CC BY
54
УГОЛОВНОЕ ПРАВО
и уголовный процесс
АЛИНА ЮРЬЕВНА ВОЛКОВА,
адъюнкт адъюнктуры Нижегородская академия МВД России Российская Федерация, 603950, г. Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, д. 3 E-mail: [email protected]
Научная специальность: 12.00.08 — уголовное право и криминология;
уголовно-исполнительное право.
УДК 343.2
DOI 10.24412/2072-9391-2021-460-74-83
Дата поступления: 6 апреля 2021 г.
Дата принятия статьи в печать: 9 декабря 2021 г.
ALINA YURIEVNA VOLKOVA, Adjunct
Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia Russian Federation, 603950, Nizhny Novgorod, Ankudinovskoe highway, 3 E-mail: [email protected]
Scientific Specialty:
12.00.08 — Criminal Law and Criminology; Penal Enforcement Law.
Информированное добровольное согласие физического лица на медицинское вмешательство: биомедицинский и уголовно-правовой аспекты
Informed Voluntary Consent of an Individual for Medical Intervention: Biomedical and Criminal Law Aspects
Аннотация
Актуальность: волеизъявление лица определяет специфику правоотношений, которые инициируются лицом и не всегда должным образом урегулированы нормами действующего законодательства. Комплексный институт информированного добровольного согласия физического лица должен быть рассмотрен в рамках уголовно-правового поля.
Постановка проблемы: зачастую развитию тех или иных сфер общественной жизни характерна деятельность, сопряженная с фактором сознательного риска. В подобном случае лицо добровольно и осознанно соглашается на допущение негативных последствий ввиду причинения вреда своим законным интересам, вследствие этого уголовно-правовая оценка
Abstract
The relevance: the expression of a person's will determines the specifics of legal relations that are initiated by a person and are not always properly regulated by the norms of current legislation. The complex institution of informed voluntary consent of an individual should be considered within the framework of the criminal legal field.
The problem statement: often the development of certain spheres of public life is characterized by activities associated with a conscious risk factor. In such a case, the person voluntarily and consciously agrees to the assumption of negative consequences in view of harming their legitimate interests, as a result, the criminal legal assessment of the informed voluntary consent of the person will allow us to talk about a more effective develop-
информированного добровольного согласия лица позволит говорить о более эффективном развитии биомедицинского законодательства.
Целью исследования является авторское определение уголовно-правового значения информированного добровольного согласия и перспективы его имплементации в уголовный закон.
Методы исследования включают общенаучные (анализ, синтез, экстраполяция, системный) и специальные (формально-юридический, сравнительно-правовой и др.).
Результаты и ключевые выводы: в статье анализируется действующее отечественное законодательство в сфере здравоохранения, предусматривающее информированное добровольное согласие физического лица на медицинское вмешательство. Добровольное волеизъявление лица на осуществление желаемой медицинской манипуляции определяет социальную допустимость и полезность такой манипуляции, что не позволяет признать содеянное, повлекшее вред в рамках указанного вмешательства, общественно опасным поведением. Установленная разобщенность федерального законодательства об информированном добровольном согласии лица на медицинское вмешательство как одного из оснований его проведения определяет необходимость разграничения общественно полезного и общественно вредного, согласие лица на претерпевание вреда должно содержаться в уголовном законодательстве Российской Федерации, тем самым подтверждается целесообразность расширения трактовки обоснованного риска.
ment of biomedical legislation.
The purpose of the study is the author's definition of the criminal-legal meaning of informed voluntary consent and the prospects for its implementation in the criminal law.
The research methods include general scientific (analysis, synthesis, extrapolation, systematic) and special (formal legal, comparative legal, etc.).
The results and key conclusions: the article analyzes the current domestic legislation in the field of healthcare, which provides for the informed voluntary consent of an individual to medical intervention. The voluntary expression of a person's will to carry out the desired medical manipulation determines the social acceptability and usefulness of such manipulation, which does not allow recognizing the deed that caused harm within the framework of the specified intervention as socially dangerous behavior. The established disunity of federal legislation on the informed voluntary consent of a person to medical intervention as one of the grounds for its conduct determines the need to distinguish between socially useful and socially harmful, the consent of a person to undergo harm must be contained in the criminal legislation of the Russian Federation. Thus, the expediency of expanding the interpretation of reasonable risk is confirmed.
Ключевые слова: информированное добровольное согласие; причинение вреда; медицинское вмешательство; уголовное право; пациент; частный интерес; социально полезная деятельность.
Key words: informed voluntary consent; harm; medical intervention; criminal law; patient; private interest; socially useful activity.
Введение
Медицинская сфера применения информированного добровольного согласия (далее — ИДС) физического лица в качестве правового основания осуществления врачебной деятельности очень широка: согласие как основание производства медицинского вмешательства, в том числе и в узких сферах его применения — трансплантация, хирургическое вмешательство эстетического назначения, суррогатное материнство, а также проведение научного эксперимента и клинических исследований и испытаний. Модель получения согласия в рамках осуществле-
ния медицинского вмешательства реализуется согласно отечественному законодательству и сложившейся практики его применения с учетом международного требования, которое базируется на принципах биоэтики. В соответствии с федеральным законодательством, ИДС является необходимым предварительным условием осуществления медицинского вмешательства1.
