CC BY
227
УДК 8.085.4 О.В. Редько
ИНТЕРПРЕТАЦИИ РИТОРИКИ КАК НАУЧНОЙ ДИСЦИПЛИНЫ
Данная статья посвящена анализу существующих подходов к определению предмета и содержания понятия риторики. В статье анализируются классические (Платон, Аристотель, Цицерон), а также современные подходы. Обосновывается определение риторики как синтеза науки и искусства целесообразной речи, в котором основным способом достижения цели является убеждение.
Ключевые слова: риторика, понятие, научная дисциплина, анализ, подход.
O.V. Redko
RHETORIC INTERPRETATIONSAS A BRANCH OF SCIENCE
The article is devoted to the analysis of existing approaches to definition of the subject and content of rhetorical concept. The classical (Plato, Aristotle, Cicero) and modern approaches are analyzed in the article. The definition of rhetoric is substantiated. Rhetoric is considered as the synthesis of science and art of purposeful speech which aims to achieve its essential goal through conviction.
Key words: rhetoric, concept, scientific discipline, analysis, approach.
Риторика как наука, учебная дисциплина и сфера человеческой деятельности имеет длинную историю. С точки зрения ряда авторов [см.1, с.17-39] риторика «неявно присутствует уже во всяком фольклоре» [2, с.23]. Такая точка зрения обосновывается тем, что «без норм речевого общения не может быть сколько-нибудь развитой человеческой культурной речи, и момент окончательного очеловечения языка связан с установлением этих норм» [2, с.23]. Осмысление, изучение, преподавание риторики, зародившись в античности, развивалось на протяжении всей истории христианской цивилизации, и не только христианской. С большим основанием можно вести речь о китайской, индийской и мусульманской риторической традициях.
Однако отношение к риторике не всегда было однозначно положительным. Так уже Платон ставил красноречие на невысокую ступень рядом с искусством украшения, кулинарией и даже осмеивал его: «Сократ. Сказать тебе правду ... , по-моему, это вообще не искусство. ... Какая-то сноровка, мне думается. ... Суть этого занятия я зову угодничеством. Пол. .Прекрасным ты считаешь его или безобразным? Сократ. Безобразным. Всякое зло я зову безобразным» [3.Т.1, с.495-497]. Еще дальше в критике риторики идет такой античный скептик, как Секст Эмпирик, который считает ее бесполезной, даже вредной и вообще шарлатанством [4.Т.2, с.122-144]. А Томас Карлейль вообще писал, что искусство речи является для нас древнейшей фабрикой зла. По сути Карлейль выразил наиболее распространенное в Новое время негативное отношение к риторике, которое базировалось на сциентизме Нового времени, уверенности в существовании объективной и объективно познаваемой истины, для постижения которой имеют первостепенное значение научные методы (вычисления, строгая и однозначная математическая логика), а не риторические приемы. Еще в большей степени сказанное относится к идеологическим обществам ХХ века, где наряду со сциентизмом постулируется вера в те или иные идеологические догматы, так в «Философской энциклопедии», изданной в 70-х годах XX века нет даже статьи «Риторика». Это, конечно, не означает, что учеными нового времени или людьми в идеологических обществах не использовались риторические приемы, но они, в лучшем случае, брались как готовые инструменты без необходимого их теоретического осмысления.
Представляется, что на отношение к риторике влияла не только социально-экономическая и общенаучная ситуация в обществе, но и, связанное с ними, различное понимание самой риторики, ее предмета, целей и структуры.
Так, с точки зрения Платона, риторика есть умение или сноровка красноречия [3.Т.1, с.495-497]. О том же, гораздо позже, писал М.В. Ломоносов: «Красноречие есть искусство о всякой данной материи красно говорить и тем преклонять других к своему об оной мнению»[5, с.71-72]. Что такое красноречие - сама этимология этого слова показывает, что это есть не что иное, как умение говорить красиво, так чтобы слушателям нравилось, т.е. «красно». Так, знаменитый русский юрист А.Ф. Кони понимал красноречие как «дар слова, волнующий и увлекающий слушателей красотой формы, яркостью образов и силой метких выражений» [6.Т.4, с. 141]. Указанное понимание в целом соответствует платоновскому, но возникает вопрос о целях этой красивой, «красной» речи, о том, зачем увлекать своей речью слушателей. Ответ на этот вопрос уже содержится в высказывании Ломоносова: чтобы «преклонять других к своему ... мнению», т.е. чтобы убеждать других в чем-то.
