CC BY
2
УДК 801.3=82(045/046):26
DOI 10.36622/AQMPJ.2022.90.38.009
Воронежский государственный технический университет
старший преподаватель кафедры русского языка и межкультурной коммуникации Безатосная О.М.
Россия, г. Воронеж, тел. +7-919-189-6604 е-mail: vdovina40@gmail.com
кандидат филологических наук,
доцент кафедры русского языка и межкультурной
коммуникации
Бугакова Н.Б.
Россия, г. Воронеж, тел. +7-920-406-6287 е-mail: уа witch@mail.ru
кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и межкультурной коммуникации Кузьминых Е. О.
Россия, г. Воронеж, тел. +7-900-928-52-23 е-mail: eleshka-82@yandex.ru
Voronezh State Technical University The chair of Russian language and cross-cultural communication assistant lecturer Bezatosnaya O.M.
Russia, Voronezh, tel. + + 7-919-189-6604
е-mail: vdovina40@gmail.com
The chair of Russian language
and cross-cultural communication
PhD, associate professor
Bugakova N.B.
Russia, Voronezh,
tel. +7-920-406-6287
е-mail: ya witch@mail.ru
The chair of Russian language and cross-cultural communication PhD, associate professor Kuzminykh E.O.
Russia, Voronezh, tel. +7-900-928-52-23 е-mail: eleshka-82@yandex.ru
О.М. Безатосная, Н.Б. Бугакова, Е.О. Кузьминых
ИНДИВИДУАЛЬНО-АВТОРСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ОБЪЕКТИВАЦИИ ПРОСТАНСТВА
В РАССКАЗАХ Б. ЗАЙЦЕВА
Предлагаемое исследование посвящено рассмотрению способов вербализации пространства в рассказах Б.К. Зайцева и выявлению индивидуально-авторских особенностей в сравнении с национальной картиной мира русского человека. Очевидно, что в произведениях художественной литературы, отражающих реальный мир, отражаются и основные бытийные категории. Одной из таких категорий является пространство. Однако нельзя не отметить уникальность способов репрезентации пространства для каждого отдельного художественного текста. Обусловлено это обстоятельство тем, что мир образов воспроизводится в художественном тексте, преломляясь через индивидуально-авторскую картину мира писателя. На основании этого можно предположить, что художественный текст воплощает в том числе и объективно-субъективное представление автора о пространстве. Так возникают ситуации фиксирования индивидуально-авторских особенностей восприятия того или иного образа национальной картины мира. Анализ творчества Б.К. Зайцева, проведенный нами с целью выявления индивидуально-авторских особенностей объективации пространства, позволил авторам предлагаемого исследования, подводя итоги и обобщая результаты, сделать выводы о том, что лексемы, именующие как природные, так и искусственно созданные элементы пространства, существенно важны для пространственного, эстетического и идейного оформления художественного текста. Лексемы, вербализующие пространство в художественном тексте, могут как характеризовать элементы пространства с точки зрения физической, так и связываться с их метафизической сущностью. Введение автором в тексты своих произведений лексем, вербализующих пространство (в частности, постройки различного типа) осуществляется в соответствии с особенностями картины мира писателя. Зачастую понимание автором тех или иных лексем расходится с принятым в национальной языковой картине мира и зафиксированным в словарях.
Ключевые слова: языковая картина мира, объективация, особенности авторской картины мира, пространство.
The proposed study is devoted to consideration of ways of space verbalization in stories by B.K. Zaitsev and the identification of individual author's features in comparison with the national picture of the world of the Russian person.
