CC BY
18
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 18. СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ. 2011. № 4
СОВРЕМЕННАЯ СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ: АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ
С.А. Барков, зав. кафедрой социологии организаций социологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова*
ИННОВАЦИИ И СОЦИАЛЬНАЯ ИЕРАРХИЯ: ДИАЛЕКТИКА ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
Технические инновации преобразуют общественную жизнь специфическим способом: они создают институциональные "правила игры", в рамках которых развивается деятельность людей определенной эпохи. В доиндустриальном и индустриальном обществе инновации содействовали реализации иерархических принципов организации отношений между людьми. В постиндустриальном обществе инновации начинают работать на разрушение социальной иерархии и укрепление сетевых, не имеющих единого центра структур социального мира.
Ключевые слова: технические инновации, институциональные "правила игры", деятельность людей, доиндустриальное и индустриальное общества, иерархические принципы, разрушение социальной иерархии, сетевые структуры, укрепление сетевых структур.
Technical innovations transform social life in a particular way: they create the institutional rules of the game, according which social actions take place in a certain age. In pre-industrial and industrial society, innovations contributed to hierarchical principles of relations between people. Innovations in the post-industrial society are beginning to work on the destruction of the social hierarchy and strengthen the network decentralized structures of the social world.
Key words: technological innovation, institutional "rules of the game", human activity, pre-industrial and industrial society, the hierarchical principle, the destruction of the social hierarchy, the network structure, the strengthening of networks.
Ручная мельница дает вам общество с сюзереном во главе, паровая мельница — общество с промышленным капиталистом1.
К. Маркс
Технические инновации и социальная реальность
До неприличия модный сегодня термин "инновации" скрывает за собой явление, которое было объектом внимания историков и социологов на протяжении многих десятилетий и даже столетий.
* Барков Сергей Александрович, e-mail: organizations@socio.msu.ru
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 133.
Собственно вся история человечества, представленная не описательно, а в форме некоторых значимых тенденций, является историей инноваций — технических, управленческих, социальных. Даже если рассматривать инновации в более узком и привычном — техническом — смысле слова, их воздействие на общество и динамику его развития невозможно недооценить. Такие инновации, как первые орудия труда, огонь, колесо, парус, бумага, паровой двигатель и т.п., представляют собой знаковые явления в истории общества и являются важнейшими факторами, обеспечившими прогресс человеческой цивилизации не только в техническом, но и в социальном плане.
Технические инновации, первоначально ориентированные на конкретную сферу деятельности, обладают в конечном итоге немалым социальным эффектом, воздействуют на различные общественные процессы, способствуя их качественному преобразованию. Самый простой пример — столовые приборы. Изобретение палочек для еды и значительно позднее — вилки создало предпосылки для принципиально разного развития кухни на Западе и Востоке. Мелконарезенная еда, которую удобно брать палочками, повлияла на физиологию восточных народов, особенности пищеварения. Сформировались особые ритуалы приема пищи, специфическая мебель, организация столового пространства. Наконец, и продукты для такой кухни должны обладать своими особенностями, что не могло не воздействовать на развитие сельского хозяйства. Вилка в свою очередь позволила продолжать готовить пищу крупными кусками, как в древности. Отсюда специфический набор блюд, вкусовых пристрастий, агрикультур, столового этикета западных людей и примкнувших к ним жителей планеты. Поэтому даже такие простые инновации существенно отразились на социальной практике народов, причем в самых разнообразных, почти ничем не связанных друг с другом аспектах.
Самой грубой парадигмой, отражающей процесс воздействия технических новшеств на жизнь людей, является "технологический детерминизм". Присутствие его элементов можно увидеть во множестве концепций, созданных в XIX и XX вв. В последние два века техническое окружение человека настолько изменилось, настолько преобразовало все стороны его существования, что это не могло не найти теоретического отражения как на уровне рафинированных научных теорий, так и следующих за ними социально-политических доктрин.
В соответствии с парадигмой технологического детерминизма реальное воздействие на процесс общественного развития оказывают только технические инновации — изобретения, тогда как все другие инновации (организационные, социальные) — вторичны
и только усиливают воздействие последних. В этом подходе технические инновации не только способствуют движению общественного развития от эпохи к эпохе ("век пара", "век электричества", "век атома" и т.д.), но и являются самодостаточными, а потому сами по себе оказывают влияние на все аспекты социальной жизни.
Такая попытка отделить технические инновации от области социального управления и сделать их единственным "мотором" развития общества представляется весьма упрощенной. Понятно, что в какой-то момент "технологический детерминизм" стал объектом всеобщей критики, и даже упоминание о нем воспринималось как признак дурного тона в научном сообществе. По заключению Р. Осборна, "идея всеобщих законов технократического прогресса представляется все более и более сомнительной"2. Действительно, присущее историческому процессу общественной эволюции разнообразие социокультурных, экономических и политических трансформаций свидетельствует о несостоятельности парадигмы доминирования поступательного технологического прогресса, обусловливающего общественное развитие.
