CC BY
5
DOI: 10.15643/libartrus-2023.1.1
Интеллигенция в национальной истории: к 100-летней годовщине «философского парохода». Часть IV: интеллигенция - катафатическая перспектива: что делать
© В. В. Ильин*, И. С. Азаренко, С. Н. Вишневская, Е. К. Шаура
Калужский филиал Московского государственного технического университета имени Н. Э. Баумана (национальный исследовательский университет) Россия, 248000 г. Калуга, улица Баженова, 2.
*Email: vvilin@yandex.ru
В завершающем материале о перипетиях судьбы насильно высланных из Отечества страстотерпцев с «философского парохода», а с ними - мытарствах национальной интеллигенции, сугубое внимание обращается на предпосылки обеспечения симфонии в ответственном социальном взаимодействии народа -власти - интеллигенции. Общественная сплоченность вовлечения, участия всех агентов гражданской интеракции усматривается на пути размыкания порочного круга недоверия, подозрительности восстановлением служения традиционным ценностям «русского пути», обеспечивающего солидарное действие.
Ключевые слова: интеллигенция, власть, народ, de lege artis.
Во всех отсеках духовного творчества наиболее сложное - решение положительной задачи: как быть, что делать.
Нас всегда потрясал примечательный факт: убогость живописании чаемого. Казалось бы, являющиися плодом свободного вообразительного сотворения образ идеального состояния всецело, всесторонне превосходит наличные данности; казалось бы, ничем не скованная в провидении грядущего вожделеющая мечта не имеет сдерживающих отягощении; ничто не может затруднить спонтанное парение мысли. Казалось бы...
Между тем известные живописания потребного идеино не заворожительны, блеклы.
По части прямолинеиного заявления идеала ощутимые трудности, преткновения испытывали буквально все утописты, беллетристы, адепты догматическои философии (типа и В. Соловьева - «Оправдание добра», Лосского - «Условия абсолютного добра»), развертывавшие футурологические сценографии социальнои реальности (в том числе в терминах выполнения закона любви - амитологи от Бердяева до Сорокина).
Надлежащую глубину подтекста не столько разрешения, сколько обсуждения проблемы -чем и ценна философия - обеспечивает рефлективное освоение оппозиции: добро - зло; человек - общество; свобода - зависимость; солидарность - разобщенность, к чему прибегали в своих поисковых усилиях Мильтон («Потерянный раи»), Баирон («Каин»), Гете («Фауст»), Лермонтов («Демон»), обращавшиеся к классическои библеискои дихотомии (дуальнои оппозиции) Бог - Вельзевул (мильтоновскии сатана; баироновскии Люцифер; гетевскии Мефистофель, лермонтовскии Демон), - объемному мифологическому сюжету о восставшем против Всевышнего падшем ангеле, в подспудье озабоченном желанием «с небом примириться».
Вера в себя - залог силы духа. Но на какую веру в себя, какое примирение с «небом», какую силу духа могла уповать насильно разобщенная с родиной, оторванная от национальных корней интеллигенция? По горькому признанию Г. Иванова: Полужизнь, полуусталость -Это все, что мне (нам. - Авт.) осталось.
Духовная вымороченность, идеиное опустошение. Вероятно, по даннои причине эмигрантскую, некогда острую, мысль, ее художественно-образное воплощение отмечало «поразительное оскудение» (Иванов). Вероятно, в силу тех же обстоятельств некоторые представители эмигрантских кругов заняли сомнительную (Краснов), невразумительную (И. Ильин) позицию в отношении пытавшегося поработить Россию (СССР) фашизма. (Ср.: линия нынешних добровольных эмигрантов-апатридов: чем хуже России, тем лучше.)
Время - не догонишь; ложь - не забудешь; судьбу - не исправишь.
В которьш раз апостольскои миссии нести имя Христово (за что ратовали буквально все разделявшие фантасмагорию богоискательства-богостроительства эмигранты с ФП) воспрепятствовало обидное, досадное, пропитавшее все фибры интеллигентскои души тлетворное отщепенство. Откуда - итоговое, вытекающее из наших предыдущих размышлении, - предве-щанье: национальнои интеллигенции равнообразно под фирмои хоть благодушия, хоть желчности надлежит отказаться от (само)разрушительного эскапизма, для чего стать на крепкую позицию социальнои ангажированности, активизма.
Общественная деятельность... Снять маску «великого абстинента», внять вразумляющему горьковскому: «человек послан богом на землю... для деянии. а мы для чего жили, где деяния наши, достоиные похвалы людскои?..»
Национальная жизнь. Отказ от участия в неи - error fundamentalis наших интеллигентов, которые «тревожно и жалко прячутся от нее. в темные уголки мистицизма, в красивенькие беседки эстетики. печально и безнадежно бродят в лабиринтах метафизики. снова возвращаются на узкие, засоренные хламом. тропинки религии, всюду внося с собои. истерические стоны души. все, до чего они касаются, они осыпают градом. пустых и холодных слов, звенящих фальшиво и жалобно.» [12, с. 246].
Повернуться лицом к народу, начать самозабвенно служить Отечеству, - нет задачи важнее.
В решении ее - план обретения себя, проект самонахождения, обеспечивающии достои-ную долю ut fructificemus Deo.
В наши дни не роль делает служителя духовности интеллигентом. Делает сие веление времени. Не искушение, но призвание быть гражданином, иметь причастность к вершению национальнои судьбы, корпоративнои истории.
«Трудная пора еще не наступила, но близость ее признается уже всеми», - как будто по нашему поводу высказывал Салтыков-Щедрин [33, с. 447]. О трудности и близости какои поры речь? - неминуемости выстраданного россиискои жизнью давно ожидаемого явления - обретения пафоса деятельного - соучастного, солидарного существования.
Пафос - могущественная сила человеческого сущего, - подчеркивает Гегель [7, с. 240-241]. До текущего момента в пафосе вовлечения, участия основных движущих сил общественного устроения - власти, народа, интеллигенции - отсутствовало единство в порядке консолидации деиствии. Разобщенность сказывалась в топологическои обособленности: народ пребывал в нише - «непосредственная деиствительность»; власть занимала нишу «становящаяся
действительность»; интеллигенция располагалась в нише - «виртуальная действительность» (в зависимости от приверженности пассеизму - футуризму с креном в апологию «прошлого-будущего»).
Экзистенциальное, социальное распадение мира по капитальнеишеи хроногеометриче-скои атрибутике, между тем - не терпимо; usque ad nauseam востребует скореишеи санации в смысле установления твердои заинтересованнои формы ответственнои коллаборации. На внятнои платформе: интеллигенция будирует; власть предлагает; народ одобряет.
