Инфляционные ожидания и потребительские настроения населения регионов Урала

Кориков Алексей Александрович; Юрченко Константин Павлович

DOI: 10.29141/2658-5081-2023-24-4-7 EDN: CFHXUM JEL classification: E31, E52

А. А. Кориков Уральское главное управление Банка России, г. Екатеринбург, РФ К. П. Юрченко Уральское главное управление Банка России; Уральский государственный экономический университет, г. Екатеринбург, РФ

Инфляционные ожидания и потребительские настроения населения регионов Урала1

Аннотация. В последние десятилетия центральные банки все большего числа стран в рамках денежно-кредитной политики применяют режим инфляционного таргетиро-вания, который зарекомендовал себя эффективным инструментом балансировки экономического роста и инфляции. В странах с межрегиональными различиями, локальные проявления роста цен могут существенно различаться, что влечет за собой смещение инфляционных ожиданий и их неодинаковое влияние на фактическую динамику цен в будущем. Статья посвящена исследованию детерминант инфляционных ожиданий населения Уральских регионов РФ. Методологическую основу исследования составили монетарные концепции, в первую очередь, разработанные в рамках новой кейнсианской теории, и увязывающие денежно-кредитную политику с оценками инфляционных ожиданий. В работе использованы методы статистической обработки опросных данных, собранных в ходе двух раундов мониторинга инфляционных ожиданий населения. Информационную базу исследования составили результаты опросов по выборке, состоящей из 2 976 респондентов. В ходе исследования выявлена региональная, социальная и ал-локативная неоднородность восприятия динамики уровня цен и инфляционных ожиданий. Результаты исследования вносят вклад в понимание характера инфляционных ожиданий на примере населения регионов Урала и могут стать основой для выработки целевых коммуникационных мероприятий, направленных на таргетирование инфляции.

Ключевые слова: экономический рост; денежно-кредитная политика; инфляционное таргетирование; инфляционные ожидания; макроэкономическая стабилизация .

Для цитирования: Korikov A. A., Yurchenko K. P. (2023). Inflation expectations and consumer sentiments of the Urals population. Journal of New Economy, vol. 24, no. 4, pp. 125-147. DOI: 10.29141/2658-5081-2023-24-4-7. EDN: CFHXUM.

Информация о статье: поступила 31 августа 2023 г.; доработана 11 сентября 2023 г.; одобрена 18 сентября 2023 г.

1 Статья отражает личную позицию авторов. Содержание и результаты исследования не следует рассматривать, в том числе цитировать в каких-либо изданиях, как официальную позицию Банка России или указание на официальную политику или решения регулятора. Любые ошибки в исследовании являются исключительно авторскими.

Aleksey A. Korikov Ural Main Branch of the Central Bank of the Russian Federation,

Ekaterinburg, Russia

Konstantin P. Yurchenko Ural Main Branch of the Central Bank of the Russian Federation;

Ural State University of Economics, Ekaterinburg, Russia

Inflation expectations and consumer sentiments of the Urals population1

Abstract. In recent decades, central banks of an increasing number of countries have been using the inflation targeting regime in their monetary policy, since it has proven to be an effective tool for balancing economic growth and inflation. In countries with the regional heterogeneity, local manifestations of inflation may differ significantly, which entails a shift in inflation expectations and their unequal impact on actual dynamics of prices in the future. The article explores the determinants of inflation expectations in Ural regions of Russia. The methodological basis of the study includes monetary concepts developed primarily within the framework of the new Keynesian theory and linking monetary policy with the assessments of inflation expectations. The study uses methods of statistical processing of the data collected during two rounds of monitoring of the population's inflation expectations. The evidence of the study comes from the surveys conducted on a sample of 2 976 respondents. The study reveals regional, social and allocative heterogeneity in the perception of dynamics of prices and the formation of inflationary expectations. The results of the study contribute to understanding the nature of inflation expectations using the case of the Urals population and can become a basis for developing targeted communication measures aimed at bringing inflation closer to the target.

Keywords: economic growth; monetary policy; inflation targeting; inflation expectations; mac-roeconomic stabilisation.

For citation: Korikov A. A., Yurchenko K. P. (2023). Inflation expectations and consumer sentiments of the Urals population. Journal of New Economy, vol. 24, no. 4, pp. 125-147. DOI: 10.29141/2658-5081-2023-24-4-7. EDN: CFHXUM.

Article info: received August 31, 2023; received in revised form September 11, 2023; accepted September 18, 2023

Введение

Экономическая наука прошла длинный путь к современному пониманию эффективной макроэкономической политики. Начиная с нормативных оценок действий властей для увеличения «богатства народов» в эпоху господства ранних теорий XVIII-XIX вв., сквозь позитивный анализ после «маржиналистской революции» через адаптацию количественных методов и завершая сбалансированными методами кейнсианской и посткей-нсианской эпох, размышляя о неравномерности экономического развития и переменчивости темпов экономического роста, ученые не всегда обращали внимание на сопутствующие экономической динамике показатели, что, порой, приводило к серьезным упущениям в реальной практике и, как оказывалось позднее, даже уводило страны с траектории

1 Disclaimer: The article represents the personal views of the authors. The content and results of this study should not be considered, as well as quoted in any publications, as the official position of the Bank of Russia or an indication of the official policy or decisions of the regulator. Any errors in the study are solely the authors' own.

роста. Одним из таких показателей длительное время оставалась инфляция. Игнорируя ее изначально и воспринимая как экзогенный фактор, а позже оставляя его за пределами детального анализа ввиду господства принципа неоклассической дихотомии, многие концепции так и не накопили опыта анализа тенденций уровня цен. Вместе с тем по мере усиления значимости финансовых и денежных рынков роль монетарных факторов становилась все более очевидной. В работах М. Фридмана и последовавших за ним представителей монетаризма уже во второй половине ХХ в. инфляция как макроэкономический феномен заняла важное место в обойме изучаемых параметров экономической динамики.

Исследования инфляции актуализировали новые вопросы. Какие темпы инфляции приемлемы? От чего они зависят? Как можно управлять инфляцией, если она отклоняется от приемлемого значения? Помимо прочих факторов экономисты стали уделять внимание инфляционным ожиданиям, разумно предполагая, что от них во многом зависит, насколько эффективно денежно-кредитная политика будет контролировать инфляцию. В свою очередь, достижение цели по инфляции на устойчиво низком уровне будет способствовать заякориванию инфляционных ожиданий, снижению их волатильности и чувствительности, как к временным ценовым шокам на отдельные товары и услуги, так и к перманентным фронтальным ценовым сдвигам. Таким образом, механизм инфляции стал восприниматься самоподдерживающимся, а в ряде случаев, и саморазгоняющимся за пределами секвенциальных темпов роста уровня цен, когда в силу вступает инфляционная инерция, поддерживаемая инфляционными ожиданиями, рефлексивно связанными с фактической инфляцией. Следовательно, добиться полной стабилизации инфляции на целевом уровне едва ли удастся без заякоривания инфляционных ожиданий на этой цели. В этом же контексте стали расширяться представления о монетарных правилах, применение которых могло бы оптимизировать денежно-кредитную политику с точки зрения поддержания темпов экономического роста и приемлемых темпов инфляции.

Так или иначе, инфляционные ожидания остаются в понимании ученых и практиков одним из значимых параметров, который может оказать существенное воздействие на фактическую инфляцию и тем самым повлиять на экономический рост. Однако, несмотря на научное и практическое осмысление роли инфляционных ожиданий, остается открытым вопрос об их измерении. Особенно актуальной эта тема становится в контексте изменчивости ожиданий и их региональной неоднородности, когда речь идет об экономике крупной страны. Несмотря на большой объем работ авторов, посвященных оценке инфляционных ожиданий, а также результатов их странового мониторинга, вопрос об их изучении на уровне отдельных регионов остается нерешенным. Вследствие этого, целью работы стало выявление динамики инфляционных ожиданий населения регионов Урала и факторов, влияющих на нее.