1 Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федера-
ции [Электронный ресурс]: Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. № 323-ф3. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
76
ИДС физического лица в рамках осуществления медицинского вмешательства не имеет отношения к обстоятельствам, исключающим преступность деяния, предусмотренным гл. 8 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ), ввиду того, что пациент дает согласие на конкретное медицинское вмешательство и претерпевание вследствие этого вреда. Получив такое согласие, медицинский работник осуществляет свою деятельность в установленном порядке и согласно регламенту соответствующей процедуры, что ни в коем случае не освобождает его от ответственности в случае наступления не предусмотренных согласием неблагоприятных последствий в ходе медицинского вмешательства. Согласие должно расцениваться как допущение вреда в рамках риска медицинского вмешательства, его последствий и предполагаемых результатов. Вред, выходя -щий за рамки согласия, должен быть всесторонне исследован по природе происхождения, генезис причиненного вреда может быть обусловлен различными причинами, возможно, выходящими за рамки ИДС.
Результаты исследования
Специфика ИДС физического лица заключается в законодательном регулировании порядка и формы его дачи: реализация права согласия призвана обеспечивать гарантии защиты жизни и здоровья пациента, а именно, по мнению Е. С. Абдрахмановой, в основе ИДС лежит признание государством ценности личной и физической неприкосновенности человека, автономии человеческой личности [1, с. 425]. Установленный порядок дачи согласия на медицинское вмешательство призван обеспечивать должный уровень информированности пациента о потенциальных рисках, но отсутствие полного законодательного перечня медицинских вмешательств, на которое должно быть предварительно получено согласие пациента, создает сложности в определении правовой природы данного правового института в рамках медицинской деятельности2.
Общая характеристика ИДС позволяет отметить важность осуществления права пациента на медицинское вмешательство, которое
2 На настоящий момент отсутствует законодательно определенный исчерпывающий перечень медицинских вмешательств, в отношении которых обязательно правило ИДС. Однако имеется ряд подзаконных нормативных правовых актов, которые регулируют отдельные сферы дачи информированного добровольного согласия, например: приказ Минздрава России от 20 декабря 2012 г. № 1177н «Об утверждении порядка дачи информированного добровольного согласия на медицинское вмешательство и отказа от медицинского вмешательства в отношении определенных видов медицинских вмешательств, форм информированного добровольного согласия на медицинское вмешательство и форм отказа от медицинского вмешательства» устанавливает правило дачи ИДС пациента при выборе врача и медицинской организации.
должно реализовываться в условиях полной информированности о сути производимого вмешательства и его потенциальных последствиях. Это способствует достижению единства в охране частных и публичных интересов посредством обеспечения гарантий всем участникам рассматриваемого правоотношения: согласие будет трактоваться как некая мера защиты медицинских работников при осуществлении ими профессиональной деятельности, а лицу предоставляется свобода при распоряжении своей личной и физической неприкосновенностью. Благодаря законодательному закреплению ИДС выступает в качестве основополагающего принципа осуществления медицинского вмешательства, что позволяет реализовывать уважительное и гуманное отношение к пациенту с учетом его самостоятельного осознанного выбора.
ИДС физического лица не раз становилось объектом исследования, причем в совершенно разных областях осуществления медицинского вмешательства, но модель заблаговременно полученного согласия определяет принципиальное значение волеизъявления при оказании медицинской услуги. Таким образом, согласие является условием правомерности вмешательства, но его отсутствие в некоторых ситуациях не влечет уголовно-правовых последствий. При производстве серьезных медицинских манипуляций, связанных с потенциальным причинением вреда пациенту, его ИДС выступает наравне с медицинскими показаниями в качестве обоснования их производства. Это подтверждается материалами судебной практики по уголовным и гражданским делам, где процедура получения ИДС могла бы предотвратить тяжкие последствия производства медицинского вмешательства.
Согласно приговору Люберецкого городского суда от 26 мая 2020 г. по уголовному делу № 1-363/2020 лечащим врачом-стоматологом была оказана услуга, не отвечающая требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей, повлекшая по неосторожности смерть пациента. Врач-стоматолог не получил ИДС пациента на производство медицинского вмешательства, не осуществил обязательный сбор аллергического анамнеза с акцентом на возможную в прошлом реакцию на анестетики при стоматологической помощи и на планируемые для введения лекарственные препараты, что повлекло допущение дефекта оказания медицинской помощи — введен препарат «Лидокаин», обусловивший отравление пациента по причине интоксикации лекарственным препаратом3. Если бы пациент был предупрежден и в полной мере проинформирован о возможных ри-
3 Приговор Люберецкого городского суда от 26 мая 2020 г. по делу № 1-363/2020 в отношении В. П. Лугового.
сках с учетом индивидуальных особенностей, то это могло бы предотвратить наступление общественно опасных последствий.
Следовательно, ИДС физического лица надлежит рассматривать в качестве уголовно значимого обстоятельства. Оно выступает в качестве подтверждения социально полезной направленности поведения причинителя вреда, если охватывает возможные вредные последствия. В случаях же наступления не охваченного ИДС вреда — общественно опасных последствий — возникает обстоятельство, инициирующее экспертную оценку медицинской деятельности, сбор доказательств ненадлежащего оказания медицинской помощи, что приведет к привлечению медицинского работника к соответствующему виду юридической ответственности [4, с. 34].