Встраиваемость в преображение жизни сопоставительно с встроенностью в отрешенные искания избавляет от одиночества на вершине отчужденнои образности, сообщает преимущество выхода из теснин заскорузлого «Я» (Ср.: Мопассан называл себя «одиноким мечтателем, уединенным философом») на простор «духа эпохи, событии» (Бальзак), делает выразителем «субстанциальнои стихии» (Белинскии), «народных стремлении» (Добролюбов).
Сознание нашеи интеллигенции всегда отличал дефицит существенности, реализма; - от-точенньш инструмент избавиться от него - встать на практическую (не людическую) позицию державного обихожения. Не в модельном, а вещественном плане,- плане не эидетическои, а осязательнои ощупи.
Требуемое пояснение мысли заключается в следующем.
Отечественную (русскую) интеллигенцию упрекают в отечественных (русских) соблазнах [5, с. 96] - инициативах, совращающих власть, народ. Чем именно? - отвечая односложно, -искушением, смущением к разору заявлением однои свободы воли своеи.
Социологическая транскрипция «своеволия» - произвол, прихоть. Гносеологическая транскрипция «своеволия» - трансцендентальная буффонада. Между ними, как ни странно, грань проницаемая.
Крылатые романтические экзерциции, спонтанные рефлексии ума продуцируются свобо-дои вне ясного интереса, не скованнои никаким законом мыследеятельностью. Последнее составляло предмет демонстрации разномастных адептов «карнавала» творчества от Шиллера, упиравшего на радость «перед кажущимся», склонность к «украшению и игре» [38, с. 462,471472], братьев Шлегелеи [39, с. 173] до Переверзева, вдохновлявшегося и вдохновлявшего сти-хиинои психологическои тренировкои в играющем организме творца [32].
Самопародииные выбросы мысленного экспериментирования инкорпорируются в социальную почву, обретают плоть социоморфных починов.
Будучи разработчиком капитальнеишеи темы «искушение быть или не быть человеком» Достоевскии в имитационном залоге отрабатывает переход «наличного» в «иное». Возникает интрига Иван Карамазов - Смердяков с экзистенциальным раздвоением (персональное двои-ничество -ходячии, типологичный сюжет, осваиваемый Достоевским («Двоиник»), Гофманом («Элексир дьявола»), Стивенсоном («Странный случаи с доктором Джекилем и мистером Хаи-дом»), Шварцем («Тень») и др.) - прониканием alterum alterius auxilio eget: Смердяков «стал считать себя Бог знает почему в чем-то наконец с Иваном Федоровичем как бы солидарным, говорил всегда в таком тоне, будто между ними вдвоем было уже что-то условленное и как бы секретное... лишь им одним только известное, а другим около них копошившимся смертным так даже и непонятное» [15, с. 243]. И тяжкои развязкои: мысленный эксперимент романиста перетекает в судьбическую трагедию, - рефлективно и деятельностно Иван потворствует преступлению, катализирует его: он виновен в убиистве непризнанным братом своего родителя -общего отца.
Условная отстраненность, художественная остраненность поучительной вымышленной истории, однако, утрачивает «игровой» статус в прагматической линии тов. Г. Мясникова (приводившего в деиствие приговор об уничтожении семьи последнего россииского императора и тем самым оправдывавшего свою «говорящую» фамилию) «реабилитировать Смердякова от гнусностеи Достоевского».
Альтернатива (дуальная оппозиция) «здесь» - «там»: «мыслительное» - «поведенческое» экспериментирование преодолевается обмирщением «символического» сектантства. Рельефное свидетельство тому - далеко идущие тщания по налаживанию локальных и глобальных общественных организации под фирмои ассоциации:
- толстовцев, добролюбовцев (последователеи поэта-символиста А. М. Добролюбова), группировавшихся в духовно-производительные (показывавшие замечательные успехи трудовои деятельности) объединения - коммуны;
- СССР, замысливаемого как матрица вселенскои федерации «трудящихся всех (! - как утверждалось в Декларации об образовании СССР - авт.) стран» в мировои (!) социалистически советскои республике.
На показательном материале сказанного (и идентичного ему несказанного) «интеллигентность» в дефинициальнои процедуре сближается с признаковои сеткои:
- антижизненная отвлеченность (антипод которои - жизнестоикость власти-народа);
- внежизненная псевдодуховность (антипод которои - трезвомысленность народа-власти), - всегда смущает, совращает, соблазняет; - говоря прямо, дереализует всех и вся гибельнои дьявольщинои (персональныи казус Ивана Карамазова), бесовщинои (социальный казус Петра Верховенского).
Высказанное - предметныи фон понимания отнюдь не эпатажного откровения нашеи поп-дивы - проживавшеи некогда на родине Пугачевои: в общественном иудаизме виноваты отпетые носители достоевщины, - евреи, артисты, гомосексуалисты, - обобщенно: разнузданные интеллигенты. Естественно, востребующие остракизма.
Если генерализировать аргументативную основу, традиционно бросаемые обществом упреки интеллигенции сводятся по большеи мере к двум предосудительным, порочным свои-ствам.
Первое - самокопание, всепоглощающая наклонность к вязкои обездвиживающеи рефлексии. Используя соображение Герцена, - отличительная черта интеллигентского слоя -есть grübeln: «мы не хотим шага сделать, не выразумев его, мы беспрестанно останавливаемся, как Гамлет, и думаем, думаем... Мы переживаем... прошедшее и настоящее, все случившееся с нами... ищем оправдании, объяснении, доискиваемся мысли, истины» [8, с. 49].
Видоразличительное grübeln суть тоскливыи, страшныи самоанализ, где нет и следа деи-ствия. Отсюда - трагедия отщепенства, вненаходимости, несчастье превращения в «лишних людеи». Ибо, как известно, «нет злеишего страдания, как ничего не делать!» (Герцен).
Второе - вытекающая из первого асоциальность. Сугубо ошибался Достоевскии, оставляв-шии за известнои ему интеллигенциеи право «последнего слова» [16, с. 25]. Верно: интеллигенция ищет «нового сильного слова» [13, с. 51], но, запутываясь в grübeln, - разъедающих раздумьях, страданиях, никогда его не находит. А то, что находит, - не доводит до реально движущих сил общественного развития - власти, народа.
Интеллигенция не идет в ногу с обществом!
Отсюда - трагедия избыточности «криков возмущения» [9, с. 198], не руководящих деи-ствиями ни власти: «страшная вещь, - сетовал Герцен - ...почти все наши грезы оканчивались
Сибирью или казнью и почти никогда - торжеством» [10, с. 84]; ни народа, - народные бунты у нас никогда не освещались «никаким политическим сознанием» [28, с. 174].
В рассогласованности замыслительнои и воплотительнои канвы самоутверждения интеллигенция не встраивалась в преобразовательный процесс национальнои жизни - не обслуживала, была не способна обслужить его, давала своеобразный обет затворничества.
