CC BY
62
□
УДК 159.922.4
А. И. Егорова, М. С. Нафанаилова
ИНДИВИДУАЛИСТИЧЕСКИЕ И КОЛЛЕКТИВИСТИЧЕСКИЕ СТРАТЕГИИ В СТРУКТУРЕ Я-КОНЦЕПЦИИ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ЭТНОСА САХА
Рассмотрены культурные аспекты Я-концепции, приведены результаты эмпирического исследования особенностей соотношения индивидуалистических и коллективистических стратегий в структуре Я-концепции (независимых и взаимозависимых Я-конструктов) представителей этноса саха.
У каждой культуры существует своя логика и свое представление о мире. То, что значимо для представителей одной культуры, является совсем не существенным для представителей другой. Для оптимизации межэтнических отношений и толерантности, эффективного международного бизнеса и сотрудничества необходимо изучать и понимать ценности, национальный характер, традиции и образ мышления разных народов.
Существуют различного рода типологии культур, в которых выделяются основные параметры для определения их менталитета и базовых ценностей [1, 2, 3, 4]. Предлагаются так называемые «культурные синдромы», «параметры культуры», «модели общества» в зависимости от степени проявления тех или иных групповых качеств, образцов и норм. Так, Г. Хофстеде [3] выделяет такие параметры измерения культуры, как избегание неопределенности, дистанция власти, маскулинность / фемининность, индивидуализм / коллективизм.
Одним из важных параметров, отражающих степень отличия культуры, является индивидуализм/коллективизм. Данный параметр характеризует степень поощрения культурой социальных связей или индивидуальной независимости.
Индивидуалистические культуры поощряют развитие автономных, уникальных и независимых индивидов. В индивидуалистических культурах подчеркиваются ценности личных достижений, свободы и соперничества, потребности и цели отдельного человека. Высокие показатели индивидуализма были обнаружены в Австралии, Германии, Великобритании, Канаде, Нидерландах, Новой Зеландии и США [1].
В коллективистических культурах преобладают отношения зависимости, мир воспринимается через призму интересов группы, сильны ценности групповой гармонии, сплоченности и согласия. Значимость человека определяется не его личными качествами, а местом в социальной иерархии. Высокие показатели коллективизма наблюдались
в Перу, Пакистане, Колумбии и Венесуэле. Россия по данной шкале в целом занимает промежуточное положение [1, 2].
Ряд эмпирических исследований, проведенных в кросс-культурном направлении, свидетельствует о существовании различий в Я-концепции по параметру индивидуализм/коллективизм [3, 4].
Культурная вариативность обнаружена, например, в особенностях социальной идентичности. Для коллективистических культур принадлежность к группе является более важным фактором, чем для индивидуалистических. Социальная идентичность, как правило, в коллективистических культурах наиболее значима, чем личностная идентичность.
Когнитивный и аффективный компоненты Я-концеп-ции тесно связаны. Так, если культурные различия порождают различное содержание образа Я, то они могут также вызывать и различия в эмоционально-ценностном отношении к себе. Специфичным для западного общества является самоотношение, основанное на самовыражении и проявлении личностных свойств [5]. Самоуважение личности в индивидуалистических культурах зависит от того, насколько хорошо может человек «стоять на собственных ногах» и ни от кого не зависеть. Большинство различий между данными культурами соотносится с концепцией самоактуализации А. Маслоу, рассматриваемой в культурах Запада как самая важная цель, к которой стремится индивидуум [6].
В коллективистических культурах самоуважение личности связано с их отношением к другим людям и не зависит от одного лишь индивида, как это происходит в индивидуалистических культурах. Отношения с другими людьми настолько важны в коллективистических культурах, что члены этих культур могут отрицать личностную идентичность. Так, например, установлено, что японцы могут отрицать собственную личную значимость, особенно в отношениях с теми, кто выше их по социальному статусу [7]. Японец
реализует себя лишь в неразрывной системе «Я-другие» как «свою часть» или «свою долю» («дзи-бун»). Последняя - не абстрактное субстанциальное «Я», она присутствует во внешних слоях личности, в ее конкретных отношениях с другими [8].