Для достижения поставленной цели решены следующие задачи:

- изучена методологическая база, позволившая отобрать критерии оценки инфляционных ожиданий;

- составлена методика опроса населения, характеризующая ценовые ожидания населения;

- интерпретированы результаты с применением количественных оценок и выявлением динамики инфляционных ожиданий населения.

В работе использована методика анкетирования и последующей обработки стандартизированных анкет с закрытыми вопросами. Анкетирование проводилось в онлайн-формате, что позволило расширить охват респондентов, набрать необходимое количество анкет, избежать смещения результатов. Автоматизированная обработка данных снизила риски ошибок.

Инфляционные ожидания: формирование, влияние на фактическую инфляцию и место в денежно-кредитной политике

Длительное время не только инфляционные ожидания, но и сама инфляция не входили в разряд изучаемых экономических проблем. Этому способствовал принцип неоклассической дихотомии, принятый многими учеными в XIX - начале XX в. После Великой депрессии в рамках кейнсианского подхода господствовало понимание, что для решения проблемы глубокого спада можно в значительной степени пренебречь ценовой стабильностью. В последующем даже обосновывалась точка зрения, что монетарное смягчение на рубеже 1920-30-х гг. не допустило бы сценария Великой депрессии [Bernanke, 2007, p. 11]. Однако популяризация монетаристских идей М. Фридмана, особенно на волне неудач экономической политики 1970-х годов, приведших к стагфляции и последующей макроэкономической стабилизации в 1980-х, явно свидетельствовали о необходимости большего внимания к инфляции. Не случайно именно после преодоления стагфляции и начала формироваться идея инфляционного таргетирования, в рамках которой стали появляться оценки роли инфляционных ожиданий. К тому же, к этому времени Р. Лукасом предложена концепция рациональных ожиданий в качестве базовой архитектуры для разных направлений экономического анализа, в которой поведенческий аспект ожиданий населения признавался значимым фактором экономической динамики [Lucas, 1972, p. 112]. Поскольку в рамках инфляционного таргетирования большое значение имеют составляемые прогнозы, которые закладываются в принимаемые решения, фактор инфляционных ожиданий приобрел большой вес в этих решениях, влияя на экономическое поведение людей, а через него и на инфляцию [Armantier et al., 2015, p. 520]. По характеру своего формирования инфляционные ожидания были разделены на «вперед смотрящие» (forward looking) и «смотрящие назад» (backward looking) с разными факторами, а, следовательно, и возможностями воздействовать на их величину [Sussman, Zohar, 2022, p. 174]. Довольно значимыми инфляционные ожидания оцениваются и в российской экономике. Так, в ряде работ подтверждается их долгосрочное влияние на гамму макроэкономических параметров [Балацкий, Екимова, Юревич, 2020, с. 374]. Кроме того, отмечается роль инфляционных ожиданий в наукастинге, так как относительно непродолжительный период функционирования экономики страны в современном формате предполагает использование в качестве фактуры для принятия решений именно оперативные индикаторы и данные, к которым инфляционные ожидания относятся [Юревич, 2021, с. 32].

Первые теоретические аргументы в пользу существенной значимости инфляционных ожиданий можно найти в работах Э. Фелпса [Phelps, 1967, p. 271] и М. Фридмана [Friedman, 1968, p. 14]. В дополнение к ним в работе Р. Лукаса и Л. Рэппинга [Lucas, Rapping, 1969, p. 738] выведена функция совокупного предложения, в которой обозначена корреляция между инфляцией и уровнем экономической активности, восходящая к механизму рациональных ценовых ожиданий [Lucas, Rapping, 1969, p. 738]. Однако более поздние модели с рациональными ожиданиями (и с гибкими ценами и заработными платами), например, модель новой кейнсианской кривой Филлипса, несколько иначе смотрят на зависимость инфляции следующих периодов от инфляционных ожиданий, придавая при этом большую значимость текущей инфляции, а не ожиданиям. Обозначенные подходы изначально не были идентичны друг другу. Так, Э. Фелпс практически однозначно связывает переход экономики между кривыми Филлипса со сдвигом инфляционных ожиданий и не усматривает зависимости предложения труда от процентной ставки, изменений в денежной массе, а, следовательно, и от ожидаемой инфляции. М. Фридман исходит из разных аргументов функций спроса и предложения труда (реальной и номинальной заработных плат соответственно), что порождает разную по интенсивности реакцию

на изменения условий. Р. Лукас и Л. Рэппинг сформулировали модель, в которой ценовые ожидания влияют на предложение труда через изменение во времени приоритетности выбора между работой и досугом. При этом авторы считают, что инфляционные ожидания домохозяйств в большинстве своем адаптивны, что приводит к накоплению систематической ошибки. Несколько позднее Р. Лукас сформулировал модель, в которой фирмы, не будучи полностью рациональными, могут допускать ошибки в назначении цен и установлении заработных плат [Lucas, 1972, p. 119]. Таким образом, совокупность отклонений способна уводить экономику с оптимальной траектории роста.

Последующее развитие идей неокейнсианской кривой Филлипса стало, в какой-то степени, попыткой объединить рациональность ожиданий с экзогенными факторами, в связи с чем появились соображения об издержках адаптации и номинальных жест-костях. Учитывая задаваемые предпосылками модели условия конкуренции, эти номинальные жесткости стали восприниматься одной из причин связи текущей инфляции с ожидаемой.

Следует отметить, что, не имея строгих эмпирических подтверждений, обозначенные модели не выступили формализованным теоретическим обоснованием включения инфляционных ожиданий в функцию инфляции, которая опирается на «path dependence» в экономике. А денежная иллюзия или нечувствительность к инфляции, что довольно часто наблюдается на практике, вполне могут объясняться низкой инфляцией, характерной для многих стран в последние десятилетия.

Упомянутые модели предполагают рассуждения вокруг краткосрочных инфляционных ожиданий. Но для заякоривания инфляционных ожиданий, к которому стремятся центральные банки, этого недостаточно, так как долгосрочные устойчивые эффекты формируются на длинных временных интервалах. Вместе с тем в более поздних работах априорно принято утверждение о значимости инфляционных ожиданий для фактической инфляции. Так, Р. Кларида, Дж. Гали и М. Гертлер [Clarida, Gali, Gertler, 2000, p. 159] попробовали объяснить макроэкономическую нестабильность 1970-х годов ошибочными решениями монетарных властей и отклонениями от траекторий, которые описаны правилом Тейлора. При этом они отметили, что экономика очень восприимчива к фундаментальным шокам. А. Орфанидис, [Orphanides, 2004, p. 170], К. Симс и Т. Жа [Sims, Zha, 2006, p. 63] и ряд других авторов связывали случившуюся стагфляцию со снижением потенциального выпуска. Впрочем, А. Блиндер и Дж. Рудд выделяли, что шок энергетических цен, которым часто пытались объяснить стагфляцию, сам по себе не может сильно ударить по потенциалу [Blinder, Rudd, 2013, p. 144].

В итоге прямых эмпирических подтверждений непосредственного воздействия инфляционных ожиданий на инфляцию в исследованиях представлено не было. Соответственно, непросто различить воздействие инфляционных ожиданий и действие лагового механизма трендовой инфляции. Б. МакКаллум [McCallum, 1976, p. 46] применил метод инструментальных переменных для оценки роли инфляционных ожиданий в уравнении заработной платы, обнаружив их значимость. Впрочем, и такие методы не дают гарантированных результатов. Тем не менее, рассмотренные подходы и модели интуитивно логичны либо, как кривая Филлипса, теоретически обоснованы. Они позволяют объяснить неустойчивость последней и изменчивость темпов инфляции во времени. У центральных банков с мандатом ценовой стабильности появилась мера инфляции, позволяющая видеть, насколько хорошо монетарные власти коммуницируют с обществом и как инфляционные ожидания меняются со временем [Arora, Gomis-Porqueras, Shi, 2013, p. 502; Ascari, Argia, 2014, p. 708].

