CC BY
103
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ
УДК 338.012 М. А. ГАСАНОВ
доктор экономических наук, профессор, Томский политехнический университет С. А. ЖИРОНКИН
кандидат экономических наук, доцент, Кузбасский государственный технический университет
ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ НЕОИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ
Неоиндустриализация российской экономики является задачей номер один в обеспечении ее стратегического развития, выхода на более высокое место в системе мирового хозяйства. В статье указаны факторы, сдерживающие движение экономики России к постиндустриальному типу. Отмечается, что развитию мешают не только технологическое отставание, но и отсутствие необходимой институциональной основы, практик взаимодействия государства и бизнеса, инвесторов и инноваторов, различных социальных групп. Доказана первоочередная роль институтов в создании необходимых условий для перераспределения инвестиций между добывающими, обрабатывающими и высокотехнологичными секторами экономики. Обоснована ведущая роль государства в процессе институционального обеспечения неоиндустриализации российской экономики. Делается вывод о том, что наиболее важные институциональные изменения должны коснуться механизмов государственного целевого программирования и прогнозирования структурных преобразований, их законодательного обеспечения и лоббирования высокотехнологичных производств.
Ключевые слова: экономика; структурные преобразования; постиндустриальное общество; технологический уклад; неоиндустриализация; государственное регулирование; формальные институты; неформальные институты; целевые программы.
M. A. GASANOV
Doctor habil. (Economics), Professor, Tomsk Polytechnic University
S. A. ZHIRONKIN
PhD in Economics, Associate Professor, Kuzbass State Technical University
INSTITUTIONAL PROVISION OF THE RUSSIAN ECONOMY NEO-INDUSTRIALIZATION
Neo-industrialization of the Russian economy is a major task in its strategic development and achievement of a higher position in the world economy. In this regard, the article describes the factors which impede the movement of the Russian economy, namely, technological weakness, lack of necessary institutional foundations, poor experience of interaction between the government and business, investors and innovators, and different social groups. The authors justify the primary role of formal institutions in providing the required conditions for redistribution of investments among extractive, processing and high-technological sectors. The leading role of the state in institutional provision of the Russian economy neo-industrialization is also proved. It is concluded that the most important institutional changes must be related to the mechanisms of state goal-directed programming and structural modifications forecasting, their legislative provision and lobbying the high-technological production.
Keywords: economy; structural changes; post-industrial society; technological mode; neo-industrialization; state regulation; formal institutions; informal institutions; target programs.
Процесс неоиндустриализации, старто- в ходе эволюции производительных сил [2].
вавший в 1990-е гг. в технологически передо- Такому обществу соответствует 5-я ступень
вых странах, отражен в концепции Д. Белла о технологической лестницы, с роботизирован-
переходе к постиндустриальному обществу ными производствами и полномасштабной
© М. А. Гасанов, С. А. Жиронкин, 2014
информатизацией хозяйственной деятельности, доминированием высокотехнологичных услуг — так называемый пятеричный сектор. В свою очередь, российский экономист С. Ю. Глазьев считает, что постиндустриальная экономика основана на 6-м технологическом укладе (биотехнологии, нанотехнологии, космические исследования, всеобщая информатизация) [4].
К настоящему моменту процесс неоиндустриализации российской экономики практически не получил своего старта. Доля отраслей новейшего, 6-го технологического уклада в стране составляет 0,5 % от ВВП, тогда как в США к 2010 г. она превысила 6 %, а к 2020 г., по прогнозам, достигнет 10 % [3, с. 33]. Это говорит о необходимости принятия государством институциональных мер для обеспечения старта неоиндустриализации российской экономики. Акцент на приоритетной роли институтов именно государства, а не бизнеса, в этом процессе мы объясняем следующим:
— монопольным осуществлением государством некоторых видов деятельности (законотворчество, налогообложение, рефинансирование банков, размещение госзаказов). Фактически государство в России является единственным заказчиком научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок (НИОКР) в университетах и научно-исследовательских институтах (НИИ), финансируя примерно 80 % затрат на исследования напрямую и 15 % — через государственно-частные партнерства;
— неэффективностью рыночного саморегулирования в антимонопольной деятельности, в распределении доходов, вследствие чего крупнейшие российские компании-монополисты не рассматривают «прорывные» инновации в качестве первоочередного объекта инвестирования;
— недостатком рыночных стимулов повышения степени обработки сырья. Сложившаяся институциональная, отраслевая, рыночная структура российской экономики и ее инфраструктура позволяют снижать трансакционные издержки, только наращивая объемы добычи сырья и его экспорта.
