CC BY
67
Оригинальные исследования
© ДОНЦОВ А.В., ВАСИЛЬЕВА Л.В., 2016
УДК 616-008.9-06:616.1]-07:616.154:577.175.722
Донцов А.В., Васильева Л.В.
ИНСУЛИНОРЕЗИСТЕНТНОСТЬ ПРИ МЕТАБОЛИЧЕСКОМ СИНДРОМЕ КАК ПОКАЗАТЕЛЬ СЕРДЕЧНО-СОСУДИСТОГО РИСКА
ГБОУ ВПО «Воронежская государственная медицинская академия им. Н.Н. Бурденко» Минздрава России, 394000, г. Воронеж
Для корреспонденции: Донцов Александр Владимирович — канд. мед. наук, ассистент каф. пропедевтики внутренних болезней; e-mail: ledn89@mail.ru
Цель. Изучить уровень инсулина в крови у больных ишемической болезнью сердца (ИБС) с метаболическим синдромом (МС) и ИБС без МС, а также его связь с комплексом факторов сердечно-сосудистого риска.
Материал и методы. Обследовано 127 больных стабильной ИБС (средний возраст 59,4 ± 5,7 года); из них у 63 больных определялись диагностические признаки МС и у 64 больных признаки МС отсутствовали. Контрольную группу составили 80 практически здоровых обследуемых. Содержание инсулина в крови определяли методом иммунохеми-люминесценции, гликированного гемоглобина (HbA1c) — иммунотурбидиметрическим методом, общего холестерина (ХС), ХС липопротеинов высокой плотности (ЛПВП) и триглицеридов — с использованием ферментативного колориметрического теста, окисленных липопротеинов низкой плотности (ЛПНП), интерлейкинов (ИЛ) 1fi, 6 и фактора некроза опухолей а — с помощью иммуноферментного анализа. Выраженность депрессии оценивали с помощью шкалы Зунга.
Результаты. Уровень инсулина в крови у здоровых обследуемых, у больных ИБС без МС и у больных ИБС с МС составлял 6,3 (6,20; 6,62), 9,5 (9,02; 10,1) и 15,5 (13,96; 16,13) мкМЕ/мл соответственно (p < 0,001). Значение индекса инсулинорезистентности HOMA-IR имело прямую корреляцию с индексом массы тела, окружностью талии, уровнем HbA1c, общего ХС, триглицеридов, окисленных ЛПНП, ИЛ-1в, ИЛ-6, фактора некроза опухолей а и депрессии, обратную — с уровнем ХС липопротеинов высокой плотности.
Заключение. У больных ИБС МС ассоциируется с совокупностью дополнительных факторов сердечно-сосудистого риска: гиперинсулинемией и инсулинорезистентностью, увеличением содержания в крови HbA1c, дислипидемией, ок-сидативной модификацией ЛПНП, активацией провоспалительных цитокинов, депрессивными расстройствами. Тесные корреляционные связи индекса инсулинорезистентности с рядом патогенетических факторов ИБС позволяют использовать его в качестве интегрального показателя сердечно-сосудистого риска у больных ИБС с МС.
Ключевые слова: ишемическая болезнь сердца; метаболический синдром; инсулинорезистентность; сердечно-сосудистый риск.
Для цитирования: Донцов А.В., Васильева Л.В. Инсулинорезистентность при метаболическом синдроме как показатель сердечно-сосудистого риска. Клин. мед. 2016; 94 (3): 189-193. DOI 10.18821/0023-2149-2016-94-3-189-193
Dontsov A.V., Vasil'eva L.V.
INSULIN RESISTANCE ASSOCIATED WITH METABOLIC SYNDROME AS AN INDICATOR OF CARDIOVASCULAR RISK
N.N. Burdenko Voronezh State Medical Academy, Voronezh, Russia
Aim. To study blood insulin level in patients with coronary heart disease (CHD) with and without metabolic syndrome (MS) and its relation to cardiovascular risk factors.
Materials and methods. We examined 127 patients with stable coronary heart disease (mean age 59.4±5.7 yr) including 63 with MS and 64 without it. The control group consisted of 80 practically healthy subjects. Bloods insulin was determined by immunochemoluminescence, glycated hemoglobin (HbA1c) by immunoturbidimetry, total cholesterol, HDLP cholesterol, and triglycerides by enzymatic colorimetric method, oxidized LDLP, IL-1P, IL-6, and tumour necrosis factor-a by enzyme immunoassay. The degree of depression was estimated using the Zung scale.