Модель испрошенного согласия направлена на предотвращение последствий производства медицинских манипуляций посредством информированности лица о результате их производства. Информированность лица о предполагаемом результате причинения вреда (медицинского вмешательства) представляет собой многокомпонентный критерий правомерности волеизъявления лица при нарушении его личной и физической неприкосновенности. Объективные сведения о характере вмешательства и его возможных последствиях, риски, сопряженные с производством медицинских манипуляций, учет личных особенностей «потерпевшего» — все это в совокупности позволяет дать оценку значению ИДС для возникновения уголовно-правовых отношений. В рамках медицинской сферы оно не только играет превентивную функцию, но и способствует формированию объективной оценки поведения причи-нителя вреда.
Одной из распространенных медицинских сфер применения ИДС на причинение вреда своему здоровью является область трансплантологии и донорства. Модель согласия на трансплантацию подразумевает возможность выступать в качестве донора как при жизни, так и посмертно, что говорит о продолжительном действии его ИДС. Проблема отечественного трансплантологического законодательства заключается в неоднозначном регулировании вопросов, касающихся волеизъявления гражданина о согласии или несогласии выступать в качестве донора органов/тканей, а также рисков, сопряженных с медицинским вмешательством, связанным с изъятием и пересадкой органов/ тканей. Законодательное регулирование вопросов трансплантации не отличается динамичностью и, по многочисленным оценкам ученых и практикующих врачей, не способно удовлетворить запросы, исходя из современных тех-
нологических и морально-этических составляющих медицинских вмешательств подобного рода [3, с. 301; 7, с. 108; 5, с. 14]. Неоднозначные ситуации, которые возникают из-за недостаточного уровня правового регулирования вопросов волеизъявления пациента или его родственников, порождают судебные споры4, отдельно отмечается, что в практической деятельности обнаружено отсутствие правового механизма осуществления гражданами права на отказ от изъятия у них или их родственников органов для трансплантации.
На основании действующего отечественного законодательства согласие на производство трансплантации и участие в качестве донора рассматривается в двух ипостасях: граница причинения вреда и условие правомерности медицинского вмешательства с целью трансплантации органов или тканей человека. Согласно ст. 13 Закона Российской Федерации от 22 декабря 1992 г. № 4180-I «О трансплантации органов и (или) тканей человека» у живого донора может быть изъят только парный орган, часть органа или ткань, что не должно повлечь необратимого расстройства здоровья5. Утрата органа донором при трансплантации по всем признакам может быть квалифицирована как причинение тяжкого вреда здоровью, но согласие лица является основанием ненаказуемости данного деяния, показывает его социально полезную правовую природу. Также А. А. Рерихт отмечает прикладное значение согласия в рамках медицинской деятельности: согласие на вмешательство, согласие на подтверждение опасности и согласие на взимание данных [10, с. 147]. При аккумулировании перечисленных правопони-маний согласия лица на производство трансплантации большее внимание должно уделять-
4 Широкий общественный резонанс приобретают судебные споры между родственниками и медицинскими организациями по факту посмертного изъятия органов, о котором родственники узнают из актов исследования трупа. Это расценивается как неуважение к частной и семейной жизни истцов, нарушение их религиозных прав, а также права собственности на органы. Подробнее см.: Определение Конституционного Суда РФ от 10 февраля 2016 г. № 224-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Бирюковой Татьяны Михайловны, Саблиной Елены Владимировны и Саблиной Нэлли Степановны на нарушение их конституционных прав статьей 8 Закона Российской Федерации «О трансплантации органов и (или) тканей человека»; апелляционное определение Московского городского суда от 4 июня 2019 г. по делу № 33-23636 об отказе исковых требований Мардарь С., Мардаря О., Мардарь Ю. А. к ГБУЗ г. Москвы «Городская клиническая больница им. В. П. Де-михова» ДЗМ, ГБУЗ г. Москвы «Городская клиническая больница им. С. П. Боткина» ДЗМ, ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр трансплантологии и искусственных органов имени академика В. И. Шумакова» Министерства здравоохранения Российской Федерации // Официальный портал судов общей юрисдикции г. Москвы. URL: https://mos-gorsud.ru/rs/kuzminskij/services/ cases/civil/details/372677dd-4658-4407-8cd0-294cbbaf2e04?caseNumb er=02-0835/2019 (дата обращения: 20.12.2020).
5 О трансплантации органов и (или) тканей человека [Электрон-
ный ресурс]: Закон Российской Федерации от 22 декабря 1992 г. № 4180-I. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
78
ся модели волеизъявления лица, выступающего в качестве донора.
В рамках отечественного законодательства, регулирующего вопросы трансплантации, действует презумпция согласия лица на производство трансплантации: совершеннолетнее и дееспособное лицо выступает в качестве посмертного донора без выражения на то своего согласия. Таким образом, отсутствие согласия для изъятия органов/тканей у посмертного донора не является препятствием для его осуществления.
В отношении законодательства о трансплантации органов/тканей человека неоднократно предпринимались попытки его реформирования, но ни одна из них не увенчалась успехом. Последний проект федерального закона «О донорстве органов человека и их трансплантации» (по состоянию на 5 июня 2020 г. не внесен в Государственную Думу Российской Федерации), который должен заменить Закон Российской Федерации от 22 декабря 1992 г. № 4180-I «О трансплантации органов и (или) тканей человека», вызвал волну неоднозначных оценок как со стороны общественности, так и со стороны представителей медицинского сообщества6. В указанном проекте подробно описано значение согласия в рамках прижизненного и посмертного донорства, а также согласия реципиента на производство трансплантации. Но модель согласия осталась прежней, что порождает вопрос о том, какую модель стоит разрабатывать в рамках отечественных реалий: презумпция согласия или модель прижизненного согласия? Положительной стороной данного законопроекта можно назвать идею регистра согласия на трансплантацию — регистр прижизненных волеизъявлений граждан, что позволит устранить спорность положения презумпции согласия на изъятие органов или тканей. В большинстве европейских государств и в Соединенных Штатах Америки подобные регистры действуют уже давно, что позволяет более эффективно развивать сферу трансплантологии.