© Безатосная О.М., Бугакова Н.Б., Кузьминых Е.О., 2022
O.M. Bezatosnaya, N.B. Bugakova, E.O. Kuzminykh
INDIVIDUAL AUTHOR'S FEATURES OF OBJECTIFICATION OF SPACE
IN NOVELS BY B. ZAITSEV
It is obvious that works of fiction reflecting the real world also reflect the main categories of being. One of these categories is space. However, it is impossible not to note the uniqueness of the ways of representing space for each individual literary text. This circumstance is due to the fact that the world of images is reproduced in a literary text, refracted through the individual author's picture of the writer's world. Based on this, it can be assumed that the artistic text embodies, among other things, the author's objective-subjective idea of space. So there are situations of fixing the individual author's peculiarities of perception of a particular image of the national picture of the world. Analysis of B.K. Zaitsev's creativity conducted by us in order to identify the individual author's features of the objectification of space, allowed the authors of the proposed study, summing up and summarizing the results, to conclude that lexemes naming both natural and artificially created elements of space are essential for the spatial, aesthetic and ideological design of a literary text. Lexemes that verbalize space in a literary text can both characterize the elements of space from the point of view of the physical, and connect with their metaphysical essence. The introduction by the author into the texts of his works of lexemes that verbalize space (in particular, buildings of various types) is carried out in accordance with the peculiarities of the writer's worldview. Often the author's understanding of certain lexemes differs from the one accepted in the national language picture of the world and fixed in dictionaries.
Keywords: linguistic worldview, objectification, features of the author's worldview, space.
Б.К. Зайцев - русский писатель, художник слова, произведения которого наполнены светом и пространством. Имевший особенные отношения с советской властью, потерявший сына, который был расстрелян как участник контрреволюционного заговора, писатель вынужден был эмигрировать во Францию и творить за пределами России, поскольку никак не мог найти компромисс с советской властью. В текстах Б.К. Зайцева находит отражение судьба дореволюционной России. Произведения писателя пропитаны духом патриархальности, религиозности. Предлагаемое исследование посвящено рассмотрению способов вербализации пространства в рассказах Б.К. Зайцева и выявлению индивидуально-авторских особенностей в сравнении с национальной картиной мира русского человека.
Очевидно, что одной из важнейших форм материального и духовного мира человека является пространство, без которого человек не может представить свое существование, поскольку всегда мыслит себя центром мироздания. Поэтому категория пространства является «самой большой по своим масштабам, самой важной для восприятия мира и всей жизнедеятельности человека, а потому одной из самых существенных по своим последствиям для человека» [1, с. 465] целостностью. Для человека характерно не только существование в пространстве, но и введение пространства в картину мира. Так, например, М. Горький, обращаясь к молодым писателям, давал совет включать в первый абзац текста пространство наряду с упоминанием времени и человека, поскольку начало текста - это сильная позиция: «всегда лучше начать картиной - описанием места, времени, фигур, сразу ввести читателя в определенную обстановку» [2].
В произведениях художественной литературы, отражающих реальный мир, отражаются и основные бытийные категории. Одной из таких категорий является пространство. Однако нельзя не отметить уникальность способов репрезентации пространства для каждого отдельного художественного текста. Обусловлено это обстоятельство тем, что мир образов воспроизводится в художественном тексте, преломляясь через индивидуально-авторскую картину мира писателя. На основании этого можно предположить, что художественный текст воплощает в том числе и объективно-субъективное представление автора о пространстве. Так возникают ситуации фиксирования индивидуально-авторских особенностей восприятия того или иного образа национальной картины мира. Отметим, что пространство в национальной картине мира русского человека (в соответствии с данными толковых словарей) - это «I. Одна из форм (наряду со временем) существования бесконечно развивающейся материи, характеризующаяся протяженностью и объемом. 2. Протяженность, место, не ограниченное видимыми пределами. 3. Промежуток между чем-н., место, где что-н. вмещается» [3, с. 728]. Обращаясь к рассмотрению пространства в творчестве Б.К. Зайцева, не можем не отметить, что для писателя при создании художественного текста важной является идея пространства. Для вербализации образа пространства нами были отобраны лексемы, вербализующие пространство в творчестве Б.К. Зайцева. Отобранные лексемы были расклассифицированы, что помогло авторам исследования прийти к выводу, что наиболее популярными у автора являются лексемы, входящие в условно определенные нами подгруппы «здания и помещения», «природные и искусственно созданные объекты открытого пространства», «объекты конфессионального членения территории».