Как будет показано ниже, техника, становясь частью бытового мира человека, превращается в один из важнейших факторов формирования его представления о жизни, его мыслительных моделей и жизненных стратегий. Но это непрямое воздействие. Техника формирует институциональный контекст социальных действий определенной эпохи. Она задает правила игры, которые влияют на поведение и мировоззрение игроков.
Нововведения обладают не только прямым воздействием на общество и человека, они меняют способ деятельности, облегчают и ускоряют определенного рода работы. Одновременно они также трансформируют социальные правила, формируя тем самым глубинные принципы человеческой жизнедеятельности.
Технические нововведения, меняющие производственные и бытовые возможности людей, имеют непосредственные социальные эффекты. Они могут дать преимущество в военных действиях и обеспечить победу их обладателям, могут изменять скорость взаимодействия людей и их объединений, стимулировать развитие определенных отраслей экономики. Но наряду с этим некоторые наиболее значимые из них обладают значительно более глубоким институциональным воздействием: они формируют правила поведения и стереотипы восприятия действительности. Технические инновации становятся одними из важнейших факторов формирования правил развития общества.
В начале своего социального существования изобретение принадлежит автору, затем воздействует на небольшое число людей
2 Осборн Р. Цивилизация. Новая история Западного мира. М., 2008. С. 68.
(чаще всего элиту общества, которая первой приобщается к нововведению), а затем получает широкое распространение, становясь социально и экономически значимой инновацией. В этот период начинает действовать открытый психологами закон "опредмечивания и распредмечивания". Конструкторы и производители закладывают определенные правила поведения в конструкцию и дизайн новой вещи, а широкая публика как бы расшифровывает эти знаки и начинает действовать в соответствии с ними. На бытовом уровне это может быть проиллюстрировано почти любой технически сложной, но ставшей обыденной вещью. Практически любой житель цивилизованной части планеты, получив в руки, например, неизвестную модель фотоаппарата, уже через несколько секунд понимает, где у него кнопка включения, а где главная кнопка — для съемки. Фотоаппараты делаются согласно уже отработанной системе правил и формируют у клиентов специфический способ использования данного вида техники. То же самое можно сказать о ноутбуках, различного рода плеерах, офисной технике и др.
Однако существуют более сложные институты, которые также передаются от человека к человеку с помощью процесса опредмечивания и распредмечивания. Эти совокупности правил формируют принципы восприятия мира и в значительной степени жизненные ориентации людей, использующих данные вещи. Инновационные товары меняют и эти правила, причем неявно они воздействуют на миллионы людей. Они пропагандируют новые реалии, новые принципы поведения и новый стиль жизни. Они делают это не посредством открытой пропаганды или навязчивых "воспитательных мер", а просто самим своим существованием. Техника не просто делает что-то доступным, а что-то ненужным, она подспудно влияет на сознание человека и доминирующие идеи в обществе. В этом плане очередным становится парадокс: инновации не только разрушают традиции, но и создают их.
Социальная иерархия в историческом контексте инноваций
Иерархический принцип организации социальной реальности играл в истории человечества и играет поныне важнейшую роль. Движение от низшего к высшему, от простого к сложному, от второстепенного к важному формирует как стратегии поведения людей (например, построение карьеры), так и осмысление ими окружающего мира (классическое научное познание — от аксиом через теоремы к конкретным вычислениям). Первобытное общество традиционно характеризуется минимальным присутствием иерархических связей. "Обслуживающее" его мифологическое сознание также никогда не представляло собой пирамиду идей, четко структурированную по принципу от простого к сложному.
Иерерхичность во многом создала современный мир с его многоуровневым социальным устройством и многоуровневой системой описывающих его идей. Встает закономерный вопрос: как формировался данный принцип? Отвечая на него, нельзя не обратить внимание на то, что в формировании данного принципа огромную роль сыграли разного рода инновации, на протяжении тысячелетий выстраивавшиеся в определенную цепочку, конечные звенья которой мы находим в классическом индустриальном обществе, в рамках которого "пирамидальное устройство" мира достигло своего апогея. Именно в отношении глубинных правил организации социальных отношений, коими является иерархия, серия инноваций задает традицию. Предлагая что-то новое, человечество часто просто укрепляет свое традиционное устройство и те правила, которые это устройство обеспечивают. Инновации преобразуют мир, но не ломают глубинные правила, по которым этот мир развивается.
Переход к скотоводству и земледелию стал по времени первым инновационным процессом, определившим развитие иерархического принципа организации социальной реальности. Следствием данного перехода, в частности, стало возрастание объема и увеличение специализации управленческого труда. Племенные вожди перестали непосредственно участвовать в процессе получения ресурсов (как это было в племенах охотников) и начали заниматься исключительно управлением, контролем и распределением. В племени охотников лидерство определялось по критерию физических способностей — вождем становился самый сильный из соплеменников. В земледельческом племени приоритеты изменились: существенно возросли требования к знаниям и навыкам вождя. У него в дополнение к прежним обязанностям по управлению племенем появились новые обязанности по обеспечению организации сельскохозяйственных работ. В результате интеллектуальный потенциал власти сельскохозяйственного общества стал существенно выше в сравнении с племенем охотников.
