CC BY
27
Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 17 (346). Философия. Социология. Культурология. Вып. 33. С. 51-57.
ИННОВАЦИИ В КРЕАТИВНО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКОМ ИЗМЕРЕНИИ
В инновационных процессах выражается самообновление людей путем обновления содер-^^юания их деятельности, общения и мышления. Процессы самообновления активируются ростом доли самодеятельности и соревнования индивидов по поводу общественного признания.
Ключевые слова: инновации; закон самообновления; продуктивно-творческие силы человека; самодеятельность; соревнование.
Ныне термин 'инновация' - один из самых употребительных. Инновации экономят ресурсы и рабочее время, создают новые продукты массового общественного спроса. Но за внешней стороной инноваций скрывается их креативно-антропологическая сущность: инновационные процессы влекут к обновлению не только средств жизни, но и самих субъектов - утверждают соответствующий себе образ жизни, перманентное обновление стиля мышления, эмоционального фонда общества, творческую индивидуальность, для которой престижным предстает не столько обладание вещами, сколько сам творческий процесс самореализации в созидании общеинтересной и полезной новизны, сами возможности самообновления собственной субъективности путем обновления способов деятельности, общения, духовного возрастания.
Метафизика инноваций
Универсальная сущность человека сфокусирована в его стремлении выйти за пределы достигнутого к новым формам и смыслам жизни. Люди стремятся осуществить, выполнить себя. Они изменяют обстоятельства в таком направлении, чтобы установился достойный в их понимании образ жизни. Однако с его установлением исчезает его идеализированный, романтический ореол. Бывший в воображении идеальный строй облекается в эмпирическую материю, претерпевает от нее некие деформации и превращается со временем в обыденную повседневность, которая становится скучной. Новые формы жизни окаменевают, повышается удельный вес репродуктивного стиля мышления и поведения. Свободная активность Я регламентируется порядком настолько, что возникает его (Я) бунт. В лоне традиции вызревает модернизация, импульсы к обновлению деятельности, общения и мышления. Возникают инициаторы, готовые выйти за «красные флажки».
Если взять общество в целом, то прежние его формы отмирают тогда, когда они становятся оковами для самодеятельности и самообновления людей. Самодеятельность - имманентная форма самообновления. Скука - реакция на лимит творческого компонента.
Существует общесоциологическая реальная тенденция, которую можно назвать законом самообновления людей - их чувственно-эмоциональной, душевной, духовной, социокультурной областей. Этот глубинный креативно-антропологический закон имеет биопсихические и социокультурные основы, он не сформулирован в теории, но он про-лагает себе дорогу на практике в бессознательной форме в виде качественных перемен, возникающих «вдруг». Царская Россия цвела и богатела в 1913 г. Но уже в 1917 г. монархия рухнула. Советский Союз был могуч в военном, хозяйственном, политическом отношениях. Но в 1991 г. его «вдруг» не стало. За спиной революций и крутых перемен скрывается общесоциологический по охвату, социокультурный по содержанию закон самообновления. Повод всегда найдется.
Подобные перемены присущи всем сферам и «порам» общества. Стратегия инновационного общества продиктована не только технико-экономическими причинами, но и важными социокультурными мотивами - потребностью в новизне. Формы общества отмирают тогда, когда они становятся оковами для самодеятельности, состязания, соревнования.
Библейское изгнание из рая можно истолковать не только как расплату прародителей за грех гордыни, но и как мифологическое осознание беспокойной человеческой природы, ее процессуальной универсальности, всегда жаждущей самообновления: стремления выйти за рамки достигнутого к новым значениям, перспективам и возможностям. Такое выхождение за пределы достигнутого
составляет суть креативной сущности человека, о чем пел Владимир Высоцкий: «Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал». Не случайно известный бренд надкушенного яблока символизирует собой обновление электронной продукции. Это самый интеллектуально емкий бренд за всю историю рекламы.
Тенденция самообновления связана со свободой нашего Я, нашей воли, нашего продуктивного воображения, с игрой духовных и телесных сил. Этот источник самообновления -не экономический, не утилитарно-прагматический, а сугубо антропогенный, креативный и бескорыстный. И чем в большей мере он становится руководящим в проектировании человеческой жизни, тем в большей мере общение обретает адекватную себе форму. Вопросы модернизации России уходят корнями в метафизику инноваций - в креативную культурную антропологию, реализация которой среди обучающихся делает образование увлекательным, интересным и актуализирует творческий потенциал личности.
