CC BY
175
Вестник Челябинского государственного университета. 2010. № 17 (198).
Филология. Искусствоведение. Вып. 44. С. 177-181.
импрессионистские черты «эстетики музыкального искусства »
Н. РИмСКОГО-КОРСАКОВА
Статья посвящена исследованию сохранившихся фрагментов работы Н. Римского-Корсакова «Эстетика музыкального искусства» в аспекте эстетики импрессионизма.
Ключевые слова: «Эстетика музыкального искусства», эстетика Н. Римского-Корсакова, импрессионизм, эстетика импрессионизма, эстетика русского варианта импрессионизма
Труд «Эстетика музыкального искусства» был задуман Н. Римским-Корсаковым как способ изложения собственных эстетических взглядов, которыми он руководствовался при создании музыкальных произведений. Как считают исследователи, в основном работа композитора над «Эстетикой» относится к началу 1893 года и частично она была осуществлена. Однако 21 января 1894 годавсе наброски композитором были сожжены. Фрагментами, сохранившимися до наших дней, мы обязаны
В. Ястребцеву: это «Отрывок из Введения к «Эстетике музыкального искусства». По воспоминаниям жены Н. Римского-Корсакова
В. Ястребцев «выпросил себе однажды эту рукопись, стал разбирать ее, что при неразборчивости письма шло довольно медленно, и списал оттуда несколько мыслей; но затем
Н. А. [Римский-Корсаков] внезапно потребовал свою рукопись обратно, как оказалось впоследствии, для того, чтобы уничтожить ее» [цит. по: 7. С. 64].
Кроме вышеназванного «Отрывка Введения», сохранились два рукописных развернутых плана Н. Римского-Корсакова к «Эстетике музыкального искусства»: «Наброски по эстетике. План I сочинения о музыкальном искусстве» и «Наброски по эстетике. План II сочинения о музыкальном искусстве». По времени создания «Наброски» относятся к концу 1892 и 1902 годам, хотя, по мнению ученых, последняя дата вызывает сомнения, поскольку приписана неизвестной рукой [6. С. 70]. Скорее всего, планы являются продолжением друг друга, что позволяет представить общее направление мысли композитора.
На первый взгляд, «Эстетика музыкального искусства» не имеет прямого отношения к импрессионизму, во всяком случае, по мнению её создателя: как известно, Н. Римский-
Корсаков никогда не считал себя представителем этого направления. Вместе с тем, анализ сохранившихся фрагментов и планов работы «Эстетика музыкального искусства» показывает, что мы имеем прямое подтверждение того, что композитор оказался на пути импрессионистского мировосприятия.
Импрессионизм - направление, проявившееся в разных национальных школах и видах искусства, в том числе и в русской музыке. Его эстетика предполагает наличие у художников (в широком смысле этого слова) особого мышления, основывающегося на оптимистическом, бесконфликтном отношении человека к окружающему миру. Базовым условием подобного отношения служит единство человека с природой. При этом природа изначально понимается как «всегда прекрасная», а человек, как её часть, не зависит ни от каких социальных катаклизмов действительности. В основе познания мира лежит метод «наивного реализма» (или «детского восприятия»), благодаря которому достигается эффект непредвзятого субъективного впечатления.
Особенностью эстетики русского варианта импрессионизма является наличие у художников пантеистического мировидения, включающего такие характерные для русского человека качества, как душевность, созерцательное отношение к природе, особое ощущение пространства - просторов Русской Земли, а также способность язычески воспринимать и одухотворять окружающий мир. При этом под «языческим» понимается не буквальное язычество, а его идеализированное, опоэтизированное представление.
Даже при беглом знакомстве с текстом фрагментов и планов «Эстетики музыкального искусства» нельзя не заметить, что многие идеи рассуждений композитора, совпадают с
основными положениями эстетики импрессионизма:
- чувство прекрасного является определяющим как в жизни, так и в искусстве;
- мир прекрасного воспринимается только субъективно, посредством воображения и созерцания;
- человек и Мир едины, то есть Человек, его мысли неотделимы от природы и жизни.
