Индивидуальное начало в переводческом творчестве Епифания Славинецкого Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Том 156, кн. 5

УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ КАЗАНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

Гуманитарные науки

2014

УДК 8ПЛ63.Г373+232.9

ИНДИВИДУАЛЬНОЕ НАЧАЛО В ПЕРЕВОДЧЕСКОМ ТВОРЧЕСТВЕ ЕПИФАНИЯ СЛАВИНЕЦКОГО

Н.Г. Николаева

Аннотация

В статье рассматриваются различного рода проявления индивидуального переводческого стиля в творчестве выдающегося представителя течения грекофилов Епифания Славинецкого на примере особенностей сделанного им перевода «Богословия» Иоанна Дамаскина. Цель работы состоит в раскрытии не изученной до настоящего времени стороны творчества грекофилов, которая представляет воплощение в жизнь их идеологически обусловленного понимания точности передачи греческого текста в новом свете. В статье затрагивается также ряд частных вопросов истории литературного языка в целом и переводческой техники Епифания в частности.

Ключевые слова: история церковнославянского языка, грекофилы, Епифаний Славинецкий, теория перевода, греко-славянские соответствия, межъязыковая интерференция.

Епифаний Славинецкий, известный книжный деятель XVII века, негласно стоял во главе направления, обозначенного как грекофильское течение в истории русской книжности и развивавшегося главным образом в скриптории Чудова монастыря в Москве, где оно сформировало своего рода переводческую школу. В 1656 г. Епифаний перевёл, основываясь на своей лингвофилософской концепции, «Точное изложение православной веры» Иоанна Дамаскина, которое наряду с другими его переложениями святоотеческой литературы было издано в «Сборнике переводов Епифания Славинецкого» (Сл.) в 1665 г. и явило новый вариант церковнославянского «Богословия».

Это был первый полный перевод догматического трактата с греческого языка в восточнославянском языковом пространстве (предшествующий ему полный перевод кружка А.М. Курбского был выполнен с билингвы с основной ориентацией на латинский текст и был мало известен в Московской Руси). Таким образом, он непосредственно продолжает традицию первого славянского «Богословия», переведённого болгарским экзархом Иоанном, имевшего длительную рукописную историю, испытавшего вследствие этого разного рода трансформации, порчу и редактуру и уже не удовлетворявшего укрепившемуся на Руси с веками православному знанию ни своим языковым воплощением, ни, прежде всего, содержательной недостаточностью (текст существовал в первоначально заданном ему экзархом объёме 48 глав из 100).

Перевод Славинецкого в истории церковнославянского «Богословия» практически с самого своего появления воспринимался скорее в негативном ключе, сопровождаясь неявной (со стороны архиепископа Амвросия Зертис-Каменского в предисловии к его переводу «Богословия» 1774 г. (ЗК)) и явной (со стороны К.Ф. Калайдовича [1, с. 37]) критикой. Хрестоматийным уже стало высказывание одного из выходцев чудовской школы, Фёдора Поликарпова, о переводческой манере Епифания Славинецкого: его переводы отличаются необыкновенною славянщизною, паче же еллинизмом, а за тем о них мнози недоумевают и отбегают (цит. по [2, с. 114]). Объективного же разбора его переводческой версии «Точного изложения православной веры», насколько нам известно, никто не делал, а такой анализ мог бы не только уточнить принципы переводческой концепции грекофилов, но и определить место данного перевода в истории да-маскинского «Богословия» в древнерусской церковнославянской традиции.

Грекофилы - уже исходя из их прозвания - высоко ценили греческий язык и стремились не растерять его великолепия при переложении греческих текстов на церковнославянский. По воспоминанию ученика и последователя Епи-фания Славинецкого инока Евфимия, книжник так характеризовал греческий: о, како веле есть влаго аснаго Учежя греческаго лУча, еюже мрачная невёдёшя тма разрешается, востокъ и западъ озаряется, сёверъ и югъ просвещается и вся селенная овлистана вываеть (цит. по [3, с. 100]). Сам Евфимий кратко сформулировал принцип перевода следующим образом: и подоваетъ истин(н)ш и правш преводити ГО слова до слова, ничто разУма и речений премёняя (цит. по [4, с. 304]).