Обратимся к рассмотрению подгруппы лексем «здания и помещения», поскольку лексемы, включенные нами в эту группу, обладают наибольшей реккурентностью. Перечислим самые частотные из них: дом, изба, церковь, храм, часовня, монастырь, беседка, домик, конюшня, театр, дача, флигель, мезонин, комната, гостиная, кабинет, квартира, передняя, спальня, зала, комнатка, терраса. Лексема дом выведена нами на первое место, потому что наиболее часто употребляется автором для объективации значения «строение,
предназначенное для жилья». Это и небольшой помещичий дом, одноэтажный, с террасой, ничем не замечательный; и дом Ахмакова из рассказа «Путники»: «Дом Ахмакова велик, прочен и уныл; солидные фабриканты, его родители, строили его» [4, с. 265]. Отметим, что в рассматриваемом рассказе Б.К. Зайцева дом - это пространство, внушающее доверие, но не вызывающее желания там находиться. В то время как в национальной картине мира, в соответствии с данными словарей, дом - это, в том числе, «место, где живут люди, объединенные общими интересами, условиями существования» [3, с. 337]. Фольклор русского народа также отражает понимание дома как пространства, в котором происходит единение, в котором человек должен чувствовать себя максимально уверенно, не испытывая негативных эмоций (напр. «Мой дом - моя крепость»).
В словарях зафиксировано также следующее значение лексемы дом: «1. Жилое здание; 2. Место, где живут люди» [3, с. 337]. В художественном тексте дом становится отражением характера человека, проживающего в нем. Например, в рассказе «Голубая звезда» читаем: «Огромный деревянный дом казался мрачным, мебели было мало, в углах было полутемно» [4, с. 457]. Нельзя не отметить восприятие автором дома как пространства, в котором ему неуютно, не по себе. Однако он демонстрирует готовность побороть эту ситуацию, вводя в текст героиню Наталью Григорьевну, которая, будучи женщиной энергичной, правильной, занялась домом. Она распорядилась навести порядок, олицетворением которого она и была: «надо было его подтянуть... переставили мебель; что нужно - добавили; появились скатерти на столах, на окнах -портьеры, букеты сирени в вазах. Было разобрано бельё. Платье развесили по шкафам» [4, с. 459].
Дом - это место, где живут или жили родные, близкие люди, поэтому в дом хочется возвращаться. Герой рассказа «Осенний свет» [4, с. 266] Ковалев, верный сын, восстанавливающий родительский дом для старой матери, чтобы она провела в нем остаток жизни, случайно оказывается в доме соседки-помещицы, в которую был влюблен в юности. Он отмечает произошедшие улучшения: «Дом заново крыт, в окнах новые рамы, всё помолодело какой-то деловитой молодостью. Действует Нина Андреевна, всё действует, - думал он, входя. - Не сдаётся» [4, с. 268]. Хозяйка дома полностью соответствует дому: «Перед ним сидела прямая, чистая и благоуханная, правильно живущая, правильно сломившая его юность, безгрешная и сохранившаяся. У неё заботливые руки, отделанный дом, она смышлёная помещица» [4, с. 273]. Состояние дома Нины Андреевны, первой любви Ковалева, и ее самой производит на него большое впечатление. Рассказывая об этой короткой встрече на излёте осени, автор напоминает нам о том, как в «туманном круговороте человеческого бытия» [4, с. 275] не пройти мимо самого главного в жизни, чтобы в новом доме не отражаться в зеркалах как «медленно проходящий в жизни призрак» [4, с. 273]. Таким образом, центром пространственной лексики в индивидуально-авторской языковой картине мира Б.К. Зайцева является лексема дом, при помощи которой автор характеризует частную жизнь своих героев. Поскольку дома можно вести себя естественно, можем предположить, что дом как часть пространства может использоваться для характеристики героя.
Кроме лексемы дом, для обозначения понятия жилища в рассказах Б.К. Зайцева используются и такие слова, как, например, лачуга: «.направо и налево - пестрые лачуги с маленькими, будто расчерченными двориками» [4, с. 256]. Несмотря на то, что само слово лачуга имеет значение «бедная хижина, небольшой и плохой дом» [3, с. 569], герои рассказа «Путники» чувствуют себя среди этих лачуг хорошо и покойно, объясняя это тем, что место здесь простое, а жизнь людей, живущих здесь, «очень ясна, очень неопровержима» [4, с. 256]. Труд, маленькие заботы, горести, быт и вера в Бога сопровождают обитателей этих лачуг. Недаром, выслушав героиню, старушка «из простых» сказала: «Ты бы, голубушка, К Тихону сходила, к святителю» [4, с. 256]. Вводя в текст рассказа имя православного святого, автор обращает внимание читателя на то, что вся жизнь его пропитана верой в бога.