Когда возникает мотивация к инновациям?
Элвин Тоффлер, футуролог, на глобальном стратегическом форуме в Москве 12 декабря 2007 г. привел шокирующий для экономико-центризма факт: «Появляется все больше людей, которые производят новые ценности без денег. Лучший пример здесь - программное обеспечение. Есть молодой парень, который сидит у себя в маленьком офисе в Финляндии. Ему не понравилась операционная система Windows у него на компьютере, и он придумал другую, лучше. Он сделал это не потому, что его кто-то попросил или заплатил ему, он сделал это совершенно добровольно. И потом он поместил ее в Интернете и сказал: кто может ее улучшить - пожалуйста, делайте. Она совершенно открыта. И это все было сделано без денег. И это испугало Microsoft, а китайское правительство приняло закон о том, что все государственные учреждения Китая пользуются только этой новой системой. <.. .> Парадокс в том, что экономика денег создает технологии, которые повышают продуктивность работ, которые делаются вне зоны экономики денег. Раньше, чтобы измерить давление, мы ходили к врачу и платили ему за эту услугу. Теперь японцы придумали аппарат для измерения давления, которым человек может пользоваться самостоятельно. Или вот фотография. <...> Экономисты не
могут просчитать ценность подобных вещей и поэтому говорят, что они не важны, а мы утверждаем, что это и есть самое важное»1.
В этих высказываниям Э. Тоффлера привлекают внимание три момента: особая мотивация к инновациям, не провоцируемая деньгами; рост круга людей с такой мотивацией; ограниченность денег в оценке положительных последствий инноваций.
Такая мотивация состоит в том, что профессионал исходит из самой сути дела, понимает изъяны рационального компонента в том или ином изделии, доверяет своему разуму как непосредственно общественному и поэтому сам дает себе полномочия на совершенствование продукта, важного не только для него лично, но и для всех, для иных потребителей. Самоуполномочивание соединяется с емким социальным чувством - с профессиональной солидарностью.
Добровольная, по Тоффлеру, инициатива, вырастает из особого вида труда: в нем интеллектуальный компонент превалирует над телесными усилиями, творческий фактор - над исполнительским; престижными являются рационализация и изобретательство не только в промышленных, но и в организационно-управленческих технологиях, товарищеская взаимопомощь в проблемных ситуациях и соревновательность в поиске новизны при решении профессиональных задач, публичное обсуждение результатов общего труда, профессиональная честность, требовательность и ответственность; и немаловажное значение имеет то, что жизненные потребности персонала удовлетворены достаточной заработной платой, культурным досугом и т. д.
Доктор экономических наук, профессор МГУ Александр Бузгалин размышляет о созидательной мотивации в условиях экономики знаний: «Но для мира знаний частная собственность устарела». В рамках такой экономики для работника «утилитарные блага отходят на второй план. А ценности интересной, креативной деятельности, свободное время, отношения солидарности с товарищами по работе выходят на первый». «Почему более половины выпускников аспирантуры американского университета, - задает вопрос А. Бузгалин, - стремятся получить работу ассистента или доцента в колледже, а не менеджера в фирме (где их зарплата могла бы быть в 2-5 раз выше)? Ответ давно известен:
у человека, занятого творческой деятельностью, особенно социально востребованной, интересной, денежная мотивация не является главной. Первое место занимает <...> сама работа. Плюс отношения солидарности и творческого соперничества (но не рыночной конкуренции) с товарищами по работе. Плюс большой объем свободного времени. Плюс гарантированная занятость». А. Бузгалин заключает: если главной потребностью человека творческого станет сама деятельность, то решится «проблема отказа от пресыщения». Занятому интересной работой «попросту неинтересно гоняться за десятым костюмом или выбирать себе третий автомобиль. Простота передвижения, а не шикарный автомобиль. Уютное жилище, а не огромные апартаменты»2.
Денежный стимул, оценка трудовой эффективности только в стоимостных показателях имеют свой предел, за которыми вступают в действие универсальная сущность человека - его свободная самодеятельность, увлеченность и радость от самого творческого процесса обновления общеинтересного дела, общественное признание, глубинное духовное общение с единомышленниками по обмену опытом творческого искания, некое служение сверхличным идеалам, выводящее за пределы уже достигнутого, «ставшего», «отвердевшего к иным возможностям и смысловым горизонтам». Такое выхожде-ние за пределы достигнутого сообщает личности формат не «цельнокаменной натуры», скроенной раз и навсегда, а личную неокон-ченность, открытость к новым вариантам понимания, общения и действия. Одним словом, в действие вступает вещно-бескорыст-ная мотивация одержимости, увлекательности духовно-культурными побудителями в качестве самоцели. Такая мотивация появляется в условиях среднего и высшего по степени сложности труда, который нами рассмотрен в отдельной публикации3.
