначность трактовок выглядит особенно рельефно, когда авторы называют конфуцианство «этико-философским учением», отрицают его религиозный характер, но при этом включают раздел «Конфуцианство» в параграфы «Религия Китая» или «Национальные религии Китая», де-факто признавая его принадлежность к китайским религиям [4, 18, 19, 20, 21]. В специализированных китаеведческих публикациях конфуцианство характеризуется в качестве нерелигиозной системы, - например, философского, этического или политического учения [5, 6, 7, 14], или допускается, что в этой нерелигиозной системе присутствуют отдельные религиозные элементы: на такой трактовке построены работы JI.C. Переломова [22, 23, 24, 25, 26], JI.C. Васильева [1, 2, 3], A.C. Мартынова [12, 13, 15, 16, 17], А.И. Кобзева [9, 10] и др.
Столь противоречивая тенденция осмысления конфуцианства, вероятно, сопряжена с проблемами теоретического характера, обусловленными доминирующим научно-атеистическим содержанием советского религиоведения. В реальных условиях после преодоления марксистко-ленинской идеологической парадигмы еще долгое время сохранялась инерция оценки религиозных и нерелигиозных явлений в русле стандартов мировых религий и марксистских дефиниций религии.
Российские исследователи последних десятилетий XX в. прежде всего подчеркивают практическую сторону конфуцианства, когда религиозно-этические нормы подчинены требованиям социальной и административной политики. Эта и другие особенности, по мнению исследователей, всегда отличали конфуцианство от мировых религий.
Историк JI.C. Васильев считает, что «религиозная система в Китае всегда была подчеркнуто рационалистична» [1, с. 568]. Вся деятельность китайца была направлена на усовершенствование своего жизненного пути. Обряды, сыновняя почтительность, культ предков - всё это должно было принести человеку определенную пользу. Другие мировые религии обращаются к божественному началу, к мистической потусторонней силе, тогда как в Китае конфуцианство отличалось социальной направленностью религии [1, с. 551]. По мнению JI.C. Васильева, Конфуций не любил рассуждать о трансцендентных истинах, о том, что выходит за пределы действительности. Он не задумывался над таинствами бытия. Но он придавал исключительную значимость ритуалам и культам древних божеств. Известно, что конфуцианство основывалось на древних ритуалах, обрядах, культах, имевших отношение к пласту религиозных верований эпохи Чжоу, и «благодаря стараниям конфуцианцев культ предков стал основой религиозно-этических норм всего народа» [3, с. 168]. Культ предков, тесно связанный с сыновней почтительностью, имел практическое значение и закреплялся ритуальными действиями. Культ предков, обряды сыновней почтительности определяли принципы взаимоотношений как на бытовом, так и на высшем политическом уровне. Например, «в почтительном отношении к высшему началу обычно проявлялся отчетливо осознанный сыновний долг правителя, понимавшего необходимость отчитаться перед высшей божественной инстанцией и воздать небесному отцу, хранителю мирового порядка, необходимые почести» [1, с. 562].
Культы, ритуалы, церемониальные нормы представляли собой определенную модель, или форму поведения. По мнению JI.C. Васильева, эта «форма в конфуцианском Китае была эквивалентом религиозного ритуала, подобно, например, молитве в христианстве и исламе, аскезы или медита-
ции в индуизме и буддизме» [1, с. 617]. Подчеркнем, что многие китаеведы в своих работах придают большое значение ритуалу в конфуцианстве, сравнивая его с религиозными обрядами других религии. Так, JI.C. Переломов в книге «Конфуций: жизнь, учение, судьба» (1993) пишет: «китайские ли формировали и генерировали нравственные критерии общества - в этом смысле они играли роль религий» [22, с. 339].
Отсутствие системы религиозных обрядов, организации верующих и духовных лиц - важная отличительная особенность конфуцианства от мировых религий. В конфуцианстве не было ни церквей, ни духовной иерархии, ни проповедей. Здесь были жрецы, но они, на первый взгляд, выполняли административные, а не религиозные функции. Однако, как отмечает JI.C. Васильев, конфуцианство, оформившееся к эпохе Хань, представляло собой «доктрину абсолютной святости», где конфуциан-цы-ученые - наследники жрецов шанско-чжоуского Китая - олицетворяли собой единение административной и религиозно-идеологической власти, конфуцианская мудрость и конфуцианские каноны расценивались как «священные», которые «в своей сумме считались сокровищницей обожествленных истин» [1, с. 566-585].
Действительно, религиозная организация и система религиозных обрядов в конфуцианстве интегрированы с общественно-политическим устройством. Такое несоответствие стандартам мировых религий всегда служило причиной отказа или сомнений в религиозном статусе конфуцианства. Тем не менее, для многих очевидно значение конфуцианства в истории и культуре Китая, именно это дает возможность приравнять конфуцианство к мировым религиям. Такой теоретический посыл можно проследить в работах многих исследователей.
