CC BY
71
Рассмотренные в данной статье случаи использования объектов авторских и смежных прав на телевидении охватывают лишь малую часть правоотношений в этой сфере. Однако они являются наиболее типичными и свидетельствуют о необходимости дальнейшего совершенствования законодательства в сфере охраны и использования объектов прав интеллектуальной собственности, учитывающих интенсивные темпы развития вещательной отрасли.
Литература
1. Брумштейн Ю. Анализ материалов интервью в эфирных и кабельных средствах массовой информации с позиций авторского права // ИС. Авторское право и смежные права. № 3 2009. С.20
2. Хорт М. К вопросу о субъекте и объекте охраны прав организаций вещания в России и за рубежом //
И.С. Авторское право и смежные права. №1 2012. С.22
3. Комментарий к Части четвертой Гражданского кодекса РФ. Статья 1276 Свободное использование произведения, постоянно находящегося в месте, открытом для свободного посещения // http://msk-gid. ru/docs/show/5324.html
4. Там же.
5. Капустина Надежда Защита авторских прав на телевизионный формат [Электронный ресурс] // http://goldmark.ua/articles/copyright/131-zaschita-avtorskih-prav
6. Софья Окунь «Один в один» не смог запретить «Точь-в-точь» [Электронный ресурс] http:// pravo.ru/court_report/view/118407/
ИНСТИТУТ ДОВЕРИТЕЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ В ЗАРУБЕЖНЫХ
ПРАВОВЫХ СИСТЕМАХ
Колиева Ангелина Эдуардовна
к.ю.н., доцент, доцент кафедры предпринимательского и трудового права ФГБОУВПО « Северо-Кавказский горно-металлургический институт (государственный технологический университет)»
INSTITUTE OF TRUSTING RELATIONSHIPS IN FOREIGN JURISDICTIONS АННОТАЦИЯ
данная статья посвящена исследованию института доверительных отношений в зарубежных правовых системах, таких как: континентальной, англо-саксонской, мусульманской и индийской. ABSTRACT
This article is devoted to research institute relationship of trust in foreign legal systems, such as: continental, AngloSaxon, and Indian Muslim.
Ключевые слова: доверительные отношения, правовая система, конструкции договора, имущество, собственник.
Keywords: relationship of trust, the legal system, the structure of the contract, the property owner.
Для проведения анализа и понимания сути доверительных отношений, безусловно, необходимо проследить историю развития данных отношений и осуществить сопоставление с зарубежными моделями их регулирования. Подобный анализ нуждается в некоторой классификации по причине значительного объема исследовательской части. Основанием для градации в данном случае послужила принадлежность страны исследования к той или иной правовой системе: континентальной, англо-саксонской, мусульманской и индийской.
Так, в рамках континентальной Европы были разработаны относительно независимые правовые конструкции: конструкции договора и конструкции юридического лица, непосредственной основой для которых послужило римское право.[1] Договоры, по которым лицо, управляющее имуществом собственника, обязано действовать в его интересе, т.е. по существу договоров в сфере коммерческого представительства, которые в дальнейшем получили название «фидуциарные сделки», в континентальной правовой системе были прямо и непосредственно реципированы из римского права, о чем свидетельствует наличие соответствующих норм в гражданском законодательстве всех без исключения стран западной Европы.
Очевидно, что развитие и усложнение экономических отношений не могли не сказаться на развитии договорных фидуциарных правоотношений, однако по своему внутреннему содержанию они мало чем изменились со времен римского права, в связи с чем можно говорить по
существу о полной преемственности в праве, как по «вертикали» (во времени), так и «по горизонтали» (в пространстве).