В большинстве коллективистических культур образ «Я» формируется и поддерживается в процессе активного социального взаимодействия, в то время как в индивидуалистических культурах «Я» является внутрипсихическим феноменом, относительно независимым от социального контекста.
Само понятие и содержание «Я» неодинаково в различных культурах. В некоторых культурах нет слова для обозначения «Я» (self), а в других культурах «Я» (self) значительно отличается от того, что подразумевается под этим словом в западном обществе. Речь идет о различиях между индивидуальным «Я» и групповым, или коллективным «Я» [4, 5].
В китайской и вьетнамской культуре не принято говорить о себе в первом лице. Вместо «Я» положено указывать то отношение, в котором говорящий находится к собеседнику, то есть «Я» последовательно идентифицируется с многочисленными семейными и социальными ролями индивида.
А.Р Лурия, изучая особенности самопредставления узбекских крестьян, обнаружил зависимость типа само-описания от образовательного уровня и сложности социальных связей людей. Испытуемые вместо анализа собственного поведения делали анализ группового поведения и нередко заменяли личное «Я» на общее «Мы» [9].
В восточных культурах связи с другими людьми входят в Я-концепцию, и индивиды представляют собой части, которые нельзя понять, когда они отделены от более широкого коллективного целого.
В зарубежной психологии введено понятие независимого и взаимозависимого «Я». Независимое «Я» является способом определения себя отдельно от других людей, когда ценится независимость и уникальность. Взаимозависимое «Я» - определение своего «Я» исходя из собственных взаимоотношений с другими людьми и признание того, что собственное поведение часто обусловлено мыслями, чувствами и действиями других. Независимое «Я» свойственно представителям индивидуалистических культур, а взаимозависимое «Я» - коллективистических культур [10].
Я-концепция может одновременно существовать в виде множества более или менее взаимосвязанных структур и что человек может иметь обособленные взаимосвязанную и изолированную Я-концепции в одном и том же домене [3].
Следовательно, если эти дуальности сосуществуют, культуры могут продуцировать оба вида Я-конструкта, а не только один из них. Более того, относительная значимость одного из ощущений «Я» может отличаться в различных контекстах, и культуры также способны влиять на
эти относительности. Например, в Японии «Self» существует между сторонами оппозиций - внешней и внутренней, спонтанностью и дисциплиной, порождающих четыре модели выражения «Self»: групповая продуктивность, гармония или любовь, личное достижение и чистая импульсивность или удовольствие. Первые два являются, по сути, взаимозависимыми, а последние две - независимыми. Японское «Self» достигает в идеале синтеза (или равновесия) этих оппозиций, притом что приоритет отдается социоцентрическому полюсу [11].
Таким образом, содержание Я-концепции зависит от типологии культуры. Разные типы культур формируют различные стратегии Я-концепции.
Нами были исследованы индивидуалистические (независимые конструкты) и коллективистические (взаимозависимые конструкты) стратегии в содержании Я-концепции представителей этноса саха, дифференцированных по полу (мужчины и женщины), возрасту (молодые люди от 18 до 35 лет и зрелые люди от 36 до 55 лет) и месту проживания (городские и сельские жители). Объем выборки составил 290 человек. В виде контрольной группы взяты 80 человек русской этнической группы.
Гипотезой исследования явилось предположение о том, что соотношение индивидуалистических и коллективистических стратегий (независимых и взаимозависимых конструктов) в содержании Я-концепции представителей разных социальных групп этноса саха неодинаково.
Методики исследования: шкала измерения независимости и взаимной зависимости в модификации Сингелиса и интервью образов «Я-цели», «Я в будущем» и «Я в старости».
Шкала измерения независимости и взаимной зависимости состояла из 10 утверждений, которые оценивались по 7-балльной шкале. Для измерения независимых стратегий, например, использовались утверждения: Ядоволен, когда меня выделяют по сравнению с другими членами группы: хвалят или награждают. Для меня главное -уметь позаботиться о себе. Для измерения взаимозависимых стратегий, использовались утверждения: Мое счастье зависит от счастья людей, которые меня окружают. Я готов пожертвовать своими интересами ради блага группы людей, к которой я принадлежу.
