CC BY
62
УДК323.329(470.1/.2)(091)«192/193»(045)
СОКОЛОВА Флера Харисовна, доктор исторических наук, заведующая кафедройрегионоведе-ния Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова. Автор 70 научных публикаций
ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ ЕВРОПЕЙСКОГО СЕВЕРА РОССИИ 1920-1930-х ГОДОВ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКЕ
В статье в исторической ретроспективе раскрывается процесс научного осмысления вопросов теории и истории интеллигенции Европейского Севера России 20-30-х годов XX века. Представлена периодизация историографии проблемы, выявлено современное состояние степени ее изученности.
Европейский Север России, интеллигенция, 1920-1930-е годы
Историография интеллигенции Европейского Севера России 1917-1930-х годов представлена значительным числом публикаций, имеющих как прямое, так и, чаще, косвенное отношение к исследуемой проблеме. На основе учета достижений историографии отечественной интеллигенции в целом, качественных изменений, происходивших в самой области научного познания, а именно, сложившихся теоретико-методологических подходов, уровня научного осмысления проблемы, круга изучаемых вопросов, состояния источниковой базы попытаемся представить в динамике процесс изучения поставленной проблемы в XX столетии.
Первые попытки осмысления отдельных аспектов истории и теории отечественной интеллигенции советского общества первых десятилетий советской власти предпринимаются еще в 1920-1930-е годы. Однако тогда к исследуемой теме обращались преимущественно политики и государственные деятели, занимающиеся разработкой государственной политики по отношению к интеллигенции. Соответствен-
но преобладающее большинство работ этих лет носило политико-пропагандистский, публицистический и прагматический характер. Вместе с тем работы целого ряда авторов того времени отличались научным подходом и имели прямое отношение к историографии проблемы.
Круг проблем, которые затрагивались в работах 1920-1930-х годов, был ограниченным. В 1920-е годы преимущественное внимание уделялось теоретическому осмыслению сущности интеллигенции, анализу ее общественно-политической позиции в период революционных процессов 1917 года. Отличительной особенностью работ 1920-х годов являлось отсутствие жесткой идеологической заданности и многообразие теоретико-методологических подходов. В интерпретации основных проблем теории и истории интеллигенции сосуществовали и марксистские, и немарксистские позиции.
В конце 1920-х - 1930-е годы существенно изменяется общественно-политическая ситуация в стране. Характерной особенностью времени становится жесткий идейно-политический
контроль над обществом, сходит на нет разномыслие. В связи с засекречиванием архивных фондов и фальсификацией документов существенно ограничиваются источниковые возможности. В осмыслении проблем интеллигенции начинают доминировать узкоклассовые тенденциозно-политизированные подходы. В частности, в исследовательской мысли на многие годы утверждается положение о встроенности интеллигенции в жизнь определенного класса. Упрощенно интерпретируется и процесс идейно-политического размежевания интеллигенции в годы революции. Ее общественно-политическая позиция всецело детерминируется социальным происхождением и материальным положением. Одновременно с подачи И.В. Сталина при классификации идейно-политической позиции интеллигенции начинает использоваться дополнительный квалификационно-образовательный критерий: чем выше уровень квалификации и образования представителей интеллигенции, тем они более оппозиционны.
В 1920-1930-е годы региональный аспект заявленной проблемы в научном плане представлен слабо. Он находит отражение, чаще косвенное, в краеведческих очерках революционного и социально-экономического плана, брошюрах политико-пропагандистского, агитационного и просветительского характера, юбилейных изданиях, аналитических статьях, опубликованных в периодике. В них преимущественно рассматривается не сама интеллигенция как социальный феномен, а ее отдельные профессиональные группы и их деятельность на общественно-политическом, социально-экономическом и культурном поприще. Публикации подобного плана типичны и для Европейского Севера России1.
Данный вид работ не имеет самостоятельной научной значимости. Однако они интересны тем, что отражают эмоциональный настрой конкретно-исторической эпохи и дают некоторые представления об отношении массовых групп северной интеллигенции (учителей и духовенства) к революции 1917 года, о политике местных органов управления по отношению к интеллигенции, содержат данные о численнос-
ти и образовательном составе некоторых групп специалистов, о становлении системы высшего и среднего специального образования в регионе, о результатах деятельности интеллигенции в сфере культуры и промышленности.