Апробация международного положительного опыта в российском правовом регулировании не только позволит достичь достаточного уровня решения вопросов трансплантологии, но и снизить уровень судебных споров. В рамках просветительской работы должны быть разрешены этические проблемы — спасение или продление жизни больного человека за счет причинения вреда другому человеку [8, с. 14].
Добровольное прижизненное согласие донора является условием правомерности и нрав-
6 Опрос: посмертное донорство органов «по умолчанию» большинство россиян считает неправильным. URL: https://medvestnik.ru/ content/news/Opros-posmertnoe-donorstvo-organov-po-umolchaniu-bolshinstvo-rossiyan-schitaet-nepravilnym.html (дата обращения: 20.12.2020).
ственной приемлемости эксплантации [6, с. 10]. При совершенствовании законодательства в сфере донорства и трансплантологии будут исключены проблемы квалификации действий медицинских работников по изъятию органов, их частей или тканей у пациентов как преступного деяния. Действующее уголовное законодательство признает преступными ряд деяний, сопряженных с осуществлением донорства органов/тканей и их трансплантацией, где волеизъявление лица играет важную роль — не допускается принуждение к изъятию, умышленное причинение вреда здоровью или лишение жизни с целью использования органов/тканей потерпевшего. Ввиду этого согласие донора как правовое основание производства трансплантации следует признать основанием ненаказуемости действий медицинских работников, преследующих социально полезную цель.
Проведение медицинских исследований и экспериментов также основывается на принципе ИДС физического лица на участие в проведении подобного рода научных мероприятий. Роль добровольного волеизъявления лица и его этическая оценка в рамках научного эксперимента становится неоднозначной. Участие в исследованиях, хотя и сопряжено с определенными рисками, тем не менее оно представляет возможность получения испытуемым определенных благ: современные методы диагностики и лечения, доступ к дорогостоящим лекарственным препаратам и т. п. [12, с. 21]. Участие лица в проведении научного исследования при его успешности способствует не только достижению общей социально полезной цели, но и индивидуальной выгоды для человека, изъявившего согласие на участие в медицинском исследовании в качестве субъекта.
Помимо медицинских исследований и экспериментов, согласно ст. 36.1 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» на практике реализуется оказание медицинской помощи, предоставляемой в рамках клинической апробации, которая представляет собой практическое применение разработанных и ранее не применявшихся методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи для подтверждения доказательств их эффективности7. Допустимость подобной формы оказания ме-
7 Об утверждении Положения об организации клинической
апробации методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации и оказания медицинской помощи в рамках клинической
апробации методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации (в том числе порядка направления пациентов для оказания такой медицинской помощи), типовой формы протокола клинической апробации методов профилактики, диагностики, лечения
и реабилитации [Электронный ресурс]: приказ Минздрава России от 10 июля 2015 г. № 433н. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
дицинской помощи должна базироваться на заключении Этического комитета Министерства здравоохранения Российской Федерации об этической обоснованности или необоснованности возможности применения подобных методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации8. В положении о работе указанного комитета приводятся лишь основные критерии, влияющие на рассмотрение протоколов клинической апробации, что не в полной мере отражает морально-нравственную обоснованность медицинского вмешательства подобного типа.
Согласно терминологии Всемирной организации здравоохранения «научные исследования в целях здравоохранения» являются непременным условием решения приоритетных многообразных проблем общественного здравоохранения, будь то борьба с болезнями нищеты, реагирование на глобальный эпидемиологический переход к хроническим заболеваниям, обеспечение доступа женщин к безопасному родовспоможению или обеспечение готовности к глобальным угрозам для безопасности здра-воохранения9. Подобное определение биомедицинских исследований актуализирует проведение научных экспериментов и иных изысканий с участием человека ввиду противодействия многочисленным угрозам современного мира.
Признанное международным сообществом право человека на свободу исследований находит выражение в обязанности лица выразить свое ИДС на участие в качестве объекта научного поиска10. Указанные международные требования имплементированы в отечественные правовые реалии при помощи обязательного правила получения согласия для участия в медицинских экспериментах, клинических
8 Об Этическом комитете Министерства здравоохранения Российской Федерации (вместе с Положением об Этическом комитете Министерства здравоохранения Российской Федерации, Порядком вынесения Этическим комитетом Министерства здравоохранения Российской Федерации заключения об этической обоснованности либо об этической необоснованности возможности применения методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи в рамках клинической апробации [Электронный ресурс]: приказ Минздрава России от 10 июля 2015 г. № 435н. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант-Плюс».
9 Доклад секретариата Всемирной организации здравоохранения в рамках 62-ой сессии Всемирной ассамблеи здравоохранения от 25 марта 2010 г. № A63/22. URL: https://apps.who.int/iris/bitstream/ handle/10665/4862/A63_22-ru.pdf?sequence=1 (дата обращения: 20.12.2020).