В современной монетарной теории достижение цели по инфляции в рамках политики инфляционного таргетирования считается недостижимым в случае систематического отклонения инфляционных ожиданий от цели [Coibion, Gorodnichenko, 2015, p. 215; Coibion, Gorodnichenko, Kamdar, 2017, p. 31; Williams, 2006, p. 22]. На рис. 1 показано, что новая кейнсианская теория, рассматривающая движение реальной экономики по карте экзогенно заданных кривых Филлипса (PCi) и исходящая из стратегии минимизации функции потерь центральным банком («кривые безразличия» L;), прямо указывает на невозможность достижения оптимума без заякоривания инфляционных ожиданий от цели. Накапливающаяся в этом случае систематическая ошибка, возникающая из-за отклонения фактической инфляции от ожидаемой, не только увеличивает функцию потерь центрального банка, но и приводит к потерям эффективности экономики в целом.

Рис. 1. Выбор оптимума центральным банком в модели IS-PC-MR при различных экзогенно

заданных кривых Филлипса Fig. 1. The choice of an optimum by a central bank in the IS-PC-MR model under various exogenously

given Phillips curves

Исходя из того, что нахождение в оптимальной точке E, где потери отсутствуют, маловероятно, отметим, что для центрального банка важно сбалансировать соотношение отклонения от цели по инфляции и разрыва выпуска. Это предполагает нестатичность равновесия, а его периодическое изменение, поскольку иногда придется форсировать либо приближение инфляции к цели, либо движение к устранению разрыва выпуска, что и предполагает следование монетарным правилам. Именно движение по оптимальным точкам, каждая из которых соответствует точке касания одной из кривых Филлипса функции потерь (N, P и др.) определяет линию монетарного правила MR. Становится очевидным, что многокритериальность задач с противоречивыми условиями требует отвлечения значительных ресурсов, при этом гарантий на лучший исход предпринятые усилия не дают, особенно, если включить в рассмотрение расширенные трактовки экономического равновесия, например, с гибким предложением на рынке труда [Huo, Rios-Rull, 2020, p. 296]. По этой причине представляется целесообразным заякоривание инфляции на цели, чтобы затем все ресурсы сконцентрировать на устранении разрыва выпуска и сделать, таким образом, экономическую политику оптимальной.

PCN

РСР

MR

Y, выпуск

Тем не менее значимость инфляционных ожиданий с точки зрения их преобразования в фактическую инфляцию, вытекающая из результатов приведенных выше исследований, иногда дискутируется [Mankiw, Reis, Wolfers, 2003, p. 230]. В своей работе Дж. Рудд отмечает, что роль инфляционных ожиданий преувеличена, понимание их значимости основывается на непрочном научном фундаменте и это часто приводит к ошибкам в экономической политике [Rudd, 2021, p. 32]. Фундаментально Дж. Рудд ссылается на высказывания Р. Солоу, которому роль ожиданий, как значимого фактора, всегда представлялась сомнительной. Он предполагал, что ожидания, скорее, используются как обоснование интуитивного объяснения чего-либо, особенно если не получается дать более четкого количественного описания [Solow, 1979, p. 38].

Рассматривая это влияние сквозь призму затрат на рабочую силу, Дж. Рудд утверждает, что эмпирически более верифицирована роль инфляционных ожиданий для инфляции в долгосрочном периоде. Комментируя эмпирические факты, он отмечает, что во время рецессии 1990-1991 гг. инфляция все время оставалась низкой, связывая это с «path dependence» после «дезинфляции Волкера». В 1990-е гг. и позже в развитых странах высоких темпов инфляции не было, но мало вероятно, по мнению Дж. Рудда, что причиной такой ценовой стабильности стали закрепившиеся долгосрочные инфляционные ожидания. В условиях низкой инфляции работники не склонны требовать частого повышения заработной платы или пытаться компенсировать инфляционные потери поиском более высокооплачиваемой работы. Так, длительный период низкой инфляции делает рынок труда инертным, останавливая рост переменных затрат и издержек компаний в целом. Текущая низкая инфляция, соответственно, не приводит к изменениям в экономическом поведении людей, и сама становится долгосрочным трендом. Такой взгляд отличается от логики адаптивных ожиданий, в рамках которой люди пытаются заблаговременно требовать повышения заработной платы, в связи с чем инфляционные ожидания становятся самосбывающимися.

Дж. Рудд не отвергает значения инфляционных ожиданий как таковых, а говорит о том, что в конце ХХ в. на фактическую инфляцию более существенно влияли другие факторы, сделавшие низкую инфляцию, не мотивирующую экономических агентов к смене модели поведения, долгосрочным трендом. Если эта гипотеза справедлива, то начавшийся в 2021 г. период ускорения инфляции в ключевых странах мира станет отправной точкой значительных изменений в восприятии инфляции и инфляционных ожиданий.

Итак, несмотря ни на что, долгосрочные инфляционные ожидания имеют значение для макроэкономической стабильности. Сбывающиеся инфляционные ожидания влияют на краткосрочную ожидаемую инфляцию. Долгосрочные инфляционные ожидания становятся самосбывающимися: при околонулевом разрыве выпуска и отсутствии шоков предложения фактическая инфляция будет равна долгосрочному среднему значению. Отсюда вытекают два важных следствия. Во-первых, ценообразование зависит от краткосрочных инфляционных ожиданий, а полное уравнение инфляции будет зависеть от долгосрочной ожидаемой инфляции и фактической инфляции в прошлом. Далее все будет зависеть от обновления механизма формирования инфляционных ожиданий. Во-вторых, когда процесс обновления такого механизма останавливается, долгосрочная ожидаемая инфляция становится постоянной, и это возможно до тех пор, пока ошибка прогноза невелика, а если и существенна, то случается редко [Mavroedis, Plagborg-Moller, Stock, 2014, p. 162].

Безусловно, домохозяйства обращают внимание на инфляцию и в других аспектах. В частности, существует сильная корреляция между потребительскими настроениями и инфляцией. Важно отметить, что взгляды домохозяйств на инфляцию довольно

устойчивы и меняются редко. Невысокая фактическая инфляция не приводит к изменению пропорций в экономике, тем не менее, выход ее за умеренные границы может приводить к изменению взглядов работников на свои заработные платы. В таких ситуациях появляются различия между зарплатами, предлагаемыми новым работникам и зарплатами уже работающих. Однако этот параметр становится прозрачным и доступным для подробного анализа лишь спустя несколько периодов.

С точки зрения экономической политики оптимальнее сделать так, чтобы инфляция оставалась вне поля зрения людей, чем пытаться привязать инфляционные ожидания к некоторому целевому уровню. Попытка повысить заниженные инфляционные ожидания до цели может привести к гипертрофированным изменениям в потребительском поведении домохозяйств и малопредсказуемой реакции экономики. Вероятно, попытка снизить завышенные инфляционные ожидания не приведет к существенным изменениям (если не считать высокий риск перехода к дефляции), однако, затруднена сама по себе, ввиду отмеченной выше инертности поведения населения. Это говорит в пользу того, что в уравнении инфляции, скорее, более значимыми оказываются лаги инфляции, чем инфляционные ожидания. При этом среди экономистов сохраняется консенсус о том, что долгосрочная инфляция будет оставаться стабильной, пока изменения в долгосрочных инфляционных ожиданиях совпадают с ней.

