CC BY
39
УДК 94(73).092
ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ ПАМЯТЬ И АСИММЕТРИЧНЫЕ КОНФЛИКТЫ В ИРАКЕ И АФГАНИСТАНЕ В 2000-Е ГГ.1
С.Г. Малкин
СГСПУ (Самара) кафедра всеобщей истории, права и методики обучения е-mail: [email protected]
В статье анализируется роль институциональной памяти британской армии как колониального института (опыт ее применения в эпоху империй) в выборе стратегии союзников (Великобритания и США) по урегулированию асимметричных конфликтов в Ираке и Афганистане в начале 2000-х гг.
Ключевые слова: институциональная память, асимметричный конфликт, британская армия, колониальный институт, Ближний и Средний Восток.
INSTITUTIONAL MEMORY AND ASYMMETRIC CONFLICTS IN IRAQ AND AFGHANISTAN IN 2000-S
S.G. Malkin
(Samara, Russia) е-mail: [email protected]
In article the role of institutional memory of the British army as colonial institute (experience of its application during an era of empires) in the choice of strategy of allies (Great Britain and the USA) on settlement of the asymmetric conflicts in Iraq and Afghanistan at the beginning of the 2000-s is analyzed.
Key words:institutional memory, asymmetric conflict, British army, colonial institute, Near and Middle East.
В 2016 г. исполнилось ровно сто лет знаменитому соглашению Сайкса-Пико, во-многом заложившему сотрясаемые в наши дни основы политической конфигурации Ближнего Востока, что делает обращение к наследию европейских империй все более актуальным, учитывая, что «наследие империй не только бремя, но,
Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект №17-78-20029).
в определенных случаях, и ресурс, которым можно умело воспользоваться во благо будущего развития»2.
В этой связи неудивительно, что британская армия является предметом пристального интереса не только среди профессиональных историков. Предпринимавшиеся с ее помощью усилия по поддержанию порядка на окраинах империи и в метрополии многими рассматриваются в качестве эталонного образца применения вооруженных сил в борьбе с инсургентами. Такая роль, характерная для британской армии в эпоху глобальных империй, свидетельствует о необходимости нового понимания не только ее истории, но и наследия в практической плоскости - переосмысления опыта удержания и контроля периферии с опорой на армию. И, прежде всего, речь идет об институциональной памяти британской армии как колониального института в свете асимметричных конфликтов с участием Великобритании и США на Ближнем и Среднем Востоке в начале XXI века.
Действительно, многое из того, что американские и британские стратеги и эксперты предлагали Вашингтону в части организации «антиповстанческих операций» в Ираке и Афганистане в 2000-е гг., явилось результатом обращения к британскому колониальному опыту (хотя характер, системность и аналитическая глубина этого поиска ответов в прошлом вызывают вопросы и провоцируют достаточно оживленную полемику в экспертных кругах). Более того, указывалось, что одна из основных проблем армии США в регионе - отсутствие в ее институциональной памяти богатого опыта асимметричных конфликтов по аналогии с тем, который имеется у британских коллег. Даже опыт войны во Вьетнаме Пентагон, как утверждалось, предпочел скорее забыть, чем тиражировать.
Соответственно, основные направления усилий американских военных в рамках контрпартизанской борьбы на Ближнем и Среднем Востоке в начале XXI в. - политика населения (контроль и сотрудничество), политика знания (разведка и культурное знание) и политика безопасности (полицейские операции и военные меры) - внешне вполне соотносились с британскими колониаль-
2 Наследие империй и будущее России / Под ред. А.И. Миллера. М.: Новое литературное обозрение, 2008. С. 6.
87
ными практиками3. Основной вопрос состоит в том, предпринимались ли попытки вместе с формой перенять и их содержание?