Лексема флигель, обозначающая в русской национальной картине мира «пристройку сбоку главного здания или дом во дворе здания» [3, с. 1024], в рассказе Б.К. Зайцева приобретает иную смысловую нагрузку. Во флигеле, пристройке сбоку или доме во дворе здания, живет студент Бенедиктов, герой одноименного рассказа Б.К. Зайцева. Именно здесь, во флигеле, на краю, сбоку, живя в чужой семье, зарабатывая частными уроками, понимая безнадежность своего чувства к дочке хозяина, он решается на самоубийство [4, с. 132]. В картине мира писателя флигель - это место на краю чужой жизни, там находятся никому не нужные люди, уход которых из жизни и из флигеля никто не заметит.
В мезонине, небольшой надстройке над серединой дома [3, с. 698], у героя «Голубой звезды» Хри-стофорова [4, с. 138] была подвижная карта неба. Конечно же, странник и мечтатель, Христофоров, у которого были свои отношения со звездами, мог жить только в мезонине, как бы над домом, над землёй, ближе к небу и звездам.
Изображение комнаты, в которой происходит действие рассказа или живет герой, тоже является средством характеристики героя. Например, Зайцев подчеркивает особенности личности героя рассказа
«Голубая звезда» Христофорова, его бесприютность, одиночество, некую оторванность от действительности, показывая его комнату глазами других героев, которые характеризуют его жилище, употребляя лексемы келья (отдельная комната монаха) [4, с. 298], скит (жилище монаха-отшельника) [4, с. 298], убежище (место, где можно укрыться, найти спасение) [4, с. 299]. Подчеркивается обособленность героя также тем, что автор обращает внимание на его тотальное одиночество: «В этой комнате нет женщины и никогда не было. По ней тоскуют стены» [4, с. 299]. Категория пространства вообще достаточно популярна у автора в качестве ведущей характеристики героев. Например, герой, к которому испытывают симпатию, «входит в комнату удобной частью» [4, с. 284], а без другого, которого недолюбливают, «в доме становится тише» [4, с. 285].
Рассматривая творчество Б.К. Зайцева, невозможно не обратить внимание на обилие в его текстах лексем, репрезентирующих здания религиозного культа. Обусловлено это тем, что для Б.К.Зайцева христианское учение было его духовным ориентиром. Церковное пение, звуки благовеста, плывущие над полями, огоньки свечей в полутёмном храме, самая служба - всё это для него было возможностью найти утешение и покой, приблизиться к жизни вечной. Исполнены веры и многие его герои. Образ церкви очень часто появляется на страницах его произведений и становится ориентиром, помогающим идти по жизни. Так, в рассказе «Студент Бенедиктов» главный герой в минуту слабости, когда «все замолкло в его душе и он сидел в оцепенении, без сил, без воли» [4, с. 285], вдруг вспомнил далекое, детское. «Он увидел весеннюю ночь под праздник Пасхи.. .он возвращается домой... дома ждет мать» [4, с. 285]. Он переезжает разлившуюся реку, которая, в свою очередь, является элементом пространства, но вселяет ужас: «жутко смотреть в её темень маленькому человеку» [4, с. 285]. Ощущение ужаса нивелирует церковь, которую герой видит на том, далёком берегу. А в церкви огоньки; идет служба: «золотое сияние заутрени не даст в обиду маленького человека. К нему близится далёкий, родной край» [4, с. 285]. Пространство разлившейся реки исчезает, остаётся пространство светлой церкви. Страх проходит. Понимаем, что для автора церковь - это пространство, в котором нет места плохому. Необходимо отметить, что в национальной картине мира лексема церковь наделена следующими признаками: «1. Объединение последователей той или иной религии. 