Осуждая (само)разрушительный массовый интеллигентскии исход из мира, Белинскии констатировал: «У всех на языке одна и та же фраза: «Надо делать!» и между тем все-таки никто ничего не делает» [2, с. 69], - и направлял: «Социальность, социальность - или смерть» [3, с. 381]. Призыв провидца днеи суровых, к несчастью, услышан не был. Триединым занятием «размышляющеи публики» оказалось:
- XIX в.: паразитическое перерождение и вырождение (дворянская интеллигенция); либеральное просветительство (в предреформенною эпоху - Тургенев, Грановскии, и др.; в пореформенную эпоху - Еленев, Чехов, Короленко, Мамин-Сибиряк и др.); бескомпромиссная и безрезультатная борьба с властью (петрашевцы, ишутинцы, анархисты, чаиковцы и др.);
- XX в.: массовая гибель - волны оголтелых кровавых репрессии: 20-е годы - уничтожение элитно-аристократического слоя (ленинскии курс); конец 20-х - 30-е годы - уничтожение элитно-большевистского слоя (сталинскии курс); начало 50-х - доперестроечные годы - уничтожение элитно-диссидентского слоя (партиино-советскии курс).
Паушальное сальдо: интеллигенция в монархическои России - СССР квантитативно - не массова; квалитативно - слаба; модально - деморализована (о чем - хоть опустошенный П. Юшкевич: «Если прикажут (кто?! - Авт.) - акушером стану (зачем?! - Авт.)» [40]). Причина -патерналистскии (воспитательно-отеческии, школьный) тип властвования государственной управленческои национальнои организации, история которои, по Карамзину, - фронтальная апология проводящеи обуздание «мятежных страстеи» «благотворнои власти».
Рассеивать доктринальный мрак воспевания гнета начальствующих коронных инстанции пытались прозорливо настроенные мыслители альтернативного дворянского крыла, устами Н. Тургенева оправданно заявлявшие: «История народа принадлежит народу - и никому более! Смешно дарить ею цареи» [36, с. 115].
Однако же правдоискательство в версии «лучших людеи» (Добролюбов) обретало тем не менее устоичивые черты модельно-вообразительнои романтики; - не инициатива, не борьба, но осчастливливание принималось за магистраль освобождения от гражданскои скованности. Источником вольности полагался «дар святых небес» (Батюшков); началами благоустроения жизни провозглашались начала художественности - «жизнь и поэзия - одно» (Жуковскии). Откуда - набившая оскомину парадигма: не социальные преобразования, а персональные преображения как разводная эссенция, малокровный леитмотив не производящего благородный furor принципиального кредо россиискои интеллигенции: При мысли великои, что я человек, Всегда возвышаюсь душою. (Жуковскии)
Низкая, рыхлая кочка «духовного прозревания» - как, куда с нее смотреть? что в перспективе?
По ободряюще романтическому - «чудесное претворение»: Друг, страданье пронесется,
Грозный мрак не навсегда, И над бездною зажжется Лучезарная звезда! (И. Козлов) Совершенно русский вкус - ожидать чуда!
Однако, по трезвом размышлении, - вполне ли устраивают идеалы, творимые упованием? Пусть Мир далекий, мир незримый
Зрит его (интеллигента идеалиста-романтика. - Авт.) Орлиный взгляд... (А. К. Толстой)
Что йз того? Пусть йнтеллйгенцйя, йспользуя мысль Рылеева, осуществляет йдеалы вы-сокйх чувств, мыслей, вечных йстйн, всегда блйзкйх человеку й «всегда не довольно ему йз-вестных». Пусть! Но - для чего? какого самопрозреванйя?
В подспудьй намечается момент участностй, гражданственностй. Понйманйе, что «здесь» не будет вечно «там», создает плацдарм неудовлетворенностй соцйальной ролью йнтеллйген-цйй в посюстороннем мйре, передаваемой нарратйвамй общественного служенйя. Служенйя, вменяющего:
- «снять оковы с народа, возвратйть людей человечеству, граждан - государству» (Пнин);
- пробудиться:
Ты днй влачйшь в мертвящем сне, В объятьях леностного (! - Авт.) мйра: На толь тебе я (Господь. - Авт.) пламень дал И сйлу воздвйгать народы? -Восстань, певец, пророк Свободы! Вспрянь, возвестй, что я вещал. (Кюхельбекер);
- устранить прйчйны отступнйчества, по которым
...в отечестве моем
Где верный ум, где генйй мы найдем? Где гражданйн с душою благородной, Возвышенной й пламенно свободной? (Пушкин);
- «свершить чредою смелых дел народов бедных йскупленье»
(Огарев);
- наконец, устранйв несообразйя, выйтй йз двусмысленного двоемйрйя: «Я ставлю йс-кусство, как пользу, сто раз выше службы» [35, с. 87].
Службы как бренной заботы в антураже «нй рыба, нй мясо - нй мундйр, нй ряса». Но не службы народу! Стране! Отечеству!
«Воображенйе, недовольное сущностйю, алчет вымыслов», - подчеркйвает Бестужев. Так - в высокой духовностй [21]. В высокой соцйальностй же недовольствйе сущностйю алчет не вымыслов - действйя. Действйя, преодолевающего вйзйонерное й распаляющего гражданственное (отсутствйе работоспособного механйзма перехода от одного к другому влечет отчаянное рылеевское «Я не поэт, а гражданйн»).
Стезя пробужденйя соцйального духа, «выраженйя общества» (Майков), а с нйм - «неистощимой жйзненностй» (Тургенев) поползновенйй йнтеллйгентского слоя - располагается вне й поодаль найвных прйвнесенйй йз чйсла самообольщенйй; она - в ймператйвах «натурального» (как любйл высказывать Белйнскйй) развйтйя, объектйвных чертах современного временй. Объяснймся тщательнее.
Ряд свойств обусловлйвает спецйфйку нашего мйра; в мйнймалйстской обработке это -суть:
1. Мобильность - йнтенсйвность, насыщенность, плотность мотйвйрованной йнтерак-ции.
2. Сложность - сетеобразный саморегулйруемый прйнцйп межйндйвйдной коммуника-цйй на основе внутренней йнйцйацйй йнструментов «мягкой сйлы».
3. Креативность - двйжущая сйла, характерйзующая йсточнйк энергйй трансформацй-онной прйроды, необходймая для обеспеченйя надлежащего дйнамйзма соцйума, -творческая сйла йнтеллекта.
Современное общество - совершенно недостаточно осмысленный, доктрйнально надлежаще не представленный, не тематйзйрованный сорт цйвйлйзацйонной органйзацйй, радй-кально отъедйненный от реалйзованных прежде в мйровой йсторйй тйпов общественных ор-ганйзмов, протйвопоставляемый йм по капйтальной трйаде: цель - средство - результат. Действительно:
- цель: достйженйе не прйбылй, выгоды, рентабельности но персональной адаптйро-ванностй, полноты самореалйзацйй;
- средство: пройзводство не матерйальных продуктов, но сймволов; прймат духовного пойзводства над вещным;
- результат: рост не состоянйя, но самосостоянйя.