Интервью качественных характеристик Я-концепции состояло из 14 шкал, для данной статьи нами были отобра -ны результаты по трем шкалам «Я-цели», «Я в будущем» и «Я в старости». Анализ результатов интервью проводился по критериям: выраженность и невыраженность, отсутствие независимости и взаимозавимости, позитивное и негативное отношение к независимости и взаимозавимости (табл.).
Для определения статистической достоверности разли-чий в характере распределения признаков использовался непараметрический критерий «угловое преобразование Фишера». Для определения статистически значимых связей между переменными был использован коэффициент
Таблица
Критерии анализа интервью
Категории интервью Субкатегории интервью
Я-цели Выраженность В заимозависимость
Независимость
Невыраженность В заимозависимость
Независимость
Отсутствие
Я в будущем Позитивное отношение В заимозависимость
Независимость
Невыраженность
Негативное отношение В заимозависимость
Независимость
Невыраженность
Я в старости Позитивное отношение В заимозависимость
Независимость
Негативное отношение В заимозависимость
Независимость
Отсутствие
ранговой корреляции Спирмена. Для определения тенденций изменения признака при переходе от выборки к выборке был применен S-критерий тенденций Джонкира.
Невыраженность независимой и взаимозависимой переменной Я-концепции у этноса саха, вероятно, связана с феноменом «множественной» идентичности. Множественность «Я» понимается, прежде всего, как многомерность, децентрация «Я» (self), обусловленная наличием у человека чувства исторической и психологической разобщенности, а также появлением множества культурных символов , общих для всегочеловечества [8]. Так, большинство представителей этноса саха в значительной степени подверглись языковой и культурной ассимиляции. Можно предположить, что степень выраженности этнической идентичности значительно варьирует внутри культуры.
Обследованные выборки были упорядочены в порядке возрастания взаимозависимой Я-концепции: женщины саха городские, мужчины саха городские, мужчины русские, женщины саха сельские, мужчины саха сельские, женщины русские.
Установлено, что тенденция повышения значений по шкале взаимозависимого «Я» при переходе от группы к группе неслучайна (S=313; р<0,01 ). Взаимозависимое «Я» наиболее ярко выражено у женщин русской этнической выборки и сельских саха, наименее - у горожан. Сельские жители чаще соглашаются с утверждением о взаимной зависимости, чем с утверждениями о независимости. В целом, у городских жителей независимые стратегии выражены больше (t = 4,32; р>0,001).
Вероятно, черты традиционности больше сохранились у русских женщин, чем у русских мужчин. В своей основе
менталитет русских является коллективистским. Потребности других, гармония межличностных отношений ставятся выше удовлетворения личных потребностей. На Руси стремление к индивидуальному счастью всегда оценивалось отрицательно, для русского менталитета не являются типичными стремление к независимости и самостоятельности в своих делах и начинаниях, тенденция полагаться только на самого себя и ориентация, прежде всего, на свои интересы, а не на интересы коллектива [12].
Таким образом, Я-концепция представителей этноса саха характеризуется амбивалентностью: наличием двух тенденций в равной выраженности индивидуалистических и коллективистических стратегий в восприятии себя.
Образ «Я в будущем» был разделен на две группы: позитивный и негативный. Позитивный образ полон надежд в отношении обеспеченности работой, профессионального роста и переквалификации, дохода, уровня жизни, образования детей, внуков и т.д. В негативном образе выражено отсутствие надежд по тем же параметрам. Негативный образ «Я в будущем» характерен преимущественно для респондентов с низким личным и семейным доходом, профессионально не занятых (безработных, пенсионеров и людей предпенсионного возраста), одиноких.
Образ «Я в будущем» также был разделен по трем категориям ответов: взаимозависимый, независимый и невыраженный.