Results. Blood insulin level in healthy subjects, CHD patients with and without MS was 6.3 (6.20;6.62), 15.5 (13.96, 16.3) and 9.5 (9.2, 10.1) mcIE/ml respectively (p<0.001). HOMA-IR directly correlated with MBI, waist circumference, HbAI(:, total cholesterol, triglyceride, oxidized LDLP, IL-1P, IL-6, and tumour necrosis factor-a levels and negatively with the HDLP cholesterol level.
Conclusion. In patients with CHD, metabolic syndrome is associated with a set of additional cardiovascular risk factors, viz. hyperinsulinemia, insulin resistance, increased HbA1c level, dyslipidemia, oxidative modification of LDLP, activation of proinflammatory cytokines, and depressive disorders. Close correlation of HOMA-IR with certain pathogenetic factors of CHD allow to use it as an indicator of cardiovascular risk in patients with CHD and MS.
Keywords: coronary heart disease; metabolic syndrome; insulin resistance; cardiovascular risk.
Citation: Dontsov A.V., Vasil'eva L.A. Insulin resistance associated with metabolic syndrome as an indicator of cardiovascular risk.
Klin. med. 2016; 94 (3) (in Russian): 189—193. DOI 10.18821/0023-2149-2016-94-3-189-193
Correspondence to: Aleksandr V. Dontsov — MD, PhD, assistant, Dpt. of Propedeutics of Internal Diseases; e-mail: ledn89@mail.ru
Received 28.04.15 Accepted 17.11.15
В последние годы сложилось представление о том, что метаболический синдром (МС) является общим фактором риска (ФР) развития как ишемической болез-
ни сердца (ИБС), так и сахарного диабета 2-го типа. МС характеризуется увеличением массы висцерального жира, снижением чувствительности периферических
тканей к инсулину и гиперинсулинемией, которые вызывают развитие нарушений углеводного, липидного, пуринового обмена и артериальной гипертензии [1].
Сравнительно недавно МС был признан самостоятельным ФР развития сердечно-сосудистых заболеваний (ССЗ) [2]. В большом проспективном исследовании Three-City Study продемонстрировано [3], что МС повышает риск развития ССЗ на 80%. Механизмы, с помощью которых МС потенцирует развитие ССЗ, многообразны, сложны и продолжают изучаться.
Ведущими патогенетическими звеньями МС признаются абдоминальное ожирение и инсулинорези-стентность [4]. Инсулинорезистентность представляет собой неспособность инсулина стимулировать нормальное поглощение глюкозы тканями-мишенями, т. е. жировой тканью и мышцами [5, 6].
Установлено, что сочетание инсулинорезистент-ности с хронической гиперинсулинемией является пусковым механизмом формирования ряда метаболических нарушений, рассматривающихся в настоящее время в качестве самостоятельных ФР развития ССЗ. Инсулин является активатором липопротеинлипазы и значительно ускоряет в печени синтез триглицеридов (ТГ) [7]. Кроме того, при гиперинсулинемии снижается уровень холестерина (ХС) липопротеинов высокой плотности (ЛПВП) [8].
Помимо углеводного обмена, инсулин регулирует функцию эндотелиоцитов, других клеточных элементов сердечно-сосудистой системы и опосредует через них ряд своих эффектов. Поэтому снижение чувствительности к инсулину сопровождается изменениями липидного профиля крови, в частности содержания, структуры и размера частиц липопротеинов, функциональными и структурными изменениями сердца, сосудов системы макро- и микроциркуляции и формированием протромботического состояния [5, 9, 10].
Вместе с тем остается недостаточно изученной связь гиперинсулинемии и инсулинорезистентности с рядом факторов, повышающих сердечно-сосудистый риск и ассоциированных с МС, среди которых активно изучаются субклиническое воспаление [11], оксидатив-ный стресс [12], повышенный уровень гликированного гемоглобина (HbA1c) [13], депрессия [14].
Цель исследования — изучить уровень инсулина в крови у больных ИБС с МС и ИБС без МС, а также его связь с комплексом факторов сердечно-сосудистого риска: абдоминальным ожирением, дислипидемией, оксидативной модификацией липопротеинов низкой плотности (ЛПНП), субклиническим воспалением, депрессией.
