CC BY
41
ни, т.е. субъективную оценку степени удовлетворения материальных и духовных потребностей людей10. При этом необходимо соблюдать баланс частных и публичных интересов, развивать и поддерживать интересы бизнеса в гармонии с общественными интересами.
1 Коршунов Н.М. Конвергенция частного и публичного права: проблемы теории и практики. М.: ИНФРА-М, 2011. С. 5.
2 Флербе М. За пределами ВВП: в поисках меры общественного благосостояния // Вопросы экономики. 2012. № 3. С. 32-51.
3 Социальное законодательство: Науч.-практ. пособие. М., ИзиСП при Правительстве РФ. С. 3.
4 Статья 2 Гражданского кодекса РФ (в ред. федеральных законов от 18.12.2006 № 231-ФЗ, от 30.12.2012 № 302-ФЗ).
5 Статья 652 проекта № 47538-6/2 Федерального закона «О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации, статью 1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» и признании утратившими силу отдельных положений законодатель-
ных актов Российской Федерации (О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации)».
6 Статья 651 проекта № 47538-6/2.
7 Ручкина Г.Ф. Финансово-правовое регулирование предпринимательской деятельности в Российской Федерации: Дис. ... докт. юрид. наук. М., 2004. С. 141.
8 URL: http://ec.europa.eu/growthandjobs/index_en.htm.
9 Интересно отметить, что социологический опрос о понимании руководителями социальных целей корпорации показал, что в Германии, США, Японии, Южной Корее, Венгрии, Мексике на первое место руководители поставили качество образования (от 61 до 78%), а в России — заработную плату — 40%. См.: Романова О.А., Ткаченко И.Н. Социальная ответственность корпораций: опыт территориального наследования // Экономическая наука современной России. 2001. № 2. С. 23-35.
10 Политика доходов и качество жизни населения / Под ред. Н.А. Горелова. СПб., 2003. С. 77.
ИНСТИТУТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ЗАЩИТЫ: ПОНЯТИЙНЫЙ АППАРАТ
А.В. ЛУКИНСКИЙ, адъюнкт Московского университета МВД России
[email protected] 12.00.01 - Теория и история права и государства;
история учений о праве и государстве Научный руководитель и рецензент: доктор юридических наук, профессор, заслуженный работник высшей школы Российской Федерации Н.В. МИХАЙЛОВА
Аннотация. В статье рассматриваются базовые понятия института государственной защиты. Анализ сложностей, возникающих при практической реализации норм законодательства, позволяет автору предложить варианты, которые помогут избежать данных проблем, например, путем нормативного закрепления и разведения понятий «лицо, обратившееся за применением мер безопасности» и «защищаемое лицо». Кроме того, автор предлагает при решении вопроса о применении мер безопасности и при их избрании учитывать субъективно значимое мнение защищаемого лица об угрозе.
Ключевые слова: институт государственной защиты, государственная защита, меры безопасности, защищаемое лицо, орган, осуществляющий меры безопасности, угроза
INSTITUTION OF STATE PROTECTION: CONCEPTUAL APPARATUS
A.V. LUKINSKY, adjunct Russian Ministry of internal affairs of the Moscow University
Annotation.The article deals with the basic concepts of the institution of state protection. Analysis of the difficulties involved in the practical implementation of the legislation, allows the author to propose a solution that will help to avoid these problems, for example, by fixing the regulatory and breeding terms «entity, which made the application of security measures» and «protected person». In addition, the author offers in deciding on the use of security measures, and at their election to consider subjectively meaningful view of the protected person about the threat.
Keywords: institution of state protection; state protection; security measures; protected person; body carrying out security measures; threat
Сущность института государственной защиты в целом заключается в стимулировании надлежащего выполнения участниками уголовного судопроизводства своих должностных обязанностей и гражданского долга.
Базовыми терминами, определяющими суть исследуемой проблематики, являются:
# «государственная защита»;
# «меры безопасности»;
# «защищаемое лицо»;
«орган, осуществляющий меры безопасности».
