CC BY
127
УДК 821.161.1:004.738.5
© С. А. Демченков
ИНТЕРНЕТ-ПРОЕКТ «САД РАСХОДЯЩИХСЯ ХОККУ»: СПЕЦИФИКА ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ СУБЪЕКТОВ ТВОРЧЕСКОГО ПРОЦЕССА
Статья посвящена литературному интернет-проекту Р. Лейбова и Д. Манина «Сад расходящихся хокку». Показано, что к интерактивным гипертекстам такого масштаба и уровня сложности (более 70000 хокку, связанных друг с другом посредством системы множественных нелинейных референций) не применимы традиционные категории, обозначающие субъектов творческого процесса (автор, скриптор, реципиент).
Ключевые слова: сад расходящихся хокку, субъект, автор, скриптор, постмодернизм.
S. A. Demchenkov
"THE GARDEN OF DIVERGENT HAIKU": SPECIFIC INTERACTION OF CREATIVE PROCESS SUBJECTS
This article is devoted to the web literary project by R. Leybov and D. Manin "The Garden of Divergent Haiku". It shows that traditional categories, indicating the subjects of creative process (author, scripter, recipient) cannot be applied for interactive hypertexts of such scale and complexity (over 70,000 haiku connected with each other through the system of multiple nonlinear references).
Keywords: garden of divergent haiku, subject, author, scriptor, postmodernism
«Сад расходящихся хокку» - интерактивный сетевой арт-проект известных деятелей русского литературного Интернета Дмитрия Манина и Романа Лейбова, запущенный 27 сентября 1997 г. и продолжающий по сей день пользоваться неослабевающей популярностью [Сад].
Подобно множеству аналогичных гипертекстовых образований, «Сад...» возникает на волне эйфории, захлестнувшей в 90-е гг. ХХ в. русский литературный техноавангард. В те времена, когда, по словам Владимира Смоленского, «составлявшие русскую Сеть компьютеры еще не умели писать русскими буквами» [Смоленский] и для большинства жителей нашей страны Интернет оставался малодоступной и маловостребованной в повседневной жизни инженерной инновацией, наиболее прогрессивные поэты и писатели приветствовали этот технологический прорыв как обнадеживающее предвестие прорыва творческого и социального. Многим из них (можно вспомнить здесь и Д. Приго-ва, и В. Курицына, и И. Кабакова, и др.) Глобальная Сеть представлялась магическим инструментом, который позволит реализовать основополагающие принципы постмодернизма (гипертекстовость, тотальная интертекстуальность, шизоидность, смерть автора и т.д.) не только в ментальной сфере (в сознании скриптора и, главным образом, реципиента), но и на уровне физической организации текста.
Впрочем, уже к концу десятилетия можно было констатировать, что надеждам на рождение новой сетевой словесности (Сетературы, в терминологии ее адептов) не суждено было сбыться: собственно сетевые литературные формы, не способные существовать в традиционном - печатном - воплощении, вне породившей их среды (как, например, гипертекстовый POMAH того же Романа Лейбова [POMAH]), так и не совершили переворота в искусстве, закрепившись в узкой, маргинальной нише техноавангарда, наряду с генноинженерными арт-модификациями и эстетически ориентированными компьютерными играми. По словам Сергея Корнева, «Интернет переиграл ту цивилизацию, которая его породила. должно было получиться нечто суперсовременное и античеловеческое... Вместо этого получилось что-то близкое, родное и давно знакомое, - вавилонская библиотека, бесконечный перепутанный архив, мир без времени и пространства, заколдованное Царство Текста» [Корнев].
Статья С. Корнева, поставившая если не точку, то вполне отчетливый вопросительный знак в дискуссии о будущем Сетературы, выходит в 1998 г.; «Сад расходящихся хокку» появляется годом раньше, когда оптимистические провозвестия мессий от сетевой словесности начинают вызывать все более и более скептическое отношение. Тем удивительнее неизменная популярность проекта, пережившего (по меркам развития компьютерных технологий) уже несколько эпох и, в отличие от многих Интернет-сервисов, не знавшего периодов ни взрывного роста, ни полного упадка.