Материал и методы
В исследование включено 127 больных стабильной ИБС (64 мужчины и 63 женщины; средний возраст 59,4 ± 5,7 года), из них у 63 больных определялись диагностические признаки МС и у 64 больных признаки МС отсутствовали. Наличие МС определяли в соот-
Clinical Medicine, Russian journal. 2016; 94(3)
_DOI 10.18821/0023-2149-2016-94-3-189-193
Original investigations
ветствии с Национальными рекомендациями 2009 г. (второй пересмотр) [15]. Контрольную группу, сопоставимую по возрасту и половому составу, составили 80 практически здоровых обследуемых. Все пациенты дали письменное информированное согласие на включение в исследование.
Для оценки антропометрических данных использовали такие показатели, как индекс массы тела (ИМТ) и окружность талии (ОТ). Абдоминальное ожирение определяли у мужчин с ОТ более 94 см и у женщин с ОТ более 88 см.
Содержание инсулина определяли на автоматическом иммунохемилюминесцентном анализаторе IMMULITE 2000 (DPC, США). В качестве показателя инсулинорезистентности использовали индекс HOMA-IR, разработанный D. Matthews и соавт. [16] и рассчитанный по формуле: HOMA-IR = глюкоза натощак • инсулин натощак: 22,5 (норма < 2,77 ед.).
Оценку уровня HbA1c осуществляли иммунотур-бидиметрическим методом на анализаторе VITALAB Flexor E (Голландия) без измерения общего гемоглобина.
Окисленные ЛПНП определяли методом иммуно-ферментного анализа (ИФА) с помощью ридера «Уни-план» («Пикон», Россия) с использованием реактивов фирм Biomedica (Германия), Biosystems (Испания), полимера и детергента фирмы «Гален» (Россия).
Уровень общего холестерина (ХС), ХС ЛПВП и ТГ оценивали с использованием ферментативного колориметрического теста на автоматическом биохимическом анализаторе Flexor E с использованием реагентов Biocon (Германия).
Определение провоспалительных интерлейкинов (ИЛ) 1ß, 6 и фактора некроза опухолей а (ФНОа) выполняли с помощью твердофазного «сандвич»-варианта ИФА с применением моно- и поликлональных антител. Результаты ИФА регистрировали с помощью спектрофотометра «Униплан» («Пикон», Россия) и реагентов Вектор Бест (Россия), измеряя оптическую плотность в двухволновом режиме: основной фильтр — при 450 нм, референс-фильтр — при 620—655 нм.
Для выявления депрессии и определения степени выраженности депрессивного расстройства использовали шкалу Зунга [17] в русскоязычной версии, адаптированной Т.И. Балашовой в НИИ им. В.М. Бехтерева [18].
Статистическая обработка полученных данных проведена с помощью стандартного пакета программ. Statistica 7.0. Количественные данные представлены в виде Ме (25%; 75%), где Ме — медиана, (25%; 75%) — нижний и верхний квартили. Попарные различия между несвязанными выборками оценивали с применением непараметрического U-теста Манна—Уитни, множественные сравнения производили с помощью критерия Краскела—Уоллиса. Зависимость между переменными определяли с помощью линейного регрессионного анализа. Корреляционный анализ проводили с использованием непараметрического критерия Спирмена. Нулевую гипотезу отвергали прир < 0,05.
Оригинальные исследования
Результаты и обсуждение
При оценке результатов исследования представлял интерес поиск характеристик, отличающих больных ИБС с МС от больных ИБС без МС и здоровых обследуемых. Анализ результатов антропометрических измерений показал, что у пациентов контрольной группы ИМТ соответствовал нормальным показателям, у больных ИБС без МС — увеличенной массе тела, а у больных ИБС с МС — ожирению (межгрупповые различия значимы прир < 0,001; табл. 1).
Величина ОТ у больных ИБС без МС была больше, чем в контрольной группе (р < 0,001), а наибольшее ее значение определялось у больных ИБС с МС (р < 0,001).
Уровень инсулина в крови у здоровых обследуемых был самым низким (см. табл. 1), у больных ИБС без МС — более высоким (р < 0,001), а у больных ИБС с МС — наиболее высоким (р < 0,001). Аналогичные данные получены и в отношении показателя инсулино-резистентности НОМЛ-1Я. При этом значение индекса, превышающее норму (2,77 ед.), выявлено лишь у больных ИБС с МС.
