CC BY
89
Вестник Московского университета. Сер. 22. Теория перевода. 2013. № 3
М.Н. Есакова,
кандидат филологических наук, доцент Высшей школы перевода (факультета) МГУ имени М.В. Ломоносова; e-mail: [email protected]
Ю.Н. Кольцова,
кандидат культурологии, доцент Высшей школы перевода (факультета)
МГУ имени М.В. Ломоносова; e-mail: [email protected]
ИМЯ СОБСТВЕННОЕ КАК ЗНАК, ХАРАКТЕРИЗУЮЩИЙ КАЧЕСТВО ПРЕДМЕТА
Имена собственные — это национально-специфические языковые средства, которые играют важную роль в межъязыковой и межкультурной коммуникации, так как в лаконичной форме дают возможность передать большое смысловое и эмоциональное содержание.
Имена собственные, являясь реалиями определённой культуры, представляют интерес для исследователей перевода по разным причинам, так как с наибольшей очевидностью высвечивает многие переводческие проблемы. На примере перевода имён собственных можно получить достаточно полное представление о «переводческой кухне» в целом, а это, в свою очередь, поможет определить, насколько адекватно описание того или иного фрагмента культуры в тексте переводного художественного произведения.
Кроме того, многие имена собственные имеют определённую коннотацию, и выполняют тем самым особую поэтическую функцию в художественном тексте, которая не всегда может быть успешно воспроизведена в переводе. Именно коннотации имён собственных и переводческие решения по их передаче и составляют предмет нашего небольшого исследования.
Ключевые слова: имена собственные, реалии, коннотация, художественный текст, переводческие решения.
Maria N. Yesakova,
Cand. Sc. (Philology), Associate Professor at the Higher School of Translation and Interpretation, Lomonosov Moscow State University, Russia; e-mail: maria_esakova@ mail.ru
Yulia N. Koltsova,
Cand. Sc. (Culturology), Associate Professor at the Higher School of Translation and Interpretation, Lomonosov Moscow State University, Russia;e-mail: [email protected]
Proper Name as a Sign Characterizing the Object's Quality
Proper names are nationally specific linguistic means that play an important role in interlanguage and intercultural communication, since they give an opportunity to express a lot of meanings and emotions in a concise manner. Proper names as realities belonging to a specific culture are of interest to translation researchers for a number of reasons, as they highlight a number of translation problems. Proper names translation gives an idea about translation procedures in general, which in turn could help to assess whether a cultural phenomenon is represented adequately in a translated literary text. Moreover, a lot of proper names have connotations; thus, they have a poetic function in a literary text, which a translated text may fail to convey. This research paper focuses on connotations of proper names and ways to translate them.
Key words: proper names, realities, connotation, literary text, translation solutions.
Современной науке о языке характерно стремление изучать язык во взаимоотношении с человеком, его мышлением, сознанием, анализировать языковые факты, связанные с языковой личностью и коллективом. При таком подходе большой интерес представляет исследование национально-культурных особенностей языка, изучение тех языковых единиц, которые отражают явления, характерные для культуры народа.
Имена собственные относятся к тем национально-специфическим языковым средствам, которые играют важную роль в межъязыковой и межкультурной коммуникации. В чрезвычайно лаконичной форме они дают возможность передать большое смысловое и эмоциональное содержание.
По мнению Д.И. Ермоловича, от нарицательных слов их отличает тенденция к универсальности использования при межъязыковом общении. Так, переходя к разговору на другом языке, нам приходится использовать иные нарицательные слова в отношении знакомых предметов и понятий, однако знакомого нам человека мы будем называть одним и тем же именем, независимо от того, на каком языке мы станем к нему обращаться. Таким образом, имена собственные становятся как бы опорными точками в межъязыковой коммуникации, а соответственно, при изучении иностранного языка и в переводе. Они способны выполнять в коммуникации такого рода функцию межъязыкового и межкультурного мостика [Ермолович, 2001, с. 3].
Имена собственные, особенности их значений и функционирования постоянно находятся в поле зрения не только современной лингвистики, но и науки о переводе, в частности, в методологии перевода [Van Hoof, 1999; Ballard, 1991; Гарбовский, 2004; Ермоло-вич, 2001; Костикова, 2004, 2008, 2009 и др.].