По подсчетам создателей «Сада.», количество хокку, «взращенных» в нем к его первому - годовому - юбилею, составило 10000 [Скородумова]. В настоящее время их насчитывается свыше 72000,
иными словами, за последние 15 лет (с 1998 по 2013 гг.) среднегодовой прирост составил более 4000 текстов, т.е. примерно 500-страничный том убористой печати.
На первый взгляд может показаться, что, в отличие от нелинейного по своему строению борхесовского Сада, «Сад...» Лейбова-Манина более четко распланирован: в нем есть одна центральная «аллея» («Просто хокку») и 17 тематических: «Времена года», «Коварство», «Любовь», «Кулинария», «Япония», «История», «Животные, растения», «Мысли о вечном», «Юмор», «Детская литература», «Правда жизни», в их числе и такие специфические, как «Кинематограф», «Компьютеры», «Отвратительное», «Части тела», «Новые хокку о главном» и даже «Марксизм-ленинизм». Каждый из посетителей сайта может попробовать себя в роли «садовника», дописав свои два стиха к началу или концу любого другого трехстишия. При этом ему позволяется выбрать, с какой тематической группой соотнести получившийся текст. Правила для авторов просты и не требуют сколько-нибудь продолжительного освоения. Единственная трудность, с которой может столкнуться начинающий создатель хокку, - необходимость скрупулезно выдерживать слоговой объем стихов. Многие осуждали разработчиков проекта за подмену «тонкой внутренней ассоциативной переклички, свойственной японской поэзии», грубой повторяемостью начальных и конечных строк в смежных трехстишиях, за «смехотворное соблюдение правила 5+7+5, имеющего смысл. лишь в японском иероглифическом письме» [Визель]. Однако именно этот идеальный баланс «святой простоты» и умеренной сложности, необходимый для поддержания интереса к литературной игре, обеспечил успех проекта.
Впрочем, о простоте уместно говорить лишь применительно к самому процессу создания текстов. Структурно «Сад.» более чем непрост: за внешней тематической «упорядоченностью» скрывается чрезвычайно разветвленная многомерная паутина «тропок»-референций, по которым можно странствовать днями и месяцами. Имеющаяся на сайте «карта» [Сад... Карта] отрисовывает по запросу пользователя лишь отдельные участки этой структуры: как целое она уже давно превысила возможности человеческого восприятия и едва ли вообще может быть воссоздана в визуально постижимой форме.
Подобные «Саду.» гипертекстовые образования, создаваемые трудом многих сотен и тысяч пользователей, лишены цели и плана, структурно изменчивы: скорость и направление роста отдельных «веточек» (цепочек хокку) не подчиняются никаким закономерностям и совершенно непредсказуемы.
«Сад.» буквализует концепцию смерти автора Ролана Барта [Барт, с. 384-391]. Хаотично наслаивающиеся друг на друга творческие усилия огромного числа случайных «конструкторов» не только нейтрализуют авторское начало (как единую господствующую волю, стремящуюся навязать написанному какие-либо смыслы), но, более того, полностью «растворяют» в тексте и скриптора - инстанцию, замещающую автора в постклассической творческой парадигме, выступающую в роли не смыслотворца, а механической «машины для письма» и, следовательно, способную контролировать процесс текстопрождения лишь в чисто техническом, «производственном» аспекте. Пользователь «Сада расходящихся хокку» лишен даже таких минимальных властных полномочий. Никакой отдельно взятый индивид, и даже группа творческих единомышленников, не в состоянии контролировать ни смысловую, ни физическую структуру этого вольно растущего гипертекста.
С позиций традиционной авторологии, автор - «единственно активная формирующая энергия» [Бахтин, с. 12] в произведении; он - «благожелательный тиран», сосредоточивший в своих руках все бразды правления и добровольно (впрочем, на ограниченный срок и с множеством ограничительных условий) разделяющий часть из них с читателем. Творческий вклад реципиента состоит, прежде всего, в дешифровке чужого вербального кода. Всякая попытка домыслить, а тем более кардинально переосмыслить текст расценивается как посягательство на авторскую монополию, за исключением «дозволенного» права на интерпретацию, не вступающую в явное противоречие с авторской трактовкой.
