CC BY
19Палеоросия. Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях
ПаХторюога: еп %ропю, еп лрооюлю, еп ег5ег Научный журнал Санкт-Петербургской Духовной Академии № 2 (22) 2023
ev "Проа^,
гЛЩАр!
<2.
ПАЛАЮРШЛА ДРЕВНЯЯ РУСЬ Я>
личной
А. Ю. Митрофанов
Императрица Мария Аланская в повествовании Анны Комниной: к вопросу о генезисе «древнерусского» самозванчества
УДК 94(495)+94(470) DOI 10.47132/2618-9674_2023_2_21 EDN QYAWHA
Аннотация: В статье исследуется политическая биография императрицы Марии Алан-ской, отраженная в «Алексиаде» Анны Комниной. Автор рассматривает биографию Марии Аланской в связи с вооруженными выступлениями против императора Алексея I ряда самозванцев. Автор делает вывод о том, что самозванец Лже-Михаил мог быть близок ко двору Марии Аланской, подвергает критике концепцию Питера Фран-копана о том, что Лже-Диоген I был настоящим сыном императора Романа IV Диогена, высказывает гипотезу о существовании незаконной дочери Алексея I и Марии Аланской, ставшей невестой сельджукского султана Баркиярука, и рассматривает влияние византийского самозванчества времен Алексея I на древнерусскую политическую практику.
Ключевые слова: Мария Аланская, самозванчество, Анна Комнина, Анна Далассина, Алексея Комнин, Лже-Михаил, Лже-Диогены, Девгеневич, Ордерик Виталий, Владимир Мономах, Василько Леонович.
Об авторе: Андрей Юрьевич Митрофанов
Доктор исторических наук, доктор истории, археологии и искусств Лувенского Католического университета, профессор Санкт-Петербургской духовной академии. E-mail: non-recuso-laborem@yandex.ru ORCID: https://orcid.org/0000-0001-5365-1577
Для цитирования: Митрофанов А. Ю. Императрица Мария Аланская в повествовании Анны Комниной: к вопросу о генезисе «древнерусского» самозванчества // Палеоросия. Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях. 2023. № 2 (22). С. 21-42.
Статья поступила в редакцию 28.01.2023; одобрена после рецензирования 10.02.2023; принята к публикации 20.02.2023.
Paleorosia. Ancient Rus in time, in personalities, in ideas
nalaiopwoia: ev cpovw, ev ppoowpw, ev eidei
Scientific journal of Saint-Petersburg Theological Academy № 2 (22) 2023
ev "npoaoiy, ^ -
<2.
ÜAAAIOPQSIA
äpebhhh pyct
Andrey Mitrofanov
Empress Maria of Alan in the Narrative of Anna Komnina: on the Question of the «Old Russian» Impostorism Genesis
UDK 94(495)+94(470) DOI 10.47132/2618-9674_2023_2_21 EDN QYAWHA
Abstract: The article examines the political biography of Empress Maria of Alania, reflected in the "Alexiad" by Anna Comnena. Author examines the biography of Maria of Alania in connection with the armed demonstrations of the impostors against the Emperor Alexios I. Author concludes that the impostor False Michael could be close to the court of Maria of Alania, criticizes the concept of Peter Frankopan that the False Diogenes I was the real son of Emperor Roman IV Diogenes, hypothesizes the existence of the illegitimate daughter of Alexios I and Maria of Alania, who became the bride of the Seljuk Sultan Barkiyaruk, and examines the influence of Byzantine imposture of the time of Alexios I on the Ancient Russian political practice.
Keywords: Maria of Alania, Imposture, Anna Comnena, Anna Dalassena, Alexios Komnenos, False Michael, False Diogenes, Devgenevich, Ordericus Vitalis, Vladimir Monomakh, Vasilko Leonovich.
About the author: Andrey Mitrofanov
Doctor of Historical Sciences, Doctor of History, Archeology and Arts at the Louvain Catholic University, Professor of the St. Petersburg Theological Academy. E-mail: non-recuso-laborem@yandex.ru ORCID: https://orcid.org/0000-0001-5365-1577
For citation: Mitrofanov A. Empress Maria of Alan in the Narrative of Anna Komnina: on the Question of the "Old Russian" Impostorism Genesis. Paleorosia. Ancient Rus in time, in personalities, in ideas, 2023, No. 2 (22), p. 21-42.
The article was submitted 28.01.2023; approved after reviewing 10.02.2023; accepted for publication 20.02.2023.
нна Комнина (1083-1153/54), дочь императора Алексея I (1081-1118), создала
в «Алексиаде» целую галерею портретов исторических деятелей, живших
в эпоху ее отца, что побудило греческого византиниста Василия Скулатоса написать специальную просопографическую работу, в которой рассматривались биографии этих деятелей. Среди византийских портретов, созданных Анной Ком-ниной, особым образом выделяется портрет ее несостоявшейся свекрови, супруги двух византийских императоров, императрицы Марии Аланской1, кавказское (алан-ское или абхазское) происхождение которой связывает культурно-исторический контекст «Алексиады» не только с византийско-грузинским приграничьем, но также с контактной зоной Древнерусского государства. Важное историческое значение этой контактной зоны как для политической эволюции Комниновской Византии, так и для Древней Руси в эпоху Алексея I Комнина обусловлено активным развитием в этой зоне феномена самозванчества и связанной с ним военно-политической стратегии.
Прежде чем перейти к исследованию образа императрицы Марии Аланской, созданного порфирородной принцессой, необходимо кратко остановиться на проблеме источников Анны Комниной, особенно тех источников, из которых принцесса черпала сведения о самозванцах, выступавших против ее отца. Анна Комнина использовала в своей работе над «Алексиадой» самые разные материалы. Я. Н. Любарский в свое время доказал, что, описывая деяния Роберта Гвискара, Анна опиралась на утраченный текст норманнского происхождения, известный поэту Вильгельму Апулийскому, автору поэтического жизнеописания Роберта Гвискара, написанного им на латинском языке2. При этом исследователь сделал, с нашей точки зрения, ошибочный вывод, что Анна не знала латыни и пользовалась при написании «Алексиады» консультациями епископа Бари, который в эпоху Роберта Гвискара мог быть в лучшем случае подростком. Оставляя в стороне дискуссию о том, знала ли Анна латинский язык, и если знала, то в какой степени, отметим, что Г. Г. Литаврин также отмечал знакомство Анны с неизвестной латинской хроникой, описывающей деяния Роберта Гвискара, следы которой содержатся в «Стратегиконе» Катакалона Кекавмена, современника Роберта Гвискара, писавшего свой труд в годы правления императора Михаила VII Дуки Парапинака (1071-1078). По мнению исследователя, этот неизвестный источник был использован сицилийским хронистом Гоффридом Малатеррой3, а также, добавим, автором исследованной Фердинандом Шаландоном хроники, приписываемой Амато из Монте-Кассино4. Какими путями византийская принцесса ознакомилась с латинскими источниками? Очевидно, что Анна Комнина, как принцесса императорской фамилии, имела несравненно больше досуга и возможностей для изучения латыни, чем продажный рифмоплет Вильгельм Апулийский для изучения литературного греческого языка5.
Присутствие в Константинополе как во времена императора Алексея I Ком-нина, так и при его преемниках большого числа западноевропейских наемников,
1 Skoulatos B. Les personnages byzantins de l'Alexiade: Analyse prosopographique et synthèse. Louvain-la-Neuve and Louvain, 1980, p. 192-194.
2 Любарский Я.Н. Об источниках «Алексиады» Анны Комниной // Византийский временник. М., 1964. Т. 25 (50). С. 99-120.
3 Катакалон Кекавмен Советы и рассказы. Поучение византийского полководца XI века. СПб., 2003. С. 202-203, 438.
4 Chalandon F. Histoire de la Domination normande en Italie et en Sicilie, vol. I. Paris, 1907, p. 247.
5 Frankopan P. D. Turning Latin into Greek: Anna Komnene and the Gesta Roberti Wiscardi. ne Journal of Modern History, 2013, vol. 39, No. 1, p. 80-99.
преимущественно норманнов и англосаксов6, делало латинский язык достаточно распространенным средством общения в штабном делопроизводстве, не говоря уже о дипломатических переговорах. Один из таких наемников, норманнский рыцарь Иоанн Рожер, был, как известно, мужем Марии Комниной — дочери императора Иоанна II и племянницы Анны Комниной. Он получил титул кесаря и на Константинопольском Соборе 1147 г. был упомянут в составе свиты императора Мануила I (1143-1180)7. «Алексиада» создавалась Анной Комниной именно в это время (1146-1149гг.). За год до Собора император заключил брак с Бертой Зульцбахской — сестрой германской королевы Гертруды, жены короля Конрада III. Другой наемник по имени Константин из Филадельфии, возможно, англосакс, стал супругом принцессы Феодоры Комниной — сестры Анны и основателем династии Ангелов. Наконец, через десять с лишним лет после смерти Анны Комниной Мария Комнина — правнучка императора Иоанна II — стала Иерусалимской королевой, выйдя замуж за короля Амори I (1163-1174). Тесные брачные связи Комнинов с представителями высшего западноевропейского нобилитета и рыцарства влекли за собой укоренение в Византии определенных западных аристократических обычаев, например, рыцарских турниров, а вместе с тем неизбежно приводили к популяризации латинского и старофранцузского языков среди византийской знати. Поэтому в том, что Анна Комнина в определенной степени знала латынь, не было ничего необычного для ее эпохи.
В обширной историографии, посвященной Анне Комниной, общепризнано, что основными источниками «Алексиады» были сохранившиеся «записки» ее мужа, Никифора Вриенния, и недошедшие до нас воспоминания военачальников императора Алексея I: Георгия Палеолога и Татикия, на что намекает сама Анна8. Подробные описания боевых эпизодов, связанных с ее отцом, и воспевание его боевых подвигов делают сочинение Анны Комниной не только литературной обработкой военных мемуаров9, но в первую очередь политическим памфлетом, направленным против политики племянника Анны, императора Мануила I (1143-1180), который был женат на немецкой принцессе Берте и в конце 1140-х годов активно заигрывал с крестоносцами10. При этом порфирородная принцесса приводит в своем труде подлинные документы императорской канцелярии, что свидетельствует о ее обширном кругозоре и знакомстве с дипломатическими архивами империи11.