Действительно, на первый взгляд представители чудовской школы во главе с Епифанием Славинецким при переводе обращают особое внимание на внутреннюю форму греческого слова, прибегая к калькированию его структуры, копируют греческий синтаксис, специалисты отмечают даже «грецизирующий начерк» [5, с. 85] их рукописания. Однако здесь нужно внести несколько уточнений. Во-первых, копирование не является, да и не может являться, абсолютным. В ряде случаев переводчики отходят от него без видимых причин, даже там, где оно не противоречило бы языковому узусу (вместе с тем последовательно следуют этой методике, когда возможности церковнославянского языка могли бы вполне транслировать замысел оригинала и без «слепка» с греческого). К тому же копирование греческого не было чуждо церковнославянскому искони: с момента его появления в нём была заложена сильная грецизирующая тенденция, которая проявляла разную степень интенсивности в различные эпохи, но неизменно лежала в основе техники перевода. Так, обилие словосложений, субстантивированный инфинитив, использование греческих синтаксических оборотов ни в коей мере нельзя отнести к результату применения «грекофильской» методики Славинецким: эти и некоторые другие черты давно вошли в церковнославянский язык и сформировали его образ, который заменял языковую норму. В конце концов, Славинецкий, подражая греческому оригиналу, не только стремился к сохранению первообраза (греческого текста), но и к воссозданию чистоты образа (церковнославянского текста), в которой виделся ему залог сохранения фундамента православия.

Во-вторых, у каждого из представителей данного направления были свои собственные языковые предпочтения, образующие зачатки индивидуальности авторского стиля; были такие особенности и у школы в целом - и с греческим языком оригинала они никак не связаны.

В-третьих, их тексты сохраняют такую типичную средневековую черту, как глоссирование. И оно отражает прежде всего рефлексию переводчика по отношению к избранному им методу перевода, делая его не столь однозначным.

Следующие рассуждения посвятим именно индивидуальному началу в переводе «Богословия» Епифанием Славинецким. Поскольку грекофилам обычно отказывают в проявлении индивидуальности, надеемся если не разрушить, то несколько поколебать сложившийся в научной литературе стереотип. Кстати сказать, на наш взгляд, сама приверженность греческому подтексту - в той степени, в какой она в общем была свойственна представителям этого направления, - может, безусловно, рассматриваться как мощное оригинальное стилистическое начало, присущее не одной личности, но школе - и эту школу формирующее и выделяющее.

Много говорилось (например, в [6]) о копировании приставок в структуре греческого слова и переносе их в славянский текст. Воспроизведение приставки или, наоборот, изъятие её из структуры славянского слова на том основании, что греческий эквивалент её не имеет, приводили порой к таким результатам, которые вне грекофильской идеи выглядели достаточно курьёзно даже для современников, в тексте же производили эффект стилистического снижения - если смотреть на него в отвлечении от принципов, по которым он создавался. Примером такого нарочитого употребления приставки можно считать слова типа поддёлателное (от-оируькоу) 'служебное' (Сл., л. 5 об., глосса), спдки (аш-таАьу) 'снова' (Сл., л. 6), привременнА (^рост-каьроу) 'временного, преходящего' (Сл., л. 19) и т. п. Примеры удаления префикса, если его нет в структуре греческого слова: кажУтся (Сл., л. 25) - -пшбейшутаь (глосса: нлклзУютсд), мищенУе (Сл., л. 45 об.) - кабарстьу; ложенУемъ (Сл., л. 46) - бестеь (глосса: положенУемъ) и т. п.

Но есть и противоположное явление: наделение приставкой слова, в греческом эквиваленте которого префикс отсутствует, например: возплодствУй (Сл., л. 17 об.) - картсшстш., вжилитъ (Сл., л. 42 об.) - уеирыст|, возтомитъ (Сл., л. 54) - т1|1ырг|стбта1 и т. п. Объяснение этому явлению лежит в греческих соответствиях, которые представляют собой формы аориста или будущего времени, так что приставкой славянские слова Славинецкий наделяет для того, чтобы соблюсти видовременное соответствие: греческий аорист передавался обычно глаголами совершенного вида, как и будущее, для синтетического обозначения которого требовался глагол совершенного вида. Категория вида в то время находилась ещё в стадии формирования, но эти частные наблюдения, несомненно, должны дополнить общую картину восприятия в XVII в. форм, которые могут рассматриваться с современной точки зрения как видовые. В таком использовании префиксов, безусловно, есть логика, заложенная греческим оригиналом, но она непрямолинейна, не вписывается в картину слепого копирования приставочных образований и может рассматриваться как проявление индивидуального подхода переводчика к данной проблеме.