Рецептивная эстетика пытается уравнять права и обязанности сторон. Смысл - это не данность, а процесс, это процесс встречи авторского и читательского «я», каждое из которых становится полноправным субъектом творческой деятельности. Реконструкция авторского замысла составляет лишь начальную стадию рецепции, за которой с необходимостью следует этап его достраивания, «конкретизации» (в терминологии Р. Ингардена). Итак, смысл диалогичен по своей природе, а, следовательно, не может быть чьей-то единоличной собственностью. Автор подобен гностическому Творцу: давши тексту Первотолчок, он в дальнейшем устраняется от дел творения, и окончательным обустройством созданного им поэтического универсума занимается Демиург-читатель.
Пришедший на смену рецептивной эстетике постструктурализм подвергает резкой критике идею паритетного вклада автора и реципиента в создание текста (в данном случае мы говорим о тексте не как о фрагменте материальной, вещественной реальности, а как о явлении ментальной сферы).
Так совершается грандиозная «субъектная революция», в результате которой единственным творцом и властелином текста (вновь оговоримся: текста как ментального феномена, процесса непрестанного движения и порождения смыслов, а не последовательности мертвых означающих) оказывается читатель. Власть пишущего над текстом, а значит, и над читателем, иллюзорна: она сохраняется лишь до тех пор, пока последний готов ей подчиняться. Каждый текст отсылает нас ко всей совокупности написанных ранее текстов, он лишь исходный пункт в нашем странствии по глобальному интертекстуальному полю культуры. Поэтому попытки сковать творческую фантазию читателя кандалами заранее предуказанных смыслов и ассоциаций нелепы, а главное, бесполезны. Текст разомкнут и не имеет границ, а то, что не имеет границ, невозможно контролировать. Автор безраздельно властвует над ненаписанным, но как только строчка ложится на бумагу, она выходит из-под его юрисдикции, становясь всеобщим достоянием. Записывая текст, автор собственноручно подписывает отречение от престола. Отныне его интерпретация - лишь одна из множества возможных, ничуть не более «истинная» и «аутентичная», чем другие.
Итак, текст не принадлежит пишущему, но он не может считаться и собственностью читателя. Текст тотален, это не материальная данность, способная быть предметом обладания, а «поле методологических операций» [Барт, с. 415]: подобно детским песчаным башенкам, смыслы непрестанно возникают и разрушаются, уступая место очередным, столь же эфемерным строениям. У содержимого песочницы нет хозяина, песок - достояние всех резвящихся во дворе детей и никого в отдельности. Читателю не принадлежит ни «песочница» как таковая (текст), ни использованный им для строительства «песок» (конкретный набор означающих, которыми он оперирует), ни получившееся в итоге сооружение (смысл). Единственное, на что и он, и копошащийся в песочнице ребенок безоговорочно могут заявить свои права, - это сам творческий процесс, сама игра.
Один из парадоксов культурной ситуации новейшего времени, тонко прочувствованный писателями-постмодернистами и теоретиками постструктурализма, заключается в том, что на пике ожесточенных баталий за право обладания текстом последний еще с начала 20-го столетия, задолго до появления Глобальной Сети, начинает обретать все большую независимость от субъектов творческого процесса. На рубеже ХХ-ХХ1 вв., исподволь прорастая и укореняясь в виртуальности, текст наделяется собственной экзистенцией, физически освобождаясь от власти автора и реципиента и обретая полноту бытия, недоступную слову звучащему и печатному. Из объекта и одновременно среды приложения творческих усилий он превращается в самодостаточный живой организм, бессознательно использующий творческую энергию посетителей сайта для своего роста и развития, подобно тому как растение впитывает в себя энергию солнечных лучей.
Многоавторные произведения, отмечает А. Андреев, существуют и вне Сети, однако только Интернет дает полноценную возможность «создать многоавторное произведение "без редактора", то есть придумать такие механизмы взаимодействия (на уровне отдельных авторов), которые приводили бы к самоорганизации некоторого произведения более высокого порядка» [Андреев]. «Редакторскую» функцию в данном случае выполняют программные механизмы, определяющие логику работы сайта. Человек («первоскриптор») устанавливает лишь общие принципы, в соответствии с которыми осуществляется это редактирование. В дальнейшем, с момента запуска проекта, текст, в сущности, начинает редактировать и писать себя сам.