6 Vasiliev A. А. The Opening Stages of the Anglo-Saxon Immigration to Byzantium in the Eleventh Century. Seminarium Kondakovianum, 1937, No 9, p. 39-70; Vasiliev A. А. Manuel Comnenus and Henry Plantagenet. Byzantinsche Zeitschrift. 1929-30. No. 29. S. 233-244.
7 Шестаков С.П. Заметки к стихотворениям codicis Marciani gr. 524 // Византийский временник. СПб., 1926. Т. XXIV. С. 56.
8 Annae Comnenae Alexias. Hrsg. D. R. Reinsch, A. Kambylis. Berlin, New York, 2001, Bd. I. S. 452.
9 Macrides R. The Pen and the Sword: Who wrote the Alexiad? Anna Komnene and Her Times. New York, London, 2000, p. 63-81; Reinsch D. Women's Literature in Byzantium? The Case of Anna Komnene. Anna Komnene and Her Times, p. 83-105; Sinclair K. Anna Komnene and Her Sources for Military Affairs in the Alexiad. Estudios Bizantinos, 2014, № 2, p. 143-185.
10 Frankopan P. D. Perception and Projections of Prejudice: Anna Comnena the Alexiad and the First Crusade. Gendering the Crusades. New York, 2002, p. 69; Magdalino P. The Pen of the Aunt: Echoes of the Mid-twelfth Century in the Alexiad. Anna Komnene and Her Times, p. 15-44; Lilie R.-J. Der Erste Kreuzzug in der Darstellung Anna Komnenes. Varia II. noiKÍXa BuZavTivá 6. Bonn, 1987. S. 49-148.
11 Neville L. Anna Komnene. The Life and Work of a Medieval Historian. Oxford, 2016, p. 15-29; Buckley P. The Alexiad of Anna Komnene. Artistic Strategy in the Making of a Myth. Cambridge, 2014, p. 44-167; Neville L. Lamentation, History and Female Authorship in Anna Komnene's Alexiad. Greek, Roman and Byzantine Studies, 2013, 53, p. 192-218; Howard-Johnston J. Anna Komnene and the Alexiad, in Alexios I Komnenos, I. Belfast, 1996, p. 260-302.
Анна Комнина описала только двух византийских самозванцев, появившихся в царствование ее отца12. Первый из этих самозванцев, по-видимому, был тесно связан с двором императрицы Марии Аланской. Возможно, он был приближенным ее первого мужа Михаила VII и после его низложения Никифором Вотаниатом был пострижен в монахи с именем Ректор, как и бывший император. В начале 1080-х гг. Ректор покинул стены своей обители, явился к апулийским норманнам и объявил себя бежавшим императором Михаилом VII. Роберт Гвискар, норманнский герцог Апулии, поддержал Лже-Михаила и использовал его как символ накануне вторжения норманнов на территорию Византийской империи в 1081 г. Роберт Гвискар надеялся захватить Константинополь и посадить на престол свою дочь Олимпию (Елену), помолвленную с наследником византийского престола, кесарем Константином Дукой13, который был сыном Михаила VII и Марии Аланской. Поход Роберта Гвискара опирался на союз с папой Григорием VII подобно тому, как авантюра польских иезуитов, выдвинувших в начале XVII в. авантюриста Лже-Дмитрия I, получила санкцию папского нунция Рангони.
Как отмечает Анна Комнина, после серии гражданских войн, точку в которых весной 1081 г. поставил комниновский переворот, император Алексей столкнулся с тяжелым наследием своих предшественников, довлевшим над западными границами Византийской империи. Еще в 1071 г., в царствование императора Романа IV Диогена (1067-1071), норманны во главе с Робертом Гвискаром после долгой осады овладели городом Бари — последним оплотом ромеев в Италии. После этого император Михаил VII предпринял ряд попыток установить союзнические отношения с Робертом Гви-скаром и с новым папой Григорием VII, вступившим на престол святого Петра в начале 1073 года. Эти попытки были также в значительной степени связаны с катастрофическим положением восточных фем империи, которые превратились в арену ожесточенной гражданской войны между вернувшимся из сельджукского плена Романом IV Диогеном и Дуками. После поражения и гибели Романа Диогена восточные фемы были опустошены в ходе мятежа норманнского рыцаря Русселя де Байоля, после чего эти фемы были захвачены сельджуками. В поисках выхода из кризиса Михаил VII предложил Роберту Гвискару заключить брачный договор между своим братом Константином и дочерью Роберта Олимпией, но после того как у Михаила VII и его жены императрицы Марии Аланской родился сын, названный также Константином, Роберт Гвискар выразил желание выдать свою дочь за маленького наследника14. Вскоре Олимпия была отправлена в Константинополь, где получила новое греческое имя Елена, после чего произошло ее обручение с младенцем Константином Дукой. Имя дочери Роберта Гвискара вызывает неподдельный интерес исследователей, ибо оно с одной стороны может свидетельствовать о том, что Олимпия, носившая греческое имя, была дочерью Роберта от наложницы гречанки, уроженки Южной Италии, взятой герцогом ex more normannico, а с другой стороны — быть признаком раннего влияния на ономастику норманнской аристократии истории Александра Македонского. Как известно, матерью Александра была царица Олимпиада.
Латинские источники сохранили некоторые подробности, связанные с обручением Константина Дуки с норманнской принцессой. В частности, автор фрагмента Хроники из Трои, живший во второй половине XII в., сообщает о том, что Алексей
12 Kazhdan A. Rus'-Byzantine Princely Marriages in the Eleventh and Twelfths Centuries. Harvard Ukrainian Studies, vol. 12/13, p. 414-429.
13 Skoulatos B. Les personnages byzantins de l'Alexiade: Analyse prosopographique et synthèse, p. 57-60.
14 Kolia-Dermitzaki A. Michael VII Doukas, Robert Guiscard and the Byzantine-Norman Marriage Negotiations. Byzantinoslavica, 1997, vol. LVIII, p. 251-268.
Комнин, став императором, изгнал Олимпию из дворца, т.е. расторг обручение Константина Дуки и норманнской принцессы, вследствие чего Роберт начал против Алексея войну. Литургический свиток «Exultet» из Бари, датированный примерно 1075 г., упоминает Олимпию и Константина в качестве царствующей императорской четы перед именами герцога Роберта и его жены Сишельгаиты15. По мнению Веры фон Фалькенхаузен, эти свидетельства говорят о том, что к 1078 г. Олимпиада и Константин были императорами и соправителями Михаила VII, а затем они сохранили свои титулы и положение при Никифоре III Вотаниате (1078-1081). Факт обручения Олимпии (Елены) и маленького Константина Дуки подтверждается также хрисовулом Михаила VII, опубликованным В. П. Безобразовым16. С этой точки зрения, история обручения младенца Анны Комниной и Константина Дуки, описанная порфирородной принцессой в весьма романтических тонах, приобретает совершенно иной характер, ибо Анна Комнина, будучи ребенком, стала инструментом узурпации своего отца, стремившегося породниться с формальным наследником престола, каковым до рождения Иоанна II Комнина (в 1087 г.) оставался Константин Дука.
Папа Григорий VII призвал европейских рыцарей, в первую очередь норманнов, прийти на помощь Константинопольской империи, терпевшей бедствия под ударами сельджуков. Однако переворот 1078 г., свержение Михаила VII и брак нового императора Никифора III Вотаниата с императрицей Марией Аланской (женой предшественника) спутали все карты папской политики. Никифор был прославленным полководцем, покрывшим себя славой в период войны с печенегами, стремился подражать императору Никифору II (963-969) и к тому же приписывал себе происхождение, связанное с Фоками17. Эти обстоятельства, а также почтенный возраст Никифора, подталкивали Марию Аланскую к браку с узурпатором, который пообещал красавице жене сохранить за ее сыном кесарем Константином статус наследника. В итоге Ни-кифор Вотаниат приказал постричь Михаила VII в монахи, а сам женился на императрице. По свидетельству Никифора Вриенния, абсурдность подобного бракосочетания была столь очевидна, что священник мешкал с началом церемонии. Приближенные узурпатора прогнали этого священника из храма и приволокли другого иерея, который в итоге совершил браковенчание. В ответ Никифор Вотаниат был отлучен папой Григорием VII от Церкви на Соборе в Риме 19 ноября 1078 г. в наказание за брак с императрицей, заключенный при живом муже18. Очевидно, папа действовал, опираясь не только на «Диктат папы», но и на 3-5 каноны Сардикийского Собора, который в 343 г. признал за Римским епископом право быть судьей во всей Церкви19.
Кем же была по происхождению Мария Аланская? Императрица Мария была дочерью грузинского царя Баграта IV Курополата (1027-1072) и царицы Борены Аланской, которая, в свою очередь, являлась сестрой аланского царя Дургулеля Великого. Последующие события продемонстрировали, что земная красота сочеталась
15 Falkenhausen V. v. Olympias, eine normannische Prinzessin in Konstantinopel. Bisanzio e l'Italia: Raccolta di studi in memoria di Agostino Pertusi. Vita e pensiero. Milano, 1982, p. 56-72.
16 Безобразов В.П. Хрисовул императора Михаила VII Дуки // Византийский Временник. СПб., 1899. Т. VI. С. 140-143; Cowdrey H.E.J. The Age of Abbot Desiderius: Montecassino, the Papacy, and the Normans in the Eleventh and Early Twelfth Centuries. Oxford, 1983, p. 132-133.
17 Michaelis Attaliatae Historia. Hrsg. E. Th. Tsolakis. Athenis, 2011. S. 32-35; Каждан А. П. Социальные воззрения Михаила Атталиата // Зборник Радова византолошког института XVII. Београд, 1976. С. 1-54.
18 Das Register Gregors VII. Hrsg. E. Caspar. Berlin, 1955. Bd. II. S. 400.
19 Xuvxay^a x«v öeiwv Kai iepwv Kavovwv. Г. A. PäXXr] Kai M. ПотХ^. Äö^v^aiv, 1853. T. III. £. 233-240; Никодим Святогорец, преп. Пидалион. Правила Православной церкви с толкованиями: в 4 т. Екатеринбург, 2019. Т. III. С. 203-205.