Рассмотрим вышеназванные эстетические положения работы Н. Римского-Корсакова в проекции на некоторые особенности его сочинений (главным образом, сказочнофантастической или легендарной направленности).
Как известно, «прекрасное» в произведениях Римского-Корсакова занимает центральное место, что связано с жизнеутверждающим, оптимистическим мировоззрением композитора. Подтверждением последнего является следующее его высказывание: «В зиму 1879-80 года я снова прочитал “Снегурочку” и точно прозрел на ее удивительную красоту. Мне сразу захотелось писать оперу на этот сюжет, и по мере того, как я задумывался над этим намерением, я чувствовал себя все более и более влюбленным в сказку Островского. Проявлявшееся понемногу во мне тяготение к древнему русскому обычаю и языческому пантеизму вспыхнуло теперь ярким пламенем. Не было для меня лучших поэтических образов, чем Снегурочка, Лель или Весна, не было лучше царства берендеев с их чудным царем, не было лучше миросозерцания и религии, чем поклонение Яриле-Солнцу» [5. С. 249]. Данное высказывание характеризует не только направленность творчества композитора, но и в целом его мировидение. Не случайно А. Кандинский считает, что «поэтизация не связана у Римского-Корсакова, как у многих композиторов-романтиков, с идеей недостижимости идеально-прекрасного», наоборот, «она проникнута внутренним оптимизмом» [1. С. 24].
Категория «прекрасного» пронизывает и всю работу Римского-Корсакова по эстетике. Это видно уже из определения, которое композитор дает понятию ‘искусство’. Он пишет, что искусство - это такая сфера деятельности, «в силу которой человеком создаются и воспринимаются материальные произведения, проявляющие прекрасное в мыслимых и чувственных формах» [7. С. 63-64]. По мнению композитора, художник может оперировать
только категорией «прекрасное», которое воспринимается посредством воображения и созерцания.
Воображение (иногда обозначая его как фантазию) Римский-Корсаков называет первичным фактором творческого процесса. Поскольку музыкальное искусство композитор считает формой художественного миросозерцания, и сквозь эту призму он прослеживает процесс создания музыкального произведения, то, соответственно, под «фантазией» он понимает «особую деятельность души», которая представляется «как бы зависящей от совокупности некоторых психических центров» [7. С. 63]. Как вспоминает М. Гнесин, Римский-Корсаков на одном из уроков сказал, что «фантастическое в искусстве тогда хорошо, когда в основе его лежат правильные наблюдения земной жизни» [цит. по: 2. С. 25]. Видимо, поэтому большое значение композитор уделяет наблюдению за окружающим миром, его восприятию; запоминание впечатлений становится почвой для дальнейшего творчества композитора. Одним из самых ярких таких впечатлений композитора были, как известно, морские пейзажи, не раз «оживавшие» в его творчестве, например, в опере «Садко». К подобным страницам, по-видимому, можно также отнести образ Бури-Богатыря или Сцену снежной метели из «Кащея Бессмертного».
Собственно «душевное состояние», в котором происходит процесс воображения, композитор обозначает как созерцание. Именно созерцательность становится важным свойством художника, наблюдающего за миром. При этом Римский-Корсаков оценивает ее «как чувственное мышление» [7. С. 63]. Осознание же этого созерцаемого как раз и должно вызвать «представление о прекрасном» [7. С. 63].
Прекрасное, в свою очередь, предстает как «непознаваемая сущность (субстанция), сливающаяся с явлениями природы и жизни» [7. С. 63]. Оно «скрывается от наблюдения и исследования», но при этом существует как «нечто», а не как «ничто» [7. С. 64]. Более того, Римский-Корсаков считает, что «существование самой идеи о прекрасном доказывает для нас ее существование» [7. С. 64].
Любопытно, что Римский-Корсаков видит прекрасным не только процесс создания произведения, но и процесс его восприятия. В связи с этим композитор различает два вида
созерцания: активное и пассивное. Под первым он понимает собственно процесс творчества - «деятельность, создающая содержание и форму произведения искусства». Под вторым - наслаждение, или восприятие - это «деятельность, воспринимающая прекрасное под видом содержания и формы произведения» [7. С. 64].