По словам А. А. Ларина, меры государственного регулирования экономики, включая институциональные новации, должны согласовываться не только с теоретическими Известия ИГЭА. 2014. № 4 (96)
моделями, «экономической целесообразностью», но и с возможностями государства по их реализации [10, с. 12]. Введение норм и правил экономического поведения без соответствующих механизмов контроля способствует созданию контрправил, которые будут формироваться спонтанно. В такой институциональной среде спонтанно возникают неформальные институты, регулирующие экономическое поведение, для изменения которых недостаточно становления новых формальных институтов. Именно этим можно объяснить недейственность призывов и риторики на уровне Президента и Правительства РФ относительно необходимости изменения структуры российской экономики в отсутствие сформированной системы соответствующих норм и форм принуждения к их исполнению. Фактически это объяснимо тем, что в государстве отсутствует гарант успеха мер по регулированию структуры российской экономики, которым мог бы стать соответствующий исполнительный орган власти (к примеру, Министерство экономического развития РФ). Однако для появления такого гаранта необходимо создать соответствующую нормативно-законодательную базу, усилить экономические институты взаимодействия государства и бизнеса.
То есть, применительно к структурной политике государства, следует помнить слова Р. Коуза о том, что экономическая политика предполагает выбор между альтернативными социальными институтами, которые создаются силой закона или зависят от него [8, с. 13]. С этим согласны и Д. Мартиморт и
А. Эсташе, которые рассматривают институциональный аспект государственного регулирования приватизированных инфраструктурных монополий [17, с. 59]. По их мнению, внутренняя организация правительства должна отражать основные составляющие экономической политики, чему в принципе должно соответствовать и экономическое законодательство.
Следовательно, без становления необходимых институтов государства целенаправленные преобразования структуры экономики страны будут оставаться лишь теоретической конструкцией.
Для выхода на путь инновационного развития необходимо сформировать механизмы заимствования передовых зарубежных техно-
логий, привлечения иностранных инвестиций в форме технологических партнерств, масштабных закупок новейшего зарубежного оборудования, повсеместного создания особых экономических зон. Однако на сегодняшний день нет даже необходимого законодательного обеспечения этих необходимых условий модернизации, равно как и деятельность государственных органов и крупнейших субъектов бизнеса не ориентирована на ускорение технологического развития.
Нельзя однозначно отказываться от фактора высокой обеспеченности российской экономики природными ресурсами. Мы согласны с М. П. Деминой в том, что Россия располагает наиболее благоприятными условиями для присвоения мировой ренты [6]. Следовательно, извлекаемая рента должна стать основой источника государственных инвестиционных ресурсов, которых следует направить в постиндустриальные производства.
Развитие институциональной системы экономики зачастую идет в форме импорта институтов из зарубежных стран. Так, например, в США, Великобритании, Сингапуре, Южной Корее имеются нормативные акты, органы государственного управления, связи инновационных фирм с государством, нормы инновационной этики, способствующие неоиндустриализации экономики. Однако прямой их перенос в российскую действительность видится нам затруднительным, ибо недостатки прямого импорта институтов таковы, что могут перевесить все его преимущества. В частности, из-за своей четкой пространственно-временной детерминации зарубежные институты зачастую неоптимальны для иной страны и в новых условиях не найдут механизмов реализации. Мы согласны с В. П. Горевым в том, что по мере усиления международной конкуренции институты рынка в разных странах развиваются и специализируются [5]. Но важнее всего то, что различия в неформальных институтах разных стран вызывают рассогласование действий государства и других экономических агентов.