К позитивно взаимозависимому образу «Я в будущем» были отнесены ответы «быть хорошей тещей», «обладать тем, что имею», «хочется, чтобы дети выросли, стали людьми», «помогать своим родным»; к позитивно независимым ответам - «обогащение новым опытом», «самореа-
лизоваться», «сделать профессиональную карьеру», «выйти замуж»; к позитивно невыраженным ответам - «никаких серьезных поворотов», «все стабильно», «неизвестно, надеюсь на хорошее», «быть хорошим», «хуже не будет, только лучше», «благополучное», «благосостояние, достаток», «какувсех - работа, дом, семья, деньги».
К негативно взаимозависимому образу «Я в будущем» были отнесены ответы «все у нас зависит от верхов», «родным только хуже», «все мои знакомые ожидают только худшего»; к негативно независимым ответам - «даже страшно сказать, что ожидает меня впереди», «боюсь, как огня»; к негативно невыраженным ответам - «не безоблачным», «проблемы как были, так и будут».
В соответствии с этими критериями были проанализированы различия между группами испытуемых. Так, у женщин образ «Я в будущем» позитивно не выражен по сравнению с мужчинами (ц=2,56; р<0,004). У сельских женщин позитивно невыраженный образ «Я в будущем» встре-чаетсячаще, чем у городских (ц=3,57; р<0,001). Соответственно у городских женщин позитивно независимый образ своего будущего выражен сильнее, чем у сельских женщин (ц=4,41; р<0,001). Аналогичная тенденция наблюдается в сельской и городской выборках. У сельских жителей наблюдается позитивно невыраженный (ц=4,32; р<0,001) и позитивно взаимозависимый образ «Я в будущем» по сравнению с городскими жителями (ц=1,99; р>0,023). Значит, у городских жителей образ «Я в будущем», скорее, позитивно независим (ц=2,54; р<0,005).
Представления о будущем в молодежной выборке ограничены ближайшей временной перспективой. Большинство молодых людей ожидаемые нормативные события планируют на ближайшие пять лет. Представления идеализированы, утопичны, характеризуются упрощенным видением будущего и содержат небольшое количество ожидаемых событий. В целом, у молодых людей наблюдается выраженный позитивный образ «Я в будущем», связанный, в основном, с профессиональной самореализацией.
Если рассматривать межэтнические различия в восприятии «Я-будущего», то можно отметить следующее: у испытуемых саха больше позитивно взаимозависимых представлений, чем у русских (ц=1,75; р>0,04). Русские испытуемые более склонны к негативной независимой оценке своего будущего, чем испытуемые саха (ц=2,05; р>0,02).
Следовательно, взаимозависимость Я-концепции представителей этноса саха, в частности образа «Я-будущее», характеризуется относительной целостностью.
Ответы представлений образа «Я в старости» были распределены на позитивно взаимозависимые ответы: «пеку пирожки, вокруг много внуков», «заботливая бабушка», «помогать всем по мере сил», «старушкой-хохотушкой», «быть среди людей», «чтобы рядом дети были»; на позитивно независимые ответы: «активная старость», «более терпимой», «чтобы быть здоровой», «никому не надоедать», «самостоятельной», «имею банковский счет»; на негативно взаимозависимые ответы: «одинокая, ждущая
своих детей с работы»,«в доме престарелых»,«никому не нужная»; на негативно независимые: «в гордом одиночестве», «божий одуванчик», «сморщенной, страшной», «старая бабка», «сижу такая, никому не мешаю, ни на что не реагирую». Кроме данных категорий была введена позиция «отсутствия Я в старости»: «не доживу», «ой, даже думать не хочу», «не представляю себя в старости», «не знаю» и т.п.
У мужчин саха образ «Я в старости» менее выражен, чем у женщин (ц=2,11; р>0,017). Женщины склонны представлять себя в старости позитивно независимыми (ц=1,66; р>0,048). Данная тенденция ярче выражена у городских женщин (ц=2,68; р<0,003). Сельские жители выглядят в старости больше позитивно зависимыми (ц=2,35; р>0,008), а горожане - больше позитивно независимыми (ц=1,72; р>0,043). У зрелых испытуемых чаще отсутствует образ себя в старости, чем у молодых (ц=1,66; р>0,048).
Русские респонденты реже осознают свою старость, чем представители этноса саха (ц=2,00; р<0,023). Образ «Я в старости» видится непривлекательным и, скорее всего, вытесняется.