Описание процесса восприятия и созерцания прекрасного свидетельствует о том, что Римский-Корсаков не отделяет внешний мир от представления о нем художником, а Мир для него прекрасен изначально. Поэтому каждое музыкальное произведение, как и творчество в целом в понимании композитора должно быть прекрасным отражением такого же прекрасного восприятия Мира сознанием художника. Данное представление рождается в результате созерцания собственных воображений, фантазий, а поскольку мыслительные процессы неотделимы от природы и жизни, то и понимание прекрасного сливается с явлениями и природы и жизни. Следовательно, человек и мир оказываются единым целым. Не случайно так привлекают композитора полуреальные, полуфантастические образы (Снегурочка, Волхова, Царевна Лебедь и другие), которые согласно мифу или сказке являются частью самой природы.
Для Римского-Корсакова единство человека и мира - свидетельство проявления его языческого мировоззрения, пантеизма. Как отмечает М. Рахманова, самым ценным в искусстве Римского-Корсакова является «философия единства человека и космоса, идея поклонения красоте и тайне мира» [4. С. 10]. Ярким тому примером служит музыкальный облик девы Февронии, в котором органично воплощены пантеистические чувства героини - представительницы Древней Руси. Нечто подобное отметил и Л. Сабанеев: «Не было у него <...> никакого религиозного чувства, если не считать внешне скрытого, но где-то в глубине его души таившегося чувства “природы”. В сущности он был язычником по мироощущению. И это несмотря на то, что в его музыке отразилась масса чисто религиозных явлений. Они все трактуются им объективно, как предметы живописи звуковой, и даже его наиболее глубокое и серьезное произведение “Сказание о граде Китеже” - в сущности живописно, а не мистично, и в нем наиболее мистичны “музыкальные описания” природы. Также этнографична и описательна и извест-
ная “Воскресная увертюра”. Насколько я мог заметить, Николай Андреевич вообще не был верующим человеком, как впрочем, большинство его однолеток: в ту эпоху еще не произошло то “возвращение к вере”, которым отмечены последние годы прошлого века, неверие было повальным - среди всей интеллигенции. И оно еще было в моде» [8. С. 59].
В своем творчестве Римский-Корсаков стремился к «вселенскому чувству», даже в кучкистском понимании «правды жизни». Фактически композитор пытался одухотворить внешний мир, мифологизировать его. наполнить красотой. Растаявшая Снегурочка в одноимённой опере не вызывает слёзного причитания окружающих; вместо этого торжествует мировой порядок, гармония между природой и людьми. Известно, что сам композитор на смерть смотрел оптимистически: «Смерти я не боюсь, - писал Римский-Корсаков В. Стасову, - хотя расставаться с жизнью всегда жалко. Стоит ли подумать, что может быть ужаснее вечной жизни, и на каком возрасте следует застрять для этой вечной жизни? Все будут умирать, а я буду жить - да это ужасно. А если никто не будет умирать, и все будут вечно жить, так ведь это станет похоже на рай земной или на царствие небесное. Боже, какая неинтересная скука! Для чего же тогда жить? - чтобы не развиваться, стоять на месте? Рожденье и развитие нельзя себе представить без умиранья. А как хорошо, что нет будущей загробной жизни (я верю, что ее нет). Каково было бы смотреть оттуда на то, над чем трудился и что любил, умирает и забывается или если и не умирает, что рассасывается и испаряется <...>. И какая справедливая эта смерть, этот абсолютный 0! Ни наград, ни мщения! Да, это лучший акт милосердия божия!» [цит. по: 2. С. 18-19].
Ю. Кремлев отмечает, что такой оптимизм Римского-Корсакова связан «с народной подосновой миросозерцания». В связи с этим, исследователь считает, что в его оптимизме «дает себя знать не драматический пафос борьбы и преодоления зла (за которым следуют новые тревоги и страдания!), а <...> внелично-спокойное созерцание мира» [2.
С. 18]. Не трудно в этом уловить схожесть с созерцательной наблюдательностью импрессионистов, которые оптимистически воспринимали окружающий мир.