Следует отметить, что, обладая национально-культурной спецификой, имена собственные образуют определённую систему в любом языке, обнаруживающую некоторые универсальные закономерности. Следовательно, их можно рассматривать в свете учения о языковых универсалиях.
Особенности имён собственных в языке определяются географическими, социокультурными, религиозными и многими другими факторами. Они представляют собой некое ономастическое пространство.
Следует отметить, что имя — это одна из производных человеческой культуры, так как оно возникает в обществе и отражает черты, значимые для него.
На имя всегда накладывает свой отпечаток и эпоха, и уровень знания человечества, а также имена собственные неразрывно связаны с самыми разнообразными сферами человеческой деятельности.
Традиционно в лингвистике существовало два направления в определении специфики имён собственных как особой категории. Одни учёные (Ж. Вандриес, Е.В. Галкина-Федорук, А.А. Реформатский, С. Ульман, К.А. Левковская, В. Брендаль и др.) отрицали существование у имён собственных значения. Так, А.А. Реформатский, писал: «Общее свойство всех собственных имён состоит в том, что <...> они <...> никаких понятий не выражают. Собственные имена гипертрофированно номинативны: они призваны называть, в этом их назначение» [Реформатский, 1960, с. 39]. В пределах этого направления характерно рассмотрение имени собственного как своего рода ярлыка, который навешивался на объект, выделяя его среди других, ему подобных. В рамках этого подхода функция имени собственного сводилась к простой номинации.
Другие исследователи (Х. Серенсен, Ф.И. Буслаев, Л.М. Щетинин, А.А. Потебня и др.), напротив, настаивали на том, что имена собственные имеют определённые значения.
В науке о переводе также можно встретить разное отношение к именам собственным. Мишель. Балляр в своей книге, посвящённой переводу имён собственных, приводит высказывания Д.Э. Мура и Д.Р. Сёрла о том, что имена собственные не представляют собой сколько-нибудь серьёзной переводческой проблемы ни в теоретическом, ни в практическом плане: Д.Э. Мур утверждал, что все имена собственные, какими бы непроизносимыми они ни оказывались в языке перевода, должны были непременно сохраняться; Д.Р. Сёрл же полагал, что имена собственные используются для референции, но не для описания; они ничего не сообщают о предмете и, следовательно, лишены значения [Ballard, 2001, p. 11].
Я.И. Рецкер относил имена собственные к той редкой для любой пары языков категории слов, которые характеризуются полным межъязыковым соответствием. По мнению исследователя, «словарь даёт довольно точное представление о тех категориях слов и словосочетаний одного языка, которые имеют только одно, эквивалентное соответствие в данном языке. Эти эквиваленты — географические названия, собственные имена, термины любых отраслей знания» [Рецкер, 1974, с. 11].
На наш взгляд, имена собственные, являясь реалиями определённой культуры, представляют интерес для исследователей перевода, так как с наибольшей очевидностью высвечивают многие переводческие проблемы. На примере перевода имён собственных можно получить достаточно полное представление о «переводческой кухне» в целом, а это в свою очередь поможет определить, насколько адекватно описание того или иного фрагмента культуры в тексте переводного художественного произведения.
Кроме того, многие имена собственные имеют определённую коннотацию и выполняют тем самым особую поэтическую функ-
цию в художественном тексте, которая не всегда может быть успешно воспроизведена в переводе. Именно коннотации имён собственных и переводческие решения по их передаче и составляют предмет нашего небольшого исследования.
Говоря о коннотативном аспекте имени собственного, можно выделить следующие компоненты, придающие ему семантическую завершённость: оценочный, эмотивный, экспрессивный и функционально-стилистический. Все четыре компонента коннотации в именах собственных выступают, как правило, вместе, но иногда могут находиться и в разных комбинациях друг с другом.
Рассмотрим примеры одной из групп имён собственных — названия традиционных и общеизвестных напитков, которые достаточно часто встречаются в художественных произведениях русской литературы, в частности в произведениях М.А. Булгакова.