Анализ ответов образа «Я-цели» показал, что в большинстве случаев цель связывается с несколькими жизненными установками, начиная от желания добиться «успехов в учебе и работе», «не испытывать материальных затруднений», «поставить детей на ноги» и до возможности «чувствовать свое жизненное предназначение». Несмотря на широкий разброс мнений и заметные различия в понимании целей, в ответах испытуемых были выделены типичные взгляды и представления о конечной цели в жизни.
Таким образом, категория цели представлена двумя полюсами ответов - выраженный и невыраженный, каждый из которых подразделяется на взаимозависимые и независимые цели, дополнительно была выделена позиция «отсутствия цели».
К выраженным взаимозависимым целям отнесены высказывания: «стараюсь, чтобы дети стали самодостаточными людьми», «большую надежду возлагаю на сына», «чтобы дети стали хорошими людьми, образованными», «чтобы мои родители жили до старости», «чтобы брат из армии благополучно вернулся», «помогать своим родным и близким»; к выраженным независимым целям - «достичь самореализации», «самоутвердиться как личность», «гармония в себе», «открыть свою мастерскую», «снять фильм», «написать книгу», «закончить учебу», «стать кандидатом наук», «переквалифицироваться», «открыть свой магазин через 5 лет»; к невыраженным взаимозависимым целям - «выйти замуж, родить ребенка и жить долго-долго», «вырастить детей», «чтобы в семье все было хорошо»; к невыраженным независимым целям - «купить квартиру, обставить ее», «быть счастливой», «спокойно жить», «благополучной старости», «не жалеть о бесцельно прожитых годах» и др.
Сравнение ответов в мужской и женской выборках позволило выявить различия в представлениях о цели.
Женщины чаще, чем мужчины, имеют взаимозависимые выраженные цели (ц=3,07; р<0,001). В основе взаимозависимых целей лежат главные ценности жизни - любовь и семья. Именно этим важнейшим гуманистическим ценностям межличностного взаимодействия и эмоционально-личных отношений в структуре «женского» счастья отводится более высокая роль.
У сельских женщин выраженность взаимозависимых целей интенсивней (ц=2,68; р<0,003), соответственно у городских женщин наблюдается большая выраженность независимых целей (ц=2; р<0,023). Выявлено, что мужчин, у которых нет определенной цели в жизни, больше, чем женщин (ц=1,66; р>0,08). У сельских мужчин невыраженность взаимозависимых целей встречается чаще, чем у городских мужчин (ц=3,201; р<0,001).
Таким образом, в целом сельские жители демонстрируют большую взаимозависимость, чем горожане.
У молодых людей независимые цели выражены больше (ц=2,42; р<0,007), чем у зрелых испытуемых, которые могут вообще не иметь целей в жизни (ц=2,42; р<0,007). Вероятно, с возрастом люди начинают жить в большей степени ради других (близких, родных людей), в то время как для молодых людей характерны эгоцентрические установки.
У представителей этноса саха взаимозависимые цели встречаются чаще (ц=3,07; р<0,001), чем у русских респондентов. Данные результаты расходятся с результатами, полученными по шкале измерения независимости и взаимной зависимости, поэтому делать выводы о преоблада-нии взаимозависимости или независимости в содержании Я-концепции этнических выборок в рамках данного исследования не представляется нам возможным.
Результаты корреляционного анализа показывают, что образ «Я в будущем» наиболее тесно связан с параметрами «Я-цели» (г=0,300; р=0,000), «Я-роли» (г=0,291; р>0,001), «Я-проблемы» (г=0,253; р>0,01), местом «Я» (г=0,214; р>0,01), возрастом (г=0,209; р>0,01). Образ «Я в старости» связан в большей степени с «Я-цели» (г=0,268; р>0,001), «Я-роли» (г=0,254; р>0,001), определением своего местаЯ (г=0,223; р=0,005), шкалой самообвинения (г=0,156; р>0,05). Образ «Я в старости» отрицательно связан со шкалой са-мопринятия (г= -0,206; р>0,01).
