CC BY
74
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2015. № 4
Ж.С. Мажитова
(кандидат ист. наук, докторант кафедры истории стран ближнего зарубежья
исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова)*
ИНСТИТУТ БИЕВ В КАЗАХСКОМ ОБЩЕСТВЕ
В ПЕРВОЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ
В статье рассматривается история суда биев у казахов в советское время. Отмечается, что после политико-правовых реформ Российской империи XIX в., суд биев не претерпел коренной трансформации: он продолжал оставаться инструментом по регулированию общественных отношений в казахском обществе. Однако положение начинает меняться с приходом к власти большевиков. В течение первого десятилетия своего существования советская власть от поддержки традиционного суда казахов перешла к постепенной его ликвидации на территории Казахстана.
Ключевые слова: суд биев, аксакальский суд, модернизация, коренная ломка.
The articles reviews the history of the court of biys in the Soviet era. This court is stated to remain fundamentally unchanged after the Russian Empire reforms in the XIX c.: it still was a social regulative instrument in Kazakh society. However, as the Bolsheviks regime was rising, the status of biys court had changed. During the first decade, the Soviet regime changed the attitude towards Kazakh traditional court from support to gradual liquidation in the territory of Kazakhstan.
Key words: court of biys, elder of biys, modernization, the radical changes.
* * *
С момента вхождения казахских земель в состав Российской империи в XVIII в. обычное право казахов привлекло внимание российских властей. Несмотря на то, что за адатом закрепилась репутация родового обычая, имперское правительство признавало за ним силу закона. Проводимые правительством на протяжении почти всего XIX в. правовые и социальные реформы создавали в регионе нормативный плюрализм, предполагавший сосуществование имперского права и адата. Российское законотворчество в его имперском измерении базировалось на тезисе о том, что каждому народу присущи свои законы и обычаи. Такой дифференцированный подход в законотворчестве позволял встраивать обычное право казахов в общую систему управления и приводил к укреплению правопорядка и поддержанию жизнедеятельности в кочевых аулах. Опыт взаимодействия государства с традиционными институтами
* Мажитова Жанна Сабитбековна, тел.: 8-926-883-11-59.
привел к инкорпорации в органы местного управления «новой власти» в лице избранных биев, которые по замыслу российской администрации должны были служить государству, быть проводниками ее политики в крае в обмен на определенные права. Предполагалось, что в ходе модернизации казахского общества, правовые институты «созреют» для безболезненного слияния с общероссийским законодательством1.
Политика советской власти на первых порах проводилась в русле прежней политики Российской империи: она шла по пути закрепления смешанного адатно-советского законодательства. Это выразилось в том, что суд биев (аксакальский суд) приобрел статус официального судебного органа. Однако после победы большевиков в гражданской войне в 1920 г. произошел решительный поворот в отношении к бийским судам: советская власть видела в них опасную для себя политическую силу. Поэтому с этого времени начинается планомерная борьба с аксакальскими судами, приведшая в конце 1920-х гг. к их полному упразднению2.
История судов биев (аксакальских судов) в первое десятилетие советской власти мало изучена. Она рассматривалась «попутно», в контексте освещения борьбы большевиков с классовыми врагами, отстаивавшими пережитки патриархально-родовых отношений. В этой статье мы использовали материалы фонда 1380 — «Народный комиссариат юстиции (НКЮ) КирАССР» Центрального государственного архива Республики Казахстан, в котором хранится многочисленная переписка отдела судоустройства НКЮ республики с губернскими судами о работе третейских судов, содержатся инструкции по проведению мероприятий, целью которых была дискредитация и упразднение аксакальских судов на территории Казахстана. Наиболее важные из этих источников используются впервые.
* * *
В XIX в. правительство Российской империи приступило к модернизации административно-политической структуры казахского общества. С этой целью на территории Степи проводилась серия
1 См.: Центральная Азия в составе Российской империи. М., 2008; Бёрбэнк Дж. Местные суды, имперское право и гражданство // Российская империя в сравнительной перспективе. М., 2004. С. 320—360; Мажитова Ж.С. Суд биев в казахском традиционном обществе по материалам дореволюционной российской историографии (вторая половина XIX — начало XX века) // Вестник НГУ. Сер. Археология и этнография. 2014. № 7.
