CC BY
149
УДК 34
Салтыков Константин Геннадьевич Saltikov Konstantin Gennadyevich
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин Дальневосточный юридический институт МВД России (680020, Хабаровск, пер. Казарменный, 15)
candidate of sciences (law), associate professor, associate professor of the chair of the civil law Far Eastern law institute of the Ministry of internal affairs of Russia (15 Kazarmenny per., Khabarovsk, 680020)
E-mail: [email protected]
Интерпретационная вариативность терминологии римского права Interpretational variability of the terminology of Roman law
Статья посвящена раскрытию особенностей интерпретационной вариативности терминологии римского права. На примере нормативных правовых предписаний древнеримского государства рассматриваются предпосылки развития системы способов и методик семантического поиска, осуществляемого в отношении юридических текстов и входящих в них лексем, свойственные европейской правовой традиции. Автор приходит к выводу о том, что интерпретация юридической терминологии в Древнем Риме развивалась также в рамках совершенствования приемов и способов толкования текста договоров.
Ключевые слова: интерпретация, правовое регулирование, юридический термин, семантический поиск, римское право.
The article is devoted to peculiarities of the interpretational variability of the terminology of Roman law. For example, regulatory and legal requirements of the Roman state discusses the background of system development methods and techniques semantic search undertaken in relation to the legal texts and their component lexemes characteristic of the European legal tradition. The author comes to the conclusion that the interpretation of legal terminology in Rome was also developed in the framework of improvement of techniques and methods of interpretation of the text of the contracts.
Keywords: interpretation, legal regulation, legal term, semantic search, Roman law.
Необходимость толкования юридических норм, определения их точного содержания и правовой природы, правовых особенностей, взаимосвязи с другими нормами и объективированными элементами правового регулирования объясняется насущными потребностями юридической науки, осваивающей нормативные предписания, правоотношения, меры защиты и другие элементы правовой материи [1, а 38]. Одновременно с этим изучение отдельных вопросов права должно служить потребностям «юридического быта» [2, а 80]. Иными словами, правовая теория должна быть ориентирована на решение практических проблем [3, а 7—17] то есть быть полезной.
Взаимосвязанное употребление и осмысление понятий «польза» и «право» имеет давнюю историю, поскольку уже присутствовало в известных рассуждениях римского юриста и государственного деятеля Ульпиана, который,
ведя речь о правосудии и праве, отмечал, что: «изучение права распадается на две части: публичное и частное. Публичное право есть то, которое относится к положению Римского государства, тогда как частное относится к пользе отдельных лиц; существует нечто полезное в общественном отношении и в частном отношении» [4, а 101—102].
Оценивая приведенный отрывок из Дигест Юстиниана, попытаемся проследить связь между полезными свойствами права как социального регулятора и особенностями языкового отражения его фундаментальных конструкций. Устанавливая власть законов, которая изгоняет всякую несправедливость, римские юристы стремились достигнуть того, что полезно всем или многим [5, а 180—181], используя простой язык закона, не перегруженный специальной терминологией и большим количеством юридических дефиниций, ибо «всякое определе-
ние опасно, ведь недостаточно того, чтобы оно не могло быть опровергнуто» (D. 50.17.202) [6, c. 563]. Причем подобный подход надолго закрепился в европейском праве, так как «войдя через рецепцию в практику средневековых государств, римское право пропитало собой затем и кодификации гражданского права» [7, c. 11], достаточно вспомнить законодательную деятельность в связи с разработкой и принятием в 1804 году Французского гражданского кодекса, осуществлявшуюся под руководством Наполеона, который, не имея специальной юридической подготовки, требовал, чтобы закон был написан ясным и понятным языком, доступным обывателю [8, c. 72—80]. Такой подход в полной мере соответствовал духу Юстиниановых Ди-гест, воплощенному в максиме: «Cum in verbis nulla ambiquitas est non debet admitti voluntatis quaestio» — если в словах нет двусмысленности, недопустимо заниматься выявлением (содержания) волеизъявления (D. 32.25.1) [9]. Частью римского правового наследия стали оригинальные толкования юридических терминов, раскрывающие особенности их понимания и употребления в речи. Павел так определяет слово «власть»: «С этим словом мы чаще всего связываем наделенную властью персону, административную власть, отцовскую власть над детьми, господскую власть над рабом» (Д.50.16.215) [10].