Оценивая состояние углеводного обмена, мы получили свидетельство того, что при сочетании ИБС с МС у больных отмечался наиболее высокий уровень НЬЛ1с (р < 0,001).
При анализе данных липидного спектра крови установлено, что уровень общего ХС и ТГ был максимальным у больных ИБС с МС, более низким — у больных ИБС без МС и самым низким — у обследуемых контрольной группы (р < 0,001). В отношении ХС ЛПВП получены обратные данные: наиболее высокий уровень отмечен у здоровых обследуемых, значимо более низкий — у больных ИБС без МС и самый низкий — у больных ИБС с МС. Концентрация в крови наиболее атерогенных, т. е. подверженных окислительной модификации, ЛПНП, была самой высокой у больных ИБС с МС (р < 0,001).
Оценка провоспалительного потенциала показала, что уровень ИЛ-ф, ИЛ-6 и ФНОа, будучи самым низким у обследуемых контрольной группы, у больных ИБС без МС был более высоким (р < 0,001), а самым высоким оказался в группе больных ИБС с МС (р < 0,001).
Психологическое тестирование показало, что у здоровых обследуемых уровень депрессии был самым низким, у больных ИБС без МС — достоверно более высоким, а у больных ИБС с МС — самым высоким (р < 0,001).
Получив данные о том, что при наличии МС у больных ИБС отмечается наиболее высокий уровень инсулина, мы провели корреляционный анализ связей индекса НОМЛ-1Я с другими изучавшимися характеристиками пациентов, результаты которого представлены в табл. 2.
Ожидаемой оказалась прямая зависимость индекса НОМЛ-1Я от показателей, определяющих состояние общего и абдоминального ожирения, — ИМТ (Я = 0,88) и ОТ (Я = 0,52)
Большой интерес представляет выявленная прямая корреляционная связь индекса НОМЛ-1Я, являющегося показателем гиперинсулинемии, с содержанием в крови НЬЛ1с (Я = 0,72).
При изучении связи инсулинорезистентности с ли-пидным профилем крови у больных ИБС с МС установлена прямая сильная корреляция индекса НОМЛ-Ш с уровнем общего ХС (Я = 0,81) и средней силы связь с уровнем ТГ (Я = 0,57). Против ожидания, обратная корреляционная связь индекса НОМЛ-1Я с уровнем ХС ЛПВП оказалась слабой (Я = -0,27). Возможно, это связано с тем, что МС у обследованных больных был не в «чистом виде», а в сочетании с ИБС.
Высокий уровень окисленных ЛПНП у больных ИБС с МС свидетельствует об интенсивности процессов липидной пероксидации, повышающих атероген-ность крови. Как показано на рис. 1, между индексом
Таблица 1. Анализируемые показатели у пациентов групп сравнения, Ме (25%; 75%)
Показатель Больные ИБС с МС (п = 63) Больные ИБС без МС (п = 64) Контрольная группа (п = 80)
ИМТ, кг/м2 38,8 (33,7;42,6)*# 26,7 (24,9;28,6)* 23,3 (21,9;25,1)
ОТ, см 128 (116,5;137,0)*# 96,8 (94,5;99,7)* 79,0 (70,1;88,4)
Инсулин, мкМЕ/мл 15,5 (13,96;16,13)*# 9,5 (9,02;10,1)* 6,3 (6,20;6,62)
НОМД-!Р, ед. 5,24 (4,57;5,9)*# 2,4 (2,05;2,57)* 1,32 (1,19;1,49)
НЬД, , % 1с' 7,1 (6,6;7,5)*# 5,3 (5,1;5,5)* 4,4 (4,1;5,1)
ХС, ммоль/л 6,72 (6,44;7,04)*# 5,61 (5,0;5,87)* 4,02 (3,81;4,51)
ТГ, ммоль/л 2,7 (2,58;2,8)*# 1,61 (1,54;1,70)* 1,19 (1,11;1,27)
ХС ЛПВП, ммоль/л 0,87 (0,75;0,95)*# 1,12 (1,00;1,18)* 1,47 (1,27;1,55)
Окисленные ЛПНП, нг/мл 137,5 (117,1;158,9)*# 101,6 (94,4;125,2)* 57,5 (51,9;64,9)
ИЛ-1 р, пг/мл 5,02 (4,02;5,91)*# 2,82 (2,33;3,38)* 1,15 (1,04;1,3)
ИЛ-6, пг/мл 9,94 (8,29;11,38)*# 6,2 (5,14;6,96)* 2,69 (2,42;3,19)
ФНОа, пг/мл 24,5 (18,4;26,8)*# 13,53 (10,3;14,9)* 3,99 (3,63;5,39)
Депрессия, баллы 79,1 (67,6;87,2)*# 55,4 (48,8;63,7)* 27,4 (24,9;29,1)
Примечание. * — различия с показателями в контрольной группе значимы при р < 0,001; # — различия с показателями в группе больных ИБС без МС значимы при р < 0,001.