2 См.: Бобровников В.О. Мусульмане Северного Кавказа: обычай, право, насилие. М., 2002; Обычай и закон в письменных памятниках Дагестана V — начала XX в. Т. 2. В царской и ранней советской России. М., 2009; Абашин С.Н. Советский кишлак. Между колониализмом и модернизацией. М., 2015.
реформ, вводились новые установления: в 1822 и 1824 г. «Устав о сибирских киргизах» и «Устав об оренбургских киргизах», в 1844 г. «Положение об оренбургских киргизах», в 1867 г. «Временное положение об управлении Семиреченской и Сыр-Дарьинской областей», в 1868 г. «Временное положение об управлении Степными областями», в 1886 и 1892 г. «Положение об управлении Туркестанского края», в 1891 г. «Положение об управлении Степными областями» и др. Целью всего комплекса административно-правовых нововведений была максимально возможная адаптация традиционного общества казахов к общеимперской системе управления. В результате к середине XIX в. в Казахстане сложились две различные правовые системы: общеимперское законодательство (его нормы применялись при решении уголовных дел в волостных и чрезвычайных судах) и обычное право казахов (использовалось в традиционных судах биев). Необходимо отметить, что реформы не затронули основ института биев — он продолжал функционировать вплоть до начала ХХ в., отчасти это связано с тем, что российское правительство осторожно проводило мероприятия по модернизации края, стараясь избегать радикальной ломки устоявшихся традиционных институтов. Более того, суд биев, несмотря на административно-правовые реформы Российского правительства, не потерял влияния в Степи и продолжал оставаться тем инструментом, который аккумулировал рычаги по управлению кочевым коллективом. Таким образом, накануне установления советской власти в казахском обществе сосуществовали обычное право и традиционные правовые институты, регулировавшие все общественные отношения.
Ситуация в крае начала меняться после октябрьского переворота. В 1917 г. — середине 1930-х гг. в Казахстане происходили поистине революционные изменения: формировалась командно-административная государственная система, менялась политико-правовая, материальная, духовная база культуры, трансформировался социальный облик казахского общества. Эти изменения коснулись и института биев, судьба которого в первые два десятилетия с момента установления советской власти сложна и драматична.
Свою национальную политику советское правительство провозглашает в двух важных документах — «Декларации прав народов России» (2 ноября 1917 г.) и обращении «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока» (20 ноября 1917 г.). Народам России и Востока новая власть обещала: «Отныне ваши верования и обычаи, ваши национальные и культурные учреждения объявляются свободными и неприкосновенными»3, а Декларация провозглашала
3 Декреты Советской власти. Т. 1. М., 1957. С. 114.
«равенство и суверенность народов России»4. В сфере национальной политики большевистская партия провозглашала внимательное отношение к обычаям и традициям народов, к обычно-правовым нормам и институтам.
Однако советская власть с самого начала ставила задачу приведения в единую систему правовых отношений народов, входивших в состав дореволюционной России, которые должны были стать неотъемлемой частью Советского государства. Поэтому обычное право и другие обычно-правовые институты со временем, как не отвечающие принципам социалистического общества, в котором все равны и нет сословных привилегий, должны были уступить место советским законам. Такая замена не могла стать делом ближайшего будущего, так как, с одной стороны, нормы обычного права еще твердо удерживали свои позиции среди кочевников; с другой — положение новой власти было неустойчиво, особенно в Казахстане, где национального пролетариата как основной ее опоры было крайне мало, в то время как активно вели антисоветскую агитационную деятельность другие политические силы (к примеру, партии «Алаш», «Шуро-и ислами» и др.). Понимание сложности борьбы не только с антисоветскими силами, но и за привлечение на свою сторону местного населения привело к выработке формулы в отношении местной власти — «национальная по форме, социалистическая (первоначально — пролетарская) по содержанию», которая позволяла «свободно трактовать эту "дилемму" и делать самые разные, даже противоположные, практические выводы, приспосабливаясь к меняющейся ситуации»5.
Поначалу ситуация складывалась не в пользу большевиков, так как «В революцию 1917 г. Туркестан вступил вполне "первобытно"»6. Поэтому большевики для завоевания доверия со стороны народных масс использовали лозунги, которые были просты и понятны: «Долой войну», «Вся власть Советам», «Строительство нового общества, где не будет ни бедных, ни богатых» и др.