Другим общим местом, обычно служащим подтверждением однозначного следования за греческим оригиналом, является перевод Славинецким словосложений. Действительно, нестандартных переводов в сфере словосложений не так много. Случаев, когда словосложением передаётся простое слово оригинала, мало: среди них вполне традиционные соответствия цоьхоь - прелюводёи (Сл., л. 56), бциоируо? - содётель (наряду с народодётель (Сл., л. 1 об., 2, 5 об. и многие др.)), менее распространённое Х^отеро? - ласкосердший (Сл., л. 18).

В ряде случаев переводчик сомневается, в какой последовательности разместить части слова, так что предлагает оба варианта (один - в основном тексте, другой - глоссой), например: довроненавистныи/ненавистнодоврыи (Сл., л. 26) -цкгокаХо?, мУжевлагости/влгомУжества (Сл., л. 50 об.) - ау8рауа0гцшта, противовожный/вгопротивный (Сл., л. 52) - а^тШео?. Если рассматривать внимательно каждый такой фрагмент, можно уловить внутреннюю логику таких сомнений переводчика. Так, в первом из приведённых примеров глоссированный вариант точнее передает структуру греческого эквивалента, но вариант основного текста даёт микрофрагменту внутреннюю рифму: завистный и довроненавистный демонъ.

Наконец, можно отметить и гиперкорректный перевод: сУе оувш гавлдетъ вГомУжное дёланУе. акш мУжевожившУсл БГУ, сирёчь вочлчившУсл (Сл., л. 38 об.) - Тоито ош 8г|ХоТ | 0бау8р1к| бубрубш, оть ау8ры0буто? Обои |уош буау0рыпт|стауто9. Перевод мУжевожившУсл мог возникнуть как под влиянием присутствия сходного (и правильно передающего греческий композит) вГомУжное, так и в результате гиперкорректного восприятия суффикса пассивного аориста (0б-) как основы со значением 'Бог' (ср. 0бо?).

При, казалось бы, неотступном следовании оригиналу встречаются случаи расхождения с ним, которые могут быть объяснены только влиянием содержательной стороны переводимого памятника. Так, во фрагменте т| тйу 0au|id™v стау|у| "про? то фй? т|9 ббоууыаСа? бк тои ^и0ои т|9 dyvwaid? аитои? Сйуроштб? ау|уауоу (сетью чудес своих извлекли их из глубины неведения к свету Богопознания (кн. I, гл. 3)) Славинецкий не сохраняет корневой повтор, свойственный оригиналу и первому переводу (оувёдёнью - невёдёниа (ИЭБ, л. 24 а-b)): чюдесъ мрежею къ свёти Б(о)гознанУА из' гливины невёжества живоловлще л воз'вожда\и (Сл., л. 2). Это интересно с той точки зрения, что, повторим, во-первых, данный однокорневой повтор присутствует в греческом тексте, а во-вторых, ничто в церковнославянском узусе не препятствовало к его воспроизведению (что мы наблюдаем в первом переводе). Такое же расподобление мы обнаруживаем в переводе кружка князя А.М. Курбского, выполненном столетием ранее: вжствен'наго познанУа и невёденУа (Курб., л. 3 об.) -так переводит князь латинские agnitionis Dei и ignorantiae соответственно. Исторически латинские agnitio и ignorantia содержат один и тот же корень, но видел ли их генетическую связь переводчик кружка Курбского - неизвестно. Так или иначе, и Курбский, и Славинецкий допускают здесь отступление от оригинального текста, что трудно объяснить переводческой небрежностью, особенно в случае работы чудовского иеромонаха, который тщательно следил за логикой оригинала. Вероятно, именно расподобление в обозначении человеческого (не)знания

и богопознания (что, в общем, тоже является действием человека, но здесь оно освящено первой частью словосложения) лежит в основе такого распределения переводческих эквивалентов.