Эссенцйологйю нашйх дней йные развертывают в термйнах крйзйса капйталйзма. В сетке прйнймаемых намй коордйнат такого рода умонастроение - недостаточно, мелководно. Речь -о более масштабном, фундаментальном явленйй - крйзйсе не капйталйзма, а вещйзма, поста-воцентризма; неадекватна, ущербна сама парадйгма жйзнеподдержйвающего, жйзнепорож-дающего процесса в модуле «труд - стоимость».
Современное общество - соцйум знанйй, ассоцйацйя генераторов сйльных духоподъем-ных образов [25, 27]. (В скобках подчеркнем сугубую неспособность налйчной экономйческой теорйй концептуалйзйровать существо духовного пройзводства, не укрощаемого законом стоимостй, по свойм внутреннйм констйтуентам не вмещаемого в теснйны моделй общественно необходймого временй, затрачйваемого на полученйе стандартной едйнйцы товарной массы).
Продумыванйе сказанного ймплйцйрует нужные обобщенйя:
- непосредственной, решающей, направляющей пройзводйтельной сйлой общества знанйй не способна быть нйкакая соцйальная сйла (введем работоспособную техническую лексему - соцйально двйжущая сйла - СДС), кроме йнтеллйгенцйй (На данном резоне содержательно фйналйзйруется марксйзм как сценографйя раннекапйталй-стйческого общества, где СДС прогресса олйцетворял пролетарйат; на данном же резоне фйналйзйруется футорологйческйй потенциал пролетарйата как йстончаю-щейся й упраздняющейся группы людей, нерелевантной йнтеллектуальноемкому обществу знанйй);
- основным общественно полезным занятием нового социума оказывается духовное саморазвитие - инновационная продуктивная деятельность, агентом которои не способна быть никакая социальная сила, кроме интеллигенции.
Общество знании и интеллигенция. Они принадлежат друг другу. Своеи сопричастностью, как таковые, взаимообусловливают, взаимоусиливают черты нового мира, связанные с укоренением нетрадиционных форм вовлечения и участия на базе каскада превращении:
- труда в творчество: стандартизируемая поточно-массовая (теилоризм, фордизм) трата человеческои энергии, система «выжимания пота» из малоквалифицированных носителеи живого труда тенденциозно заменяется комплекснои автоматизацией роботизацией инженерно-техническими аналогами, искусственным интеллектом [21, 24]; человек-придаток машины (конвеиера) необратимо перемещается в достояние прошлого; создаются объективные предпосылки концентрации населения в сфере продуктивнои инноватики - духовных занятии по выпуску культуро-, символосостоятельнои продукции, нацеленнои на обеспечение гуманитарного возрастания, имманентного человеческого роста [20];
- зависимости в свободу: как физическое, физиологическое, натуралистическое, социальное существо человек зависим; модус, топос, локус, где он выходит из-под опеки условии, обусловленного - сфера творчества; - там, уподобливаясь творящему Всевышнему, человек созидает - создает, задает, производит причинные ряды, стоит у истоков бытия небывшего; свобода суть порождение, вызывание к жизни, пнерианскии ключ сущего; свобода - без-условнои порыв, воздвигающии собственный дух в хождении по неведанному, о чем - Пушкин:
Глупец кричит: куда? куда? Дорога здесь. Но ты не слышишь, Идешь, куда тебя влекут Мечтанья таиные (! - Авт.); твои труд Тебе награда; им ты дышишь, А плод его бросаешь ты
Толпе (непритязательнои публике - авт.), рабыне суеты;
- «нищих духом» в «богатых духом»: в режим «нищих духом» «канцеляриеи и казармои» (Герцен) ввергает народ истовая, корыстная власть, эксплуатирующая идеократическии ресурс для поддержания несостоятельнои веры в конъюнктурные предприятия, неосуществимые идеалы. «Народ, доведенный до звероподобного состояния враждебнои разуму догмои, -отмечает Бунге, - легче склонить к свершению иррациональных поступков, чем тот народ, чья бдительность поддерживается критикою» [6, с. 42]. Подобный режим отрабатывался этатист-скои машинои царства Ахеменидов (в особенности при Ксерксе), римской затем россиискои империеи [23]. Иную стратегию заявлял Христос, теоретики «русского пути», в том числе из когорты страдальцев ФП.
«Онтология» темы имеет два измерения. Одно - рычаг выживания рода Homo под эгидои а) репрессирующеи власти (национальное государство, наднациональная корпорация); в) все-мирнои гуманистическои ассоциации [19]. Другое - демпфер, за счет легитимнои критики, аналитики, препятствующии предназначению народа к неизбежнои обреченнои участи [31].
Относительно первого: на фоне практическои исчерпанности сугубо западных ценностеи эгоизма, либерализма, индивидуализма, утилитаризма, автономизма достоины внимания традиционно русские идеалы всецелости, всепримирения, всечеловечности, коллективизма [14, с. 34]. Относительно второго: на фоне констатации: сила не объединяет (Ксеркс,
Рим); вера разъединяет (фактический обвал экуменизма) заслуживает утрирования непреходящая роль интеллигенции, через стремление к культуре добивающеися достижения свободы. Культура и свобода, - настаивает Федотов, - «совпадают в своем объеме» [37, с. 277]. Государство, власть - душат самодеятельность [31, с. 113]; культура, свобода - ее пестуют; -самодостаточная инициативность народа - дериват функционально-ролевои миссии интеллигенции;
- «идеального» в «натуральное»: истый апологет отвлеченных духовных начал в социальном отношении (среднестатистическии типичный интеллигент) выступал анахоретом, пребывающим «в пустоте, нигде и ни в каком времени» ощущал себя как бы выброшенным из этого мира, предоставленным самому себе, - смотря правде в глаза, повествовал В. Варшав-скии [34, с. 309].
Причина идеинои и далее - социальнои безнадежности положения нашего интеллигентского слоя - бездеятельное созерцательное свидетельствование:
Презренного дикого века (лучше - во множественном числе. - Авт.) Свидетелем быть мне (лучше - во множественном числе. - Авт.) дано (Бунин)
Гносеологически - позиция приемлема: высокии, предмет высоких раздумии «размышля-ющеи публики» - «не вопросы дня, а вопросы веков, не интересы страны, а интересы мира, не участь партии, а судьбы человечества» [1, с. 399]. В абстрактнои теории все мы высвечиваем «из вечных потемок сокровенные глубины бытия» [29, с. 220]. Последнее позволяет реализовать нетривиальное умение возвышеннои и благороднои неповседневнои мерои оценивать происходящее, толковать его.