Такого «распределенного», коллективного скриптора мы вправе воспринимать не как субъекта творческого процесса и даже не как субъекта письма, а как один из объективных факторов внешней среды, влияющих на характер развития и строение текста, наряду с установленным на сервере программным обеспечением, аппаратной частью, пропускной способностью каналов связи и т.п.
Обратим внимание на примечательный факт, впервые отмеченный В. Смоленским [Смоленский] применительно к другому начинанию Р. Лейбова - РОМАНу: среди людей, активно «играющих» в подобные гипертекстовые игры, «скрипторы» многократно превосходят числом «реципиентов». Иначе говоря, перед нами тексты, которые энергично пишутся (причем одновременно большим количеством энтузиастов) и в то же время почти никем не читаются.
К живому (т.е. постоянно разрастающемуся) гипетрексту такого уровня сложности, как «Сад расходящихся хокку», оказываются не приложимы традиционные телеологические мотивировки. Как
было отмечено выше, он, безусловно, существует не для читателя, но в равной степени он существует и не для удовлетворения творческих потребностей своих бесчисленных «садовников». Сама исходная метафора подсказывает нам верное решение: сад для садовника, или же садовник для сада?
Впрочем, любой сад, в конечном счте, существует для кого-то. Постмодернистский Тотальный Текст - подлинный Сад расходящихся тропок, и применительно к нему борхесовская метафора, безусловно, верна: это пространство, созданное человеком и для человека. «Сад расходящихся хокку» в действительности не Сад, а Лес. Некогда насажднный человеком, он давно, еще на первом году своего существования, превратился в стихийно развивающийся текстуальный природный биоценоз (как ни оксюморонно звучит такая формулировка), пребывающий в состоянии динамического равновесия с внешней средой.
Традиционные авторологические категории, обозначающие субъектов творческого процесса (автор, скриптор, реципиент), в применении к «Саду расходящихся хокку» и подобным ему текстовым образованиям становятся не абсолютно бессмысленными, но, скорее, концептуально избыточными, как избыточны и неуместны они при описании любого биологического процесса (например, процесса деторождения).
Зарождаясь как продолжение и утверждение постмодернистских практик письма, сетевая литература в своих наиболее прогрессивных формах вскоре выходит далеко за рамки существующих художественных парадигм и требует для своего описания выработки принципиально нового понятийно-категориального аппарата.
Литература
1. Андреев А. СЕТЕЯАтура как ее NET: от эстетики Хэйана до клеточного автомата - и обратно // Сетевая словесность [Электронный ресурс]. - URL: http://www.netslova.ru/andreev/setnet/.
2. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. - М.: Прогресс; Универс, 1994.
3. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М.: Искусство, 1986.
4. Визель М. Литературные игры в Рунете // Сетевая словесность [Электронный ресурс]. - URL: http://www.netslova.ru/viesel/litgames.html
5. Корнев С. «Сетевая литература» и завершение постмодерна // Новое литературное обозрение. 1998. № 32 [Электронный ресурс]. -URL: http://magazines.russ.ru/nlo/1998/32/korn-pr.html
6. POMAH [Электронный ресурс]. - URL: http://www.cs.ut.ee/~roman_l/hyperfiction/index.html
7. Сад расходящихся хокку [Электронный ресурс]. - URL: http://hokku.netslova.ru/
8. Сад расходящихся хокку. Карта [Электронный ресурс]. - URL: http://hokku.netslova.ru/map/map.html/
9. Смоленский В. Русская сетевая литература [Электронный ресурс]. - URL: http://www. susi.ru/sapporo2000.html
10. Скородумова О.Б. «Сетевая литература» как феномен культуры информационного общества // Системные исследования культуры. - СПб.: Алетейя, 2006 [Электронный ресурс]. - URL: http://tourism.mosgu.ru/o_fakultete/kafedra/cultural/Nayka/Skorodymova.htm
Демченков Сергей Александрович, заведующий кафедрой русской и зарубежной литературы Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского, кандидат филологических наук.
Тел. +7(3812) 46-81-41, e-mail: demchenkovsa@omsu.ru
Demchenkov Sergei Aleksandrovich, head of Russian and foreign literature department, Omsk F.M. Dostoyevsky State University, candidate of philological sciences. Phone: +7(3812) 46-81-41, e-mail: demchenkovsa@omsu.ru