Однако опыт дальнейшего изучения римского права в Германии и Франции (например в рамках функционирования Лейпцигского семинария, которым руководили известные профессора Билдинг, Бюлов, Вах) доказал необходимость совершенствования интерпретационной практики [11, c. 44-45], несмотря на такие достоинства языка античной юриспруденции, как яркость, лапидарность и межотраслевая универсальность. В числе предпосылок развития системы способов и методик семантического поиска, осуществляемого в отношении юридических текстов и входящих в них лексем, можно выделить некоторые особенности того массива нормативной и доктринальной информации, который сегодня сформировался под общей номинацией «Римское право».
1. Многие основные правовые понятия не имеют в источниках римского права терминологического отражения и как следствие представлены контекстуально. Так, термин «недвижимость» в тексте Законов XII таблиц не встречается ни разу, при том что недвижимые вещи упоминаются [12]. Н.Ю. Шеметова предполагает появление данного термина в юриди-
ческом обиходе Рима в более поздний период и отмечает, что, не давая абстрактного определения недвижимости, римский законодатель формулирует основные критерии отнесения к ней того или иного имущества [13].
В другом случае невозможно точно определить значение базового юридического термина «вещь», так как объем обозначаемого им понятия менялся с течением времени. Первоначально латинский термин res применялся для обозначения множества вещей, состоящих в обороте и обладании людей. Затем его применение расширилось, охватив отношения властные, и в силу этого объект супружеской власти, uxor (стоящая под властью мужа), причисляется юристами к ceterae res. Далее можно найти применение данного термина к предметам, вовсе не имеющим признаков предельности и осязательности. Наконец, в позднейшую эпоху термин этот получает двоякое применение — к вещам телесным, qvae tangi possunt, и бестелесным, qvae tangi non possunt, каковы, собственно, не вещи, а права: сервитутное, обязательственное, наследственное [14].
2. Исследователи источников римского права сталкиваются с лексикой, значение которой точно определить невозможно, так как оно носит оценочный характер и может изменяться в зависимости от ситуации словоупотребления. В качестве примера в данном случае можно указать на, несомненно, имеющие юридическое значение словосочетания «дурная слава» и «позорный поступок», упомянутые в Законах XII таблиц, а также на особенности их дальнейшего использования в юридических текстах [12, c. 152, 155—156].
3. Самобытной чертой римского права была вероятность ситуации, когда не номинация подбиралась для обозначения правового понятия, а появившееся в языке слово «находило» определенное значение и становилось юридическим термином. Так, термин delictum впервые встречается в текстах комедий Плавта «Амфитрион», «Вакхиды», «Купец», написанных в конце III — начале II века до н. э. Ни в одной из комедий не раскрывается значения этого термина, однако употреблен он в значении «проступок» [15]. Два века спустя Геллий понимает delictum как наказуемый поступок, нарушающий закон, а в качестве необходимого условия назначения наказания называет желание совершить такой умышленный проступок. В работах Гая и юристов следующих поколений термин delictum претерпел некоторые изменения и стал употребляться для обозначения правонарушения вообще [15].
4. Встречаются случаи, когда общеупотребительное слово утрачивало первоначальное значение, приобретая новый специальный юридический смысл. Для примера используем описание процесса возникновения понятия «виндикационный иск» в римском праве, произведенное Р. Иерингом [16, c. 89]. Конкретное юридическое действие, оформленное ритуальным наложением копья на конкретный предмет («если кто-либо предъявляет вещный иск, то он должен обозначить вещь и указать... не род (вещи), но саму данную вещь» [17, c. 151]), просто было обозначено латинским словом копье (vindicta), то есть имело место новое семантическое наполнение языковой единицы [18, c. 9—12].
Термин dolus первоначально имел значение «обман», «коварство» [19, c. 434]. Лабеон считал, что dolus есть «всякая хитрость, обман и коварство, употребляемое с целью обойти, обмануть и обольстить других» [20, c. 479]. Впоследствии рассматриваемый термин стал обозначением умышленной формы вины. Злой умысел (dolus malus) — воля совершить действие, сознавая, что оно нарушает чужие права: «воля направлена по основному пути — к совершению наносящего ущерб действия, и последнее было желательным в качестве средства достижения этой цели» [21, c. 137].
5. Не все определения, представленные римскими юристами, в точности соответствуют закономерностям поименованных множеств. Таково, например, суждение Цельса о праве (D. 1.1.1), согласно которому право есть наука о добром и справедливом (ius est ars boni et aequi). Неопределенность и туманность экстенсиональных характеристик такого определения очевидны. Под подобным углом зрения следует обратить внимание и на высказывание Ульпиана относительно роли правосудия: «Предписания права суть следующие: жить честно, не чинить вред другому, каждому выдавать то, что ему принадлежит. Правосудие есть познание божественных и человеческих дел, наука о справедливом и несправедливом» [22, c. 24].