у императрицы Марии Аланской с необычайным государственным умом и политической волей. Анна Комнина лично была очень хорошо знакома с императрицей Марией Аланской, которая стала воспитательницей и будущей свекровью юной принцессы, и оставила о ней яркие воспоминания на страницах «Алекси-ады». Вскоре после прихода к власти Никифора Вотаниата и заключения с ним брака Мария Аланская усыновила доместика схол Алексея Комнина, бывшего лишь на семь лет младше своей приемной матери, и, по всей видимости, вступила в любовную связь с ним. Анна вспоминала о Марии как о неземной красавице, обладавшей завораживающими и соблазнительными манерами, как об ожившей античной статуе, с которой, вероятно, могли бы сравниться только Амага и Тиргатао, сарматская и меотская царицы эллинистической эпохи20.
После успешного захвата власти Алексеем и Исааком Комнинами (в феврале/ марте 1081 г.) жена двух императоров Мария Аланская осталась жить в императорском дворце, вынуждая жену Алексея Ирину Дукену ютиться в пристройках, ибо Мария сыграла в комниновском перевороте драматическую роль, напоминавшую роль императрицы Феофано при Иоанне I Цимисхии (969-976)21. Плохо скрывавшиеся близкие отношения Марии Аланской и Алексея Комнина будоражили двор, что отразилось в повествовании Анны Комниной и дало основание матери Алексея, Анне Даласси-не22, ненавидевшей семейство Дук и ставшей вскоре регентом империи, настаивать на разводе сына с Ириной и на заключении его брака с императрицей Марией. В подобной атмосфере первый муж Марии Аланской, постриженный в монахи Михаил VII был довольно быстро вычеркнут из памяти придворных кругов, но не был забыт в южной Италии.
Как уже было отмечено, Роберт Гвискар принял решение использовать самозванца Лже-Михаила в целях борьбы против Византийской империи, дабы «возвратить» престол «отцу» будущего зятя. Вскоре Роберт Гвискар окончательно примирился с папой Григорием VII, который был низложен германским королем Генрихом IV на Соборе в Бриксене 25 июня 1080 г.23 Роберт встретился с понтификом возле замка Чепрано 29 июня 1080 г. Эта встреча была довольно ярко описана Анной Комниной, очевидно, на основании синхронных дипломатических документов. Папа и норманнский герцог вели переговоры, сидя на боевых конях, предводительствуя отрядами преданных рыцарей.
Союз между папой и норманнами, направленный против Византийской империи, стал крупным дипломатическим поражением Никифора III, последствия которого пришлось исправлять Алексею Комнину. Мария Аланская безусловно оставалась важнейшим политическим союзником Алексея в период войны с Робертом, ибо, как бывшая жена Михаила VII и мать его сына, только она могла убедительно разоблачить обман самозванца Лже-Михаила. Роберт Гвискар без сомнения принадлежал к числу наиболее талантливых и удачливых предводителей норманнских рыцарей, создавших во второй половине XI в. рыцарскую «империю». Однако боевые действия между ромеями и норманнами в первой половине 1080-х гг. продемонстрировали, что стратегический талант Роберта Гвискара заметно уступал стратегическому таланту императора Алексея I. После того, как Роберт Гвискар проиграл балканскую
20 Ростовцев М.И. Амага и Тиргатао // Bibliotheca Chersonessitana 32. Одесса, 1915. C. 58-77.
21 Chalandon F. Les Comnène. Études sur l'Empire Byzantin au XIe et au XIIe siècles. Vol. I: Essai sur le règne d'Alexis Ier Comnène (1081-1118). Paris, 1900, p. 42; Diehl Ch. Figures Byzantines. Paris, 1906. Vol. I, p. 335-336.
22 Skoulatos B. Les personnages byzantins de l'Alexiade.., p. 20-24.
23 Mitrofanov A. L'ecclésiologie d'Anselme de Lucques (1036-1086) au service de Grégoire VII: Genèse, contenu et impact de sa «Collection canonique». Turnhout, 2015, p. 56-61.
кампанию и умер на Итаке, следы Лже-Михаила теряются. Вероятно, его ликвидировали в ходе начавшейся в южной Италии гражданской войны между Боэмундом Тарентским и Рожером Борсой за наследство Роберта.
Вторым по счету самозванцем, появившимся в царствование Алексея I Комнина, был Лже-Диоген I, которого можно в определенной степени признать «древнерусским» самозванцем, так как он впервые заявил о себе на границе половецкого поля. По всей вероятности, Лже-Диоген I выдавал себя за Константина Диогена — сына императора Романа IV (1067-1071), который был женат на сестре императора Алексея I, Феодоре Комниной, но погиб в 1070-е гг. под Антиохией в бою с сельджуками24. Как полагает Жан-Клод Шейне, этот самозванец в действительности выдавал себя за Льва Диогена, другого сына императора Романа IV, который долго служил на дунайской границе и погиб в бою с печенегами в августе 1087 г.25 Самозванец безусловно был знаком с половецкими обычаями и знал половецкий язык, что выдает в нем бывшего стратиота, служившего под командованием Льва Диогена. Как бы там ни было, примерно в 1094 г., в приднепровских степях объявился проходимец, бежавший из Константинополя, который разъезжал по половецким таборам и объявлял себя порфирородным сыном законного императора Романа Диогена, преданного и ослепленного изменниками Дуками в 1072 г. Поскольку император Алексей был женат на представительнице рода Дук, императрице Ирине, тень соучастия в свержении Романа Диогена с точки зрения самозванца падала и на него, несмотря на то что мать Алексея, Анна Далассина, была близка к Роману IV и подверглась репрессиям за дружбу с ним. Лже-Диоген I опирался на помощь половцев (куманов), которые сыграли выдающуюся роль как союзники императора Алексея I в борьбе против печенегов, а именно в битве при Левунионе 29 апреля 1091 г. Битва при Левунионе подвела итог непрерывным войнам Византии с печенегами и узами, которые на протяжении многих десятилетий опустошали балканские фемы империи, а временами даже фемы Малой Азии26. Победа над печенегами имела важное значение еще и потому, что император Алексей I продемонстрировал умение защищать Константинополь без активного участия франкских или норманнских наемников, которые служили империи и привлекали своим примером будущих крестоносцев. Эта победа была одержана при помощи половецких ханов Боняка и Тугоркана, а также, по мнению В. Г. Васильевского, при участии русской дружины Теребовльского князя Василько Ростиславича (1066-1124)27. Правда, участие Василько в кампании против печенегов представляет собой дискуссионный вопрос. В частности, А. Е. Мусин отмечает, что если вторая половина XI в. была завершающей эпохой активного участия в европейской политике княживших в Киеве викингов, то интересы Василько уже не распространялись за пределы его семейных владений28.
24 Neville L. Heroes and Romans in Twelfth-Century Byzantium: The Material for History of Nikephoros Bryennios. Cambridge, 2012 p. 77, 106; Cheynet J.-C. Pouvoir et Contestations à Byzance (963-1210). Paris, 1996, p. 99-100 ; Mathieu M. Les faux Diogènes. Byzantion, 1952, vol. 22, p. 133-150.
25 Annae Comnenae Alexias. Bd. I. S. 243.
26 Мохов А. С. К вопросу о византийской военной организации в период войны с печенегами 1046-1053 гг. // Известия Уральского государственного университета. 2005. № 39. С. 15-26; Его же. К административной структуре Византийской империи на Дунае в период войны с узами (1064-1065 гг.) // Античная древность и средние века. Екатеринбург, 1999. Вып. 30. С. 158-168.
27 Васильевский В.Г. Византия и печенеги (1048-1094) // Журнал министерства народного просвещения. 1872. Ч. 164. Отд. II. С. 116-165, 243-332.
28 Musin A. La formation de la politique matrimoniale et la « diaspora normande » en Europe au XIe siècle: l'exemple d'Anne de Kiev, dans 911-2011. Penser les mondes normands medievaux. Éd. par D. Bates et P. Baudouin. Caen, 2016, p. 177-205.
Рассмотрим кратко тот период русско-половецких войн, в котором принимали участие ханы Боняк, Тугоркан и другие воинственные мужи29, упомянутые Анной Комниной. Половцы, или куманы, представляли собой волну тюрко-монгольских кочевников, которая начала захват западной части евразийского степного пояса в первой половине XI в.30 Ранние половецкие миграции в эту эпоху осуществлялись преимущественно монгольскими племенами кимаков, а позднее — племенами кунов. Они-то и получили в византийских и латинских источниках собирательное наименование куманов, причем среди них доминировал монгольский или даже маньчжурский суперстрат31.
Первый половецкий набег на Русь состоялся в 1061 г. и закончился поражением князя Всеволода Ярославича (1030-1093)32. В 1068 г. половцы во главе с ханом Шарука-ном Старым нанесли сокрушительное поражение дружинам русских князей Яросла-вичей в битве на реке Альте33. Половцы вторглись в Черниговское княжество, однако были разгромлены 1 ноября 1068 г. черниговским князем Святославом Ярославичем в битве на реке Снове, причем хан Шарукан попал в плен к русскому князю: «а князя их яша рукама»34. В 1070-х гг. половцы уже принимали активное участие в междоусобной войне русских князей, известной как борьба за черниговское наследство или продолжение усобицы Ярославичей. В частности, в 1078 г. князья Олег и Борис Святославичи, управлявшие Тмутараканским княжеством, соединились с половцами и разбили дружину черниговского князя Всеволода Ярославича в битве на реке Сожице. Вероятно, половцы принимали также участие в битве на Нежатиной Ниве 3 октября 1078 г., где погибли великий князь Изяслав Ярославич (1024-1078) и тмута-раканский князь Борис Вячеславич (1054-1078)35.
