CC BY
258
УДК 811.161.1 '42:811161138 ББК Ш141.12-51+Ш141.12-55
ГСНТИ 16.21.27; 16.21.29
Код ВАК 10.02.19
Л. Е. Веснина, Е. А. Нахимова
Екатеринбург, Россия
ИНФОРМАЦИОННО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ВОЙНЫ В РОССИИ
АННОТАЦИЯ. Публикация представляет собой рецензию на коллективную монографию «Лингвистика информационно -психологической войны» (Книга I / под ред. проф. А. П. Сковородникова. — Красноярск : Сиб. федер. ун-т, 2016. — 280 с.; авторский коллектив: А. А. Бернацкая (п. 4.1, 5.1—5.3), И. В. Евсеева (п. 4.2), А. В. Колмогорова (п. 3.4), Г. А. Копнина (п. 6.1, 6.2), А. П. Сковородников (предисловие, п. 6.3), А. П. Сковородников и Г. А. Копнина (п. 1.1—1.3, 2.1—2.3, 3.2, заключение), Б. Я. Шарифуллин (п. 3.3)). Книга посвящена обоснованию лингвистики информационно-психологической войны, как научного направления в рамках политической лингвистики. В первом разделе монографии приводятся серьезные научные основания лингвистики информационно -психологической войны как особого направления политической лингвистики, уточняются ключевые терминопонятия, намечаются возможные пути исследования языка текстов с признаками информационно-психологической войны (стратегии и тактики, лек-сико-грамматический строй текстов, языковая игра и др.). Второй раздел посвящен изучению частных аспектов информационно -психологической войны: русского языка и православия как очевидных мишеней такого противоборства, а также потенциала художественной литературы как особого пространства информационно-психологической войны.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: информационно-психологические войны; политический дискурс; медиадискурс; средства массовой информации; язык СМИ; коммуникативные стратегии; коммуникативные тактики; языковая игра.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ: Веснина Людмила Евгеньевна, кандидат филологических наук, доцент кафедры межкультурной коммуникации, риторики и русского языка как иностранного Уральского государственного педагогического университета; 620017, Россия, г. Екатеринбург, пр-т Космонавтов, 26, каб. 285; е-mail: [email protected]. т.
Нахимова Елена Анатольевна, доктор филологических наук, профессор кафедры межкультурной коммуникации, риторики и русского языка как иностранного Уральского государственного педагогического университета; 620017, Россия, г. Екатеринбург, пр-т Космонавтов, 26, каб. 285; е-mail: [email protected].
К сожалению, сегодня практически каждому жителю России знакомы сочетания «информационная война», «информационно-психологическая война», «информационно-психологическое воздействие». Данные понятия стали расхожими в лексиконе журналистов, политиков, исследователей в самых различных сферах знаний: философии, политологии, коммуникативистики, психологии и др. Однако далеко не каждый может четко определить границы обозначенных терминов, выделить мишени и источники данного явления, а зачастую даже понять цели «информационно-психологических атак». Помочь разобраться с этой проблемой и призвана коллективная монография «Лингвистика информационно-психологической войны» (Красноярск, 2017), которая «предназначена прежде всего для людей, профессионально интересующихся проблемами информационно-психологических войн, но полезна для широкого круга читателей, поскольку способствует пониманию тех опасностей, которые влечет за собой развернутая против России информационно-психологическая война, и осознанию необходимости противостоять ей» (стр. 2).
Монография написана в рамках одного из только оформляющихся направлений политической лингвистики — лингвистики информационно-психологической войны (далее — ИПВ) — и, можно сказать, с целью «оформления» данного направления в качестве самостоятельного. Авторы работы, опи-
раясь на анализ специальной литературы по теме и личные наблюдения над текстами с признаками ИПВ, предлагают свое понимание лингвистического аспекта теории и технологии ИПВ. «Это понимание предстает как лингвистика информационно-психологической войны — дисциплина, изучающая и систематизирующая основные термино-понятия, междисциплинарные связи, стратегии и тактики, лингвистический инструментарий этого социально-политического феномена» (стр. 6). Монография состоит из двух разделов, посвященных соответственно рассмотрению общетеоретических и частных аспектов лингвистики ИПВ.