Гражданственно - позиция не приемлема. Помимо причастия духовному (высокои теории) интеллигенция причастна практически-духовному. Таковое причастие в модусе savoir vivre, не способствуя приращению «общего блага», предрешает трагикомичность безвыходно-безысходнои развязки в тех же исполнениях Чехова («Дядя Ваня»), Горького («Дети Солнца»), Андреева («К звездам»). Вне и помимо модельнои вариации - самоустранение (у Чехова - обес-кураживающии аморфный отъезд из усадьбы Серебряковых, Астрова) - аподиктически индуцируется естественная задача - принести «идеи на жертву выгодам» (Герцен).
Общеметодологическии императив Экхарта, Баадера, Беме, воспроизведенный Бердяевым, «примат свободы над бытием» [4, с. 65] - не продуктивен, - не поставляет ответа на сакраментальный вопрос: как «на Руси святои» наладить «счастье и покои» (Кюхельбекер). Как бы там ни было, актуализируется сюжетика «необходимости труда, не рутинного, а живого дела, в борьбе с всероссииским застоем» [11, с. 142].
Поворот к «сильному, новому свету» (Гончаров) связывается с гражданским пробуждением интеллигенции, научающеися чувствительности к законам жизни не из умствовании, а из натурального опыта. (Подступ к прозрению - модельная дихотомизация лицедеев жизненного процесса Горьким («На дне») - Луки, поглощенного заботами обыденности (мир Lebenswelt) - Сатина, увлеченного умствованиями (мир Sinnwelt), - с игровои демонстрациеи преимуществ первого).
Взыскуемый гражданскии акафист интеллигентскому классу выполняется тематизациеи выстраданои локомоции от Sinnwelt к Lebenswelt (в идеале - с опосредованием Wertswelt) [18];
- вненародного в народное: эпоха популистского снисходительного авангардистского осчастливливания народа «извне» - идеально проектируемыми (интеллигенция), реально
даруемыми (власть) послаблениями-нововводствами давно и окончательно себя исчерпала. Высокомерно-надменное
Да, вольность, друг мои, вообще Народу рано дать еще (Огарев)
отступило на задник социальной пьесы под названием «Российская жизнь».
С социально-философских высот не выдерживает критики кичливая стратегия взаимо-деиствия верхов с низами как «смятенным сумраком» (Гете), которая тактически инициирует поддержание существования масс в упоминавшемся режиме нищенства.
Преимущество нищеподобности общества для управляющеи им власти - в двух моментах: материальное нищенство, торпедируя целесообразную реформаторскую инициативу, культивируют подобострастные царистские настроения «правительству виднее»; духовное нищенство укрепляет истовую веру демоса в прокламируемые хилиазмы - анонсируемое, но раз за разом под разными предлогами произвольно отодвигаемое в неопределенное «светлое будущее» (ср. с программируемои КПСС перспективои построения в СССР коммунистичекого рая).
В рабстве, нищенстве «выгод нет нисколько» (Огарев). (Манкируя и державными прорывами в ущерб народному благу: во ввергнувшем массы в нищенство радикальном преобразователе отечества Петре народ видел антихриста; интеллигент Достоевскии усматривал в нем нигилиста-разрушителя национального строя) [17, с. 67].
В данном месте ex necessitate rei требует уточнения облигаторная категория «народность»: что означает выражать «народность», стремиться к «народности», деиствовать согласно народности?
Пробегая высмеянные Белинским адресации к кафтанам, сапогам, квасам, кислым щам, оттолкнемся от уместнои дифференцировки Вяземским «народного» и «популярного». Первое (national) передает «умонастроенность» - фигура «дух народный»; второе (populaire) - «известность» - фигура «песня народная». Сразу же отсечем постороннее нам последнее толкование: продукты рафинированнои деятельности рафинированного интеллигентского круга в большинстве своем народу неизвестны. (Взять творчество любого наиболее «народного» автора - Рабле, Мольера, Свифта, Диккенса, Пушкина, Гюго, Геине, Щедрина, Лескова, Чехова и т.д. - их произведения, идеи, позиции, толща народа практически не знает. Справедливость тезиса оттеняется пониманием как прямои безграмотности народного прошлого, так и кос-веннои бескультурности его настоящего).
Предмет нашеи заботы - народное миропонимание в интерьере, так сказать, националь-нои картины мира.
Всякии народ, по Гоголю, «носящии в себе залог сил, полный творящих способностеи души», державным образом реализуется специфично. Как выразительнице «образа мыслеи и чувствовании» (Пушкин) народа интеллигенции надлежит вникнуть в существо таковои. Наити нужные рефлективные отображательные слова позволяет выстраивание панорамы национального, крепящеися на реперах:
(1) Развитие из своих внутренних стихии на собственнои цивилизационнои основе - без наведенных схем, неорганических заимствовании, чуждых влиянии.
(2) Оправдание деловитости с апологиеи традиционных ценностей враждебностью по части грез, «всяческого мечтания», асоциальнои романтики.
(3) Первостепенное неприятие преходяще жизнеотеческого, где все «бедно, разбросано и неприютно» (Гоголь) с патриотичным стремлением «Русь поддержать» тем более в «годину тяжких бед» (А. К. Толстои) в уловлении «чудных законов» ее процветания.
(1) Хочется дожйть до чаемого состоянйя, где й в нашем крае, подправляя А. К. Толстого, «все обйльем задышйт». Пронйкновенная беллетрйстйка, оставляя вопрос открытым, не поставляла рецептуры достйженйя землй обетованной. В достаточно отчетлйвой форме в прй-блйженное к нам время общую озадаченность артйкулйровал Мандельштам, заявляя
Я в сердце века (не важно какого, - нашего. - Авт.) - путь не ясен, А время удаляет цель -И посоха усталый ясень, И медй нйщенскую цвель.
Вездесущая власть, отбрасывая недоуменйя, акцентуйровала форсаж. От Ивана IV до Гор-бачева-Ельцйна, абстрагйруясь от содержательной стороны обновленйй, прйнймающая реше-нйя верховная йнстанцйя во главу угла ставйла «посох» с перстуказующйм йм небезупречным путем, связанным с йспытанйем й меднымй трубамй.
Нам не важна деталйзацйя йнтенцйй реформацйй, заявляемых ймй преймущественных векторов; прйнцйпйальна фйксацйя народопосторонностй генеральных преобразовательных починов - сйловым образом насадйть чуждые народу порядкй. С последующйм запоздалым константным й ненужным прозренйем «не сметь командовать».