С конца 1930-х годов история интеллигенции становиться самостоятельной темой исследования и, соответственно, берет начало этап непосредственной историографии проблемы. В конце 1930-х - 1950-е годы начинает оформляться официальная концепция интеллигенции советского общества, которая с небольшими изменениями просуществовала на всем протяжении советского этапа отечественной истории. Ее основные положения нашли отражение в работах В. Ведерникова, Б. Волина, С.Ф. Каф-танова, Е.М. Ярославского, эти труды вышли в свет сразу после XVIII съезда ВКП(б), на котором было официально провозглашено, что в стране завершился процесс формирования советской интеллигенции2.
Выполнены они с узкоклассовых позиций, методологически опираются на ряд высказываний В.И. Ленина и И.В. Сталина о советской интеллигенции. Историческая ретроспектива представлена в них в русле «Краткого курса истории ВКП(б)». Авторами работ рассматривается проблема генезиса интеллигенции, ее идейно-политическая сущность в классовом обществе, обосновывается объективная необходимость создания «новой» социалистической интеллигенции, определяются пути ее формирования.
В целом конец 1930-х - 1940-е годы характеризовались слабым интересом исследователей к проблеме интеллигенции, что было обусловлено как объективными, так и субъективными причинами. К ним прежде всего следует отнести Великую Отечественную войну 19411945 годов, трудности послевоенного восстановительного периода, признание подчиненной роли интеллигенции в жизни общества.
Лишь в конце 1940-х - 1950-е годы интерес к заявленной теме несколько возрастает. К ней начинают обращаться историки, занимающиеся вопросами теории и истории культуры и «культурной революции». Здесь прежде всего следует выделить труды М.П. Кима и Г.Г. Карпова3.
Одновременно объектом внимания ученых становятся отдельные профессиональные группы интеллигенции и некоторые сюжеты, посвященные проблемам формирования кадров специалистов в 1917 - конце 1930-х годов.
Несмотря на то, что после смерти И.В. Сталина начинает изменяться ситуация в стране и в исторической науке, инерционное влияние сталинской эпохи на работы авторов продолжает сохраняться. В частности, в трудах М.П. Кима, Г.Г. Карпова и ряда других исследователей присутствуют все теоретические формулировки и схемы, утвердившиеся в 1930-е годы. Однако ценность работ заключается в том, что в них с привлечением большого объема фактографического материала предпринимаются первые попытки осмысления всего исторического пути интеллигенции советского общества в 1917-1930-х годах, представлены данные о динамике ее численности, о развертывании сети высших и средних специальных учебных заведений, о выпуске специалистов.
В 1950-е годы несколько возрастает интерес исследователей и к региональной тематике. Однако в их трудах история интеллигенции представлена в общем плане и рассматривается преимущественно в работах, посвященных юбилейным датам революции 1917 года, итогам «построения социализма» и «культурной революции». Логика построения исследований региональных историков, как правило, дублирует труды столичных ученых. Они страдают описательностью, фактографией, преувеличением успехов и достижений. Их значимость заключается в первых попытках научного анализа изучаемой проблемы и во введении в оборот нового круга источников4. Из работ, опубликованных в эти годы на Европейском Севере, следует выделить брошюру Н.П. Анисимовой и О.П. Судаковой. Ценность данного труда заключается в том, что здесь впервые представлены результаты культурно-созидательной деятельности северной интеллигенции за весь период 1917-1930-х годов, отражен в динамике процесс становления системы высшего и среднего специального образования в регионе5.
В 1960-1980-е годы изучение истории интеллигенции первых десятилетий советской власти в целом продолжало осуществляться в рамках социалистической парадигмы. Однако по целому ряду параметров это время можно считать самостоятельным, качественно новым историографическим периодом. К его отличительным особенностям прежде всего следует отнести рост исследовательского интереса к заявленной теме, оформление истории интеллигенции советского общества в самостоятельное научное направление, переосмысление ряда концептуальных положений, появление большого количества работ конкретно-исторического плана, посвященных собственно интеллигенции исследуемого периода и рассматривающих проблему в широком проблемном, профессиональном и региональном аспектах.
В исторической литературе данного периода широко отражен и региональный аспект заявленной темы. Однако история региональных групп интеллигенции специальными исследованиями охвачена неравномерно. Наиболее активно заявленная тема изучалась уральскими и сибирскими историками. В целом преобладающее большинство региональных исследований преследовало цель подтвердить на местном материале правомерность избранного политического курса, как можно рельефнее отразить положительные результаты политики центра по преодолению социально-экономической и культурной «отсталости» провинции. Авторы научных работ акцентировали внимание на общих закономерностях формирования интеллигенции советского общества. Поверхностно освещались социокультурные и психологические особенности конкретно-территориальных групп интеллигенции.
