CC BY
13ТЕОРЕТИКО-ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРАВОВЫЕ НАУКИ (ЮРИДИЧЕСКИЕ)
УДК 340.1
Кузьмин Игорь Александрович,
доцент кафедры теории и истории государства и права Иркутского юридического института (филиала)
Университета прокуратуры Российской Федерации, кандидат юридических наук,
ул. Шевцова, 1, г. Иркутск, Россия 664035,
grafik-87@mail.ru
ORCID 0000-0002-6478-6028
ИНСТРУМЕНТАЛЬНАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА: РЕАЛЬНОСТЬ ИЛИ ВЫМЫСЕЛ?
Аннотация. Настоящая статья посвящена проблеме научного статуса инструментальной теории права. Определено, что инструментальная теория права является часто используемым термином-словосочетанием, содержание которого концептуально обосновали В.А. Сапун, А.В. Малько, К.В. Шундиков и ряд других исследователей. Исходя из содержания права как совокупности инструментов правового регулирования, были сформулированы положения классического инструментального подхода, позднее появились альтернативные позиции (А.Э. Жалинский, С.Ю. Филиппова). На основе использованных общенаучных, специальных и частноправовых приемов автор демонстрирует возможные проявления инструментальности в праве: подход к праву, тип правопонимания, ценность права, метод. При характеристике общей теории права оговаривается, что она призвана сформировать непредвзятое научное видение правовой сферы в ее самых общих проявлениях на уровне концептуального мировоззрения. Обозначены оговорки о возможности рассмотрения инструментальной теории права без учета основных положений общей теории права. По результатам исследования автор формулирует критические замечания относительно признания самостоятельности и завершенности инструментальной теории права, которая в большей степени соответствует признакам научного подхода.
Ключевые слова: право, правовые средства, теория права, инструментальная теория права, правовая реальность, постклассическое мировоззрение.
Kuzmin Igor Aleksandrovich,
Associate Professor of the Department of Theory and History
of State and Law of the Irkutsk Law Institute (branch)
of the University of the Prosecutor's Office of the Russian Federation,
candidate of legal sciences, st. Shevtsova, 1, Irkutsk, Russia, 664035,
grafik-87@mail.ru
ORCID 0000-0002-6478-6028
INSTRUMENTAL THEORY OF LAW: REALITY OR FICTION?
Annotation. This article is devoted to the problem of the scientific status of the instrumental theory of law. It is determined that the instrumental theory of law is a frequently used term-phrase, the content of which was conceptually substantiated by V.A. Sapun, A.V. Malko, K.V. Shundikov and a number of other researchers. Proceeding from the content of law as a set of instruments of legal regulation, the provisions of the classical instrumental approach were formulated, later alternative positions appeared (A.E. Zhalinsky, S.Yu. Filippova). On the basis of the general scientific, special
and private legal methods used, the author demonstrates possible manifestations of instrumentality in law: an approach to law, a type of legal understanding, the value of law, a method. When characterizing the general theory of law, it is stipulated that it is intended to form an unbiased scientific vision of the legal sphere in its most general manifestations at the level of a conceptual worldview. Reservations about the possibility of considering the instrumental theory of law without taking into account the main provisions of the general theory of law are indicated. Based on the results of the study, the author formulates critical remarks regarding the recognition of the independence and completeness of the instrumental theory of law, which is more consistent with the features of a scientific approach.
Key words: law, legal means, theory of law, instrumental theory of law, legal reality, postclassical worldview.
В первом номере журнала «Искусство правоведения» за 2022 год мы предприняли попытку выявить и проанализировать феномен права в контексте форм и результатов деятельности в сфере искусства, а также разобраться в том, какое место в юридической деятельности занимает искусство. В частности, мы установили, что право во всех своих проявлениях имеет творческое начало и содержание, а также непосредственно связано с общественным сознанием, ориентированным на гармонизацию окружающей реальности [1]. В следующем номере обозначенного журнала А.В. Юрковский в целом поддержал предложенные нами подходы к проблематике и дополнительно
акцентировал внимание на многообразии понимания юридической деятельности как искусства, сформулировав
17содержательных и структурных характеристик данного явления [2, с. 9-11].