Стоимостная форма продукта будет и в обозримом будущем. Благодаря стоимости можно устанавливать количественные пропорции в обмене товарами. Однако превращение стоимости в самоцель производства, сведение полноты жизни и труда к стоимостному индикатору есть та уязвимая пята капитала, через которую капитал будет подвергаться эрозии. На первый план выйдет не абстрактный, а конкретный труд. Стоимость сохра-
нится в качестве учета трудовых затрат как показатель для регулирования необходимого рабочего времени, а не как цель производства. А это обстоятельство является важнейшим в преодолении овещнения и социального фетишизма. Производство прибыли как цель, оценка социальной эффективности усилий людей только в деньгах - это социальная редукция, враждебная культуре и исторически преходящая форма хозяйствования, своего рода смута в общественном сознании.
Вот лишь некоторые иллюстрации этому. «Менее чем 100 семей современных олигархов, - отмечал академик Д. Львов, - владеют сегодня 92 % доходов от природных богатств страны. А 8 % - приходится на более чем 140-миллионный народ России!»4 Бывший директор НИИ статистики Роскомстата Василий Симчера отмечает: нынешний курс России - «это курс не просто бесперспективный и опасный, но уже попросту несовместимый с существованием нашей страны»5.
Вменяемы ли вообще российские восторженные рыночники? Патриарх экономической мысли США Дж. Гэлбрейт высказался так: «Говорящие - а многие говорят об этом бойко и даже не задумываясь - о возвращении к свободному рынку времен Смита не правы настолько, что их точка зрения может быть сочтена психическим отклонением клинического характера»6.
От производства капитала к производству целостных индивидов и культуры
Общественное богатство существует в трех формах - натуральной, стоимостной и субъективно-личностной (способности, умения). Труд, создающий реальное богатство (ценности для потребления и продуктивно-творческие силы человека), превратился в средство созидания богатства вообще, в созидание «сумасшедшей» формы богатства (финансовый капитал). Реальное богатство, оцененное рабочим временем, получает количественную - стоимостную оценку. Стоимостная форма богатства утвердилась как самоцель! Количественный параметр богатства взял верховенство над его качественным креативно-антропологическим содержанием. Но ведь стоимостные показатели вполне можно использовать как инструмент, как средство для реализации нравственных императивов - измерять эффективность производства людьми собственной жизни отношением производства к общественным потреб-
ностям, к целостному развитию индивидов, к реальным возможностям науки открывать глубинные закономерности «звездного мира». При таком критерии эффективности на первый план выйдет не абстрактный, но конкретный труд, определяемый конкретными общими целями. Только конкретный труд может утвердиться как самоцель в силу его креативности по отношению к человеку. Тем самым изменится вся социальность, она обретет иные, ценностные критерии жизни и мышления. Степень и пределы развития производства определяются «отношением к целостному развитию индивидов» (К. Маркс). Экономика при таком критерии предстает как прикладная, практически реализуемая креативная антропология.
Субъективно-личностная форма богатства есть продуктивно-творческие силы человека, обретенные им путем деятельного усвоения культуры и в своей действительности явленные как предметный мир богатства, как мир общения и духовная жизнь общества. Особенностью этого вида богатства является следующее. В отличие от вещей и стоимостей такое богатство:
• не отчуждаемо от человека;
• во все времена оно было и будет генетическим истоком натурального и стоимостного видов богатства;
• потребление этого богатства не уничтожает его, а умножает в общественном масштабе;
• оно так же беспредельно, не оконечено, как и стоимостная форма богатства, но мотив его обретения является креативно-антропологическим;
• оно универсально, общечеловечно и может стать достоянием для каждого желающего - и человека, и народа.