Наряду с использованием подобных лозунгов, партия большевиков в этот период видела важнейший путь укрепления своих позиций среди народов окраин в том, чтобы учитывать существующие традиции и обычаи коренного населения в различных областях
4 Декреты Октябрьской революции (Правительственные акты, подписанные или утвержденные Лениным, как председателем Совнаркома). Т. 1. От октябрьского переворота до роспуска Учредительного собрания / Под ред. М.Д. Орахе-лашвили и В.Г. Сорина. М., 1933. С. 30.
5 Абашин С.Н. Советская власть и узбекская махаля // Неприкосновенный запас. 2011. № 4(078). С. 96.
6 Сафаров Г.И. Колониальная революция (Опыт Туркестана). М., 1921. С. 54.
общественной жизни, не допускать грубого вмешательства в основы социально-правового общежития народов, которые еще находились «в плену» патриархально-родовых пережитков. Основное отношение органов власти к обычно-правовым нормам было закреплено в декрете о суде № 1 от 22 ноября (5 декабря) 1917 г., в котором говорилось: «Местные суды решают дела именем Российской республики и руководствуются в своих решениях и приговорах законами свергнутых правительств лишь постольку, поскольку таковые не отменены революцией и не противоречат революционной совести и революционному правосознанию»7. Вопрос о правомочности действия традиционных судов в этом документе не рассматривался. Нормы обычного права оставались действующими и имели практическое применение, поскольку не противоречили советскому законодательству.
Данные положения касались и Казахстана. Так, 10 июля 1919 г. Народный комиссариат по делам национальностей на специальном совещании принял решение об организации Киргизского (с 1925 г. Казахского. — Ж.М.) революционного комитета и утверждении декрета «Временное положение о революционном комитете по управлению Киргизским краем». В этом документе, в частности, говорилось: «Все тяжебные дела между киргизами (здесь и далее — казахами. — Ж.М.) разрешаются по месту жительства ответчика при аульных и волостных председателях исполнительных комитетов третейским судом. Решения третейского суда (так официально в советский период именовались суды биев. — Ж.М.) окончательно могут быть обжалованы в кассационном порядке в киргизский отдел уездного народного суда. Дела между киргизами разрешаются народным судом по существу дела по обычному праву»8. Данная норма узаконивала сохранение и действие института «бийских судов», правда, с некоторыми ограничениями (их решения не должны были противоречить советскому законодательству).
Позиции бийского суда временно укрепились благодаря инструкции отдела юстиции ревкома «О третейском суде» от 24 октября 1919 г., в которой было записано: «Суд посредников при решении дел руководствуется свидетельскими показаниями, обстоятельствами дела, народными правовыми обычаями и личным убеждением, сообразно интересам трудящихся масс»9.
7 Декреты Советской власти. Т. 1. С. 125.
8 Временное положение о революционном комитете по управлению киргизским краем. Декрет совета народных комиссаров // Учредительный съезд Советов Киргизской (Казакской) АССР. 4—12 октября 1920 г. Протоколы. Алма-Ата; М., 1936. С. 4.
9 Центральный государственный архив Республики Казахстан (далее — ЦГА РК). Ф. 1380. Оп. 1. Д. 10 «А». Л. 95 об.
26 августа 1920 г. ВЦИК и СНК РСФСР приняли Декрет «Об образовании Киргизской (Казахской) Автономной Советской социалистической республики» (далее — КазАССР) в составе РСФСР со столицей в Оренбурге. В том же году в Оренбурге состоялся Учредительный съезд Советов Казахстана, принявший Декларацию прав трудящихся Казахской АССР, которая закрепила создание КазАССР. Однако дальнейшему упрочению позиций большевиков в регионе мешали сложившиеся традиционные принципы общественной организации казахского общества.
Особую озабоченность у правительства вызывала слабость местных кадров советской власти, которые проигрывали традиционным хранителям норм обычно-правовой культуры. С целью ослабления последней, а в последующем и ее упразднения на Учредительном съезде Советов КАССР, который проходил 4—12 октября 1920 г., представителем секции юстиции Заромским были предложены основные принципы организации советского суда, согласно которым: «Третейские суды на теперешних началах узаконены быть не могут. С организацией правильно созданных народных судов10 необходимость в третейских судах в значительной мере отпадает»11. Вместе с тем, на съезде звучали и другие предложения. Так, при обсуждении резолюции съезда председателем уездного ревкома Тургая Б. Каралдиным было выдвинуто предложение о сохранении родовой присяги и третейского суда, которые, по его мнению, «весьма широко распространены и... должны быть сохранены в качестве организации, вполне узаконенной»12. В виду этого съезд не принял окончательного решения по данному вопросу.