При импортировании формальных и неформальных институтов почти всегда происходит разрыв множества связей в обществе и экономике. И чем больше связей разорвано, тем болезненнее импортирование, больше формализуются неформальные правила; соответственно, сокращается эффект от им-
порта институтов. О. В. Фомичев приводит в качестве примера «плохо приживающихся» в России формальных институтов свободную конкуренцию, партнерство бизнеса и государства; неформальных — этику труда и бизнеса [15]. В. И. Белоусов видит в качестве препятствия привнесению зарубежных социально-экономических институтов инерцию экономического мышления россиян [3, с. 38], а В. А. Лепехин — лоббизм заинтересованных групп [11, с. 45]. Значительные проблемы, отмечают Т. Д. Бурменко и О. Н. Баева, возникают и при заимствовании идей в развитии рынка социально значимых услуг в российской экономике [13].
Р. Холл определил лоббизм как вид законодательной субсидии, когда лоббисты защищают многоплановые экономические интересы своих союзников путем корректировки норм права таким образом, чтобы союзнические трансакционные издержки были минимальны [16]. Р. Актросов выделяет среди прочих следующие лоббистские группы в российской экономике:
1. Сырьевое лобби, представленное крупнейшими экспортерами сырья (ОАО «Газпром», ОАО «Лукойл», НК «Роснефть», ГМК «Норильский никель», «Базовый элемент» и др.). Их давление на государство имеет цель изменения в своих интересах налогового, таможенного, земельного законодательства. Кроме того, нельзя не отметить присутствие энергетического лобби, препятствующего эффективному мониторингу и контролю над ценами на энергоносители и электроэнергию.
2. Банковское лобби, деятельность которого наиболее отчетливо проявилась в 1998 и 2008-2009 гг., когда средства антикризисной господдержки были переданы крупнейшим банкам — спекулянтам финансового рынка с целью удержания их «на плаву». Естественно, что эти средства в объеме порядка 400 млрд р. (в случае 2008-2009 гг.) в большей своей части так и не дошли до предпри-ятий-заемщиков, а были вывезены за рубеж [7, с. 36].
3. Машиностроительное лобби, представленное крупнейшими предприятиями, производящими продукцию, морально устаревшую на 25-40 лет (ОАО «АвтоВАЗ», ОАО «КамАЗ-холдинг»).
4. Криминальное лобби, отстаивающее интересы криминала в экономике. Заслуживает
внимания подход В. Н. Титова к структурированию экономики по уровню развития механизмов принуждения к соблюдению законов и соответствующего мышления субъектов экономики: формальная (легальная), теневая, неформальная и криминальная экономика [14, с. 22]. Если субъекты легальной экономики выполняют полностью нормы законов в хозяйственной деятельности, то элементы теневой экономики — частично, неформальной — изредка, а криминальной — почти никогда. Присутствие теневого (по оценкам
В. Н. Титова — до 40 % от ВВП) и криминального (до 20 % от ВВП) секторов в экономике России значительно снижает эффективность предпринимаемых государством мер по изменению ее структуры, так как лишает их объекта воздействия [1].
Нам также интересно мнение Г. Н. Макаровой относительно использования государством неформального института промышленного высокотехнологичного шпионажа [12].
В частности, сотрудники французской внешней разведки в 1987-1989 гг. занимались промышленным шпионажем в американских компаниях «IBM» и «Texas Instruments». Такое своеобразное высокотехнологичное «лобби» способствовало выходу французских авиаконцерна «Airbus» и космической компании «Matra» на лидирующие позиции в мире.