М.А. Булгаков в своих произведениях придавал именам собственным большое значение. Большинство имён собственных, которые мы можем встретить в его произведениях, символичны, они не просто имеют определённое значение, посредством имён собственных автор пытается раскрыть ту историческую обстановку, которая сложилась к 1920-м гг. в России, пытается передать своё отношение к героям, действующим в его произведениях и представляющим определённый социальный тип.
Имя собственное, присваиваемое традиционно самым различным напиткам, нередко связывается в общественном сознании народа с определённым качеством и может характеризовать иногда уровень жизни или манеру поведения того, кто употребляет тот или иной продукт.
Если говорить о винах, то уже видовое различие внутри класса содержит определённые семы, способные охарактеризовать персонаж. Так, «шампанское», в отличие от обычного вина, считается более престижным и дорогим напитком, ассоциирующимся, прежде всего, с праздничным застольем, торжеством. Шампанское — это символ победы, праздника. Но внутри вида различаются более дробные категории, обозначаемые именами собственными и дающие дополнительные сведения о качестве, стоимости и престижности продукта (например, «Вдова Клико», "Моё!", "Dont Perinion" и др. Однако следует отметить, что само слово «шампанское», обозначающее определённый сорт вин, произошло от имени собственного "Shampagne" — провинции на северо-востоке Франции.
Сближение имени собственного с именем нарицательным идёт по линии включения в его содержательную структуру характеристик, основанных на наиболее устойчивых и ярких ассоциативных связях. Процесс обобщённого употребления известного имени упрощается благодаря тому, что, наряду с единичным понятием,
представляющим результат качественного преобразования разрозненных конкретных представлений о денотате, имя реализует и соотнесённость с общим понятием.
Проанализируем несколько наиболее интересных примеров — имён собственных — взятых из произведений М.А. Булгакова.
Можно обратить внимание на одну деталь: и в романе «Белая гвардия», и в романе «Мастер и Маргарита», и в повести «Собачье сердце» Булгаков, говоря о «дорогих» алкогольных напитках, использует следующее наименование — шампанское «Абрау Дюрсо». В период, описываемый М. Булгаковым в произведениях, это вино в России считалось самым дорогим и высококачественным. Употребление именно этого сорта вина являлся характеристикой определённого типа персонажей — недавно сформировавшейся советской бюрократии.
М. Булгаков в романе «Белая гвардия» пишет о нём так: «В окнах магазинов... орлами и печатями темно сверкали бутылки прекрасного шампанского вина "Абрау"» [Булгаков, 1999, с. 480].
Во французском переводе определение «прекрасный» переносится с вина на бутылки: "fameuses bouteilles de champagne Abrau" (досл.: «знаменитые бутылки с шампанским "Абрау"» [Boulgakov, 1970, р. 72]. Таким образом переводчик решает проблему культурной адаптированности текста перевода, необходимой в данном случае потому, что для французского читателя не существует другого шампанского, кроме французского.
Данное имя собственное — «Абрау Дюрсо» — мы встречаем и ещё в одном его произведении — романе «Мастер и Маргарита». Мы находим в одной из глав следующую фразу: «В углу допивала какая-то компания, и в центре её суетился какой-то конферансье в тюбетейке и бокалом Абрау в руке» [Булгаков, 1988, с. 388]. Во французском переводе выражение «...с бокалом Абрау...» заменяется переводчиком нейтральным словом «шампанское». И поэтому оно не в состоянии передать того смысла, который заложен в этой фразе и который хотел донести до читателей М. Булгаков. Дело в том, что «Абрау» — это советское шампанское высшего класса, достаточно дорогое, чтобы его могли себе позволить все.
Употребляя не просто слово «шампанское», а именно «Абрау», Булгаков хочет показать, во-первых, то, что ресторан Дома литераторов являлся одним из самых престижных мест в Москве, где подавались самые изысканные блюда и напитки. Это косвенно показывает отношение власти к официальным литераторам, на которых эта власть возлагала задачу своего прославления. Во-вторых, данная сцена характеризует определённый уровень культуры данного слоя людей, их желание получить от жизни как можно больше материальных благ, и чтобы эти блага были высшего качества.
