CC BY
8Интересы и политика России в Центральной Азии в новых геополитических условиях
Олег Чазов
Изменение стиля взаимоотношений с основными международными партнерами с учетом вполне реальных угроз, с которыми стала сталкиваться Россия, начав восстановление своего международного статуса, заставляют руководство страны изменить идеологию внешней политики, весь определяющий формирование этой политики образ мыслей.
Российская внешняя политика должна из рефлекторной трансформироваться в осознанную и максимально долговременную, выстроенную стратегически. Речь идет не столько о формировании многополярности нового мироустройства, сколько о новой трактовке традиционной для России идеи обеспечения безопасности границ за счет их расширения или как минимум, расширения «зоны спокойствия» вокруг Российской Федерации.
Несомненно, основой этой зоны на южных рубежах России является Казахстан - стратегический региональный партнер России, член Таможенного союза (ТС), Единого экономического пространства (ЕЭП)
и Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ).
Исходя из этого можно констатировать, что концентрация российского внимания на всех видах партнерства с этим государством, ориен-
ЧАЗОВ Олег Петрович - соискатель кафедры политологии и права МГОУ. E-mail: korrka@mail.ru
Ключевые слова: Центрально-Азиатский регион, внешняя политика России, стратегическое партнерство, государственная безопасность, сырьевые ресурсы, геополитическое влияние, «исламский фактор», военно-политическое сотрудничество.
тация на расширение и углубление экономических, политических, оборонных и культурных связей с Республикой Казахстан (РК) является не только оправданной, но и объективно необходимой политикой.
Формирование нового мирового порядка, начавшееся во второй половине 80-х годов, сопровождается образованием новой геополитической конфигурации, ставшей следствием самороспуска Организации Варшавского договора, дезинтеграции СССР и в конечном итоге разрушением двухполюсного мира. Последнее обстоятельство способствовало возникновению новых центров силы, поставивших под сомнение единоличное доминирование в мире. В свою очередь это обусловило усиление борьбы за мировое и региональное лидерство, сферы влияния и расширение геополитических границ. А поскольку одновременно с разрушением двухполюсного мира исчезли и существовавшие ранее ограничения на применение военной силы, она все чаще стала использоваться для достижения геополитических и гео-экономических целей1.
В отличие от войн ХХ в., ведшихся в основном за передел рынков и захват сфер влияния, в основе последних войн лежит борьба за выживание, обусловленная быстрым сокращением всех видов мировых ресур-сов2. Конечная цель современных войн - завоевание «ресурсного пространства».
В качестве основания активного применения Западом военной силы
в международных отношениях продвигаются концепции «ограниченного суверенитета» и «гуманитарной интервенции», которые не только оправдывают агрессию, но и обязывают государства «либеральной демократии» с помощью военной силы «распространять демократические ценности» по всему земному шару.
В 2002 г. вступила в силу внешнеполитическая доктрина США, часто называемая «доктриной упреждающих действий»*. В ней закреплено право США как лидера демократии на «опережающее военное нападение» при малейших подозрениях о возможности возникновения угрозы американской безопасности.
В последние годы военно-политическое руководство России пытается изменить угрожающую тенденцию. Укрепляется понимание того, что безопасность Российской Федерации и международная безопасность могут быть обеспечены в первую очередь за счет международного баланса сил и активизации военно-политического сотрудничества с государствами, связанными с нашей страной отношениями стратегического партнерства.
Отдельным регионом, в пространстве которого активно разворачиваются указанные выше революционные геополитические трансформации, является Центрально-Азиатский регион (ЦАР).
В 90-х годах Россия серьезно ослабила свои позиции в ЦентральноАзиатском регионе. Кроме того, дол-
* Положения доктрины были озвучены в Стратегии национальной безопасности США (17.09.2002 г.) и в Национальной стратегии по борьбе с оружием массового поражения (10.12.2002 г.).
гое время целостной центральноазиатской политики у Москвы не существовало. Абсолютно доминировавшая в 1991-1996 гг. в российском политическом руководстве евроатлантическая ориентация нанесла серьезный ущерб российским интересам. ЦАР начал постепенно втягиваться в орбиту влияния других стран.