Неясность правового статуса третейского суда в свою очередь приводила к непоследовательности в действиях исполнительных органов власти в отношении этого института.
Так, 1 декабря 1920 г. председатель президиума Оренбургско-Тургайского губернского совета С.В. Остривидов вынужден был констатировать: «...эти суды фактически существуют на территории Кирреспублики, как видно из поступающих в Совнарсуд дел и жалоб, и продолжают взыскивать в свою пользу за решение дел
10 Определение «правильно созданный народный суд» довольно часто встречается в официальной переписке советских органов. Полагаем, что под ним подразумевался суд, руководствовавшийся в своей деятельности советским законодательством, который, по словам В.И. Ленина, был «построен на принципе участия трудящихся и эксплуатируемых классов, — и только этих классов, — в управлении государством» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 27. С. 191). Очевидно, все остальные суды в крае следовало относить к «неправильно созданным народным судам».
11 Учредительный съезд Советов Киргизской (Казахской) АССР: Протоколы. С. 57.
12 Там же. С. 97.
так называемый "бийлык", при чем решение их обращаются к немедленному исполнению через милицию»13. Такая картина наблюдалась по всей территории Казахстана, из-за чего Наркомюст КазАССР вынужден был выслать всем губернским судам 20 декабря 1920 г. циркулярное разъяснение, в котором говорилось: «Народные судьи КССР, впредь до издания некоторых предполагающихся изменений должны руководствоваться положением о едином народном суде и декретами Советской Власти, а в случае их неясности и неполноты — народными обычаями, поскольку они не противоречат декретам и основным положениям советской власти, а также общим духом Социалистического законодательства (социалистическим правосознанием)»14.
Но уже 25 декабря 1920 г. Народный комиссариат юстиции (НКЮ) КазАССР принял циркуляр № 2 «Об упразднении третейских судов», согласно которому все действующие на территории республики третейские суды признавались «самочинными» и подлежащими «немедленному упразднению»15. Согласно этому циркуляру началась работа по роспуску и упразднению действующих на территории края третейских судов. В реальности, однако, мероприятия органов власти не привели к их фактическому исчезновению. Они продолжали существовать как «аксакальские суды», «ак-сакальские советы», основанные на традициях казахов.
Очередной удар по этому институту был нанесен в 1924 г., когда были приняты два циркуляра НКЮ КазАССР. В первом документе от 22 августа № 50 говорилось, что «одно запрещение аксакальских судов и признание их решений недействительными не достигнут никакой цели. Поэтому необходимо прибегнуть к репрессивным мерам»16. В то же время данный правовой документ не позволял привлекать аксакалов к уголовной ответственности за разрешение уголовных дел, предусмотренных статьями 151, 153 (ч. 1), 172, 173, 175 УК РСФСР, уголовных дел, оканчивающихся примирением сторон, а также за разрешение гражданских дел о наследстве и дел, подсудных трудовым сессиям нарсуда17. Данное обстоятельство в письме от 8 октября 1924 г. представителя государственного политического управления по КазАССР Каширина наркому юстиции республики Н. Иралину называется «ошибкой, сводящей на нет всю положительную часть Вашего циркуляра»18. Решение вопроса
13 ЦГА РК. Ф. 1380. Оп. 2. Д. 17. Л. 6.
14 Там же. Л. 7.
15 Там же. Л. 8.
16 Вестник рабоче-крестьянского правительства КАССР. 1920. № 15. Ст. 48.
17 Там же. С. 106.
18 ЦГА РК. Ф. 1380. Оп. 1. Д. 27. Л. 123.
ставилось в письме принципиально: или аксакальский суд — или советские судебные органы. «Всякое исключение ведет к двойственности. Последствия такой путаницы Вами достаточно ярко обрисованы в словах того же циркуляра: "Благодаря тому, что аксакалы, принимая к разрешению уголовные дела, склоняют стороны к примирению, многие преступления в степи остаются безнаказанными"». Наркому юстиции Н. Иралину предлагалось «...взять твердо, решительно и уверенно курс на полное уничтожение акса-кальских судов. Само собою, разумеется, что такой курс требует уголовной наказуемости деяний аксакальских судов по преступлениям указанным в 10 ст. Уголовно-Процессуального Кодекса»19.