Данные термины, объединенные четкой логической связью, составляют содержание нормативного компонента, который состоит в том, что «меры безопасности», применяемые в отношении «защищаемого лица» «органом, осуществляющим меры безопасности», формируют институт «государственной защиты», для реализации которого государство берет на себя право конденсировать, структурировать, направлять на людей опыт регулирования1.
Понятие «государственная защита» в контексте настоящего исследования несет ограниченный, узкий смысл, а именно: «государственная защита» — это совокупность мер безопасности, мер социальной и юридической поддержки, осуществляемых уполномоченными на то органами в отношении определенной категории лиц в связи с выполнением данными лицами определенных обязанностей.
Такое понимание содержания рассматриваемого понятия вытекает из положений федеральных законов, действующих ныне в области государственной защиты, а именно из федеральных законов «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов» от 20 апреля 1995 г. № 45-ФЗ2 и «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» от 20 августа 2004 г. № 119-ФЗ3.
Несмотря на существенный разрыв в сроках принятия этих законов, они представляют собой единый механизм государственно-правового регулирования, направленный на повышение качества борьбы с преступностью в целом и ее организованными формами в частности.
Обобщенное понятие государственной защиты как совокупности мер безопасности, мер социальной и юридической поддержки, осуществляемых уполномоченными органами в отношении определенной категории лиц в связи с выполнением этими лицами определенных обязанностей, может быть применимо также в условиях расширения круга защищаемых лиц и оснований для их защиты.
Становление системы терминов и понятий о мерах, направленных на обеспечение безопасности защищаемого лица, можно представить как последовательное развитие и переход «мер уголовно-правового характера», которые направлены на наказание лица,
виновного в совершении преступления в отношении защищаемого лица, и «мер уголовно-процессуального характера», которые направлены на обеспечение правопорядка в уголовном судопроизводстве, включая обеспечение безопасности всех его участников, к «мерам безопасности», которые могут применяться вне уголовного процесса и составляют основу «государственной защиты».
Наиболее важным в обеспечении государственной защиты является применение мер безопасности, что приводит к необходимости более широкого рассмотрения этого понятия.
Анализ данного термина приводит к его возможному определению как категории количественных и качественных изменений, системы элементов или комплекса мероприятий, необходимых для обеспечения государством защищенности жизненно важных интересов личности от потенциально и реально существующих угроз или устранения таких угроз. При этом одной из особенностей института государственной защиты является скорее этический, а не юридический вопрос границ применения мер безопасности. Так, безопасность защищаемого лица как результат применения мер безопасности можно рассматривать в качестве его внутреннего убеждения в собственной защищенности, а не в виде исключения всех рисков для жизни, здоровья и его имущества.
Понятие «защищаемое лицо» наполнилось юридическим содержанием в 1995 г. с принятием Федерального закона «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов» и получило свое развитие в 2005 г. в Федеральном законе «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства». В вокабулярии института государственной защиты так называют участника уголовного судопроизводства или должностное лицо контролирующего или правоохранительного органа, в отношении которого в установленном порядке принято решение о применении мер безопасности.
Учитывая данную особенность, законодатель определяет круг лиц, подлежащих государственной защите, а также перечень обязанностей, выполнение которых влечет возможность применения такой защиты.
В соответствии со статьями рассмотренных выше федеральных законов4 защищаемыми признаются лица, подлежащие государственной защите, в отношении которых в установленном законом порядке вынесено постановление о применении мер безопасности.
На наш взгляд, подобная трактовка приводит к несовпадению духа и буквы закона, выражающемуся в некоторых неточностях, которые могут привести к возникновению дополнительных сложностей в правоприменительной практике.
Так, в соответствии со ст. 16 Федерального закона «Основания применения мер безопасности» № 119-
ФЗ5 основаниями применения мер безопасности являются «данные о наличии реальной угрозы убийства защищаемого лица, насилия над ним, уничтожения или повреждения его имущества в связи с участием в уголовном судопроизводстве, установленные органом, принимающим решение об осуществлении государственной защиты».
