CC BY
131
С.В.Ворошилова
ИМУЩЕСТВЕННЫЕ ПРАВА ЖЕНЩИН ПО ОБЫЧАЯМ В РУССКОЙ
ДЕРЕВНЕ XIX В
В русской феодальной деревне имущественные права женщин регулировались не писаными законами, а своеобразным складом их семейного быта, существовавшего независимо от действующих юридических государственных установлений и определявшихся понятием «обычное право».
Ценными источниками, содержащими нормы обычного права, являются помещичьи инструкции по управлению имениями, по мирским приговорам, а также многочисленные крестьянские акты, фиксирующие раздел имущества, или имеющие характер завещания. Такие разнообразные по содержанию и форме акты сохранились в отдельных вотчинных архивах.
Одним из источников, характеризующих имущественные отношения по обычаям у государственных крестьян, являются данные, собранные в 1848 и 1849 гг., министерством государственных имуществ. Сведения, собранные правительством, подтверждаются и специальными исследованиями, осуществлёнными в XIX в.1.
В рассматриваемый период крестьянская семья могла иметь разный состав; наряду с семьёй малой (родители-дети), бытовала и неразделённая семья в её различной форме (родители - женатые дети - внуки; женатые братья - дети - племянники; дядья -племянники). Но даже в малой крестьянской семье имущественное положение женщины во многом определялось понятиями, вынесенными из родового быта2.
Крестьянский двор включал в себя разнообразное движимое и недвижимое имущество, которое в совокупности обеспечивало функционирование отдельного хозяйства необходимого для существования семьи. В малой семье, состоявшей из родителей и детей, основу этого хозяйства составляла доля главы семейства, перешедшая к нему от родителей.
Отец, как глава семьи, обладал широкими правами в отношении своих сыновей, вплоть до лишения их права на имущество. Такое лишение могло последовать в случае их неповиновения или при требовании о выделении, с чем не соглашался отец. Эта норма признавалась общественным мнением деревни, и спорное дело, когда оно поступало на рассмотрение общинного правления, разрешалось в пользу главы семьи, если он признавался «рачительным» хозяином и не «расточителем» семейного добра3.
После смерти крестьянина его вдова могла сохранить пожизненное главенство над хозяйством, и в отношении других членов семьи к ней переходили права, которыми ранее располагал её покойный супруг. По представлениям общинного крестьянства мать-вдова, имевшая взрослых и женатых сыновей была правомочна возглавлять хозяйство и отвечать за повинности, падавшие на него.
За вдовами-матерями, возглавлявшими хозяйство, оставался решающий голос при выделах сыновей или полных разделах семей. Сохранившиеся раздельные акты свидетельствуют, что именно мать «отделяла» детей или позволяла им разделиться, «награждая» их долей общего имущества. Нередко такие разделы оформлялись «полюбовными письмами», составленными вдовой и содержащими указание на условия такого раздела. Так, в 1824 г. крестьянская вдова, проживающая в имении графа А.Р.Орлова-Чесменского в Ярославской губернии в «полюбовном письме» заявила о своём решении отделить своего сына и «наградила» его иконой, избой с сенями и
1 См. Ефименко П.С. Сборник народных юридических обычаев Архангельской губернии. СПб., 1873; Костров П. Юридические обычаи крестьян-старожилов в Томской губернии. Томск. 1876; Иванов В.В.Обычное право крестьян Харьковской губернии. Харьков. 1898 и др.
2 Ефименко А.Я.Исследования народной жизни. Обычное право. М., 1884. - С. 68.
3 Александров В.А. Семейно-имущественные отношения по обычному праву в русской крепостной деревне XVIII - начала XIX века// История СССР, 1979, № 6. - С.41.
горницей, половиной двора, хлебного амбара всего хлеба и скота.1 А в 1856 г. крестьянская вдова Матрёна Екимова, проживающая в имении Дмитриевых-Мамоновых, в Костромской губернии дала своё согласие на отделение своего сына, Кондратия Николаева, выделив тому часть капитала, оставшегося после смерти своего мужа.2
Вдова имела право не только решить вопрос об отделении своих сыновей и определить долю каждого из имущества всей семьи, но и потребовать от них расплатиться по всем своим долгам и ежегодно выплачивать ей определённое содержание. Так, крестьянская вдова Анна Васильевна Белова, проживающая в Ярославской губернии, в 1824 г. решила разделить всё семейное имущество между своими тремя сыновьями. Сама вдова осталась со старшим сыном и его семьёй, взяв себе дом и две коровы, а остальной скот, дворовые постройки, хлеб и домашнюю утварь разделила поровну между сыновьями. Приняв решение разделить имущество, вдова повелела сыновьям оплатить её долг в 300 рублей и установила для них обязательство ежегодно выдавать ей по четверти хлеба и по 10 рублей.