«В Китае роль священников исполняло старшее поколение и мощный госаппарат, - пишет JI.C. Переломов. - Формально, ввиду отсутствия института церкви, конфуцианство не является религией. Но по своей значимости, степени проникновения в душу и воспитания сознания народа, воздействию на формирование генотипа поведения - оно успешно выполняло роль религии» [23, с. 5].
JI.C. Васильев в свою очередь указывает, что конфуцианство в определенных ситуациях играло роль религии, а в других выполняло функции официальной государственной идеологии. Конфуцианство не является религией в полном смысле слова, в процессе своего развития оно стало большим, нежели просто религия, - это также и политика, и административная система, и регулятор социальных процессов, - словом, основа основ китайского общества. В течение двух с лишним тысяч лет конфуцианство фундировало китайскую цивилизацию - формировало умы и чувства китайцев, влияло на их убеждения, психологию, поведение, мышление, речь, восприятие, на их быт и уклад жизни. В этом смысле конфуцианство не уступает ни одной из великих религий мира, а кое в чем и превосходит их [1, с. 587-588; 2].
Востоковед A.C. Мартынов также считает, что конфуцианство, оказав сильное влияние на духовную и социополитическую культуру, стало «константным компонентном традиционной китайской цивилизации в целом» [15, с. 156]. Он признает наличие культовой составляющей конфуцианства, отмечает ее сдержанность и умеренность в религиозно-мистическом смысле и подчеркивает, что такая «скромная культовая сторона конфуцианства вовсе не означает, что китайская ментальность изначально имела некую фанатическую приверженность к атеизму и рационализму» [15, с. 144].
Известно, что древнее (классическое) конфуцианство находится в тесной связи с религиозно-обрядовыми представлениями и особенностями раннечжоуского Китая. Конфуций, как считают исследователи, стал рационализатором и десакрализатором исконно-религиозных понятий и представлений китайской духовной культуры. Однако сложные взаимоотношения сакральной и профанной сфер, когда религиозное и светское неотделимы друг от друга, в процессе развития конфуцианского учения не утратили своего значения.
По мнению A.C. Мартынова, конфуцианская категория дэ находится на стыке сакральной и профанной сфер, является связующим звеном между Небом и Землей, сочетает в себе «сверхъестественное» (дэ Неба) и «светское» (дэ человека). Дэ выступает созидательной и упорядочивающей силой в движении от «хаоса» к «космосу». Дэ сопоставимо с «глубоким основанием социального бытия», типа христианского «не убий». Дэ, соединяясь с культом предков, с гуманностью - жэнъ, сыновней почтительностью - сяо и другими понятиями, представляет собой некий «синтез» и единение антропологического и социополитического измерения «жизни» с космическим «порядком» [12, 16].
В контексте развития неоконфуцианства связь человека и космоса сохраняется и эволюционирует, человек и космос приобретают единосущность, что предполагает не только философское, но и религиозное содержание. Так, талант (цай) конфуцианца был дарованием природы, следствием процесса функционирующего космоса, который, в свою очередь, являлся объектом ритуального действия и философского размышления. Явление отшельничества конфуцианцев в танско-сунский период, сформированное под влиянием даосско-буддийской религиозно-философской традиции и выражающееся в понятиях «возвращение к природе», или «обращение к природе» как «высшей реальности», стало результатом того, что «обыденная реальность стерла в нем ясное ощущение всеобъемлющего совершенства породившего его космоса», и потому он желает вернуть эту утраченную ясность, т.е. связь, через непосредственное созерцание и эстетическое восприятие космоса. Так целью конфуцианца-отшельника становилось единение с Небом и Землей [17, с. 181-184].
Историк китайской философии А. И. Кобзев также не отрицает наличия религиозных элементов в конфуцианстве, выражающихся в «вере в божественно-натуралистическое Небо» и «посредничающих с ним духов предков». Подобно А.С Мартынову, считает, что конфуцианское дэ являлось основополагающим термином в религиозной ипостаси. «Исконное религиозно-мифологическое содержание дэ не выгорело в горниле философской рефлексии. Поэтому во множестве своих разнос-мысленных употреблений в самых разнородных текстах иероглиф дэ сочетает в себе признаки трансцендентности и имманентности, объективности и субъективности, чувственности и рациональности». «Зародыши идей о сверхчеловеческом», заложенные еще в Шуцзине и Шицзине, несмотря на ориентированность Конфуция на «человеческую» сторону жизни, явились основой философской мысли на последующих этапах развития конфуцианства. Такими примерами, по мнению историка, может быть придание религиозных функций (учение о «воле Неба») конфуцианству стараниями Дун Чжуншу -основателя ханьского конфуцианства, а также развитие «моральной метафизики» в творчестве современных конфуцианцев (Моу Цзунсаня, Ду Вэймина и др.), которые рассматривают китайский этический универсализм как «идеальное сочетание философской и религиозной мысли» [9, 10].