Следовательно, институт лоббизма никоим образом нельзя исключать при анализе перспектив неоиндустриальных структурных преобразований экономики. При наличии сильного сырьевого, банковского, криминального лобби инициативы главы государства, лидеров законодательной власти, отдельных членов правительства по изменению структуры экономики сводятся к нулю. Кроме того, такой лоббизм не дает возможность осуществлять структурные преобразования в комплексе, на всех уровнях структуры экономики. Выходом из создавшегося положения может служить создание государством условий для формирования высокотехнологичного лобби, развития малого инновационного предпринимательства.
Эти условия связаны, прежде всего, с совершенствованием формальных институтов целевого программирования и стратегического планирования. Однако в таких программных документах, как «Концепция долгосрочного социально-экономического развития Рос-Известия ИГЭА. 2014. № 4 (96)
сийской Федерации на период до 2020 года» (утверждена распоряжением Правительства РФ от 17 ноября 2008 г. № 1662-р), а также «Стратегия инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года» («Инновационная Россия — 2020»), проект которой утвержден распоряжением Правительства РФ от 8 декабря 2011 г. № 2227-р, не раскрываются неоиндустриальные приоритеты изменения структуры экономики. Вместо этого в «Стратегии-2020» подробно рассмотрены вызовы экономическому развитию России со стороны глобальной экономики, а целевые ориентиры и направления перехода к социально ориентированному росту даны как нечто само собой разумеющееся, без указания на объект, субъекты преобразований структуры экономики, их проблем и противоречий. В таком же лозунговом ключе выдержана и «Инновационная Россия — 2020», разделы которой «Реализация стратегии» и «Финансовое обеспечение» содержат ориентировочные объемы финансирования, но не указывают на механизмы осуществления инновационного развития, распределение регулирующих полномочий, ресурсов и ответственности между субъектами государства и рынка.
Не менее значимым нормативным документом в сфере долгосрочного регулирования российской экономики выступил закон «О государственном стратегическом планировании» от 28 июня 2014 г. № 172-ФЗ. Государственное стратегическое планирование — деятельность федеральных, региональных и местных органов власти с участием общественных, научных организаций по государственному прогнозированию, программно-целевому и территориальному планированию. Его основные задачи — устойчивое социально-экономическое развитие страны и укрепление национальной безопасности, прогнозирование социально-экономического развития, разработка направлений и определение параметров социально-экономического развития Российской Федерации и ее субъектов. Установленный данным законом горизонт стратегического планирования составляет 30 лет (с шестилетней корректировкой), что вполне перекрывает основную часть очередной волны кондратьевского цикла.
Вместе с тем в законе «О государственном стратегическом планировании» нет ни слова о долгосрочном планировании и прогнозиро-
вании структурных изменений экономики (исключение составляют только «структурные факторы» в его разделе, посвященном прогнозу научно-технологического развития РФ).
То есть фактически при определении долгосрочных приоритетов социально-экономического развития страны и прогнозировании их результатов потребность в структурных преобразованиях экономики на перспективу в 30 лет проигнорирована законодателями.
Таким образом, в российской экономике сегодня нет институтов, соответствующих условиям ее неоиндустриализации, — поскольку, во-первых, их исторически было невозможно унаследовать от СССР; во-вторых, в период реформ макроэкономическая политика не была сориентирована на долгосрочные выгоды от развития высокотехнологических услуг и производств 6-го техноуклада, повышения степени переработки сырья и экспорта технологий. Наше государство показало себя неэффективным собственником, не способным обеспечить ни масштабный приток инвестиций для модернизации отрасли (на примере РАО «ЕЭС России» — до 2008 г.), ни повышение экономической эффективности (ОАО «РЖД»), ни быстрый старт наукоемких и прорывных проектов (на примере ГК «Роснано»).
Поэтому сегодня целесообразны следующие институциональные меры по обеспечению активизации неоиндустриальных структурных преобразований российской экономики:
1. Законодательное противодействие постконтрактному оппортунизму пользователей интеллектуального капитала, защита прав интеллектуальной собственности. Это требует разработки и принятия ряда законов, позволяющих конкретизировать права собственности на новые технологии, создаваемые не только сегодня, но также и в будущем, которые сложно оценить с помощью имеющихся знаний. Также требуется законодательно упростить получение патентов и вместе с тем выделить технологии, которые должны оставаться общедоступными. Для этого мы предлагаем создание в регионах национальных групп поддержки технологических платформ, объединяющих ведущих ученых и чиновников, бизнесменов.
