CC BY
8gs4 право и экономика ^d
DOI: 10.24412/2076-1503-2022-8-207-214 ЧЕМШИТДенис Александрович,
NIION: 2018-0076-8/22-915 кандидат политических наук,доцент кафедры
MOSURED: 77/27-023-2022-8-1113 «Теория и история государства и права» ФГАОУ ВО
«Севастопольский государственный университет»,
e-mail: [email protected]
ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ И РЕГУЛЯТИВНЫЕ ПАРАМЕТРЫ МОДЕРНИЗАЦИОННЫХ КРИЗИСОВ
Аннотация. Предметом статьи является исследование институционального (политико-правового) и регулятивного (нормативно-правового) параметров модернизационного кризиса политических систем. Отмечается, что кризис модернизирующейся политической системы проявляется через нарастание дисфункций или диспропорций в её институциональной и регулятивной подсистемах. В рамках институциональной подсистемы анализируются проблемы, возникающие в государственных структурах и партийных системах. В части регулятивного компонента подчёркивается, что в модернизирующихся обществах политическая практика зачастую выходит за пределы правового поля, что, в свою очередь, создаёт неблагоприятные условия для модернизационного процесса.
Ключевые слова: политическая система, правовая система, модернизационный кризис, институциональный параметр, регулятивный параметр, государство, партийные системы, разделение властей.
CHEMSHIT Denis A.,
Candidate of political Sciences, Docentof the Department of Theory and History of State and Law of the Law Institute,
Sevastopol State University
INSTITUTIONAL AND REGULATORY PARAMETERS OF MODERNIZATION CRISES
Annotation. The subject of the article is the study of the institutional (political-legal) and regulatory (regulatory-legal) parameters of the modernization crisis of political systems. It is noted that the crisis of the modernizing political system is manifested through the growth of dysfunctions or imbalances in its institutional and regulatory subsystems. Within the framework of the institutional subsystem, the problems arising in state structures and party systems are analyzed. As part of the regulatory component, it is emphasized that in modernizing societies, political practice often goes beyond the legal field, which in turn creates unfavorable conditions for the modernization process.
Key words: political system, legal system,modernization crisis, institutional parameter, control parameter, state, party systems, separation of powers.
Как известно, ключевой подсистемой политической системы выступает институциональная подсистема. К наиболее значимым элементам данной подсистемы относятся такие институты, как государство и политические партии. На уровне как государства, так и политических партий могут возникать конфликты и, как их следствие - определенные кризисы.
Государство, как политический институт, напрямую связано с организацией власти. В большинстве современных государств власть организуется в соответствии с принципом ее разделения
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2022
на ветви. Такой принцип организации власти является, по мнению сторонников разделения властей, гарантией политической свободы. В то же время, нельзя не отметить, что в переходных обществах формальные гарантии далеко не всегда есть фактические гарантии.
По мнению А.Н. Медушевского, на данном противоречии базируются аргументы противников применения принципа разделения властей. «Они (аргументы. - Д.Ч.) исходят из противопоставления формальной юридической декларации и реальной практики политических режимов тех стран, которые еще только становятся на путь
социальной и политической модернизации по образцу европейских государств. Тот факт, что в этих странах продолжают сохраняться традиционные социальные институты, позволяет усомниться в правомерности единовременной ломки политических структур и создания на их месте демократических институтов [1].
И тем не менее, в конституциях постсоветских государств присутствует формальное закрепление принципа разделения власти на три ветви: законодательную, исполнительную и судебную. Законотворческая деятельность осуществляется законодательным (представительным) органом, исполнительно-распорядительная деятельность -органами исполнительной власти, судебная власть - судами, при этом законодательная, исполнительная и судебная ветви власти самостоятельны и относительно независимы. Разделение власти базируется на естественном разделении таких функций, как законотворчество, государственное управление, правосудие, государственный контроль и т.п. Назначение разделения власти заключается в распределении и сбалансировании властных полномочий между различными государственными органами с целью исключить сосредоточение всех полномочий или большей их части в ведении единого органа государственной власти или должностного лица. Считается, что независимые ветви власти могут сдерживать, уравновешивать, а также контролировать друг друга, не допуская нарушения Конституции и законов.