Вместе с тем ценность работ региональных историков заключается в том, что ими был введен в научный оборот значительный объем новых источников, выявлялись структурно-функциональные характеристики интеллигенции конкретных территорий. В регионах серьезное внимание уделялось изучению деятельности интеллигенции, осуществлялся анализ творческого пути видных деятелей. Значимость работ
ряда уральских и сибирских историков заключается также в попытках выхода на уровень широкого научного обобщения и теоретического переосмысления утверждений концептуального плана.
В историографии указанного периода история интеллигенции Европейского Севера 1917— 1930-х годов представлена единственным специальным исследованием, которое посвящено проблеме подготовки кадров в высших и средних специальных учебных заведениях6. Однако на Севере в эти годы появилось большое количество обобщающих трудов по истории северных областей, работы, посвященные истории образования, медицины, культуры и экономики региона. В них дается более полная, по сравнению с исследованиями предшествующего периода, картина исторического развития Европейского Севера, содержится значимая информация о видных деятелях науки и культуры, о численности ряда профессиональных групп северной интеллигенции, формах ее подготовки и деятельности7 . Работы по истории партийных организаций северных областей, опубликованные в эти годы, дают представление о политике местных органов управления по отношению к северной интеллигенции, о социальном и образовательном составе партийной номенклатуры и советских управленцев8.
Как и в предшествующий период, в трудах, посвященных истории революции и гражданской войны на Севере, косвенное отражение получает идейно-политическая позиция интеллигенции, ее отношение к происходящим событиям. В большинстве исследований по-прежнему продолжает сохраняться классовый подход к анализу процесса идейно-политической дифференциации интеллигенции в период 1917-1920 годов9. Однако в работах, опубликованных во второй половине 1980-х годов, постепенно обозначается отход от идеологических штампов, в интерпретации данной проблемы начинают утверждаться более объективные и взвешенные подходы. Особый интерес в этом плане представляют труды В.И. Голдина и Е.И. Овсянки-на, которые свидетельствуют, что социальная позиция интеллигенции в период революции и
антибольшевистского движения на Севере была неоднозначной, далеко не всегда определялась социально-классовыми различиями10. Ценность работы В.И. Голдина заключается также в том, что здесь представлены политические портреты целого ряда видных лидеров и идеологов антибольшевистского движения на Севере.
Определенный интерес для раскрытия данного аспекта темы имеют работы С.В. Безбе-режьева и А.Н. Егорова, посвященные анализу деятельности партии социалистов-революционе-ров и кадетов на Севере в период с февраля по октябрь 1917 года11. В них содержится интересный фактографический материал о численности и социальном составе местных партийных организаций, который частично позволяет выявить политические настроения северной интеллигенции и обозначить динамику ее социально-политической позиции.
В целом характерной чертой советской историографии являлось стремление отразить исключительно положительный опыт, рельефнее выделить успехи и достижения. В исследованиях советских историков приоритетное внимание уделялось партийно-политической тематике, освещению политики власти по отношению к интеллигенции. Интеллигенция рассматривалась преимущественно как управляемый объект, а не субъект истории, преувеличивалась роль гуманных методов вовлечения интеллигенции в культурно-созидательный процесс. В исторических исследованиях, как правило, не находили адекватного отражения такие грани проблемы, как репрессивно-карательная политика власти по отношению к интеллигенции, интеллигенция и антибольшевистское движение. Неравномерно изучались региональные и профессиональные группы интеллигенции. Слабо представлен анализ формирования художественной интеллигенции, советских управленцев и духовенства.
Однако вышеизложенные критические замечания не умаляют достоинств и достижений советской историографии данного периода. В 1970-1980-е годы изучение исторического спектра исследуемой проблемы было поставлено на более высокий уровень. Ученые ввели в науч-
ный оборот множество неопубликованных материалов, в связи с чем существенно расширилась источниковая база исследований. Была выявлена динамика численности, социального, образовательного состава, профессиональной, конкретно-территориальной структуры интеллигенции. Советские историки убедительно доказали, что коммунистическая партия фактически превратилась в орган управления государством и жестко регламентировала деятельность интеллигенции. Был воссоздан процесс формирования интеллигенции советского общества, в том числе в деталях отражены основные этапы становления советской системы высшего образования, обозначены достижения и ошибки в реализации данной политики. В научной литературе широко освещались результаты культурносозидательной деятельности интеллигенции. Был осмыслен творческий путь многих выдающихся деятелей культуры и науки, отражен их вклад в развитие страны.