В одном из своих учебных изданий, посвященных вопросам юридической техники, А.В. Юрковский продвинул ряд мыслей, которые нуждаются в дополнительном осмыслении и раскрытии. В их числе:
- позитивное право является частью объективной действительности -элементом «ноосферы», которая конструирует социальную реальность и оставляет после себя материальные следы;
- объективное право преломляется через сознание людей и их
1 Здесь и далее термин «теория права» будет употребляться в широком смысле - как теория государства и права.
мировоззренческие позиции об
окружающей действительности;
- констатация существования юридического мира, концепт понимания которого создает основу для формирования теории права, чаще всего выраженной в системе теоретических абстрактных образов окружающей действительности [3, с. 11].
Известное и используемое в разных обстоятельствах высказывание о том, что «нет ничего практичнее хорошей теории» побуждает нас задуматься о значении теории права1 и об одном из приписываемых ей статусов -«инструментальном». Инструментальная теория права - достаточно устойчивое словосочетание, которое сложилось в связи с развитием в отечественной правовой науке концепции «правовых средств» в основном благодаря научной деятельности В.А. Сапуна, который в 2002 году защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора юридических наук на тему: «Теория правовых средств и механизм реализации права» [4]. Развитие идей В.А. Сапуна можно обнаружить в работах В.М. Сырых, А.В. Малько,
К.В. Шундикова и многих других авторов. В своей диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук Г.С. Беляева рассматривает правовой режим в качестве инструмента правового регулирования, состоящего из подсистем и, в конечном итоге, простейших элементов к
числу которых относятся и правовые средства [5, с. 13].
В своей авторской монографии В.А. Сапун высказал предположение, что в системе правоведения инструментальная теория права является специальной научной теорией, которая относится к перспективным направлениям
исследования технико-юридической и социально-ориентированной роли права. Автор замечает, что «инструментализм» -один из аспектов права как системы правовых средств и имеет свою познавательную методику и понятийный аппарат. При этом предлагается использовать достижения рассматриваемой теории в процессе юридического образования для преодоления узости, традиционности и консерватизма юридического мышления. Теория правовых средств в соответствии с данным подходом рассматривается в качестве ядра инструментальной теории права [6, с. 1215]. Г.С. Беляева, соглашаясь с В.А. Сапуном, требует поставить юридическую науку на службу практики для решения крупных проблем социальной действительности, исследуя правовые явления в качестве правовых средств и их возможности для эффективного выполнения задач государства [7, с. 311].
При всем уважении к упомянутым авторам и иным последователям «инструментальной теории права» мы придерживаемся критической позиции относительно существования подобной теории как самостоятельного научного направления в принципе. Не углубляясь в избыточную дискуссию по этому поводу, изложим несколько соображений, которые позволят нам с известной долей условности разобраться в том, является ли инструментальная теория права реальностью или вымыслом.
В своей научной статье В.С. Бреднева изначально признает справедливость постановки вопроса об инструментальной теории, но в процессе своих рассуждений автор все чаще предпочитает использовать
термин «инструментальный подход» [8].
B.Ю. Панченко, наравне с термином «инструментальный подход», также употребляет термин «инструментальная концепция правопонимания» [9, с. 9].
Достаточно оригинальной
представляется позиция С.Ю. Филипповой. Автор заявляет о том, что является разработчиком альтернативной
интерпретации термина
«инструментальная теория», которая напрямую увязывается с основами инструментализма в эпистемологии. При этом критикуется изначальный
(представленный выше) подход к изучению инструментальной теории права, отмечается слабость (сомнительность?) эвристического потенциала такого направления, которое (по убеждению автора) не позволяет описать механизм выбора и внедрения правового инструментария в собственную
деятельность субъектов [10, с. 79-80]. С нашей субъективной точки зрения
C.Ю. Филиппова, желая провести четкий водораздел между концептуальными воззрениями В.А. Сапуна и своими мыслями, тем не менее осталась в русле традиционного понимания инструментального подхода, сместив зону внимания с вопросов общего понимания права как средства достижения формализованных общесоциальных целей на проблемы частноправовой науки в контексте описания процесса исследовательской деятельности юриста, его работы с проблемной ситуацией клиента и осуществления правовой помощи. Представляется, что корреляции в оценках практической значимости объективного права и его воплощений в конкретных правоотношениях (на уроне субъективного права) отнюдь не являются разными полюсами исследовательского поля, но выступают в качестве неразрывных свойств постигаемого предмета. То же самое относится и к пониманию правовых средств, многообразие которых столь велико, что
позволяет охватить все правовые явления и процессы, способствующие динамике механизма правового регулирования. Обозначая критический взгляд
относительно целой плеяды
последователей «юридической
эпистемологии», В.И. Крусс задается вопросом о том, чем же предполагаемые концепции отличаются от классического инструментального подхода? Дословно: «Для чего "многообещающие" отсылки к философии юридической лингвистики и постструктурализма, если тексты-инструменты юриста вполне серьезно уподобляются инструментам столяра, плотника, экономиста? Почему, если оперирование ими не содержит и не дает ничего специфически "юридического", нельзя отказаться, наконец, от предикатов и производных столь сомнительной (архаичной) номинации?» [11, с. 26-28].