Как видно, эстетика композитора во многом непосредственно соприкасается с эсте-
тикой импрессионизма, и это не случайно. Творчество Римского-Корсакова охватывает около полувека и приходится на переломную эпоху второй половины XIX - первого десятилетия XX века. Все это время композитор не оставался в рамках однажды выбранного пути, а, сохраняя глубинную связь с традициями, постоянно обогащал собственный художественный мир. В литературном наследии Римский-Корсаков (как, впрочем, и многие композиторы, оставившие свои воззрения в трудах эстетической направленности), предстаёт гораздо более скромным и осторожным, чем в творчестве. Особенно это заметно в «Набросках по эстетике».
Исходным положением, от которого «отталкивается» композитор является музыкальный язык, утвердившийся в русской музыке со времён М. Глинки. Вместе с тем, даже в отрывочных мыслях «Набросков», логика размышлений выдаёт в Римском-Корсакове передового деятеля, способного осмыслить самые различные художественные тенденции современности. В частности, целостная «картина» описания им музыкальновыразительных средств, оказывается идентичной стилистическим особенностям импрессионизма (в том числе, связанным с расширением колористических, фонических средств, способных создать эффект изобразительной, красочной звукописи). Об этом свидетельствуют уже сами заголовки разделов: «Звукосозерцание», «Параллели различных искусств», «Ассоциации». Подчеркнем в них те моменты, в которых в наибольшей степени прослеживается импрессионистское начало.
В первом разделе композитор обращает внимание на известный факт, что одни и те же средства выразительности в разных условиях способны давать различный эффект. Так, например, «различные впечатления» оставляет «один и тот же аккорд, взятый forte или piano. протяжный или отрывистый, проходящий или устойчивый, самостоятельный или случайный» [6. С. 65]. Во втором - он делает акцент на важность образной составляющей музыкального искусства с одной стороны и наличия чёткой внутренней конструкции произведения с другой [6 С. 65-66]. Третий раздел Римский-Корсаков посвящает ассоциациям: звуковоспроизведениям и звукоподражаниям [6. С. 66-67]. Поскольку самым весомым в плане близости стилистическим особенно-
стям импрессионизма является третий раздел, остановимся на нём подробнее.
Согласно объяснению Римского-Корсакова, звуковоспроизведение способствует созданию общего настроения (например, радости или печали, движения или покоя, приближения или удаления). Для этого он начинает тезисный обзор средств выразительности, служащих различным художественным целям: «изгибы мелодии», которые передают различные виды движения (при этом мелодию он видит «как результат гармонии и ритма»); мажор и минор, как «радость и печаль», «ясность, смутность, сумеречность»; динамические оттенки для показа нарастания - приближения, умнож[ения]; удаления, исчезновения [6. С.66]. Объекты звукоподражания Римский-Корсаков находит как в природе, так и в жизни: это птицы, ветер, шелест, гром, а также колокола, наигрыши, военные трубы, крики и клики, шорох, говор. В этих образах, по его мнению, могут быть воспроизведены такие понятия, как красота, ум, уродливость, глупость, странность, чудачества; или «легкость и тяжеловесность, грация и неуклюжесть, стройность и убожество, ширь и мелкость, роскошь, полнота и бедность, пустота, фантастическое и таинственное, реальное и ясное» [6. С.66].
Римский-Корсаков считает, что «голое звукоподражание, конечно, унижает значение муз[ыкального] искусства, но таковое [звукоподражание] в художественном произведении и не существует» [6. С.66]. По его мнению, «все <...> звуковоспроизведения, через посредство неизбежных ассоциаций, отнюдь [не] отнимают у музыки другой ее стороны, стороны неопределенных чувств и настроений, обыкновенно принимаемых за исключительно принадлежащие ей сущности, а, наоборот, усиливают их» [6. С. 66]. Как пишет композитор, для передачи образа «музыка, не лежа[щая] в пространстве», пользуется сопровождающими признаками, такими как движение и характер. Этим и достигается пространственный эффект. Аналогично этому «живопись и скульптура хотя и не лежат во времени, но переда[ю]т движение посредством лишь сопровождающих его признаков (в очертаниях), а не само по себе, как таковое» [6. С. 66]. При этом для Римского-Корсакова оказывается необыкновенно важной параллель «между красками и световыми представлениями в живописи и между гармонически-
ми образованиями и тембровыми явлениями» [6. С. 66]. Они становятся несомненными аналогами.