Меры безопасности применяются на основании письменного заявления защищаемого лица или с его согласия, представленного в письменной форме, а в отношении несовершеннолетних — на основании письменного заявления его родителей или лиц, их заменяющих, а также уполномоченных представителей органов опеки и попечительства (в случае отсутствия родителей или лиц, их заменяющих) или с их согласия, выраженного в письменной форме.
Таким образом, можно наблюдать некую рекурсию, которая выражается в том, что для принятия решения о применении мер безопасности необходимо, чтобы в отношении лица данное решение уже было принято.
Кроме того, ст. 14 Федерального закона «Решение о применении мер безопасности»6 № 45-ФЗ предусмотрено, что отказ в применении мер безопасности может быть обжалован защищаемым лицом, а также председателем суда (руководителем соответствующего правоохранительного или контролирующего органа, руководителем федерального органа государственной охраны, начальником учреждения или органа уголовно-исполнительной системы), обратившимся с просьбой о применении мер безопасности в отношении указанного лица в вышестоящий по подчиненности орган, обеспечивающий безопасность, в прокуратуру либо в суд. Жалоба подлежит рассмотрению незамедлительно.
Анализ данной нормы указывает на возможную ее фиктивность в связи с тем, что в случае отказа в применении мер безопасности лицо, обратившееся за государственной защитой, не получает статуса защищаемого лица.
Очевидно, что указанные сложности в практической реализации норм законодательства можно избежать путем введения расширенного толкования понятия «защищаемое лицо», дополнив его категорией «лицо, обратившееся за применением мер безопасности». Однако, по нашему мнению, более целесообразно нормативно закрепить и развести в законе два понятия: «лицо, обратившееся за применением мер безопасности» и «защищаемое лицо».
Такой подход обеспечит разграничение обозначенных статусов, а именно совокупности прав и обязанностей защищаемого лица и лица, обратившегося за применением мер безопасности.
Кроме того, использование расширенного толкования понятия «защищаемое лицо» может привести к ситуации, когда такое лицо будет неправомерно рассчитывать на применение в отношении него мер социальной поддержки.
Понятие «угроза» не вызывает каких-либо существенных разногласий в трактовке. В уголовном праве Российской Федерации угроза представляет способ подстрекательства, доведения до самоубийства (ст. 110 УК РФ7), вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления (ст. 150 УК РФ8), незаконного получения сведений, составляющих коммерческую или банковскую тайну (ст. 183 УК РФ9), совершения других преступлений. Угроза применением насилия является также квалифицирующим признаком ряда составов преступлений. Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью выступает как самостоятельный состав преступления (ст. 119 УК РФ10).
Рассматривавшиеся ранее понятия (как и позиция некоторых авторов11) предполагают, что угроза может быть реальной или потенциальной. Кроме того, угроза может быть надуманной или, другими словами, иллюзорной.
Таким образом, действующая редакция федеральных законов требует проведения четкого разграничения в определении, какая именно угроза является реальной и позволяет применить меры безопасности.
В связи с этим необходимо уточнить, что понимается под термином «реальная» угроза.
Толковый словарь В. Даля12 определяет слово «реальный» как дельный, деловой, прикладной, опытный, насущный, житейский, а соответствующая статья толкового словаря русского языка Д.Н. Ушакова13 — как: «1. Действительный, объективно-данный, не воображаемый. 2. Осуществимый, возможный для выполнения. 3. Трезво-практический, основанный на учете действительных условий, соответствующий действительному положению. 4. Применимый в жизни, практический (устар.)».
Итак, реальное прямо противопоставляется воображаемому и, следовательно, законодателю необходимо отталкиваться от различий объективно существующего материального мира и субъективного представления о нем. В этом заключается содержание третьей части основного принципа государственной защиты, т.е. наличие реально существующей угрозы, которая должна находить отражение в объективном мире.
В связи с изложенным представляется важным отметить, что практика применения норм федеральных законов наталкивается на насущную необходимость подтверждения реальности существующей угрозы жизни, здоровью и имуществу защищаемого лица. Однако при этом не учитывается отношение самого защищаемого лица к угрозе.