Как и любая сравнительно новая сфера исследования, лингвистика ИПВ нуждается в уточнении ключевых понятий, приведении в порядок терминосистемы. Первый раздел рецензируемой монографии последовательно, с опорой на серьезные научные изыскания, уже предпринятые в сфере исследования ИПВ, призван уточнить само понятие ИПВ, признаки и типы ИПВ, представить научные основания лингвистики ИПВ. Так, анализируя существующие подходы к определению ИПВ, авторы (А. П. Сковородников, Г. А. Копнина) приходят к выводу о необходимости введения собственного определения ИПВ с учетом роли языка в психологическом воздействии: «информационно-психологическая война — это противоборство сторон, которое возникает из-за конфликта интересов и/или идеологий и
Работа выполнена при поддержке РГНФ: грант 15-34-01293 «Деструкция и отчужденность — ведущие стратегии экстремистского дискурса»
© Веснина Л. Е., Нахимова Е. А., 2017
осуществляется путем намеренного, прежде всего языкового, воздействия на сознание противника (народа, коллектива или отдельной личности) для его когнитивного подавления и/или подчинения, а также посредством использования мер информационно-психологической защиты от такого воздействия» (стр. 11). На наш взгляд, в определении отражены ключевые признаки ИПВ, однако в отдельном детальном пояснении нуждается такой отмечаемый авторами признак, как «когнитивное подавление/ подчинение».
Несмотря на очевидную языковую доминанту средств воздействия в сфере ведения ИПВ, комплексных исследований именно лингвистики ИПВ явно недостаточно, что справедливо отмечают А. П. Сковородников и Г. А. Копнина: «...в современном языкознании оказываются исследованными лишь некоторые речевые стратегии и языковые средства политической коммуникации, которые могут использоваться в ИПВ. Между тем комплексная разработка лингвистического аспекта ИПВ чрезвычайно важна для совершенствования государственной политики противодействия информационно-психологической агрессии против России» (стр. 13). Комплексный подход к лингвистике ИПВ как особому научному направлению в рамках политической лингвистики авторы монографии начинают разрабатывать с уточнения ключевых понятий и терминов лингвистики ИПВ: уточнены понятия субъектов ИПВ; дифференцированы объект и мишень ИПВ; определено понятие информационно-психологическая операция; обозначены каналы распространения информации в рамках ведения ИПВ и термин информационно-психологическое оружие; введено понятие технологии ИПВ (стр. 18—21).
Следующим этапом работы коллектива авторов рецензируемого труда становятся поиски научного основания лингвистики ИПВ как особого направления политической лингвистики. В частности, во второй главе первого, общетеоретического раздела последовательно выдвигаются философские, психологические и политологические основания лингвистики ИПВ (стр. 21—51). И основания эти, стоит отметить, оказываются крепкими и состоятельными. Так, на основе глубокого осмысления внушительного объема специальной научной литературы по философии войны авторы предлагают характеристику основных постулатов философии войны в преломлении к лингвистике ИПВ как особому научному направлению. Например, постулат о ценностном основании войны и взаимосвязи физической войны и войны ду-
ховной преломляется в отношении лингвистики ИПВ в утверждение о том, что «лингвистический аспект изучения ИПВ подразумевает описание выраженных языковыми средствами символов, мифов, идеологем, симулякров, а также ключевых слов, фразеологии, метафор этой войны» (стр. 31). Кроме того, рассматриваются такие постулаты, как постулат многоаспектности философии войны, постулат о войне как форме коллективной агрессии, постулат о связи между войной и политикой и другие (стр. 25—33).