Взгляд на риторику, как на искусство убеждать, является, пожалуй, наиболее очевидным и распространенным. Уже Горгий в одноименном диалоге Платона определяет риторику как «способность убеждать словом» [3.Т.1, с.485]. Аристотель определяет риторику «как возможность находить возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета» [7]. Здесь могут возразить, что иногда целью выступления или просто высказывания является не убеждение другого в своей точке зрения, а побуждение его к тем или иным деяниям, например, путем искусной дезинформации. Однако в основе любого деяния лежит убеждение человека в том, что это деяние правильно, желательно, необходимо или неизбежно. А значит, желающий побудить другого к какому-либо деянию должен его сначала убедить в одном из перечисленного или во всем указанном, если, конечно, речь не идет о бессознательном деянии, но в этом случае это сфера не риторики, а гипноза или иных форм прямого психического внушения.
Здесь целесообразно заметить что другим или другими, которого или которых желает в чем-то убедить ритор, являются не только, а иногда не столько собеседники или оппоненты, сколько третьи лица, слушатели. Наконец иногда даже возможна ситуация, когда другим является и сам ритор, т.е. убеждая собеседников, он на деле стремится убедить себя.
Однако этими двумя не исчерпываются возможные определения риторики. Так, критикуя риторику как софистику, т.е искусство внушать веру независимо от истинности или эристику, т.е. спор, направленный на победу, а не достижение истины, Платон по сути формулирует иную концепцию риторики как диалектики, т.е. искусства спора, направленного на достижение истины и предполагающего философское познание. Для Аристотеля, однако, риторика и диалектика, хотя и смежные, но отдельные искусства, причем риторика именно искусство, а не безобразный навык: «Риторика - искусство, соответствующее диалектике, так как обе они касаются таких предметов, знакомство с которыми может некоторым образом считаться общим достоянием всех и каждого и которые не относятся к области какой-либо отдельной науки» [7], и чуть далее, «риторика есть некоторая часть и подобие диалектики: и та, и другая не есть наука о каком-нибудь определенном предмете, о том, какова его природа, но обе они лишь методы для нахождения доказательств» [7].
Необходимость в риторике как в искусстве, по Аристотелю, вытекает из того, что «если мы имеем даже самые точные знания, все-таки нелегко убеждать некоторых людей на основании этих знаний, потому что (оценить) речь, основанную на знании, есть дело образования, а здесь (перед толпой) она -невозможная вещь. Здесь мы непременно должны вести доказательства и рассуждения общедоступным путем» [7]. Отличие риторики от диалектики, для Аристотеля, состоит в том, что риторика имеет дело с вопросами, которые «обыкновенно бывают предметом совещания для людей. Она касается тех вопросов, о которых мы совещаемся, но относительно которых у нас нет строго определенных правил, и имеет в виду тех слушателей, которые не в состоянии ни охватывать сразу длинную нить рассуждений, ни выводить заключения издалека. Мы совещаемся относительно того, что, по-видимому, допускает возможность двоякого решения, потому-то никто не совещается относительно тех вещей, которые не могут, не могли и в будущем не могут быть иными, раз мы их понимаем как таковые» [7]. То есть, Аристотель, в отличие от Платона, допускает наличие тех сфер и предметов, относительно которых возможно двоякое решение. Поэтому, в отличие от Платона, Аристотелю недостаточно однозначной логичности познаваемости истины, которые и для Платона, и для самого Аристотеля предполагает диалектика.
В этом контексте интересна позиция Цицерона, который в своем письме «Оратор» Марку Бруту, с одной стороны, заявляет, что «без философии не может явиться такой оратор, какого мы ищем; правда, не все в ней заключено, . Действительно, о важнейших и разнообразнейших предметах никто не может
говорить подробно и пространно, не зная философии» [8], а с другой, поскольку «красноречие ораторов всегда руководилось вкусом слушателей. Всякий, кто хочет иметь успех, следит за их желаниями и в согласии с ними слагает свою речь целиком применительно к их суждениям и взглядам» [8].