2. Разработка целевых программ по неоиндустриализации, направленных не только на распределение средств госбюджета, но
и на привлечение инвестиций крупнейших корпораций и частных инвесторов. Мы проанализировали российские федеральные целевые программы в сфере высоких технологий (такие как «Развитие инфраструктуры наноиндустрии в РФ на 2007-2012 гг.», «Электронная Россия» (2002-2010), «Национальная технологическая база» (2007-2011), «Развитие электронной компонентной базы и радиоэлектроники» (2008-2015)) и сделали следующие выводы. Во-первых, реализованные целевые программы были ориентированы на распределение бюджетных средств среди университетов, НИИ, ГК «Роснанотех», ГК «Ростехнологии» и госпредприятий; во-вторых, отличались среднесрочным горизонтом планирования (5-7 лет). Поэтому считаем целесообразным разработать следующие долгосрочные целевые программы:
- федеральная программа по привлечению частных инвестиций в отрасли 6-го техноуклада, интегрирующая финансирование государства в рамках технологических платформ, капиталовложения крупнейших сырьевых холдингов, предоставление государственных гарантий и налоговых льгот;
- федеральная программа по привлечению прямых иностранных инвестиций передовых производителей высокотехнологичной продукции совместно с российскими сырьевыми компаниями, подконтрольными государству. Обязательным компонентом этой программы должны стать механизмы передачи новейших технологий от иностранных разработчиков российским предприятиям;
- федеральная программа развития частного венчура — стимулирования вовлечения в государственно-частные партнерства индивидуальных инвесторов («бизнес-ангелов») под гарантии государства.
3. Разработка и принятие нормативных актов, инициирующих создание специализированных кредитных, инвестиционных компаний с участием государства, необходимых для долгосрочного кредитования и инвестирования в отраслях «прорывных» технологий 6-го уклада:
- законы о формировании венчурных банков, закрепляющие за ними возможность выкупа принадлежащих им акций инновационных фирм «Российской венчурной компанией». Также необходимы законы об инновационных инвестиционных консорциумах, которые бу-
дут формировать свой капитал путем выпуска акций и продажи их частным инвесторам, о смешанных государственно-частных отраслевых венчурных фондах. Учредителями последних должны стать государство и крупные холдинговые компании — основные субъекты отраслевого производства, а их капитал не должен быть меньше капитала фондов, созданных к 2012 г. «Российской венчурной компанией» (т. е. порядка 1,5 млрд р.);
- закон о специализированных кредитных организациях государственной, смешанной и акционерной собственности (инновационных, инвестиционных, венчурных банках), содержащий четкое описание их функций и определение требований к отраслевым лимитам их кредитов и инвестиций. В частности, их доля, предоставляемая инновационным фирмам, производящим продукцию 6-го техноуклада в таких отраслях, как производство нанороботов, микропроцессоров, материалов с изменяемыми наноуровневыми свойствами, биохимия, информационные технологии, не должна быть менее 20 % от банковского портфеля;
- закон о государственном страховании банковских рисков по долгосрочному кредитованию банками высокотехнологичных предприятий.
4. Усиление привлечения иностранного капитала в банковскую систему России. Для этого необходимо снять значительные административные барьеры на пути прямых иностранных инвестиций в банковскую систему. Так, покупка акций российского банка нерезидентом предполагает получение разрешения Банка России, которое занимает от нескольких месяцев до года. Поэтому важно отменить ограничения и значительно увеличить инвестиции в российские банки со стороны иностранных кредитных организаций, которые специализируются на кредитовании инновационных фирм (американские «City Corp», «Innova Bank», европейские «Technique Union», «Airbass Finance», японская «Matsushita Group Finance» и др.). Мы также присоединяемся к положительной оценке С. А. Курганского и Тан Сюефэя, данной содействию Банком Китая реализации инвестиционных программ развития инфраструктуры экономики, и считаем этот опыт перспективным в российских условиях [9].