В начале XXI в. постепенно складывается четкая тенденция интерпретации конфуцианства как религии, исходя из особенностей локальных религиозных верований, а не стандартов мировых религий. Так, профессор А.П. Забияко в статье «Конфуцианство» энциклопедического словаря «Религиоведение» указывает на наличие религиозной составляющей конфуцианства, объясняет причины существующей сложности определения конфуцианства в качестве религии. Ученый указывает, что основой синкретической целостности конфуцианства выступает религиозное мировоззрение. Под религиозными основаниями конфуцианства профессор понимает ее «исходную часть», на базе которой в процессе исторического развития некоторые конфуцианские учения и практики обособились от исходной целостности и стали развиваться в качестве особых форм конфуцианства - конфуцианской философии, конфуцианской этики, конфуцианской политики и т.п., почти утрачивая при этом родовую связь с религиозными основаниями [8]. Он также отмечает, что до начала XX в. «конфуцианство существовало в обществе как многомерный феномен. С одной стороны, оно выступало государственной религиозной идеологией и практикой, с другой, - системой семейных религиозно-этических ценностей, норм. Однако конфуцианство всегда сохраняло социально-политическую направленность.
Религиозное основание лишь придавало священный статус конфуцианскому учению в социальной и политической жизни Китая» [8].
В энциклопедии «Духовная культура Китая» историк-востоковед П.М. Кожин заявляет о некорректности отказа конфуцианству в религиозном статусе и необходимости его рассмотрения как религии. «Конфуцианство как сложное и разностороннее явление духовной культуры и общественной жизни имеет отчетливые религиозно-ритуальные и религиозно-психологические признаки». Конфуцианство он рассматривает как «религиозно-политическую систему», как «систему вероучений и догм, связывающих воедино общедоступные положения философского учения последователей Конфуция, историзованные версии мифов и легенд и систематизированные описания мироздания, сложившейся в китайской философской и религиозной мысли» [11].
Конфуцианская религиозно-политическая система, согласно точке зрения П.М. Кожина, утверждала устойчивую государственную власть. Эта система основана на почитании традиций, возводимых к обожествленным древним правителям, на представлениях о сопричастности индивидума обществу-государству, которое объединяется вертикальной структурой «семья - император - Небо». «Конфуцианство в традиционном Китае не было оформлено в церковную организацию, оно представляло собой учение, регулирующее социальные и политические отношения, включающее в себя религиозную практику. В конфуцианстве не была оформлена иерархическая вертикаль священнослужителей». Вопреки представлениям о примитивной религиозной стороне конфуцианства, оно является «феноменом», обладающим сложной религиозно-обрядовой стороной, выражающейся в «строгой иерархии от обрядов имперских культов до различных клановых, семейных и индивидуальных ритуалов» [11].
В российской гуманитарной мысли последних десятилетий XX - начала XXI вв. конфуцианство сравнивается с мировыми религиями, отмечаются его отличительные черты и особенности, -например, приоритет практической и нравственной стороны, слабость религиозных представлений и отсутствие организации верующих. Существуют сомнения в его религиозном характере. Тем не менее, признаются отдельные религиозные составляющие: религиозное значение конфуцианского ритуала, сакральная природа конфуцианских принципов, религиозное значение конфуцианства, подобное мировым религиям.
В начале XXI в. складывается курс на интерпретацию конфуцианства в качестве особой религиозной системы и оценку религиозных элементов конфуцианского учения. Признается, что конфуцианской традиции присущи религиозные верования, религиозные элементы и религиозные ритуалы, особенность которых определяется особенностями развития китайской культуры.
1. Васильев, Л.С. История религий Востока. Учебное пособие для вузов. - М.: КДУ, 2006. - 704 с.
2. Васильев, Л.С. Конфуцианская цивилизация // Азия и Африка сегодня. - 1996. - № 2. - С. 26-29.
3. Васильев, Л.С. Культы, религии, традиции в Китае. - М.: Изд. фирма «Вост. лит-ра» РАН, 2001. - 488 с.
4. Гараджа, В.И. Религиоведение: учебное пособие для студентов высш.учеб. заведений и преп.ср.школы. -М.: Аспект-Пресс, 1995. -351 с.
5. Делюсин, Л. В поисках нового типа культуры // Азия и Африка сегодня. - 1991. - № 12. - С. 7-12.
6. Делюсин, Л. Конфуций и социалистическая модернизация // Азия и Африка сегодня. - 1991. - № 1. -С. 24-28.