Борьба русских князей с половцами составляет отдельную яркую страницу в русской истории домонгольской эпохи. А. А. Васильев в своей фундаментальной «Истории Византийской империи» приводит справедливое высказывание В. О. Ключевского об историческом значении этой борьбы: «Эта почти двухвековая борьба Руси с половцами имеет свое значение в европейской истории. В то время как Западная Европа крестовыми походами предприняла наступательную борьбу на азиатский Восток, когда и на Пиренейском полуострове началось такое же движение против мавров, Русь своей степной борьбой прикрывала левый фланг европейского наступления. Но эта историческая заслуга Руси стоила ей очень дорого: борьба сдвинула ее с насиженных днепровских мест и круто изменила направление ее дальнейшей жизни». «Таким образом, — развивает тезис В. О. Ключевского А. А. Васильев, — Русь участвовала в общем западноевропейском крестоносном движении, защищая себя и в то же время Европу от варваров-язычников (infideles)»36.
29 «о Тоуортак, о MaviaK кш erepoi avSpe^ ^axi^wraroi»: Annae Comnenae Alexias. Bd. I. S. 212.
30 Голден П. Формирование куман-кипчаков и их мира // Материалы по истории, археологии и этнографии Таврии. Симферополь, 2003. Вып. 10. С. 458-480; Его же. Кипчаки средневековой Евразии: пример негосударственной адаптации в степи // Монгольская империя и кочевой мир. Улан-Удэ, 2004. С. 103-134.
31 Marquart J. Über das Volkstum der Komanen, Osttürkische Dialectstudien. Abhandlungen der Akademie der Wissenschaft in Gottingen, Philologisch-historische Klasse. N. F. Bd. 13, No. 1. Berlin, 1914. S. 25-238.
32 ПСРЛ. Пг., 1915. Т. IV. Ч. 1. Вып. 1 С. 120-121.
33 Там. же. С. 124.
34 Там же. С. 125.
35 Там же. С. 133-134.
36 Васильев А.А. История Византийской империи. От начала крестовых походов до падения Константинополя. СПб., 1998. Т. II. С. 39-40; Ключевский В. О. Сочинения: в 9 т. Т. I: Курс русской истории. Ч. I. М., 1987. С. 284-285.
Активное участие половцев в усобицах русских князей повышало престиж половецких воинов и авторитет половецких ханов. По этой причине русско-половецкие войны не мешали русским князьям и половецким ханам заключать между собой союзы, что, по всей вероятности, и произошло в апреле 1091 г., когда Боняк, Ту-горкан и, возможно, князь Василько Теребовльский выступили против печенегов на стороне императора Алексея Комнина. Как полагала С. А. Плетнева, Боняк был ханом половецких племен, контролировавших значительные степные территории первоначально на правом, а с течением времени и на левом берегу Днепра. Боняку было суждено стать одним из наиболее ярких представителей половецкой кочевой знати, прожившим чрезвычайно долго (до 90 лет) вопреки своему образу жизни и сумевшим бросить серьезный военный вызов князьям южной Руси в последующие десятилетия37.
Хан Тугоркан был не менее знаменит, чем Боняк, в первую очередь своими военными авантюрами, которые и предопределили, в итоге, его короткий век. Два года спустя после битвы при Левунионе Тугоркан уже воевал вместе с Боняком против киевского князя Святополка Изяславича. Половцы нанесли сокрушительное поражение русским князьям в битве на реке Стугне 26 мая 1093 г.38 Затем Святополк был снова дважды разбит половцами — 23 июля 1093 г. на реке Желани, где полегло две трети жителей Киева, а затем под Халепом, — после чего в 1094 г. заключил с ними договор и «поя жену, дщерь Тугорканю, князя половецкого»39.
В 1094-1095 гг. Тугоркан и Боняк, недавние союзники императора Алексея I, окрыленные победами над русскими князьями, атаковали Византийскую империю, поддержав мятеж Лже-Диогена I: «В лето 6603 идоша половци на грекы с Девегениевецем и воева грекы, а царь Девигенивеца я слепы и»40. Половцы вторглись в северные фемы Византийской империи через Зиг, получив помощь от местных валахов. Такие крепости как Голоя и Диамболь открывали ворота самозванцу, облаченному в порфиру и пурпурные императорские сапоги. Самозванец, по-видимому, владел аристократическими манерами и знал некоторых византийских военачальников лично.
Наступление половцев на Адрианополь вновь создало угрозу Константинополю, а фема Македония, полностью разоренная во время предшествующих войн с печенегами, из-за новых боевых действий не могла вернуться к нормальной хозяйственной жизни. Поэтому император Алексей решил прибегнуть к хитрости, о которой подробно рассказывает Анна Комнина. К Лже-Диогену подослали лазутчика по имени Алакасей, который в свое время хорошо знал императора Романа Диогена. Он помог захватить самозванца. Как отмечает Анна Комнина, под Адрианополем хан Тугор-кан едва не был убит византийским стратигом по имени Мариан, который галопом устремился на хана, потрясая длинным копьем. Тугоркан спасся только благодаря подоспевшим телохранителям41. Примерно год спустя, в мае 1096 г., Тугоркан вторгся в русские земли, осадил Переяславль и через полтора месяца, 19 июля 1096 г., погиб вместе с сыном в битве на реке Трубеж42. Так бесславно завершилась эпопея Лже-Диогена I. Питер Франкопан выдвинул предположение о том, что Лже-Диоген I в действительности был настоящим сыном императора Романа IV — Львом Диогеном, который был предательски захвачен и ослеплен по приказу Анны Далассины
37 Плетнева С.А. Хан Боняк и его время // Проблемы археологии. 1978. Вып.2. С.174-180; Плетнева С.А. Половцы. М., 2010. С. 52-77.
38 ПСРЛ. СПб., 1908. Т. II. С. 211.
39 Там же. С. 216.
40 ПСРЛ. Т. IV. Ч. 1. Вып. 1. С. 137; Т. II. С. 217.
41 Annae Comnenae Alexias. Bd. I. S. 289-290.
42 ПСРЛ. Т. II. С. 222.
и впоследствии оклеветан Анной Комниной43. Учитывая определенную синхронность заговора Никифора Диогена (1094 г.) и выступления Лже-Диогена I (1094/1095г.), подобное предположение могло бы быть не лишенным оснований, если бы не одно обстоятельство: претендент опирался исключительно на половецкую военную помощь и практически не имел сторонников среди византийской военной аристократии, что довольно странно для наследника императора-военачальника Романа IV, который к тому же имел собственный опыт военной службы.
Норманнский историк и монах Ордерик Виталий упоминает в своем произведении нового самозванца, Лже-Диогена II, который воевал против ромеев вместе с норманнскими рыцарями Боэмунда Тарентского в 1105-1107 гг.44 Анна Комнина об этом самозванце не упоминает, но не исключено, что он был норманнским рыцарем, некогда служившим императору Роману IV, а затем, после 1071 г., — Русселю де Байолю или Филарету Варажуни. По крайней мере мы знаем о том, что норманны, служившие Филарету, после его падения в 1086 г. перешли на службу к сельджукам и таким образом дожили до прибытия крестоносцев, участников Первого Крестового похода (1096-1099). Как отмечает В. В. Прудников, норманны пытались закрепиться в Анатолии на протяжении всей второй половины XI века, и участие норманнских рыцарей в Первом крестовом походе, приведшее к основанию Антиохийского княжества, не было серией спонтанных территориальных захватов, но стало закономерным следствием многолетней норманнской экспансии45. С этой точки зрения появление очередного самозванца Лже-Диогена в войсках Боэмунда Тарентского в период второй войны Алексея I Комнина с норманнами не представляет собой ничего невероятного.
В конце правления императора Алексея, в 1116 г., в придунайских степях появился Лже-Диоген III, который объявил, что он — Лев, младший сын императора Романа Диогена, в действительности погибший в бою с печенегами в 1087 г. Он сумел привлечь на свою сторону половцев и получил военную помощь от Киевского великого князя Владимира Мономаха (1113-1125). Союз этого Девгеневича и Владимира Мономаха был скреплен браком самозванца и дочери Мономаха по имени Мария (Марица) (f1146). Войска Девгеневича форсировали Дунай, вторглись на территорию фемы Паристрион и овладели Доростолом. В Доростоле самозванец разместил свой двор, раздавая окрестные города и села своим половецким и русским наемникам, но вскоре был убит подосланными Алексеем Комнином наемными убийцами — «сарацинами», т.е., очевидно, арабами или сельджуками на имперской службе: «В се же лето иде Леонь царевичь зять Володимерь на куръ отъ Олексия царя и вдася городовъ ему Дунаискыхъ неколко и в Дельстре городе лестию оубиста и два Сорочинина посла-ная царемъ»46. После того, как известия об этих событиях достигли Киева, Владимир Мономах отправил на Дунай войско под командованием воеводы Ивана Войтишича, который, по словам древнерусского летописца, «посажа посадники по Дунаю»47.
43 Frankopan P. D. Unravelling the Alexiad: Who was 'Devgenevich' of the Russian Primary Chronicle and 'Pseudo-Diogenes' of the Greek sources? Byzantine and Modern Greek Studies, 2005, vol. 29, issue 2, p. 147-166.
44 Kazhdan A. Rus'-Byzantine Princely Marriages in the Eleventh and Twelfths Centuries, p. 422; Orderici Vitalis Historiae Ecclesiasticae Libri tredecim. Ed. par A. Le Prevost. Paris, 1845. Vol. III, p. 212. Французский издатель «Церковной истории» Ордерика Виталия, Огюст Ле Прево, ошибочно отождествляет этого самозванца с Лже-Михаилом (Ректором) — самозванцем времен экспедиции Роберта Гвискара (1081-1082).
45 Прудников В.В. Deus adiuva. Норманнские рыцари в Анатолии XI-XII вв. М., 2019. С. 79-146; Прудников В.В. Норманны в Малой Азии в XI-XII вв. Дис. ... канд. ист. наук. М., 2016. С. 88-141.
46 ПСРЛ. Т. II. С. 283.
47 Там же. С. 284.
На основании этих кратких летописных сведений можно сделать вывод, что Владимир Мономах попытался удержать завоевания на Дунае даже после убийства самозванца византийскими агентами.
Как полагает ряд ученых, в частности Г. Г. Литаврин, а также современный исследователь А. Н. Слядзь в своей нашумевшей книге о взаимоотношениях Византии и Руси в Крыму и Приазовье в XI-XII вв.48, помощь Владимира Мономаха Девгеневичу была обусловлена затаенной местью великого князя Киевского императору Алексею I за то, что император еще в 1080-е гг. поддержал Тмутараканского князя Олега Святославича в борьбе против Киева49.