В странах с нестабильной экономикой оценки инфляционных ожиданий и наблюдаемой инфляции, как правило, оказываются выше инфляции фактической. Помимо отмеченных ранее теоретических оснований (систематической ошибки), такое системное расхождение связывают с несимметричностью восприятия ценовой динамики человеком, вызванной когнитивными искажениями [Kahneman, 2011, p. 214]. Люди больше склонны замечать рост цен, в то время как стабильные цены привлекают меньше внимания. Кроме того, люди часто судят об инфляции по наиболее подорожавшим товарам, динамика цен которых сильно бросается в глаза, но может быть нерепрезентативной.

Тем не менее, смещение абсолютных значений инфляционных ожиданий, как и относительные их изменения, становятся важным индикатором динамики ценовых и потребительских настроений домохозяйств, которые вносят вклад в устойчивую инфляцию в следующих периодах. Детальное изучение инфляционных ожиданий позволяет приблизиться к пониманию механизма их выстраивания и воздействовать на них, приближая инфляцию к цели и, что немаловажно, избегать высокой инфляции [Cagan, 1956, p. 64].

Важным исходным моментом для работы с инфляцией является предпосылка о ее значительной инерционности, как и об инерционности инфляционных ожиданий, то есть об эффекте «path dependence». При этом, чем меньше ожидания и инфляция связаны с прошлым, тем менее опасны для экономики последствия перехода от высокой инфляции к низкой [Pfajfar, Zakelj, 2014, p. 153]. На практике инфляцию и инфляционные ожидания приходится сближать с целью, как правило, приближаясь к ней именно сверху. Все это заставляет раздумывать над мерами, которые позволили бы отвязать инфляционные ожидания от прежних значений инфляции, то есть, рационализировать их, внеся изменения в механизм их формирования.

Итак, текущая инфляция и инфляционные ожидания рефлексивны и способны усиливать друг друга. Тот факт, что текущая инфляция зависит от ожидаемой, означает, что, контролируя ожидания рыночных агентов, можно добиться контроля над инфляцией. Это открывает дверь концепции «управления ожиданиями», столь важной для любого центрального банка. Путь к достижению контроля над инфляцией следует начинать

с активных действий по управлению инфляционными ожиданиями населения, учитывая при этом высокую вероятность появления инфляционной инерции.

Инфляционные ожидания населения регионов Урала: детерминанты и закономерности формирования

Для исследования инфляционных ожиданий населения регионов Урала, нами собраны и проанализированы опросные данные. Науке известны подходы к моделированию инфляционных ожиданий, однако результаты аналитических исследований показывают, что замена модельных ожиданий опросными приводит к лучше эмпирически подтверждаемым результатам прогнозирования, в том числе, благодаря возможности полнее учитывать часто встречающуюся нерациональность, которая может ускользать от моделей [Berk, 1999, p. 1471].

При этом будем исходить из того, что инфляционные ожидания домохозяйств коррелируют не столько с движением макроиндикаторов, сколько с динамикой цен на продукты питания, товаров для быта, энергоносителей, а также с заработной платой [Раннева, 2019, с. 67]. В связи с этим инфляционные ожидания разных групп экономических субъектов могут существенно расходиться, а применение различных спецификаций моделей могут приводить к сильно расходящимся результатам. К тому же, в экономическом поведении домохозяйства, скорее, руководствуются своими ощущениями и ожиданиями, чем модельными расчетами, дифференцируя краткосрочные и долгосрочные ожидания [Christensen, Lopez, 2016, p. 33]. Сами ожидания часто и во многом определяются накопленным опытом и восприятием текущей ценовой динамики. Однако ответы потребителей чувствительны к формулировкам вопросов, в отличие от ответов экспертов [Caroll, 2003, p. 278]. Важной задачей проводимого мониторинга стала калибровка опросного аппарата, способного выявить инфляционные ожидания.

При формировании опроса нами оценивалось восприятие инфляции и инфляционных ожиданий, а также их отличия в зависимости от возрастных, аллокативных, экономических характеристик домохозяйств. Исследование проводилось с помощью стандартизированного онлайн-опроса населения. В первом прогнозном раунде (IV квартал 2022 г.) опрошено 2 976 респондентов, во втором раунде (I квартал 2023 г.) - 3 001. Внутри выборки пропорционально реальным статистическим данным представлены возрастные и гендерные группы, регионы, образовательные страты и жители различных типов населенных пунктов, репрезентирующие структуру населения макрорегиона Урал. Полученные результаты позволяют увидеть и проанализировать возможные закономерности в формировании инфляционных ожиданий.

Обработка данных проводилась автоматизированно, что помогло получить результаты, не отклоняющиеся от общей логики исследований, которые проводились на общестрановых данных [Голощапова, Андреев, 2017, с. 86-81]. Следует отметить, что результаты, полученные в ходе мониторинга, не противоречат результатам, опубликованным Банком России по РФ в целом1,2.

На рис. 2 изображена разница в наблюдаемой и ожидаемой инфляции между макрорегионом Урал и РФ в целом. Также показано, как различалась инфляция, накопленная

1 Центральный Банк РФ. (2022). Инфляционные ожидания и потребительские настроения населения. Информационно-аналитический комментарий. № 11 (71). https://cbr.ru/Collection/Collection/File/43497/ Infl_exp_22-11.pdf.

2 Центральный Банк РФ. (2023). Инфляционные ожидания и потребительские настроения населения. Информационно-аналитический комментарий. № 3 (75). https://cbr.ru/collection/collection/file/43850/infl_ exp_23-03.pdf.

за предшествующие опросам двенадцать месяцев. Видно, что при несколько завышенном уровне наблюдаемой и ожидаемой инфляции на Урале относительно общероссийских данных, распределены они более компактно, что можно объяснить меньшим уровнем экономического неравенства внутри макрорегиона, чем в стране в целом. При этом фактическая инфляция в макрорегионе Урал ниже, чем в РФ в целом.

Наблюдаемая инфляция, г/г (РФ)

Наблюдаемая инфляция, г/г (Урал)

Инфляционные ожидания на год (РФ) 7*

Инфляционные ожидания на год (Урал)

Инфляция за 12 мес. (РФ) в Ноябрь

. 2022

Инфляция за 12 мес. (Урал)

Март 2023

Инфляционные ожидания на месяц (Урал)

0 37

Инфляция за месяц (РФ)в g ^ Инфляция за месяц (Урал)

''II

8 10 12 14 16 18 20 Значение, %

Рис. 2. Соотношение наблюдаемой и ожидаемой инфляции по РФ и макрорегиону Урал

в ноябре 2022 г1 и в марте 2023 г2 Fig. 2. Ratio between the perceived and expected inflation in the Russian Federation and the Ural macroregion

in November 2022 and March 2023

Инфляционные ожидания населения макрорегиона на месяц и на год вперед находятся выше консенсус-прогноза макроаналитиков. Полученные цифры свидетельствуют о сохраняющемся завышенном восприятии инфляции населением, хотя ожидания и снижались вслед за снижением фактической инфляции.

Распределение ответов респондентов на вопрос об оценке наблюдаемой инфляции, а также об ожидаемой инфляции на горизонте в один месяц и в один год в макрорегионе Урал показаны на рис. 3-4. Видно, что распределение наблюдаемой и ожидаемой инфляции, которое было близко к нормальному лишь с некоторым смещением в сторону завышенных значений в ноябре, заметно изменилось к марту и стало включать большее количество респондентов, ощутивших существенно завышенную инфляцию, хотя

1 Центральный Банк РФ. (2022). Инфляционные ожидания и потребительские настроения населения. Информационно-аналитический комментарий. № 11 (71). https://cbr.ru/Collection/Collection/File/43497/ Infl_exp_22-11.pdf.

2 Центральный Банк РФ. (2023). Инфляционные ожидания и потребительские настроения населения. Информационно-аналитический комментарий. № 3 (75). https://cbr.ru/collection/collection/file/43850/infl_ exp_23-03.pdf.