Один из важнейших аспектов того, что аналитики считают британской стратегией контрпартизанской борьбы - минимальное использование вооруженных сил (главным образом для поддержки действий гражданских властей в рамках политики умиротворения)4. Принцип «минимума силы», кроме того, тесно связан с двумя другими - взаимодействием военных и гражданских властей и соблюдением законности (юридических процедур) при проведении «антиповстанческих операций».
В начале XXI в., в связи с военными кампаниями в Афганистане и Ираке, стратегическое мышление американских и британских военных и экспертов обнаружило разнообразие оценок этого краеугольного принципа контрпартизанской борьбы «на британский лад» (на взгляд его апологетов). С одной стороны, это стратегия «масляного пятна» генерала Дэвида Петреуса, изложенная в новом полевом уставе армии и морской пехоты США <^М 3-24», принятом в 2006 году. С другой стороны, раздавались предложения увеличить численность воинского контингента США только в Ираке до полумиллиона человек, и даже звучали утверждения того, что британцы в действительности далеко не всегда сами следовали принципу «минимума силы» в своей колониальной политике5.
При этом некоторые работы в этой связи демонстрируют прямую связь между англо-американским экспертным сообщест-
3C точки зрения преемственности колониального опыта европейских держав и современной политики США на Ближнем Востоке и в Центральной Азии в области политики населения см.: Roy R.C. Population Control and Small Wars. PhDThesis. Kingston, 2013. Подробнее о политике знания с точки зрения представителей Пентагона: Jager S.M. On the Uses of Cultural Knowledge. U.S. Army War College. Strategic Studies Institute. Carlisle Barracks, 2007. О преемственности (и ее отсутствии) в области политики безопасности между Великобританией и США см., напр.: Mumford Л. From Belfast to Basra: Britain and the «Tri-partite Counter-Insurgency Model». PhDThesis. University of Warwick, 2009.
4 На доктринальном уровне первым этот принцип достаточно четко обозначил Чарльз Гвинн в соответствующим образом названной главе «Принципы и доктрина»: Gwynn C. Imperial Policing. London, 1934. Р. 10-33.
5Например: Boer C.B. Myths and Realities of Minimum Force in British Counter insurgency Doctrine and Practice. Thesis. Naval Postgraduate School. Monterey, 2013.
вом и американской стратегической культурой. Примечательно, что сомнения в соответствии современных представлений о принципах «британского пути» контрпартизанской борьбы историческим фактам получили наибольшее распространение и обоснование именно в британском экспертном сообществе (отдельные представители которого связаны с военными учебными заведениями Великобритании), что заставляет по-иному взглянуть на характер его влияния на американское стратегическое мышление и институциональную память армии по обе стороны Атлантики в свете поиска путей преодоления асимметричных конфликтов на Ближнем и Среднем Востоке с участием западных держав в начале XXI века6.
Разоблачение мифа о «британском пути» контрпартизанской борьбы стало характерным для стратегического мышления в США начиная с 2007-2008 гг., на фоне заметного ухудшения обстановки в Ираке и Афганистане с точки зрения уровня террористической угрозы и безопасности в целом. Как свидетельствуют документы, обнародованные в 2010 г. на сайте «Wikileaks», разочарование в способности британцев обеспечить стабильность в своих зонах ответственности в Ираке (в районе города Басра) и в Афганистане (в провинции Гельменд) и, следовательно, в релевантности их колониального опыта и возможности опереться на институциональную память британской армии в поисках решения асимметричных конфликтов, охватило самые высокие круги военно-политической элиты США - от командовавшего в то время силами международной коалиции в Афганистане генерала Дэна Макнейла, до министра обороны США Роберта Гейтса78.