2. Православный храм» [3, с. 1254]. Характеризуя церковь как пространство, исключающее негативные проявления, автор демонстрирует индивидуальные особенности восприятия лексемы церковь. Необходимо отметить, что лексемы, вербализующие образ здания для богослужения (храм, церковь, собор), достаточно частотны в ранних рассказах Б.К. Зайцева. Очевидно, что такая популярность этого пласта лексики обусловлена важностью церкви в картине мира писателя, для которого церковь - и пространственный ориентир, и смысловой центр. Церковь - это пространство, объединяющее разных людей. Именно поэтому автор обращается к образу церкви, например, в рассказах «Тихие зори» (1904), «Ласка» (1906), «Миф» (1906), «Актриса» (1911), «Улица святого Николая» (1921), повести «Голубая звезда» и в других. В повести «Голубая звезда» вечный странник Христофоров машинально вошёл и поднялся в церковь и увидел, как она «обширна и светла», почувствовал безграничность её пространства [4, с. 359]. Для героев Б.К. Зайцева храм отождествляется с домом, а жизнь в целом - с дорогой к Богу, которая трудна, как и сама жизнь. Героям Б.К. Зайцева приходится страдать, жить на чужбине, странствовать, потому что они теряют Родину. По словам Н.П.Бабенко, в его произведениях «церковь не только сакральное сооружение, это важнейшее средство на пути спасения человека» [5, с. 25]. В разные моменты жизни герои текстов Б.К. Зайцева, в силу духовной потребности, необходимости приобщиться к святыням, оказываются рядом с церковью, храмом, собором. Если рассматривать тексты писателя с целью выявления упоминаний о церкви, то можно обратить внимание на то обстоятельство, что автор вводит в текст имена собственные, называющие религиозные постройки: Исаакиевский собор в Петербурге, часовня Иверской Божьей Матери на Красной площади. Но подобные формы не часты. Гораздо популярнее образ незаметной церкви, которую автор характеризует как «старую», «древнюю», «покосившуюся», «облупившуюся», «смирную». Необычность церкви у Зайцева заключается также в том, что церкви несвойственно возвышаться над героями; чаще такое здание вписывается в пейзаж, создавая определенную гармонию: «Кругом лес, тишина. Прямо перед нами церковь, и у входа отец Николай. 70-летний старичок, тихий и особенный. Кажется, что . он уйдёт за церковь и растает в лесу. А в стороне от церкви стоит бедная часовенка . божественное, окружённое природой, природа, знаменованная святыней» [4, с. 256]. Эти строки дают понять, что для автора природа и святость неотделимы. Известно, что традиционно православные храмы возводились в глуши лесов, подальше от дорог, «испокон века на Руси сохранялись традиции относиться к храму как к связующему звену между человеком и Богом, появление силы которого видели в красоте природы» [6, с. 16].
Храм - это всегда смысловой центр, который объединяет героев текстов Б.К. Зайцева; вокруг этого центра вся жизнь героев, от рождения до смерти. Так, персонаж романа «Золотой узор», Наташа, испытывает волнение, понимая, что очищается ее душа. Происходит это в имении ее отца, когда в маленьком деревенском храме идет пасхальная служба, когда отступили перед вечностью «война, ужасы и окопы, наступления и пленные, сутолока революции» [4, с. 317].