5. Становление неоиндустриального лобби, деятельность которого должна заклю-Известия ИГЭА. 2014. № 4 (96)
чаться в государственном содействии передаче новейших технологий российским предприятиям при реализации программ межгосударственного экономического партнерства. Такие программы с участием России связаны, к примеру, с совместными проектами ОАО «Газпром» (c южнокорейской корпорацией «Teu», китайской «Shang Industries»), ТНК и «BP», ГК «Роскосмос» и французской «Matra». Поэтому обязательным условием этих соглашений должны стать льготная продажа патентов российским компаниям, заключение соглашений о совместном финансировании высокотехнологичных производств на их основе и помощь в продвижении продукта на мировом рынке.
6. Законодательные инициативы по формированию налоговых льгот, которые, в отличие от существующих (стимулирующих вложения в НИОКР), должны поощрять инвестиции в производства 6-го технологического уклада. С этой целью мы предлагаем следующие меры совершенствования налогового законодательства — освобождение:
- от налога на добавленную стоимость произведенных холдинговыми компаниями ресурсов, участвующих в производстве инновационной продукции, характерной для 5-го и 6-го техноукладов (машиностроительной, электронной, биохимической, а также малой энергетики, новых видов энергоносителей, инновационных сплавов и полимеров и пр.);
- от налога на прибыль банков, реинвестирующих свои доходы в инновационные фирмы и организации НИОКР, включенные в техноплатформы;
- от налога на имущество предприятий, закупающих оборудование, необходимое для производства продукта 6-го техноуклада в рамках технологических платформ;
- от таможенных пошлин на любое технологическое и лабораторное оборудование, закупаемое производственными компаниями, используемое для производства продукции 5-го и 6-го техноукладов;
- от налога на прибыль, инвестируемую в НИОКР, в кратном размере — не менее 150 % от реинвестируемой прибыли, а также освобождение от налогообложения прибыли предприятий, инвестируемой в НИОКР сторонних организаций, входящих в инновационные кластеры.
Таким образом, средства институционального обеспечения неоиндустриально ориентированных структурных преобразований включают в себя формирование государственных институтов фискальной, инвестиционной, кредитной, инновационной
сферы, целевого программирования. Инициирующая роль развития институциональной среды требует учета неоиндустриальных приоритетов при формировании стратегии структурных преобразований российской экономики.
Список использованной литературы
1. Актросов Р. Структура современного российского лобби / Р. Актросов // Вестник Ставропольского государственного университета. — 2007. — № 2. — С. 66-74.
2. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования / Д. Белл. — М. : Academia, 2004. — 944 с.
3. Белоусов В. И. Технологические уклады и преодоление экономических кризисов / В. И. Белоусов // Капитал страны. — 2010. — № 1. — С. 34-47.
4. Глазьев С. Ю. Мировой экономический кризис как процесс смены технологических укладов / С. Ю. Глазьев // Вопросы экономики. — 2009. — № 3. — С. 26-32.
5. Горев В. П. Экономика России в системе международных конкурентных отношений / В. П. Горев. — Иркутск : Изд-во БГУЭП, 2010. — 161 с.
6. Демина М. П. К проблеме рентных отношений в условиях глобализации экономики / М. П. Демина // Известия Иркутской государственной экономической академии (Байкальский государственный университет экономики и права) (электронный журнал). — 2012. — № 4. — URL : http://eizvestia.isea.ru/reader/article. aspx?id=13832.
7. Козлов С. Ю. Новейшая история бегства капиталов / С. Ю. Козлов // Национальный инвестор. — 2009. — № 6. — С. 33-39.