Если развить логику рассуждений Платона и принять его точку зрения на диалектику, как единственно допустимую риторику, ведущую к достижению истины, а значит блага, так как для Платона это одно и то же. Следуя этим рассуждениям, риторику можно именовать искусством благой речи, или речи направленной к благу, еще в большей степени сказанное относится к схоластической риторике. Однако достичь блага, субъективного или объективного, возможно только убедив другого в нем или побудив другого к действиям, направленным к этому благу, или, хотя бы, - не противостоять ему.
Иногда можно встретить определение риторики как правильной речи, т.е. речи, соответствующей определенным правилам и нормам. Однако о каких нормах в этом случае может идти речь? Если имеются в виду правила грамматики или синтаксиса, то это просто грамотная речь, и сведение риторики к грамотной речи будет сильным сужением ее предмета. Если имеются в виду нормы стилистики, этикета, этические или эстетические, то возникает проблема критериев для определения и формулирования таких норм, что делает предмет риторики чрезвычайно широким, а если правила самой риторики, то мы имеем дело с тавтологией.
Наконец, какие бы нормы и правила не подразумевались, все равно возникает вопрос о целях этой правильной речи. Поскольку она произносится перед кем-то и для кого-то, а не перед самим собой, постольку ее цель заключается в ком-то, связана с адресованностью к кому-то, а не в правильности самой по себе, такой целью может быть только убеждение и побуждение другого.
Современным развитием платоновского взгляда на диалектику, как на единственно допустимую риторику, является неориторика. «Новая риторика, определяемая как «теория аргументации». Ее задача состоит в изучении дискурсивных техник, увеличивающих связность тезисов» [9, с.7].
Точки зрения Платона и Аристотеля пытается совместить и развить современный российский исследователь А.К. Михальская: «Итак, риторика и диалектика теснейшим образом связаны и по своей сущности, и по своим средствам. Можно сказать, что риторика так относится к философии, как речь относится к мысли. Риторика описывает, фиксирует, а затем предоставляет в распоряжение мыслящего и говорящего человека необходимые смысловые, познавательные модели - модели мысли и речи. В этом и состоит ее гносеологическое, познавательное значение» [10, с.23].
Представляется, что подобное разночтение во многом связано с неразличением между риторикой как сферой деятельности, заключающейся в искусстве убеждать, риторикой как наукой, изучающей эту сферу деятельности, и риторикой как учебной дисциплиной, обучающей этому искусству путем изучения данной науки. Действительно, Платон именует риторику сноровкой, протестуя против именования ее искусством, поскольку искусство для Платона, например, диалектика предполагает познание истины, т.е. то, что с современной точки зрения является скорее наукой. Аристотель в своем одноименном трактате в разных местах называет риторику то искусством, то наукой, также четко не разграничивает эти понятия и Цицерон. При этом и в диалогах Платона и в «Риторике» Аристотеля речь в значительной степени идет об обучении риторике.
Причиной подобной путаницы является не только свойственное античности неразличение, или, по крайней мере, недостаточное различение науки, философии, искусства, коммуникативной практики и педагогики в соответствующих сферах, но и трудность практического и теоретического их разделения. Действительно, ораторское искусство требует определенного артистического таланта и в этом оно сродни актерству, но, с другой стороны, оно требует знания определенных риторических приемов и умения логически мыслить, аргументировать, приближаясь к истине. Наконец, и логическому мышлению, и риторическим приемам, и даже ораторскому искусству можно и нужно учиться, причем обучение не может не носить одновременно и теоретического и практического характера, так как обучение риторике - само есть риторика, обучающий - сам должен быть ритором.