Во французском же тексте происходит некоторая нейтрализация, стирается та изысканность, которую хочет передать М. Булгаков. Это связано с тем, что имя собственное заменяется словом с родовым значением.
Со словосочетанием «Абрау Дюрсо» мы встречаемся в произведениях Булгакова неоднократно. Так, в «Собачьем сердце» мы находим фразу: «Я теперь председатель, и сколько ни накраду — всё на женское тело, на раковые шейки, на Абрау Дюрсо» [Булгаков, 1998, с. 349]. Переводчик не может сохранить в тексте имя собственное «Абрау Дюрсо», так как оно вряд ли могло что-то сказать французскому читателю о престижности данного сорта шампанского. Для переводчика оказывается даже неважным, что речь идёт о шампанском. Он использует генерализацию второй степени (Абрау — шампанское — хорошее вино) и передаёт конкретно Абрау словосочетанием "le bon vin": "Maintenant, mon heure est venue; je suis Président et tout ce que je peux voler, c'est pour les corps de femme, les queues d'écrevisse et le bon vin" [Boulgakov, 1996, p. 8].
Однако генерализация, предпринятая переводчиком, вполне удачна, так как в выражении "le bon vin" сохраняется понятное французам уважительное отношение к качественному вину.
Более точным было бы использование словосочетания "grand vin", т.е. «изысканное, высококачественное вино». Что же касается нейтрализации видового признака, то эту потерю можно считать допустимой. Характеристика персонажа передаётся достаточно полно и через французское родовое понятие "le bon vin". Однако с точки зрения культурологической потеря представляется более существенной, так как переводная фраза не может показать отношение именно к шампанскому как к символу красивой жизни в представлении «новых русских» того времени.
Следующий пример демонстрирует то же явление переводческой генерализации. Название «Старка», которое обозначает определённую разновидность водки, передаётся во французском переводе родовым названием «водка».
«Блуждая глазами, Иван Савельевич заявлял, что днём в четверг он у себя в кабинете в Варьете в одиночку напился пьяным, после чего куда-то пошёл, а куда — не помнит, где-то ещё пил старку, а где — не помнит...» [Булгаков, 1988, с. 641].
"Le regard incertain, Ivan Savelievitch Varienoukha déclara que le jeudi après-midi, dans son cabinet des Variétés, il s'était soûlé tout seul, puis qu'il était allé quelque part — mais où? Il ne s'en souvenait plus, — puis qu'il avait encore bu de la vodka quelque part — mais où ?" [Boulgakov, 1997, p. 455].
Генерализация приводит к утрате семы видового различия внутри родового понятия «водка». Для того чтобы понять существенной или нет является потеря, нужно попытаться определить, что скры-
вается за фразой оригинала, т.е. почему Булгаков использует именно это название. «Старка» означает «сорт выдержанной крепкой водки» [СРЯ, 1981-1984, т. 4, с. 250].
По своему цвету, а также по вкусовым качествам «старка» немного напоминает коньяк. Поэтому можно предположить, что Булгаков, выбрав именно это слово, хотел подчеркнуть, что его персонаж, администратор Варьете, со страху пил уже что попало и где попало, в том числе и «старку», которую можно пить без закуски.
Последний пример генерализации, заключающейся в замене имени собственного с определённой коннотацией именем нарицательным, обозначающим родовое понятие, представляет особый интерес, так как имеет совершенно иные культурологические основания.
В биографическом романе «Жизнь господина де Мольера» описывается как шла кочевая жизнь бродячих комедиантов.
«В 1647 году комедианты пришли в город Бордо, провинцию Гиень. Тут на родине прекрасных бордоских вин, солнце впервые улыбнулось отощавшим комедиантам» [Булгаков, 1998, с. 45].
