CC BY
63
УДК 39:34
Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2012. Вып. 4
А. Х. Абазов
ИНТЕГРАЦИЯ МЕДИАТОРСКИХ СУДОВ КАБАРДИНЦЕВ В ПРАВОВУЮ СИСТЕМУ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В XIX в.*
В конце XVIII — XIX в. в Кабарде поэтапно происходило формирование многоуровневой судебной системы. Судебные органы представляли собой сложноподчиненную иерархию, каждое звено которой выполняло строго определенные функции. В ходе интеграции Кабарды в правовое пространство Российской империи власти пытались сохранить основные элементы традиционной соционормативной культуры кабардинцев и вырабатывали определенные модели их функционирования в судах, создаваемых по российскому образцу. В этой системе значимое место занимали меди-аторские (посреднические) суды кабардинцев.
Некоторые аспекты функционирования медиаторских судов кабардинцев рассматривались в трудах Н. Ф. Грабовского [1], В. К. Гарданова [2], И. Л. Бабич [3], Х. М. Ду-манова и Ю. М. Кетова [4], Д. Н. Прасолова [5], А. Х. Абазова [6] и др. Однако до сих пор эта тема не стала предметом специального исследования. Целью настоящей статьи является характеристика основных направлений деятельности медиаторских судов кабардинцев и определение их места в судебной системе Российской империи в XIX в.
Принципы организации медиаторских разбирательств имели схожие черты с традиционными судебными институтами, функционировавшими в Кабарде до включения в состав Российской империи. Большинство исследований о судопроизводстве у кабардинцев в XVII — XVIII вв. основываются на сведениях Ш. Б. Ногмова, который указывал на народное предание о создании в первой половине XVI в. судов «хеезжа» и «хе» («хей») верховным князей Кабарды Бесланом Джанхотовым [7, с. 113]. Он отмечал, что «Беслан (Б. Джанхотов. — А. А.) в продолжение управления своего кабардинским народом желал улучшить и упрочить его благосостояние, и для оказания всякому правосудия первый учредил в своих аулах, в каждом по одному "хеезжа", т. е. третейский суд, в котором разбирались все дела, кроме уголовных, и жалобы местных жителей... Жалобы же на судей, так же и относящиеся до всего народа дела решались под председательством самого князя "хе", т. е. в главном суде, учреждавшемся в постоянном месте жительства князя» [7, с. 113; 8, с. 61]. В последующем некоторые элементы традиционного судопроизводства кабардинцев применялись в различных судах, создаваемых российскими властями в регионе, а именно: родовыми судами и расправами (1793-1807), духовными судами — мехкеме (1807-1822), Кабардинским временным судом (1822-1858), Кабардинским окружным народным судом (1858-1870), Нальчикским горским словесным судом (1870-1917).
В XIX в. медиаторы (судьи, посредники) в своей деятельности руководствовались нормами обычного права кабардинцев и шариата. Кабардинцы для обозначения
* Статья подготовлена в рамках выполнения работ по соглашению, заключенному с Министерством образования и науки РФ по заявке № 2012-1.4-12-000-3001-005 «Актуальные вопросы истории Российской государственности: ГК^^ вв.», мероприятия 1.4 ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 гг.
© А. Х. Абазов, 2012
медиаторских судов применяли специальный термин — мэндэтыр [9, оп. 1, ед. хр. 14, л. 1]. Медиаторский суд, в котором дела разбирались на основе норм шариата, обозначался как шэрихьэт суд [6, с. 268].
Деятельность медиаторских судов в XIX в. не носила постоянного характера. Заседания назначались по мере поступления жалоб или просьб о производстве разбирательств. Заявителями традиционно могли быть как потерпевший и его близкие родственники, так и любое заинтересованное лицо. Состав этого суда также не был постоянным. Для каждого отдельного разбирательства, как правило, назначались по пять медиаторов: по два от каждой стороны — участницы процесса и одноаульца, занимавшего нейтральную позицию [3, с. 80].