в целом процент респондентов с завышенным восприятием инфляции стал меньше. Инфляционные ожидания, особенно долгосрочные, еще более заметно смещены в сторону завышенных. При том, что ожидания очень высокой инфляции на краткосрочном горизонте стали равны нулю, факт усиления долгосрочных инфляционных ожиданий, вероятно, говорит о неуверенности респондентов в макроэкономической стабильности и о существенной зависимости инфляционных ожиданий (как и наблюдаемой инфляции) от случившегося весной прошлого года ценового шока.

1-н »-н

Наблюдаемая инфляция, % Наблюдаемая инфляция, %

-Ноябрь 2022 -Март 2023

а б

Рис. 3. Наблюдаемая инфляция (население макрорегиона Урал в целом)

по опросам в ноябре 2022 г. и в марте 2023 г.: а) за месяц, предшествующий опросу; б) за год, предшествующий опросу Fig. 3. Perceived inflation (general population of the Ural macroregion) according to surveys in November 2022 and March 2023: a) within a month before the survey; b) within a year before the survey

к о

m о н s

<u tt S о и

о

<u

70 60 50 40 30 20 10 0

Л

/ Vn

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

V 4

Sf? 30

к

о _ ££ «

о

V

LD

V

I

LD

Л

Ожидаемая инфляция, %

Ожидаемая инфляция,1

— Ноябрь 2022 — Март 2023

б

Рис. 4. Ожидаемая инфляция (население макрорегиона Урал в целом) по опросам в ноябре 2022 г. и в марте 2023 г.: а) в течение месяца после опроса; б) в течение года после опроса Fig. 4. Expected inflation (general population of the Ural macroregion) according to surveys in November 2022 and March 2023: a) within a month after the survey; b) within a year after the survey

Проанализируем структурные характеристики выявленных инфляционных ожиданий населения и рассмотрим особенности распределения восприятия инфляции в зависимости от характеристик выборки и генеральной совокупности. После этого оценим связь между восприятием инфляции и инфляционными ожиданиями. Здесь на уровне

а

гипотезы будем исходить из транзитивности восприятия инфляции и инфляционных ожиданий, что, на наш взгляд, может быть объяснено адаптивностью экономических ожиданий большей части населения.

В ходе обработки данных опроса выявлена региональная неоднородность распределения восприятия инфляции между регионами Урала, однако она невелика и, вероятно, объясняется различиями в уровне урбанизации, который в значительной степени определяет отраслевую структуру экономики и, как следствие, уровень благосостояния населения и потребительские предпочтения (блага, соответствующие более продвинутой модели потребления, свойственной для населения крупных городов, демонстрировали наиболее заметную ценовую динамику во время кризисного шока, что запомнилось людям, нашло отражение в их восприятии инфляции). Кроме того, роль играет географическая удаленность региона от крупных логистических центров (в удаленных регионах, какими являются автономные округа Тюменской области, где в конечной цене товаров доля логистических издержек относительно велика, наблюдаемая инфляция ниже). Аналогичная ситуация повторилась в долгосрочных инфляционных ожиданиях, в то время как распределение краткосрочных инфляционных ожиданий в регионах Урала оказалось более однородным. Можно предположить, что долгосрочные инфляционные ожидания статичнее краткосрочных, поскольку домохозяйствам сложно прогнозировать на длинном горизонте, поэтому на долгосрочную перспективу в большей степени экстраполируется наблюдаемая инфляция.

Далее акцентируем внимание на восприятии и ожиданиях долгосрочной инфляции (в течение одного года), поскольку отношение населения к помесячной инфляции во-латильно и более зависимо от дополнительных шоков, демонстрируя, скорее, реакцию на них, а не на фундаментальные факторы. Восприятие инфляции неоднородно в зависимости от возраста респондентов, что отмечено на рис. 5-6.

Поскольку возрастная структура населения меняется и этот процесс носит долгосрочный характер, это распределение нельзя оставлять без внимания: его изменения будут сказываться, как на восприятии инфляции, так и на совокупных инфляционных ожиданиях.

Наблюдаемая инфляция, % Наблюдаемая инфляция, %

— 18-30 лет 31-45 лет — 46-60 лет — Старше 60 лет

а б

Рис. 5. Распределение наблюдаемой инфляции в зависимости от возраста респондентов: а) за ноябрь 2021 - октябрь 2022 (опрос в ноябре 2022); б) за март 2022 - февраль 2023 (опрос в марте 2023) Fig. 5. Perceived inflation depending on the respondents' age: a) for November 2021 - October 2022 (survey in November 2022); b) for March 2022 - February 2023 (survey in March 2023)

При склонности людей завышать оценку наблюдаемой инфляции, более глубокое ее восприятие молодыми поколениями можно объяснить жесткими бюджетными ограничениями и большим, из-за этого, удельным весом благ первой необходимости (которые для этой возрастной группы чаще являются элементами продвинутого потребления, наиболее подверженного ценовым шокам) в потребительском наборе. По мере удаления от ценового шока весны 2022 г. восприятие инфляции постепенно становилось менее выраженным.

Ожидаемая инфляция, % Ожидаемая инфляция, %

— 18-30 лет 31-45 лет — 46-60 лет — Старше 60 лет а б

Рис. 6. Распределение ожидаемой инфляции в зависимости от возраста респондентов: а) за ноябрь 2022 - октябрь 2023 (опрос в ноябре 2022); б) за март 2023 - февраль 2024 (опрос в марте 2023) Fig. 6. Expected inflation depending on the respondents' age: a) for November 2022 - October 2023 (survey in November 2022); b) for March 2023 - February 2024 (survey in March 2023)

На рис. 6, где отражено распределение ответов на вопрос об ожидаемой инфляции на следующие 12 месяцев, эффект завышения сильно выражен. На наш взгляд, это может быть объяснено психологией восприятия: люди склонны замечать наиболее подорожавшие блага и широко экстраполировать такой негативный опыт, что встречается и в других исследованиях, например, в работе А. Евстигнеевой и Д. Карпова [Евстигнеева, Карпов, 2023, с. 18].

Инфляционные ожидания ко второму раунду мониторинга стали менее равномерными с точки зрения их распределения по возрастным группам. Исходя из приведенных выше аргументов, предположим, что так транслируется адаптивные ожидания наблюдаемой инфляции, а также различие социальных ролей, которые играют в обществе респонденты разных возрастов. На людях средних возрастных групп лежит наибольшая ответственность за благополучие их семей, что заставляет их более чутко относиться, в том числе, к ценовым ожиданиям. Кроме того, у респондентов средних и старших возрастных групп в силу большего накопленного опыта более пессимистичный взгляд на будущее, что выражено более высоким уровнем инфляционных ожиданий. И это вновь говорит о большой роли, которую играет прошлая история в формировании видения будущего, что затрудняет снижение инфляционных ожиданий.

Разница в восприятии инфляции есть и в зависимости от местности, в которой проживает население (рис. 7). Эта разница может быть объяснена разной структурой потребления, детерминированной местом проживания, а также доступностью элементов натурального хозяйства для респондентов, проживающих в сельской местности.

Наблюдаемая инфляция, %

— Столица региона

— Город с населением до 0,1 млн жителей

а

Наблюдаемая инфляция, %

Город с населением 0,1-0,5 млн жителей Поселок, село

б

Рис. 7. Распределение наблюдаемой инфляции в зависимости от места проживания респондентов: а) за ноябрь 2021 - октябрь 2022 (опрос в ноябре 2022); б) за март 2022 - февраль 2023 (опрос в марте 2023) Fig. 7. Perceived inflation depending on the respondents' settlement: a) for November 2021 - October 2022 (survey in November 2022); b) for March 2022 - February 2023 (survey in March 2023)

Восприятие жителей столичных городов, скорее всего, подвержено отмеченному выше эффекту более продвинутого потребления, в сегменте которого ценовая динамика чаще является более выраженной. Заметно, что сильно завышенное восприятие инфляции убывает по мере снижения масштабности населенного пункта, в котором проживают респонденты.