В части новизны во взглядах С.Ю. Филипповой и ее единомышленников отмечается некоторое тяготение к постклассическим (модернистским) идеям о человеке как центре правовой реальности, который создает, реализует, толкует и совершенствует право в самом широком его смысле, становясь и заказчиком и исполнителем и потребителем
колоссального числа «социальных заказов», основанных на реальных и предполагаемых потребностях.
И.Л. Честнов, следуя обозначенной канве размышлений, рассматривает человека (его знания, умения и опыт) как принципиально важные условия следования закону. Общение с представителями власти, оформление юридических документов, осуществление следственной работы и иные формы юридической деятельности не могут быть осуществлены исключительно на основе норм права и методик их реализации, но предполагают наличие необходимых навыков у человека, поскольку они «образуют каркас юридической практики» [12, с. 644-645].
А.Э. Жалинский, высказав свои соображения о построении
инструментально-целевой теории
уголовного права, также
продемонстрировал приверженность
постклассической парадигме.
Исследователь сделал акцент на адаптации уголовного права к социальным потребностям общества, посредством их обобщенной (в т.ч. философской) оценки и выбора (формирования) методов и средств, позволяющих обеспечить целеполагание правовых установлений с учетом экономических, политических,
идеологических и иных обстоятельств [13].
Н.Г. Щитов, анализируя положения социолого-правовой теории наказания Е.Б. Пашуканиса, закономерно пришел к выводу, что в марксистско-ленинских концепциях право рассматривалось как выражение воли правящего класса, а наказание - как инструмент подавления воли эксплуатируемых. Инструментальное свойство права для классиков марксизма было близко по значению к его формальности (формализованности).
Иными словами, закон в таком смысле подавляет естественное человеческое начало и служит лишь инструментом технико-юридического конструирования формальных, по сути антигуманных правовых предписаний [14, с. 21].
В свою очередь Е.Б. Пашуканис предположил, что право возникает в результате коммуникации обособленных субъектов, которые связаны общими интересами и стремлением к эквивалентному обмену [15]. Проследив направленность его мысли, мы приходим к убеждению о том, что исследователем еще в первой половине XX века были заложены принципы постклассического подхода к праву. Достойной иллюстрацией сказанному могут послужить лаконичные, но содержательно емкие положения о том, что человек выступает как субъект, «носитель и адресат всех возможных требований, цепь субъектов, связанных требованиями, обращенных друг к другу, -вот основная юридическая ткань, отвечающая экономической ткани...
Социальная организация, обладающая средствами принуждения, есть та конкретная совокупность, к которой мы должны перейти, поняв предварительно правоотношение в его чистом и наиболее простом виде [16, с. 53].
Следовательно, инструментальное содержание (сторона) права является предметом научных исследований и отрицать его существование по всей видимости, не следует. В этом же ключе вполне логично размышлять об инструментальном подходе к праву [10], инструментальном типе правопонимания [9], инструментальной ценности права
[17], инструментально-правовом методе
[18], либо их сочетании [19; 20].
Но насколько корректно говорить об инструментальной теории права? Устоявшийся взгляд на общую теорию права исходит из того, что она представляет собой совокупность законов науки, научных категорий, частных теорий, научных фактов и научных гипотез [21, с. 24-26], систематизируемых таким образом, чтобы отразить соответствующие закономерности окружающей правовой реальности. Иными словами, теория права призвана сформировать непредвзятое научное видение правовой сферы в ее самых общих проявлениях на уровне концептуального мировоззрения. Инструментальная характеристика
правовой сферы - лишь один из уровней-слоев последней, который не существует сам по себе. М.Н. Марченко определил, что основными компонентами теории следует считать: наличие достаточной эмпирической базы; теоретической основы; допущение в рамках теории множества правил аргументации и формулирование выводов; наличие основного массива теоретического знания [22, с. 4]. Инструментальная составляющая пронизывает различные подсистемы общей теории права и не может быть искусственно изъята или вырезана из общего проблемного
контекста путем догматической вивисекции. По этой же причине знания об инструментальном элементе сущности права нельзя объединить в некую самостоятельную теорию, поскольку вне общего правового контекста они теряют свою опору и выпадают из корневой системы координат.