Период внешнеполитического бездействия России в ближнем зарубежье привел к проникновению в экономику новых независимых государств (ННГ) Азии нероссийских капиталов, что в свою очередь обусловило и появление предпосылок для серьезного смещения главных акцентов во внешней политике соседствующих с Россией государств не в ее пользу.
Принципиальный пересмотр российской политики в ЦАР принято связывать с новым президентством В.В.Путина.
Однако и сегодня политика России в Центральной Азии окончательно еще не сформировалась, хотя в ней и появились новые положительные тенденции. С рубежа 2005 г. в российской внешней политике произошел «важный идеологический сдвиг: оглашение концепции суверенной демократии означало безусловную приоритетность суверенитета страны над всеми иными внешнеполитическими константами и начало отказа от безоговорочного и некритического следования западным либерально-демократическим принципам»3.
Утверждение в российской внешнеполитической стратегии понимания того, что суверенитет является политическим синонимом общей
конкурентоспособности страны, во многом предопределило и изменение российской внешней политики на пространстве СНГ.
Дальнейшее логическое развитие внешняя политика России получила в представленной 15 июля 2008 г. Президентом России Д.А.Медведе-вым российским дипломатам новой внешнеполитической концепции страны. В ней подчеркивается, что при отстаивании своих национальных интересов на международной арене Россия откажется от конфронтации и призывает Запад к аналогичному алгоритму поведения. Не будет места в российской дипломатии и идеологическим инвестициям, а отношения с соседями будут выстраиваться исключительно прагмати-ческие4.
В целом в последние годы в ЦАР идет постепенное формирование тактики и согласование стратегии России. Внешнеполитический блок российской региональной политики уже претерпевает изменения: эффективное поведение Москвы накануне, во время и в первые дни после смены власти в Бишкеке, взвешенная оценка попытки мятежа в узбекском Андижане, успехи в продвижении российских энергетических интересов в регионе, рост российской активности в Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), наращивание политического, экономического и оборонного значения Таможенного союза, Единого экономического пространства, Организации договора о коллективной безопасности и ряд других шагов Кремля позволяет сделать вывод о том, что Россия пытается занять более инициативную позицию в диалоге с властными эли-
тами постсоветской Азии5. Таким образом, Россия активно стремится не только сохранить, но и расширить свои позиции в Центральной Азии.
Богатые природные ресурсы новых независимых государств Азии существуют в замкнутом транспортном пространстве, остаются «привязанными» к России с ограниченными выходами на мировые рынки и со все еще слаборазвитой сетью коммуникаций всех типов. Годы независимого существования кардинально не изменили ситуацию для запертых в глубине материка новых государств Азии6.
Для всех ННГ Азии Россия остается главным торговым партнером, территорией транспортировки азиатского углеводородного и иного сырья, основным поставщиком боевой техники и вооружений, учебной базой для подготовки высококвалифицированных кадров (в том числе и военных).
Правда, торгово-экономические отношения с ННГ Азии пока не играют существенной роли для самой России.
В 2006 г. совокупная доля этих стран во внешней торговле России составила около 3%.
До запуска механизма ТС доля России во внешнеторговом обороте Киргизии составляла 27,24%, Узбекистана - 16,39%, Казахстана -18,87% (во всех случаях занимая первую строку рейтинга внешнеторговых партнеров)7.
Россию серьезно беспокоит перспектива дорогостоящей и длительной борьбы за контроль над природными и промышленными ресурсами региона.
Центрально-Азиатский регион является стратегическим буфером против внешних угроз, и множественные интересы вынуждают Россию сохранить Центральную Азию в сфере своего приоритетного влияния.
Наиболее важным государством региона для России остается Республика Казахстан.
Здесь находятся советские военные и промышленные объекты, включая Байконур. Россия имеет широкие экономические и политические связи с Казахстаном, возобновила соглашение об аренде Байконура на 50 лет. Достигнуто соглашение об экспорте казахского газа в Европу через «Газпром». Наши государства фактически идут к объединению экономических систем в рамках ТС и ЕЭП в 2015 г.
Казахстан с его 13-м (по данным официальной Астаны - 11-м) местом по запасам нефти в мире - второй после России крупнейший производитель нефти на постсоветской территории.