Однако гипотеза Г. Г. Литаврина и А. Н. Слядзя достаточно уязвима в свете современных комплексных исследований с учетом данных сфрагистики. По мнению А. Е. Мусина, Таманский полуостров представлял собой территорию, находившуюся в непосредственной зависимости от Константинополя, а представления о существовании Тмутараканского княжества как самоуправляемой территории являются историографическим мифом. Известно, что император Алексей I смог защитить византийские территории Северного Причерноморья как от степняков половцев, так и от сельджуков Данишмендидов50. С этой точки зрения предполагаемая византийская жена князя Олега в действительности была «архонтиссой Росии», о чем свидетельствует ее печать, сам же Олег мог приехать на Тамань только в качестве «архонта Тамани / Ма-тархи, Зихии и Хазарии», то есть в качестве византийского чиновника более низкого ранга51. При этом возможно, что Киев первоначально не признавал Алексея I Комнина василевсом и хранил верность свергнутому Никифору III Вотаниату, но это непризнание никак не могло быть следствием равноправных отношений между Константинополем и Киевом. С точки зрения иерархии «византийского содружества» Киев был лишь военной базой норманнов-викингов, контролировавших торговые речные маршруты. Эти норманны-викинги, как отмечает А. Е. Мусин, были признаны Византийской империей в качестве «архонтов»52, но Киев в глазах византийцев не представлял собой полноценной столицы, которая обладала бы для империи тем же статусом, каким обладали Багдад, Исфахан или Париж. Еще А. П. Каждан аргументированно опроверг историографический миф о «византинизации» политической элиты Киевской Руси, показывая отсутствие интенсивных брачных связей между Рюриковичами и византийскими императорскими династиями по сравнению с аналогичными связями византийского двора с западно-европейскими королевскими домами XI-XII вв. Попытка Владимира Мономаха породниться с самозванцем Лже-Диогеном III, более известным как «Девгеневич», является очевидным доказательством слабости политического влияния киевских князей на брачную политику Константинополя53
48 Литаврин Г.Г. Русь и Византия в XII веке // Его же. Византия и славяне: Сб. статей. СПб., 1999. С. 496-517; Его же. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX — начало XII в.). СПб., 2000. С. 277299; См.: Слядзь А.Н. Византия и Русь СПб.; М., 2014; Его же. Ответ неофициальным оппонентам // Proslogion: Проблемы социальной истории и культуры Средних веков и раннего Нового времени. 2017. № 3 (2). С. 193-215.
49 Лопарев Х.М. Византийская печать с именем русской княгини // Византийский временник. 1894. Т. I. С. 159-166.
50 Kazhdan A. Rus'-Byzantine Princely Marriages in the Eleventh and Twelfths Centuries, p. 414-415; Beihammer A. D. Byzantium and the Emergence of Muslim-Turkish Anatolia ca. 1040-1130. London, New York, 2017, p. 358-385.
51 Мусин А. Е. Corpus fratrum или «союз архонтов»? Историко-археологический комментарий к моделям власти в Восточной Европе конца XI века // Stratum plus. 2018. № 5. С. 183-206.
52 Там же. С. 196.
53 Kazhdan A. Rus'-Byzantine Princely Marriages in the Eleventh and Twelfths Centuries, p. 414-429.
и, следовательно, ставит под сомнение равноправное участие киевских князей в «Византийском содружестве».
Император Алексей I был заинтересован в контроле Византийской империи над территорией Таманского полуострова и Приазовья по двум принципиальным причинам. Во-первых, василевс не мог допустить распространения экономического и политического влияния на этой территории сельджукских эмиров Данишмендидов. Во-вторых, контроль Византии за Тмутараканью обеспечивал регулярные и бесперебойные поставки в Константинополь сырой нефти, необходимой для приготовления «греческого огня». Византийские амфоры с остатками сырой нефти находят на Тамани в большом количестве в слоях, датируемых XII в.54 Олег Святославич получил от императора Алексея I титул архонта Хазарии и, вероятно, обеспечивал стратегические поставки сырья в Константинополь, что только усилило недовольство киевских князей и подтолкнуло Владимира Мономаха к войне. Вероятно, Владимир Мономах не признавал Алексея Комнина в качестве законного императора до самого конца его правления, что и позволило Киевскому князю поддержать Девгеневича войсками и даже организовать брак самозванца с собственной дочерью55.
После убийства Девгеневича Владимир Мономах перенес свои благодеяния на его маленького сына и своего внука, лжецаревича Василько Леоновича. Права Василько на Дунае защищала новая дружина, присланная Киевским великим князем под командованием князя Вячеслава Владимировича, сына Владимира Мономаха, а также воеводы Фомы Ратиборовича56. Русская дружина безуспешно осаждала Доростол, так как император Алексей, очевидно, успел вернуть город после убийства Девгеневича, а затем ушла на Дон воевать с половцами: «Томъ же лете ходи Вячеславъ на Дунаи с Фомою Ратиборичемъ и пришедъ къ Дърьсту и не въспевше ничто же воротишася в се же лето бишася с Половци и с Торкы и с Печенегы у Дона и секошася два дни и две нощи». Впоследствии лжецаревич Василько Леонович подрос и принимал участие в усобице Мономаховичей. Он погиб в битве на реке Супое 8 августа 1135 г., в ходе которой киевская дружина была разгромлена черниговским князем Всеволодом Ольговичем и половцами: «Тогда же Василка Леонович царевичь убиенъ бысть, и бысть брань люта», — сообщает галицко-волынский летописец57.
Анна Комнина об этих событиях не упоминает, так как, вероятно, они не оказали никакого влияния на стратегическое положение Византийской империи на исходе царствования императора Алексея I. Уже в 1123 г. император Иоанн II Комнин (1118-1143) и Владимир Мономах заключили мир, который был скреплен браком между Алексеем Комнином, старшим сыном императора Иоанна II, и великой княжной Мстиславной (Зоей), дочерью Мстислава Великого, будущего Киевского великого князя, и Христины Ингесдоттер58. Хотя этот брак означал прекращение борьбы за Дунай, однако, как показал еще Г. Г. Литаврин, византийско-русские отношения в первой четверти XII в. переживали очевидный кризис, связанный с комплексом причин. С одной стороны, нашествие половцев еще во второй половине XI в. привело к захвату кочевниками Северного
54 Примечательно, что «греческий огонь» использовали в это время не только на византийском флоте. Эта горючая смесь была известна половцам, которые применяли ее при осаде крепостей, забрасывая за стены глиняные емкости, наполненные «греческим огнем», при помощи требушетов.
55 Литаврин Г.Г. Русь и Византия в XII веке. С. 496-517.
56 ПСРЛ. Т. II. С. 284.
57 ПСРЛ.Т. П.С. 298; Насонов А.Н. История русского летописания XI — начала XVIII века. Очерки и исследования. М., 1969. С. 88-89.
58 Лопарев Х.М. Брак Мстиславны (1122 г.) // Византийский временник. 1902. Т.К. Вып.3-4. С. 418-445.
Причерноморья и к разрыву регулярного торгового сообщения между Киевом и Константинополем. Половцы вклинились между южной Русью и Таврией, овладели степным поясом в низовьях Днепра, установили контроль за некоторыми Крымскими портами, собирая там дань и продавая рабов. Захват половцами Приднестровья и левого берега Дуная прервал непосредственную торговую связь между Византией и Галицким княжеством. Однако политическое значение Девгеневича было столь велико, что Владимир Мономах продолжил оказывать военную помощь его сторонникам и Василько Леоновичу, несмотря на явную дискредитацию их движения в самой Византии. Активная роль Владимира Мономаха в борьбе Девгеневича за власть, вероятно, могла способствовать определенной легализации самозванчества и его идеологической рецепции в русской политической традиции в более позднее время.
Эпопея самозванцев Лже-Диогенов заставляет вспомнить еще один важный эпизод, связанный как с историей семьи императора Алексея Комнина, так и с участием в истории этой семьи императрицы Марии Аланской. В повествовании принцессы Анны содержится рассказ, на первый взгляд носящий легендарный характер. Принцесса пишет о проекте брака между неизвестной дочерью императора Алексея I и сыном сельджукского султана Малик Шаха (1072-1092). Султан написал императору Алексею Комнину письмо, доставленное сельджукским аристократом Бузаном, которое цитирует принцесса Анна. В письме Малик Шах сообщает о своей осведомленности о недавних войнах императора с норманнами и печенегами и предлагает императору военную помощь, которая, по мысли султана, поможет императору победить своих врагов на Западе, в Иллирике. Взамен султан выдвигает условие: император должен отправить к сельджукам свою дочь для заключения брака со старшим сыном султана59.
Аргументы ряда исследователей, предполагавших, что история брака дочери Алексея Комнина с сыном Малик Шаха была выдумана Анной Комниной, не выдерживают серьезной критики. В действительности у нас нет никаких оснований сомневаться в подлинности письма Малик Шаха, ибо это письмо (точнее его перевод с персидского языка на греческий) было получено Анной Комниной в составе целой коллекции дипломатических документов, оставшихся от ее отца, среди которых находился, например, хрисовул о регентстве Анны Далассины или копия письма императора Алексея I германскому императору Генриху IV (1054-1105). Если же принцесса выдумала и сочинила этот дипломатический документ, почему же в таком случае мы должны доверять остальным документам, которые она цитирует на страницах своего произведения?
Анна Комнина объясняет брачный проект Малик Шаха политическими интересами султана, которые заключались в том, чтобы объединить свои силы с византийскими войсками в борьбе против мятежного сельджукского эмира Никеи Абуль-Касима (1086-1092). Этот огузский князек намеревался создать собственное независимое от Малик Шаха политическое объединение на завоеванной территории византийской фемы Опсикий. Он также был опасным противником Византии, ибо готовил военный флот на острове Хиос и тем самым создавал непосредственную угрозу Константинополю. Принцесса Анна писала свой знаменитый труд спустя более чем полвека после описываемых событий. И вполне естественно, что порфирородная писательница демонстрирует свое презрение и негодование по отношению к Малик Шаху и к его брачному проекту. Некогда могущественная династия Великих Сельджукидов утратила в глазах ромеев весь свой авторитет после того, как двор императора Мануила I (1143-1180) получил известия о разгроме султана Санджара (1118-1153), разбитого киданьским гурханом Елюй Даши (1124-1142) в 1141 г. в битве при Катване (недалеко
59 Аппае Сотпепае Alexias. Bd. I. S. 194. § 45-56.