Если у вдовы оставались малолетние дети, то на неё возлагалось обязательство сохранить семейное имущество до их совершеннолетия. Вотчинное правление в этом случае следило за тем, чтобы вдова не могла «расточительно проживать оставшееся после мужа имущество и тем не привела бы детей своих в крайнюю бедность»4. В том случае, если по мнению большинства общины, вдова не являлась «благонадёжной», весь наличный капитал, оставшийся после мужа брался на хранение вотчинным правлением, а с вдовы бралась расписка о том, что она без дозволения вотчинного правления ничего из полученного движимого имущества мужа не станет продавать.5 Сохранилось также немало мирских решений различных общин о предоставлении льгот по несению тягла вдовам, оставшимся с малолетними детьми.
Престарелая мать или мачеха, чаще всего оставались на попечении взрослых сыновей. В этом случае она жила у них по очереди, погодно или в другие сроки, за что сыновья получали раздельные части имущества, оставшегося после матери. Если же мать поступала на содержание того сына, кто был с ней более внимательным, то ему переходила большая часть родового имения и всё имущество матери. Если же мать оставалась в своём доме, то сыновья были обязаны выделить ей «пособие из отсыпи хлеба». В некоторых местностях, матери, после смерти отца оставляли корову, выделяли хлеба, а затем приглашали её жить к тому из сыновей, к которому она сама пожелает6.
Вдова могла выбрать для проживания не только своих сыновей, но и других родственников. Так, в 1845 г. крестьянская вдова Катерина Фотеева, проживающая в Никольской вотчине, обратилась в вотчинное правление с просьбой отделиться от своей снохи, с которой она проживала и переехать в соседнюю деревню к зятю. Мотивируя своё желание стремлением помочь зятю, находящемуся в «бедственном положении», вдова, оставив снохе свою избу и половину движимого имущества, переехала к зятю. Управляющий имением, утвердив прошение Фотеевой, взял с зятя подписку о том, что тот «будет содержать оную как следует» и «никогда тёще своей обиды и притеснения не допустит», в противном случае всё имущество, принесённое тёщей в дом к зятю
у
возвратилось бы к ней.
Если после смерти мужа оставались дети от первого брака и бездетная вторая жена, то ей предоставлялось право жить в доме обеспечивая себя самостоятельно, а из имущества мужа ей доставалась только одежда. Пасынки могли и вообще мачехе ничего
1 РГАДА. Ф.1384. оп.1.ед.хр.651.л.6.
2 РГАДА. Ф.1268. оп.3. ед.хр.333. л.2-3.
3 РГАДА. Ф. 1384. оп.1. ед.хр.1135. л.1-2.
4 РГАДА. Ф. 1268. оп.3. ед.хр.252.л.2-5.
5 РГАДА. Ф. 1268. оп.3. ед.хр.252.л.11.
6 Ефименко П.С. Сборник народных юридических обычаев Архангельской губернии, б.м.,б.г.С.65.
7 РГАДА. Ф. 1268. оп.3.ед.хр.165.л.3-6.
не предоставить и даже выгнать из дома. При несовершеннолетних пасынках, второбрачная жена оставалась в доме и заведовала хозяйством до их совершеннолетия. Если детей от первого брака не оставалось, то бездетная вторая жена оставалась наследницей всего имущества мужа1.
Размер участия бездетной вдовы в наследстве после отделённого мужа находился в зависимости от достатка крестьянской семьи и от того, работала ли она на семью и как долго продолжалась её совместная с мужем жизнь. Если бездетная вдова прожила с мужем, который отделился, длительный период, то после его смерти она устраняла от наследства всех других родственников мужа, и делалась полной хозяйкой в доме, наследуя всё имущество, включая и земли при условии, что возьмётся «тянуть подати с этой земли».2 Хотя встречались случаи, когда бездетную вдову, унаследовавшую после смерти супруга дом, пытались выселить родственники мужа3.
Известной самостоятельностью в решении имущественных вопросов наделялись крестьянские жёны, принявшие на свой или родительский двор мужей в качестве примаков. Примачество было весьма характерным для русской деревни. Оно объяснялось прежде всего необходимостью поддержать хозяйство при отсутствии в крестьянском дворе подраставших работников. В этом случае, единственным способом избежать хозяйственного и, тем самым, тяглого упадка был приём в дом примака к дочери, племяннице, внучке, свояченице, падчерице, или молодой вдовой снохе. Условия вхождения примака в семью всегда заранее детально оговаривались и фиксировались специальными документами - «записями», «условиями», «договорными письмами», которые имели значение бытового юридического документа - договора. В большинстве местностей, в данном договоре говорилось о том, что тесть передаёт всё своё хозяйство зятю при условии, что тот будет обеспечивать до самой смерти тестя вместе с тёщей и незамужних сестёр своей жены, которых он обязан выдать замуж, снабдив их приданым.