Таким образом, если образ «Я в будущем» является более объективным, то образ «Я в старости» более субъективен, чаще носит отрицательный характер, сопровождается негативным самоотношением. Образ старости, скорее, воспринимается на эмоциональном, а образ будущего - на когнитивном уровне. Временная изменчивость Я-концепции больше связана с понятиями жизненного плана, субъективной тревожности и социальных самоопределений личности. Следовательно, он является результатом осознанной потребности, строится на основе рефлексии реальных жизненных событий, фиксирует их причинно-следственные связи, учитывает динамику реализации жизненных целей, является целостным и непротиворечивым и т.д.
Образ «Я-цели» положительно коррелирует с образами «Я в будущем» (r=0,299; p>0,001), «Я в старости» (r=0,268; p>0,001), «Я-персонажи» (r=0,212; p>0,001) и отрицательно связан со шкалой самосознания (r= -0,209; p>0,01) и шкалой самопринятия (r= -0,196; p>0,05). Осознание себя, своего будущего определяет наличие жизненных целей. Низкая удовлетворенность собой, желание что-то изменить в себе, низкий уровень личного самосознания связаны с выраженностью целей в жизни.
Взаимозависимое Я положительно связано с такой характеристикой, как место жительства (r=0,337; р=0,000), а также со шкалами конфликтности (r=0,255; р>0,001) и самообвинения (r=0,227; р>0,01). У респондентов из сельской местности взаимозависимое состояние Я-концепции больше выражено, у них чаще встречаются внутренние конфликты, склонность к самообвинению, в результате чего снижается возможность самореализации личности.
Независимое «Я» положительно связано с такими показателями, как открытость (r=0,185; р>0,05) и самоуверенность (r=0,186; р>0,05), отрицательно - с показателем «Я-состояния» (r= -0,279; р=0,000). Чем выше закрытость человека, отсутствие внутренней напряженности на фоне позитивного самоотношения, тем сильнее независимость его Я-концепции. Для независимой личности характерна позитивная направленность эмоционального состояния.
Таким образом, индивидуалистические стратегии Я-концепции характерны преимущественно для лиц зрелого возраста, мужчин и горожан, а коллективистические стратегии Я-концепции - для молодых людей, женщин и жителей села.
Литература
1. Кочетков В.В. Психология межкультурных различий. М., 2002. 416 с.
2. Почебут Л.Г. Взаимопонимание культур: Методология и методы этнической и кросс-культурной психологии. Психология межэтнической толерантности: Учебное пособие. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2005. 281 с.
3. Мацумото Д. Психология и культура. СПБ., 2003. 416 с.
4. Triandis H.C. Culture and social behavior. N.Y. 1989. 420 c.
5. Markus H.R., Kitayama S. Culture and the self: implications for cognition, emotion and motivation // Psychological Reveiw.1991. V.98 (2). P.224-253.
6.МаслоуА. Самоактуализация // Психология личности. Тексты / Под ред. Ю.Б. Гиппенрейтер, А.А. Пузырея. М., 1982. С. 108-117.
7. Лебедева Н.М. Введение в этническую и кросс-культур-ную психологию. М., 1999. 224 с.
8. Кон И.С. В поисках себя: личность и ее самосознание. М., 1984. 180 с.
9. Лурия А.Р. Об историческом развитии познавательных процессов. Экспериментально-психологическое исследование. М., 1974. 120 с.
10. Аронсон Э., Уилсон Т.У, Эйкерт Р.Э. Социальная психология. Психологические законы поведения человека в социуме. СПб., 2004. 560 с.
11. Розенбергер Н.Р. Диалектическое равновесие в полярной модели «Self»: пример Японии // Личность, культура, этнос: со-
временная психологическая антропология / Под общ.ред. А.А. Белика. М., 2001. С. 277-308.
12. Касьянова К. О русском национальном характере. М., 1994. 367 с.
A.I. Egorova, M.S. Nafanailova
Individualistic and collectivistic strategies in the structure of self-concept for representatives of the Sakha peoples
The authors discuss cultural aspects of self-concept and give results of the empirical studies of the relationship between individualistic and collectivistic strategies in the structure of self-concept (independent and inter-dependent self-constructs) for the Sakha people