Представляется, что в континентальной правовой системе собственник имущества, оставаясь таковым, может управлять своим имуществом самостоятельно, может создать искусственную конструкцию юридического лица, обособив таким способом часть имущества и доверив его управление наемным работникам или иным образом зависящим от него лицам, либо передать его другому лицу, который будет осуществлять управление им на основе договорного гражданско-правового обязательства. При этом собственник может полностью самоустраниться от управления своим имуществом либо управлять им вместе с другими собственниками, путем объединения, как самого имущества, так и усилий по его управлению без образования юридического лица (договор простого товарищества) или путем его создания (хозяйственное товарищество). По сути, в странах континентальной правовой системы доверительные правоотношения и фидуциарные сделки не тождественны, так как с развитием конструкции юридического лица они стали делиться на договорные и корпоративные; хотя кардинальных отличий между ними нет.[2]
Англо-саксонская правовая система использовала свой традиционный институт «доверительной собственности», исторической предпосылкой которого явилась широко распространенная к XII и XIII векам практика, при которой вассалы, пытаясь избежать феодальных повинно-
стей, связанных с использованием полученного от лендлорда поместья (либо просто отправляясь в крестовые походы), передавали его формально в собственность другому лицу (получившему впоследствии наименование доверительного собственника или «trustee»). Trustee для третьих лиц выступал как истинный собственник этого поместья, а в отношениях с вассалом, передавшим ему имение, обязывался управлять им в его интересах, а после смерти вассала - в интересах его наследника, то есть третьего лица, позднее именовавшегося «бенефициарием». Если доверительный собственник отказывался распоряжаться имением в соответствии с договоренностью, против него нельзя было возбудить иск перед судом с целью заставить его выполнять взятые на себя обязательства по управлению доверительной собственностью, поскольку формально он являлся единственным собственником поместья и, следовательно, мог распоряжаться им по своему усмотрению. [3]
Стоит при этом отметить, что в Англии исторически существовала довольно сложная система судоустройства. Так, функционировали суды «общего права»: суд королевской скамьи (Court of King's Bench), суд общих исков (Court of Common Pleas) и суд казначейства (Court of the Exchequer), причем строго разграничения компетенции между ними не наблюдалось, и каждый из них пытался расширить свою компетенцию, распространить сферу своего воздействия на такие отношения, на которые первоначально не предполагалось ее распространять, что не могло не оказать существенного влияния на все развитие англосаксонской правовой системы. Кроме того, со второй половины XIV в., приобретает большое влияние суд лорда-канцлера, который рассматривал просьбы к королю о «милости и справедливости», направляемые лицами, недовольными решениями судов «общего права». Так, он рассматривал нарушения договоренностей доверительными собственниками как бессовестное и аморальное поведение, и следовательно настаивал, что хотя спорное имение и принадлежит доверительному собственнику по закону, то есть в соответствии с нормами общего права, но, согласно праву справедливости, он в то же время обязан так распоряжаться имением; как было оговорено в договоре о доверительной собственности. [4]
Заявленная схема используется и в настоящее время: так, учредитель доверительной собственности (settlor) передает имущество одному или нескольким лицам (trustee) и оговаривает, что оно будет управляться в интересах одного или нескольких лиц (beneficiary). Учредитель траста может совпадать с выгодоприобретателем (beneficiary). В качестве бенефициантов могут выступать определенные лица (частный траст), а также индивидуально неопределенный круг лиц, например, учащиеся какого-либо учебного заведения, население города и т.п. (публичный траст). [5]
Каково же содержание того права, которым наделяется trustee на переданное ему имущество, считаясь собственником по обычному праву (legal ownership). По замечанию Э. Дженкса, доверительная собственность - это «обязательство действовать в интересах другого как в интересах самого себя, другими словами, доверительная собственность - это применение правила морали».[6] Однако, «действовать в интересах другого как интересах самого себя», это не значит исходить из предположения того, как бы поступил учредитель траста в каждом конкретном случае, а скорее исходить из необходимости наиболее эффективного с экономической точки зрения управления вверенным имущество. Иными словами в понятие права доверительной собственности по англосаксонскому праву
заложены прямые запреты и дополнительные обязанности (кроме бремени содержания своего имущества), которых не знает право собственности в континентальном значении этого понятия.