Разграничение власти может характеризоваться разной степенью жесткости. Украинский исследователь Н.В. Фомицкая пишет, что наиболее распространенным из подходов к разделению власти является его разделение на «жесткий» и «диффузный». Признаками «жесткого» распределения власти являются такие проявления, как недопустимость двойного мандата, недопустимость депутатской деятельности с работой в исполнительном органе. Теория «жесткого» распределения, как правило, предполагает противостояние законодательной и исполнительной власти, которая регулируется механизмом сдержек и противовесов. К этому механизму следует отнести систему «наложения вето», «согласований», «двойного подписания» и т.п. Максимальное практическое подтверждение эта теория находит в президентских и президентско-парламентских республиках. По теории «диффузного» распределения, властные полномочия осуществляются различными государственными органами и должностными лицами, между которыми далеко не всегда можно провести четкую грань по институциональным и функциональным признакам. Одним из элементов механизма сдержек и проти-
вовесов по такой теории является баланс полномочий между государственными органами и органами местного самоуправления [2].
С формальной точки зрения в модернизирующихся политических системах, на постсоветском пространстве преобладает жесткий тип разделения властей, поскольку большинство указанных систем имеют форму правления с президентской доминантой. Однако, как утверждает Н.В. Фомицкая, речь скорее идет о попытке создания данной модели, а не о ее функционировании. На примере Украины исследователь отмечает, что исполнительная власть, высшим органом которого является Кабинет министров, имеет незначительные рычаги механизма сдержек и противовесов.
Несколько иные тенденции развития исполнительной власти отмечает белорусский ученый С.Г. Паречина. По ее мнению, «наибольшим динамизмом в развитии власти» отличается исполнительная власть. Во многих странах за последние десятилетия существенно изменились ее функции. Введены новые формы и методы их осуществления. Внесены поправки в соответствующие разделы Конституции.
«Тенденцией последних десятилетий стало относительное усиление, укрепление исполнительной власти. Ее усиление происходит в условиях, когда в обществе противоречивые интересы различных политических сил образуют критическую ситуацию. Законы перестают играть прежнюю роль, а парламент самостоятельно не в состоянии переломить негативные процессы. Но в такой ситуации возникает возможность узурпации исполнительной властью всей государственной власти, присвоения себе полномочий других властей и установления диктаторского правления. Поэтому необходимо, чтобы в любом государстве, даже если оно находится в стадии глубокого экономического или политического кризиса, исполнительная власть была подвергнута как парламентскому, так и судебному контролю, а деятельность ее учреждений была известна широким слоям населения» [3].
Российский ученый А.Д. Керимов в качестве одной из причин доминирования исполнительной власти над другими ветвями власти отмечает следующее. Усложнение общественных процессов ведет к тому, что, по сравнению с не столь уж отдаленным прошлым, на современном этапе развития цивилизации многократно учащается возникновение чрезвычайно опасных, кризисных ситуаций буквально во всех сферах человеческой деятельности. Успешный выход из подобных ситуаций чаще всего допускает крайнюю срочность принятия управленческих решений. Можно даже сказать, что скорость, точнее своевременность, принятия таких решений выступает сегодня как
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2022
одно из необходимых условий нормального функционирования государственно организованного социума. Очевидно, что с этой точки зрения исполнительная власть имеет несомненные преимущества, оказывается в гораздо более выигрышном положении, потому что она в наибольшей степени «приспособлена» для осуществления оперативных действий. Учитывая сказанное, задача других властей должна заключаться вовсе не в том, чтобы пытаться «предстать вровень» с исполнительной властью. Сделать это в современных условиях в принципе невозможно. Их задача должна заключаться в том, чтобы воспрепятствовать исполнительно-распорядительным структурам сконцентрировать в своих руках всю полноту власти, иными словами, узурпировать власть в государстве и обществе [4, с. 33].