По данным министерства нефти и газа Казахстана, величина добычи нефти и газового конденсата в республике в 2010 г. составила около 80 млн т, что на 4,2% превысило показатели 2009 г.8
Контроль над этими энергетическими ресурсами и средствами их транспортировки дает важнейшие стратегические и экономические рычаги. Кроме того, через территорию Казахстана проходит один из основных газопроводов Средняя Азия -Центр, позволяющий поставлять узбекский и туркменский газ в Россию, на Украину и в страны Закавказья.
По некоторым оценкам Казахстан сегодня занимает 3-е место по экспорту, 5-е - по добыче и 7-е - по запасам урана.
По данным МАГ АТЭ, на территории Казахстана сосредоточено 19% мировых запасов урана, или 1610 тыс. т9.
Сейчас национальная компания «Казатомпром» (КАП) реализует программу, направленную на то, чтобы через несколько лет занять первое в мире место по производству урана10.
Россия и Казахстан уже создали ряд российско-казахстанских СП в сфере ядерной энергетики: центр по обогащению урана в Ангарске (Иркутская область) и зарегистрированные в Алма-Ате «Атомные станции» и «Акбастау» и пр.11
Другим значимым для России государством Центральной Азии является Республика Узбекистан (РУ).
После отказа США помогать Исламу Каримову из-за нарушений прав человека в республике Россия использовала возможность формализовать экономические и военные соглашения с Узбекистаном, которые укрепляют российские позиции не только в РУ, но и во всей Центральной Азии. По условиям соглашения обе страны будут разрабатывать масштабную систему безопасности, в создании которой принимают участие министерства обороны, иностранных дел, внутренних дел, а также советы безопасности.
После шестилетней приостановки своего членства Узбекистан возвратился в Организацию договора о коллективной безопасности (ОДКБ), что в значительной степени увеличило возможность России играть в ЦАР еще более весомую роль.
«Газпром» работает по добыче газа на месторождении Шахпахты и готов вложить до 1,5 млрд долл. в разработку Устюртских месторождений в Узбекистане.
В 2007 г. серьезные позиции в топливноэнергетическом комплексе республики занял «Лукойл».
Помимо значительных запасов углеводородного сырья (в первую очередь газа) на территории Узбекистана республика традиционно производит хлопок, а в России есть крупные предприятия, зависящие от импорта узбекского хлопка. Кроме того, Узбекистан занимает 9-е место в мире по производству золота и одно из первых мест в мире по запасам и добыче урановой руды.
В целом в экономическом секторе существует огромное количество взаимосвязей между Россией и ЦАР. Регион обладает большими сырьевыми резервами, и Москве следует всегда и при любых условиях ориентироваться на свою экономическую выгоду.
Ясно, что те, кто желают, чтобы их защищали по-настоящему, должны заплатить свою цену за это. Только серьезное экономическое присутствие, наличие крупных и взаимовыгодных экономических проектов может явиться залогом эффективной политики России. Под надежное союзничество нужно «заводить» экономическую базу, Москва должна активнее участвовать в разработке местных месторождений, в совладении железными и автомобильными дорогами, линиями электропередач и генерирующими мощностями, трубопроводами.
Конечно, Россия не стремится к политическому давлению на центральноазиатские власти, а ставит их в зависимость прежде всего от своих транспортных и «добычных» технологий. Российские инвестиции в разведку и добычу углеводородов, предоставление крупных кредитов, участие в модернизации транспортной
инфраструктуры, продвижение российских компаний, создание СП по транспортировке и добыче энергоносителей усиливают влияние Москвы в ЦАР и повышают лояльность местных элит.
Соперничество за энергетические ресурсы Центральной Азии и за геополитическое влияние в регионе вступает в очередную фазу обострения. Ситуация с амбициозными коммуникационными проектами, как уже реализуемыми, так и находящимися пока в стадии проектов, служит лучшим тому подтверждением.
России важно добиться тесного союза с Туркменией, оказавшейся после смены руководства на определенном распутье. В ближайшей перспективе на постсоветском пространстве Туркмения останется наряду с Россией и Казахстаном ключевым игроком на рынке энергоресурсов и будет стараться максимизировать получение дивидендов от такой политики12.