7. Делюсин, Л. Модернизация и учение Конфуция // Азия и Африка сегодня. - 2001. - № 7. - С. 8-11.
8. Забияко, А.П. Конфуцианство // Религиоведение. Энциклопедический словарь. - М.: Академический проект, 2006. - С. 544-545.
9. Кобзев, А.И. Дэ и коррелятивные ей категории в китайской классической философии // От магической силы к моральному императиву: категория де в китайской культуре / отв. ред. Л.Н. Борох, А.И. Кобзев. - М.: Изд. фирма «Вост. лит-ра» РАН, 1998. - С. 12-35.
10. Кобзев, А.И. Конфуцианство // Китайская философия. Энциклопедический словарь. - М.: Мысль, 1994. -С. 149-151.
11. Кожин, П.М. Конфуцианство и государственные культы // Духовная культура Китая. Энциклопедия: В 5 т. - М.: Вост. лит., 2007. - Т. 2. - С.190-195.
12. Классическое конфуцианство: переводы, статьи, комментарии А. Мартынова и И. Зограф: В 2 т. - СПб.: Изд. дом «Нева»; М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000. - Т. 1. - 384 с.
13. Классическое конфуцианство: переводы, статьи, комментарии А. Мартынова и И. Зограф: В 2 т. - СПб.: Изд.дом «Нева»; М.: «ОЛМА-ПРЕСС», 2000. - Т. 2. - 208 с.
14. Лукьянов, А.Е. Становление философии на Востоке (Древний Китай и Индия): монография. - М.: Изд-во УДИ, 1989.- 189 с.
15. Мартынов, A.C. Конфуцианство: классический период / пер. с кит. A.C. Мартынова. - СПб.: Азбука-классика; Петербургское востоковедение, 2006. - 384 с.
16. Мартынов, A.C. Категория дэ - синтез «порядка» и «жизни» // От магической силы к моральному императиву: категория де в китайской культуре. - М.: Изд. фирма «Вост. лит-ра» РАН, 1998. - С. 36-74.
17. Мартынов, A.C. Конфуцианская личность и природа // Проблемы человека в традиционных китайских учениях.-М.: Наука, 1983. - С. 181-184.
18. Основы религиоведения. Учеб. / Ю.Ф. Борунков, И.Н. Яблоков, М.П. Новиков и др.; под ред. И.Н. Яб-локова. - М.: Высш. шк., 1994. - 368 с.
19. Основы религиоведения. Учеб. / Ю.Ф. Борунков, И.Н Яблоков, К.И. Никонов; под ред. И.Н. Яблокова. -Изд. 4-е, перераб. и доп. - М.: Высш. шк., 2005. - 508 с.
20. Религии мира. Учеб. пособие / под ред. М.М. Шахнович. - СПб.: Изд-во СПбГУ, 2006. - 290 с.
21. Религиоведение. Учеб. пособие для студентов пед. вузов. - СПб.: Питер, 2008. - 506 с.
22. Переломов, Л.С. Конфуций: жизнь, учение, судьба. - М.: Наука. Изд. фирма «Вост. лит-ра», 1993. -440 с.
23.Переломов, Л.С. Конфуций. «Лунь юй» / Исслед., пер. с кит., коммент. Факсимильный текст «Луньюя» с коммент. Чжу Си. - М.: Изд. фирма «Вост. лит-ра» РАН, 1998. - 588 с.
24.Переломов, Л.С. Конфуций и конфуцианство с древности по настоящее время (V в. до н.э. - XI в.). - М.: Изд-во «Стилсервис», 2009. - 704 с.
25. Переломов, Л.С. Конфуцианство и современный стратегический курс КНР. - М.: Изд-во ЛКИ, 2007. -256 с.
26. Переломов, Л.С. Слово Конфуция. - М.: Фабула, 1992. - 192 с.
УДК 316.422.42
В.В. Проказин
КРИТИКА ПОЗИТИВИСТСКОЙ ТЕОРИИ ПРОГРЕССА С.Л. ФРАНКОМ
В статье рассматриваются особенности фактологической и методологической критики позитивистских теорий прогресса русским социальным философом и «христианским социологом» C.JI. Франком.
Ключевые слова: социология, социальная философия, «христианская социология», теория прогресса, методология общественных наук.
CRITICISM OF THE POSITIVIST THEORY OF PROGRESS BY S. L. FRANK
The article considers the features offactual and methodological criticism ofposi-tivist theories of progress by the Russian social philosopher and the «Christian sociologist» by S. L. Frank.
Key words: sociology, social philosophy, «Christian sociology», theory of progress, methodology of social Sciences.
В современных историко-социологических исследованиях актуальным является углубленный теоретический анализ процессов становления отечественного социологического знания. Наряду с