Некоторые теоретические выкладки психологов и психолингвистов взяты в качестве психологических оснований лингвистики ИПВ. Среди таких важнейших теоретических положений из теории и практики психологии авторы выделяют цели и условия успешности психологического воздействия, а именно: учет в речи социально-психологических и национально-психологических особенностей адресата; организация речевого воздействия с учетом закономерностей восприятия, осмысления и усвоения информации; продуманность текста ИПВ в аспекте его логического построения; учет особенностей формирования убеждений, стереотипов и установок. Отмечается несомненная значимость для лингвистики ИПВ таких понятий из психологии войны, как речевые стратегии, субстратегии и тактики, используемые акторами ИПВ. Не вызывает вопросов и то утверждение авторов второй главы, что лингвистика ИПВ как особое научное направление может использовать (и уже делает это) некоторые понятия из теории и практики психологии, ср.: агрессия, массовое сознание, архетипы и др. Однако несколько неполным и нуждающимся в серьезном комментарии, на наш взгляд, является положение о том, что «теоретическим основанием лингвистики ИПВ могут послужить выводы психологов об используемых акторами войны жанрах (не всегда с использованием этого термина), таких как листовка, плакат, кинофильм, мультфильм, компьютерная игра; призыв, лозунг, девиз; анекдот, комикс, комментарий, репортаж, интервью; цирковая пантомима, карикатура, фарс» (стр. 43). Важность учета условий успешности психологического воздействия и необходимости выявления стратегий и тактик в текстах с признаками ИПВ продемонстрирована на примере досконального и глубокого анализа текста «Привет от тов. Тютчева» («Аргументы и факты», 16.03. 2016) (стр. 43—48). Такой убедительный анализ языкового материала подтверждает теоретические выкладки авторов о том, что лингвистика ИПВ
должна иметь серьезные психологические основания.
Завершает вторую главу первого раздела параграф, посвященный важности политологических оснований для лингвистики ИПВ. В частности, подчеркивается очевидность связи политической лингвистики с политологией, а следовательно, и связь последней с лингвистикой ИПВ, поскольку «у лингвистики ИПВ тот же предмет исследования, что и у политической лингвистики: политический язык как средство влияния на сознание общества или какого-либо его сегмента» (стр. 51). Однако, справедливо отмечают авторы, «в лингвистике ИПВ политический язык изучается как средство насильственного влияния (речевой агрессии и/или речевой манипуляции), связанного с нанесением вреда и даже коммуникативным убийством» (стр. 51). Данное утверждение становится одним из решающих для определения лингвистики ИПВ в качестве особого научного направления в рамках политической лингвистики (стр. 51).
Третья глава первого раздела посвящена изучению языка ИПВ, конкретнее — стратегиям, тактикам и речевым приемам ведения ИПВ. В части 3.1. представлен анализ типичных стратегий и тактик ИПВ, применяемых во внутрироссийской ИПВ, на конкретном языковом материале — текстах издания «Новая газета», по мысли авторов монографии, «коллективного актора ИПВ» (стр. 56). Автор последовательно анализирует тексты газеты на предмет реализации стратегии нанесения психологического ущерба, выделяя субстратегии дискредитации и дезинформации, которые, в свою очередь, представлены соответственно субстратегиями диффамации, прямого негативного оценивания, косвенного негативного оценивания и лжи / искажения фактов, замалчивания или сокрытия фактов, подмены понятий, оценок, аргументов. Каждая субстратегия представлена определенными речевыми тактиками (стр. 58—78). На наш взгляд, данный «стратегический» подход к анализу языкового материала на предмет выявления в нем признаков ИПВ весьма продуктивен и перспективен, поскольку позволяет не только строго обозначить цели и мишени актора ИПВ, но и рассмотреть конкретные речевые механизмы «попадания» в них.
Большой интерес вызывает параграф 3.2. Пролегомены к анализу жанров и языковых средств ИПВ, так как здесь авторы выделяют еще одно значительное направление в русле лингвистики ИПВ: отмечается необходимость в серьезных исследованиях, посвященных жанровому своеобразию текстов
с признаками ИПВ, а также потребность в самом пристальном внимании лингвистов к собственно языковым средствам ИПВ. Так, по мнению А. П. Сковородникова и Г. А. Коп-ниной, наиболее «удобными» жанрами для акторов ИПВ являются памфлет, фельетон, сатирический комментарий, анекдот и некоторые другие малоформатные жанры (стр. 83), а среди собственно языковых средств наиболее частотными становятся такие тропы и фигуры, обладающие негативной коннотацией, как эпитеты, метафоры, перифразы, амплификация, оксюморон и др. (стр. 84—93).