Новый президент Туркмении Г.Бердымухамедов дает понять, что пока заинтересован в Транскаспийском трубопроводе (ТКТ), который предусматривает строительство газопровода по дну Каспийского моря пропускной способностью до 30 млрд куб. м в год. Из него газ мог бы поступать в газопровод Баку - Тбилиси -Эрзерум и далее в Европу по трубопроводу N^№00. Если ТКТ будет построен, туркменский газ получит доступ на европейский рынок в обход России и станет конкурентом российскому сырью. В силу этого Москва, очевидно, готова противодействовать реализации данного проекта.
Кроме того, Россия берется за модернизацию и расширение трубопроводной системы Средняя Азия -Центр. После модернизации и строительства новых участков пропускная способность маршрута Средняя Азия - Центр может быть доведена до 90 млрд куб. м в год.
При условии взаимовыгодной кооперации с Москвой Астаны и Ашхабада (а в перспективе и Ташкента) позиции региона в непростом энергодиалоге с европейскими потребителями углеводородов могли бы быть значительно усилены.
Хотя есть много оснований говорить о том, что на обозримое будущее проекты альтернативных газопроводов из Центральной Азии сняты с повестки дня (кроме «китайского направления»), все же история с реализацией нефтепровода из Казахстана в Китай показывает, что самые нелогичные с экономической точки зрения проекты могут быть реализованы в угоду политическим соображениям. То же самое можно сказать и о трубопроводе Баку - Тбилиси - Джей-хан13.
Из трех основных существующих проектов экспорта энергоресурсов Центральной Азии два предусматривают их транспортировку в обход России, причем особенную настойчивость в проталкивании антирос-сийских проектов проявляет Вашингтон.
Финансовое содействие планам прокладки Транскаспийского газопровода США подкрепляют планами дальнейшего обустройства своей военной инфраструктуры на Каспии. Появилась информация, согласно которой в течение ближайших 56 лет США построят на берегу Кас-
пия военно-морскую базу для охраны транспортных коммуникаций14. Высока вероятность того, что на западном побережье могут появиться объекты, способные стать составной частью создаваемой Вашингто- ном системы ПРО15. Ясно, что после этого шага региональная ситуация резко и серьезно обострится.
Когда Казахстан и Туркменистан будут выбирать между участием в различных энергетических проектах и определять меру своего присутствия в каждом из них, им необходимо будет учитывать помимо экономических расчетов ряд других факторов, преимущественно геополитического и военно-политического характера. Одним из важнейших вопросов являются перспективы военной операции США против Ирана. Стоит отметить, что так называемая «пятидневная война» - грузино-югоосетинский конфликт - наглядно продемонстрировала абсолютную уязвимость любых, альтернативных российским, транспортных коридоров через Закавказье.
Существуют и юридические проблемы, связанные с неопределенностью юридического статуса Каспийского моря16.
Помимо экономических и военных двусторонних связей Россия укрепляет свои позиции через Договор о коллективной безопасности (ДКБ), трансформированный в Организацию договора о коллективной безопасности (ОДКБ), что делает Россию ключевым игроком в этой структуре. Говоря о безопасности, особое внимание стоит уделить проблеме религиозного экстремизма, который угрожает региональной ста-
бильности Центрально-Азиатского региона.
Наиболее серьезную опасность для новых независимых государств Центральной Азии представляют группировки, базирующиеся на афгано-пакистанском пространстве.
Интерес к исламскому фактору и его политической роли вновь актуализировался также и в связи с «тюльпановой революцией» в Киргизии (2005 г.) и сменой власти (2010 г.), а также с произошедшей в узбекском Андижане (2005 г.) попыткой вооруженного исламистского мятежа. Очевидно, что основным интересом для России в Центральной Азии является сохранение в регионе стабильной ситуации, недопущение эскалации межэлитного и гражданского противостояния.
Ситуация усугубляется еще и тем, что постсоветская модернизация в регионе сопровождалась негативными процессами «клановой» приватизации, деиндустриализации, архаизации социальных отношений, массовой безработицей и высоким уровнем бедности.
По оценке ООН, 70-80% населения Таджикистана и Киргизии живет за чертой бедности. Не намного лучше обстоят дела в Казахстане, Туркмении и Узбекистане (особенно в сельских районах).
Сложные условия существования и коррумпированности власти, создают для исламистских групп возможности пополнять свои ряды все новыми членами17.