6. Одно правовое понятие могло иметь несколько терминологических референтов. Так, понятие «иск» определялось римским юристом Цельсом как право преследовать на суде должное, право требовать то, что тебе следует [23, c. 17; 24, с. 13]. Однако имелось до восьми терминов, обозначающих данное понятие, наиболее известным из которых является actio [25, c. 437]. Кроме того, у римлян термин actio имел
еще несколько значений. Под ним подразумевалось также судопроизводство и действие вообще [26, c. 76] . Вместе с этим для обозначения конкретного искового требования термин actio не использовался, так как предъявление иска обозначалось путем прибавления окончания к существительному, обозначающему конкретный вид иска (ager, condiser, vindicare и т. п.) [25, c. 83, 108, 437].
7. Представляется возможным предположить, что интерпретация юридической терминологии в Древнем Риме развивалась также в рамках совершенствования приемов и способов толкования текста договоров. Соблюдение внутренней воли контрагентов выделялось римскими юристами в качестве непременного условия возникновения обязательства. Интерпретация лексем в рамках договорного процесса имела большое значение по причине того, что если «кто говорит одно, а хочет другого, тот не говорит того, что означают его слова, потому что он этого не хочет, но и не говорит того, потому что он те слова не говорит» [27, c. 316].
Подхваченные средневековыми европейскими юристами (прежде всего глоссаторами и постглоссаторами) методики толкования положений различных соглашений отличались оригинальностью в части выделения вектора интерпретации. Идея состояла в толковании неясного условия против его автора. Из этого был индуцирован общий принцип interpretatio contra proferentem (толкование против предложившего), согласно которому неясное условие договора должно толковаться против того, кто при заключении договора его предложил, и соответственно в пользу того, кто его принял [28, c. 6—38]. Применение данного принципа происходило тогда, когда условие было по настоящему неясным и определение истинной воли сторон было затруднено [29, c. 239—240]. В настоящее время действительная роль толкования по модели contra в римском праве и интенсивность его применения в судебной практике остаются предметом споров среди историков права [30, c. 8].
В контексте взаимосвязи права и языка примечательно и то, что первые ученые, изучавшие римское право, именовались глоссаторами от греческого слова glossa («язык»), которое первоначально обозначало объяснение незнакомых лексем, а позже использовалось в широком смысле применительно к комментированию текстов. Основателем школы глоссаторов в 1084 году стал Ирнерий, профессор Болонского университета, а самым известным — флоренти-
ец Аккусий, представивший работу, состоявшую из 96 тысяч глосс, опубликованную около 1230 года [31, c. 57].
Система римского права включала в себя право преторское (ius honorarium), которое, по словам Папиниана, было введено для содействия цивильному праву или для его дополнения или исправления в целях общественной пользы (D. 1.1.7) [32], ибо оно «является живым голосом цивильного права» (D. 1.1.8) [33]. Реализация положений преторского права предполагала осуществление судебной власти различными магистратами (consul, praetor, iudex), а также императором, который в своих судебных решениях (decreta), вынесенных в ходе процесса extra ordinem, предлагал толкования, считавшиеся «образцовыми казусами», имевшими силу прецедента [34, с. 116—117; 35, с. 43—47]. К тому же право юристов (практика, судебный обычай), возникшее в результате так называемого «казуального толкования», относилось к источникам объективного права [36, c. 62, 68], и в последствии легло в основу современной правоинтерпретационной традиции.
Перечисленные особенности и причины интерпретационной вариативности терминологии римского права, нашедшие отражение в Диге-стах, составленных по инициативе императора Юстиниана, стали предметом рецепции и были свойственны византийским законодательным сводам, таким как Эклога [37], Алфавитная Синтагма Матфея Властаря, Шестикнижие Константина Арменопула [38, c. 233—234], применение которых не прекратилось с исчезновением византийского государства. Так, Шестикнижие Константина Арменопула (около 1345 г.) удержалось в применении после падения Константинополя в разных провинциях Турецкой империи. Византийская традиция распространилась на Кавказе (законы царя Вахтанга и Армянский судебник) в переработанном для местных целей виде [39]. Нормы права Восточной Римской империи вместе с христианством также были заимствованы Древней Русью, юридический язык которой обогатился, обретя византийские юридические понятия и термины, связанные, например, с делением вещей на движимые и недвижимые. Известно, что Кормчие книги 1274 года были не чем иным, как реципированным, а точнее, переведенным на церковно-славянский язык византийским нормативным материалом [40, c. 168—180], взятым из Номоканона, составленного патриархом Константинополя Иоанном III Схоластиком [41].