10 Этические принципы медицинских исследований с участием людей: Хельсинкская декларация Всемирной медицинской ассоциации, принята на 18-ой Генеральной Ассамблее ВМА, Хельсинки, Финляндия, июнь 1964 г. URL: https://jamanetwork.com/journals/ jama/fullarticle/1760318 (дата обращения: 29.12.2020); Конвенция о защите прав человека и человеческого достоинства в связи с применением достижений биологии и медицины [Электронный ресурс]: Конвенция о правах человека и биомедицине (ETS № 164). (Заключена 4 апреля 1997 г. в г. Овьедо). Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
и не клинических испытаниях. При этом процедура дачи ИДС лица, выступающего в качестве объекта, должна быть совершена до включения его в исследование11.
Отдельными нормами законодательства регулируется форма участия лица в качестве объекта исследования в узкоспециализированных медицинских исследованиях, тем самым обеспечивается гарантия конституционного права на охрану здоровья при проведении клинических (биомедицинских) исследований. Например, ст. 43 Федерального закона от 12 апреля 2010 г. № 61-ФЗ «Об обращении лекарственных средств» регламентируются права пациентов, принимающих участие в клиническом исследовании лекарственного препарата для медицинского применения, где обязательным условием участия в исследованиях подобного рода является ИДС лица12.
Важно отметить тот факт, что с развитием медицины и технологий меняется ценностная картина мира. По мнению ряда авторов, происходит трансформация прав человека, что находит отражение в развитии биомедицинского права [11]. Научные исследования с участием человека поражают своим многообразием. В рамках Стратегии развития медицинской науки в Российской Федерации на период до 2025 года использование передовых технологий медицинской науки и внедрение на их основе инновационных продуктов обеспечивает сохранение и улучшение здоровья населения, при этом развитие медицинской науки и инноваций в сфере здравоохранения рассматривается в совершенно новых областях научных знаний, в которых потенциально фигурирует человек в качестве объекта проведения клинических и неклинических исследований: клеточные и нейрокогни-тивные технологии, геномные и протеомные исследования и др.13 Привлечение человека к подобного рода высокотехнологичным исследованиям представляет собой риск ввиду их малоизученности влияния на человеческий организм.
Угроза причинения вреда жизни и здоровью человека в ходе научных экспериментов и клинических испытаний предусмотре-
11 ГОСТ Р 52379-2005. Национальный стандарт Российской Федерации. Надлежащая клиническая практика [Электронный ресурс]: утвержден приказом Ростехрегулирования от 2 мая 2005 г. № 232-ст: введен в действие с 1 апреля 2006 г. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
12 Об обращении лекарственных средств [Электронный ресурс]: Федеральный закон от 12 апреля 2010 г. № 61-ФЗ. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
13 Об утверждении Стратегии развития медицинской науки
в Российской Федерации на период до 2025 года [Электронный ресурс]: распоряжение Правительства Российской Федерации
от 28 декабря 2012 г. № 2580-р. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
80
на ч. 2 ст. 3 Федерального закона от 23 августа 1996 г. № 127-ФЗ «О науке и государственной научно-технической политике», где говорится о том, что органы государственной власти в Российской Федерации признают право на обоснованный риск в рамках научной и (или) научно-технической деятельности14. Но важна граница социальной допустимости вмешательства в нормальное функционирование человеческого организма в научно-исследовательских целях — цель эксперимента или исследования должна достигаться посредством допустимых и обоснованных действий. Совокупное развитие медицины и права позволит достичь решения приоритетных задач, стоящих перед медицинской наукой, на благо человечества, тем самым положение о факторе сознательного риска должно быть применимо ко всей сфере здравоохранения ввиду ее социальной полезности. Так, проект федерального закона № 365581-3 «О внесении дополнений в УК РФ, предусматривающих уголовную ответственность за проведение медицинских экспериментов (опытов) на людях без их добровольного согласия» базировался на случаях неправомерного проведения научных исследований в рамках медицинского вмешательства без ИДС пациента. Введение в уголовный закон ответственности за подобное деяние позволило бы ограничить производство исследований с участием человека — должен производиться только тот объем исследований, на который дано ИДС. Данный проект не был реализован. В настоящее время, отталкиваясь от действующего уголовного и биомедицинского законодательства, медицинский или иной научный эксперимент с участием человека должен проводиться с учетом условий правомерности, установленных для обоснованного риска как обстоятельства, исключающего преступность деяния.
Динамичное развитие науки и техники влияет на сложность правоотношений, складывающихся в области медицины — пограничные ситуации должны рассматриваться с учетом совокупности знаний юриспруденции и медицины. Это обеспечит соблюдение основополагающих прав человека и гражданина. Прогресс в области медицинских и биологических наук, успехи в биомедицинских исследованиях способствуют сохранению жизни и улучшению качества жизни человека15. Объединенные усилия
14 О науке и государственной научно-технической политике [Электронный ресурс]: Федеральный закон от 23 августа 1996 г. № 127-ФЗ. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
15 Дополнительный протокол к Конвенции по правам человека и биомедицине в области биомедицинских исследований (Страсбург, 25 января 2005 г.). URL: https://www.refWorld.org.ru/docid/55c1d3cc4. html (дата обращения: 21.12. 2020).
медицинского и правового сообщества позволят достичь более эффективного решения вопросов обеспечения жизни и здоровья людей, исходя из современных угроз человеку, обществу и государству в динамично развивающемся современном мире.