С одной стороны, это приводит к тому, что отдельные, особо мнительные лица не подпадают под государственную защиту, в связи с чем из страха за свою жизнь, здоровье и имущество не принимают участия в уголовном судопроизводстве, а с другой стороны, некоторые лица отказываются от применения в отно-
шении них отдельных мер безопасности и нарушают требования органов, обеспечивающих их безопасность, что может привести к возникновению дополнительных опасностей жизни, здоровью и имуществу таких лиц.
С учетом изложенного нам представляется целесообразным уточнить редакции федеральных законов таким образом, чтобы при решении вопроса о применении мер безопасности и при их избрании учитывалось субъективно значимое мнение защищаемого лица об угрозе. На наш взгляд, это позволит повысить эффективность института государственной защиты в целом.
1 Малахов В.П. Философия права: идеи и предложения. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2008. С. 339.
2 Россиская газета. 1995. № 82. 26 апр.
3 Там же. 2004. № 182. 25 авг.
4 Статья 2 Федерального закона № 45-ФЗ и ст. 2 Федерального закона № 119-ФЗ.
5 Российская газета. 2004. № 182. 25 авг.
6 Там же. 1995. № 82. 26 апр.
7 СЗ РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.
8 Российская газета. 1996. № 113. 18 июня: № 114. 19 июня; № 115. 20 июня; № 118. 25 июня.
9 СЗ РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.
10 Российская газета. 1996. № 113. 18 июня: № 114. 19 июня; № 115. 20 июня; № 118. 25 июня.
11 См., напр.: Саушкин С.А. Актуальные вопросы теории и практики участия свидетеля в уголовном процессе: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002, С. 125, 128.
12 Даль В.И. Толковый словарь живого русского языка: В 4 т. М.: Рус. яз., 2002.
13 Ушаков Д.Н. Большой толковый словарь современного русского языка. М.: АСТ, 2008.
О КАТЕГОРИИ «ИНФОРМАЦИЯ» В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ
Д.А. НАТУРА,
начальник кафедры предварительного расследования Краснодарского университета МВД России, кандидат юридических наук, доцент, подполковник полиции 12.00.12 - Криминалистика; судебно-экспертная деятельность;
оперативно-разыскная деятельность
Аннотация. В представленной статье «О категории «информация» в уголовном судопроизводстве» затрагиваются проблемные вопросы, связанные с различными подходами к пониманию категории «информация» в процессе доказывания по уголовному делу.
Ключевые слова: информация, криминалистически значимая информация, доказательственная информация, доказательство, доказывание
«ON THE CATEGORI OF «INFORMATION» IN CRIMINAL PROCEEDINGS»
D.A. NATURA,
Head of the Department of the preliminary investigation Krasnodar University of the Russian Interior Ministry, PhD, Associate Professor, Police Lieutenant Colonel
Annotation. «The Categori of «information» in criminal proceedings» affected the problematic issues associated with different approaches to understanding the category of «information» in the process of proof in criminal cases. Keywords: information, criminalistic significant information, evidentiary information, proof
Попытки разрешить вопросы, касающиеся сущности и назначения информации в правоприменительной деятельности, предпринимались давно и неоднократно. Вместе с тем в настоящее время понятие «информация» в криминалистике так и остается многоаспектной категорией. В контексте обозначенной проблемы представляется необходимым рассмотреть те ее стороны, которые, на наш взгляд, в наибольшей степени способствуют познанию информации как категории в правоохранительной системе, органично
и безусловно связанной с раскрытием, расследованием и предупреждением преступлений.
Роль информации в уголовном судопроизводстве трудно переоценить, начиная уже с рассмотрения сообщений о преступлении (ст. 144 УПК РФ) и в последующем процессе доказывания по уголовному делу. На современном этапе развития криминалистики как науки и вида правоприменительной деятельности теория информации уже нашла свое отражение в разработке ряда основных положений, затрагивающих ин-