Вводя в свои тексты лексику, обозначающую религиозные постройки, писатель демонстрирует способность такого рода построек влиять на жизнь человека. Иллюстрирует наше предположение, например, рассказ «Грех». Главный герой этого рассказа жил не по совести, нарушал заповеди, но раскаялся: «Когда нас гнали из Бутырки на Курский вокзал, я взглянул на главы Страстного монастыря, снял шапочку и перекрестился. Захотелось свернуть к ... Иоанну Богослову» [4, с. 401]. Автор обращает наше внимание на то, что пересмотреть свою жизнь героя заставляет возникший из далёкого детства образ глав монастыря и образ церкви. Обилие использованных автором лексем, обозначающих здания для богослужения, наводят на мысль, что в картине мира автора церковь - это важная составляющая жизни верующего, концентрирующая вокруг себя всю жизнь человека. Так реализуется в картине мира автора элемент национальной картины мира, соответственно которой церковь объединяет людей. Рассказ «Тихие зори» освещает сложную ситуацию, когда герой оказывается у постели умирающего друга. Наблюдая, как медленно умирает друг, герой не перестает думать о неизбежности и загадочности смерти. Посмотрев в окно, герой видит «старую, смирную церковку» [4, с. 217], которая приковывает взгляд героя. Горящие в закате купола и кресты церкви неизбежно притягивают взор; образ «смирной» церковки навевает мысли уже не о смерти, а о величии жизни, о том, что жизнь - дар Божий. Так при помощи лексемы церковь происходит объективация церкви как пространства, навевающего мысли о Боге. Зачастую в текстах Б.К. Зайцева происходит некое смешение, и функции одного здания принимает на себя другое, изначально использовавшееся в других целях. Так, с сердцем, полным печали, тягости подходит героиня рассказа «Студент Бенедиктов», Анна Дмитриевна, к часовне (маленькое здание для молений без алтаря [7]) Иверской Божией Матери, видевшей и царей, и нищих. «Кругом - захудалые старушки, бабы из деревень; ... И невесты, желающие доброй жизни в замужестве, матери, у которых больны дети, жены, неладно живущие с мужьями» [4, с. 37] - все молились и ставили свечку «Укротительнице злых сердец» [4, с. 37]. Маленькая часовенка в минуты молитв становится общим пространством, перенимая на себя функции церкви, объединённым вздохами и плачем, палладиумом (защитой) тех, кто приходит сюда. Способность религиозных построек облегчать страдания подтверждается и текстом Б.К. Зайцева: «Оттого ли, что поплакала, или правда в золотом сиянии Богородицы был мир, но он поднялась облегчённая.» [4, с. 253]. Помимо озвученных, есть ещё одна особенность изображения Б.К. Зайцевым зданий церкви или монастыря. Они всегда находятся на неком возвышении, т.е. герой всегда поднимается, когда идет к святым местам. Полагаем, что подобный прием автор использует, чтобы обратить наше внимание на связь построек религиозного типа с небом: «Собор стоял выше города» [4, с. 290]. Учитывая эти особенности введения в текст лексем, обозначающих религиозные постройки, можно понять, что это обусловлено глубокой религиозностью писателя. Необходимо отметить, что лексемы, вербализующие образ здания/помещения, объединены семой «место»; в текстах Б.К. Зайцева употребление этих лексем призвано продемонстрировать организацию ближнего к человеку пространства. Вводя в тексты своих произведений лексемы, вербализующие образ здания/помещения, автор предпринимает попытку охарактеризовать внутренний мир героев произведения, а также передать связь человека с пространством.
Пространство в языковой картине мира Б.К. Зайцева включает в себя две составляющих: природный мир и мир человека. Лексика, описывающая природу, иногда используется как фон, на котором ярче видна основа авторского понимания мира и человека. Испытывая особое волнение, автор демонстрирует красоту родной природы. Избушки у него похожи на «толпу сбившихся путников» [4, с. 38], полоса неспелого овса, прохваченного васильками - на «букет Божьего сада в смиренной русской стране» [4, с. 38], необозримые луга с копнами, от которых в душе остаётся ощущение покоя, похожи на «знаменитейшее русское воинство» [4, с. 38]. Водная часть пространственной лексики в рассказах Зайцева представлена такими словами как океан, море, река, ручейки, озеро, пруд, болото, дождь. Воздушное пространство оформлено с помощью таких слов, как воздух (ром неба), небо (бархатный шатер), небесные светила: Солнце, Луна, звезды.
Одной из важнейших функций описания природы является функция создания подтекста. В прозе Зайцева земля, небо, воздух, солнце, звезды одухотворены. Мифопоэтическая картина мира многих народов (и русский не исключение) рассматривает землю и воду в соответствии с женским началом, а небо - с мужским. На фоне этих стихий разворачивается действие рассказов «Миф», «Полковник Розов», «Молодые». Рассказ «Миф» весь наполнен солнцем. «Золотой приятель солнце смотрит на героев, золотистый воздух кружит голову, молодые люди, наполненные любовью друг к другу, чувствуют солнечное безумие» [4, с. 353].