Несмотря на то, что ретроспективные ощущения инфляции жителями различных типов населенных пунктов довольно близки друг другу, в целом, восприятие инфляции жителями столичных и крупных городов более сглаженное, но чуть более завышенное, чем у населения других типов населенных пунктов. Обращает на себя внимание то, что восприятие инфляции жителями «вторых городов» заметно сгладилось ко второму раунду, что могло стать следствием адаптивности экономики таких населенных пунктов к шокам.

Жителям региональных столиц свойственна большая сглаженность инфляционных ожиданий (рис. 8). Видно, что и в этом разрезе завышенность инфляционных ожиданий сохраняется по жителям всех типов населенных пунктов. Несколько более завышенные инфляционные ожидания свойственны жителям малых городов и сельских населенных пунктов. Вероятно, сказывается их худшая логистическая доступность, которая влечет за собой более низкий уровень конкуренции между торговыми организациями, что традиционно способствует более динамичному росту цен и более высокому их уровню при прочих равных условиях из-за концентрации рынка. По этой причине коренное население малых населенных пунктов приобрело опыт, окрашенный более высокими темпами инфляции, и экстраполирует его на свои ожидания.

На рис. 9 отражена разница в восприятии инфляции в зависимости от уровня образования респондентов. Восприятие инфляции, как и инфляционные ожидания, оказались наиболее неравномерными у респондентов с высшим образованием. При этом наибольший вклад в завышенный фон восприятия инфляции и инфляционных ожиданий вносят категории респондентов с неполным образованием (средним общим и неоконченным высшим). Это указывает на необходимость наращивания качества человеческого капитала для снижения уровня восприятия инфляции.

35

# 30

и о 25

к н я <|> 20

о И" « к 15

о с 10

и D 5

& 0

Ожидаемая инфляция, % Столица региона

Город с населением до 0,1 млн жителей

Ожидаемая инфляция, %

Город с населением 0,1-0,5 млн жителей Поселок, село

б

Рис. 8. Распределение ожидаемой инфляции в зависимости от места проживания респондентов: а) за ноябрь 2022 - октябрь 2023 (опрос в ноябре 2022); б) за март 2023 - февраль 2024 (опрос в марте 2023) Fig. 8. Expected inflation depending on the respondents' settlement: a) for November 2022 - October 2023 (survey in November 2022); b) for March 2023 - February 2024 (survey in March 2023)

а

50

45

^ 40

и о 35

н m 30

к о <и сг 25

Ч. К О 20

в о 15

11 Он 10

5

0

a\ ^ о о

I i (4 <N Ю I I Л

О 1Л

i—I f-H i-4 i~H

Наблюдаемая инфляция, % Наблюдаемая инфляция, %

— Неполное среднее Среднее общее — Среднее специальное

— Неоконченное высшее — Высшее

а б

Рис. 9. Распределение наблюдаемой инфляции в зависимости от уровня образования респондентов: а) за ноябрь 2021 - октябрь 2022 (опрос в ноябре 2022); б) за март 2022 - февраль 2023 (опрос в марте 2023) Fig. 9. Perceived inflation depending on the respondents' education: a) for November 2021 - October 2022 (survey in November 2022); b) for March 2022 - February 2023 (survey in March 2023)

Паллиативность полученного образования играет отрицательную роль в восприятии населением экономической динамики, что особенно видно на рис. 10 по ответам респондентов с неоконченным высшим образованием.

В части инфляционных ожиданий распределение схожее с восприятием инфляции (наиболее завышенными оказались ожидания респондентов с высшим образованием).

Ожидаемая инфляция, %

■ Неполное среднее Неоконченное высшее

Ожидаемая инфляция, % Среднее общее — Среднее специальное

ЦТ-ТЛТТТОО

— Высшее

б

Рис. 10. Распределение ожидаемой инфляции в зависимости от уровня образования респондентов: а) за ноябрь 2022 - октябрь 2023 (опрос в ноябре 2022); б) за март 2023 - февраль 2024 (опрос в марте 2023) Fig. 10. Expected inflation depending on the respondents' education: a) for November 2022 - October 2023 (survey in November 2022); b) for March 2023 - February 2024 (survey in March 2023)

а

При формировании общих инфляционных ожиданий наибольший вклад в общее завышение ожиданий вновь вносят респонденты с неоконченным высшим и средним общим образованием. О неуверенности в суждениях об инфляции свидетельствует и то, что именно среди этих образовательных страт наибольший процент респондентов, выбиравших вариант «затрудняюсь ответить». Такая картина укладывается в общую логику «эффекта Даннинга - Крюгера» и свидетельствует о желательности получения людьми оконченной формы образования.

На рис. 11 показана разница в восприятии инфляции в зависимости от уровня дохода респондентов. Следует отметить, что этот критерий не может быть использован в качестве ориентира для последующей выработки инструментов управления инфляционными ожиданиями и использован в работе для достижения большего понимания формирования инфляционных ожиданий, выводы о котором могут быть интегрированы в дальнейшую работу.

Профили восприятия инфляции между раундами мониторинга изменились незначительно и преимущественно у самой низкодоходной группы населения, которая не склонна воспринимать инфляцию менее высокой. Наблюдаемую ситуацию можно объяснить тем, что люди с медианными и средними доходами в наибольшей степени склонны к оптимизации своих расходов и имеют для этого бюджетные возможности, что способствует рационализации, как их восприятия, так и их ожиданий. У людей с низкими доходами структура потребления более жесткая и менее вариативная, что детерминировано строгими бюджетными ограничениями. Люди с большими доходами, вероятно, в немалом проценте случаев приобретали товары длительного пользования, рост цен на которые бросался в глаза, что и могло послужить завышенному восприятию инфляции с их стороны.

ОЧ TJH О О

I ^Ч CN <N

LD I I

О LT>

Наблюдаемая инфляция,

Наблюдаемая инфляция,'

-<15 тыс. руб. 15-30 тыс. руб. - 30-45 тыс. руб. — 45-60 тыс. руб. -> 60 тыс. руб.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

а б

Рис. 11. Распределение наблюдаемой инфляции в зависимости от уровня дохода респондентов: а) за ноябрь 2021 - октябрь 2022 (опрос в ноябре 2022); б) за март 2022 - февраль 2023 (опрос в марте 2023) Fig. 11. Perceived inflation depending on the respondents' income: a) for November 2021 - October 2022 (survey in November 2022); b) for March 2022 - February 2023 (survey in March 2023)

На рис. 12 заметно, что в меньшей степени выражены инфляционные ожидания у наименее доходной категории респондентов при их сохраняющемся смещении в сторону завышения. Вероятно, сказывается то, что товары, составляющие основу потребительской корзины, и которые составляют большую часть потребления названных групп населения, в последние месяцы заметно не дорожали, что и отражается в потребительских настроениях.

sS o- 35

« 30

t* к о О н В 1> И" 25 20

И в 15

о

в

и и 10

Он 5

Ожидаемая инфляция, % Ожидаемая инфляция, %

-<15 тыс. руб. 15-30 тыс. руб. - 30-45 тыс. руб. — 45-60 тыс. руб. -> 60 тыс. руб.