Не обошлось в переводе и без иноязычных влияний. Епифаний Славинецкий, по одним сведениям, был по происхождению украинец, по другим - белорус, но влияния родного наречия и югозападнорусской языковой стихии вообще на свой перевод он тщательным образом избегал. С некоторыми оговорками можно отнести к такому влиянию редкие для него лексические единицы типа шлръ 'цвет, краска' (Сл., л. 15 об.), глУевлтость 'липкость' (Сл., л. 21), истрошлтисА 'растрачиваться, расходоваться' (Сл., л. 16 об.), влгл 'весы' (Сл., л. 14 об., 15 об.), през 'через' (Сл., л. 30 об.) и некоторые (немногие) другие.

Известен факт, что Славинецкий не включил в переводческую группу, призванную работать над новым переложением Священного Писания, Симеона Полоцкого из-за того, что тот хорошо знал латинский язык, но не знал греческого, а знание латыни в этом труде, по мнению Славинецкого, видимо, могло только исказить необходимый результат. При этом сам Славинецкий латынь знал хорошо. И это знание невольно проступало и в его переводах с греческого, хотя крайне редко. Несколько случаев такой латинской интерференции - как мы интерпретировали данные факты - изложим ниже.

Два прилагательных - еиценг? ('благожелательный') и бистцеиг? (в субстантивированном употреблении - 'враг') - Славинецкий переводит как влгоУмный (Сл., л. 7 об.) и злоУмникъ (Сл., л. 55) соответственно. При этом даёт глоссы: в первом случае - влгосердый, во втором - врлгъ. Глоссы представляют собой семантически адекватный эквивалент, варианты основного текста - этимологизирующие структурные кальки. Понятно, что еи- традиционно передаётся как вллго-, а 8ист— как зло-. Вопрос в том, почему вторая часть этих композитов передаётся корневой морфемой ум. Надо заметить, что греческое слово цето?, безусловно этимологически родственное латинскому mens 'ум', в классическом греческом имело значение силы, жизненной силы, сильных эмоций, гнева. Словарь также отмечает значение 'намерение', но ранним употреблением, у Гомера [7, т. 2, с. 1071]. Словарь Софоклеса (греческого языка византийского периода) не приводит слова вообще, зато фиксирует латинское заимствование цеи, отсылая нас к словоупотреблению Плутарха [8, р. 759]. Здесь мы вступаем, конечно, на зыбкую почву спекуляций: знал ли Славинецкий древнее значение слова, восстановил ли его сам, пользовался ли заимствованием - нам неизвестно. Но логичнее, на наш взгляд, предположить, что в уме он связал этот корень с латинским mens и, опираясь на близость (и родство) латинского и греческого корней, использовал их в своём переводе1.

Похожий - и более однозначный - случай представлен вариантом перевода греческого глагола цецигщеба (букв. 'мы были посвящены (в какое-то знание)'): к переводу в основном тексте нлУмихомсА (ГО священныхъ нлУмихомсА словесъ) Славинецкий даёт на полях глоссу помАнУхом (ГО священныхъ помАнУхом' словесъ) (Сл., л. 8). У глагола циеы не было никогда соответствующего значения,

1 Ср.: в Лексиконе Фёдора Поликарпова слово ещеу!? выступает эквивалентом славянскому довросердый (ЛФП, л. 39).

разночтения в греческом тексте в данном фрагменте Ж.-П. Минь не даёт. Остаётся предположить, что форма перфекта цецигщеба напомнила Славинецкому созвучный латинский глагол memini 'вспоминать, помнить', который сохранил только древнюю перфектную основу с начальным удвоением (свойство, которое греческий язык сохранил, а латинский рано утратил).