Медиаторами избирались наиболее авторитетные жители аула. Кандидатом в медиаторы становились сельчане независимо от их сословной принадлежности. В исторической памяти кабардинцев сохранился специальный термин, который применялся для обозначения этой категории участников судебного процесса. Кандидатов в медиаторы называли л1ы губзыгъэ (букв. умный мужчина) — уважаемые, авторитетные жители аула, которые хорошо знали народные обычаи и традиции. Из их числа в 18691917 гг. избирались сельские судьи и кандидаты в сельские судьи [9, оп. 1, ед. хр. 27, пасп. № 39].
Случалось, что в качестве посредников при разрешении споров выступал аульный эфенди. С середины XIX в. со стороны царской администрации стали вырабатываться определенные формы контроля деятельности духовных лиц, выполнявших в то время некоторые функции регулирования общественных отношений. За подписями высшего начальства в регионе, членов суда и главного эфендия аульным муллам выдавались соответствующие свидетельства на право осуществлять эту деятельность [10, с. 102]. Разбирательство ими споров без такого документа влекло за собой определенные санкции [10, с. 102].
В последней трети XIX в. медиаторами иногда выбирали членов сельского суда [9, оп. 1, ед. хр. 27, пасп. № 25] или членов Нальчикского горского словесного суда [11, оп. 1, ед. хр. 158, л. 6]. В этих случаях стороны давали властям соответствующие расписки.
Решение о передаче дел на медиаторское разбирательство в большинстве случаев оформлялось в письменном виде и предоставлялось в Нальчикский горский словесный суд. Общепринятой считалась форма в виде подписки, составленной представителями спорящих сторон. Основные позиции, которые подлежали отражению в таких документах, как правило, содержали краткую характеристику рассматриваемого дела, реквизиты медиаторов (фамилия, имя, социальный статус, должность, кем назначен на должность медиатора), соглашение сторон о безапелляционности предстоящего разбирательства, подписи [11, оп. 1, ед. хр. 270, л. 10; 11, оп. 1, ед. хр. 244, л. 3].
Суд посредников, как правило, принимал к рассмотрению дела о возмещении ущерба за воровство и причинение телесных повреждений. Были случаи, когда медиаторами назначалась материальная компенсация за убийства («цена крови») [6, с. 259].
С течением времени были выработаны негласные правила, регламентировавшие порядок и процедуру принятия решений медиаторскими судами. Так, прежде чем приступить к разбирательству, медиаторы в устной форме получали от сторон подтверждение согласия на рассмотрение дела и обязательство исполнить постановление суда независимо от его исхода. В большинстве случаев разбирательства в медиаторских судах проходили тайно. Стороны не извещались о времени и месте заседания. Обычно
разбирательство продолжалось в течение одного дня, после чего решения суда посредников подлежали обнародованию [9, оп. 1, ед. хр. 14, пасп. № 13].
Считается, что до включения Кабарды в состав России решения медиаторских судов были безапелляционными и окончательными. Однако в последней трети XIX в. не довольные решением посреднического суда участники процесса подавали жалобы и повторные иски в Нальчикский горский словесный суд или сельские суды [1, с. 19]. В некоторых случаях решения медиаторских судов вступали в законную силу после их официального утверждения в Нальчикском горском словесном суде [11, оп. 1, ед. хр. 402, л. 12].
От медиаторских судов кабардинцев следует отличать сельские (аульные) суды, функционировавшие в последней трети XIX в. В отличие от медиаторских суды в кабардинских аулах представляли собой первичное звено судебной системы региона. Согласно указу «О сельском суде» от 1869 г. эти суды были учреждены в каждом кабардинском ауле [12, с. 198]. В состав сельских судов входили три выборных судьи, один кандидат в судьи (суд къуэдзэ) и один сельский эфенди. Срок полномочий сельского судьи составлял три года с возможностью последующего переизбрания. Выборы проводились на сельском сходе. Сельский старшина не был членом сельского суда, однако судьи находились в его подчинении [9, оп. 1, ед. хр. 27, пасп. № 39]. Члены сельского суда обладали равными правами, в этом учреждении не предусматривалась должность председательствующего [13, с. 43]. Как правило, в состав сельского суда входили два человека — представителя привилегированных сословий кабардинского общества, и один — из простолюдинов [14, оп. 1, ед. хр. 1766, л. 5]. Иногда для разъяснения некоторых положений шариата и для проведения присяги на заседания сельского суда приглашали сельского эфендия. Также он принимал участие в заседаниях в роли делопроизводителя [9, оп. 1, ед. хр. 27, пасп. № 26].