Процитируем саму суть креативной антропологии К. Маркса относительно истинной формы богатства. «На самом деле, если отбросить ограниченную буржуазную форму, чем иным является богатство, как не универсальностью потребностей, способностей, средств потребления, производительных сил и т. д. индивидов, созданной универсальным обменом? <.. .> Чем иным является богатство, как не абсолютным выявлением творческих дарований человека, без каких-либо других предпосылок, кроме предшествующего исторического развития, делающего самоцелью эту целостность развития, т. е. развития
всех человеческих сил как таковых, безотносительно к какому бы то ни было заранее установленному масштабу. Человек здесь не воспроизводит себя в какой-либо одной только определенности, а производит себя во всей своей целостности, он не стремится оставаться чем-то окончательно установившимся, а находится в абсолютном движении становления»7.
Абсолютное движение становления осуществляется как обновление людей путем обновления форм деятельности, общения и мышления и выражается адекватно в диалектическом мышлении. Общество, где саморазвитие людей осуществляется как беспрестанное выхождение за пределы для этого саморазвития, и где единственной предпосылкой самого общества является выход за пределы «исходного пункта», такое общество, подчеркивал Маркс, порождает понимание человеком «его собственной истории как процесса», так как «сам процесс развития положен и осознан как предпосылка индивида»8. Такое процессуальное понимание и выражает философская диалектика во всеобщей, логической форме. С позиций диалектики, заметил вслед за Гегелем Ф. Энгельс, абсолютным является процесс, а не временный результат последнего. Диалектика «в позитивное понимание существующего <...> включает в то же время понимание его отрицания, его необходимой гибели, каждую осуществленную форму она рассматривает в движении, следовательно, также и с ее преходящей стороны, она не перед чем не преклоняется и по самому существу своему критична и революционна»9. Эти чеканные формулировки К. Маркса есть логическое оформление «абсолютного движения становления», самообновления людей, взятых в их взаимоотношениях.
Субъективно-личностная форма богатства есть абсолютная форма богатства; оно творится в системе образования (и в актах самообразования), в котором проектируется и утверждается образ должного человека с его универсальными по культурной значимости способностями и конкретными профессиональными умениями.
В перспективе именно система образования должного человека превратится в антропогенный базис общества, который будет определять духовный и культурный, интеллектуальный и профессиональный потенциалы общества. Такую тенденцию осознают
руководители, чувствительные к перспективным возможностям.
Натуральная форма богатства была доминирующей в добуржуазную эпоху, и люди тем самым не теряли здравия ума. В буржуазной социальности на первое место вышла стоимостная форма богатства, и финансовый капитал оседлал «физическую» (производящую) экономику настолько, что единым критерием успешности стали деньги, и именно финансовый капитал диктует сценарий политических событий в планетарном масштабе10. Субъективно-личностная форма богатства есть возвращение к «натуральной» форме богатства с тем уточнением, что на основе достигнутого в буржуазную эпоху престижным становится обладание не вещами, а продуктивно-творческими силами, на которые всегда есть спрос. Все остальное, как говорится, приложится. «Ум выше денег, мастера своего дела - выше олигархов, интеллектуальная собственность -выше имущественной, а интеллектуальный собственник - центральная фигура»11.
Что импульсирует процессы самообновления?
Импульсы к самообновлению прямо пропорциональны росту доли самодеятельности. Самодеятельность - это фундаментальный культурно-антропологический атрибут, способ развертывания продуктивно-творческих сил и вместе с тем - основная категория в понимании перспектив именно человеческого развития.
Деятельность направлена на изменение внешнего предмета и может быть несвободной, вынужденной внешними мотивами. В самодеятельности доминирует направленность субъекта на преобразование самих схем, способов деятельности. Изменять же схемы собственной деятельности человек может при условии, если он выносит их во внешний план, ставит их перед собой, опредмечивает. Поскольку предметом самодеятельности являются способы человеческой же деятельности, то субъект не теряет себя в предмете, не отчуждается от себя в актах самодеятельности. За внешним отношением к «другому» (предмету) он усматривает внутреннее отношение к самому себе, к человеческим продуктивно-творческим силам, которые запечатлены в предмете. «Человек не теряет самого себя в своем предмете лишь в том случае, если этот предмет становится для него человеческим предметом, или опред-
меченным человеком. Это возможно лишь тогда, когда этот предмет становится для него общественным предметом, сам он становится для себя общественным существом, а общество становится для него сущностью в данном предмете»12. Поэтому «человек есть самоустремленное (selbstisch) существо»13. Будучи самонаправленной социальностью, субъект функционально различается в актах самодеятельности на субъект действия и на продукт действия; он противополагает себя (как формируемый материал) самому себе как формирующей деятельности; одновременно он объемлет эти противоположности -процесс и результат. Соединяя в себе эти противоположности, он есть противоречие между деятельностью ставшей и становящейся, культурой наличной и возникающей, между «я» прошлым и «я» настоящим. В акте проти-вополагания отношение к другому (опредме-ченной деятельности) подчинено отношению субъекта к самому себе.