Новых заимствований как таковых в переводе Славинецкого относительно немного: он прибегает к ним только тогда, когда ему не хватает терминов церковнославянского, чтобы адекватно передать изложенные Дамаскином факты по географии, астрономии, этимологии: терминосистема естественных наук была ещё не разработана, а объяснять происхождение греческих слов на материале их перевода невозможно. Эти заимствования, как правило, имеют статус окказионализмов, например: ймармени (Сл., л. 24) - еьцарцеуг 'судьба, жребий', емволмосъ (Сл., л. 15 об.) - ецРоХьцо? (букв. 'вставной') 'добавочный месяц в еврейском календаре', \олосъ, митсъ, котосъ (Сл., л. 20 об.) - хоХо?, ц^уь?, кото? (синонимы со значением 'гнев, ярость') и некоторые другие. Слово может заимствоваться из греческого повторно - в новом значении: так, слово Хетстоу, которое в славянском имело значение 'мелкая монета' (лепта), заимствуется вновь в терминологическом значении '60-я часть градуса, минута' (Сл., л. 15 об.). В этом переводе Славинецкий употребляет и созданный им неологизм дор^носное (Сл., л. 20 об.), первая часть которого сохраняется «греческой» (ср. борифорькоу букв. 'копьеносное'), а вторая - переведена.

Стремление во что бы то ни стало передать внутреннюю форму греческого слова или приблизить славянское слово к греческому приводят Славинецкого к созданию окказионализмов типа деснствовати (Сл., л. 47 об.) - бе^ьооцаь 'приветствовать' (букв. 'поднимать правую руку в качестве приветствия') или скитство (Сл., л. 26) - астюгсть? (букв. 'упражнение, занятие') в значении 'аскеза, духовная практика'. В последнем случае сближение идёт на фонетическом уровне (понимая, однако, что в семантическом плане такой перевод уводит от смысла оригинала, Славинецкий ставит на полях глоссу - швУченУе).

В одном случае Славинецкий даёт неправильный перевод многозначного греческого слова: стыцатькоу цеХо? 'телесный член' он передаёт как тёлеснад пёснь (Сл., л. 3 об.), ср. в переводе экзарха Иоанна: плътьныи оУдъ (ИЭБ, л. 47 об.). Примечательно, что такую же ошибку допустил в своё время Курбский: в его переводе melos (а именно так передано греческое слово в латинском переводе - видимо, и западные книжники не решили, какое значение греческого цеХо? уместно в данном случае) представлено как воспеванТе (Курб., л. 8 об.). Возможно, переводчиков смутило то, что в контексте говорится об устах Бога (а это не телесный член, что как раз и подчёркивает Дамаскин2), и это спровоцировало их подумать о значении 'мелодия, песня'.

Есть у Славинецкого и некоторые языковые особенности, не связанные с зависимостью от греческого оригинала. Это индивидуальные предпочтения в словоупотреблении, которые касаются как отдельных слов, так и целых

2 Ср. в современном переводе: «.но Дух посылаемый, созидающий, утверждающий и сохраняющий не есть дыхание исчезающее, равно как и уста Божии - не член телесный, но то и другое должно разуметь богоприлично» (СвИД, с. 116).

(словообразовательных) их типов. Так, Славинецкий в качестве перевода греческого фьХо? 'друг' употребляет слово лювимимь (лювимымь) (Сл., л. 23 об., 49). Конечно, и тут он стремится как можно точнее передать смысл греческого слова, соотносимого с глаголом фьХеы 'любить', но морфемное оформление славянского эквивалента - это уже область индивидуального. Следует сказать, что это же слово употреблял Евфимий Чудовский, ученик Славинецкого [3, с. 269]. Оно не встречается ни в одном из исторических словарей русского языка, кроме Лексикона Фёдора Поликарпова (ЛФП, л. 164 об.), который был выходцем чудов-ской школы и, вероятно, зафиксировал это словоупотребление как типичное для её представителей.