от Самарканда). По сообщению киданьской хроники, дошедшей до наших дней в переводе на маньчжурский язык, тела сельджукских воинов, павших в битве, покрывали пространство в несколько десятков ли60 (не менее 11,43 км). Порфирородная принцесса забыла о могуществе державы Великих Сельджукидов в эпоху Малик Шаха под влиянием поражения, которое потерпел Санджар от киданей, и не видела со всей очевидностью политические и военные затруднения, в которых находились как ее отец, так и вся империя ромеев на рубеже 1080-1090-х гг.
Византийская история уже знала примеры брачных договоров между ромей-скими принцессами и предводителями степных кочевников. В качестве примеров подобных договоров можно привести обручение дочери Галлы Плацидии, августы Юсты Граты Гонории, с Аттилой около 450 г., обручение дочери императора Ираклия (610-641) августы Епифании (Евдокии) с западно-тюркским каганом в 627 г., брак дочери императора Юстиниана II Ринотмета (685-695; 705-711) от первого брака с булгарским ханом Тервелом в 705 г. Но как сообщает нам принцесса Анна, ее отец лишь посмеялся над предложением Малик Шаха61. Анна спешит заверить читателей, что Бог и император не могли допустить, чтобы дочь императора была отправлена в Персию, к вождю варваров, чтобы влачить там жалкое существование. Тем не менее Анна все-таки признает, что император организовал ответное посольство Куртикия ко двору Малик Шаха, что опровергает сообщения Анны о скептицизме Алексея относительно предложения султана. Анна поясняет, что посольство было организовано Алексеем с одной лишь целью, чтобы создать видимость заинтересованности императора в этом деле, но это объяснение не слишком соответствует образу отца как ответственного политика, созданному Анной в «Алексиаде». Вполне вероятно, что негативная реакция Анны на проект Малика Шаха имела очень личные причины, которые были связаны с основной идеей ее работы. Однако во время путешествия византийского посольства в Хорасан, или, что более правдоподобно, в Исфахан, столицу Великих Сельджукидов, Малик Шах был убит, после чего посольство вернулось в Константинополь без каких-либо результатов.
Датировка переговоров между Алексеем I и Маликом Шахом о браке широко обсуждалась в научной литературе62. Поль Готье предполагал, что Малик Шах написал свое письмо Алексею с предложением брака в 1087 г., поскольку в этом письме упоминаются война Алексея против Роберта Гвискара, завершившаяся победой императора над норманнами в 1085 г., и нападение печенежского хана Челгу на Византию в 1086 г. Кроме того, Малик Шах просит Алексея прислать ему свою дочь для заключения брака с его старшим сыном, между тем как старший сын Малик Шаха по имени Ахмед умер в 1088 г.63 Я. Н. Любарский отвергал аргументы Поля Готье, утверждая, что Малик Шах вполне мог упомянуть о военных событиях, произошедших в 1085 и 1086 гг., в своем письме, написанном между 1086 и 1092 гг. (1092 г., убийство Малика Шаха), и что Малик Шах мог назвать своим старшим сыном будущего султана Баркиярука (1092-1104), который родился в 1079/81 г. от второй жены Зубайды-хатун64 и стал старшим сыном после смерти Ахмеда65. Если Я. Н. Любарский был прав, то в таком случае
60 История Железной империи / пер. и ком. Л. В. Тюрюминой. Новосибирск, 2007. С. 132.
61 Annae Comnenae Alexias. Bd. I. 195. S. 87-88.
62 Алексиада / пер. с греч. и комм. Я. Н. Любарского. СПб., 1996. С. 525-527.
63 Gautier P. Le discours de Theophylacte de Bulgarie à l'autocrator Alexis Comnène (6 janvier 1088). Revue des Études Byzantines, 1962, No 20, p. 101.
64 Агаджанов С.Г. Государство Сельджукидов и Средняя Азия в XI-XII вв. М., 1991. С. 114.
65 Любарский Я.Н. Рецензия на: P. Gautier, Le discours de Theophylacte de Bulgarie à l'autocrator Alexis Comnène (6 janvier 1088), dans Revue des Études Byzantines 20, 1962. P. 93-130 // Византийский Временник. М., 1964. Т. 25 (50). C. 269-270.
мы могли бы предположить, что Малик Шах отправил свое письмо императору Алексею во второй половине 1091 или же весной 1092 г., поскольку уже 19 ноября 1092 г., во время ответного путешествия византийского посольства в Хорасан, Малик Шах был убит. Что же касается Абуль-Касима, то мятежник был задушен тетивой от лука, вероятно, еще до убийства Малик Шаха, но после отправки в Константинополь его письма императору Алексею.
Однако зимой 1091/1092 гг. Алексей более не нуждался в экстренной помощи Малик Шаха. Поэтому мы полагаем более вероятным, что Малик Шах отправил письмо Алексею до 29 апреля 1091 г., когда Алексей с помощью половецких ханов Боняка и Тугоркана разбил печенегов в битве при Левунионе.
Если мы согласимся с предположением, что потенциальным женихом дочери Алексея I был Баркиярук, то политическая ситуация, сложившаяся вокруг брачного проекта, станет более ясной. Автором брачного проекта был Малик Шах, и вполне естественно, что после его убийства Алексей больше не хотел поддерживать отношения с двором Великих Сельджукидов, поскольку новоиспеченный наследник (потенциальный жених) не смог выполнить главное условие союзного договора в силу своего малолетства. По всей видимости, одним из условий брака, выдвинутых Алексеем Малик Шаху и его преемнику в ответном послании, было требование нейтрализовать опасность, исходившую для Византии от Килидж Арслана ибн Сулеймана (1092-1107). Это условие не могло быть выполнено юным Баркияруком. После убийства Малик Шаха Килидж Арслан смог бежать из Исфахана, а после убийства Абул-Касима он объявил о своих притязаниях на Никею. Сельджукская империя вступила в эпоху глубокого кризиса и внутренних смут66.
Баркиярук мог быть женихом дочери императора Алексея Комнина, но кем же была его невеста? Увы, Анна Комнина не сообщает нам имени своей сестры, посватанной за сельджукского князя. В 1091/1092 г. Алексей и Ирина имели только двух дочерей. Старшая дочь царственной четы, наш историк — принцесса Анна, родилась 1/2 декабря 1083 г.; соответственно она была на два/три года младше Баркиярука. С самого рождения Анна была обручена с кесарем Константином Дукой, сыном Михаила VII и Марии Аланской, обручение которого с дочерью Роберта Гвискара Олимпией (Еленой), вероятно, было расторгнуто Алексеем Комнином еще весной 1081 г., сразу же после захвата престола. Младшая дочь Алексея и Ирины, принцесса Мария родилась 19 сентября 1085 г.67; в период переговоров между Алексеем Комнином и Малик Шахом о браке ей было только пять/шесть лет. Между тем, византийское право (Эклога Льва III (717-741) и Константина V (741-775)) позволяло девушкам вступать в брак только начиная с 13 лет. Подобные обстоятельства дают нам возможность утверждать, что Алексей Комнин никогда не согласился бы отправить Малик Шаху ни Анну, обрученную с наследником престола, ни Марию, по византийским законам не достигшую брачного возраста. Что же касается сестер императора Алексея I, тетушек Анны Комниной, то даже если они унаследовали знаменитую красоту их матери Анны Далассины, тем не менее они не могли претендовать на брак с Баркияруком по причине возраста, весьма почтенного по меркам восточных кочевников68.
Кем же была неизвестная сестра Анны Комниной, которая в начале 1090-х гг. могла стать женой сельджукского султана Баркиярука? Не скрывается ли здесь загадочная Варвара Комнина, ставшая в итоге по преданию русской великой княгиней?
66 Peacock A. C. S. The Great Seljuk Empire. Edinburgh, 2015, p. 76-79; Агаджанов С.Г. Государство Сельджукидов и Средняя Азия в XI-XII вв. C. 113-118.
67 Skoulatos B. Les personnages byzantins de l'Alexiade..., p. 194-195.
68 Bapaou K. H. reveaÀoy/a xwv K(ù[ivr\vâv. ©eaaaÀovÎKr], 1984. T. I. £. 64-86.
К сожалению, упоминания о Варваре Комниной содержатся лишь в позднейших русских источниках (игумен Феодосий (Сафонович), 1670 г.), которые повествуют о перенесении мощей великомученицы Варвары в Киев. Варвара Комнина представлена в этих источниках как дочь императора Алексея I Комнина, ставшая супругой Киевского великого князя Святополка Изяславича (1093-1113) («...Михаил-Святополк Князь Киевский, сын Изяславов... име первую жену Гречаныню, Алексия Комнина дщерь, именем Варвару.»)69. А.В. Назаренко убедительно доказал, что Варвара Комнина — персонаж легенды, связанной с традицией почитания на Руси мощей великомученицы Варвары, в то время как в действительности Святополк Изяславич был женат на чешской княжне, дочери Спытигнева II (1055-1061), затем на Елене Тугоркановне, княжне из половецкого рода Тертер-Оба, дочери уже знакомого нам половецкого хана Тугоркана, и, наконец, состоял в интимных отношениях с неизвестной наложницей, от которой имел сына Мстислава70. С этой точки зрения история Варвары Комниной должна рассматриваться лишь как историографический миф.