Как раз анализу собственно языковых средств посвящен раздел 3.3. Ономастические игры в аспекте информационно-психологических войн, автор которого (Б. Я. Ша-рифуллин) в качестве источника языкового материала избирает сайты радиостанции «Эхо Москвы» и информационного агентства «РИА „Новости"». Автор особое внимание уделяет «американским» и «украинским» игровым онимам: Пиндостан/Пиндосия (США), Бардак Алабама (Барак Обама), Псаки в глаза — божья роса (о Джен Псаки), Хох-ляндия/Хохлостан (Украина), Попрошен-ко/Парашенко (Порошенко) и др. (стр. 95— 105). Тем не менее Б. Я. Шарифуллин не обходит вниманием и примеры ономастической игры со стороны противников современной России, мишенью которых, в первую очередь, становится Президент РФ В. В. Путин: Путлер, Путлерюгенд (В. В. Путин), путе-ноиды/путиноиды (о сторонниках В. В. Путина) (стр. 105—106). Автором раздела собран и детально проанализирован богатейший материал по ономастическим играм, которые могут быть сильным оружием в умелых руках акторов ИПВ. И никто не станет спорить с тем, что патриотизм — дело святое, однако, на наш взгляд, авторские оценки типа «Традиции Н. В. Гоголя, нередко использовавшего ономастическую игру (пример: Хома Брут из „Вия"), как видим, современными украинцами не востребованы. Может, потому на Украине и не считают его „самостийным" украинским писателем, в отличие от Т. Шевченко? Тем более что писал Гоголь на русском языке» (стр. 95) излишни для ученого-лингвиста и содержат признаки ИПВ, направленной уже на дискредитацию украинцев.
В арсенале акторов ИПВ большой запас «технических» средств, одним из которых является идеологема ПУТИН / ЛИДЕР НАЦИИ, использующаяся как оружие информационной войны на французской политической арене. Именно дискурсивные стратегии и тактики применения означенной
идеологемы становятся предметом пристального анализа автора последнего параграфа третьей главы (А. В. Колмагорова) Идеологема «Путин — лидер нации» в СМИ России и Франции. Последовательно и тщательно анализируя идеологему ПУТИН — ЛИДЕР НАЦИИ в дискурсе российских и французских СМИ, А. В. Колмагорова приходит к удивительным выводам: во французском медиадискурсе идеологема ПУТИН — ЛИДЕР НАЦИИ рассматривается как подлинное, истинное явление, подлежащее позитивной оценке и являющееся социально привлекательным, тогда как в российском оппозиционном медиадискурсе идеоло-гема ПУТИН — ЛИДЕР НАЦИИ предстает как нечто, не имеющее реального бытия, как миф, ложь, идеологический продукт, подлежащий разоблачению и высмеиванию (стр. 125—126). Кроме того, что во Франции данной идеологеме приписываются такие качества, как маскулинность, сексуальная привлекательность, сила лидера, амбиции, отношения уважительного подчинения, ясные перспективы нации (стр. 125—126), функция обсуждаемой идеологемы — выступать оружием информационной войны правых с левыми, орудием внедрения в массовое сознание идеалов „сильной" власти (стр. 126). В дискурсе же оппозиционных российских СМИ идеологеме ПУТИН — ЛИДЕР НАЦИИ приписываются такие концептуальные признаки, как «атипичность лидера как человека», «неспособность лидера и нации к коммуникации», «бессилие лидера», «неискренность лидера», «безропотность и серость самой нации», «наличие нескольких людей, которые понимают всё» (стр. 126). Так на примере анализа функционирования одной из идеологем в дискурсе СМИ России и Франции А. В. Колмогорова продемонстрировала силу применения еще одного возможного оружия в условиях ведения ИПВ. Данный пример анализа может стимулировать лингвистов к обращению более пристального внимания и на другие идеологемы, используемые в СМИ разных стран.
Таким образом, в первом разделе монографии не только закладывается основательный теоретический фундамент для лингвистики ИПВ как особого направления политической лингвистики, но и намечаются возможные пути научных изысканий в области исследования собственно языка ИПВ: изучение стратегий и тактик ведения ИПВ; исследование специфических жанров ИПВ и лексико-грамматического потенциала текстов с признаками ИПВ; анализ языковой игры как «отнюдь не детского» средства ве-
дения ИПВ; изучение идеологем как оружия ИПВ.
Второй раздел монографии также состоит из трех глав и посвящен частным вопросам лингвистики ИПВ.