Место законодательной власти в системе разделения властей является не менее значимым индикатором наличия / отсутствия предпосылок модернизационных кризисов. Определить место парламента в данной системе можно путем соотношения полномочий органов законодательной и исполнительной власти. Точнее, относительно постсоветских государств, осуществляющих модернизацию, речь идет о соотношении парламентских и президентских полномочий, поскольку эти политические системы характеризуются доминированием президентской составляющей формы правления.
Такая методика была предложена О.И. Зазнаевым. Согласно данной методике, могут быть измерены президентские и парламентские компоненты формы правления. В частности, исследователь обосновал индекс формы правления (ИФП), исчисляемый путем вычитания так называемого парламентского индекса из президентского индекса, каждый из которых формируется из 10 наиболее важных аспектов формы правления (выборы президента; носитель исполнительной власти; назначение премьер-министра; назначение других членов правительства, формирование нового кабинета после президентских или (и) парламентских выборов; вотум недоверия правительству; законодательная инициатива президента; вето президента; роспуск парламента; совместимость депутатского мандата с правительственной должностью).
Использование этой методики позволяет выявить различные типы полупрезидентских республик. Поскольку полупрезидентская система представляет собой комбинацию элементов президентской и парламентской систем, то значение индекса формы правления того или иного государства (позитивное или отрицательное) показывает «тяготение» системы к президентской (+) или парламентской формам (-) [5, с. 26].
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2022
Существует еще один комплексный показатель «силы» парламента. Индекс парламентских полномочий был предложен зарубежными учеными М.С. Фишем и М. Кренигом. В частности, с помощью данного индекса ранжируются мировые национальные парламенты по степени их способности контролировать президента и бюрократию, свободы от контроля президента, а также их прав в конкретных сферах и ресурсов, используемых ими в работе. Показатели Индекса парламентских полномочий теоретически могут варьироваться от 0 до 1. Чем ближе показатель к 0, тем слабее парламент, соответственно, чем ближе показатель к единице, тем выше роль парламента в системе политической власти.
Применение методики расчета (ИФП) к конкретным модернизируемым политическим системам позволит в дальнейшем определить динамику их форм правления. В свою очередь, изменения компонентов формы правления дают возможность видеть потенциальные «разломы» системы власти. Индекс парламентских полномочий также может быть использован в анализе системы власти постсоветских государств. Его использование даст возможность сравнить по указанному критерию политические системы с различными типами политической модернизации.
Соотношение ветвей власти и уровень конфликтности их взаимодействий - не единственный критерий, по которому должно оцениваться состояние модернизируемой системы. Не менее значимым компонентом институциональной подсистемы являются политические партии. Как элемент структуры политической системы партии выполняют следующие функции:
1) борьба за достижение политической власти в пользу определенных социальных групп и общественных движений на основе реализации декларируемой идеологический программы, включающей мобилизационной миф («модель идеального общества», «идеальный план»), политический курс и экономическую линию;
2) использование политической власти, прежде всего, в целях наиболее либеральных групп интересов;
3) восприятие требований общества, обеспечение связи народных масс с институтами государства, дозирование и контроль политического участия граждан;
4) обеспечение функционирования каналов вертикальной мобильности: рекрутирование и отбор кандидатов в политическую элиту, их подготовка к осуществлению власти, выдвижение и поддержка кандидатов на избираемые должности, реализация с их помощью политической власти;
5) согласование интересов всех участников политического процесса с интересами общества и государства [6, с. 152].
В рамках политической системы эти функции могут выполняться тем или иным количеством политических партий. Как известно, функционирование большинства современных политических систем основывается на партийном плюрализме, который предполагает наличие определенного количества политических партий. Отношения политических партий с государством, а также их взаимоотношениями с другими общественными элементами политической системы и гражданами образуют партийную систему.