а б

Рис. 12. Распределение инфляционных ожиданий в зависимости от уровня дохода респондентов: а) за ноябрь 2022 - октябрь 2023 (опрос в ноябре 2022); б) за март 2023 - февраль 2024 (опрос в марте 2023) Fig. 12. Inflation expectations depending on the respondents' income: a) for November 2022 - October 2023 (survey in November 2022); b) for March 2023 - February 2024 (survey in March 2023)

Итак, несмотря на относительно гомогенное восприятие инфляции населением регионов Урала и их схожие инфляционные ожидания, сложились заметные различия ожиданий, связанные с социальными и аллокативными характеристиками. Подобные различия тем больше проявляют себя, чем менее стабильна экономическая ситуация в регионах. И, поскольку в стране незадолго до начала мониторинга произошел ценовой шок, можно наблюдать отмеченную неоднородность. При этом, можно сказать, что обнаруженная неоднородность в основном не противоречит той, что найдена исследователями при анализе инфляционных ожиданий по России в целом [Голощапова, Андреев, 2017, с. 90; Балацкий, Екимова, Юревич, 2020, с. 382]. Однако есть основания полагать, что в силу отраслевой специфики экономики Урала и связанными с ними особенностями распределения плотности расселения людей по разным типам населенным пунктам выявленная неоднородность может оказаться более ярко выраженной. Исследование этих особенностей требует продолжение мониторинга и накопление длинных рядов наблюдений.

Интерпретация результатов

Полученные опросные результаты позволяют сделать выводы, значимые для постановки задач и дальнейшего мониторинга, а также для принятия текущих решений в сфере денежно-кредитной политики.

Инфляционные ожидания завышены, как в краткосрочном, так и в долгосрочном периоде, при этом, дефляционных ожиданий нет. Инфляционные ожидания имеют тенденцию к снижению и сглаживаются по мере того, как экономика удаляется от ценового шока. Если с краткосрочной стабильностью, вызванной стечением факторов (в том числе, с нивелированием эффекта перелета курса весной прошлого года), население готово в какой-то степени соглашаться, то уверенности в долгосрочной стабильности не наблюдается. На это работает, помимо прочего, опыт пережитой инфляции, имеющийся практически у каждого поколения, а также ожидания новых ценовых шоков в условиях высокого уровня неопределенности.

Восприятие инфляции тоже выше, чем свидетельствует статистика индекса потребительских цен. Определенную роль в этом играют отмеченные выше психологические факторы (на завышенное восприятие инфляции может оказывать влияние рост цен на отдельные группы благ, значимые в структуре индивидуальной потребительской корзины), а также шоковые сдвиги цен, которые пришлись на конец первого квартала 2022 г. Однако действие ценового шока со временем ослабевает.

Среди прочих завышенные инфляционные ожидания чаще встречаются у людей старших возрастов, среди которых преобладают получатели невысоких фиксированных доходов в виде пенсии. Они же обладают меньшей мобильностью на рынке труда, вследствие чего более чутко воспринимают рост цен. Важно отметить, что именно они чаще отмечают заметный рост цен на продовольственные товары. Это объективно, поскольку в их потребительской корзине преобладают именно продовольственные товары (эффект Энгеля). Что характерно, респонденты молодого возраста с низкими доходами (среди них объективно много студентов и школьников) видят инфляцию иначе и отмечают, в первую очередь, удорожание непродовольственных товаров. Это тоже следствие структуры потребления и, соответственно, различий в потребительских корзинах, присущих тем или иным возрастам.

Снижения уровня цен население не ощущает, несмотря на то, что оно присутствовало во втором полугодии 2022 г. Слабо ощущается и околонулевая инфляция, проявлявшая

себя в некоторые месяцы. Соответственно, в снижение уровня цен в будущем респонденты тоже не склонны верить, ожидают лишь некоторого замедления инфляции.

Заключение

Сравнение наблюдаемой инфляции и ожиданий ее будущих темпов свидетельствует о подчинении логики формирования инфляционных ожиданий общим закономерностям экономического поведения домохозяйств: «path dependence», когнитивным искажениям, эффекту Энгеля и другим. Гетерогенность инфляционных ожиданий, связанная с различными характеристиками групп респондентов, заставляет в перспективе рассматривать разные подходы к воздействию на них с целью сближения инфляционных ожиданий с целевым уровнем инфляции. То, что полученные результаты в целом не отклоняются от данных, агрегированных на других уровнях, несмотря на период нестационарного развития, в который они были получены, позволяет говорить об устойчивости детерминант инфляционных ожиданий населения. Значит, по мере наращивания объема анализируемых данных в ходе следующих раундов мониторинга, станет возможным создание полноценной и верифицированной картины формирования инфляционных ожиданий, в которую будут интегрированы позиции, позволяющие отслеживать, в том числе, динамику структуры наблюдаемой и ожидаемой инфляции.

Вероятно, принципиальным условием заякоривания инфляционных ожиданий на цели становится удержание экономики от шоков, которые и породили всплеск инфляционных ожиданий в 2022 г. и требуют длительного времени на адаптацию экономического поведения к ним. Есть основания полагать, что население склонно к статичной модели формирования ожиданий и транслирует наблюдаемую инфляцию (в том числе, ценовые шоки) в прогнозы, что формирует эффект «path dependence» и препятствует заякориванию инфляционных ожиданий на уровне, близком к цели, особенно на долгосрочном горизонте прогнозирования. Вместе с тем, несмотря на завышенные инфляционные ожидания, подавляющая часть респондентов ожидает замедления инфляции, демонстрируя тем самым «ценовой оптимизм» и адаптивность ожиданий. Дальнейшее накопление результатов последующих раундов мониторинга позволит говорить о возможной транзитивности и полноте инфляционных ожиданий по мере накопления данных за большее количество периодов, что и станет темой следующего исследования и послужит базой для разработки мер по снижению инфляционных ожиданий, что, в свою очередь, будет способствовать достижению инфляцией целевого значения.

Источники

Балацкий Е. В., Екимова Н. А., Юревич М. А. (2020). Влияние ожиданий населения на макроэкономические параметры: эконометрическая оценка на примере России // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. № 156 (2). С. 365-384. Ьирв:/Мо1. о^/10.14515/шопйоп^.2020.2.666.

Голощапова И. О., Андреев М. Л. (2017). Оценка инфляционных ожиданий российского населения методом машинного обучения // Вопросы экономики. № 6. С. 71-93. ЬИрв:/Мо1. ог^10.32609/0042-8736-2017-6-71-93.

Евстигнеева А., Карпов Д. (2023). Влияние негативных новостей на восприятие инфляции населением // Центральный банк РФ. Серия докладов об экономических исследованиях. № 111. Ьйр8://сЬг.ги/Соп1еп1/Босишеп1/Р11е/144918Мр_111.ра£

Раннева Н. А. (2019). К вопросу об инфляционных ожиданиях: современные подходы // Вопросы экономики. № 2. С. 54-80. Ьйр8://ао1.о^/10.32609/0042-8736-2019-2-54-80.

Юревич М. А. (2021). Инфляционные ожидания и инфляция: наукастинг и прогнозирование // Journal of Economic Regulation. № 12 (2). С. 22-35. https://doi.org/10.17835/2078-5429.2021.12.2.022-035.

Armantier O., Bruin W. B., de, Topa G., Klaauw W., van der, Zafar B. (2015). Inflation expectations and behavior: Do survey respondents act on their beliefs? International Economic Review, vol. 56, no. 2, pp. 505-536. https://doi.org/10.1111/iere.12113.

Arora V., Gomis-Porqueras P., Shi S. (2013). The divergence between core and headline inflation: Implications for consumers' inflation expectations. Journal of Macroeconomics, vol. 38, pp. 497-504. https:// doi.org/10.1016/j.jmacro.2013.07.006.

Ascari G., Argia M. (2014). The macroeconomics of trend inflation. Journal of Economic Literature, vol. 52, pp. 679-739. https://doi.org/10.1257/jel.52.3.679.

Berk J. M. (1999). Measuring inflation expectations: A survey data approach. Applied Economics, vol. 31, no. 11, pp. 1467-1480. https://doi.org/10.1080/000368499323337.