По свидетельству В.А.Александрова, в одних случаях примак надолго попадал в кабалу к главе семейства и мало чем отличался от простого работника, в других, сразу же возглавлял хозяйство и приобретал на него имущественные права. В любом случае их жёны сохраняли за собой личное право собственности на значительную часть семейного добра4.
Имущественные отношения в более сложных по составу, неразделённых семьях, где были мужчины, находившиеся между собой в боковом родстве, были практически такими же. В таких семьях за вдовами, оставшимися с мальчиками, сохранялось право на имущество, которое давало возможность вести самостоятельно полевое хозяйство. В XIX в. Никольское вотчинное управление в имении Орловых-Чесменских неоднократно рассматривало дела о выделении крестьянских вдов с малолетними сыновьями из семей свёкров или деверей, присуждая матерям с сиротами ту часть имущества, которая по нормам обычного права составляла долю их отцов.5
Мать-вдова оставалась полной хозяйкой в доме, получая право на пожизненное пользование всем семейным имуществом и даже взрослые сыновья могли распоряжаться своей долей только с её согласия.6 Раздел всего семейного имущества мог произойти
у
также только по просьбе вдовы и с её ведома. . Так, в 1854 г. крестьянская вдова Анна Дементьева, проживающая в Никольской вотчине, обратилась к управляющему имением с просьбой о дозволении отделиться ей и её семье (сыну с женой и малолетней дочерью) от своего деверя с которым она после смерти мужа проживала в доме своего тестя. В своём
1 Ефименко П.С. Указ. соч. - С.67.
2 Замечания о недостатках действующих гражданских законов. СПб., 1891. - С.432.
3 РГАДА. Ф. 1272. оп.2.ед.хр 209. л.83-84.
4 Александров В.А. Указ.соч.- С.46.
5 РГАДА. Ф. 1384. оп. 1., ед.хр. 253. л.21-22, 26.
6 Замечания о недостатках действующих гражданских законов. - С.431.
7 РГАДА. Ф.1268. оп.3.,ед. хр.165. л.1-6, ед.хр.268. л. 1-3, ед.хр. 307. л.3-5., ед.хр. 303. л.1-6.
прошении Дементьева жалуется на притеснения и «злобу», которые ей и её семье происходят со стороны деверя и на невозможность дальнейшего совместного проживания. При разделе имущества было учтено, что деверь является старшиной вотчинного правления, в связи с чем ему с его семьёй была оставлена новая изба, большой житный амбар и половина всего движимого имущества. Дементьевой, с сыном, снохой и внучкой досталась старая изба, маленький амбар и вторая половина движимого имущества.1
Прошения вдов об отделении и разделе имущества, как правило, удовлетворялись только в том случае, если у них были сыновья, способные уплачивать подати и если для отделения были построены дома. Отделение вдов с малолетними дочерями допускался крайне редко. 2
Имущественные права женщин, не способных возглавить крестьянское хозяйство (не вышедшие замуж дочери, сёстры, тётки, бездетные или имевшие только дочерей снохи или невестки) были существенно ограничены. Они, по нормам обычного права, не получали доли в общем семейном имуществе. Если кто-либо из них желал выделиться и жить самостоятельно, то им предоставлялось минимальное имущество, размер которого зависел от семейных обстоятельств и заранее нигде не фиксировался3. Бездетная вдова, чаще всего, не получала определённой части семейного имущества, следовавшей её мужу, а возвращалась в родительский дом. Семья мужа была обязана возвратить ей только приданое, если она его с собой принесла. «Дать ей что-либо сверх того, зависит вполне от доброй воли мужниной семьи».4
Крестьянские акты свидетельствуют о том, что личное имущество в семье имело весьма ограниченное значение. Понятие личного имущества прежде всего традиционно сохранялось за приданым, которое приносила в семью мужа его жена. В крестьянском быту сохранялась норма, согласно которой отец обеспечивал дочерей приданым; после его смерти эта обязанность переходила к братьям. Приданое матери после её смерти переходило к дочерям или, если их не было, к мужу. В Архангельской губернии, после смерти бездетной жены, её имущество, за исключением постели и иконы, которые оставались у мужа, возвращалось в дом её родителей5.