Народный путь развйтйя - путь:
- понятный народу;
- кредйтуемый народным доверйем - йдущйй под стягамй мелйорйзма, кумулятйвйзма (Ср.: полйтйческая дйспозйцйя большевиков - ленинцев-сталйнцев, на дух невынося-щйх постепеновщйны - управленческого «миниатюрного» прогресса й упйравшйх на форс-мажорный темп общественных йзмененйй); с соцйоморфной стороны представ-ляющйй прйнятйе оправданных гйпотез (программы, планы), подтверждаемых прак-тйческй удостоверяемымй следствйямй деятельностных перемен в вйде осязаемых улучшенйй «натурального» существованйя. Реформацйя заходйт настолько далеко, насколько допускает народ! Лйшь в этом - народность нацйонального путй развйтйя.
(2) Трезвость народа - в поддержанйй устоев обыденностй, воспройзводстве остова сооб-щественного жйзнепорожденйя. Рефлектйвно-фйлософское отображенйе такого рода угла жизнезрения - традйцйоналйзм, превознесенйе повседневного лада й склада.
В пйсьме Некрасову Островскйй растроганно сообщает: «...мы с Вамй только двое настоящее народные поэты, мы только двое знаем... (народ. - Авт.), умеем любйть его й сердцем чувствовать его нужды без кабйнетного западнйчества й детского славянофйльства». В мыслй интеллигента-создателя нацйонального театра требует продумыванйя «без кабинетного», сиречь - заемного, неорганйчного, прйвнесенного, относйтельно жйзнеспособного - грезе-фарсового.
Трезвость народа - в протйводействйй, протйвостоянйй умозрйтельному орйгйнальнй-чанью, йдеалйстйчному эксперйментйрованйю. Нужно лй упразднять цензовый элемент прй стройтельстве соцйалйзма? Нужно лй разрушать реальный сектор экономйкй прй реставра-цйй капйталйзма? Нужно лй лйквйдйровать «неперспективные» деревенскйе поселенйя прй советском дйрйжйзме? Нужно лй унйчтожать лечебные, учебные, культурные заведенйя на селе прй «демократйческом лйбералйзме»? Элймйнацйя воспройзводственной базы, подрыв естественностй жйзненного самотека, - разве может такое санкцйонйровать народ?!
Власть должна не повелевать, а управлять, - не уставал назйдать Пнйн. Управлять, сообразуясь с волей народа, заявляемой вотйрованйем, констйтуйрованйем выверенных решенйй.
Легально-легитимныи выбор, обеспеченность его нестесненного осуществления - стержень здорового омассовления политическои жизни (без популизма) и здоровои же политизации жизни масс (без патернализма, авторитаризма, дирижизма).
Народ - правомочный, правоуполномоченныи, самодостаточный субъект гражданского выбора - имеет на него право (без прогрессистских острасток типа карякинского «Россия! Ты одурела!») в малом времени. Далее, как post factum ясно, - способны активироваться императивы большого времени, соответственно корректирующие характер сообщественно выработанных прежних линии.
Ламинарное чередование консенсуально проводимых решении - искомый благотворный регламент нерезистентного консолидированного развития, надежная плотина:
- пустогрудого прогрессистского разгула элиты;
- дионисииского бунтарского разгула народа. «Народ просыпается! - писал Андреев, -пока он только еще во сне ворочается, а у вашего (губернаторского. - Авт.) дома подпорки уже трещат, а вы погодите, как он совсем проснется».
Апологию «новои, широкой просторнои» (Чехов) жизни отрабатывает кто угодно - хоть власть, хоть интеллигенция. Технологию же ее обмирщения утверждает исключительно народ.
В противном случае - гражданскии хаос, по выражению поэта-эмигранта Штеигера, -некомпенсируемая, непостижимая уму боль.
(3) В возвышенном к прекрасному стремленье Всем на добро одни права даны. (Жуковскии)
И власти, и интеллигенции, и народу. Не носителям прогрессизма, авангардизма, эли-тизма, не лидерам общественного мнения. Всем. Всеобщее равноправие в отправлении национального благоустроения, - перед нами именно тот случаи, который версифицируется фило-софиеи «общего дела».
Освежим память упоминанием категориальнои «раскадровки», просвещающеи нас солнца правды [30].
Богатство социальных инициатив тематизируется рядами понятииных универсалии «постепенность - форсированность», «умиротворенность - одержимость», «упрочение - ниспровержение» и т.д. В невывереннои нарочитои редакции социальных деиствии и корреспондирующих им абстрактных отображении вступают в силу тенденциозные тяготения, крены. Общая формула их (односторонних изменении в направлении, вызванных предвзятым вмешательством власти, народа, интеллигенции) понимания сводится к учету сомнительнои гипертрофии правои (олицетворяющеи начало радикализма) диспаратнои компоненты категориальных пар, влекущеи затратное вхождение в турбуленцию. Под фирмои:
- со стороны власти - волюнтаризма, патернализма, авторитаризма;
- со стороны интеллигенции - олигархизма, аристократизма, непотизма;
- со стороны народа, - эгалитаризма, коммунитаризма, охлократизма.
Аналогичное утверждается о пристрастном предпочтении левои компоненты категориального контура - выстраивании социальнои техники исключительно по мелиоризму. Со стороны и власти, и интеллигенции, и народа здесь не избежать утраты темпов, граничащеи с антиобщественностью бездеятельности, сверхосторожности, анемии.
Проблема симфонииности социального устроения, следовательно, получает положительное методологическое решение в избегании погружения в критические краиние («мертвые»)
точки интервала confiance - defiance, где каждый, занимая отведенное ему место, получает по своеи доле.
Напомним: вселенские проекты консолидации человечества выполнялись в языке силы власти (классическии империализм); силы духа (классическии теизм); силы революции (классическии марксизм-ленинизм). Провальность затеи обусловливалась центровкои фактора силы.
Конструирование сущностных черт современнои «новои нормальности» производится агрессивным языком мизантропичного моделирования, нацеливаюшего на катализацию синдрома Сатурна - необходимого прорежения популяции с целью извлечения некомпенсируе-мых преимуществ цивилизационным alba avis. В риторике nulli est homini perpetuum bonum развертывается атлантистскоцентричная, этатистскоцентричная перспектива трансгуманизма; кризиса демократии; разрушения локальных, региональных трофических цепочек; инспирации пандемии [21, 22].
Налицо - шкурныи социальный проект, доктринально активируемый неизменнои став-кои на порочный силовои фактор.
Что в уповании молитвеннои формулы Ab omni malo libera nos Domine обоснованно противопоставляемо неромантически назоиливои глобальнои деструкции, тоталитарнои нацио-нальнои и наднациональнои рекрутчине?
Поскольку XXI век - век ценностеи, в определяющеи профиль наших днеи планетарнои когнитивнои схватке победит тот, кто выкажет более сильную идеократическую экипировку. Аксиологическое ристалище, - сугубое деиство, где может отличиться именно отечественная интеллигенция.
В плоскости «национальное» широкии простор открывает служение традиционным рос-сииским ценностям - бескорыстнои крепкои жизни - защита слабых, коллективизм, взаимоподдержка, справедливость, самопожертвование и т.п.