Примечательно, что язык может не только служить средством осуществления ИПВ, но и сам стать ее объектом. Именно исследованию русского языка как мишени ИПВ посвящена четвертая глава. Русский язык рассматривается в контексте проблем национальной безопасности. Мы полностью согласны с автором (А. А. Бернацкая) в том, что в концепции государства относительно национальной безопасности русскому языку не уделяется достаточное внимание, тогда как «русский язык как генетическое хранилище русской и общероссийской идентичности, ядро исторической культуры российского государства, инструмент межреспубликанского общения, инструмент трансляции общечеловеческих культурных и информационных ценностей в субъекты РФ и ближнего зарубежья, как основа линг-вокультурной идентичности Русского мира, что в целом обеспечивает международный политический авторитет России, безусловно, должен признаваться как один из важнейших и объектов, и факторов обеспечения информационной и, шире и значительнее, национальной безопасности Российской Федерации» (стр. 141). Более того, никто из людей, имеющих профессиональное отношение к языку, не станет возражать против утверждения о том, что «язык есть дух народа», поэтому пренебрежительное, а порой и уничижительное отношение к языку негативно сказывается на состоянии того самого народного духа. На наш взгляд, проблема, поднимаемая А. А. Бернацкой, поистине государственного масштаба, а с материалами данного раздела неплохо было бы ознакомиться специалистам, занимающимся вопросами национальной безопасности.
Специалистов в области исследования феномена языковой игры особенно заинтересует параграф 4.2. Русский язык в контексте русофобии: автор (И. В. Евсеева) детально анализирует некоторые публикации известного филолога и не менее известного русофоба М. Н. Эпштейна, который в 1990 г. эмигрировал в США, где в Институте Кеннана в Вашингтоне занимался исследованием темы «Советский идеологический язык». И. В. Евсеева в качестве языкового материала избирает интернет-проект М. Н. Эп-штейна «Дар слова. Проективный лексикон» и его книгу «Великая Совь». Эпштейн в своих текстах активно занимается «речетворче-
ством», одной из целей которого является минимизация значимости языка, дискредитация его носителей и, как следствие, ослабление влияния в мире (стр. 156).
Не только лингвистам, но и литературоведам будет интересна пятая глава монографии, поскольку она посвящена исследованию художественных текстов на предмет выявления в них признаков ИПВ, ведущейся против России. В частности, анализируются такие произведения, как повесть «Ката-стройка. Повесть о перестройке в Партгра-де» А. А. Зиновьева (стр. 157—177), роман «ЖД» Д. Л. Быкова (стр. 177—199) и роман М. П. Шишкина «Венерин волос» (стр. 199— 210). Оставим литературоведам судить о художественной ценности указанных произведений, результаты же глубокого и поражающего культурно-исторической эрудицией лингвистического анализа, предпринятого А. А. Бернацкой, свидетельствуют о том, что художественная литература при определенных условиях может стать мощным оружием в процессе ведения ИПВ. Позволим себе не согласиться лишь с утверждением автора о том, что «эта сфера культуры (художественная литература. — Л. В.) оказывается непосредственно связанной с понятием информационной и, следовательно, национальной безопасности государства» (стр. 210), так как от этой мысли всего несколько шагов до идеологической цензуры.
Наконец, шестая глава рецензируемого коллективного труда затрагивает одну из самых конфликтогенных, на наш взгляд, тем в современной России — тему православия вообще и Русской православной церкви в частности. Православие рассматривается авторами (Г. А. Копнина, А. П. Сковородников) как одна из ключевых мишеней ИПВ. Казалось бы, для чего обращаться к такой и без того проблемной теме? Сейчас можно часто услышать или прочесть утверждения о том, что РПЦ не имеет права вмешиваться в дела государства, что православие — это «устаревшая» система ценностей, да и вообще «церковь не та», но даже любой атеист, если он разумен и образован, не станет отрицать важнейшей роли православия и РПЦ в тысячелетней судьбе России, не будет «открещиваться» (простите за каламбур) от того, что является неотъемлемой частью не только его истории и культуры, но и менталитета. Г. А. Копнина дает исчерпывающий ответ в параграфе 6.1. Причины выбора православия в качестве мишени информационно-психологической войны и некоторые способы его дискредитации, приводя объективные исторические, культурные и даже психологические основания для рас-
смотрения православия как мишени ИПВ (стр. 210—217).