Вместе с тем, мы далеки от категоричных заявлений о
необходимости продвижения идеи жесткой логической связи между центральными тезисами научной теории и ее частными положениями и готовы согласиться с С.Э. Тулминым в том, что характер взаимосвязи различных элементов теории вполне позволяет их раздельное рассмотрение без принятия основополагающих положений теории. Допуская обозначенную мысль в духе классического релятивизма [23, с. 2333], полагаем важным сделать две оговорки для подобной эвентуальности относительно предмета исследования:
- отступление от основных положений общей теории права для обоснования «инструментальной теории права» возможно при возникновении серьезных сомнений в прочности/устойчивости таких положений;
- в случае попыток обоснования «инструментальной теории права» права вне прямого контекста и подчинения общей теории права - как особого направления междисциплинарного диалога, претендующего в перспективе на некую научную самостоятельность.
В конечном итоге, важно осознавать, что инструментальность в праве - это условная характеристика правовых явлений и процессов (нередко ранжируемых), которые могут
(имманентно, либо в каких-либо состояниях и отношениях) выполнять функции средств и условий, способствующих достижению значимых целей и задач, отраженных в источниках права, либо вытекающих «из духа
закона». К примеру, судья В.О. Лучин в своем особом мнении к постановлению Конституционного Суда РФ от 31 июля 1995 г. № 10-П2 указал, что по отношению к правам и свободам человека и гражданина суверенитет и независимость государства имеют инструментальное значение.
Соответственно, то, что принято называть инструментальной теорией права, на самом деле является одним из подходов к познанию правовой реальности, не имеющим полноценного статуса общей или частной теории права. В отличие от теории права, научный подход в праве представляет собой систематизированную совокупность методов и средств получения новых знаний, основанных на выбранном взгляде - авторском преломлении исследуемого теорией предмета. Общая же теория права «призвана синтезировать области практической и теоретической юриспруденции и одновременно снабдить философским обоснованием такие важные сферы правосознания и правореализации, которые связаны с духовно-культурным и воспитательным воздействием права, с его важнейшими социальными функциями и результатами» [24, с. 64]. Подобно компрехендной (всеохватной) теории права [25] инструментальная «теория» права позволяет лишь сместить
исследовательский взгляд с одной постановки проблемы на другую, при этом оставаясь в поле проблематики общей и отраслевой теории права. Что же касается интегративной теории права, то относительно самой возможности ее
существования в научной среде до сих ведутся обоснованные дискуссии [26].
Справедливости ради напомним, что само по себе словосочетание «инструментальная теория права», хотя и вызывает аргументированные сомнения, но уже достаточно прочно вошло в академический «обиход» и, чаще всего, употребляется не столько с позиции самостоятельной теории права, сколько в виде одного из многочисленных научных подходов к исследованию ее предмета.
Таким образом, обобщая изложенное, мы приходим к выводу, что право осуществляет инструментальную функцию и в юридической науке сложился в целом непротиворечивый базовый подход к пониманию и интерпретации данной функции, а также несколько альтернативных - это относится к реальности. «Инструментальная теория права» является устойчивым
словосочетанием, характеризующим
научный подход, тип правопонимания, ценность права, правовой метод, либо их сочетание. Что же касается инструментальной теории права как полноценной общей (или частной) теории права со своим предметом, базовыми гипотезами и методом, то мы склонны считать такое «образование» скорее вымыслом. Между тем высказанная нами в данной работе позиция еще не является окончательной и была сформулирована по результатам первого приближения к проблематике.