Таким образом и возникает указанная путаница. Так, когда риторика понимается как красноречие, то речь идет скорее об ораторском искусстве; когда риторика трактуется как диалектика, в духе Платона, то имеется в виду наука в ее античном, а точнее платоновском ее понимании как философия. Наконец, когда говорят о риторике как «правильной речи», то явно или неявно подразумевается речь по правилам риторики как учебной дисциплины. Несмотря на то, что причины описанной путаницы в целом понятны и вряд ли могут быть до конца элиминированы, однако для целей дальнейшего исследования представляется полезным выделить четыре составляющих широкого понятия риторики.
Во-первых, риторическую коммуникацию [11, с.864-865] как антропокоммуникацию, нацеленную на убеждение. Во-вторых, риторику как искусство убеждающего красноречия, являющегося необходимой
каждому человеку для общения коммуникативной компетенцией, наряду с компетенцией языковой, еще Платон отмечал, что убеждение характеризует почти любое человеческое общение. В-третьих, риторику как науку, изучающую риторическую коммуникацию и соответствующую коммуникативную компетенцию, т.е. искусство убеждения. Наконец, в-четвертых, педагогическую дисциплину, развивающую соответствующую компетенцию на основе риторической науки. Предметом данного исследования, следуя традиции, служит, прежде всего, риторика как искусство убеждения, но понимаемого не исключительно как ораторское искусство, а как риторическая коммуникативная компетенция. Разумеется, такое определение предмета исследования не исключает, а наоборот предусматривает рассмотрение ряда аспектов риторической коммуникации, элементом и предпосылкой которой является использование данных риторической науки и практики преподавания риторики.
Во многом синтетическое определение риторики дает известный современный российский специалист в области исследований риторики Е.Н. Зарецкая. С ее точки зрения, «Риторика - это наука о целесообразной речи» [12], и следовательно - искусство, способность целесообразной речи, но не только. Чуть ранее она пишет: «Риторика в широком смысле слова есть некий тип филологического мировоззрения, который составляет часть духовной культуры человеческой цивилизации» [12]. Определение риторики как целесообразной речи близко к пониманию ее как речи убеждающей, поскольку большинство целей в коммуникации достигаются через убеждение другого или других, но, в то же время, оно охватывает более широкий круг целей, лучше согласуясь с пониманием риторики как риторической коммуникативной компетенции. Вместе с тем, такое понимание отсекает от риторики все элементы бессознательной коммуникации, поскольку целеполагание предполагает осознание. Определение риторики как мировоззрения выводит на понимание риторики как коммуникативной компетенции, неотъемлемой от человеческого существования, т.е. в данном контексте риторика выступает фактически как философия человека и общества.
В этой связи интересное определение риторики предлагается И.В. Пешковым. Начинает И.В. Пешков, солидаризируясь с известным западным специалистом по риторике Дж. Кеннеди, с того, что «риторика есть «форма человеческой коммуникации» ... Именно не одна из форм, а вся форма. ... Эта форма может быть первичной риторикой, которая только косвенно закрепляется в фольклоре, и вторичной, связанной с письменностью, которая закрепляется в специальных пособиях» [2, с.24]. Причем для Пешкова собственно риторикой выступает первичная, вторичная - это уже скорее поэтика. Сама же «.речь социально полноценного человека не есть лишь употребление языковых единиц . Речь есть социальное действие» [2, с.89]. Таким образом, риторика предстает как теория действия словом [2, с.93]. Поскольку риторика - это вся и полная форма вербальной человеческой коммуникации, то, как учебная дисциплина она имеет задачу ни много ни мало «с помощью речи научить человека быть человеком, то есть, животным, разумно действующим словом (таково риторическое определение человека как вида)» [2, с.93].
Таким образом, И.В. Пешков пытается совместить все четыре ипостаси риторики. В таком совмещении есть глубокий смысл и логика, поскольку риторика есть «форма человеческой коммуникации» и «социальное действие», а именно, коммуникативное событие. Такое глобальное определение риторики имеет под собой серьезные основания и представляется перспективным для дальнейшего анализа. Однако подобная глобальность определения возможна для любой сферы гуманитарного знания при глубоком и полном выявлении ее оснований, причем так определенные различные гуманитарные дисциплины будут не противоречить, а дополнять друг друга так же, как дополняют друг друга квантовые и волновые свойства элементарных частиц. Во-вторых, предлагаемое Пешковым определение риторики как теории действия словом, с точки зрения самого автора, достаточно близко к аристотелевскому определению риторики как науки или искусства убеждать [2. С.93].