лпнги нг/мг
HOMA-IR, ед.
Рис. 1. Зависимость между индексом HOMA-IR и уровнем окисленных ЛПНП (ЛПНПо) у больных ИБС с МС.
HOMA-IR и концентрацией в крови модифицированных ЛПНП была выявлена линейная регрессионная зависимость.
В отношении цитокиновой активности, во многом определяющей состояние субклинического воспаления при ИБС с МС, получена прямая сильная связь между величиной HOMA-IR и уровнем ИЛ-ф (R = 0,87), ИЛ-6 (R = 0,69) и ФНОа (R = 0,9). Как показано на рис. 2, с помощью регрессионного анализа было установлено наличие линейной зависимости между значением HOMA-IR и уровнем ФНОа.
Кроме того, повышение индекса HOMA-IR ассоциировалось с увеличением выраженности депрессивных симптомов (R = 0,55).
Наряду с «традиционными» ФР развития ССЗ (дис-липидемией, артериальной гипертензией, курением, сахарным диабетом, гиподинамией) в последние годы интенсивно изучается большое количество факторов, способных потенцировать развитие коронарного ате-
Та б л ица 2. Корреляции индекса инсулинорезистентности HOMA-IR с другими показателями у больных ИБС с МС
Корреляционные пары Коэффициент Спирмена t(N - 2) Р
HOMA-IR и ИМТ 0,88 14,69 0,0000
HOMA-IR и ОТ 0,52 4,77 0,0000
HOMA-IR и HbA. 1c 0,72 8,10 0,0000
HOMA-IR и общий ХС 0,81 10,87 0,0000
HOMA-IR и ТГ 0,57 5,47 0,0000
HOMA-IR и ХС ЛПВП -0,27 2,18 0,0329
HOMA-IR и окисленные ЛПНП 0,83 11,66 0,0000
HOMA-IR и ИЛ-Iß 0,87 13,64 0,0000
HOMA-IR и ИЛ-6 0,69 7,43 0,0000
HOMA-IR и ФНОа 0,90 16,26 0,0000
HOMA-IR и депрессия 0,55 5,12 0,0000
Clinical Medicine, Russian journal. 2016; 94(3)
_DOI 10.18821/0023-2149-2016-94-3-189-193
Original investigations
ФНОа, пг/мл
HOMA-IR, ед.
Рис. 2. Зависимость между индексом HOMA-IR и уровнем ФНОа в крови у больных ИБС с МС.
росклероза и ИБС. Среди них получили признание в качестве самостоятельных ФР хроническое субклиническое воспаление [11], повышенный уровень окисленных ЛПНП [12], депрессия [14]. Продолжается исследование прогностической значимости гиперинсулинемии [5, 10] и повышенного уровня HbA1c в крови [13].
Согласно современным представлениям, значительная выраженность указанных факторов отмечается при МС [5]. Соответственно можно ожидать, что при сочетании ИБС с МС будет наблюдаться наибольшая интенсивность патологических процессов, определяющих ускоренное развитие сердечно-сосудистых осложнений. Действительно, как показали результаты настоящего исследования, у больных ИБС с МС определяется не только дислипидемия, но и гиперинсулинемия, сопровождающаяся состоянием инсулинорезистентно-сти. Безусловно, наиболее точную информацию о наличии инсулинорезистентности дает clamp-тест [19], однако сложность и трудоемкость его проведения существенно ограничивает применение этого метода в реальной клинической практике. Ориентировочно судить о наличии инсулинорезистентности позволяет использование индекса HOMA-IR, основанного на определении концентрации в крови инсулина и глюкозы. Как показали полученные нами результаты корреляционного анализа, повышение индекса HOMA-IR ассоциируется с увеличением выраженности сразу нескольких ФР: ожирения, гиперхолестеринемии, гипер-триглицеридемии, оксидативной модификации ЛПНП, активности субклинического воспаления и депрессии.