В самодеятельности субъект устремлен на обновление творческих сил путем выхожде-ния за границы уже достигнутого, которые и осознаются им как подлежащие преодолению, а не как «священная грань». Такое вы-хождение осуществляется путем разрешения противоречия между репродуктивным и продуктивным. Это созидательное противоречие есть «локомотив» творчества, оно импульси-рует субъекта к обновлению схем действия, общения и мышления, формирует индивидуальность, не равную себе самой, способную к новым вариантам самореализации. В отличие от деятельности по заранее установленному внешнему масштабу самодеятельность альтернативна косности и отчуждению; она -адекватная форма самореализации личности в творческом процессе разрешения назревших противоречий. У диалектики и самодеятельности общий девиз - «выход за пределы исходного пункта» к новым смысловым горизонтам в созидании общеинтересной новизны. Субъект самодеятельности относится к своим личностным предметным воплощениям как основа к обоснованному, как причина к следствию и выступает как существо самообоснованное.
В самодеятельности происходит практическое закрепление способности личности к самоопределению. Эта способность - необходимая предпосылка творческого освоения реальности.
Присущее самодеятельности выхождение за пределы уже достигнутого интенсивно выражается в отношениях между субъектами - в соревновании. Глубинным мотивом, побуждающим личность к свободной самореализации, является потребность утвердить себя в сознании других достойным образом. Ведь без признания статуса личности в общественном сознании нет и статуса. Быть социально - значит быть признанным! Здесь-то и возникает сущностное противоречие: все стремятся быть признанными достойным образом, но не все могут быть признанными первыми! Отсюда возникает соревнование. Абсолютной и имманентной формой, побуждающей людей человеческим образом к интенсивной самореализации, напряжению всех способностей, является соревнование по поводу развития творческих потенций лиц и коллективов. «Уже самый общественный контакт вызывает соревнование и своеобразное возбуждение жизненной энергии, увеличивающее индивидуальную произ-водительность»14.
Соревнование - неистребимый момент общения потому, что люди - существа общественные. И мерой для оценки одного человека выступает другой. В соревновании люди практически, на деле сравнивают себя по своим способностям и умениям. Предметом и мерой оценки здесь выступают человеческие качества. Это - имманентная, внутренняя для человека мера, в отличие от внешней, например, стоимостной, когда отношения между людьми выступают как отношения между вещами-товарами, и соревнование носит отчужденную (и часто враждебную) форму конкуренции. Соревнование есть стремление к первенству в делах общественно значимых. Но первенство доступно лишь малому кругу людей. Поэтому соревнование выступает всегда как борьба за общественное признание своей социальной значимости.
Соревнование противоречиво. В нем каждый идеально полагает себя равным с другим по возможностям. Иначе нет смысла вступать в него в виду заранее известной «победы» или поражения. Ведь пафос борьбы возникает лишь в состязании с равным, себе достойным. Но в то же время и в том же отношении каждый практически полагает себя неравным с другим, что выражается в стремлении опередить себе равного. Именно противоречие «в одном и том же отношении» есть источник саморазвития, в отличие от «противоречия»
«в разных отношениях». Такое псевдопротиворечие напоминает, по остроумному замечанию Э. В. Ильенкова, драку, в которой дерущиеся машут кулаками в «разные» стороны.
Опережая себе равного, субъект тем самым опережает самого себя, вступает в состязание с собой; он актуализирует в себе скрытые ресурсы и реализует скрытые возможности. Так, противоречие между соревнующимися превращается в противоречие субъекта с самим с собой, импульсируя к саморазвитию. Сила характера проявляется в способности выдерживать такие созидательные противоречия и творчески разрешать. Соревнование достаточно гуманно по форме, чтобы не травмировать достоинство личности, но оно достаточно остро по накалу, чтобы побудить каждого к интенсивной самореализации способностей и умений. Престижным в нем являются важнейшие качества - воображение, новаторство, профессиональное мастерство, поэзия борения.