Кроме того, старейшина сельскохозяйственной общины племени имел возможность передавать необходимые для управления знания своим сыновьям. В силу этого они получали конкурентное преимущество на выборах вождя, поскольку обладали необходимыми для управления племенем специальными знаниями. Это способствовало развитию процесса формирования наследственной власти — ключевой особенности социальных отношений на протяжении значительного периода развития человеческой цивилизации. Так инновационный переход к скотоводству и земледелию привел к выделению управленческого труда в самостоятельный вид деятельности, росту интеллектуального потенциала власти ро-доплеменного общества и возникновению феномена наследственного властного статуса.
В обществе стала формироваться статусная вертикаль. Начали закрепляться на различных уровнях определенные слои людей, старавшихся затруднить вертикальную мобильность другим членам общества и передать своим наследникам место в иерархии.
Значительно позднее, в золотой век древнегреческой философии, иерархическое устройство общества воспел Платон в своем "Государстве". Он заложил до сих пор значимые основы социально-философского мышления о незыблемых статусах людей и о принципиальной желательности стройного порядка общественных отношений, основанных на иерархическом принципе организации.
Наиболее существенные инновации, укрепившие институт иерархии в доиндустриальном обществе, связаны с армией и ее структурой. Классическая боеспособная армия всегда строится по иерархическому образцу — от генерала до солдата. Воздействие этой структуры на строй жизни и строй мысли людей доиндустриальной и индустриальной эпох трудно переоценить. В доиндустриальном мире война была основным способом получения крупного богатства. Что немаловажно, она же была единственным способом удержания такого богатства.
Ничто так не способствовало становлению и развитию доин-дустриальных государств, как захватнические войны и присоединение земель. При этом, как отмечает Ф. Янсен, "...в военном деле инновации всегда играли центральную роль. Применение нового оружия (или тактического приема) часто бывало решающим фактором, определяющим исход сражения"3. Поэтому инновации в области вооружения, тактики ведения военных действий на всех этапах исторического развития позволяли освоившему их обществу быть сильнее окружающих.
Главной военной инновацией при технически разных составляющих является организация, основанная на иерархическом принципе. Безусловное подчинение приказам, абсолютный порядок во взаимодействии частей, четкое понимание своего места в системе при постоянном стремлении вверх — все эти принципы многие столетия формировали мировоззрение людей, задействованных в армии как системообразующем элементе всего доиндустриального общества.
На протяжении доиндустриальной эпохи на укрепление иерархического принципа организации социальной реальности существенное влияние оказали и другие инновации. Так, письменность привела к формированию в составе общества специфической корпорации управленцев (чиновников и писцов). Устное творчество всегда представляло собой демократический процесс, основанный
3 Янсен Ф. Эпоха инноваций. М., 2002. С. 15.
на горизонтальных связях, по которым распространялась информация. Письменность же позволила узурпировать право на информацию, сделать ее доступной только избранным. Тем самым были введены вполне значимые фильтры для вхождения в высшие слои иерархии. Причем чем сложнее была письменность, тем более существенными становились фильтры. Например, китайская социально-политическая культура выделяется своей иерархичностью, сформированной еще в периоды первых императорских династий. Сложность иероглифической письменности приводила к тому, что уже просто грамотный по европейским меркам человек (умевший писать и читать) в Китае обладал высоким социальным статусом. Даже стиль мысли китайского ученого был иным, нежели в Европе. Он писал не для того, чтобы его читали и обсуждали современники (таких было очень мало), он писал для истории. Он понимал, что его труд, может быть, через сотню лет попадет к первому читателю. Он старался открывать нечто вечное, никоим образом не интересовался "злобой дня" и тем самым существенно отличался от "простых смертных".
Письменность укрепляла иерархию, создавая возможность использовать информацию в интересах высших по статусу членов общества. Письменный текст можно запретить, за него можно наказать, наконец, его можно "отцензурировать" — все эти процедуры укрепляли и в ряде случаев по сей день укрепляют иерархические отношения между людьми. Высшие могут манипулировать информацией, которую дают низшим.
В наибольшей степени содействовал иерархическому принципу организации жизни именно письменный текст, в том смысле, что "написанный рукой". Неслучайно эпоха Средневековья представляется нам наиболее иерархично организованным социальным пространством в истории Европы, а уже упоминавшийся выше Китай с его практикой каллиграфии и в значительно более позднее время ассоциируется с многоярусной пирамидой социальных статусов — от императора до простого крестьянина.