Очевидно, что эти описания сами по себе не являются чем-то новым. Вместе с тем ощущается, что, приступая к характеристике оркестровки и тембров, композитор вкладывает в свои слова гораздо больший смысл. Он выходит за пределы характеристики общего настроения в «написании картины» звуками. Оркестровка для композитора оказывается важнейшим средством в создании образа, при этом не столько образа как такового, сколько различных его нюансов, близких импрессионистам: «блеск, сияние, прозрачность, туманность, сверкание, молния, лунный свет, закат, восход, матовость, тьма» [6. С. 66]. Поэтому не случайно в творчестве Римского-Корсакова отмечаются импрессионистские тенденции. В частности, импрессионистское отношение и импрессионистскую звучность имеют некоторые «зарисовки» фантастического мира, музыкальные пейзажи. Среди них можно назвать образы Воздушного пространства и Звезд из «Ночи перед рождеством», Звездного неба и Моря из «Сказки о царе Салтане»; образы Окиан - моря синего, Ильмень-озера, Лебедей, Волховы, Царя морского из «Садко»; образы «царства Кащея», Сцены снежной метели, Бури-Богатыря из «Кащея бессмертного»; образ Пустыни из «Сказания» и другие.
Своим творчеством Римский-Корсаков предвидел многие «открытия» XX века.
А. Кандинский отмечает, что в его произведениях рубежа веков можно видеть предпосылки неоклассицизма, тенденции неопримитивизма, соприкосновение с символизмом и импрессионизмом [1. С. 35]. М. Якубов идет еще дальше, утверждая, что «без Римского-Корсакова не было бы французского музыкального импрессионизма» [5. С. 441]. Объяснением феномена композитора могут служить слова Ю. Холопова, о том, что «слух Римского-Корсакова постепенно продвигался куда-то вперед, в том же направлении, что и прогресс в целом <.> он, похоже, время от времени переставлял этот барьер не-
сколько дальше, завоевывая себе новое поле искусства» [3. С. 55]. Об этом свидетельствуют и произведения позднего периода, в которых, несмотря на сохранение рамок мажороминорной системы, Ю. Холопов видит «канун Новой музыки XX века» [3. С. 69].
Список литературы
1. Кандинский, А. И. История русской музыки : в 3 т. Т. II. Вторая половина XIX века. Кн. 2 : Н. А. Римский-Корсаков : учебник. М. : Музыка, 1984. 310 с.
2. Кремлев, Ю. А. Эстетка природы в творчестве Н. А. Римского-Корсакова М. : Музгиз, 1962. 110 с.
3. Николай Андреевич Римский-Корсаков. К 150-летию со дня рождения и 90-летию со дня смерти : сб. ст. / ред.-сост. А. И. Кандинский ; МГК им. П. И. Чайковского. М. : МГК, 2000. 169 с.
4. Рахманова, М. П. Николай Андреевич Римский-Корсаков / М. П. Рахманова ; Российская академия музыки им. Гнесиных ; Государственный институт искусствознания. М. : РАМ им. Гнесиных, 1995. 240 с.
5. Римский-Корсаков, Н. А. Летопись моей музыкальной жизни. М. : Согласие, 2004. 608 с.
6. Римский-Корсаков, Н. А. Наброски по эстетике // Римский-Корсаков, Н. А. Полн. собр. соч. Литературные произведения и переписка. Т.2 / ред. комиссия А. Н. Дмитриев,
B. А. Золотарёв [и др.]. М. : Музгиз, 1963. -
C.65-70.
7. Римский-Корсаков, Н. А. Отрывок из введения к «Эстетике музыкального искусства» / Н. А. Римский-Корсаков // Римский-Корсаков, Н. А. Полное собрание сочинений. Т. 2. Литературные произведения и переписка. М. : Музгиз, 1963. С.63-64.
8. Сабанеев, Л. Л. Воспоминания о России. М. : КЛАССИКА-XXI, 2005. 268 с.