6 Anderson D. Histories of the Hanged. London, 2005; Elkins C. Imperial Reckoning: The Untold Story of Britain's Gulag in Kenya. New York, 2005; Bennett H. The Other Side of the COIN: Minimum and Exemplary Force in British Counterinsurgency in Kenya // Small Wars and Insurgencies, 18 (4), 2007. P. 638-664; Thornton R. «Minimum Force»: A Reply to Hew Bennett // Small Wars and Insurgencies, 20 (1), 2009. P. 215-224; Bennett H. Minimum force in British counterinsurgency // Small Wars and Insurgencies, 21 (3), 2010. P. 459-475; Lloyd N. The Amritsar Massacre and the Minimum Force Debate // Small Wars and Insurgencies, 21 (2), 2010. P. 382-403; Mumford A. Punctuating the Counterinsurgency Myth. Britain and Irregular Warfare in the Past, Present and Future. U.S. Army War College. Strategic Studies Institute. Advancing Strategic Thought Series. Carlisle Barracks, 2011.
7 Bayly M.J. COINing a New Doctrine: Challenging a Military Culture. Paper submitted for a panel on «Ethical, Methodological, and Auto-Biographical Ten-
89
При этом вопрос о соответствии численности американского контингента в Ираке «британскому пути» контрпартизанской борьбы весьма быстро стал важной частью дискуссии о стратегии США на Ближнем Востоке в рядах американской военно-политической элиты и экспертного сообщества. Среди призывавших увеличить численность войск в регионе до полумиллиона человек были как военные, так и представители корпорации РЭНД, связанные с созданной Конгрессом «Группой по изучению Ирака». Выступая с таким заведомо невыполнимым требованием, одни оправдывали свои военные промахи, а другие стремились заставить правительство отказаться от контрпартизанской борьбы в пользу решения иракской проблемы через сделку с Ираном, который, поддерживая местных курдов и шиитов, по-прежнему оказывает заметное влияние на расстановку сил в Ираке.
В этой связи правительственные и независимые эксперты в последнее время все чаще обращают внимание на то, что в своей колониальной политике в ситуации кризиса Лондон реагировал решительно. Так, общая численность британских войск на Ближнем Востоке и в Закавказье к августу 1919 г. составляла 225 тыс. Еще до 40 тыс. солдат и офицеров в 1919-1921 гг. находилось в Ирландии, чтобы удержать ее в составе королевства и погасить пожар гражданской войны. Государственной казне эти военные расходы только в 1919-1920 финансовом году обошлись в 18 млн. ф.ст. При этом в январе 1920 г. кабинет Дэвида Ллойд-Джорджа утвердил государственный бюджет с дефицитом в 473 млн. ф.ст. Только на подавление восстания арабских племен в Месопотамии в 1920 г. власти потратили до 60 млн. ф.ст. - в разы больше, чем на подготовку восстания шейха Мекки Хусейна при активном участии знаменитого Лоуренса Аравийского.
Более того, военные, порой, чуть ли не открыто претендовали на роль колониальных администраторов. Так, в британской Малайе во время чрезвычайного положения в 1948-1960 гг. - едва ли не самый популярный пример успешности «британского пути» контрпартизанской борьбы в устах его пропагандистов - эту проблему решили через слияние функций военной и гражданской властей в руках сэра Джерарда Темплера (пост с такими же пол-
sions in Counter-Insurgency» at the annual British International Studies Association Conference, Manchester, 27-29 April 2011.
номочиями советник правительства Южного Вьетнама в первой половине 1960-х гг. сэр Роберт Томпсон, курировавший до этого разведку в Малайе, предлагал учредить и в этой стране).
На самом деле в кризисных ситуациях британское колониальное правление часто было прямым, а обращение к собственному опыту - не всегда таким последовательным, каким оно предстает в трудах британских классиков литературы об «антиповстанческих операциях» и их апологетов на берегах Атлантики. Уильям Шихэн и Чарльз Тоуншенд, занимающиеся изучением Войны за независимость Ирландии 1919-1921 гг. (и другими схожими конфликтами в Британской империи), обращают внимание на то, что свой ирландский и палестинский опыт межвоенной поры по обеспечению безопасности и восстановлению порядка британцы попросту проигнорировали после 1945 г. (несмотря на аналогичные проблемы сначала в Палестине, а потом и в Северной Ирландии) хотя и составили подробное описание обеих кампаний (оба документа хранятся в Национальном архиве Великобритании, став достоянием историков, а не военных стра-тегов)9.