Безусловно, в эти годы вышло немало конъюнктурных, тенденциозно-политизированных работ, где чрезмерно преувеличивались достижения партии в деле «завоевания» интеллигенции. Справедливо утверждение B.C. Волкова о том, что советские исследователи «нередко обнаруживали закономерности не столько путем анализа объективно-исторического процесса, сколько выводили их из некой отвлеченно-идеализированной схемы исторического процесса, выдвинутой руководителями КПСС»12.
Вместе с тем именно исследователи 19701980-х годов создали обширную базу данных для будущих исследователей, вплотную подошли к концептуальному переосмыслению целого ряда проблем, определили перспективы дальнейшего научного поиска.
Качественно новый этап историографии отечественной интеллигенции берет свое начало в 1990-е годы. Отказ от коммунистической парадигмы общественного развития, ломка сложившихся стереотипов, право на свободу слова, взглядов, воззрений открыли перед исследователями широкие возможности для всестороннего и непредвзятого изучения теории и истории отечественной интеллигенции. Это обусло-
вило очередной рост интереса исследователей к проблемам интеллигенции. Только за период 1990-2000 годов по различным аспектам этой многогранной темы в свет вышло более 25 сборников статей, более 80 монографических трудов, было защищено более 100 кандидатских и 30 докторских диссертаций. Одновременно были опубликованы материалы свыше 30 научных конференций.
Однако характерные особенности данного историографического этапа отнюдь не ограничиваются обширностью публикаций по обозначенной тематике. В 90-е годы принципиально изменилась система организации научных исследований, обозначились качественно новые ориентиры в теоретико-методологическом осмыслении проблемы, обогатилась методика и техника научного поиска, существенно расширились источниковые возможности, в связи со снятием запретов на «нежелательные» темы стал более разнообразным спектр обсуждаемых проблем.
С начала 1990-х годов принципиально меняется организация изучения истории интеллигенции. В связи с разрушением командно-административной системы центр утратил «право на истину», в связи с чем в организации исследований существенно возросла роль регионов, что обусловило появление новых научных центров и положило начало укреплению внутрирегиональных и межрегиональных связей. В результате активной деятельности ведущих центров заметно оживился диалог ученых, систематическими стали их форумы. С 2001 года у исследователей, занимающихся проблемами интеллигенции, появилась своя общественная трибуна - российский журнал «Интеллигенция и мир», издаваемый в Иваново.
Сегодня, по сравнению с предыдущим периодом, заметно возрос диалог между исследователями смежных научных дисциплин. К теме интеллигенции постоянно обращаются историки, философы, социологи, культурологи, литераторы, педагоги, искусствоведы, социальные психологи и другие. В связи с этим в изучении истории отечественной интеллигенции начал оформляться междисциплинарный под-
ход, существенно обогатилась технология исследований. Для всестороннего анализа данной социальной общности ученые все чаще начинают обращаться к методам и исследовательским приемам, более типичным для других областей науки, в том числе исторической социологии, социальной психологии, антропологии и этнологии, истории ментальностей, математики. Усилиями многочисленных исследователей теория и история отечественной интеллигенции стала оформляться в самостоятельную область научного познания, именуемую «интеллигенто-ведение».
В 1990-е годы существенно расширилась источниковая база исследований. Исследователи начинают активно вводить в научный оборот богатейшее научное наследие дореволюционной России, Русского Зарубежья, западной историко-философской мысли, рассекреченные фонды отечественных архивов.
За короткий промежуток времени исследователи заметно продвинулись в освещении различных аспектов интеллигентоведческой темы. В научной литературе более детальное освещение получают так называемые «белые пятна» истории интеллигенции. Одновременно с интенсивным изучением проблемы генезиса интеллигенции, широкий отклик у исследователей вызывают такие новые темы, как интеллигенция и идейно-политическая борьба в конце XIX - начале XX века; интеллигенция в трех революциях; интеллигенция и антибольшевистское движение; интеллигенция и эмиграция; интеллигенция и сталинизм; интеллигенция, патриотизм, Отечество; интеллигенция и диссидентское движение; политическая культура интеллигенции; интеллигенция и провинция.