Украинский соискатель Л.М. Дунаева отмечает, что «партийная система означает на той стадии развития многопартийности, когда определенная совокупность партий устанавливает крепкую, стойкую и стабильную связь с электоратом, представляя интересы абсолютного большинства избирателей в представительных и исполнительных органах государственной власти. Субъекты партийной системы формируют и определяют конфигурацию и пространство национального поля политики, занимая ключевые позиции в общенациональном политическом процессе. Многопартийность - это лишь политическое поле, на котором вырастает в количественном и качественном отношениях определенная партийная система, призванная занять надлежащее ей место в политической системе, обеспечить функциональность и стабильность этой системы, согласие и порядок в обществе. Она является соединяющим звеном между гражданским обществом и государством, выступает формой отражения и реализации общественных интересов в системе государственной власти. В зависимости от качества партийной системы, ее функциональности, способности адекватно отражать общественные потребности и интересы, предлагать оптимальный путь развития страны, обеспечивать продуктивность власти и политики функционирует не только политическая, но и вся общественная система [7, с. 5].
В политических системах, модернизирующихся на постсоветском пространстве, становлению многопартийности способствовала упрощенная процедура регистраций политических партий, а также слабое регулирование структуры и пропорции политической деятельности со стороны государства. На начальных этапах модернизации бурный рост многопартийности воспринимался как признак растущей демократизации политической системы. На практике этот процесс имел скорее имитационный характер, поскольку большое количество появившихся партий не обеспечивало
реального вовлечения граждан в политические процессы. Политические партии становились каналами вертикальной мобильности лишь для отдельных социальных групп, составляющих меньшинство общества.
Как отмечает Е. Дубинин, извращенный плюрализм ничем не лучше извращенного монополизма. Наличие разновекторных политических сил в какой-то степени необходимо в тот период, когда в обществе преобладают процессы разрушения, слом старого, отжившего, но когда общество вступает в период стабилизации и созидания, неуправляемый плюрализм, ошибочное понимание политической свободы оборачивается вседозволенностью, дестабилизацией, попытками попасть в закрома власти любой ценой. При этом нередко меркантильные интересы, личная выгода (которые вполне естественны и имеют право на жизнь) прикрываются партийными фетишами, фальшивой обеспокоенностью за судьбу Отечества, а весь партийный механизм используется как прикрытие для реализации эгоистических целей [8].
Очевидно, что партийный плюрализм предназначен для создания определенных организационных предпосылок представительства интересов социальных групп. В то же время, эффективность партийного плюрализма не связана с каким-либо конкретным типом партийной системы. Партийный плюрализм может быть представлен двухпартийной или многопартийной системой. Два данных типа партийной системы являются наиболее общими и включают в себя несколько модификаций.
В политическом процессе двухпартийная система может существовать в следующих видах:
1) безальтернативная, ротационная. Такая партийная система предполагает наличие двух политических партий, чередующихся у власти на основании договора (Колумбия, 1957-1970 гг.);
2) безальтернативная, неротационная. При таком варианте двухпартийной системы одна из партий выступает гегемоном (Народная Республика Болгария);
3) альтернативная, ротационная. Такая система предусматривает существование двух партий, при запрете деятельности любых других (Нигерия, 80-е гг. XX в.);
4) «де-факто» двухпартийная при формальном существовании многопартийности (США).
В свою очередь, многопартийные системы классифицируются на:
1) неальтернативные с ограниченным количеством легальных политических партий и институционализированной ролью партии-гегемона (КНР);
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2022
2) альтернативные с ограниченным количеством легальных партий (Египет в период правления А. Садата);
3) «де-факто» неальтернативные с юридическим закреплением альтернативного партийного плюрализма и наличием партии-гегемона (Мексика, середина ХХ в.);
4) двухблоковые многопартийные системы, в которых ни одна из политических партий не может самостоятельно осуществлять власть. При такой системе политическое соперничество ведется между двумя группами политических партий (Франция);
5) многополюсная система многопартийной раздробленности. В такой системе правящие коалиции не являются стабильными и часто сменяют друг друга (Таиланд).
Приведённая классификация базируется на количественных показателях, однако существуют классификации, базирующиеся на качественных основаниях. Так, российский исследователь Г. Голосов предлагает дифференцировать партийные системы в демократических системах, системах электорального авторитаризма и неэлекторального авторитаризма.