Более того, полученные автором результаты подробного лингвистического анализа всего четырех публикаций, посвященных Русской православной церкви, демонстрируют явные признаки ИПВ в этих текстах, а отнюдь не конструктивную критику «незаинтересованных» журналистов «Новой газеты» деятельности РПЦ и отдельных ее представителей (стр. 217—230). Г. А. Коп-нина делает справедливый вывод о том, что «анализ газетных публикаций позволяет говорить о существовании особого пейоративного типа текстов ИПВ, для которого характерна стратегия легевфемиза-ции, выражающаяся в приемах субъективи-зации повествования и позволяющая без правовых рисков публично представлять в негативном свете (дискредитировать) то, что составляет государственные устои общества, в нашем случае — православие, проводником которого выступает Русская Православная Церковь» (стр. 230).
Особый интерес не только специалистов по языку, но и широкого круга читателей может вызвать параграф 6.3. Посягательство на церковнославянский язык (автор А. П. Сковородников). Признаемся, кто из нас хотя бы раз не задумывался о том, что церковнославянский язык «безнадежно устарел» и большей части современных прихожан не понятен, что нужно бы «осовременить» язык церковных служб и книг? В указанном разделе монографии приводится целая система разумных аргументов в поддержку необходимости использования церковнославянского языка в богослужебной практике. Причем по-разному можно относиться к мнению служителей церкви по этому вопросу (стр. 232— 235), но невозможно не брать в расчет убедительность серьезных доводов филологов-русистов: церковнославянский язык является источником обогащения лексики и фразеологии современного русского литературного языка; без знания основ церковнославянского языка и Евангелия становится не понятен огромный пласт русской и европейской художественной литературы, не только классической, но и современной (стр. 236— 253). По мнению А. П. Сковородникова, «в аспекте экологии русского языка и противостояния ИПВ более чем назрел вопрос о включении церковнославянского языка и избранных библейских текстов в систему школьного обучения русскому языку и литературе» (стр. 253).
В целом монография представляет собой серьезное теоретическое осмысление лингвистики ИПВ как самостоятельного
научного направления в рамках политической лингвистики. Работа, без сомнения, имеет теоретическую и практическую ценность, поскольку не только уточняет понятийный аппарат лингвистики ИПВ, но и предлагает конкретные направления исследований языковой и прагматической организации текстов с признаками ИПВ.
ЛИТЕРАТУРА
1. Брусницын Н. А. Информационная война и безопасность. — М. : Вита-Пресс, 2001. 280 с.
2. Бухарин С. Н., Цыганов В. В. Методы и технологии информационных войн. — М. : Академический проект, 2007. 382 с.
3. Гридина Т. А. Языковая игра: стереотип и творчество : моногр. / Урал. гос. пед. ун-т. — Екатеринбург, 1996. 214 с.
4. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. — М. : Прогресс, 1984. 400 с.
5. Баранов Е. Г. Информационно-психологическое воздействие: сущность и психологическое содержание // Национальный психологический журнал. 2017. № 1 (25). С. 25—31.
URL: http://npsyj.ru/articles/detail.php?article=6819 (дата обращения: 14.06.2017).
6. Иссерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. Изд. 5-е. — М. : Изд-во ЛКИ, 2008. 288 с.
7. Конвенция об обеспечении международной информационной безопасности (концепция). 22.09.2011. URL: http://www.mid.ru/foreign_policy/ofïicial_documents/-/asset_ publisher/CptICkB6BZ29/content/id/191666 (дата обращения: 14.06.2017).
8. Лингвистика информационно-психологической войны : коллектив. моногр. Кн. I / под ред. проф. А. П. Сковород-никова. — Красноярск : Сиб. федер. ун-т, 2016. 280 с.
9. Малышева Е. Г. Идеологема как лингвокогнитивный феномен: определение и классификация // Политическая лингвистика. 2009. № 4. С. 32—40.
10. Паршина О. Н. Стратегии и тактики речевого поведения современной политической элиты России : моногр. / Астра-хан. гос. техн. ун-т. — Астрахань : Изд-во АГТУ, 2004. 196 с.
11. Почепцов Г. Г. Информационные войны. Новый инструмент политики. — М. : Алгоритм, 2015. 256 с.
12. Тагильцева Ю. Р. Методологический анализ информационно-психологической войны: теоретический аспект // Политическая лингвистика. 2012. № 4 (42). С. 175—178.