Однако вполне понятна озабоченность ряда ученых по поводу ситуации, сложившейся в историографии отечественной интеллигенции. Как справедливо отмечает В.Т. Ермаков, сегодня исследовательская мысль мало продвинулась в концептуальном освещении сущности самой интеллигенции, и «пока речь может идти лишь об отдельных фрагментах этих концепций»13 .
Действительно, нередко под видом оригинальных авторских позиций фактически меха-
нически возрождаются дореволюционные исследовательские традиции, либо заимствуются западные концепции. Бесконечные дискуссии по поводу сущности интеллигенции привели к размыванию объекта исследования. Взгляд на интеллигенцию сквозь призму оценочных суждений привел к тому, что исследователи по собственному усмотрению отлучают от данной социальной общности отдельные профессиональные группы и даже целые поколения интеллигенции. Одновременно создается идеальный мифический образ интеллигенции некоторых конкретно-исторических промежутков времени.
Повышенный интерес исследователей вызывает история интеллигенции советского общества 1917-1930-х годов. Без внимания к данной проблеме не обходится ни одна конференция, ни один научный сборник. Актуализация обозначенной темы вполне понятна. В контексте переосмысления исторического прошлого страны, преодоления сложившихся стереотипов, поиска новой парадигмы общественного развития исследователи стремятся всесторонне переосмыслить результаты социального эксперимента по формированию интеллигенции социалистического общества.
Однако процесс осмысления исследуемого объекта проходит чрезвычайно сложно и противоречиво. Справедливо замечание A.B. Ква-кина, который отмечает, что в 1990-е годы в изучении советской интеллигенции выделяются два историографических подхода: «традиционно-объективистский и деструктивно-люмпеновский». По мнению исследователя, «если для первого характерны культура полемики, уважение к предшественникам, то для второго -именно их отсутствие»14.
Действительно, для большинства публикаций, особенно первой половины 1990-х годов характерен тенденциозный, сугубо политизированный подход. Нередко под видом иного прочтения советского прошлого интеллигенции авторы механически переставляют оценочные знаки с плюса на противоположные значения.
Вместе с тем за истекший период отечественная наука сделала значительный шаг вперед в концептуальном переосмыслении истории
интеллигенции советского общества. Идет активный научный поиск, направленный на всесторонний объективный анализ советского прошлого интеллигенции. Сегодня уже на уровне солидных монографических изданий начинают успешно разрешаться многие исследовательские задачи, обозначенные отечественной историографией в 1970-1980-е годы. Нельзя не признать, что труды целого ряда авторов отличаются глубиной научного анализа проблемы, новаторскими подходами и оригинальными авторскими позициями.
В частности, работы ряда ученых положили начало изучению интеллигенции как реального субъекта исторического процесса. Объектом специального исследования становятся ее мировоззренческие установки, идейно-политические и духовные искания. Пристальное внимание исследователей привлекают малоизученные сюжеты истории интеллигенции советского общества.
В последнее десятилетие систематически появляются историографические труды, что позволяет лучше ориентироваться в огромном потоке литературы, посвященной проблемам интеллигенции первых десятилетий советской власти.
Чрезвычайно активно обсуждается на всех научных конференциях проблема истории региональной интеллигенции первых десятилетий советской власти. Однако она слабо представлена специальными исследованиями конкретноисторического плана и ограничивается трудами немногочисленных авторов.
В современной исследовательской мысли Европейского Севера практически вплоть до конца 1990-х годов преобладал функциональный подход к изучению интеллигентоведческой проблемы. В свете персонификации исторического процесса, анализа политических, социально-экономических и культурных процессов, проходивших в регионе, исследователи в той или иной степени освещали проблемы северной интеллигенции, общественной значимости и результатов ее деятельности15. Среди них следует особо выделить монографию В.И. Коротаева, посвященную проблемам модернизации региона в первой трети XX века16. Автор вполне право-
мерно отмечает, что для значительной части северной интеллигенции начала XX века была типична народническая интерпретация своей миссии, она видела смысл жизнедеятельности в служении народу и обществу. Однако, по справедливому замечанию автора, смысл служения она понимала не как борьбу за абстрактные цели и ценности, а как широкую просветительскую работу и активное участие в созидательной деятельности, направленной на преодоление культурно-экономической отсталости Севера. Следует также согласиться с утверждением автора о том, что северная интеллигенция и представители местных органов управления, как правило, не являлись антагонистами. Их объединяла идея модернизации и преобразования региона.