Однако мир не стоит на месте. Очередная инновация внесла существенные коррективы в описанный выше симбиоз жесткой социальной иерархии и письменных текстов. Речь идет о книгопечатании. Производство книг как вид деятельности, оказывающий влияние на процесс общественного развития и в значительной мере сформировавший наше мировосприятие, появилось в глубокой древности. И на протяжении многих веков это влияние было довольно ограниченным и по социальному охвату, и по масштабам и сферам распространения. Расширение книжного производства в Средние века не привело к кардинальному увеличению социального эффекта, хотя и способствовало расширению общественных функций
книги. Оно позитивно отразилось на развитии науки и образования, но в целом книга оставалась по-прежнему роскошью, недоступной для подавляющей части общества. Ситуация кардинально изменилась в условиях индустриальной эпохи. Развитие техники и рост спроса на знания в самых различных слоях населения способствовали переходу книгопечатания из разряда "элитарного" в категорию массового, общедоступного.
До изобретения печатания в Европе монах-переписчик мог произвести за год 1200—1300 листов. После 1500 г. сменивший его печатник за год изготавливал 250 тыс. страниц, а бригада печатников за год выпускала 25 тыс. книг. В результате цены на книги упали в десятки, а иногда в сотни раз. Так, вышедшую в 1522 г. объемом свыше тысячи страниц Немецкую Библию Лютера могли позволить себе купить даже беднейшие крестьяне4. Поэтому реализация базовой идеи протестантизма о доступности Священного Писания верующим основывалась не только на труде самого Лютера по переводу Библии с латыни на немецкий язык, но и на технических инновациях.
Развитие книгопечатания и массовой прессы уже в Х1Х—ХХ вв. привело к колоссальному социальному эффекту. Оно способствовало формированию информационно открытого общества, его консолидации и гражданской зрелости. По сути, достигнув уровня массового производства, книгопечатание как механизм трансляции знаний разрушило сакральность знаний и опыта, сделало их общедоступными и обязательными. Оно проникло во все сферы человеческой деятельности, в частности способствовало развитию системы массового образования. Так, на родине книгопечатания, в Страсбурге, уже в 1598 г. было введено обязательное школьное образование. Вследствие развития системы массового образования произошло повышение интеллектуального и культурного потенциалов населения. Доступность информации перестала быть столь значимым социальным фильтром для попадания на определенный уровень общественной иерархии, как это было в древности.
Таким образом, в индустриальную эпоху в исторически сжатые сроки эффект от книгопечатания в сравнении с предшествующими периодами был значительно расширен и усилен. Его социальный потенциал был максимально реализован, что обеспечило позитивные изменения в различных сферах общественной жизни. Но книгопечатание не разрушило института иерархии. Чтобы напечатать текст, нужно обратиться в издательство. Здесь формировалась своя вертикаль власти: издатель — редактор — цензор — автор. Политику издания книг где-то прямо (страны с тоталитарными
4 См.: Друкер П. Задачи менеджмента в XXI веке. М., 2007. С. 142—143.
и авторитарными политическими режимами), где-то косвенно (западные и развивающиеся страны) определяло государство. Статус личности в общественной иерархии прямо влиял на возможности публикации. Поэтому еще в средине ХХ в. при всей распространенности книжной продукции и видимой демократизации процесса передачи информации институт иерархии совсем немного уступил свои позиции в социальном пространстве горизонтальным формам взаимодействия людей, хотя значимые предпосылки для этого он уже заложил.
Если же посмотреть на сам процесс индустриализации, связанный с развитием машинного производства и зарождением фабричной системы, то он происходил в рамках однозначного укрепления иерархического принципа организации социальной реальности. Первая ткацкая фабрика на водяной тяге появилась в Англии в 1771 г. Следует отметить, что водяная энергия использовалась людьми уже с XII в. Однако только в рамках фабричного производства существенно возросла эффективность применения водяного колеса, которое могло приводить в движение сотню машин5. Очевидно, что на самом начальном этапе индустриализации ключевую роль сыграли не сами технологические инновации, поскольку они появились значительно раньше, а новые методы организации труда, позволившие существенно повысить социально-экономический эффект ряда уже известных технологий.
Организация труда в крупных капиталистических компаниях — железных дорогах и заводах черной металлургии — основывалась на некритическом заимствовании структур из армии. Предприниматели, столкнувшись с тем, что на их предприятиях работают не 20, 30 и даже не 100 работников, а многие сотни и тысячи, просто брали армейские организационные принципы и приводили к согласованным действиям массы людей.
Безусловно, развитие фабричного производства тесно связано с системными изменениями на всех уровнях общества и во всех сферах социальной жизни. По заключению Р. Осборна, "...фабрика воплощала суть индустриализации — не как техническая система, не как экономический феномен, а как новый образ работы и жизни"6. Действительно, индустриализация уже на ранней стадии повлекла процессы глобальной общественной трансформации.
Индустриализация непомерно усилила иерархию как принцип организации общественных отношений. Весь ХХ в. прошел под флагом реализации и во многом абсолютизации иерархических принципов поведения и мышления. Возникли целые государства-организации, ярчайшим примером которых может служить Совет-
5 См.: Тоффлер Э. Третья волна. М., 2004. С. 62—64.
6 Осборн Р. Указ. соч. С. 522.