С другой стороны - вне зависимости от того, принимался ли приобретаемый опыт в расчет в дальнейшем, - выступление британской армии в качестве колониального института (не только инструмента по проведению «антиповстанческих операций») было часто связано с формированием «архива» колониального знания об окраинах империи и участием в социальной инженерии («умиротворение» и «цивилизация»), не характерной для армии США, но декларируемой при помощи таких эвфемизмов, как «демократия» и «либерализм», в Юго-Восточной Азии, на Ближнем и Среднем Востоке. Соответственно Лондон, в отличие от Вашингтона, решал проблемы умиротворения окраин, используя саму империю, содействуя переселению мятежного населения и рекрутированию его представителей в армию (что означало активное сотрудничество с представителями местных элит). В современных условиях глобального информационного пространства (глобализации, как таковой) эти меры часто лишены практического смысла.
9 Record of the Rebellion in Ireland. 1922-1923 / / The National Archives. War Office 141/94; Military Lessons of the Arab Rebellion in Palestine. 1936 // The National Archives. War Office 191/70.
91
Но насколько в таком случае британский опыт уникален и/или воспроизводим, особенно если учесть, что Лондон не смог использовать малайский опыт успешно в Северной Ирландии во время «беспорядков» 1968-1998 гг., как и опыт контрпартизанской борьбы в целом - на юге Ирака в рамках военной миссии в 2003-2009 гг. (последний британский солдат покинул Ирак в
2011 г.)? Несмотря на попытку министерства обороны Великобритании представить опыт участия армии в стабилизации положения в Северной Ирландии в 1969-2006 гг. в рамках операции «Стяг» как положительный, практически все комментаторы обратили внимание на то, что, в конечном счете, добиться поражения т.н. «Временной Ирландской республиканской армии» военным так и не удалось, несмотря на все усилия по снижению уровня насилия в провинции до «приемлемого» (именно такое определение предложили авторы «Анализа военных операций в Северной Ирландии», подготовленного в недрах британского Генерального штаба)10. Аналогичным образом в отчетах комитета обороны британского парламента о результатах военной миссии в Ираке в 2003-2009 гг. власти в завуалированной форме признали опыт, приобретенный военными в Ольстере, неподходящим для ближневосточной специфики11.
Таким образом, исторический анализ и рассекреченные в
2012 г. по Акту о свободе информации документы, проливающие свет на некоторые особенности применения и поведения британской армии в условиях асимметричных конфликтов в эпоху деколонизации в Малайе и Кении (использование крупных войсковых соединений и масштабное применение насилия по отношению к гражданскому населению) показывают, что речь идет о попытках воспроизвести такую версию британского колониального опыта, которой на самом деле не было. В этой попытке выдать желаемое за действительное военные и эксперты в Великобритании и США говорили и говорят об уроках, которые в их интерпретации предстают в качестве идеальной модели и поэтому, мягко говоря, далеко не во всем соответствуют исторической истине. По мнению Хью Беннета, одного из ревизионистов представлений о колони-
10 Operation Banner. An Analysis of Military Operations in Northern Ireland. Prepared under the direction of the Chief of the General Staff. Army Code 71842.
11 Mumford A. From Belfast to Basra: Britain and the «Tri-partite Counter-Insurgency Model». PhD Thesis. University of Warwick, 2009. P. 291-352.
92
альном опыте Лондона, идея британского превосходства в деле эффективной организации контрпартизанской борьбы являлась «не в последнюю очередь комфортной компенсацией имперского упадка»12.
12 Bennett H. Minimum force in British counterinsurgency... P. 469.
93