Булгаков употребляет для характеристики района словосочетание «родина бордоских вин». «Бордоские вина» — разновидность красного вина, производимого во Франции в районе города Бордо. В сознании русского читателя устойчивой связи между названием города, Бордо, и названием сорта вина, видимо, нет. Именно поэтому Булгаков и называет провинцию Гиень «родиной бордоских вин». У французского читателя, напротив, есть устойчивая связь между названием города и названием сорта вина. Поэтому переводчик устраняет избыточность, которая могла бы возникнуть при более точном переводе, и заменяет название сорта вина словом, обозначающим качество вина "sublimes" («великолепный»).
"Sur cette terre aux vins sublimes, le soleil sourit pour la première fois aux comédiens étiques" [Boulgakov, 1972, p. 69].
Таким образом, мы видим, что в трёх разных случаях переводчики заменяют конкретное название более общим. Это вполне соответствует, во-первых, представлениям об абстрактном характере французской лексики по сравнению с русской, и, во-вторых, о том, что генерализация является одним из распространённых переводческих преобразований, когда речь заходит о так называемых реалиях.
В то же время с точки зрения сравнительной культурологии данные преобразования имеют совершенно различные значения и могут быть оценены по-разному. В первых двух случаях ценность перевода как источника знаний о чужой культуре снижается, так как нейтрализуется ряд сем, существенных для понимания особенностей русской культуры того времени. В последнем случае этого не происходит, так как Булгаков описывает французскую действи-
тельность, хорошо знакомую читателям перевода. Для французов значимым окажется не соотношение названия города с названием сорта вина, а отношение автора как представителя иной культуры к этому вину. В словосочетании «прекрасные бордоские вина» наиболее значимым оказывается определение «прекрасный», что и передаёт переводчик словом "sublime".
Таким образом, передача в переводе имён собственных представляется довольно сложной трансформационной операцией, так как имена собственные не всегда дают возможность полной эквивалентной замены при переводе.
Список литературы
Гарбовский Н.К. Переводческая ономастика // Теория перевода. Межкультурная коммуникация. Сопоставительная лингвистика: Мат-лы I Меж-дунар. науч. конф. (Казань, 21—23 мая 2002 г.). С. 74—89. Гарбовский Н.К. Теория перевода. М.: Изд -во Моск. ун-та, 2004/2007. Ермолович Д.И. Имена собственные на стыке языков и культур. М.: Р. Ва-лент, 2001.
Костикова О.И. Имя собственное как объект науки о переводе // Перевод и культура: Мат-лы Межрегион. науч. конф. Краснодар, 2008. С. 99—107. Костикова О.И. К вопросу о переводе антропонимов // Межкультурная коммуникация. Типология языков. Теория перевода: Мат-лы II Меж-дунар. науч. конф. 2004. С. 150-155. Костикова О.И. Смысл «незначащих» имён: проблемы перевода // Наука о переводе сегодня: перевод и смысл: Мат-лы II Междунар. конф. М.: Высшая школа перевода (ф-т) МГУ, 2009. Реформатский А.А. Введение в языкознание. М.: Учпедгиз, 1960. Рецкер Я.И. Теория перевода и переводческая практика. М., 1974. Словарь русского языка: В 4 т. М.: Русский язык, 1981-1984 (СРЯ). Ballard, M. Le nom propre en traduction. Paris: Orphys, 2001. Van Hoof, H. Les noms de pays, de peuples et de lieux dans le langage imagé // Méta. Montréal, 1999. Vol. 44. N 2.
Источники
Булгаков М.А. Мастер и Маргарита. Минск: Юнацтва, 1988.
Булгаков М.А. Собачье сердце. СПб.: Кристалл, 1998.
Булгаков М.А. Белая гвардия // Булгаков М.А. Избр. соч.: В 3 т. Т. 1. М.:
Литература, 1999. Булгаков М.А. Жизнь господина де Мольера. СПб.: Кристалл, 1998. Boulgakov, M. Le Maitre et Marguerite: Traduit du Russe par Claude Ligny. Paris, 1997.
Boulgakov, M. Coeur de chien: Traduit du Russe par Michel Pétris. Paris, 1996. Boulgakov, M. La garde blanche: Traduit du Russe par Claude Ligny. Paris, 1970. Boulgakov, M. Моnsieur de Molière: Traduit du Russe par Paul Kalinine. Paris, 1972.