Императрица Ирина Дукена71, ставшая супругой Алексея Комнина в 1078 г., была для него второй женой. Как сообщает Никифор Вриенний, в 1076 г. молодой Алексей Комнин женился на дочери Аргира, деспота византийской Италии, которая скончалась к 1078 г.72 По мнению Поля Готье эта женщина была только обручена с Алексеем Комнином и могла быть дочерью Василия Аргира, брата императора Романа III (1028-1034); ее сестра Елена вышла замуж за грузинского царевича Баграта (будущего Баграта IV Куропалата), сына знаменитой (благодаря Хахульскому триптиху) царицы Мариам Арцруни73. Нам практически ничего неизвестно о первом браке Алексея Комнина, но вполне закономерно предположить, что от первой жены император имел дочь, рожденную в 1077/1078 гг.; возможно, рождение дочери и стало причиной смерти ее матери. В этом случае Малик Шах в своем письме мог просить императора Алексея прислать в жены своему сыну неизвестную дочь Алексея Комнина и Аргириды. Но если Аргирида умерла около 1078 г. не от родов, то в таком случае для рождения дочери в браке с Алексеем Комнином у нее было не слишком много времени, не более двух лет. Кроме того, если бы эта дочь существовала, то она была бы непременно упомянута Никифором Вриеннием в рассказе о первом браке будущего императора. В силу данных обстоятельств у нас нет весомых оснований допускать существование дочери Алексея Комнина от первого брака.
Поэтому мы предполагаем, что византийской невестой Великого Сельджукида Баркиярука была неустановленная женщина, являвшаяся незаконнорожденной дочерью Алексея Комнина от императрицы Марии Аланской, родившаяся в период пребывания Алексея Комнина при дворе Никифора III Вотаниата в качестве приемного сына императрицы (1079/1080). Последнее предположение с нашей точки зрения более чем убедительно, ибо, во-первых, появление у Алексея I и императрицы Марии Аланской незаконной дочери объясняет умалчивание Анной Комниной ее имени, в то время как логика повествования безусловно требовала от принцессы назвать имя сестры — несостоявшейся невесты юного сельджукского султана — и прояснить ее дальнейшую судьбу, а во-вторых, рождение императрицей Марией Аланской ребенка от Алексея представляло бы собой весомый аргумент, используя который, всесильная Анна Далассина готовила развод сына с Ириной Дукеной и его брак с Марией
69 Закревский Н. Описание Киева. М., 1868. Т. 2. C. 541-542.
70 Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. М., 2001. С. 570-577.
71 Skoulatos B. Les personnages byzantins de l'Alexiade..., p. 120-124.
72 Bapaou K. H. reveaÀoy/a xwv Ku>[ivr\vâv. T. I. £. 87-88; Nicéphore Bryennio. Histoire. Par P. Gautier. Bruxelles, 1975, p. 221. § 14-16.
73 Nicéphore Bryennio. Histoire, p. 220. § 6.
Аланской, на что деликатно намекает сама принцесса Анна74. Поэтому далеко неслучайно, что в августе 1118 г. мать Анны Комниной, императрица Ирина Дукена, ставшая женой Алексея Комнина вследствие политического расчета собственной семьи, на смертном одре упрекала мужа в постоянной лжи в течение всей жизни75. Анна Комнина хорошо умела скрывать свои мысли76, но ее насмешливая оценка брачного предложения Малик Шаха, вероятно, является не столько следствием высокомерного пренебрежения к сельджукам, сколько проявлением презрения к собственной незаконнорожденной сестре. Вполне вероятно, что прецедент обручения тайной дочери императора Алексея I с сельджукским султаном Баркияруком через полтора столетия стал известен императору Михаилу VIII Палеологу (1259-1282), в 1265 г. выдавшему свою незаконную дочь Марию за монгольского ильхана Абаку (1265-1282)77, а в 1271 г. отдавшему другую незаконную дочь Евфросинию за золотоордынского беклярбека Ногая (1270-1300)78. Как отмечала Урсула Виктория Бош, подобная политическая стратегия Михаила VIII не была случайным эпизодом, но стала основой для систематического использования императорских дочерей в качестве проводниц византийского политического влияния в гаремах монгольских ханов и османских султанов в эпоху Андроника II (1282-1328) и Иоанна VI Кантакузина (1347-1354)79.
Вскоре после рождения у Алексея Комнина и Ирины Дукены наследника, будущего императора Иоанна II (в 1087 г.), Мария Аланская оказалась в опале и была удалена от двора. Это обстоятельство побудило ее в 1094 г. принять участие в заговоре Ники-фора Диогена, настоящего сына императора Романа IV и императрицы Евдокии Ма-кремволитиссы, ослепленного по приказу Алексея Комнина 29 июня 1094 г.80 Пенелопа Баклей обнаруживает в рассказе Анны Комниной о человеколюбии императора Алексея по отношению к схваченному Никифору Диогену, ослепленному исключительно по вине ретивых царедворцев, литературное влияние Михаила Пселла81. Мы же полагаем, что вся история «акции устрашения», закончившейся столь трагически, равно как и отсутствие у Алексея Комнина реальных планов ослеплять Никифора Диогена, в изложении Анны Комниной представляет собой литературный вымысел; без сомнения, Никифор был ослеплен по приказу Алексея Комнина совершенно целенаправленно и преднамеренно. Подобная жестокость могла рассматриваться и как месть императора отвергнутой возлюбленной — Марии Аланской, примкнувшей к заговору.
В заключение необходимо отметить, что семейные тайны Алексея I, связанные с той ролью, которую играла в его политической биографии и личной жизни Мария Аланская, замаскированные показным благочестием матери императора, Анны Далассины, но хорошо известные при дворе, не только дискредитировали императорскую фамилию, но и создавали благоприятную почву для распространения
74 Annae Comnenae Alexias. Bd. I. S. 91.
75 Nicetae Choniatae Historia. Hrsg. J. L. Dieten. Berlin; New York, 1975. Bd. I. S. 4-12; Chalandon F. Les Comnène. Études sur l'Empire Byzantin au XIe et au XIIe siècles. Vol. II: Jean II Comnène (1118-1143) et Manuel I Comnène (1143-1180). Paris, 1912, p. 1-8.
76 Lilie R.-J. Der Erste Kreuzzug in der Darstellung Anna Komnenes. S. 49-148.
77 Teteriatnikov N. The Place of the Nun Melania (the Lady of the Mongols) in the Deesis Program of the Inner Narthex of Chora, Constantinople. Cahiers archéologiques, 1995, 43, p. 163-180.
78 Pachymérès Georges Relations historiques. Par A. Failler. Vol. I. Paris, 1984. р. 442; Nicephori Gregorae Byzantina Historia. Hrsg. L. Schopen. Bd. I. Bonn, 1829. S. 149; Веселовский Н. И. Хан из темников Золотой Орды Ногай и его время. Пг., 1922. C. 28-30.
79 Bosch U.V. Kaiser Andronikos III. Palaiologos. Versuch einer Darstellung der byzantinischen Geschichte in den Jahren 1321-1341. Amsterdam, 1965. S. 66. n. 1.
80 Skoulatos B. Les personnages byzantins de l'Alexiade..., p. 233-237.
81 Buckley P. The Alexiad of Anna Komnene. Artistic Strategy in the Making of a Myth, p. 177-180.
ностальгических настроений по временам благородного императора страстотерпца Романа IV. Подобные настроения подпитывали достаточно сильную антикомнинов-скую фронду, провоцировали выступление Никифора Диогена в Константинополе и появление самозванцев Лже-Диогенов на территории половецкого поля, являвшегося зоной столкновения интересов Византийской империи и Древней Руси. В результате феномен самозванчества, изначально являвшийся неотъемлемым элементом византийской политической традиции, оказался перенесен на древнерусскую почву, инкорпорирован в древнерусскую политическую практику, что выразилось в последующей судьбе внука Киевского великого князя Владимира Мономаха, лжецаревича Василько Леоновича.
Источники и литература
Источники
1. Алексиада / пер. с греч. и комм. Я. Н. Любарского. СПб.: Алетейя, 1996.
2. История Железной империи / пер. c маньчжурского и ком. Л. В. Тюрюминой, отв. ред. В. Е. Ларичев. Новосибирск: Издательство Института археологии и этнографии СО РАН, 2007.
3. Kаmакалoн Кекавмен. Советы и рассказы. Поучение византийского полководца XI века / пер. и комм. Г. Г. Литаврина. СПб.: Алетейя, 2003.
4. Нитдим Cвяmoгoрeц, преп. Пидалион. Правила Православной церкви с толкованиями: в 4 т. Екатеринбург, 2019. Т. III.
5. ПСРЛ. СПб., 1908. Т. II: Ипатьевская летопись.
6. ПСРЛ. Пг., 1915. Т. IV. Ч. 1. Вып. 1: Новгородская 4-я летопись.
7. Annae Comnenae Alexias. Hrsg. D. R. Reinsch, A. Kambylis. Berlin, New York, 2001. Bd. I-II.
8. Das Register Gregors VII. Hrsg. E. Caspar. Berlin, 1955. Bd. II.
9. Michaelis Attaliatae Historia. Hrsg. E. Th. Tsolakis. CFHB 50. Athenis, 2011.
10. Nicéphore Bryennio. Histoire. Par P. Gautier. CFHB 9. Bruxelles: Byzantion, 1975.
11. Nicephori Gregorae Byzantina Historia. Hrsg. L. Schopen. Bd. I. Bonn: Weber, 1829.
12. Nicetae Choniatae Historia. Hrsg. J. L. Dieten. CFHB 11. Berlin; New York, 1975. Bd. I.
13. Orderici Vitalis Historiae Ecclesiasticae Libri tredecim. Éd. par A. Le Prevost. Paris, 1845. Vol. III-IV.
14. Pachymérès Georges Relations historiques. Par A. Failler. Vol. I. Paris: Les Belles Lettres, 1984.
15. Хоттауца тш 9aW каг iepäv ravovwv. Г. А. PáX^n ка1 M. ПотХ^. A6^v^atv, 1853. T. III.
Литература
16. Агаджажв С.Г. Государство Сельджукидов и Средняя Азия в XI-XII вв. М.: ГРВЛ, 1991.
17. Бeзoбразoв В.П. Хрисовул императора Михаила VII Дуки // Византийский Временник. СПб., 1899. Т^.С. 140-143.
18. Васильев A.A. История Византийской империи. От начала крестовых походов до падения Константинополя. СПб., 1998. Т. II.
19. Васильевский В.Г. Византия и печенеги (1048-1094) // Журнал министерства народного просвещения. 1872. Ч. 164. Отд. П.С. 116-165, 243-332.
20. Beceлoвcкuй Н.И. Хан из темников Золотой Орды Ногай и его время. Пг., 1922.
21. Голден П. Кипчаки средневековой Евразии: пример негосударственной адаптации в степи // Монгольская империя и кочевой мир. Улан-Удэ, 2004. С. 103-134.