В рассказе «Сон» (1904) главный и единственный герой Песковский (употребляя образование от лексемы «песок» для обозначения фамилии героя, автор подчеркивает такие особенности его характера, как способность меняться, приспосабливаться) переживает процесс перерождения души, смерть/воскресение, сон и пробуждение для новой жизни. Прибывая в начале рассказа в дом на болоте «при слегка склоняющемся к горизонту желто-раскаленном солнце» [8, с. 336], в конце он уезжает, наблюдая взошедшее «круглое, оранжевое в радужном ореоле солнце» [8, с. 341]. Изменения, произошедшие с героем, обретение им нового себя символично коррелируют с новым домом, прибывая в который, герой оказывается в фантастическом, сказочном мире. Внутреннее состояние героя - временная смерть, сон - находится в соответствии с вводимым в рассказ образом болота: «Ровное болото было перед глазами ...Песковский же не жил и не работал: он лежал, бродил, слушал шелест трав, дышал воздухом и прозябал без дум, волнений и забот» [8, с. 336-337]. Это сказочное болото было уничтожено пожаром, который превратил его в несуществующее, беззвучное, а сердце Песковского заполнилось «чувством тихого оцепенения. Как будто сердце его навсегда оделось в волшебные, светло-золотистые, легкотканые одежды и стало неуязвимым» [8, с. 341]. Через употребление лексем, именующих пространство, автор обращает внимание читателя на определенные изменения в природе, которые совпадают с изменениями, происходящими внутри личности.
Таким образом, завершая анализ творчества Б.К. Зайцева, проведенный нами с целью выявления индивидуально-авторских особенностей объективации пространства, можем, обобщая результаты исследования, сделать выводы о том, что лексемы, именующие как природные, так и искусственно созданные элементы пространства, существенно важны для пространственного, эстетического и идейного оформления художественного текста. Лексемы, вербализующие пространство в художественном тексте, могут как характеризовать элементы пространства с точки зрения физической, так и связываться с их метафизической сущностью. Введение автором в тексты своих произведений лексем, вербализующих пространство (в частности, постройки различного типа) осуществляется в соответствии с особенностями картины мира писателя. Зачастую понимание автором тех или иных лексем расходится с принятым в национальной языковой картине мира и зафиксированным в словарях.
Библиографический список
1. Кубрякова Е.С. Язык и знание. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 465.
2. Горький М. Письма начинающим литераторам. http://gorkiY-lit.ru/gorkiY/articles/article-366.htm (Дата обращения - 23.01.22)
3. Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка / Под ред. проф. Л. И. Скворцова. 28-е изд. перераб. М.: Мир и образование, 2014. С. 728.
4. Зайцев Б. К. Осенний свет. М.: Советский писатель, 1990. 543 с.
5. Бабенко Н.П. Христианская символика в ранних рассказах Б.К. Зайцева. Парус, №19, 2012. С. 25.
6. Возняк Е.Р., Горюнов В.С., Семенцов С.В. Архитектура православных храмов на примере храмов Санкт-Петербурга: учеб. пособие. СПб.: СПбГАСУ, 2010. 80 с.
7. Словарь русского языка. [Электронный ресурс]. Режим доступа. URL: https://languages.oup.com/google-dictionary-ru/ (Дата обращения - 23.03.22)
8. Зайцев Б.К. Дальний край. М.: Современник, 1990. 671 с.
References
1. Kubryakova E.S. Language and knowledge. M.: Languages of Slavic culture, 2004. p. 465.
2. Gorky M. Letters to beginning writers. http://gorkiy-lit.ru/gorkiy/articles/article-366.htm (Date of reference -23.01.22)
3. Ozhegov S.I. Explanatory dictionary of the Russian language / Edited by prof. L. I. Skvortsov. 28th ed. pererab. M.: World and Education, 2014. P. 728.
4. Zaitsev B. K. Autumn light. M.: Soviet writer, 1990. 543 p.
5. Babenko N.P. Christian symbolism in the early stories of B.K. Zaitsev. Parus, No. 19, 2012. P. 25.
6. Wozniak E.R., Goryunov V.S., Sementsov S.V. Architecture of Orthodox churches on the example of the temples of St. Petersburg: textbook. stipend. St. Petersburg: SPbGASU, 2010. 80 p.
7. Dictionary of the Russian language. [electronic resource]. Access mode. URL: https://languages.oup.com/google-dictionary-ru / (Date of address - 23.03.22)
8. Zaitsev B.K. The Far Edge. M.: Sovremennik, 1990. 671 p.