Поэтому в том же году принимается другой циркуляр от 30 октября № 68 «Всем Губсудам и Губпрокурорам о привлечении аксакалов к уголовной ответственности за разрешение ими уголовных и гражданских дел», который не препятствовал властям применять судебно-процессуальные действия в отношении последних без каких-либо ограничений и исключений.
С этого момента можно говорить о том, что начинается уголовно-правовое преследование «аксакальских судов». Однако данная мера, судя по всему, не принесла ожидаемых результатов. В докладе наркома юстиции С. Мамбеева на заседании Совета народных комиссаров республики 28 ноября 1927 г. предлагалось продолжить систематическую борьбу с аксакальскими судами (их обвиняли в должностном взяточничестве)20. В конце того же года участники заседания Комиссии по рассмотрению Положения о третейских судах были вынуждены признать: «Судебно-следственные органы еще не в состоянии обслуживать нужды всего населения и поэтому их в ауле заменяют аксакальские суды»21. В связи с этим член комиссии Рузиев предлагал узаконить аксакальские суды как временную меру. Однако, судя по протоколу заседания комиссии, не все участники поддержали эту инициативу. Так, Аралбаев высказался за «создание какого-то гибкого и близкого населению органа для разбора мелких бытовых дел, которые до сих пор неизбежно разбираются аксакальскими судами»22. На основании решения комиссии ЦИК и СНК КазАССР принимает Постановление «О третейских судах в ауле, кишлаке и селе», в котором отмечалось: «Гражданские дела, по которым сторонами являются частные лица, могут по соглашению последних рассматриваться в сельских местностях КазССР третейскими судами»23.
19 Там же.
20 ЦГА. Ф. 1380. Оп. 2. Д. 200. Л. 60.
21 Там же. Л. 39.
22 Там же. Л. 39-40.
23 Там же. Л. 40.
Постановление ЦИК и СНК республики не столько решило проблему, сколько усложнило. Дело в том, что легитимация правового статуса третейских судов вызвала реанимацию аксакальских судов, «которые по внешней форме подходят к третейским судам»24. Тяжущиеся стороны, теперь уже на законных основаниях, выбирали третейскими судьями аксакалов, которые решали дела на основании норм обычного права. Для устранения нежелательного для советской власти сосредоточения судебных полномочий в руках представителей традиционного правового института, Наркомюст республики внес на рассмотрение НКЮ РСФСР дополнительную главу к Уголовному Кодексу РСФСР о преступлениях, составляющих пережитки родового строя. В этой главе интерес представляет 23 статья, предусматривающая, что «аксакальство», «т.е. принятие к производству и разрешение дел, подлежащих ведению судебных, административных или иных органов лицами, не имеющими на то права, влечет — лишение свободы до 2 лет и штраф до 1000 руб-лей»25. Однако, уверенности в практическом применении этой статьи у правовых органов не было, так как, по словам наркома юстиции Ж. Садвакасова, население продолжает «обращаться к ак-сакальским баям и они разрешают судебные дела»26.
Интересно заметить, что инициатива по полной ликвидации третейских судов на территории Казахстана принадлежит именно местным властям. Такой общественно-правовой парадокс, на наш взгляд, можно объяснить слабостью местных советских судебно-следственных органов при сохранении сильных родовых уз у казахов, что приводило к противостоянию новой власти и родовых авторитетов (аксакалов, баев27 и т.д.) в кочевом ауле. В совокупности эти причины вызвали ходатайство от 6 января 1928 г. со стороны республиканских властей в лице ЦИК КазАССР в ВЦИК и СНК РСФСР о нераспространении на казахские аулы действия положения о третейских судах (1924 г.). На основании этого ходатайства ВЦИК и СНК РСФСР за подписью М. Калинина 3 апреля 1928 г. внес дополнение к статье 1 Положения о третейском суде следующего содержания: «Споры о праве гражданском между казахами в сельской местности (аулах) Казахской АССР не могут быть передаваемы на разрешение третейского суда»28.
24 Там же. Л. 54.
25 Там же. Л. 57.
26 Там же. Л. 55.
27 В 1920-х гг. понятие «бай» подразумевало любого классового врага советской власти.
28 ЦГА. Ф. 1380. Оп. 2. Д. 200. Л. 171.
Официальная отмена аксакальских (третейских) судов привела, судя по письму временно исполняющего делами наркома юстиции КазАССР Н. Жалнина в президиум КЦИК в конце 1928 г., к скрытым формам бытовых преступлений, «благодаря чему выявление их стало почти невозможным, что крайне осложнило борьбу с ними, ...в результате чего, дела теряют общественное значение, преступники остаются безнаказанными»29.