Кроме того, не может не броситься в глаза склонность Славинецкого к глаголам на -ствовати(ся): Епифаний, утяжеляя морфемную структуру слова, создаёт такие образования, как простотствовати, поверхствовати, словствовати, Умствовати, возсловствовати, веществовати, размаствовати, крёпотствовати, возплодствовати, деснствовати, ненавиствоватися, копействовати, истин-ствовати, сомнительствоватися, цёломУдрствовати, исмезнствоватися, с\иматствоватися, лёпотствовати, временствовати, нлродствовлти, Утровствоватися, пред^постаствовати, характирствовати, шгнствоватися, преимУществовати, пронлгльствовлти, послУжевствовати, пемлтствовлтися, возлицемёрствовати, везмоществовати, везтлётелствовати и многие другие. Дополнительный материал дают глоссы, когда подобные глаголы выступают как варианты к глаголам с упрощённой морфемной структурой, например (первая лексема - основного текста, вторая - глосса): везтл^телствиемымъ -везтлящымся (Сл., л. 60), оУмЪется - оУмствиется (Сл., л. 9 об., 43, 43 об.), оУдостоятися - оУдостойствоватися (Сл., л. 23 об), "вися - "вствовас# (Сл., л. 45 об.).

Появление таких глаголов если и связано как-то с греческим текстом, то косвенно: некоторые (но далеко не все) из них представляют собой эквиваленты греческим словам, для которых трудно подобрать соответствие в одно слово. Например: копействовати 'пронзать копьём' (греч. Хоух^ы), истинствовати 'говорить истину' (греч. аХг|0бйы), крёпотствовати 'иметь силу' (греч. ьстх^ы) и т. п. Другие являют собой стремление передать внутреннюю форму греческого слова - для них выбирается продуктивная в данном тексте словообразовательная модель, например: временствовати 'оставаться' - хроуьСы (ср. Хроуо? 'время'), Утровствовати - сттсХаух^Соцаь 'жалеть' (ср. сттсХаух^оу 'внутренность, утроба') и т. д. С другой стороны, в ряду этих глаголов есть и такие, которые в языке имели структурно более простые эквиваленты с тем же значением (сомнительствоватися - ср. сомнёватися, исмезнствоватися - ср. исмезати, ненавиствоватися - ср. ненавидёти и т. п.).

Морфемное нагромождение можно объяснить также проникновением эстетики барокко во все сферы, в том числе и в книжно-переводческую. Из всех исторических словарей опять же Лексикон Поликарпова даёт наибольшее количество фиксаций глаголов такого типа. По всей видимости, такое словоупотребление было одной из «печатей» чудовской школы.

Индивидуальное в переводе Епифания проявляет себя и в передаче им цитат из Священного Писания. Известно, что Епифаний Славинецкий работал над новой редакцией Писания. В 1663 году при его участии была издана так называемая Московская Библия (МБ) - отредактированный вариант Острожской (ОБ), но она содержала не очень много исправлений. С 1673 года Епифаний возглавил работу по созданию нового перевода Библии. Но новый перевод начинается фактически с его трудов по переложению на церковнославянский язык святоотеческих сочинений, поскольку они содержали большое количество цитат и ссылок на Писание. Цитаты, встретившиеся в «Богословии», он всегда переводил заново, не повторяя ни один из тех текстов, которые он потом использует в своей работе по созданию новой версии Библии. При передаче цитат принципы грекофильской школы были для него важнее традиции. В этом, кстати, он сближается с первым переводчиком, болгарским экзархом, который также предпочитал переводить цитаты сам. Приведём несколько примеров для сравнения.

Цитата из (Быт 1:2) повторяется в тексте дважды - сначала в более полном виде, затем в сокращённом и чуть изменённом грамматически:

1) Каь сткото? |у етсауы т|? аристстои каь Пуеица беои етсеферето етсауы той ибато? (греч.);

• и тма [вё] верхУ вездны. и дхъ вжи ношашеся верхУ воды (ОБ, л. 1), то же в (МБ, л. 10);

• и тма вё повышше вездны, и дхъ вжй наношашеся повышше воды

(Сл., л. 16);

2) тсуеица беои то!? ибастьу етсеферето (греч.);

• дХЪ вжии поношааше са по водамъ (ИЭБ, л. 242 об );

• дХЪ вжш водамъ над'ношашеся (Сл., л. 44 об).

Как видно из этих примеров, Славинецкий сохраняет префиксы в структуре слов там, где они есть в греческих словах, в своём стремлении явить внутреннюю форму слова уходя от традиционного звучания этой цитаты. Во втором случае, когда цитата воспроизводится неточно, экзарх Иоанн тоже сохраняет приставку в структуре глагола, но перестраивает фразу в соответствии с грамматическими нормами славянского языка, Славинецкий же сохраняет и греческий синтаксис фразы (глагольное управление).