В рамках производства реконструктивных и (или) эстетических пластических операций с применением хирургических (в том числе микрохирургических) методов в соответствии с клиническими рекомендациями ИДС также играет роль подтверждения допустимости и обоснованности производимой процедуры16. В большинстве своем пластические операции производятся на возмездной основе, что обусловливает правовую регламентацию указанных процедур гражданским законодательством. Согласие на производство медицинского вмешательства занимает должное место в системе юридических фактов — юридическое основание сделки между медицинской организацией и клиентом (пациентом), что формирует определенный подход к возможному причинению вреда в рамках хирургического вмешательства эстетического назначения.
Наиболее сложным вопросом реализации согласия лица на причинение вреда своим правам и интересам является посягательство на неотъемлемое право человека — право на жизнь. Право на жизнь, относящееся к числу общепризнанных основных неотчуждаемых прав человека и гражданина, выступает в качестве основы человеческого существования. Российская Федерация как правовое и социальное государство возложило на себя обязанность по защите жизни и здоровья граждан, что корреспондирует с правом каждого на охрану здоровья и медицинскую помощь, предусмотренным ч. 1 ст. 41 Конституции Российской Федерации. Оценку эвтаназии в отечественных реалиях здравоохранения стоит давать исходя из ее юридической, медицинской и этической характеристик.
Согласно Основам социальной концепции Русской православной церкви, эвтаназия является формой убийства или самоубийства в зависимости от субъекта ее осуществления — самим пациентом или врачом17. Совершение самоубийства или помощь в нем по каноническим правилам признается тяжким грехом. Причинение врачом или медицинским работником смерти человеку с его согласия или по его
16 Об утверждении Порядка оказания медицинской помощи по профилю «пластическая хирургия» [Электронный ресурс]: приказ Минздрава России от 31 мая 2018 г. № 298н. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
17 Основы социальной концепции Русской православной
церкви [Электронный ресурс]: утверждены на Архиерейском соборе 2000 г. // Официальный сайт Московского патриархата. URL : http:// www.patriarchia.ru/db/text/419128.html (дата обращения: 29.12.2020).
просьбе расценивается как преднамеренное умерщвление.
Действующим отечественным законодательством предусмотрен запрет на производство эвтаназии. Это положение предусмотрено ст. 45 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», которая не допускает ускорения по просьбе пациента его смерти какими-либо действиями (бездействием) или средствами, а также посредством прекращения искусственных мероприятий по поддержанию жизни пациента18. Также запрет на производство эвтаназии в России содержится в клятве врача, текст которой закреплен в ст. 71 указанного закона, где каждый врач клятвенно обещает: «...проявлять высочайшее уважение к жизни человека, никогда не прибегать к осуществлению эвтаназии». Противоречивым является положение ст. 20 названного Федерального закона об отказе лица от медицинского вмешательства, об отказе от лечения, что можно интерпретировать как пассивную эвтаназию — прекращение осуществления лечебных мероприятий и иных медицинских манипуляций по поддержанию и продлению жизни пациента.
Отказ от медицинского вмешательства коррелирует с правами пациента, перечень которых приведен в ст. 19 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», где также содержится право на отказ от медицинского вмешательства и право на облегчение боли, в том числе наркотическими и психотропными препаратами. Таким образом, общее правило о запрете производства эвтаназии идет вразрез с положением о добровольном отказе лица от лечения и паллиативной помощи в целом. Среди ученых также нет единого понимания подобной «автономии личности» [2, с. 139; 10, с. 103; 9, с. 194], что также создает сложность трактовки действующего законодательства о значении волеизъявления лица при решении вопроса о жизни и смерти.
По вопросу реализации эвтаназии в отечественных реалиях мы согласны с мнением главы Федерального медико-биологического агентства России В. И.Скворцовой о том, что население должно решить, готово ли общество пойти на это. Также В. И. Скворцовой предлагается решение проблемы легализации эвтаназии путем проведения референдума, поскольку поликонфессиональность населения
18 Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации [Электронный ресурс]: Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
формирует отличающиеся друг от друга взгляды на добровольный уход из жизни19.
В 2019 г. Всероссийским центром изучения общественного мнения было проведено исследование по вопросам эвтаназии, которое показало: только 51 % населения нашей страны знает, что такое эвтаназия. Респонденты молодого возраста относятся к эвтаназии более спокойно, чем представители старшего поколения, особенно в части применения пассивной эвтаназии20. Подобное приемлемое отношение к реализации эвтаназии объясняется более мягкими представлениями общественной морали и ценности свободы воли каждого человека.
Отсутствие единого правопонимания эвтаназии и процедуры ее производства не предупреждают ее осуществление в «бытовых» целях. О вынужденном уходе из жизни неизлечимо больных людей с помощью иных лиц свидетельствуют многочисленные публикации в средствах массовой информации и судебная практика21. Безусловно, применение эвтаназии открывает широкий простор возможностей для врачебных злоупотреблений при реализации отчаяния неизлечимо больных людей. Возможно ли такое отчаяние уместить в рамки правового регулирования? При этом подобная ситуация с «бытовой» эвтаназией является хотя и добровольным выбором лица, но все же вынужденной мерой. Перечисленные примеры свидетельствуют о благих намерениях лиц, причинивших смерть безнадежно больным людям. Однако и благое намерение может созреть (получить подкрепление) на материальной или нематериальной выгоде причи-нителя вреда.