8. Коуз Р. Фирма, рынок и право : пер. с англ. / Р. Коуз. — М. : Дело ЛТД : Catallaxy, 1993. — 192 с.
9. Курганский С. А. Политика Центрального банка Китая в условиях глобального финансового кризиса / С. А. Курганский, Тан Сюефэй // Известия Иркутской государственной экономической академии (Байкальский государственный университет экономики и права) (электронный журнал). — 2012. — № 6. — URL : http:// eizvestia.isea.ru/pdf.aspx?id=16449.
10. Ларин А. А. Роль экономических факторов в развитии права : автореф. дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01 / А. А. Ларин. — Нижний Новгород, 2007. — 26 с.
11. Лепехин В. А. Лоббизм / В. А. Лепехин. — М. : Фонд IQ, 1995. — 216 с.
12. Макарова Г. Н. Государственная поддержка крупного предпринимательства — реальность экономической политики развитых стран в XXI в. / Г. Н. Макарова // Известия Иркутской государственной экономической академии (Байкальский государственный университет экономики и права) (электронный журнал). — 2012. — № 2. — URL : http://eizvestia.isea.ru/pdf.aspx?id=12260.
13. Сфера социально значимых услуг: теоретические и прикладные аспекты деятельности организаций : в 2 ч. / под общ. ред. Т. Д. Бурменко, О. Н. Баевой. — Иркутск : Изд-во БГУЭП, 2012. — Ч. 1. — 380 с.
14. Титов В. Н. Социальные механизмы функционирования и воспроизводства неформального сектора экономики в системе рыночного хозяйства современной России : автореф. дис. ... д-ра экон. наук : 08.00.05 / В. Н. Титов. — М., 2009. — 46 с.
15. Фомичев О. В. Импорт институтов и оценка его эффективности / О. В. Фомичев. — URL : http://www. institutional.boom.ru/Fomichev/.
16. Холл Р. Лоббизм как субсидия законодательной власти / Р. Холл. — URL : http://ie.boom.ru/Referat/ Hall.htm.
17. Эсташе А. Политика, трансакционные издержки и устройство институтов регулирования / А. Эсташе, Д. Мартиморт. — Брюссель : Всемирный Банк и ECARE, 2004. — 101 с.
References
1. Aktrosov R. The structure of modern Russian lobby. Vestnik Stavropolskogo gosudarstvennogo universiteta = The Herald of Stavropol State University, 2007, no. 2, pp. 66-74 (in Russian).
2. Bell D. Gryadushchee postindustrialnoe obshchestvo. Opyt sotsialnogo prognozirovaniya [The Coming of Post-Industrial Society: A Venture in Social Forecasting]. Moscow, Academia Publ., 2004. 944 p.
3. Belousov V. I. Technological modes and overcoming the economic crises. Kapital strany = The State Capital, 2010, no. 1, pp. 34-47 (in Russian).
4. Glaziev S. Yu. The global economic crisis as a process of technological change. Voprosy ekonomiki = The Issues of Economics, 2009, no. 3, pp. 26-32 (in Russian).
5. Gorev V. P. Ekonomika Rossii v sisteme mezhdunarodnykh konkurentnykh otnoshenii [The Russian economy in international competitive relations]. Irkutsk, Baikal State University of Economics and Law Publ., 2010. 161 p.
6. Demina M. P. To the problem of rent relations in the context of economy globalization. Izvestiya Irkutskoy go-sudarstvennoy ekonomicheskoy akademii (Baykalskiy gosudarstvennyy universitet ekonomiki i prava) (elektronnyy
zhurnal) = Izvestiya of Irkutsk State Economics Academy (Baikal State University of Economics and Law) (online journal), 2012, no. 4. Available at: http://eizvestia.isea.ru/reader/article.aspx?id=13832 (in Russian).
7. Kozlov S. Yu. The contemporary history of capital flight. Natsionalnyi investor = The National Investor, 2009, no. 6, pp. 33-39 (in Russian).