Примечания
1. Гражданское право: учебник. М., 2010. Т. 1.
2. Шершеневич Г.Ф. Наука гражданского права в России. М., 2003.
3. Семякин М.Н. Цивилистическое правоведение и юридическая практика // Российский юридический журнал. 2014. № 4.
4. Перетерский И.С. Дигесты Юстиниана. М., 1956.
5. Кофанов Л.Л. Lex и ius: возникновение и развитие римского права в VIII—III вв. до н. э. М., 2006.
6. Дигесты Юстиниана. М., 2005. Т. VII. Полутом 2.
7. Новицкий И.Б. Основы римского гражданского права. М., 1956.
8. Райников А.С. Основные частноправовые семьи: общие черты // Журнал российского права. 2013. № 9.
9. Дигесты Юстиниана. М., 2002.
10. Дигесты Юстиниана. URL: http://www.studmed. ru/view/chernilovskiy-zm-rimskoe-chastnoe-pravo-elementarnyy-kurs_70c602d1a9d.html (дата обращения: 20.12.2015).
11. Слиозберг Г. Римское право и практические занятия в юридических факультетах // Журнал гражданского и уголовного права. 1892. № 2.
12. Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран: в 2 т. М., 2011. Т. 1.
13. Шеметова Н.Ю. Эволюция института собственности в законодательствах стран древнего мира // Адвокат. 2014. № 5.
14. Дювернуа Н.Л. Чтения по гражданскому праву. М., 2004. Т. 2. § 38. Доступ из СПС «Гарант» (дата обращения: 05.10.2015).
15. Тит Макций Плавт. Избранные комедии. М.-Л., 1933. Цит. по: Добробаба М.Б. Концептуальные основы служебно-деликтного права // Lex Russica. 2014. № 2.
16. Иеринг Р. Дух римского права. СПб., 1875.
17. Дигесты Юстиниана. М., 2003. Т. II.
18. Тарасов И.Н. Категория «судебные издержки» в гражданском процессуальном праве // Арбитражный и гражданский процесс. 2013. № 8.
19. Покровский И.А. История римского права. СПб., 1999.
20. Муромцев С.А. Гражданское право Древнего Рима. М., 2003.
21. Санфилиппо Ч. Курс римского частного права: учебник. М., 2007.
22. Дигесты Юстиниана. Избранные фрагменты / пер. и прим. И.С. Перетерского. М., 1984.
23. Салогубова Е.В. Основные гражданские процессуальные институты римского права: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1995.
24. Молева Г.В. Право на судебную защиту ответчика: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 1993.
25. Бартошек М. Римское право: понятия, термины, определения / пер. с чешск. М., 1989.
26. Тархов В.А. Римское частное право: учебное пособие для юридических вузов. Саратов, 1994.
27. Римское частное право: учебник / под ред. И.Б. Новицкого и И.С. Перетерского. М., 1997.
28. Карапетов А.Г. Contra proferentem как метод толкования договора // Вестник ВАС РФ. 2013. № 7.
29. Zimmermann R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. Oxford, 1990.
30. Cserne P. Policy considerations in contract interpretation: the contra proferentem rule from a comparative law and economics perspective // Munelytanulmanyok. Working papers. 2007. № 5.
31. Рене Д. Основные правовые системы современности. М., 1988.
32. URL: http://www.thelatinlibrary.com/justinian/ digest2.shtml (лат.) (дата обращения: 20.12.2015).
33. URL: http://krotov.info/acts/06/2/corp_yust_05. htm (рус.) (дата обращения: 20.12.2015).
34. Гарсиа Гарридо М.Х. Римское частное право: Казусы, иски, институты. М., 2005.
35. Рехтина И.В. Правовая определенность (res judicata) в истории права Древнего Рима // История государства и права. 2011. № 22.
36. Барон Ю. Система римского гражданского права. СПб., 2005.
37. Эклога. Византийский законодательный свод VIII века. М., 1965.
38. Медведев И.П. Правовая культура Византийской империи. СПб., 2001.
39. Дювернуа Н.Л. Чтения по гражданскому праву. М., 2004. Т. 1.
40. Костогрызова Л.Ю. Эволюция семейного права в Византии в VI—XV веках // Российский юридический журнал. 2014. № 2.
41. Козлов Д. В. Совокупный (комплексный) правовой режим лесных участков. М., 2013.