22. Голден П. Формирование куман-кипчаков и их мира // Материалы по истории, археологии и этнографии Таврии. Симферополь, 2003. Вып. 10. С. 458-480.
23. Закревский Н Описание Киева. М., 1868. Т. 2.
24. Каждан А.П. Социальные воззрения Михаила Атталиата // Зборник Радова византо-лошког института XVII. Београд, 1976. С. 1-54.
25. Ключевский В. О. Сочинения: в 9 т. Т. I: Курс русской истории. Ч. I. М., 1987.
26. Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX — начало XII в.). СПб., 2000.
27. Литаврин Г.Г. Русь и Византия в XII веке // Его же. Византия и славяне: Сб. статей. СПб., 1999. С. 496-517.
28. Лопарев Х. М. Брак Мстиславны (1122 г.) // Византийский временник. СПб., 1902. Т. IX. Вып. 3-4. С. 418-445.
29. Лопарев X. М. Византийская печать с именем русской княгини // Византийский временник. 1894. Т. I. С. 159-166.
30. Любарский Я.Н Об источниках «Алексиады» Анны Комниной // Византийский временник. М., 1964. Т. 25 (50). С. 99-120.
31. Любарский Я.Н Рецензия на: P. Gautier, Le discours de Theophylacte de Bulgarie à l'autocrator Alexis Comnène (6 janvier 1088), dans Revue des Études Byzantines 20, 1962. P. 93-130 // Византийский Временник. М., 1964. Т. 25 (50). C. 269-270.
32. Мохов А.С. К административной структуре Византийской империи на Дунае в период войны с узами (1064-1065 гг.) // Античная древность и средние века. Екатеринбург, 1999. Вып. 30. С. 158-168.
33. Мохов А. С. К вопросу о византийской военной организации в период войны с печенегами 1046-1053гг. // Известия Уральского государственного университета. 2005. №39. С. 15-26.
34. Мусин А.Е. Corpus fratrum или «союз архонтов»? Историко-археологический комментарий к моделям власти в Восточной Европе конца XI века // Stratum plus. 2018. №5. С. 183-206.
35. Назаренко А. В. Древняя Русь на международных путях. М.: Языки русской культуры, 2001.
36. Насонов А. Н. История русского летописания XI — начала XVIII века. Очерки и исследования. М.: Наука, 1969.
37. Плетнева С.А. Хан Боняк и его время // Проблемы археологии. 1978. Вып.2. С. 174-180.
38. Плетнева С.А. Половцы. М., 2010.
39. Прудников В.В. Deus adiuva. Норманнские рыцари в Анатолии XI-XII вв. М., 2019.
40. Прудников В.В. Норманны в Малой Азии в XI-XII вв. Дис. ... канд. ист. наук. М., 2016.
41. Ростовцев М.И. Амага и Тиргатао // Bibliotheca Chersonessitana 32. Одесса, 1915. C. 58-77.
42. Слядзь А.Н. Византия и Русь СПб.: Евразия; М.: Клио, 2014.
43. Слядзь А.Н. Ответ неофициальным оппонентам // Proslogion: Проблемы социальной истории и культуры Средних веков и раннего Нового времени. 2017. № 3 (2). С. 193-215.
44. Шестаков С.П. Заметки к стихотворениям codicis Marciani gr. 524 // Византийский временник. СПб., 1926. Т. XXIV. С. 45-56.
45. Варстои К. Н. ГеУЕаХоуга Twv Kw\ivr\vôv. ©шстаХоуькп, 1984. T. I.
46. Beihammer A. D. Byzantium and the Emergence of Muslim-Turkish Anatolia ca. 1040-1130. London, New York: Routledge, 2017.
47. Bosch U.V. Kaiser Andronikos III. Palaiologos. Versuch einer Darstellung der byzantinischen Geschichte in den Jahren 1321-1341. Amsterdam: Verlag Adolf M. Hakkert, 1965.
48. Buckley P. The Alexiad of Anna Komnene. Artistic Strategy in the Making of a Myth. Cambridge: University Press, 2014.
49. Chalandon F. Les Comnène. Études sur l'Empire Byzantin au XIe et au XIIe siècles. Vol. I: Essai sur le règne d'Alexis Ier Comnène (1081-1118). Paris, 1900.
50. Chalandon F. Histoire de la Domination normande en Italie et en Sicilie, Vol. I. Paris, 1907.
51. Chalandon F. Les Comnène. Études sur l'Empire Byzantin au XIe et au XIIe siècles. Vol. II: Jean II Comnène (1118-1143) et Manuel I Comnène (1143-1180). Paris, 1912.
52. Cheynet J.-C. Pouvoir et Contestations à Byzance (963-1210). Paris: Publications de la Sorbonne, 1996.
53. Cowdrey H.E.J. The Age of Abbot Desiderius: Montecassino, the Papacy, and the Normans in the Eleventh and Early Twelfth Centuries. Oxford: Clarendon Press, 1983.
54. Diehl Ch. Figures Byzantines. Paris, 1906. Vol. I.
55. Falkenhausen V. v. Olympias, eine normannische Prinzessin in Konstantinopel. Bisanzio e l'Italia: Raccolta di studi in memoria di Agostino Pertusi. Vita e pensiero. Milano, 1982, p. 56-72.
56. Frankopan P. D. Perception and Projections of Prejudice: Anna Comnena the Alexiad and the First Crusade. Gendering the Crusades. New York, 2002, p. 59-76.
57. Frankopan P. D. Turning Latin into Greek: Anna Komnene and the Gesta Roberti Wiscardi. The Journal of Modern History, 2013, vol. 39, No. 1, p. 80-99.
58. Frankopan P. D. Unravelling the Alexiad: Who was 'Devgenevich' of the Russian Primary Chronicle and 'Pseudo-Diogenes' of the Greek sources? Byzantine and Modern Greek Studies, 2005, vol. 29, issue 2, p. 147-166.
59. Gautier P. Le discours de Theophylacte de Bulgarie à l'autocrator Alexis Comnène (6 janvier 1088). Revue des Études Byzantines, 1962, No 20, p. 93-130.
60. Howard-Johnston J. Anna Komnene and the Alexiad, in Alexios I Komnenos, I (Papers of the Second Belfast Byzantine International Colloquium, 14-16 April 1989), ed. by M. Mullett and D. Smythe. Belfast, 1996, p. 260-302
61. Kazhdan A. Rus'-Byzantine Princely Marriages in the Eleventh and Twelfths Centuries. Harvard Ukrainian Studies, vol. 12/13. Proceedings of the International Congress Commemorating the Millennium of Christianity in Rus'-Ukraine (1988/1989), p. 414-429.
62. Kolia-Dermitzaki A. Michael VII Doukas, Robert Guiscard and the Byzantine-Norman Marriage Negotiations. Byzantinoslavica, 1997, vol. LVIII, p. 251-268.
63. Lilie R.-J. Der Erste Kreuzzug in der Darstellung Anna Komnenes. Varia II. Beiträge von A. Berger, L.-A. Hunt, R.-J. Lilie, C. Ludwig und P. Speck. noiKiXa BuÇavxiva 6. Bonn: Dr. Rudolf Habelt GMBH, 1987. S. 49-148.
64. Magdalino P. The Pen of the Aunt: Echoes of the Mid-twelfth Century in the Alexiad. Anna Komnene and Her Times. Ed. by T. Gouma-Peterson. New York, London, 2000, p. 15-44.
65. Macrides R. The Pen and the Sword: Who wrote the Alexiad? Anna Komnene and Her Times. New York, London, 2000, p. 63-81.
66. Marquart J. Über das Volkstum der Komanen, Osttürkische Dialectstudien. Abhandlungen der Akademie der Wissenschaft in Göttingen, Philologisch-historische Klasse. N. F. Bd. 13, No. 1. Berlin, 1914. S. 25-238.
67. Mathieu M. Les faux Diogènes. Byzantion, 1952, vol. 22, p. 133-150.
68. Mitrofanov A. L'ecclésiologie d'Anselme de Lucques (1036-1086) au service de Grégoire VII: Genèse, contenu et impact de sa «Collection canonique». Instrumenta Patristica et Mediaevalia, 69. Turnhout: Brepols, 2015.
69. Musin A. La formation de la politique matrimoniale et la « diaspora normande » en Europe au XIe siècle: l'exemple d'Anne de Kiev, dans 911-2011. Penser les mondes normands medievaux. Éd. par D. Bates et P. Baudouin. Caen: PUC, 2016, p. 177-205.
70. Neville L. Anna Komnene. The Life and Work of a Medieval Historian. Oxford: University Press, 2016.
71. Neville L. Heroes and Romans in Twelfth-Century Byzantium: The Material for History of Nikephoros Bryennios. Cambridge: University Press, 2012.
72. Neville L. Lamentation, History and Female Authorship in Anna Komnene's Alexiad. Greek, Roman and Byzantine Studies, 2013, 53, p. 192-218.
73. Peacock A. C. S. The Great Seljuk Empire. Edinburgh: University Press, 2015.
74. Reinsch D. Women's Literature in Byzantium? The Case of Anna Komnene. Anna Komnene and Her Times. New York, London, 2000, p. 83-105.
75. Sinclair K. Anna Komnene and Her Sources for Military Affairs in the Alexiad. Estudios Bizantinos, 2014, № 2, p. 143-185.
76. Skoulatos B. Les personnages byzantins de l'Alexiade: Analyse prosopographique et synthèse. Louvain-la-Neuve and Louvain: Bureau du Recueil Collège Érasme and Éditions Nauwelaerts, 1980.
77. Teteriatnikov N. The Place of the Nun Melania (the Lady of the Mongols) in the Deesis Program of the Inner Narthex of Chora, Constantinople. Cahiers archéologiques, 1995, 43, p. 163-180.
78. Vasiliev A. A. Manuel Comnenus and Henry Plantagenet. Byzantinsche Zeitschrift. 1929-30. No. 29. S. 233-244.
79. Vasiliev A. A. The Opening Stages of the Anglo-Saxon Immigration to Byzantium in the Eleventh Century. Seminarium Kondakovianum, 1937, No 9, p. 39-70.