Рассмотрим переводы цитаты из (Ин 6:53, 55, 57):

• ' Еау ц| фауете т|у старка тои иьои тои аубрытсои каь тг|те аитои то аХца, оих ехете Сы|у еу еаито!?. ' H уар стар£ цои аХ|б|? естть Ррысть? каь то аХца цои аХ|б|? естть тсость?... ' О трыуыу це С|стетаь (греч.);

• аще не гасте плъти сна члвча, не имать жизни вёчьныа, невонъ плъть м(о)а истиньная есть ёдь, и кръвь моя истиньное есть питье... ёдыи мя, живеть (ИЭБ, л. 272-272 об);

• а(ще) не снёсте плоти сна члвча. ни пьете е(гш) крове. не ¡мате жи(знь) в со(вё)... Пло(ть) во моа истинно е врашно l кро(вь) моа истинное пйво... и адыи мя. и тъ живъ вУде(тъ) [ме(не) ра(ди)] (ЧудНЗ, л. 44 об.);

• аще не снёсте плоти сна члмссклго. и тете кровь его, живота не имате в' севё... Плоть во моа истинно е(сть) врашно, и кровь моа истинно е(сть) пйво... и адыи мя, и той живъ вУдетъ [мене ради] (ОБ, л. 47 об.);

• аще не снёсте плоти сна чЛческагш. ни тете крове егш, живота не имате в' севё... Плоть во моа истиннш есть врашно, и кровь моя истиннш есть пиво... и адый ma, и той живъ вУдетъ [мене ради] (МБ, л. 441);

• аще не асте плоти члчешя. и шете егш кровь, не имате жизни в' севё... Плоть во моя истинная есть адь, и кровь моя истинное есть питУе... адяй мя, поживетъ (глосса жити вУдет) (Сл., л. 47 об).

По словоупотреблению перевод этого фрагмента у Славинецкого ближе всего к первому переводу (жизнь, ядь, питие). Приставочная форма поживетъ передает не структуру греческого глагола, а его временное значение (будущее время), для чего переводчику требуется изменить вид глагола на совершенный: настоящее время в значении будущего, как это было в переводе экзарха, уже не представляется ему адекватным греческому тексту (примеры, подобные этому, мы описывали выше). На поля Славинецкий выносит не традиционный перевод, как кажется на первый взгляд (адъектив заменён инфинитивом), а аналитический вариант формы будущего времени.

Свои эксперименты по передаче цитат из Писания Славинецкий потом в большинстве случаев закрепляет в новой редакции Нового Завета, которую он успел завершить до своей кончины (НЗ Сл.).

Невозможно говорить о переводе Епифания и не остановиться на вопросе глоссирования, которое отличается у представителей чудовской школы интенсивностью и многообразием. Однако материал этот столь обширен для описания, что ограничимся здесь кратким выводом из нашего исследования данной проблемы: следует признать, что глосс, не связанных непосредственно с заданно-стью греческого оригинала, будь то глоссы лексического, словообразовательного или грамматического характера, в переводе Епифания Славинецого значительно больше. Это свидетельствует о том, что перевод его не является мёртвым слепком греческого текста: в нём продолжают развиваться и проходить испытание практикой основные важные для языка того периода тенденции: становление и укрепление парадигматических связей как в лексике, так и в грамматике, выработка стилистических норм, становление терминосистемы и т. д.

Всё это не позволяет дать какую-то однозначную оценку такому явлению, как грекофильское течение, в истории русской переводной книжности. Во всяком случае некое «нарушение линейности» [6, с. 205] выдаёт в грекофилах склонность к языковому эксперименту, необходимому для выбора дальнейшего пути языка духовной литературы.

Summary

N.G. Nikolaeva. Individual Peculiarities in the Translation Work of Epiphany Slavinetsky.

The article considers various expressions of individual style in the translations of the outstanding representative of the Graecophile movement - Epiphany Slavinetsky. His translation

of "Theology" by John of Damascus is taken as an example. The purpose of the research is to reveal a still unstudied aspect of the work of Graecophiles, which represents a realization of their ideologically based understanding of accuracy in rendering a Greek text. The article also deals with a number of special issues on the history of literary language in general and Epiphany's translation techniques in particular.