ский Союз. Здесь партийная иерархия надстраивалась над иерархией социальной, включавшей в себя все общество. Отдельные предприятия были просто "цехами" одной большой многоуровневой организации. С самого детства человек включался в иерархическое пространство (октябренок — пионер — комсомолец — член партии). Выход из этого пространства так или иначе расценивался как диссидентство — открытое или скрытое. Не признавать иерархию или действовать вопреки ей становилось опасным. Тем самым самый "дерзкий" инновационный проект по переустройству общества в индустриальную эпоху на практике был однозначно нацелен на укрепление института иерархии, придание ему той силы, которой он обладал ранее только в утопических творениях социальных мыслителей.
На Западе иерархические организации были традиционно вписаны в более широкий культурный контекст и не могли полностью подавлять человека своими нормами, однако и здесь социальный институт иерархии в его организационной форме оказывал самое сильное влияние на все общественные процессы. Неслучайно, что именно в это время в США выходит популярная книга со знаменательным названием: "Человек организации". Люди организации не мыслили свою жизнь без построения карьеры, должность в организации была для них синонимом общественного статуса. "Они (организации. — С.Б.) — важнейшие члены нашего общества, — писал автор этой книги У. Уайт, — и именно их ценности определяют американский характер"7. Выполнение приказа для человека организации мыслилось как незыблемая норма, а в чем-то и смысл жизни. Ограничение свободы человека воспринималось как благо — слишком многое он, казалось, получал взамен. "Одно из благ жизни в большой организации — это то, что искания можно оставить в стороне. Вместе с работой приходят деньги, положение и ощущение значимости. Продавая свое время корпорации, подсознательно принимаешь ее определение успеха, по крайней мере на время работы там"8. Организация на короткое время расцвета индустриального общества стала его важнейшим институтом.
История последних двух столетий говорит нам о том, что наиболее обычной и естественной ситуацией является та, при которой человек живет в "мире организаций". Иерархическая организация в ее корпоративной ипостаси стала наиболее эффективным инструментом прогресса. Детские сады и школы заменили гувернеров и частных преподавателей. Поликлиники и больницы оттеснили частных врачей, которые еще не так давно (по историческим мер-
7 Whyte W.H. The organization man. Garden City, 1956. P. 3.
8 Хэнди Ч. Слон и блоха: будущее крупных корпораций и мелкого бизнеса. М., 2004. С. 19.
кам) представляли собой основу медицинского обслуживания населения. Даже досугом человека стали во все большей мере распоряжаться различные организации — клубы, развлекательные центры, музеи, театры и др. Личность человека стала формироваться на основе пересечения сфер влияния самых различных организаций. При этом "организационный" стиль жизни, "организационное" восприятие действительности имели в своей основе принцип иерархии.
Сама структура социально-экономического пространства индустриального общества заставляла людей видеть в иерархии важнейший инструмент реализации своих идей. Чаще всего человек мог обозначить свою значимость в мире, только будучи руководителем крупной, подчиненной его воле организации — компании, партии, армии, государства и т.п. Только на вершине пирамиды власти, образуемой организацией, он чувствовал себя свободным и способным к самореализации.
"Инновационное разрушение" института иерархии
Как это часто бывает в истории, в момент самого расцвета какого-то явления или тенденции, где-то на периферии общественной жизни начинает формироваться нечто совершенно противоположное, что уже через короткий период времени начинает активно заявлять о себе и вскоре переворачивает все представления людей о жизни и их социальную практику. К средине ХХ в. начинает формироваться серия инноваций, которые принципиально ориентированы на разрушение института иерархии. Сразу следует сказать, что с точки зрения общественного восприятия они не вызвали поначалу никаких существенных противоречий с существующим порядком вещей. Во многом тому причиной специфическая демократическая идеология, которая постоянно и часто весьма "лицемерно" накладывается на иерархическое устройство общества. Со времен Великой французской революции лозунги свободы, равенства и братства воспринимались как совершенно естественные. Существуя в условиях явного доминирования вертикальных иерархических связей, жители индустриального мира все равно мыслили себя свободными и равными друг другу. Будь то в Советском Союзе, будь то в Соединенных Штатах (двух антиподах послевоенного мира), люди были "зомбированы" идеологией, не воспевавшей, а, наоборот, осуждавшей иерархию. Будучи участником гигантской корпоративной или государственной пирамиды, человек мыслил себя свободным, гордился своим равенством с другими и своей ролью в обществе. Как уже говорилось, равные права в сфере образования также способствовали такому мироощущению. Поэтому ин-
новации, укреплявшие эту веру, не воспринимались как нечто революционное.
Первым нововведением, идущим вразрез с доминировавшей на протяжении тысячелетий тенденцией, стал автомобиль. Эта "скаковая лошадь" индустриальной эпохи реально выключала человека из системы иерархических связей. В истории такой свободой обладали лишь рыцарские и иные сообщества (не очень крупные по своей численности). В отличие от железной дороги, где есть жесткое расписание движения и все участники процесса перевозок обязаны подчиняться руководству транспортных компаний для нормального обеспечения движения, автомобиль создает свободу в выборе маршрута, скорости и времени движения. В качестве регулятора действуют только правила дорожного движения.