Такая классификация акцентирует внимание на специфике партийного плюрализма в политических системах с авторитарным политическим режимом. К категории стран с неэлекторальним авторитаризмом относятся те страны, в которых выборы или вообще не проводятся или не имеют никакого значения, потому что данные государства являются несостоятельными, т.е. в них вообще отсутствует централизованная власть (как в Сомали) или она не носит суверенного характера (как было, например, в Ираке до самого последнего времени). Однако наиболее распространенная форма неэлекторального авторитаризма - это традиционные монархии, которые, как и раньше, существуют в достаточно большом количестве.
Очевидно, что отсутствие партийного плюрализма в данной категории стран обусловлено либо глубоким социально-политическим кризисом, либо культурными особенностями. Наиболее распространенными являются политические системы электорального авторитаризма. Это режимы, которые проводят выборы, причем в них принимают участие оппозиционные кандидаты, но соответствия процедурным критериям демократии эти режимы не достигают. При первом же взгляде на данные становится очевидно, что электоральный авторитаризм в значительно меньшей степени, чем демократия, ведет к институциона-лизации партийных систем. Частичное объяснение заключается в том, что многие режимы электорального авторитаризма суть столь же молоды,
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2022
как и современные демократии. Но существенной вариации между электоральным авторитаризмом и демократией по этому параметру - возрасту политического режима - нет. В некоторых авторитарных режимах выборы проходят на беспартийной основе (например, в Белоруссии), но таких сравнительно немного [9].
Для политических систем, осуществляющих политическую модернизацию по модели с преимущественно экзогенной составляющей, структурной предпосылкой кризиса является чрезмерный партийный плюрализм. Большое количество политических партий, не способных транслировать многообразные интересы социальных групп, свидетельствует о неэффективности партийной системы. Резкое сужение или расширение партийной системы может становиться предпосылкой модернизационного кризиса. Первый вариант может свидетельствовать о нарастании авторитарной составляющей в политической системе. Второй - о фрагментации и дроблении политического поля.
Следует также отметить, что при оценке предпосылок кризисов необходимо учитывать качество системы политического представительства, точнее - сбалансированность спектра политических партий. Если в партийном спектре наблюдается преимущество в какой-либо его части, допустим, представлены только правые политические партии, то становится очевидной диспропорция представительства интересов. В указанном случае не будут представлены интересы незащищенных социальных групп.
С другой стороны, в политических системах, которые модернизируются по модели с преимущественно эндогенной составляющей, тенденцией партийного функционирования выступают ограничения партийного плюрализма. В этом случае опасность для политических систем с эндогенной составляющей кроется в еще большем ограничении партийного плюрализма. В таком варианте существует высокая вероятность окостенения системы политического представительства, в результате чего со временем она становится негибкой и теряет свои адаптивные возможности. Резкое, неуступчивое расширение партийного плюрализма в политических системах с эндогенной модернизацией также может провоцировать кризисы, создавая очаги социально-политической нестабильности.
Предпосылки модернизационных кризисов могут формироваться не только на уровне институционального компонента политической системы, а и на уровне регулятивной подсистемы. Распределение ресурсов внутри общества, регулирование поведения политических акторов и членов общества, упреждение социально-полити-
ческих конфликтов являются наиболее существенными функциями регулятивной подсистемы. Осуществление этих функций сложно представить без наличия системы ценностей, определяющей правила игры в социуме и политике.
Ценности социума составляют содержательную основу для формирования политико-правовых норм и установлений, исходных правил игры в политической сфере. Как отмечает французский ученый П. Бурдье, «система ценностей социума создаёт как универсальные - политические правила игры, так и специфические нормы, которые регулируют экономическую, религиозную, культурную и другие сферы жизнедеятельности, которые можно представить как автономные универсумы, своего рода «игровые площадки», на каждой из которых игра ведется по своим особым правилам, отличным от игры в соседнем пространстве» [10, с. 252, 253].