Приданое, или коробья состояло из постели, одежды, девических украшений и домашней утвари. Всё это собиралось в течение многих лет в особые сундуки и коробки, от которых и само приданое получило своё название. Иногда в приданое шли деньги и
домашний скот. Первого рода приданое называлось платным, а последнее - приданым с
6
деньгами .
Главная забота о содержании приданого дочери являлась обязанностью матери. По свидетельству П.С.Ефименко, отец мог и не знать, что конкретно входило в него. Поэтому, приданое, главным образом составлялось на средства из вещей, приобретённых матерью от домашних и хозяйственных работ. Сюда входило также то, что было
у
изготовлено самой невестой и куплено на деньги, заработанные ею . При отдаче дочери замуж, отец и мать совместно старались восполнить приданое, прибавить нарядов, холста и денег. Всё это накопление делалось иногда в тайне от женатых сыновей, которые выражали недовольство, если сестре выделялось слишком много.
Приданое, исключая домашний скот и деньги, составляло собственность только жены и находилось в полном её распоряжении. Хотя бывали и исключения, когда мужья
1 РГАДА. Ф. 1268. оп.3. ед.хр. 307. л.5-7.
2 РГАДА. Ф. 1268. оп.3. ед.хр. 268. л.2-3.
3 Александров В.А.Указ. соч. - С.47.
4 Оршанский И.Г. Наследственные права русской женщины//Журнал гражданского и уголовного права, 1876, кн. II, март-апрель. - С.33.
5 Ефименко П.С.Указ. соч.- С.65.
6 Ефименко П.С. Приданое по обычному праву крестьян Архангельской губернии. СПб. 1873. - С.37.
7 Ефименко П.С. Сборник народных юридических обычаев Архангельской губернии. - С.41
растрачивали состояние своей жены. Жена без согласия му1жа также не могла отчуждать своего приданого.
В деревне право личного распоряжения имуществом (по завещанию), возникало в семьях, где не оставалось наследников, которые могли бы возглавить тягло. В подобных случаях глава семьи мог завещать любое имущество, кроме тяглой земли, любому родственнику вне зависимости от степени родства с ним. Таким образом, по мнению П.С.Ефименко, родители могли с помощью завещаний предотвратить ссоры между своими детьми, а могли и напротив, стать причиной обид2. Так, отец мог завещать всё своё имущество не тому, с кем он проживал, а внуку, жене, дочери и т.д.
При патриархальном складе крестьянской семьи, особа отца и его распоряжения были священными для всех членов семьи. Наследники дорожили даже ветхим отцовским имуществом. Тех же, кто расточал это имущество, считали несчастными, говоря «благословенное именьице кидает на ветер, а на ветер живота не напашешь». Нелюбимых детей отец мог в наказание, лишить наследства и религиозный страх: «прах мёртвого будет трестись», останавливал детей идти наперекор последним желаниям родителей. Поэтому, духовные завещания исполнялись семьёй точнее, чем государственные законы, без споров и ссор, даже если отец отказал младшему сыну больше, чем старшему, или дочери больше, чем им обоим . Так, в 1809 г. крестьянин Иван Ястребов, проживающий в Никольской вотчине, в «духовном завещании» всё своё имущество оставлял жене и снохе, проживающей с ними, а сыну, который был отделён отцом ранее, передавалось лишь родительское благословение. А в 1815 г., крестьянин той же вотчины Трофим Нащёкин завещал всё своё хозяйство дочери и невестке с внучкой, запретив выделенным ранее
4
сыновьям «притеснять» их.
Духовные завещания крестьян чаще всего были устными и составлялись, как правило, без свидетелей, только в присутствии членов своей семьи. Письменные завещания крестьян составлялись при священнике и свидетелях, которых должно было быть до 4-х человек. При завещании женщинам недвижимого имущества случалось, что в их владение переходила и земля, если она была не общинная, а купленная. В данном случае правовая мысль крестьян исходила из того, что земля была куплена на деньги, которые считались личной собственностью. 5
Фактическое половое сожительство, продолжавшееся длительное время, давало иногда и любовницам право на имущество их сожителей и на часть наследства, помимо всяких родственников. Решения волостных судов подтверждают, что данный обычай был широко распространён среди крестьян Архангельской губернии6.
При отсутствии завещания, сёстры при братьях в большинстве местностей, после смерти отца, не получали определённой доли из его имущества. Братья, разделившие наследство, были обязаны содержать своих сестёр до замужества, а также снабдить их приданым по своему состоянию. Причём брат, взявший к себе в дом сестру, получал большую часть из наследства7. Этот порядок сохранился в русской деревне ещё со времён времён Русской Правды.