Notes
1. Civil law. Мoscow, 2010. Vol. 1.
2. Shershenevich G.F. A civil law science in Russia. Мoscow, 2003.
3. Semyakin M.N. Civil law and legal practice // The Russian legal magazine. 2014. № 4.
4. Pereterskiy I.S. Digesta of Justinian. Мoscow, 1956.
5. Kofanov L.L. Kofanov Lex and ius: the emergence and development of Roman law in the VIII—III centuries. Мoscow, 2006.
6. Digesta of Justinian. Мoscow, 2005. Vol. VII. Polatom 2.
7. Novitsky I.B. The foundations of the Roman civil law. IVIoscow, 1956.
8. RaуnikovA.C. Principal private families: commonalities // Journal of Russian law. 2013. № 9.
9. Digesta of Justinian. Moscow, 2002.
10. Digesta of Justinian. URL: http://www.studmed. ru/view/chernilovskiy-zm-rimskoe-chastnoe-pravo-el-ementarnyy-kurs_70c602d1a9d.html (date accessed: 20.12.2015).
11. Sliozberg G. Roman law and practical classes in faculties of law // Magazine of civil and criminal law. 1892. № 2.
12. Readings on the history of state and law of foreign countries: in 2 T. Moscow, 2011. Vol. 1.
13. Shemetova N.Yu. The evolution of institution of property in the legislation of the countries of the ancient world // The lawyer. 2014. № 5.
14. Duvernoix N.L. Reading on civil law. Moscow, 2004. Vol. 2. § 38. Access from legal reference system «Garant» (date of access: 01.11.2015).
15. Titus Maktsiy Plavt Favorite comedy. Moscow; Leningrad, 1933. Quoted from: Dobrobaba M.B. Conceptual foundations of service-tort law // Lex russica. 2014. № 2.
16. lyering R. The Spirit of Roman law. St. Petersburg, 1875.
17. Digesta of Justinian. Moscow, 2003. Vol. II.
18. Tarasov I.N. The category of «court costs» in civil procedural law // Arbitration and civil process. 2013. № 8.
19. Pokrovsky I.A. History of Roman law. St. Petersburg, 1999.
20. Muromtsev S.A. Civil law of Ancient Rome. Moscow, 2003.
21. Sanfilippo H. Course of Roman private law: textbook. Moscow, 2007.
22. Digesta of Justinian. Selected highlights / trans. and approx. I.S. Pereterskiy. Moscow, 1984.
23. Salogubova E.V. Basic civil procedural institutions of Roman law: author's abstract... candidate of legal sciences. Moscow, 1995.
24. Moleva G.V. The right to judicial protection of the defendant: author's abstract... candidate of legal sciences. Saratov, 1993.
25. Bartoshek M. Roman law: concepts, terms, definitions. Moscow, 1989.
26. Tarkhov V.A. Roman private law: textbook. Saratov, 1994.
27. Roman private law: the textbook / under the editorship of I.B. Novitsky and I.S. Pereterskiy. Moscow, 1997.
28. Karapetov A.G. Contra proferentem as a method of treaty interpretation // Vestnik of the SAC. 2013. № 7.
29. Zimmermann R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. Oxford, 1990.
30. Cserne P. Policy considerations in contract interpretation: the contra proferentem rule from a compara-
tive law and economics perspective // Munelytanulman-yok. Working papers series. 2007. № 5.
31. Rene D. Basic legal systems of modernity. IVIoscow, 1988.
32. URL: http://www.thelatinlibrary.com/justinian/di-gest2.shtml(lat.) (date accessed: 20.12.2015).
33. URL: http://krotov.info/acts/06/2/corp_yust_05. htm (Rus.) (date accessed: 20.12.2015).
34. García Garrido M.H. Roman private law: Incidents, claims, institutions. Moscow, 2005.
35. Rekhtina I.V. Legal certainty (res judicata) in legal history of Ancient Rome // History of state and law. 2011. № 22.
36. Baron Yu. The System of Roman civil law. St. Petersburg, 2005.
37. Eclogue. Byzantine legislative corpus of VIII century. Moscow, 1965.
38. Medvedev I.P. Legal culture of the Vyzantine empire. St. Petersburg, 2001.
39. Duvernoix N.L. Reading on civil law. Vol. 1. Moscow, 2004.
40. Kostogryzovа L.Yu. The Evolution of family law in Vyzantium in the VI—XV centuries // The Russian legal magazine. 2014. № 2.
41. Kozlov D.V. Comprehensive (complex) legal regime of forest land. Moscow, 2013.