Ныне привлечение лица за осуществление активной эвтаназии не образует единый подход в рамках правоприменительной практики. Содеянное, как правило, подлежит квалификации по ст. 105 УК РФ. Медицинские работники чаще привлекаются к уголовной ответст-
19 Вопрос об эвтаназии в России должно решать население. URL: https://ria.ru/20191028/1560287122.html (дата обращения: 11.02.2021).
20 Эвтаназия: за и против: аналитический обзор Всероссийского центра изучения общественного мнения. URL: https://wciom.ru/ analytical-reviews/analiticheskii-obzor/evtanaziya-za-i-protiv (дата обращения: 20.11.2020).
21 См.: Ростовский суд отказался признать убийство из сострадания. URL: https://vsluh.ru/novosti/proisshestviya/rostovskiy-sud-otkazalsya-priznat-ubiystvo-iz-sostradaniya_39973/ (дата обращения: 20.01.2021); В Подмосковье полицейский, задушивший из «сострадания» свою мать, осужден условно. URL: https://pravo. ru/news/view/73994/ (дата обращения: 20.01.2021); За эвтаназию раковой больной назначен приговор в 3,5 года строгого режима. URL: https://pravo.ru/news/view/47162/ (дата обращения: 20.01.2021); Преподаватель московского вуза, убивший больную мать, получил 9 лет. URL: https://ria.ru/20120712/697774748.html (дата обращения: 20.01.2021); приговор Курганского областного суда от 2 сентября 2011 г. по делу № 2-52/2011 // Судебные и нормативные акты РФ (СудАкт). URL : https://sudact.ru/regular/doc/uf9YS8E1biN1/ (дата обращения: 12.01.2021).
82
венности по специальным статьям, содержащим положения о неоказании помощи больному или об оставлении в опасности.
Нельзя не согласиться с М. М. Антонен-ко, которая считает, что легализация эвтаназии не может быть допустима до тех пор, пока обществом не будут достигнуты показатели развития, необходимые для того, чтобы уровень здравоохранения и вопросы материального обеспечения в рамках оказания медицинской помощи были полностью исключены из списка возможных причин ее применения [2, с. 139]. Нельзя сказать, что перспектива легализации эвтаназии не ясна в отечественных реалиях, но решение данной проблемы должно происходить путем совместного совершенствования норм морали и права, которые должны соответствовать современной ценностной картине мира. Ведь даже существование пассивной эвтаназии свидетельствует о реализации такого категорического проявления частного интереса лица как волеизъявление на причинение смерти.
Многие законодательные инициативы по регулированию сферы здравоохранения и медицинской науки не были претворены в жизнь. Проекты нормативных правовых актов, возможно, опережали потребность регламентации отдельных аспектов производства медицинского вмешательства. Но общие положения, содержащиеся в проекте федерального закона «О правовых основах биоэтики и гарантиях ее обеспечения», были бы применимы к современной конструкции волеизъявления человека на осуществление в отношении него конкретной медицинской манипуляции22. Также разделяем мнения авторов указанного законопроекта о том, что его принятие обусловлено социальной потребностью включения нравственного фактора в решение вопросов здравоохранения в России23.
Заключение
Модель согласия пациента при медицинском вмешательстве должна представлять собой не формализованную процедуру по заполнению бланка ИД С, а обширную процедуру
22 Проект федерального закона от 20 июня 1997 г. № 97802181-2 «О правовых основах биоэтики и гарантиях ее обеспечения» содержал правовые основы биоэтики отдельных сфер медицинской деятельности: государственной политики в области здоровья и здравоохранения, биоэтики научных исследований, в области трансплантации органов и тканей и др. В каждом разделе основополагающей идеей правовой основы биоэтики является согласие лица на вмешательство в сферу его личного здоровья.
23 Пояснительная записка к проекту федерального закона № 97802181-2 «О правовых основах биоэтики и гарантиях ее обеспечения» [Электронный ресурс]. Доступ из информационно-правового портала «Гарант».
по раскрытию всех особенностей предполагаемых медицинских манипуляций, что показывает нравственно-этическую основу такого вмешательства. ИДС с правовой точки зрения представляет собой диспозитивное начало, является свободным волеизъявлением физического лица, одобрением конкретной медицинской манипуляции (медицинских манипуляций).
Медицинская сфера реализации согласия физического лица на причинение вреда своим правам и законным интересам обширна и многообразна. Уголовно-правовое значение ИДС зависит от его социальной допустимости и полезности. Установленная разобщенность федерального законодательства свидетельствует о том, что единое начало разграничения общественно полезного и общественно вредного должно содержаться в уголовном законодательстве Российской Федерации. Это будет способствовать тому, что в пограничных ситуациях, когда диспозитивные нормы отдельных нормативных правовых актов не позволят поставить точку в разрешении спора о правомерности/неправомерности вредоносного деяния в медицинской сфере, ключевую роль в принятии правоприменителем решения выполнит УК РФ.
Таким образом, целесообразно ст. 41 УК РФ дополнить частью 21 следующего содержания: «Риск признается обоснованным, если для достижения названной цели вред причинен лицу при его информированном добровольном согласии в пределах допустимой профессиональной деятельности».
Критерий социальной полезности и допустимости обществом и государством отдельных видов деятельности лежит в основе ненаказуемости вреда, причиненного при осуществлении отдельных видов профессиональной деятельности, сопряженных с сознательным риском. Такой критерий характеризуется поощрением профессиональной деятельности со стороны общества и государства и наличием мер государственной поддержки, направленных на развитие определенной сферы и привлечение к участию в данной деятельности большего количества людей.