2 По делу о проверке конституционности Указа Президента Российской Федерации от 30 ноября 1994 г. № 2137 «О мероприятиях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории Чеченской Республики», Указа Президента Российской Федерации от 9 декабря 1994 г. № 2166 "О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и в зоне осетино-ингушского конфликта", Постановления Правительства Российской Федерации от 9 декабря 1994 г. № 1360 "Об обеспечении государственной безопасности и
территориальной целостности Российской Федерации, законности, прав и свобод граждан, разоружения незаконных вооруженных
формирований на территории Чеченской Республики и прилегающих к ней регионов Северного Кавказа", Указа Президента Российской Федерации от 2 ноября 1993 г. № 1833 "Об Основных положениях военной доктрины Российской Федерации : постановление Конституционного Суда РФ от 31 июля 1995 г. № 10-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 1995. № 5.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Кузьмин И. А. Право как искусство и искусство в праве (теоретическое измерение) // Искусство правоведения. THE ART OF LAW. 2022. № 1. С. 7-13.
2. Юрковский А. В. К вопросу об искусстве, праве и искусстве правоведения // Искусство правоведения. THE ART OF LAW. 2022. № 2. С. 6-13.
3. Юрковский А. В. Юридическая техника : учебное пособие. Иркутск : Иркутский юридический институт (филиал) Университета прокуратуры Российской Федерации, 2021. 269 с.
4. Сапун В. А. Теория правовых средств и механизм реализации права : дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.01. Нижний Новгород, 2002. 321 с.
5. Беляева Г. С. Правовой режим: общетеоретическое исследование : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.01. Курск, 2013. 44 с.
6. Сапун В. А. Теория правовых средств и механизм реализации права : монография. Санкт-Петербург : СПбГУП, 2002. 156 с.
7. Беляева Г. С. К вопросу о сущности и системе правовых средств // Административное и муниципальное право. 2015. № 3. С. 306-312.
8. Бреднева В. С. Инструментальная теория права в российском правоведении // Исторические, философские, политические и юридические наук, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2015. № 10-3. С. 32-34.
9. Панченко В. Ю. Современное правопонимание и правоприменение // Вестник Омского университета. Серия: Право. 2012. № 4. С. 69.
10. Филиппова С. Ю. Коммуникативная теория права и инструментальный подход: является ли право магией // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 2015. № 6. С. 7890.
11. Крусс В. И. Конституционное правопонимание vs «юридической
эпистемологии»: Бьярн Мелкевик и «другие» // Журнал российского права.
2021. № 11. С. 19-35.
12. Честнов И. Л. Постклассическая теория права : монография. Санкт-Петербург : Алеф-Пресс, 2012. 650 с.
13. Жалинский А. Э. О построении общей инструментально-целевой теории уголовного права // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2011. № 4. С. 23-51.
14. Шафиров В. М. Естественно-позитивное право (проблемы теории и практики) : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Нижний Новгород, 2005. 57 с.
15. Щитов Н. Г. Социолого-правовая теория наказания Е.Б. Пашуканиса // Социологические исследования. 2012. № 3. С. 39-49.
16. Пашуканис Е. Б. Общая теория права и марксизм. 3-е издание. Москва : Издательство Коммунистической Академии, 1927. 129 с.
17. Бредихин А. Л., Фомичев С. М. Об инструментальной ценности права // Тенденции развития науки и образования.
2022. № 81-5. С. 57.
18. Трифонова Т. А. Инструментально-правовой метод в методологии исследования охраны как правового явления // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2015. № 4. С.84-88.
19. Шундиков К. В. Юридический инструментализм в методологии синергетики // Ленинградский юридический журнал. 2014. № 4. С. 160167.
20. Кузьмин И. А. Юридическая ответственность в ценностном измерении: инструментальный подход // Академический юридический журнал. 2020. № 3. С. 16-23.
21. Пьянов Н. А. Актуальные проблемы теории государства и права : учебное пособие. 2-е изд., перераб. и доп. Иркутск : Издательство ИГУ, 2011. 255 с.
22. Марченко М. Н. О соотношении общей теории государства и права и теории государства и права России // Вестник
Московского университета. Серия 11: Право. 2019. № 1. С. 39.
23. Тулмин С. Э. Человеческое понимание / перевод с английского З.В. Кагановой ; под общей редакцией П.Е. Сивоконя. Москва : Прогресс, 1984. 328 с.
24. Сорокин В. В. Теория права и государства перед вызовами радикальной реформы отечественного образования в свете модернизаций // Юридическая техника. 2007. № 1. С. 60-64.
25. Захарцев С. И., Сальников В. П. Компрехендная теория права как наиболее точный путь его познания // Юридическая гносеология. 2017. № 1. С. 18-33.
26. Мамут Л. С. Проблематичность интегральной теории права // Платон. 2013. № 1. С. 54-56.