«Исламский вызов» внутриполитической стабильности центральноазиатских республик представляет собой один из заметных факторов давления на политические режимы,
способный взорвать ННГ в Азии. Его мобилизующая сила велика, особенно в кризисных условиях, когда власть теряет в глазах населения свою легитимность. Степень влияния «исламского вызова» в каждом из ННГ различна, что, впрочем, не снимает его актуальность.
Национальная безопасность постсоветских республик Азии до настоящего времени находится на низком уровне. Этот факт наглядно продемонстрировали вторжения исламистских боевиков Исламского движения Узбекистана (ИДУ)* в киргизско-узбекско-таджикское приграничье. В 1999 и 2000 гг. сравнительно небольшим вооруженным бандам едва не удалось «поставить на колени» Киргизию, а через территорию Таджикистана они вообще перемещались беспрепятственно.
После разгрома талибов в Афганистане в 2001 г. центральноазиатское исламистское подполье было ослаблено, но о качественном улучшении ситуации говорить нельзя. ИДУ утратила часть своего потенциала и ее остатки, по данным узбекских спецслужб, влились в новую экстремистскую организацию - Исламскую партию Туркестана18.
Существует реальная опасность дестабилизации ситуации в Киргизии, с последующим обострением ситуации на киргизско-узбекской
границе. В последнее время на юге Киргизии региональные исламистские организации все чаще заявляют о необходимости создания «исламской автономии», «территории, живущей по законам шариата»19, и т.п.
В то же время региональные элиты «новой Азии» уже много лет демонстрируют разобщенность властных кланово-олигархических группировок, развернувших перманентную борьбу за право наследования действующим президентам.
Помимо обострения внутригосударственных проблем новое звучание приобрели и противоречия между самими азиатскими ННГ, причем в некоторых случаях дело доходит не только до взаимного обмена резкими заявлениями и дипломатическими нотами, но и до демонстрации военной мощи**. В данной связи стоит напомнить, что, пожалуй, единственным относительно продолжительным мирным периодом в Центральной Азии можно считать лишь советский период.
В течение всех лет независимости отношения между государствами внутри ЦАР, несмотря на внешнюю демонстрацию этнического и духовного родства, остаются сложными, развиваются непоследовательно и далеки от взаимопонимания по целому ряду оборонных, экономических и политических вопросов. Причем
* ИДУ возникло в 1996 г. после неудачной попытки исламистов установить контроль над крупными городами Ферганской долины. Основной целью движения стало свержение режима президента И.Каримова вооруженным путем и построение в Узбекистане «исламского государства».
** На таджикско-узбекской и узбекско-киргизской границах в течение последних лет практически ежемесячно происходят разнообразные пограничные инциденты с использованием огнестрельного оружия, убитыми и ранеными среди гражданского населения и пограничников.
наиболее остро обозначили себя труднопреодолимые противоречия, связанные с нехваткой водных ресурсов, землепользованием, делимитацией и демаркацией государственных границ, спорных приграничных территорий и анклавов, месторождений сырьевых ресурсов, находящихся в трансграничных зонах.
Но реальная и серьезная консолидация стран региона и региональная интеграция, к которой, например, активно призывает Казахстан (под своим руководством) в обозримой перспективе представляется маловероятной. Чисто «центральноазиатская» кооперация на сегодняшний день отсутствует, и дееспособны лишь смешанные международные организации - ЕврАзЭс, ШОС, ТС, ЕЭП, ОДКБ.
В то же время у центральноазиатских республик, по нашему мнению, нет конкретной и продуманной стратегии по отношению к интеграционным проектам. В отношении всех внешних сил у стран региона отсутствуют долгосрочные стратегии в любой из сфер взаимодействия - политической, экономической, оборонной и др.
Отсутствие идеологической базы, соответствующей реальным потребностям развития общества, делает ННГ региона неустойчивыми. Поэтому задачей российской политики в регионе, наряду с поддержкой суверенитета партнеров, является стимулирование процессов их внутриполитической трансформации, обеспечения их большей устойчивости. Внутриполитическая стабильность в любом из ННГ ЦАР является и фактором собственной безопасности для России.