В последней трети XIX в. круг вопросов, относившихся к компетенции сельских судов в Терской и Кубанской областях, был очерчен следующим образом: 1) принятие решений об удалении из селения так называемых «порочных лиц»; 2) право назначения опекунов; 3) рассмотрение имущественных споров, сумма иска по которым не превышает 30 руб.; 4) разбирательство по делам об оскорблениях и драках без применения оружия и сподручных средств; 5) принятие решений о взыскании долгов; 6) дела о кражах имущества на сумму до 10 руб. либо кражах, совершенных впервые [15, оп. 1, ед. хр. 1; 3, с. 102].
В целом в XIX в. роль медиаторских судов в правоприменительной практике кабардинцев постоянно возрастала. В судебном процессе применялись те элементы традиционной соционормативной культуры кабардинцев, которые не противоречили российским законам. Однако медиаторские суды не стали самостоятельным звеном судебной системы Российской империи.
Источники и литература
1. Грабовский Н. Ф. Очерк суда и уголовных преступлений в Кабардинском округе // Сборник сведений о кавказских горцев. Вып. IV. Тифлис: Типогр. Главного управления наместника Кавказского, 1870. С. 1-72.
2. Материалы по обычному праву кабардинцев (первая половина XIX века) / сост. и автор предисловия и комментариев В. К. Гарданов. Нальчик: Кабардинское книжн. изд-во, 1956. 428 с.
3. Бабич И.Л. Эволюция правовой культуры адыгов. Москва: Ин-т этнологии и антропологии РАН, 1999. 238 с.
4. Думанов Х. М., Кетов Ю. М. Адыгэ хабзэ и суд в Кабарде во второй половине XVIII-XIX века. Нальчик: Изд-во КБНЦ РАН, 2000. 130 с.
5. Прасолов Д. Н. К вопросу о роли института посредничества в социальной практике пореформенной Кабарды // KVKZ. RU. URL: http://kvkz.ru/history/2567-k-voprosu-o-roli-instituta-posrednichestva-v-socialnoy-praktike-poreformennoy-kabardy.html (дата обращения: 25.05.2012).
6. Абазов А.Х. К вопросу о формировании понятийного аппарата юридической антропологии кабардинцев // Актуальные проблемы истории и этнографии народов Кавказа. Сб. статей к 60-летию В. Х. Кажарова. Нальчик: Изд-во КБИГИ, 2009. С. 244-275.
7. Ногмов Ш. Б. История адыхейского народа, составленная по преданиям кабардинцев. Напечатана с подлинной, исправленной рукописи и дополнена предисловием, биографией автора, примечаниями и приложениями Ад. П. Берже. Тифлис: Типогр. Главного управления Наместника Кавказского, 1861. 232 с.
8. Кажаров В. Х. Адыгская хаса. Из истории сословно-представительных учреждений феодальной Кабарды. Нальчик: Полиграфкомбинат им. Революции 1905 г., 1992. 160 с.
9. Архив ФГБУН Института гуманитарных исследований Правительства Кабардино-Балкарской республики и Кабардино-Балкарского научного центра Российской академии наук (Архив КБИГИ). Ф. 10. Документы и материалы по этнографии кабардинцев и балкарцев.
10. Из истории Кабардинского временного суда (1822-1858). Нальчик: Изд-во «Эль-Фа», 2008. 196 с.
11. Центральный государственный архив Кабардино-Балкарской Республики (ЦГА КБР). Ф. И-22. Нальчикский горский словесный суд.
12. Северный Кавказ в составе Российской империи. М.: Новое литературное обозрение, 2007. 460 с.
13. Думанов Х. М., Кушхов Р. С. К вопросу о судоустройстве и судопроизводстве в Кабарде во второй половине XIX — начале XX века // Культура и быт адыгов. Вып. VI. Майкоп: Адыгейский научно-исследовательский институт экономики, языка, литературы и истории, 1986. С. 43-53.
14. ЦГА КБР. Ф. И-2. Управление Кабардинским округом.
15. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Ф. 660. Екатериноградский горский словесный суд Кубанской олбласти.
Статья поступила в редакцию 16 июня 2012 г.