С учетом указанного критерия допустимую профессиональную деятельность целесообразно определить в присоединенном к ст. 41 УК РФ примечании следующего содержания:
«Примечание. Под допустимой профессиональной деятельностью в части 21 настоящей статьи понимается последовательность регламентированных законодательством действий, которая направлена на решение стоящих перед обществом и государством задач, где получение результата связано с угрозой лишения жизни или причинения вреда здоровью человека».
Список литературы:
References:
1. Абдрахманова Е. С. Право на информированное добровольное согласие гражданина // Восток — Запад: сборник научных трудов научно-практической конференции по офтальмохирургии с международным участием / под ред. М. М. Бикбова. Уфа, 2013.
2. Антоненко М. М. Эвтаназия как разновидность убийства в уголовном праве России: дис. ... канд. юрид. наук. Калининград, 2018.
3. Безрукова О. В., Живодрова Н. А. Правовое регулирование трансплантации органов и (или) тканей человека // Труды Международного симпозиума «Надежность и качество». 2014. Т. 2.
4. Бударин Г. Ю, Эртель Л. А. Реализация права граждан на информированное добровольное согласие в рамках действующего законодательства РФ // Медицинское право. 2013. № 4.
5. Готье С. В., Хомяков С. М. Проблемы применения отдельных правовых норм в транс-плантологической практике и пути их решения // Вестник трансплантологии и искусственных органов. 2016. № 3. Т. 18.
6. Капитонова Е. А, Романовская О. В., Романовский Г. Б. Правовое регулирование трансплантологии: монография. Москва, 2016.
7. Козьякова Н. С. Правовое регулирование трансплантации органного донорства в России и зарубежных странах (компаративный анализ) // Вестник МГОУ. Серия: Юриспруденция. 2017. № 3.
8. Кудашов А. Н. Уголовно-правовые проблемы трансплантации органов и тканей человека в Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. Ставрополь, 2009.
9. Летов О. В. Этические проблемы эвтаназии // Размышления, сообщения, комментарии. 2007. № 4.
10. Рерихт А. А. Теоретические основы медицинского права. Проблемы формирования и развития: монография. Москва, 2011.
11. Романовский Г. Б., Тарусина Н. Н, Мо-хов А. А. [и др.]. Биомедицинское право в России и за рубежом: монография. Москва, 2015.
12. Тищенко П. Д., Юдин Б. Г. Проблемы биоэтики в СМИ. Москва, 2006.
1. Abdrahmanova E. S. Pravo na informirovannoe dobrovol'noe soglasie grazhdanina // Vostok — Zapad: sbornik nauchnyh trudov nauchno-prakticheskoj konferencii po oftal'mohirurgii s mezhdunarodnym uchastiem / pod red. M. M. Bikbova. Ufa, 2013.
2. Antonenko M. M. Evtanaziya kak raznovidnost' ubijstva v ugolovnom prave Rossii: dis. ... kand. yurid. nauk. Kaliningrad, 2018.
3. Bezrukova O. V., Zhivodrova N. A. Pravovoe regulirovanie transplantacii organov i (ili) tkanej cheloveka // Trudy Mezhdunarodnogo simpoz-iuma «Nadezhnost' i kachestvo». 2014. T. 2.
4. Budarin G. Yu., Ertel' L. A. Realizaciya prava grazhdan na informirovannoe dobrovol'noe soglasie v ramkah dejstvuyushchego zakonodatel'stva RF // Medicinskoe pravo. 2013. № 4.
5. Got'e S. V., Homyakov S. M. Problemy prime-neniya otdel'nyh pravovyh norm v transplanto-logicheskoj praktike i puti ih resheniya // Vest-nik transplantologii i iskusstvennyh organov. 2016. № 3. T. 18.
6. Kapitonova E. A, Romanovskaya O. V., Ro-manovskij G. B. Pravovoe regulirovanie trans-plantologii: monografiya. Moskva, 2016.
7. Koz'yakova N. S. Pravovoe regulirovanie transplantacii organnogo donorstva v Rossii i zarubezhnyh stranah (komparativnyj analiz) // Vestnik MGOU. Seriya: Yurisprudenciya. 2017. № 3.
8. Kudashov A. N. Ugolovno-pravovye problemy transplantacii organov i tkanej cheloveka v Rossijskoj Federacii: dis. ... kand. yurid. nauk. Stavropol', 2009.
9. Letov O. V. Eticheskie problemy evtanazii // Razmyshleniya, soobshcheniya, kommentarii. 2007. № 4.
10. Reriht A. A. Teoreticheskie osnovy medicinsko-go prava. Problemy formirovaniya i razvitiya: monografiya. Moskva, 2011.
11. Romanovskij G. B, Tarusina N. N, Mo-hov A. A. [i dr.]. Biomedicinskoe pravo v Rossii i za rubezhom: monografiya. Moskva, 2015.
12. Tishchenko P. D, Yudin B. G. Problemy bioetiki v SMI. Moskva, 2006.
Для цитирования:
For citation:
Волкова Алина Юрьевна. Информированное добровольное согласие физического лица на медицинское вмешательство: биомедицинский и уголовно-правовой аспекты // Труды Академии управления МВД России. 2021. № 4 (60). С. 74-83.
Volkova Alina Yurievna. Informed Voluntary Consent of an Individual for Medical Intervention: Biomedical and Criminal Law Aspects // Proceedings of Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia. 2021. № 4 (60). P. 74-83.