В контексте политики «правила игры» играют значительную роль в процессах регулирования социально-политических отношений. Акцент на важность существования таких «правил» делается в рамках демократической модернизации. Как отмечает украинский исследователь А. Крап, «на первом этапе транзита формируются демократические институты и новые правила игры, регулирующие отношения между субъектами политики, их доступ к властным ресурсам и меру влияния на центры принятия политических решений. Однако эти правила игры часто используются ситуационно и соответственно к корпоративным или конъюнктурным интересам той элитной группы, которая имела наибольшее влияние на принятие решений, что в итоге нивелировало демократический потенциал институтов. Вторым этапом транзита является утверждение демократического строя после нескольких выборов, смены элит у власти и выработки политическим истеблишментом консенсусных правил игры» [11, с. 131].
Следует указать и на то, что в условиях модернизации политических систем не всегда удаётся выработать правила игры, поскольку ценности социума, которые должны быть основой для данных политических правил, постепенно видоизменяются. Это происходит не только в силу большей инерционности социальных процессов в сравнении с политическими изменениями, но и по причине возникновения в переходных обществах аномии. Большинству обществ постсоветского пространства в 90-е гг. ХХ в. было характерно состояние аномии. Период аномии наступил, когда старые ценности утратили свою актуальность и способность регулировать поведение индивидов, а новые нормы и ценности в социуме не получили четкого закрепления и распростране-
ния. Таким образом, наличие ценностей в обществе и выработка правил игры в политике есть одни из предпосылок политической стабильности.
Не менее значимую роль в рамках регулятивной подсистемы играет право, как формальный механизм регулирования поведения индивидов в социально-политических процессах. Как отмечает украинский правовед В.В. Костицкий, «право содержит совокупность норм, которая выстроена в виде иерархической структуры, определяющей особенности общественной жизни, поведения индивида и функционирования механизма государства. В таком понимании право является системой норм и правил поведения, системой права. Система права включает отрасли права и институты права. Системность - закон «жизни» права. Разрушение системности означает «смерть» права, наименьшей структурной составляющей в системе права есть правовая норма - конкретное правило поведения, часто установленное или санкционированное и обеспечиваемое государством» [12].
Каждое государство создаёт своё собственное право, в зависимости от присущих ему характеристик, состояния развития, доминирующей философии, идеологии, верований и устремлений. Именно поэтому разным политическим системам, разным странам и даже разным историческим эпохам присущи различные государственные правовые системы со своими особыми базовыми принципами, юридическими концепциями и категориями, со своим особым построением, выполнением и назначением правовых норм.
Правовые особенности государства могут быть охарактеризованы через понятие правовой системы. Под данным понятием в широком смысле принято понимать правовую организацию общества, совокупность согласованных и взаимосвязанных юридических средств, институтов, учреждений, существующих и функционирующих в государстве, с помощью которых государственная власть оказывает руководящее, организующее и регулятивное влияние на общественные отношения, поведение людей.
Как пишут российские правоведы Ю.А. Тихомиров и И.В. Котелевская, существует и более четкий подход к понятию «правовая система»: его следует отделять от элементов, которые охватываются понятиями «государство» и «политическая система» (органы, учреждения, структуры). В этом случае понятие правовой системы включает четыре группы элементов: а) правопонимание (правовые взгляды, правосознание, правовая культура, правовые теории, концепции, правовой нигилизм); б) правотворчество (как познавательный и процессуально оформленный способ подготовки и принятия законов и других правовых
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2022
актов); в) правовой массив (структурно оформленная совокупность официально установленных и взаимосвязанных правовых актов); г) правоприменение (способы реализации правовых актов и обеспечения законности). Эти элементы взаимосвязаны между собой. Выпадение или ослабление одного из них ведет к нарушениям внутрисистемных связей и снижению престижа и эффективности всей правовой системы [13, с. 48].
Процессы на уровне правовой системы осуществляются благодаря юридической деятельности. Для реализации отдельных видов юридической деятельности (правотворчества, правоприменения и т.п.) необходимы государственно-властные полномочия. Поэтому субъектами таких видов юридической деятельности выступают органы государства и субъекты, коим государство делегирует определенные государственно-властные полномочия. Учитывая это обстоятельство, российский юрист В.М. Сырых предлагает выделять: 1) юридическую деятельность государства и 2) юридическую деятельность граждан, других членов гражданского общества [14, с. 177].