Соревнование пронизывает все виды общения - профессиональные и внепрофеси-ональные, экономические и политические. Наиболее прозрачно логика соревнования представлена в спорте. Выпускники вуза не ставят, конечно, цели вступать в какое-либо соревнование. Но к нему их побуждают потребители услуг. Вузы в России стремятся быть «конкурентоспособными». Отношения между субъектами хозяйствования, политическими партиями пронизаны соревнованием. Соревнование, состязательность утвердили так называемые рейтинги во всех сферах жизнедеятельности людей.
Соревнование есть такое противоречие, которое не разрешается окончательно, а принимает все новые формы. То, что было достижением как первенство, становится со временем доступным и для большинства, и соревнование начинается по новому кругу, точней, по спирали. И этому процессу нет конца.
За вещной формой производства капитала (Д - Т - Д') скрывается антропологическая формула: продуктивно-творческме силы человека - их объективации - прирост и обновление продуктивно-творческих сил. Идеологи капитала охотно рассуждают об эффективности инноваций, но лишь в области средств производства, обмена и управления. При этом инновации эффективны постольку, поскольку они приносят прибыль капиталисту. Однако, начавшись в сфере техники и техно-
логий, инновационные процессы неизбежно распространяются и на общественные отношения, включая экономические, социальные и политические отношения. За последние почти 400 лет европейцы так срослись с экономическими стереотипами, что последние воспринимаются как аксиомы математики, без всякой рефлексии. Вот пример. Зависимость от природной стихии (извержение вулканов, цунами и т. п.) всеми воспринимается как слабость людей. Но стихия рынка, от которой страдают не тысячи, а миллионы индивидов, напротив, толкуется как единственно возможная регулирующая мера! Не нравственность надо согласовывать с экономикой, а экономику - с нравственностью. Ибо то, что нравственно, то всегда в итоге и экономично.
Цивилизующая роль капитала на наших глазах уходит в безвозвратное прошлое. Агония буржуазной социальности налицо. Это -деградация нравственности и культуры, влекущая за собой вырождение верхов и низов. Причина деградации - установка на прибыль любой ценой. При этом единственным авторитетом стал рынок, а единственным критерием социальной эффективности выступают деньги, их прирост. Этот критерий вышел за рамки экономики и распространился на культуру и образование, на всю социальную сферу общества, в которой осуществляется культурное воспроизводство человека. Парламенты, политический суверенитет национальных государств, деятели политики и даже дети - это и многое другое подлежит продаже. Проявлением агонии является усиленная дискредитация всех человеческих ценностей и мотивов неэкономического порядка. Но как железные дороги и паровой двигатель смели с исторической арены феодализм, так и наукоемкие технологии вытеснят из истории капиталистический способ производства именно потому, что данный способ использует че-
ловека не по его назначению - блокирует реализацию универсальной сущности человека.
Примечания
1 Цит. по: Агеев, А. Цунами инноваций // Завтра. 2007. № 52 (736).
2 Бузгалин, А. Поймать ветер истории и стать лидером постиндустриального мира или скатиться в гетто отсталости // Лит. газ. 2008. 13-19 февр.
3 См.: Гончаров, С. З. Экономические и культурологические основы перспективных аспектов государственной политики в области образования // Образование и наука. Изв. Урал. отд-ния РАО. 2003. № 2 (20). С. 16-139.
4 Львов, Д. Справедливость и духовный мир человека // Завтра. 2007. № 15 (699).
5 Симчера, В. Где ресурсы модернизации / В. Симчера, А. Нагорный // Завтра. 2010. № 3 (844).
6 Цит. по: Батчиков, С. Либеральное мифоло-жество - 2 // Завтра. 2007. № 22 (706).
7 Маркс, К. Экономические рукописи 18571859 годов // Маркс, К. Сочинения / К. Маркс, Ф. Энгельс. 2-е изд. Т. 46, ч. 1. М., 1968. С. 476.
8 Маркс, К. Экономические рукописи 18571859 годов // Там же. Т. 46, ч. 2. М., 1969. С. 35.
9 Маркс, К. Капитал. Т. 1 // Маркс, К. Сочинения / К. Маркс, Ф. Энгельс. 2-е изд. Т. 23. М., 1962. С. 22.
10 См.: Стариков, Н. Кризис: как это делается. СПб. : Лидер, 2010.
11 Симчера, В. Где ресурсы модернизации.
12 Маркс, К. Экономическо-философские рукописи 1844 года // Маркс, К. Сочинения / К. Маркс, Ф. Энгельс. 2-е изд. Т. 42. М., 1974. С. 11.
13 Там же. С. 160.
14 Маркс, К. Капитал. Т. 1. С. 337.