Основоположник автомобильной цивилизации Генри Форд всегда крайне критично относился к железным дорогам, представляя их индустриальными монстрами, подавляющими человека9. Громоздкие иерархические структуры железнодорожного транспорта и поныне в большинстве стран мира являются неповоротливыми и в большей мере диктующими нормы поведения клиентам, чем подстраивающимися под него. В противоположность этому автомобиль создает реальный потенциал свободы для своего хозяина. Неслучайно в США момент получения человеком водительских прав служит наиболее важной точкой во взрослении личности. После этого американец в принципе может делать все, что захочет.
Автомобильное движение по своей природе не приемлет иерархию как социальный институт. Постоянно дискутируемые в российском обществе проблемы с "мигалками" — лучшее тому подтверждение. Даже введение двухуровневой иерархии (с проблесковым маячком и без) на дорогах мыслится как нарушение естественного положения вещей. Сотрудник дорожной полиции также не воспринимается как более высокий уровень в иерархии. Он скорее должен служить автомобилистам, а не приказывать им. Поэтому проблема коррупции приобретает здесь особую остроту, и взятка выглядит не просто как досадное вымогательство, а как нарушение естественных прав человека.
Однако значительно более серьезными инновациями, разрушившими доминантное положение иерархических принципов в структурировании жизни людей, стали изобретения в сфере информационных и телекоммуникационных технологий. В середине ХХ в. многим виделось развитие данных сфер в рамках института иерархии. Стоит вспомнить "1984-й год" Оруэлла или фильм Терри Гиллама "Бразилия", поставленный в соответствии с представ-
9 См.: Форд Г. Моя жизнь — мои достижения. М., 1989.
лениями о развитии техники, характерными для 1930—1950-х гг. Собственно, идея иерархического структурирования информационных технологий удивительно проста. Должна быть некая центральная машина, с которой соединены несамостоятельные порталы отдельных членов общества (по принципу "всевидящего ока" у Оруэлла). Такая система и сегодня кажется вполне приемлемой и даже экономичной: зачем иметь дома самодостаточную машину, если значительное количество ее частей полностью совпадает с теми, которыми пользуются другие люди. Происходит неэкономное дублирование, которого при иерархической организации можно было бы избежать. В принципе экрана и клавиатуры для обычного человека вполне достаточно, а вся информация быстро и надежно может быть обработана, что называется, "в центре". Но развитие информационной техники пошло совсем другим путем. Именно это развитие начало создавать новую цепочку инноваций, нацеленных на принципиальное ослабление, а иногда и на разрушение иерархических принципов организации социальной реальности.
Сами по себе компьютеры практически не изменили институционального содержания общественной среды и общественной архитектуры. Но вот развивающиеся в составе компьютерных инноваций сетевые информационные технологии оказали самое существенное влияние на разрушение доминанты принципа иерархии в развитии общества. По заключению американского экономиста Т. Малгана, "сети превратились в основную организационную форму постиндустриального или информационного общества"10.
Действительно, в результате формирования сетевых общественных образований начался процесс трансформации социального пространства и социальных отношений. Расширенный доступ к базам данных, новостям, альтернативным мнениям позволяет перейти на принципиально более высокий уровень независимости граждан, что увеличивает возможности повышения их социальной субъектности. Чтобы опубликовать сегодня роман не нужно "кланяться" издателю, и тысячи произведений начинают публиковаться и обсуждаться в интернете без создания каких бы то ни было иерархических связей между людьми. Координатор обсуждения в блоге — это совсем не директор фирмы, обладающий целым набором прав высшего лица и способный отдавать приказы низшим. Для того чтобы стать известным, сегодня необязательно создавать под собой иерархическую структуру или осваивать такую же чужую, как это было еще 30—50 лет назад.
Сетевая составляющая компьютерных технологий начала ускоренно развиваться благодаря изобретению электронной почты и
10 Malgan G.J. Communication and control: networks and new economies of communication. Oxford, 1991. P. 19.
интернета. Появился новый коммуникационный канал, обеспечивший существенное повышение эффективности информационного взаимодействия за счет расширения возможностей, форм и способов общественных взаимосвязей на всех уровнях. В свою очередь повышение качества программных продуктов обеспечивало рост эффективности процесса переработки информации, использования информационных сетей и надежности их функционирования. В целом во второй половине 1990-х гг. осуществилась широкая компьютеризация экономической деятельности, а информационная сеть стала не только обязательным, но и важнейшим элементом управленческой системы.