Возвращение России в Центральную Азию поставило перед российской внешней политикой задачу поиска принципиально новых механизмов сотрудничества со странами региона и реализации своих региональных интересов. В основу новой, еще не сформулированной концепции пока вписываются тактические задачи среднесрочной перспективы, которые уже решаются в текущей российской политике, это:
- контроль над добычей, транзитом и предоставлением на мировые рынки среднеазиатских энергоресурсов;
- сохранение и оптимизация российского военного присутствия в регионе;
- поддержка действий центральноазиатских режимов по укреплению их суверенитета, по недопущению «экспорта демократии» в любых формах;
- поиск отношений консенсуса с растущим влиянием в регионе Китая, недопущение превращения КНР в конкурентную России силу в регионе.
Пока практически используемый инструментарий российской дипломатии на постсоветском пространстве ориентирован на решение энергетических вопросов, когда возможность доступа к российской инфраструктуре используется как рычаг влияния. Однако по мере появления альтернативных транспортных маршрутов происходит пересмотр представления о жесткой зависимости Центральной Азии от имеющейся российской инфраструктуры20.
Наиболее естественной точкой соприкосновения интересов России и республик ЦАР является сфера кол-
лективной безопасности. Ни Запад, ни Китай не возьмут на себя серьезную ответственность за обеспечение безопасности государств региона. Американцы находятся в Центральной Азии лишь для решения собственных национальных задач. КНР медленно и очень осторожно начинает осваивать тактику взаимодействия с азиатскими ННГ, делая при этом упор на экономическое сотрудничество.
До конца 1999 г. Центрально-Азиатский регион (за исключением, Таджикистана) рассматривался в целом как стабильный в плане возникновения конфликтов. Прошедшие годы показали, что за внешним спокойствием скрывается взрывной потенциал огромной силы. Властным элитам постсоветской Азии пора четко понять: становление их государств непременно будет происходить в жесткой, а судя по последним событиям, кровавой и жестокой борьбе. И исход ее отнюдь не предопределен «признанием мировым сообществом», иностранными инвестициями в национальные экономики или «стратегическим партнерством с США» либо КНР.
Такое положение вещей создает для России платформу в развитии сотрудничества с регионом именно в военно-политической сфере.
Подход России к упрочению своего влияния в ЦАР должен концентрироваться вокруг фундаментальных принципов.
В первую очередь территориальному господству в СНГ не следует придавать прежней существенной роли в российской стратегии. Необходимо, как это уже делается, стремиться использовать стабильность
как основной принцип внешней политики, в рамках которого российские интересы наилучшим образом обслуживает использование экономических и военных рычагов влияния.
Пока российская позиция, ориентированная на сохранение региональной стабильности, для большинства элит ЦАР выглядит привлекательнее, чем форсированный извне «переход к демократии» через механизмы «цветных революций» или «арабской весны».
Власти ННГ Азии предпочитают процесс постепенной экономической и социально-политической трансформации попыткам навязать западные модели, в принципе чуждые этим государствам. В связи с этим у России появилось и сохранится, как минимум в краткосрочной перспективе, «окно возможностей», которое можно эффективно использовать для сохранения и расширения влияния в ЦАР.
Отдельно стоит отметить, что в кратко- и среднесрочной перспективе самим государствам Центральной Азии необходимо быть внимательнее к отношениям с Россией как с государством, адекватно понимающим специфику региона, способным на честное и конструктивное сотрудничество, а также имеющим реальную возможность серьезно поддержать те или иные политические силы в странах региона.
В свою очередь российской власти стоит обратить внимание на возможность развития кризисных явлений (в первую очередь, по типу кризисов 2011 г. в странах Магриба, Ближнего и Среднего Востока) в Цен-
тральной Азии в среднесрочной пер- эффективно, извлекая из ситуации
спективе. Надо быть готовым в слу- возможные выгоды и нейтрализуя
чае возникновения какого-либо кон- возможный ущерб российским наци-
фликта действовать максимально ональным интересам.
Пока же выглядящая как краткосрочная, но продуманная внешнеполитическая линия России, выстроенная на фоне агрессивно-наступательной политики Запада, была и остается более адекватной запросам, предъявляемым среднеазиатскими социумами и элитами3.
Россия заинтересована в том, чтобы обеспечить долгосрочную стабильность в регионе, вовлекая в качестве партнеров в процесс модернизации центральноазиатских режимов те государства или международные бизнес-элиты, которые не склонны содействовать дестабилизации положения в ЦАР за счет экспорта различных непродуманных новаций.