Для освещения исследуемой темы значительный интерес представляет труд С.И. Шубина «Северный край в истории России». Она дает представление о политике местных органов управления в 1920-1930-е годы. Одновременно в работе представлена социокультурная характеристика ряда видных представителей партийногосударственной номенклатуры Севера17.
На многие малоизвестные факты творчества и жизнедеятельности музыкальной и медицинской интеллигенции проливают свет труды Г.С. Щурова18, которые ценны тем, что в них предпринимаются попытки более рельефно обозначить роль субъективных факторов в общественном развитии, во всем многообразии отразить роль личности в истории.
Одновременно начиная с конца 1990-х годов на Европейском Севере появляются работы, посвященные собственно интеллигенции19. Из них наибольший интерес представляет докторская диссертация и монография Н.К. Гуркиной, в которой анализируются истоки становления и формирования северной интеллигенции. В данном исследовании на основе привлечения широкого круга источников представлены количественные и качественные характеристики интеллигенции Европейского Севера накануне драматических событий 1917 года. Интересна попытка автора рассмотреть проблему в контексте «интеллигенция в социокультурном пространстве провинции», что позволяет вычленить
специфические черты интеллигенции Европейского Севера, понять ее мировоззренческие установки и социально-политическую позицию в 1917-1920 годах. Одновременно заслуживают внимания кандидатские диссертации, посвященные истории формирования отдельных профессиональных групп северной интеллигенции.
В современной исследовательской мысли Европейского Севера уходит в прошлое схематизм и в осмыслении политического поведения северной интеллигенции в период российской революции 1917 года и гражданской войны. В регионе заметно активизировалось изучение так называемых «белых пятен» истории северной интеллигенции.
В частности, в рамках крупной научной школы «Европейский Север в годы русской революции и гражданской войны», возглавляемой известным историком В.И. Голдиным, начинают подниматься такие проблемы, как «интеллигенция и революция», «интеллигенция и антибольшевистское движение», «интеллигенция и эмиграция». Они позволяют принципиально по-новому взглянуть на роль и место региональной интеллигенции в политических процессах 1917-1920 годов20.
В последние годы заметно возрос интерес северных историков к теме карательной политики властных структур в отношении жителей Европейского Севера. Научные труды Е.И. Ов-сянкина, P.A. Ханталина, О.В. Миколюка и ряда других исследователей сделали достоянием общественности громкие процессы против видных политических деятелей 1920-1930-х годов, отразили деятельность репрессивных органов на Севере. Труды В.Я. Шашкова проливают свет на роль специалистов из числа спецпере-селенцев в развитии производительных сил региона21 .
Одновременно в рамках научной темы «Культура, наука, образование Европейского Севера России» активизировался научный поиск в плане осмысления роли и места отдельных профессиональных групп интеллигенции в социокультурных процессах региона, путей ее формирования и развития на различных этапах исторического развития22.
Резюмируя в целом, следует отметить, что интеллигентоведение на Европейском Севере находится на стадии своего становления, но также несомненен и резко возросший интерес к проблематике в последние годы.
Примечания
1 Горовой Е.Е. Северо-Двинский государственный университет. Записки об организации и деятельности. Вели-кийУстюг, 1921; Смирнов И. Кадры Северного края II Большевист. мысль. 1931. № 10-11. С. 53-62; Рослое Н.К. К итогам первой пятилетки и о задачах народно-хозяйственного плана на 1933 год II Большевист. мысль. 1933. № 1. С. 47-53; Полещиков Н. Культурное строительство в Северном крае II За культурную революцию. 1931. № 1-2. С. 6-15; Его же. Расцвет социалистической культуры Советского Севера (Итоги культурного строительства Архангельской области за второе пятилетие) II Совет. Север. 1938. № 2. С. 16-25; Балдычев С.К. Народное образование в Вологодской области за годы сталинских пятилеток. Вологда, 1939; Базанов А.Г., Казанский Н.Г. Школа на Крайнем Севере. Л., 1939 и др.
2Ведерников В. Что такое интеллигенция II Об интеллигенции: сб. ст. М., 1939. С. 3-20; Ярославский Е.М. О старой и новой интеллигенции//Там же. С. 26-38;ВолинБ. Интеллигенция советского народа//Там же. С. 39-57; Кафтанов С.Ф. О советской интеллигенции// Там же. С. 58-75.