Keywords: history of the Old Church Slavonic language, Graecophiles, Epiphany Slavi-netsky, translation theory, Greek-Slavic parallels, interlingual interference.

Источники

Сл. - Сборник переводов Епифания Славинецкого. - М.: Печатный двор, 1665. - 410 л. ЗК - Дамаскин Иоанн. Преподобнаго Отца нашего 1оанна Дамаскина монаха и пресвитера Иерусалимскаго Изложение Православной веры обстоятельное, или Бого-словiя. - М., 1774. - 174 л.

ИЭБ - Des hl. Johannes von Damaskus " Екбесть? dKpißfs1 Tf? Op0o8o£ou татеш^ in der Übersetzung des Exarchen Johannes: in 4 Bd. / Hrsg. von L. Sadnik. - Wiesbaden: Otto Harrassowitz; Freiburg i. Br.: U.W.Weiher, 1967-1983.

Курб. - Die Dogmatik des Johannes von Damaskus in der Übersetzung des Fürsten Andrej M. Kurbskij (1528-1583) / Hrsg. von J. Besters-Dilger. - Freiburg i. Br.: Weiher, 1995. -LXXX, 953 S.

ЛФП - Поликарпов Ф. Лексикон треязычный, сиречь речений славенских, еллино-

греческих и латинских сокровище. - Москва, 1704. - 404 л. СвИД - Св. Иоанн Дамаскин. Источник знания. - СПб.: Наука, 2006. - 360 с. ЧудНЗ - Чудовский Новый Завет. - М.: Унив. тип., 1892. - 339 с. ОБ - Библия. - Острог, 1581. - URL: http://www.vechnoe.info/bible/pdf, свободный. МБ - Библия. - Москва: Печатный двор, 1663. - 516 л.

НЗ Сл. - Новый Завет в переводе иеромонаха Чудова монастыря Епифания Славинецо-го (посл. треть XVII в.): Четвероевангелие, Деяния Свв. Апостолов, Послания Свв. Апостолов, Апокалипсис / подгот. изд., исслед. Т.А. Исаченко. - Padeborn; München; Wien, Zürich, 2004. - XXIX, 830 c.

Литература

1. Калайдович К.Ф. Иоанн ексарх болгарский: Исследование, объясняющее историю словенского языка и литературы IX и X столетий. - М.: Тип. С. Селивановского, 1824. - 218 с.

2. Флоровский А. Чудовский инок Евфимий // Slavia. - 1949. - R. 19. - S. 100-152.

3. Исаченко Т.А. Московская книжность XVI - XVII вв.: переводческая школа митрополичьего и патриаршего скриптория: Дис. ... д-ра филол. наук. - М., 2009. - 576 с.

4. Strachov O. The Byzantine Culture in Muscovite Rus': The Case of Evfimii Chudovskii (1620-1705). - Köln; Weimar; Wien: Böhlau, 1998. - 349 S.

5. Исаченко Т.А. Новый Завет «перевода и стяжания» иеромонаха Чудова монастыря Епифания (Славинецкого) посл. трети XVII в. // Вопр. языкознания. - 2002. - № 4. -С. 73-92.

6. Исаченко-Лисовая Т.А. О переводческой деятельности Евфимия Чудовского // Христианство и церковь в России феодального периода. - Новосибирск: Наука, 1989. -С. 194-210.

7. Дворецкий И.Х. Древнегреческо-русский словарь: в 2 т. - М.: ГИС, 1958. - Т. 2. -С. 1044-1904.

8. Sophocles E.A. Greek Lexicon of the Roman and Byzantine Periods. - Cambridge: Harvard Univ. Press, 1914. - 1203 p.

Поступила в редакцию 24.06.14

Николаева Наталия Геннадьевна - доктор филологических наук, доцент, профессор кафедры прикладной лингвистики, Казанский (Приволжский) федеральный университет; заведующий кафедрой латинского языка и медицинской терминологии, Казанский государственный медицинский университет, г. Казань, Россия.

E-mail: [email protected]