В континентальной системе право собственности традиционно определяется как наиболее полное вещное право, позволяющее его обладателю обращаться с вещью по своему усмотрению, разумеется, в установленных законом пределах. В этой связи доверительная собственность по определению не может сравниваться с понятием собственности в континентальном смысле, поскольку, хотя доверительный собственник формально и является собственником (legal ownership), в действительности он обязан использовать принадлежащее ему имущество в интересах учредителя доверительного управления или иного указанного им лица (бенефициара), а не в своих интересах, не по «своему произволу».[7]
Представляется, что данный факт нетождественности понятий права доверительной собственности и права собственности в континентальном смысле приводит к некоторым разночтениям в отечественной науке при анализе отношений доверительной собственности. Так, и приверженцы заимствования данного института отечественным правом, и его противники, зачастую проводят аналогии между доверительной собственностью, при которой на одну вещь существует несколько титулов собственности, с «расщепленной» или «разделенной» собственностью, при которой часть правомочий собственника принадлежит одному лицу, а часть - другому, либо доверительная собственность сравнивается с ограниченными вещными правами. При этом и те, и другие, апеллируют к римскому праву, доказывая наличие или отсутствие в нем подобных явлений. [8] В действительности подобные аналогии мало уместны, поскольку в конструкции доверительной собственности имеет место не расщепление «континентального» права собственности на отдельные правомочия, а скорее от него отделяется интерес, являющийся непременным атрибутом права континентальной собственности. В результате, лицо, не имеющее интереса в имуществе (т.е. доверительный собственник), получает право распоряжения им, а лицо, обладающее этим интересом (т.е. бенефициар), лишается этой возможности. Однако, право распоряжения доверительного собственника нельзя назвать правом в собственном смысле этого слова, поскольку он, не имея прямого интереса в имуществе, обязуется распоряжаться им разумно и добросовестно в интересах бенефициара. Отсутствие же интереса в имуществе у доверительного собственника не мешает признать его англосаксонской системе действительным собственником именно из-за различий между понятиями собственности в континентальном и англосаксонском смысле.
Таким образом, доверительная собственность - это не столько право, сколько право-обязанность, а потому любое сравнение ее с расщепленной собственностью или ограниченным вещным правом заранее обречено.
Список литературы
1. Панаева Э.А. Некоторые аспекты Гражданско-правовой ответственности господствующего предприятия перед зависимым предприятием в результате нарушения фидуциарной обязанности по праву Германии // Международное публичное и частное право, 2007. № 5. С. 60.
2. Колиева А.Э. Факторы доверительных отношений в предпринимательской деятельности. «Право и государство: теория и практика»Москва. 2015. № 7.С.34
3. Турышев П.В. Траст и договор доверительного управления имуществом: Дисс...канд. юрид наук. -М., 1997. - С. 57; Ковалев С.И. Доверительное управление имуществом в зарубежном и российском праве: Дисс...канд. юрид. наук. - М., 1999. - С. 81.
4. Цвайгерт К., Кетц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. Том 1: Основы. - М., 1998. - С. 285-286.
5. Дженкс Э. Английское право. - М., 1947. - С. 320; Нарышкина Р.Л. Доверительная собственность в гражданском праве Англии и США. - М.: Юридическая литература. - 1964. - С. 6.
6. Дженкс Э. Английское право. - М., 1947. - С. 322.
7. Нарышкина Р.Л. Доверительная собственность в гражданском праве Англии и США. - М.: Юридическая литература. - 1964. - С.21.
8. Казаков А. К вопросу о рецепции траста российским правом // Корпоративный юрист, 2006, - № 7; Суханов Е.А. Договор доверительного управления имуществом // Вестник ВАС РФ, 2000. - № 1; Беневоленская З.Э Проблемы правового регулирования доверительного управления имуществом в сфере предпринимательства. Дисс....канд. юрид. наук -СПб., 1997. - С. 60-71; Хромушин C.B. Доверительное управление в качестве профессиональной деятельности на рынке ценных бумаг (правовые аспекты): Дисс.... канд. юрид. наук. - СПб., 2000. - С. 17; Гражданское право. Часть I. / Под ред. Ю.К. Толстого, А.П. Сергеева. - М., 2005. - С. 69.
ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДОГОВОР КАК ОДИН ИЗ ИСТОЧНИКОВ СОВРЕМЕННОЙ ПРАВОВОЙ ПОЛИТИКИ
Корж Елена Григорьевна
Институт управления в экономических, экологических и социальных системах Инженерно-технологической академии Южного федерального университета (ИУЭС ИТА ЮФУ), г. Таганрог, ассистент
История российского государства и права развивалась в тесной связи с общеевропейскими традициями правовой и политической культуры. Отрицать это, значит отрицать в теории права и политики, преемственность отечественной правовой традиции. Поэтому сегодня обращение к истории отечественного государства и права помогает ориентироваться на традиционные культурные и нравственные ценности, составляющие основу преемственности правовой и политической культуры. "Настоящее поколение пользуется всем прошедшим, под условием сбережения и развития всего настоящего для будущности. Мера его прав и обязанностей может быть объяснена и понята только в истории, из истории, посредством истории"[5, с. 31].
Анализируя памятники права, видно, что издавна на Руси существовало развитое материальное право и эффективные методы его регулирования, а также меры защиты, направленные на его реализацию в судебной практике. По мнению известного историка древнерусского права Н. Дювернуа, укрепление государственности с "призванием князя было первым шагом к выделению государственного права из той безразличной массы прав, которой обладателем до этого чувствовал себя всякий свободный" [2, с. 50]. Для русского государства, выходящего из недр русской общины, это было знаковым явлением на пути перехода от варварства к цивилизации.
В последствии в правовой и политической культуре России сложился некоторый нигилизм с одной стороны за счет этического максимализма, а с другой за счет того, как отмечал А.И. Герцен, что "правовая необеспеченность, неравенство перед судом убило в нем (русском народе) всякое уважение к законности" [1, с. 251]. И неудивительно такое отношение, если вспомнить, что всю историю публичная власть делала много такого, что собственный народ считал ее несправедливой и не заслуживающей доверия: бюрократизм, казнокрадство, лицемерие, использование служебного положения и т.д., что в качестве социальных пережитков сохраняется и в настоящее время.
Современная правовая система содержит немало юридических норм, направленных на искоренение этих антигосударственных и антисоциальных явлений, хотя,
как свидетельствует практика, эти усилия неадекватны результатом. Причина заключается в том, что в современном демократическом государстве прямое властное волеизъявление народа весьма ограничено, при одновременном укреплении, так называемой вертикали власти, т.е. усилении бюрократизации государства. Мы с большим пониманием должны относиться к противоречивым моментам эволюции правовой и политической системы Российского государства, если примем во внимание, что даже в современной демократической России не прекращаются попытки присвоить власть, принадлежащую народу узкой бюрократической верхушкой.
При этом как-то не замечают, что совершаются взаимоисключающие действия, когда укрепление бюрократии идет за счет демократии. Лозунг 90-х годов прошлого века: "больше выборов, больше демократия" неожиданно стал подвергаться сомнению, а демократия все чаще объявляется формой не свойственной российскому менталитету. Правда, все это относится к сфере политтехнологий и в основном призвано служить интересам отдельных партий для завоевания государственной власти. К счастью, современная Конституция РФ не дает возможности сиюминутным настроениям реализоваться в текущую законодательную практику, что является основой стабильности российской национальной правовой идеи.
Современное российское общество, взяв курс на построение правового, демократического государства, провозгласило приверженность принципам международного права. Европейский пример объединения национальных систем права в единую систему права базируется на идее общности исторических судеб народов, населяющих Европу. Следовательно, Россия свою объединительную идею должна искать в своей реальной истории и в своем национально-географическом пространстве, которое со временем может стать единым евразийским правовым и политическим пространством, т.к. на нем российская самобытность пользуется заслуженным признанием. А это и будет фундаментом современной Российской правовой политики.