ъКим М.П. Коммунистическая партия - организатор культурной революции в СССР. М., 1955; Его же. 40 лет советской культуры. М., 1951; КарповГ.Г. О советской культуре и культурной революции. М., 1954;Егоже. Партия и культурная революция в СССР. М., 1957.
4Кронгауз Ф.Ф. К истории советской школы на Крайнем Севере. М., 1949; Двадцать лет Архангельского лесотехнического института (1929-1949 гг.) / отв. ред. М.Ф. Кузнецов. Архангельск, 1949; Культурное строительство в Вологодской области: сб. ст. Вологда, 1958 и др.
5 АнисимоваН.П., СудаковаО.М. Культурное строительство. Архангельск, 1957.
6 Голдин В.И. Подготовка кадров социалистической интеллигенции в Северном крае (1928-1937 гг.) //История и культура Архангельского Сев ера в годы Советской власти: сб. ст. Вологда, 1985. С. 119-131.
7 Судакова О.М. Культурное строительство на Севере за 50 лет Советской власти. Архангельск, 1967; Киров A.A., ТюкинаА.П. Здравоохранение в Архангельской области в прошлом и настоящем. Архангельск, \9Ы\Бурсин K.M., Попов Г.П. Старейшее мореходное: крат, истор. очерк. Архангельск, 1976; Архангельский ордена Трудового Красного Знамени лесотехнический институт им. В.В. Куйбышева за 50 лет. Архангельск, 1979; Самый северный медицинский (Архангельскому медицинскому институту-50 лет). Архангельск, 1982;РаиоиоротЮ.МОсуществление экономической политики коммунистической партии в условиях Европейского Севера РСФСР (1917-1925 гг.). Л., 1984; Абакумов A.A. Начинали с ликбеза.. .(Из истории народного образования на Архангельском Севере 1917-1937 гг.). Архангельск, 1988; ПономаревБ.С. Литературный Архангельск. События, имена, факты (1920-1988). Архангельск, 1989.
8 Очерки истории Вологодской организации КПСС (1895-1968) / под ред. В.И. Другова, В.А. Белова, В.Ф. Гогули-на и др. Вологда, 1969; Очерки истории Мурманской организации КПСС / под ред. РК. Соколова. Мурманск, 1969; Очерки истории Архангельской организации КПСС / под ред. Ф.В. Виноградова, А.Н. Аксенова, Н.Ф. Турина и др. Архангельск, 1970; Архангельская организация КПСС в цифрах (1917-1981). Архангельск, 1982; Хроника Мурманской организации КПСС: 1899-1985. Мурманск, 1985.
9Мымрин Г.Е. Октябрь на Севере. Архангельск, 1967; Губарева В.М. Борьба большевиков за установление и упрочение Советской власти на Северо-Западе России. Л., 1982; Шумилов М.И. Октябрьская революция на Севере России. Петрозаводск, 1973; Киселев A.A., Климов Ю.Н. Мурман в дни революции и гражданской войны. Мурманск, 1977.
10 Овсянкин Е.И. Архангельск: годы революции и военной интервенции 1917-1920 гг. Архангельск, 1987; Голдин В.И. Контрреволюция на Севере России и ее крушение (1918-1920 гг.). Вологда, 1989.
11 Безбережъев С.В. Вологодские эсеры в период подготовки и проведения октябрьской революции (март 1917 — февраль 1918 гг.)//Вопросы истории Европейского Севера: межвуз. сб. ст. Петрозаводск, 1984. С. 28-40Егоров А.Н. Оформление кадетской организации в Вологодской губернии в 1917 году (март-сентябрь) II История и культура Вологодского края: тез. докл. III краевед, науч.-практ. конф., г. Вологда, 23-24 мая 1990. Вологда, 1990. С. 44-46.
12Волков B.C. Главная закономерность процесса формирования советской интеллигенции II Интеллигенция, провинция, отечество: проблемы истории, культуры, политики: тез. докл. межгос. науч.-теор. конф., Иваново, 24-25 окт. 1996. Иваново, 1996. С. 9.
13 Ермаков В.Т. О современных подходах к изучению историографии российской и советской интеллигенции II Актуальные проблемы историографии отечественной интеллигенции: межвуз. сб. науч. тр. Иваново, 1996. С. 40.
14Цит. по: СамарцеваЕ.И. Интеллигенция России в отечественной историографии (1917 - 90-е годы XX века): дис.... д-ра ист. наук. Тула, 1999. С. 94.