Исходя из сказанного, представляется целесообразным принять определение риторики как синтеза науки и искусства целесообразной речи. Причем основным, хотя и не единственным способом достижения цели, является убеждение.
Литература
1. Рождественский Ю.В. Введение в общую филологию. - М., 1979.
2. Пешков И.В. Введение в риторику поступка. - М.: Лабиринт,1998.
3. Платон. Собрание сочинений: в 4 т. - М.: Мысль, 1990.
4. Секст Эмпирик. Сочинения: в 2 т. - М., 1975.
5. Об ораторском искусстве. - М., 1973.
6. Кони А.Ф. Собрание сочинений: в 8 т. - Т. 4. - М., 1967.
7. Аристотель. Риторика // Античные риторики - М., 1978. - С.13-164
8. Цицерон М.Т. Три трактата об ораторском искусстве. - М., 1972.
9. Мейзерский В.М. Философия и неориторика. - Киев: Лыбидь, 1991.
10. Михальская А.К. Русский Сократ: лекции по сравнительно-исторической риторике: учеб. пособие дяя студентов гуманитарных факультетов. - М.: Академия, 1996.
11. Воробьев С.В. Риторическая коммуникация // Всемирная энциклопедия: Философия. - Минск: Хар-вест, 2001.
12. Зарецкая Е.Н. Риторика: Теория и практика речевой коммуникации. - 4-е изд. - М.: Дело, 2002.
---------♦'----------
УДК 791.6 В.П. Курбатов
ЭВОЛЮЦИОННО-ИТЕРАЦИОННАЯ КОНЦЕПЦИЯ МАССОВОГО ПРАЗДНИКА
В статье выделяются существующие концепции массового праздника. Рассмотрев эволюционность и итерационность современного массового праздника, автор предлагает новую эволюционно-итерационную концепцию массового праздника.
Ключевые слова: концепция, эволюционность, итерационность, праздник.
V.P. Kurbatov EVOLUTIONAL AND ITERATION CONCEPTION OF MASS HOLIDAY
The existing mass holiday conceptions are emphasized in the article. Having considered evolution and iteration of a modern mass holiday, the author suggests new evolution and iteration conceptionof mass holiday.
Key words: conception, evolution, iteration,holiday.
Праздник - это, пожалуй, самый старый и широко распространенный институт, связанный с активностью весьма разнородных социальных групп с незапамятных времен. Следы праздников мы встречаем в древнейших, дошедших до нас письменных источниках, которые известны современной науке, а именно в египетских и шумерских текстах.
Рассмотрев работы ведущих российских и западных исследователей праздника, мы выделили девять, основных, на наш взгляд, концепций, положенных в его основу, назовем их по мере возникновения, а именно:
метеорологическая или цикловая концепция И. М. Снегирева;
мифологическая концепция праздника, которую представили Ф.И. Буслаев, А.Н. Афанасьев, А.А. Потебня, А.Н. Веселовский, Е.В. Аничков, В.Ф. Миллер;
социальная (социальный подход к изучению праздника) (Адриан Пиотровский);
аграрно-продуцирующая концепция В.И. Чичерова;
трудовая концепция (теория) праздника В.Я Проппа;
карнавальная концепция или праздник как сама жизнь, оформленная игровым способом М. Бахтина;
антропологическая концепция праздника Д. Фрезера;
игровая концепция Й. Хейзенге;
ценностно-ритмическая концепция праздника К. Жигульского.
Бесспорно, что каждая из выделенных концепций обладает своими достоинствами и недостатками. Концепция, как правило, отражает специфический научный интерес своего создателя, то есть каждая научная школа, соответствует определенной познавательной ситуации. Но все они, как в синтезе, так и в индивидуальном применении, дают возможность для более детального теоретического исследования и практической разработки праздника.
Изменение социальной жизни диктует изменение праздника. Но это не значит, что праздник нужно превращать в обыкновенный концерт или в набор художественных номеров самодеятельного или профессионального исполнения, что, к сожалению, происходит сегодня.