8. Coase R. The Firm, the Market and Law. University of Chicago, 1988. 185 p. (Russ. ed.: Kouz R. Firma, rynok i pravo. Moscow, Delo Publ., Catallaxy Publ., 1993. 192 p.)
9. Kurgansky S. A., Tan Xuefei. China central bank's policy in the context of global financial crisis. Izvestiya Irkutskoy gosudarstvennoy ekonomicheskoy akademii (Baykalskiy gosudarstvennyy universitet ekonomiki i prava) (elektronnyy zhurnal) = Izvestiya of Irkutsk State Economics Academy (Baikal State University of Economics and Law) (online journal), 2012, no. 6. Available at: http://eizvestia.isea.ru/reader/article.aspx?id=16449 (in Russian).
10. Larin A. A. Rol ekonomicheskikh faktorov v razvitii prava. Avtoref. Kand. Diss. [The role of economic factors in the development of law. Cand. Diss. Thesis]. Nizhni Novgorod, 2007. 26 p.
11. Lepekhin V. A. Lobbizm [Lobbyism]. Moscow, Fond IQ publ., 1995. 216 p.
12. Makarova G. N. Government support of large business — reality of economic policy of the developed countries in the XXI century Izvestiya Irkutskoy gosudarstvennoy ekonomicheskoy akademii (Baykalskiy gosudarstvennyy universitet ekonomiki i prava) (elektronnyy zhurnal) = Izvestiya of Irkutsk State Economics Academy (Baikal State University of Economics and Law) (online journal), 2012, no. 2. Available at: http://eizvestia.isea.ru/reader/article. aspx?id=12260 (in Russian).
13. Burmenko T. D., O. N. Baeva (ed.). Sfera sotsialno znachimykh uslug: teoreticheskie i prikladnye aspekty deyatelnosti organizatsii [Scope of socially important services: theoretical and applied aspects of companies activities]. Irkutsk, Baikal State University of Economics and Law Publ., 2012. Pt. 1. 380 p.
14. Titov V. N. Sotsialnye mekhanizmy funktsionirovaniya i vosproizvodstva neformalnogo sektora ekonomiki v sisteme rynochnogo khozyaisfva sovremennoi Rossii. Avtoref. Dokt. Diss. [Social mechanisms of functioning and reproduction of informal economy in the market economy of modern Russia. Doct. Diss. Thesis]. Moscow, 2009. 46 p.
15. Fomichev O. V. Import institutov i otsenka ego effektivnosti [Institutions import and its effectiveness evaluation]. Available at: http://www.institutional.boom.ru/Fomichev/.
16. Kholl R. Lobbizm kak subsidiya zakonodatelnoi vlasti [Lobbyism as the way to subsidy legislative authorities]. Available at: http://ie.boom.ru/Referat/Hall.htm.
17. Estashe A., Martimort D. Politika, transaktsionnye izderzhki i ustroistvo institutov regulirovaniya [Politics, Transaction Costs and the Design of Regulatory Institutions]. Brussels, World Bank and ECARE Publ., 2004. 101 p.
Информация об авторах
Гасанов Магеррам Али-оглы — доктор экономических наук, профессор, кафедра экономики, Томский политехнический университет, 634050, г. Томск, пр. Ленина, 30, e-mail: [email protected].
Жиронкин Сергей Александрович — кандидат экономических наук, доцент, кафедра социально-культурного сервиса и туризма, Кузбасский государственный технический университет, 650000, г. Кемерово, ул. Весенняя, 28, e-mail: [email protected].
Authors
Gasanov Magerram Ali Ogli — Doctor habil. (Economics), Professor, Department of Economy, Tomsk Polytechnic University, 30 Lenin St., 634050, Tomsk, Russia, e-mail: [email protected].
Zhironkin Sergey Aleksandrovich — PhD in Economics, Associate Professor, Department of Social and Cultural Service and Tourism, Kuzbass State Technical University, 28 Vesennaya St., 650000, Kemerovo, Russia, e-mail: [email protected].