С конца 1920-х гг. можно говорить о постепенном исчезновении этого правового института. На их окончательное упразднение повлияли мероприятия «Малого Октября» — политического курса властей по советизации казахского аула и массовой коллективизации кочевого населения30.
Таким образом, в Российской империи суд биев, претерпев определенную модернизацию в период реформ российского правительства в XIX в., продолжал оставаться инструментом по регулированию общественных отношений среди казахов. Разнообразие правовых режимов, узаконенных внутри государства, преследовало несколько целей. За счет привлечения местной родовой знати в органы управления регионом утверждалось верховенство имперской власти. К тому же «инкорпорирование местных "обычаев" в имперское законодательство также было своего рода сделкой: империя поддерживала на местах правосудие в местном, традиционном понимании в обмен на уплату населением податей и налогов»31. Судебно-правовая реорганизация края не привела к потере статуса суда биев, он лишь поменял форму, содержание оставалось прежним.
Однако после 1917 г. положение суда биев начинает кардинально меняться, хотя и не сразу. Декларативные лозунги о равенстве и равноправии народов, неустойчивое положение большевиков, незнание механизма и путей ломки традиционных институтов вынуждали новую власть в первое время терпимо относиться к политико-правовой культуре народов окраин. Поначалу суды биев продолжали действовать в качестве аксакальских (третейских) судов и советов.
29 Там же. Л. 215-215 об.
30 «Малый Октябрь» секретаря краевой партийной организации Ф.И. Голоще-кина (в 1925-1933 гг.) претворял в жизнь курс на «советизацию аула» в условиях обострения классовой борьбы в Казахстане, целью которого было изыскание средств для индустриализации путем их перекачки из сельского хозяйства. Превращение единоличных хозяйств в коллективно-колхозные, борьба с байско-ку-лацким элементом путем конфискации имущества, выселения и репрессии привели к окончательной победе советской власти в «классовой борьбе с деревней» и, как следствие, исчезновению «как класс» зажиточной части общества, кризису и развалу кочевого хозяйства (см.: Масанов Н.Э., Абылхожин Ж.Б. и др. История Казахстана народы и культуры. Алматы, 2001. С. 285-294).
31 Бёрбэнк Дж. Указ. соч. С. 323.
Однако, по мере утверждения советской власти большевики начинают хотя и непоследовательно, но все же проводить курс на ликвидацию сложившихся веками традиций народа. С целью полной ликвидации аксакальских судов ЦИК и СНК республики принимают ряд циркуляров, на основании которых эти суды сначала значительно сужают свою компетенцию, затем начинают постепенно вытесняться из сферы правового действия на территории республики. К концу 1920-х гг. аксакальские суды как третейские органы окончательно ликвидируются.
Таким образом, в течение первого десятилетия своего существования советская власть, исходя из сложившейся социально-политической ситуации в крае, меняет свое отношение к обычному праву и традиционным институтам — от лояльного (обычно-правовые нормы признавались и действовали наряду с советским законодательством) к постепенной ликвидации и запрету их деятельности на территории Казахстана.
Список литературы
1. Абашин С.Н. Советская власть и узбекская махаля // Неприкосновенный запас. 2011. № 4 (078).
2. Абашин С.Н. Советский кишлак. Между колониализмом и модернизацией. М., 2015.
3. Бобровников В.О. Мусульмане Северного Кавказа: обычай, право, насилие. М., 2002.
4. Бё'рбэнк Дж. Местные суды, имперское право и гражданство // Российская империя в сравнительной перспективе. М., 2004.
5. Мажитова Ж.С. Суд биев в казахском традиционном обществе по материалам дореволюционной российской историографии (вторая половина XIX — начало XX века) // Вестник НГУ. Сер. Археология и этнография. 2014. № 7.
6. Масанов Н.Э., Абылхожин Ж.Б. и др. История Казахстана народы и культуры. Алматы, 2001.
7. Обычай и закон в письменных памятниках Дагестана V — начала XX в. Т. 2. В царской и ранней советской России. М., 2009.
8. СафаровГ.И. Колониальная революция (Опыт Туркестана). М., 1921.
9. Центральная Азия в составе Российской империи. М., 2008.
Поступила в редакцию 22 апреля 2015 г.