Таким образом, сёстры при братьях в крестьянском быту могли устраняться от наследования, но происходило это не в силу родового начала, как утверждали некоторые исследователи8, а по основаниям чисто экономическим, благодаря трудовому хозяйственному строю крестьянской семьи.
1
2 Ефименко П.С. Сборник народных юридических обычаев Архангельской губернии. - С.71.
3 Ефименко П.С.Указ. соч. - С.73.
4 РГАДА. Ф.1384. оп. 1. ед. хр. 544. л.100, 103.
5 Александров В.А. Указ. соч. - С.51.
6 Замечания о недостатках действующих гражданских законов. - С. 389.
7 Ефименко П.С.Указ. соч. - С.64.
8 См. Никольский В. Об основных моментах наследования. М., 1871. - С. 133; Ефименко А.Я. Исследования народной жизни. Обычное право. М., 1884. - С.402 и др.
Вместе с тем, следует отметить, что в соответствии с решениями некоторых волостных судов, дочерям могла быть выделена некоторая доля из наследства, преимущественно из движимого имущества. Хотя составители проекта гражданского уложения и отмечали, что подобный выдел противоречил крестьянским понятиям, вытекающим из действительных условий крестьянского быта, так как женщина, по воззрениям крестьян, не входила в число производительных членов семьи1.
В некоторых местностях, сёстры могли получить и равную с братьями долю в движимом имуществе, а при отсутствии братьев и всё имущество своего отца. В этом случае, дочь могла унаследовать недвижимое имущество только при условии, что возьмётся «тянуть подати»2.
Если братья были разделены между собой, то после умершего бездетного брата они лишались права на наследство. В этом случае сёстры являлись единственными наследницами. Иногда даже при сыне умершего брата сёстры получали после последнего часть наследства на том основании, что это имущество было приобретено при их содействии.3
Женщина в крестьянской семье находилась в особом имущественном положении и представляла самостоятельную имущественную единицу. Чаще всего всё её имущество делилось поровну между сыновьями и дочерьми, за исключением одежды, холста и других женских принадлежностей, которые в соответствии с русскими обычаями шли дочерям. В некоторых местностях сыновья вообще устранялись от наследования после
4
матери, имущество которой делилось поровну между дочерьми.
При составе дома из родственников разных степеней, наследство переходило не к более близким и не по праву представления, а делилось поровну между всеми взрослыми работниками. Отделившиеся от семьи родственники, независимо от степени близости к умершему, в разделе имущества не участвовали. Подобный порядок наследования у крестьян, И.Г.Оршанский объяснял тем, что главным фактором в крестьянском хозяйстве являлся не капитал, имущество, а личный труд. Имущество крестьянина не являлось его личной собственностью, а составляло общий хозяйственный инвентарь всей семьи, который большей частью не мог быть разделён, без ущерба всему хозяйству. Кроме этого, отмечалось и то, что данный порядок наследования у крестьян определялся и экономическими соображениями. В очень многих местностях хозяйство переходило к старшему по годам члену семьи, независимо от близости его родства с умершим, вероятно потому, что он считался более опытным в ведении хозяйства .
Таким образом, крестьянские акты свидетельствуют о безусловной самостоятельности обычноправовых норм и их независимости от государственных узаконений. В отличие от права государственного, развивавшегося в определении личных прав членов семьи на тот или иной вид имущества, крестьянский хозяйственный и имущественно-бытовой комплекс в обычном праве выступает прежде всего как общесемейное добро, которое нередко в крестьянских актах именовалось понятием «родовое имущество». По обычаю право на долю семейного имущества имел тот, кто мог возглавить хозяйство двора и обеспечить тягло. После смерти мужа до взросления сыновей роль главы семьи играла вдова, осуществляющая руководство крестьянским хозяйством. Крестьянская вдова обладала значительной имущественной самостоятельностью, осуществляла разделы своих сыновей, определяла их долю в имуществе всей семьи. Своим приданым, принесённым в дом к мужу при вступлении в брак, она могла распоряжаться и при жизни мужа.
1 Замечания о недостатках действующих гражданских законов. - С. 400.
2 Замечания о недостатках действующих гражданских закон. - С. 401.
3 Там же.
4 Там же. - С.402.
5 Оршанский И.Г. Наследственные права русской женщины//Журнал гражданского и уголовного права, 1876, кн. II, март-апрель. - С. 34.
Имущественные права нетяглых членов семьи - сестёр, падчериц, тёток, племянниц были существенно ограничены. Вне зависимости от своего родственного положения, они, как правило, обладали только правом на жильё и единовременное обеспечение минимальными средствами к самостоятельному существованию.