Сетевой принцип организации общественных отношений начинает восприниматься миллионами людей так же естественно, как и иерархический. Происходит постоянное распредмечивание сетевых технологий, основанных на абсолютном приоритете горизонтальных связей между людьми. Мысли и жизненные стратегии людей начинают структурироваться особым способом, часто просто недоступным или доступным в очень незначительной степени предыдущим поколениям. Постоянно растет количество фрилан-серов или свободных агентов, принципиально не связывающих свою деятельность с участием в каких бы то ни было иерархических организациях. Падает вера в науку с ее иерархической организацией мысли, так как она при всей своей амбициозности все равно сможет объяснить только бесконечно малую часть мира. Утопии, воспевающие устройство общества, основанного на иерархическом порядке, однозначно воспринимаются как сказочные творения и рудименты прошлого. Почему это произошло? Почему сеть стала столь действенным антиподом иерархии? Почему прервалась цепочка инноваций, закреплявших иерархические правила поведения и мышления?
Иерархический принцип, как и все созданное на Земле, не идеален. Его недостатки особенно ясно проявились в процессе становления информационного общества и развития процесса глобализации. Сама природа иерархии — основа ее уязвимости. Иерархия всегда зависит от вершины, центра. Вершина пирамиды не только определяет направления общественного развития, но и координирует деятельность составляющих ее элементов. Именно поэтому данные элементы не являются столь полноценными и самостоятельными, сколь это характерно для сетевого пространства. Ориентированность всех элементов на исполнение воли центра неминуемо приводит к тому, что сами они без направляющей внешней силы не могут оптимально функционировать. Уязвимость в этом плане подразумевает то, что уничтожение верхушки иерархиче-
ской системы приводит к ее кризису, а часто и к распаду. Фактически это "ахиллесова пята" любой иерархии.
В противоположность такому положению вещей искусственно созданная сетевая среда — интернет — была изначально задумана американскими учеными как некая неуязвимая информационная оболочка, способная выдержать ядерный удар или любой другой катаклизм, затронувший значительную часть всей системы. Непосредственным толчком к созданию глобальной компьютерной сети стал запуск в СССР в 1957 г. первого спутника Земли, успехи нашей страны в области создания ракетной техники, способной поразить стратегического противника. В условиях "холодной войны" Министерство обороны Соединенных Штатов поставило перед американской наукой задачу — создать структуру связи, которая могла бы работать после ядерного удара, когда большинство коммуникаций будет разрушено. Основные идеи были ясны: нужно создать систему связи, не имеющую одного главного центра, т.е. построить неиерархическую организацию связи. Сеть должна была перекидывать их по разным маршрутам, и только на последнем узле — приемнике — пакеты собирались в корректное сообщение. Тогда начала создаваться первая глобальная компьютерная сеть — ARPANET.
Интернет не ориентируется на центр, в нем нет иерархии, он не предполагает синергии в результате четкой координации общих усилий. Вместе с тем уничтожение нескольких серверов и части самой сети не наносит интернету фатального удара. Создание интернета показывает, как в технологию сознательно может быть заложена система правил, в данном случае — сетевой принцип. Эти правила не только решают конкретную задачу, для которой были созданы, но и меняют поведение и мышление людей на глубинном уровне. При этом распространение этих правил посредством технологии занимает десятилетия. В постиндустриальном обществе постепенная трансформация сознания человека приводит к расширению доли сетевых отношений и соответственно сокращению зоны использования иерархических принципов. Изменение приоритетов в развитии глобального мира во многом связано с современным гносеологическим скептицизмом, нарастанием объемов информации и допущением спонтанного развития социальных процессов как залога поступательного развития общества. В этих условиях более адекватным оказывается сеть. Именно поэтому жизнь людей, их мировоззрение, управление социальными процессами во все большей степени (но на самом деле не до конца) подчиняются правилам, противоположным тем, которые тысячелетиями оттачивались в рамках доминирования принципа иерархии в общественном развитии.
Неиерархическое представление о социальном мире нашло свое видимое воплощение в том, что сегодня в научных кругах всемирное государство перестало быть серьезным объектом обсуждения. Еще не так давно мыслители видели в создании единых координирующих органов решение многих планетарных проблем. Иерархия должна была охватить весь земной шар. И очень многие процессы (борьба с терроризмом, ограничение глобальных монополий, противодействие экономическим кризисам и др.) прямо и косвенно указывали на желательность такого развития событий. Всемирное государство в качестве мощной бюрократической иерархии должно как бы "нависнуть" над глобальным социумом и регулировать его прежде всего с помощью некоторых законодательных актов по примеру того, как это делало традиционное государство по отношению к национальному сообществу. Этого не происходит и не произойдет.
Решение планетарных проблем современное человечество видит в рамках сетевой парадигмы. Создаются временные коалиции, заключаются международные соглашения. Наконец, возникают глобальные сетевые структуры ("Большая восьмерка", "Большая двадцатка", Давосский форум и т.п.), но никому и в голову не приходит наделить некоторую структуру, например ООН, организационными функциями, полномочиями отдавать приказы национальным правительствам и корпоративным организациям по всему миру с целью рационализации и некоторой унификации социально-экономических процессов в глобальном масштабе.