В плоскости «наднациональное» - по значимости смыслового наполнения нет равных заложенным в нашем онтогенетическом коде началам терпимости, отзывчивости, согласности, дополняемости, всесторонности, целостности и т.д.
Выполняя свою извечную миссию, - выступая под стягами свободы, культуры, - россии-ская интеллигенция именно в наше бурное время, наконец, способна осуществить полноценное служение власти, народу. А с тем - России, имеющеи все шансы возглавить текущую мировую ценностную революцию обновлением роевои жизни новыми непреходящими смыслами родового выживания на базе гуманизма (не трансгуманизма); усложнения (не упрощения); вселенскости (не вестернизма); альтруизма (не эгоизма); вовлечения (не влияния); участия (не давления); духовности (не вещизма).
Не будет оскорблением ни вкуса, ни разума высказать: россиискии святоотеческии ценностный путь - nostra res agitur - путь всечеловечности - зиждется на налаживании сообщественности по-людски - превознесением не победоборцев настоящего, но правдоносцев будущего.
Статья публикуется при финансовой поддержке издательства «Социально-гуманитарное знание» (решение №230667).
Литература
1. Белинский В. Г. Полн. собр. соч.: В13 т. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1953. Т. 3. 682 с.
2. Белинский В. Г. Полн. собр. соч.: В13 т. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1955. Т. 9. 804 с.
3. Белинский В. Г. Полн. собр. соч.: В13 т. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1956. Т. 12. 596 с.
4. Бердяев Н. А. О рабстве и свободе человека. Париж: YMCA-Press, 1939. 224 с.
5. Бердяев Н. А. О русских классиках. М.: Высшая школа, 1993. 368 с.
6. Бунге М. Интуиция и наука. М.: Прогресс, 1967. 187 с.
7. Гегель Г. В. Ф. Эстетика. В 4 т. М.: Искусство, 1968. Т. 1. 312 с.
8. Герцен А. И. Собрание сочинений: В 30 т. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1954. Т. 2. 516 с.
9. Герцен А. И. Собрание сочинений: В 30 т. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1956. Т. 7. 467 с.
10. Герцен А. И. Собрание сочинений: В 30 т. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1956. Т. 8. 518 с.
11. Гончаров И. А. Собрание сочинений: В 8 т. М.: Правда, 1952. Т. 8. 543 с.
12. Горький М. Собрание сочинений в 30 т. М.: Гос. изд-во худож. лит., 1953. Т. 23. 464 с.
13. Григорьев А. А. Собрание сочинений. М.: Типо-лит. т-ва И. Н. Кушнерев и К°, 1915. Вып. 9. 61 с.
14. Достоевский Ф. М. Критическое обозрение // Время. 1861. №1.
15. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений в 30 т. Л.: Наука, 1976. Т. 14. 510 с.
16. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений в 30 т. Л.: Наука, 1984. Т. 27. 463 с.
17. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений в 30 т. Л.: Наука, 1986. Т. 30. Кн. I. 455 с.
18. Ильин В. В. Аксиология. М.: Проспект, 2020. 190 с.
19. Ильин В. В. Глобальный миропорядок: живое и отжившее - контуры предстояния // Век глобализации. 2022. №3. С. 18-32.
20. Ильин В. В. Метафилософия. Поэтика философии. М.: Проспект, 2021. 160 с.
21. Ильин В. В. Мир Globo: вариант России. М.: КДУ, 2009. 255 с.
22. Ильин В. В. Политология. М.: КДУ, 2018. 327 с.
23. Ильин В. В. Российская империя: отжившее и живое. М.: Проспект, 2023. 384 с.
24. Ильин В. В. Теория познания. Критика инструментального разума. Speciosa miracula: тотальный миро-вейник. М.: Проспект, 2020. 157 с.
25. Ильин В. В. Теория познания. Симвология. Теория символических форм. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2013. 384 с.
26. Ильин В. В. Теория познания. Эвристика. Креатология. М.: Проспект, 2018. 173 с.
27. Ильин В. В. Философия кризиса. Человечество в эпоху катастрофических перемен. М.: Проспект, 2022. 104 с.
28. Ленин В. И. ПСС. М.: Госполитиздат, 1961. Т. 20. 583 с.
29. Леонов Л. Литература и время. М.: Молодая гвардия, 1967. 365 с.
30. Мал. 4. 2.
31. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. М.: АСТ, 2001. 509 с.
32. Переверзев В. Ф. Проблемы марксистского литературоведения // Литература и марксизм. 1929. №2.
33. Салтыков-Щедрин М. Е. Полное собрание сочинений. М.: Художественная литература, 1937. Т. XVI. 789 с.
34. Струве Г. Русская литература в изгнании. Опыт исторического обзора зарубежной литературы. Париж: YMCA-press, 1984. 419 с.
35. Толстой А. К. Полное собрание сочинений. В 4 т. М.: Правда, 1980. Т. 4. 590 с.
36. Тургенев Н. И. Дневники и письма. СПб.: Отд-ние русского языка и словесности Имп. Академии наук, 1921. Т. 3.
37. Федотов Г. П. Судьба и грехи России. В 2 т. СПб.: София, 1992. Т. 2. 350 с.
38. Шиллер И. Ф. Полное собрание сочинений. СПб.: Тип. Имп. Академии наук, 1893. Т. 3. 502 с.
39. Шлегели А. и Ф. Фрагменты // Литературная теория немецкого романтизма. Л.: Тип. им. Володарского, 1934. 333 с.
40. Юшкевич П. С. Столпы философской ортодоксии. СПб.: Типо-лит. «Печ. искусство», 1910. 79 с.
Поступила в редакцию 22.01.2023 г.
DOI: 10.15643/libartrus-2023.1.1
Intelligentsia in National History: on the 100th anniversary of the "philosophical steamship". Part IV: Intelligentsia -a cataphatic perspective: what to do
© V. V. Ilyin*, I. S. Azarenko, S. N. Vishnevskaya, E. C. Shaura
Kaluga Branch of the Bauman Moscow State Technical University (National Research University) 2 Bazhenov Street, 248000 Kaluga, Kaluga Oblast, Russia.
*Email: vvilin@yandex.ru
In the final material about the vicissitudes of the fate of the passion-bearers forcibly expelled from the fatherland on the "philosophy steamer", and with them - the ordeals of the national intelligentsia, special attention is paid to the prerequisites for ensuring the symphony in responsible social interaction of the people - the authorities - the intelligentsia. The social cohesion of involvement, participation of all agents of civil interaction is seen on the way of breaking the vicious circle of distrust, suspicion by restoring service to the traditional values of the "Russian way", which ensures solidarity action.
Keywords: intelligentsia, power, nation, de lege artis.
Acknowledgments. The article is published under the financial support of "Sotsial'no-Gumanitarnoe Znanie" Publishing House (Decision No. 230667).