Bernanke B. (July 10, 2007). Inflation expectations and inflation forecasting: Speech at the Monetary Economics Workshop of the NBER Summer Institute. Cambridge, MA. 29 p.

Blinder A., Rudd J. (2013). The supply-shock explanation of the great stagflation revisited. In: Bordo M. D., Orphanides A. (eds). Great inflation: The rebirth of modern central banking (pp. 119-175). Chicago: University of Chicago Press. https://doi.org/10.7208/chicago/9780226043555.003.0005.

Cagan P. (1956). The monetary dynamics of hyperinflation. In: Friedman M. (ed.) Studies in the quantity theory of money (pp. 25-117). Chicago: University of Chicago Press. https://doi.org/10.1017/ s002205070008685x.

Caroll C. D. (2003). Macroeconomic expectations of households and professional forecasters. Quarterly Journal of Economics, vol. 118, no. 1, pp. 269-298. https://doi.org/10.1162/00335530360535207.

Christensen J., Lopez J. (2016). Differing views on long-term inflation expectations (FRBSF Economic Letter no. 11). Federal Reserve Bank of San Francisco. 49 p.

Clarida R., Gali J., Gertler M. (2000). Monetary policy rules and macroeconomic stability: Evidence and some theory. Quaterly Journal of Economics, vol. 115, issue 1, pp. 147-180. https://doi. org/10.1162/003355300554692.

Coibion O., Gorodnichenko Y. (2015). Is the Phillips curve alive and well after all? Inflation expectations and the missing inflation. American Economic Journal: Macroeconomics, vol. 7, no. 1, pp. 197-232. https://doi.org/10.1257/mac.20130306.

Coibion O., Gorodnichenko Y., Kamdar R. (2017). The formation of expectations, inflation and the Phillips curve (NBER Working Paper no. 23304). Cambridge, MA. 51 p. https://doi.org/10.3386/w23304.

Friedman M. (1968). The role of monetary policy. American Economic Review, vol. 58, pp. 1-17. https://doi.org/10.4324/9780203443965-15.

Huo Z., Rios-Rull J. V. (2020). Sticky wage models and labor supply constraints. American Economic Journal: Macroeconomics, vol. 12, pp. 284-318. https://doi.org/10.1257/mac.20180290.

Kahneman D. (2011). Thinking fast and slow. New York: Ferrar, Straus and Giroux. 499 p.

Lucas R. (1972). Expectations and the neutrality of money. Journal of Economic Theory, vol. 4, issue 2, pp. 103-124. https://doi.org/10.1016/0022-0531(72)90142-1.

Lucas R., Rapping L. (1969). Real wages, employment and inflation. Journal of Political Economy, vol. 77, pp.721-754. https://doi.org/10.1086/259559.

Mankiw N. G., Reis R., Wolfers J. (2003). Disagreement about inflation expectations. NBER Macroeconomics Annual, vol. 18, pp. 209-248. https://doi.org/10.1086/ma.18.3585256.

Mavroedis S., Plagborg-Moller M., Stock J. (2014). Empirical evidence on inflation expectations in the New Keynesian Phillips Curve. Journal of Economic Literature, vol. 52, no.1, pp. 124-188. https://doi. org/10.1257/jel.52.1.124.

McCallum B. (1976). Rational expectations and the natural rate hypothesis: Some consistent estimates. Econometrica, vol. 44, no. 1, pp. 43-52. https://doi.org/10.2307/1911379.

Orphanides A. (2004). Monetary policy rules, macroeconomic stability and inflation: A view from the trenches. Journal of Money, Credit and Banking, vol. 36, no. 2, pp. 151-175. https://doi.org/10.1353/ mcb.2004.0013.

Pfajfar D., Zakelj B. (2014). Experimental evidence on inflation expectation formation. Journal of Economic Dynamics and Control, vol. 44, pp. 147-168. https://doi.org/10.10167j.jedc.2014.04.012.

Phelps E. (1967). Phillips curve, expectation of inflation and output unemployment over time. Economica, vol. 34, no. 135, pp. 254-281. https://doi.org/10.2307/2552025.

Rudd J. (2021). Why do we think that inflation expectations matter for inflation? (and should we?) (Finance and Economics Discussion Series 2021-062). Washington: Board of Governors of the Federal Reserve System. 53 p. https://doi.org/10.17016/feds.2021.062.

Sims C., Zha T. (2006). Were there regime switches in U.S. monetary policy? American Economic Review, vol. 96, pp. 54-81. https://doi.org/10.1257/000282806776157678.

Solow R. (1979). What we know and don't know about inflation. Technology Review, vol. 81, issue 3, pp. 30-46.

Sussman N., Zohar O. (2022). Have inflation expectations become unanchored? The role of oil prices and global aggregate demand. International Journal of Central Banking, vol. 18, no. 2, pp. 149-192.

Williams J. (2006). The Phillips curve in an era of well anchored inflation expectations (unpublished manuscript). Federal Reserve Bank of San Francisco. 39 p.

Информация об авторах Кориков Алексей Александрович - кандидат экономических наук, начальник экономического управления. Уральское главное управление Банка России, г. Екатеринбург, РФ. E-mail: kaa.e-burg@mail.ru

Юрченко Константин Павлович - кандидат экономических наук, консультант отдела регионального экономического анализа. Уральское главное управление Банка России, г. Екатеринбург, РФ; доцент кафедры мировой экономики и внешнеэкономической деятельности. Уральский государственный экономический университет, г. Екатеринбург, РФ. E-mail: kpyur@yandex.ru

■ ■ ■

References

Balatskiy E. V., Ekimova N. A., Yurevich M. A. (2020). Impact of people's expectations on macro-economic parameters: an econometric assessment (Russia's case study). Monitoring obshchestvennogo mneniya: ekonomicheskie i sotsialnye peremeny = Monitoring of Public Opinion: Economic and Social Changes Journal (Public Opinion Monitoring), no. 156(2), pp. 365-384. https://doi.org/10.14515/moni-toring.2020.2.666. (In Russ.)

Goloshchapova I. O., Andreev M. L. (2017). Measuring inflation expectations of the Russian population with the help of machine learning. Voprosy ekonomiki = The Issues of Economics, no. 6, pp. 71-93. https://doi.org/10.32609/0042-8736-2017-6-71-93. (In Russ.)

Evstigneeva A., Karpov D. (2023). The influence of negative news on the population's perception of inflation (Series of Reports on Economic Research no. 111). Central Bank of the Russian Federation. https://cbr. ru/Content/Document/File/144918/wp_111.pdf. (In Russ.)

Ranneva N. A. (2019). Inflation expectations: An overview of modern approaches. Voprosy ekonomiki = The Issues of Economics, no. 2, pp. 54-80. https://doi.org/10.32609/0042-8736-2019-2-54-80. (In Russ.)

Yurevich M. A. (2021). Inflation expectations and inflation: Nowcasting and forecasting. Journal of Economic Regulation, no. 12(2), pp. 22-35. https://doi.org/10.17835/2078-5429.2021.12.2.022-035. (In Russ.)

Armantier O., Bruin W. B., de, Topa G., Klaauw W., van der, Zafar B. (2015). Inflation expectations and behavior: Do survey respondents act on their beliefs? International Economic Review, vol. 56, no. 2, pp. 505-536. https://doi.org/10.1111/iere.12113.

Arora V., Gomis-Porqueras P., Shi S. (2013). The divergence between core and headline inflation: Implications for consumers' inflation expectations. Journal of Macroeconomics, vol. 38, pp. 497-504. https:// doi.org/10.1016/j.jmacro.2013.07.006.

Ascari G., Argia M. (2014). The macroeconomics of trend inflation. Journal of Economic Literature, vol. 52, pp. 679-739. https://doi.org/10.1257/jel.523.679.