В этом и должна состоять одна из главных сущностей российской региональной стратегической программы.
Примечания
1 Бондарец Л. Военная реформа в свете новых тенденций применения военной силы в меж-
дународных отношениях / / URL: http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1194456420
2 Манилов В. Угрозы национальной безопасности России // Военная мысль. 1996. № 1.
С. 8-10.
3 Князев А. Россия возвращается в Центральную Азию // Центральная Азия и Кавказ.
2007. № 5(53). С. 35-49, 39.
4 Фаляхов Р. Больше прагматизма. В России обновилась внешнеполитическая концепция / / РБК daily / / URL: http://www.rbcdaily.ru/2008/07/ 16/focus/361553
5 Амрекулов Н. Правящая элита Казахстана: аномалия или норма? // Политическая
элита Казахстана: история, современность, перспективы. Материалы круглого стола. Алма-Ата, 5 февраля 2000 / / URL: http://www.5-ballov.com/012/reclam-q (89).htm
6 Я, Нурбулат Масанов. Сборник статей и интервью. Алма-Ата, 2007. С. 252-253.
7 Парамонов В., Строков В. Экономическое присутствие России и Китая в Центральной
Азии - ключевой вопрос для будущего ЕврАзЭС и ШОС / / Проекты сотрудничества и интеграции для Центральной Азии: сравнительный анализ, возможности и перспективы / под ред. А. Князева. Бишкек, 2007. С. 153-160.
8 Мощность добычи нефти в Казахстане с начала года вырос на 4,1% / / URL: http://
satoil.kz/moshhnost-dobyichi-nefti-v-kazahstane-s-nachala-goda-vyiros-na-4-1
9 Умаров А. 3 миллиарда долларов за 18 дней // URL: http://www.freeas.org/?nid=6814
10 Джалилова А. В ураново-лимонном Сингапуре // URL: http://www.centrasia.ru/ newsA.php?st=1171694820
11 Томберг И. Москве придется привыкать к «многовекторной» дипломатии Назарбаева // URL: http://www.rian.ru/analytics/20070320/62299194.html
12 Все трубы ведут в Туркмению В борьбе за углеводороды Запад готов поступиться принципами демократии // URL: http://www.ng.ru/courier/2007-09-10/16_tubes.html
13 Коэн А. США, страны Центральной Азии и Кавказа: проблемы и перспективы взаимоотношений / / Центральная Азия и Кавказ, 2000. № 2(8) / / URL: http: //www.ca-c.org/ journal/cac-08-2000/05.kohen.shtml
14 Арешев А. Есть ли альтернатива проекту Прикаспийского газопровода? // URL: http:// www.fondsk.ru/articlelist.php?%0D%0A%09&author_id=6&mode=brief
15 Преображенский И., Баусин А., Никольский А. Россия в кольце радаров. Пентагон планирует расставить свои ПРО вокруг Каспия // URL: http://www.vedomosti.ru/ newspaper/article. shtml?2007/11/07/135621
16 Токаев К. Казахстанско-российские отношения в контексте внешнеполитического курса Казахстана// Казахстанско-российские отношения. 1991-1995 гг Сб. документов и материалов. Алма-Ата - М., 1996. С. 7.
17 Malashenko A. Islam and Politics in the Southern Zone of the Former USSR // Central Asia and Transcaucasia. Westport, CT: Greenwood Press, 1994. Р 117.
18 Кирсанов И. Исламский вызов для Узбекистана // URL: http://www.eurasianhome.org/ xml/t/expert.xml?lang=ru&nic=expert&pid=976
19 Специалисты недооценивают перспективы исламской радикализации Киргизии / / URL: http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1169550660
20 Яценко Е. Геополитика: Не проиграть в Центральной Азии // URL: http:// www.vedomosti.ru/newspaper/article. shtml?2007/09/05/132160
Ш/І7ЛБОЗРЕВАТЕЛЬ
О
http://www.rau.su
BSERVEREmail: observer@ru.ru
На сайте Вы найдете информацию о печатных и электронных изданиях ООО «РАУ-Университет»:
журнал «Обозреватель-ОЪ8егуег» (1992-2012 гг.);
«Современная политическая история России» - «Хроника» (1985-2009 гг.) на ОБ;
книжное издание «Ратная слава Отечества» в 6 томах; информация и аналитика.