Таким образом, наличие у больного ИБС гиперин-сулинемии и инсулинорезистентности, характерных для МС, может рассматриваться в качестве показателя, интегрирующего ряд факторов, повышающих сердечно-сосудистый риск. Если роль инсулинорезистентности как «индикатора» особенно неблагоприятного сочетания ФР довольно убедительна, то механизмы участия гиперинсулинемии и нарушения ответа тканей
Оригинальные исследования
на действие инсулина в развитии и прогрессировании коронарного атеросклероза и ИБС нельзя считать расшифрованными, что требует проведения дальнейших исследований.
Заключение
Метаболический синдром у больных ишемической болезнью сердца ассоциируется с совокупностью дополнительных факторов сердечно-сосудистого риска: гиперинсулинемией и инсулинорезистентностью, повышением содержания в крови гликированного гемоглобина, дислипидемией, оксидативной модификацией липопротеинов низкой плотности, активацией провос-палительных цитокинов, депрессивными расстройствами. Тесные корреляционные связи индекса инсули-норезистентности с рядом патогенетических факторов ишемической болезни сердца позволяют использовать его в качестве интегрального показателя сердечно-сосудистого риска у пациентов с метаболическим синдромом.
ЛИТЕРАТУРА
1. Рекомендации по ведению больных с метаболическим синдромом: клинические рекомендации. М., 2013.
2. Edgell H. et al. Central versus peripheral cardiovascular risk in metabolic syndrome. Front. Physiol. 2012; 3: 38—43.
3. Rachas A. et al. Clinical usefulness of the metabolic syndrome for the risk of coronary heart disease does not exceed the sum of its individual components in older men and women. The Three-City (3C) Study.Heart. 2012; 98 (8): 650—5.
4. Rassi E. et al. Metabolic syndrome: definitions and controversies. BMC Med. 2011; 5: 39—48.
5. Драпкина О.М., Смирнин В.И., Ивашкин В.Т. Инсулинорезистентность и болезни сердца: есть ли связь? Фарматека. 2009; 189 (15): 61—5.
6. Reaven G. Role of insulin resistance in human disease. Diabetes. 1988; 37: 1595—607.
7. Nesto R.W. Beyond low-density lipoprotein: Addressing the atherogenic lipid triad in type 2 diabetes mellitus and the metabolic syndrome. Am. J. Cardiovasc. Drugs. 2005; 5 (6): 379—87.
8. Ray S. et al. Serum lipoprotein ratios as markers of insulin resistance: A study among non-diabetic acute coronary syndrome patients with impaired fasting glucose. Indian J. Med. Res. 2015; 141 (1): 62—7.
9. Шестакова М.В., Бутрова С.А., Сухарева О.Ю. Метаболический синдром как предвестник развития сахарного диабета 2-го типа и сердечно-сосудистых заболеваний. Тер. архив. 2007; (10): 5—8.
10. Мкртумян А.М., Бирюкова Е.В., Маркина Н.В. Молекулярно-генетические особенности, характер метаболизма глюкозы и функция эндотелия у больных метаболическим синдромом русской популяции. Сахарный диабет. 2008; (4): 26—30.
11. Кобалава Ж. Д. и др. Субклиническое воспаление и окислительный статус у больных с нелеченым сахарным диабетом 2-го типа. Артериальная гипертензия. 2008; 14 (2): 151—61.
12. Рагино Ю.И. и др. Окислительно-антиоксидантные изменения при формировании нестабильной атеросклеротической бляшки. Бюл. экспер. биол. и мед. 2007; 144 (11): 500—2.
13. Santos-Oliveira R. et al. Haemoglobin A1c levels and subsequent cardiovascular disease in persons without diabetes: a meta-analysis of prospective cohorts. Diabetologia. 2011; 54: 1327—34.
14. Погосова Г.В. Депрессия — новый фактор риска ишемической болезни сердца и предиктор коронарной смерти. Кардиология. 2002; 42 (4): 86—90.
15. Рекомендации по диагностике и лечению метаболического синдрома Всероссийского научного общества кардиологов и Российского медицинского общества по артериальной гипертен-зии: второй пересмотр. М., 2009.