Стоит вспомнить, что даже в рамках региональной интеграции иерархические принципы серьезно ограничиваются. Лучшим примером в этом смысле служит Евросоюз. В принципе многие стороны жизни объединенной Европы требуют создания единых министерств и ведомств, способных реализовывать свои инициативы, невзирая на национальные границы и органы власти, сообразуясь с принципами института иерархии. Однако же ни одного такого центрального министерства создано не было. Так и не удалось принять Конституцию Евросоюза, которая хотя бы в какой-то мере уподобила центральные органы власти традиционному иерархическому государству. Даже слабые попытки создания государственной наднациональной организации в Евросоюзе сталкиваются с мощным сопротивлением, причем не только на уровне национальных элит, но и простых людей.
Технические инновации последних лет очень четко укладываются в неиерархическую парадигму. Еще несколько десятилетий назад "венцами творения" человеческого гения в электроэнергетике были громадные атомные и гидроэлектростанции. От этих индустриальных монстров посредством множества подстанций энергия
доставлялась отдельным потребителям11. Сетевая составляющая хотя и была в наличии, но занимала подчиненное положение по отношению к общей системе, выстроенной по иерархическому образцу. Так, вся энергетика Советского Союза работала как единая организация с одним центром, который мог "перебрасывать" излишки энергии в регионы с интенсивным в данный период времени потреблением.
Использование альтернативных способов получения энергии, столь популярных сегодня, как правило, не создает условий для таких мощных иерархических объединений. Столь знакомый многим европейцам "ветряк" может обслуживать один или несколько домов. Он может быть настолько же автономен, как и персональный компьютер, а часть связанной с ним сети может быть столь же автономна, сколь и "кусочек" интернета. Даже большое количество ветряков, которые можно наблюдать во многих местах12, соединены по сетевому, а не иерархическому признаку: среди них нет "главных" и "подчиненных". Такая же ситуация складывается и с солнечными батареями, и с многими иными новыми современными источниками энерго- и теплообеспечения.
Неиерархический мир XXI в. начал складываться уже некоторое время назад. Постмодернистские изменения в организации социальной жизни оказались реально сопряженными с множественными техническими инновациями. Эти инновации закрепляют усиливающуюся роль неиерархических социальных отношений и сетевое устройство общества. Тем самым они существенно отличаются от множественных исторических нововведений, которые на протяжении тысячелетий "работали" на усиление социальной иерархии.
Эпиграфом к этой статье неслучайно выбрана цитата К. Маркса. Глубокий аналитик социально-экономического устройства ин-
11 Стоит обратить внимание на то, что термин "сеть" в электроэнергетике и гуманитарных науках обозначает несколько разные явления. Сеть может представляться просто совокупностью любых соединений, эта совокупность может иметь концентрическую структуру с единым центром, что не противоречит иерархическому принципу. В социологии же под сетью понимается именно отсутствие единого центра в организации взаимоотношений людей и их объединений. Можно привести простую аналогию из другой сферы жизни: мы всегда говорим о сети автомобильных дорог, невзирая на то, имеет ли эта система транспортных коммуникаций централизованную структуру (подобно московским магистралям) или представляет собой совокупность множества относительно равноправных дорог (авеню и стриты в Нью-Йорке). Для социолога только последний тип связи представляет собой реализацию сетевого принципа взаимодействия.
12 В испанской провинции Арагон и ряде других мест Европы ветряная энергия не только полностью обеспечивает потребности местного населения, но и позволяет "экспортировать" электричество в другие регионы страны. Здесь работают многие тысячи ветряков.
дустриального мира, Маркс одним из первых обратил внимание на явное противоречие между иерархическим устройством общественной жизни и декларируемыми со времен Великой французской революции лозунгами равенства и братства. Предложенный им коммунистический проект подразумевал окончательное уничтожение института социальной иерархии. В рамках исследования производительных сил он уловил, а во многом предвосхитил тенденцию их развития по неиерархическому сценарию. Эта тенденция, собственно, и должна была обозначить путь к формированию экономического фундамента иного, столь непохожего на современное Марксу общества.
Марксистский проект, реализовавшись в индустриальную эпоху, не искоренил, а, как это показано выше, многократно усилил институт социальной иерархии, превратив в единую пирамиду всю страну, все общество. Постиндустриальная цивилизация с ее сетевым устройством позволяет по-новому взглянуть на марксистские идеи. Ведь именно Маркс обозначил тенденцию к постепенному сглаживанию общественной иерархии и возникновению нового общественного механизма, в большей мере основанного на горизонтальных связях между людьми.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Друкер П. Задачи менеджмента в XXI веке. М., 2007.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4.
Осборн Р. Цивилизация. Новая история Западного мира. М., 2008.
Тоффлер Э. Третья волна. М., 2004.
Форд Г. Моя жизнь — мои достижения. М., 1989.
Хэнди Ч. Слон и блоха: будущее крупных корпораций и мелкого бизнеса. М., 2004.
Янсен Ф. Эпоха инноваций. М., 2002.
Malgan G.J. Communication and control: networks and new economies of communication. Oxford, 1991.
Whyte W.H. The organization man. Gaarden City, 1956.