Published in Russian. Do not hesitate to contact us at edit@libartrus.com if you need translation of the article.
Please, cite the article: Ilyin V. V., Azarenko I. S., Vishnevskaya S. N., Shaura E. C. Intelligentsia in National History: on the 100th anniversary of the "philosophical steamship". Part IV: Intelligentsia - a cataphatic perspective: what to do // Liberal Arts in Russia. 2023. Vol. 12. No. 1. Pp. 3-18.
References
1. Belinskii V. G. Poln. sobr. soch.: V13 t. [Complete works in 13 volumes]. Moscow: Izd-vo Akademii nauk SSSR,
1953. Vol. 3.
2. Belinskii V. G. Poln. sobr. soch.: V13 t. [Complete works in 13 volumes]. Moscow: Izd-vo Akademii nauk SSSR,
1955. Vol. 9.
3. Belinskii V. G. Poln. sobr. soch.: V13 t. [Complete works in 13 volumes]. Moscow: Izd-vo Akademii nauk SSSR,
1956. Vol. 12.
4. Berdyaev N. A. O rabstve i svobode cheloveka [On slavery and human freedom]. Parizh: YMCA-Press, 1939.
5. Berdyaev N. A. O russkikh klassikakh [On Russian classics]. Moscow: Vysshaya shkola, 1993.
6. Bunge M. Intuitsiya i nauka [Intuition and science]. Moscow: Progress, 1967.
7. Hegel G. V. F. Estetika [Aesthetics]. V 4 t. Moscow: Iskusstvo, 1968. Vol. 1.
8. Gertsen A. I. Sobranie sochinenii: V 30 t. [Works: in 30 volumes]. Moscow: Izd-vo Akademii nauk SSSR, 1954.
Vol. 2.
9. Gertsen A. I. Sobranie sochinenii: V 30 t. [Works: in 30 volumes]. Moscow: Izd-vo Akademii nauk SSSR, 1956.
Vol. 7.
10. Gertsen A. I. Sobranie sochinenii: V 30 t. [Works: in 30 volumes]. Moscow: Izd-vo Akademii nauk SSSR, 1956.
Vol. 8.
11. Goncharov I. A. Sobranie sochinenii: V81. [Works: in 8 volumes]. Moscow: Pravda, 1952. Vol. 8.
12. Gor'kii M. Sobranie sochinenii v30 t. [Works in 30 volumes]. Moscow: Gos. izd-vo khudozh. lit., 1953. Vol. 23.
13. Grigor'ev A. A. Sobranie sochinenii [Works]. Moscow: Tipo-lit. t-va I. N. Kushnerev i K°, 1915. No. 9.
14. Dostoevskii F. M. Vremya. 1861. No. 1.
15. Dostoevskii F. M. Polnoe sobranie sochinenii v 30 t. [Complete works: in 30 volumes]. Leningrad: Nauka, 1976. Vol. 14.
16. Dostoevskii F. M. Polnoe sobranie sochinenii v 30 t. [Complete works: in 30 volumes]. Leningrad: Nauka, 1984. Vol. 27.
17. Dostoevskii F. M. Polnoe sobranie sochinenii v 30 t. [Complete works: in 30 volumes]. Leningrad: Nauka, 1986. Vol. 30. Kn. I.
18. Il'in V. V. Aksiologiya [Axiology]. Moscow: Prospekt, 2020.
19. Il'in V. V. Vekglobali-zatsii. 2022. No. 3. Pp. 18-32.
20. Il'in V. V. Metafilosofiya. Poetika filosofii [Metaphilosophy. Poetics of philosophy]. Moscow: Prospekt, 2021.
21. Il'in V. V. Mir Globo: variant Rossii [Globo world: variant of Russia]. Moscow: KDU, 2009.
22. Il'in V. V. Politologiya [Politology]. Moscow: KDU, 2018.
23. Il'in V. V. Rossiiskaya imperiya: otzhivshee i zhivoe [Russian Empire: obsolete and alive]. Moscow: Prospekt, 2023.
24. Il'in V. V. Teoriya poznaniya. Kritika instrumental'nogo razuma. Speciosa miracula: total'nyi miroveinik [Theory of knowledge. Critique of instrumental reason. Speciosa miracula: total anthill]. Moscow: Prospekt, 2020.
25. Il'in V. V. Teoriya poznaniya. Simvologiya. Teoriya simvolicheskikh form [Theory of knowledge. Symbolology. Theory of symbolic forms]. Moscow: Izd-vo Mosk. un-ta, 2013.
26. Il'in V. V. Teoriya poznaniya. Evristika. Kreatologiya [Theory of knowledge. Heuristics. Creatology]. Moscow: Prospekt, 2018.
27. Il'in V. V. Filosofiya krizisa. Chelovechestvo v epokhu katastroficheskikh peremen [Philosophy of crisis. Humanity in the era of catastrophic changes]. Moscow: Prospekt, 2022.
28. Lenin V. I. PSS [Complete works]. Moscow: Gospolitizdat, 1961. Vol. 20.
29. Leonov L. Literatura i vremya [Literature and time]. Moscow: Molodaya gvardiya, 1967.
30. Mal. 4. 2.
31. Ortega y Gasset J. Vosstanie mass [The revolt of the masses]. Moscow: AST, 2001.
32. Pereverzev V. F. Literatura i marksizm. 1929. No. 2.
33. Saltykov-Shchedrin M. E. Polnoe sobranie sochinenii [Complete works]. Moscow: Khudozhestvennaya literatura, 1937. Vol. XVI.
34. Struve G. Russkaya literatura v izgnanii. Opyt istoricheskogo obzora zarubezhnoi literatury [Russian literature in exile. Historical review of foreign literature]. Parizh: YMCA-press, 1984.
35. Tolstoi A. K. Polnoe sobranie sochinenii [Complete works]. V 4 t. Moscow: Pravda, 1980. Vol. 4.
36. Turgenev N. I. Dnevniki i pis'ma [Diaries and letters]. Saint Petersburg: Otd-nie russkogo yazyka i slovesnosti Imp. Akademii nauk, 1921. Vol. 3.
37. Fedotov G. P. Sud'ba i grekhi Rossii [The fate and sins of Russia]. V 2 t. Saint Petersburg: Sofia, 1992. Vol. 2.
38. Shiller I. F. Polnoe sobranie sochinenii [Complete works]. Saint Petersburg: Tip. Imp. Akademii nauk, 1893. Vol. 3.
39. Shlegeli A. i F. Literaturnaya teoriya nemetskogo romantizma. Leningrad: Tip. im. Volodarskogo, 1934.
40. Yushkevich P. S. Stolpy filosofskoi ortodoksii [The pillars of philosophical orthodoxy]. Saint Petersburg: Tipo-lit. "Pech. iskusstvo", 1910.
Received 22.01.2023.