В контексте выявления предпосылок модер-низационных кризисов интерес представляет юридическая деятельность государства. Конечными результатами юридической деятельности государства являются система юридических норм и система форм права, в которой первая находит свое выражение и закрепление. В целом, они характеризуют состояние нормативной урегули-рованности и регламентированности социальных отношений.
В нормально функционирующей политической системе процессы протекают в рамках юридических норм, которые задают границы правового поля. В модернизируемых обществах политическая практика нередко выходит за рамки правового поля, что, в свою очередь, создает неблагоприятные предпосылки для модернизаци-онного процесса. При таких условиях наблюдается разрастание теневой сферы политики и, как следствие - возникает многослойность политического функционирования; чем шире зазор между политической практикой и правовой системой, тем выше вероятность возникновения социально-политических конфликтов и кризисов. В данном случае в качестве косвенного показателя эффективности регулятивной подсистемы политической системы может выступать уровень коррупции в обществе.
По мнению автора, значимым индикатором состояния регуляторных структур политической системы выступает наличие / отсутствие социально-политических конфликтов в обществе. Качество регулятивной подсистемы зависит от того, насколько эффективно ей удается решать задачи
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2022
предотвращения и локализации конфликтов. Если в определенном обществе существует большое количество расколов и конфликтов, то это свидетельствует о низкой эффективности регулятивной подсистемы политической системы. В процессе выявления предпосылок модернизационных кризисов на уровне регулятивных структур необходимо учитывать не столько наличие политических конфликтов (они могут быть обусловлены доминирующей структурой взаимодействий политических элит), сколько остроту социальных, этнических, экономических, религиозных и других типов конфликтов в обществе. Чем масштабнее проявления конфликтов в обществе, тем большее количество предпосылок кризисов может быть констатировано. Наличие конфликтов в обществе также может выступать показателем эффективности модернизации в том случае, если прослеживается уменьшение количества и остроты социально-политических конфликтов.
Список литературы:
[1] Медушевский А.Н. Идея разделения властей: история и современность // Социологический журнал. - 1994. - № 1.
[2] Фомщька Н.В. Концептуальн засади подту та реалiзацii влади [Электронный ресурс].
- Режим доступа: http://www.kbuapa.kharkov.ua/e-Ьоок^и/2009-2^ос/1/11^
[3] Паречина С.Г. Теории государственной власти [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://lib.ru/POLITOLOG/parechina2.txt
[4] Керимов А.Д. Исполнительная власть в системе разделения властей // Гражданин и право.
- 2001. - № 9. - С. 31-33.
[5] Зазнаев О.И. Полупрезидентская система: политико-правовой анализ: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук / спец.: 23.00.02 - политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии / О.И. Зазнаев. - Казань, 2006. - 38 с.
[6] Тихомиров С.И. Политический процесс: теория и практика / С.И. Тихомиров. - Севастополь: Изд-во СевНТУ, 2002. - 224 с.
[7] Дунаева Л.М. Партшна система в умовах модершзацп сусптьства: свпювий досвщ i Укра'ша: автореф. дис. ... канд. полпт наук / спец.: 23.00.02
- пол^ичш шститути та процеси / Л.М. Дунаева; НАН Укра'ни, 1н-т держави i права iм. В.М. Корець-кого. - К., 2001. - 16 с.
[8] Дубинин Э. Партия власти или власть партий? // День. - 2001. - № 25 (8.02.).
[9] Голосов Г. Мир партийных систем и партийные системы в мире [Электронный ресурс]. -Режим доступа: http://dialogs.org.ua/ru/periodic/ page22040.html
[10] Бурдье П. Социология политики / П. Бур-дье; сост., общ. ред. и предисл. Н.А. Шматко; пер. с франц.: Е.Д. Вознесенская и др. - M.: SocioLogos, 1993. - 333 с.
[11 ] Крап А. Формування правил гри в полчищ та демократиза^я украТнського сусптьства // Пол^ична наука в УкраМ стан i перспективи: матерiали всеукраТнськоТ науковоТ конференцп (Львiв, 10 - 11 травня 2007 року) / укл. M. Полшук, Л. Скочиляс, Л. Угрин. - Львiв, ЦпД, 2008. - С. 131 - 135.