16. Matthews D.R. et al. Homeostasis model assessment (HOMA-IR): insulin resistance and betа-cell function from fasting plasma glucose and insulin concentrations in man. Diabetology. 1985; 28: 412—9.
17. Zung W.W. A self-rating depression scale. Arch. Gen. Psychiatry. 1965; 12: 63—70.
18. Райгородский Д.Я. Практическая психодиагностика. Методики и тесты: Учебное пособие. Самара: Бахрам-М; 2000.
19. DeFronzo R.A., Tobin J., Angres R. Glucose clamp technique: a method for quantifying insulin secretion and resistance. Am. J. Physiol. 1979; 237: 214—23.
REFERENCES
1. [Rekomendatsii po vedeniyu bol'nyh s metabolicheskim sindromom: klinicheskie rekomendatsii]. Moscow, 2013. (in Russian)
2. Edgell H. et al. Central versus peripheral cardiovascular risk in metabolic syndrome. Front. Physiol. 2012; 3: 38—43.
3. Rachas A. et al. Clinical usefulness of the metabolic syndrome for the risk of coronary heart disease does not exceed the sum of its individual components in older men and women. The Three-City (3C) Study. Heart. 2012; 98 (8): 650—5.
4. Rassi E. et al. Metabolic syndrome: definitions and controversies. BMC Med. 2011; 5: 39—48.
5. Drapkina O.M., Smirnin V.I., Ivashkin V.T. Insulinoresistance and heart disease: is there a connection? Farmateka. 2009; 189 (15):
61—5. (in Russian)
6. Reaven G. Role of insulin resistance in human disease. Diabetes. 1988; 37: 1595—607.
7. Nesto R.W. Beyond low-density lipoprotein: Addressing the athero-genic lipid triad in type 2 diabetes mellitus and the metabolic syndrome. Am. J. Cardiovasc. Drugs. 2005; 5 (6): 379—87.
8. Ray S. et al. Serum lipoprotein ratios as markers of insulin resistance: A study among non-diabetic acute coronary syndrome patients with impaired fasting glucose. Indian J. Med. Res. 2015; 141 (1):
62—7.
9. Shestakova M.V., Butrova S.A., Sukhareva O.Yu. Ter. arkh. 2007;
(10): 5—8. (in Russian)
10. Mkrtumyan A.M., Biryukova E.V., Markina N.V. Molecular-genetic characteristics, the nature of glucose metabolism and endothelial function in patients with metabolic syndrome in Russian population. Sakharnyj diabet. 2008; (4): 26—30. (in Russian)
11. Kobalava Zh.D. et al. Subclinical inflammation and oxidative status in patients with untreated diabetes mellitus of the 2nd type. Arterial'naya gipertenziya. 2008; 14 (2): 151—61. (in Russian)
12. Ragino Yu.I. et al. Oxidative-antioxidant changes during the formation of unstable atherosclerotic plaques. Byul. eksper. biol. 2007; 144
(11): 500—2. (in Russian)
13. Santos-Oliveira R. et al. Haemoglobin A1c levels and subsequent cardiovascular disease in persons without diabetes: a meta-analysis of prospective cohorts. Diabetologia. 2011; 54: 1327—34.
14. Pogosova G.V. Depression — a new risk factor of coronary heart disease and a predictor of coronary death. Kardiologiya. 2002; 42 (4): 86—90. (in Russian)
15. [Rekomendatsii po diagnostike i lecheniyu metabolicheskogo sindroma Vserossiy-skogo nauchnogo obshchestva kardiologov i Rossiysk-ogo meditsinskogo obshchestva po arterial'noy gipertenzii: vtoroy peresmotr]. Moscow, 2009. (in Russian)
16. Matthews D.R. et al. Homeostasis model assessment (HOMA-IR): insulin resistance and betа-cell function from fasting plasma glucose and insulin concentrations in man. Diabetology. 1985; 28: 412—9.
17. Zung W.W. A self-rating depression scale. Arch. Gen. Psychiatry. 1965; 12: 63—70.
18. Raygorodskiy D.Ya. Practical Psychodiagnostics. Methods and Tests: Textbook. Samara: Bakhram-M; 2000. (in Russian)
19. DeFronzo R.A., Tobin J., Angres R. Glucose clamp technique: a method for quantifying insulin secretion and resistance. Am. J. Physiol. 1979; 237: 214—23.
Поступила 28.04.15 Принята в печать 17.11.15