L .E. Vesnina, E. A. Nakhimova
Ekaterinburg, Russia
INFORMATION AND PSYCHOLOGICAL WARS IN RUSSIA
ABSTRACT. This is a review of a multi-authored monograph "Linguistic Informational and Psychological War" (Vol. I, edited by Prof. A.P. Skovorodnikov, Krasnoyarsk, 2016 — 280p.). The monograph is written by A.A. Bernatskaya (par. 4.1, 5.1-5.3), I.V. Yevseeva (par. 4.2), A.V. Kolmogorova (par. 3.4), G.A. Kopnina (par. 6.1, 6.2), A.P. Skovorodnikov (introduction and par. 6.3), A.P. Skovorodnikov and G.A. Kopnina (par. 1.1 -1.3, 2.1-2.3, 3.2, conclusion), B.Ya. Sharifullin (par. 3.3). The monograph discusses linguistics of informational and psychological war as a branch of Political Linguistics. The first part of the monograph gives serious scientific grounds for linguistics of informational and psychological war as a branch ofPolitical Linguistics, specifies the terminology of this area, outlines the tendencies of the analysis of texts with the features of informational and psychological war (strategies and tactics, lexico-grammatical structure of the texts, language game, etc.). The second part discusses some aspects of informational and psychological war: the Russian language and Orthodoxy as targets of this confrontation, and the potential of fiction as a convenient space for information and psychological war.
KEYWORDS: information and psychological wars; political discourse; media discourse; mass media; language of mass media; communicative strategies; communicative tactics; language game.
ABOUT THE AUTHORS: Vesnina Ludmila Evgenievna, Candidate of Philology, Associate Professor, Department of Intercultural Communication, Rhetoric and Russian as a Foreign Language, Ural State Pedagogical University, Ekaterinburg, Russia.
Nakhimova Elena Anatolievna, Doctor of Philology, Professor, Department of Intercultural Communication, Rhetoric and Russian as a Foreign Language, Ural State Pedagogical University, Ekaterinburg, Russia.
REFERENCES
1. Brusnitsyn N. A. Informatsionnaya voyna i bezopasnost'. — M. : Vita-Press, 2001. 280 s.
2. Bukharin S. N., Tsyganov V. V. Metody i tekhnologii infor-matsionnykh voyn. — M. : Akademicheskiy proekt, 2007. 382 s.
3. Gridina T. A. Yazykovaya igra: stereotip i tvorchestvo : monogr. / Ural. gos. ped. un-t. — Ekaterinburg, 1996. 214 s.
4. Gumbol'dt V. fon. Izbrannye trudy po yazykoznaniyu. — M. : Progress, 1984. 400 s.
5. Baranov E. G. Informatsionno-psikhologicheskoe vozdey-stvie: sushchnost' i psikhologicheskoe soderzhanie // Natsio-nal'nyy psikhologicheskiy zhurnal. 2017. № 1 (25). S. 25—31. URL: http://npsyj.ru/articles/detail.php?article=6819 (data obra-shcheniya: 14.06.2017).
6. Issers O. S. Kommunikativnye strategii i taktiki russkoy re-chi. Izd. 5-e. — M. : Izd-vo LKI, 2008. 288 s.
7. Konventsiya ob obespechenii mezhdunarodnoy infor-matsionnoy bezopasnosti (kontseptsiya). 22.09.2011. URL:
http://www.mid.m/foreign_policy/official_documents/-/asset_ publisher/CptICkB6BZ29/content/id/191666 (data obrashcheniya: 14.06.2017).
8. Lingvistika informatsionno-psikhologicheskoy voyny : kollektiv. monogr. Kn. I / pod red. prof. A. P. Skovorodni-kova. — Krasnoyarsk : Sib. feder. un-t, 2016. 280 s.
9. Malysheva E. G. Ideologema kak lingvokognitivnyy feno-men: opredelenie i klassifikatsiya // Politicheskaya lingvistika. 2009. № 4. S. 32—40.
10. Parshina O. N. Strategii i taktiki rechevogo povedeniya sov-remennoy politicheskoy elity Rossii : monogr. / Astrakhan. gos. tekhn. un-t. — Astrakhan' : Izd-vo AGTU, 2004. 196 s.
11. Pocheptsov G. G. Informatsionnye voyny. Novyy instrument politiki. — M. : Algoritm, 2015. 256 s.
12. Tagil'tseva Yu. R. Metodologicheskiy analiz informat-sionno-psikhologicheskoy voyny: teoreticheskiy aspekt // Politicheskaya lingvistika. 2012. № 4 (42). S. 175—178.