[12] Костицький В.В. Teopiя розподту влади: громадянське сусптьство i держава в епоху гло-балiзацiï) [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.kostytsky.com.ua/upload/doc/ rozp_vlady2.pdf
[13] Тихомиров Ю.А., Котелевская И.В. Правовые акты / Ю.А. Тихомиров, И.В. Котелевская. -M.: Юринформцентр, 1999. - 381 с.
[14] Социология права / под ред. ВМ Сырых. -M.: Юрид. дом «Юстиц-информ», 2001. - 480 с.
Spisok literatury:
[1] Medushevskij A.N. Ideya razdeleniya vlastej: istoriya i sovremennost' // Sociologicheskij zhurnal. -1994. - № 1.
[2] Fomic'ka N.V. Konceptual'ni zasadi podilu ta realizacii vladi [Elektronnyj resurs]. - Rezhim dostupa: http://www.kbuapa.kharkov.ua/e-book/apdu/2009-2/ doc/l/11.pdf
[3] Parechina S.G. Teorii gosudarstvennoj vlasti [Elektronnyj resurs]. - Rezhim dostupa: http://lib.ru/ POLITOLOG/parechina2.txt
[4] Kerimov A.D. Ispolnitel'naya vlast' v sisteme razdeleniya vlastej // Grazhdanin i pravo. - 2001. - № 9. - S. 31-33.
[5] Zaznaev O.I. Poluprezidentskaya sistema: politiko-pravovoj analiz: avtoref. dis. ... d-ra yurid. nauk / spec.: 23.00.02 - politicheskie instituty, etnop-
oliticheskaya konfliktologiya, nacional'nye i politicheskie processy i tekhnologii / O.I. Zaznaev. - Kazan', 2006. - 38 s.
[6] Tihomirov S.I. Politicheskij process: teoriya i praktika / S.I. Tihomirov. - Sevastopol': Izd-vo SevNTU, 2002. - 224 s.
[7] Dunaeva L.M. Partijna sistema v umovah modernizaciï suspil'stva: svitovij dosvid i Ukraïna: avtoref. dis. ... kand. polit. nauk / spec.: 23.00.02 -politichni instituti ta procesi / L.M. Dunaeva; NAN Ukraïni, In-t derzhavi i prava im. V.M. Korec'kogo. -K., 2001. - 16 s.
[8] Dubinin E. Partiya vlasti ili vlast' partij? // Den'. - 2001. - № 25 (8.02.).
[9] Golosov G. Mir partijnyh sistem i partijnye sistemy v mire [Elektronnyj resurs]. - Rezhim dostupa: http://dialogs.org.ua/ru/periodic/page22040. html
[10] Burd'e P. Sociologiya politiki / P. Burd'e; sost., obshch. red. i predisl. N.A. Shmatko; per. s franc.: E.D. Voznesenskaya i dr. - M.: Socio-Logos, 1993. - 333 s.
[11] Krap A. Formuvannya pravil gri v politici ta demokratizaciya ukraïns'kogo suspil'stva // Politichna nauka v Ukraïni: stan i perspektivi: materiali vseu-kraïns'koï naukovoï konferenciï (L'viv, 10 - 11 travnya 2007 roku) / ukl. M. Polishuk, L. Skochilyas, L. Ugrin. - L'viv, CPD, 2008. - S. 131 - 135.
[12] Kostic'kij V.V. Teopiya rozpodilu vladi: gro-madyans'ke suspil'stvo i derzhava v epohu globalizaciï) [Elektronnyj resurs]. - Rezhim dostupa: http://www.kostytsky.com.ua/upload/doc/rozp_ vlady2.pdf
[13] Tihomirov Yu.A., Kotelevskaya I.V. Pravo-vye akty / Yu.A. Tihomirov, I.V. Kotelevskaya. - M.: Yurinformcentr, 1999. - 381 s.
[14] Sociologiya prava / pod red. V.M. Syryh. -M.: Yurid. dom «Yustic-inform», 2001. - 480 s.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 8 • 2022