153ашихин А.Н. Местная периодическая печать: основные этапы истории и проблемы изучения. Архангельск, 1992; ДранишниковВ.В., Манухин В.П., Дудакова Е.Ф. Очерки истории народного образования Кольского полуострова. Мурманск, 2001; Макаров H.A. Николай Васильевич Чайковский: Исторический портрет. Архангельск, 2002 и ДР-
16 Коротаев В.И. Русский Север в конце XIX - первой трети XX века. Проблемы модернизации и социальной экологии. Архангельск, 1998. С. 43-45.
11 Шубин С.И. Северный край в истории России. Проблемы региональной и национальной политики в 1920— 1930-е годы. Архангельск, 2000.
18 Щуров Г.С. Архангельск - город музыкальный: в 4 т. Архангельск, 1995-1997; Его же. Профессора Северного государственного медицинского университета в 2000 году. Архангельск, 2001.
19ГуркинаН.К. Интеллигенция Европейского Севера России в конце XIX- начале ХХвеков. СПб., 1998; МалаховР.А. Провинциальное чиновничество Европейского Севера России 1918-1920-х годов. На материалах Архангельской и Вологодской губерний: дис. ... канд. ист. наук. Вологда, 1999; Силин A.B. Учительство Европейского Севера в годы революции и Гражданской войны: дис. ... канд. ист. наук. Архангельск, 2000; Перебинос Ю.А. Провинциальное чиновничество Европейского Севера России 1930-х годов: дис. ... канд. ист. наук. Вологда, 2000.
20 Голдин В.И., Тетеревлева Т.П., Цветное H.H. Русская эмиграция в Норвегии. 1918-1940// Страх и ожидания. Россия и Норвегия в XX веке: сб. ст./под ред. В.И. Голдина, И.П. Нильсена. Архангельск, 1997. С. 103-124Голдин В.И. Россия в Гражданской войне. Очерки новейшей историографии. Архангельск, 2000; Тетеревлева Т.П. Северная российская эмиграция: генезис и адаптационные процессы. 1918-1930-е годы: дис.... канд. ист. наук. Архангельск,
1997; Соколова Ф.Х. Власть и интеллигенция Европейского Севера в первые годы советской власти. К проблеме взаимоотношений//Вестн. Помор ун-та. Сер. «Гуманит. исоц. науки». 2002. №2. С. 87-93.
21 Овсянкин Е.И. Жестокая народная трагедия II Поморский мемориал: Книга памяти жертв политических репрессий/ отв. ред. Ю.М. Шперлинг. Т. 1. Архангельск, 1999. С. 3-14;Ханталин Р.А. Невольники и бонзы: документ, очерки. Архангельск, 1999; Его же. Репрессии в Архангельск. 1937-1938: док. и материалы. Архангельск, 1999; Смыкалин А. С. ГУЛАГ на Соловецких островах в 20-е годы II Социокультурное пространство: традиции и инновации, глобальное и региональное измерение: материалы X Соловецкого форума. Архангельск, 2001. С. 74-80; Ильин В.Н. Лагеря принудительных работ - основа ГУЛАГа на Севере России II Там же. С. 57-73; Миколюк О.В. Динамика политических репрессий на Мурмане//Учен. зап. Мурман. гос. пед. ин-та. Историч. науки. Вып. 2. (2001). С. 114123; Шашков В.Я. Становление и развитие системы образования в спецпоселках ГУЛАГа II Там же. С. 124-142; Шашков В.Я. Спецпереселенцы на Мурмане. Роль спецпереселенцев в развитии производительных сил на Кольском полуострове. (1930-1936 гг.). Мурманск, 1993; Упадышев Н.В. ГУЛАГ на Архангельском Севере: 1919-1953 годы. Архангельск, 2004.
22 Интеллигенция как объект исследования//Вестн. Помор, ун-та. Сер. «Гуманит. исоц. науки». 2008. № 1. С. 168.
Sokolova Flera
INTELLIGENTSIA IN THE EUROPEAN NORTH OF RUSSIA IN 1920-1930S AS REPRESENTED IN DOMESTIC HISTORICAL SCIENCE
The article investigates the process of scientific understanding of the theory and history of the intelligentsia in the European North of Russia in the 20-30s of the XX century. The article presents the periods in the historiography of the problem and examines the current degree to which it has been studied.
Контактная информация: e-mail: flera@atnet.ru
Рецензент -Голдин В.И., доктор исторических наук, профессор, проректор по научной работе Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова
