CC BY
66
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
63
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 2007. №5 (1)
УДК 811. 511. 131’36 (045)
Т.Ю. Репина
ИМПЕРАТИВ И ЕГО МОРФОЛОГО-ПРАГМАТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ В УДМУРТСКОМ ЯЗЫКЕ
В статье подчеркивается важная социальная и коммуникативная роль императивных высказываний в языке и в речи, рассматривается их многообразие, морфологическая оформленность словоформ в зависимости от речевой ситуации.
Ключевые слова: императив, каузация, говорящий-прескриптор, слушатель-исполнитель, апелляция
В описательных грамматиках вопрос об императивных высказываниях возникает при классификации предложений по коммуникативной установке (целям высказывания) на повествовательные, побудительные и вопросительные. При этом наклонение определяется как грамматическая категория в системе глагола, определяющая модальность действия, то есть обозначающая отношение действия к действительности, устанавливаемое говорящим лицом и выражающая оценку реальности связи между действием и субъектом с точки зрения говорящего лица или волю говорящего к осуществлению или отрицанию этой связи [3. С. 581].
Авторы монографии «Семантика и типология императива» уточняют это определение. По их мнению, «наклонение выражает точку зрения говорящего относительно реальности/нереальности сообщаемого факта, так как формы разных наклонений не обозначают разные отношения между сообщаемым фактом и его участниками. А именно в индикативе излагается точка зрения говорящего на сообщаемый факт как сопутствующий, предшествующий или будущий реальности» [9. С. 64]
Из этой системы явно выбивается императив, что создает огромное поле деятельности для лингвистов. Еще Р. О. Якобсон заметил, что «подлинный императив обособляется от остальных глагольных категорий». В.В. Виноградов отмечал, что «императив находится в периферии глагольной системы: интонация, синтаксические значения, строение повелительного наклонения решительно выдвигают его из общей системы глагола и других наклонений» [3. С. 459].
В теоретических концепциях первой половины XX в., как отмечает
В. С. Храковский, повелительным предложениям уделялось относительно мало внимания, несмотря на то, что они составляют значительную часть речевой продукции человека и с их помощью регулируется общественнопроизводственная деятельность. Как и предполагают, это связано с тем, что язык моделировался как система, относительно независимая от говорящего человека. Исследователей в основном интересовало устройство языка, а не проблемы его использования человеком, а также кажущаяся простота структуры повелительных предложений не привлекала исследователей.
В свете же нового подхода к языку как к средству коммуникации возникает проблема делового общения и правил, которые надо соблюдать в процессе речи [7. С. 6]. Поэтому с коммуникативно-прагматической точки зрения императив определяется как некая форма или особое наклонение, противопоставленное индикативу как косвенное прямому, со значением апелляции, то есть прямого волеизъявления говорящего относительно исполнения называемого действия, направленное на преобразование ирреальной ситуации в реальную. Таким образом, мы имеем «реальность в перспективе» [2. С. 81]. При этом императивный предикат включает в себя: а) акт волеизъявления, при котором говорящий берет на себя роль субъекта волеизъявления и направлен на слушателя, на которого возлагается роль посредника или исполнителя; б) конкретное лексическое значение данного волеизъявления [2. С. 81].
Сами императивные высказывания, обязывающие, запрещающие, разрешающие выполнить некоторое действие, относятся к нормативным высказываниям, прескриптивное содержание которых определяется отношениями в момент побуждения между двумя объектами, из которых первый обязывает второго выполнить/не выполнить каузируемое действие [1. С. 32], и мы имеем следующих участников речевого акта: говорящего-прескриптора и слуша-теля-исполнителя.
В языке, в том числе и в удмуртском, который является объектом нашего исследования, императивный предикат выражается главным образом глагольными словоформами прямого повелительного наклонения, называемыми прототипическими (А. В. Бондарко) или ядерными, представляющими ядро данной категории (или центр ФСП императивности по А. В. Бондарко). Безусловно, это формы глаголов 2-го лица единственного и множественного числа, побуждение в которых непосредственно адресуется слушателю-исполнителю, что обусловливает ситуацию прямого общения. С морфологической точки зрения такие формы являются синтетическими, то есть грамматическое значение побуждения передается посредством одной глагольной словоформы, и в речи реализуются согласно формуле:
I. А - Говорящий (= Прескриптор) - Б - Слушающий (= Исполнитель)
В удмуртском языке данная модель императивного высказывания осуществляется предложением, где сказуемое выражено глаголом в форме повелительного наклонения 2-го лица единственного и множественного числа.
Мын, кытчы мынэмед потэ. ‘Иди, куда хочешь’.
Вузалэ валдэс. ‘Продайте коня’.
Форма единственного числа совпадает с основой инфинитива, и поэтому является немаркированной: мын-ыны ‘идти’ - мын (2 л. ед. ч.); показателем же множественного числа 2-го лица является суффикс -э (-е)/-а или -лэ: мын-э(-лэ), уж-а(-лэ). Данную манифестацию повелительного значения в удмуртском языке считают ядерной, основной, а иногда и единственной. Например, Т. И. Тепляшина выделяет только вышеуказанные словоформы императива, а В. И. Лыткин приходит к выводу, что в пермских языках находит отражение лишь минимальное количество словоформ императива - 2 (2Sg/Pl), в то время как в индикативе 6 личных форм [5. С. 270; 6. С. 275]. В
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 2007. №5 (1)
грамматике приводятся достаточно разнообразные аналитические и синтетические формы выражения императивности [4. С. 33].
Например, согласно данному источнику, синтетически маркируется форма глагольной словоформы 1 лица двойственного числа суффиксами -м / -ме, которые по своей семантике выражают призыв к совершению действия в будущем. При этом обычно имеется в виду, что в исполнении данного действия будет участвовать и само говорящее лицо [4. С. 33].
Выд-о-ме но из-ё-ме ‘Давайте ляжем и поспим’, или Выд-о-м но из-ё-м ‘Давай ляжем и поспим’ то есть говорящий=прескриптор (я) - слушатель = исполнитель (я + мы). Распределив речевые роли, следует отметить, что данные примеры выражают не категоричное волеизъявление, а призыв, как было отмечено выше. Но согласившись с Л.А. Бирюлиным, что эти и подобные им примеры содержат в себе значение побуждения и полностью соответствуют речевым формулам, мы относим вышеуказанные явления к императивной парадигме.
Следует заметить, что довольно часто подобные глаголы-сказуемые сочетаются с частицами ойдо/ойдолэ ‘давай/давайте’, вай/ваелэ ‘давай/давайте’ и т. д., которые тоже содержат в себе семантику совместного действия и являются морфологически маркированными. Например, вай-0 (2 л. ед. ч.), ва-е(-лэ) (2 л. мн. ч.), ойдо-0 (2 л. ед. ч.), ойдо-лэ (2 л. мн. ч.): Ойдо выдом но изём ‘Давай ляжем и поспим’, Ойдолэ выдом но изём ‘Давайте ляжем и поспим’.
Сюда же следует отнести императивные высказывания, где глагольная словоформа выражена будущим временем, так как это не противоречит тому, что действие направлено на преобразование настоящего в будущее [2. С. 81]:
Мон ськры мынод, сузэрдэ возьматод! ‘Поедешь со мной, сестру покажешь!’
Нырысь гыроды, собере шутэтскоды! ‘Сначала вспашите, потом отдохнете!’
За счет синтагматического фразового ударения данные глагольные формы выражают довольно категоричное повеление-приказ. Часто в письменной речи такие предложения являются восклицательными.
В удмуртском языке также используются и другие средства для выражения императивного значения: прежде всего, это аналитические конструкции типа частица + глагол, где частица относится к соответствующему семантическому классу [8. С. 43], то есть они выражают волеизъявление, призыв, побуждение. Глагол же, в свою очередь, формально представлен в будущем времени, что не противоречит семантике императива в целом, так как каузируемое действие всегда направлено на реализацию нереального или это есть «перспектива в будущем» [2. С. 80]. Сюда же входят формы других наклонений, различные части речи и др., где часто слушающий 2-го лица не является исполнителем действия, но побуждение адресовано 1-му или 3-му лицу. В этой связи существует полемика среди лингвистов, относить ли данные формы к императиву. В этой проблеме ставит точку над 1 Л. А. Бирюлин. Суть его высказывания сводится к тому, что данные императивные высказывания, во-первых, имеют значение побуждения, во-вторых, в них просто меняются речевые роли, то есть
это ситуация косвенного побуждения; и в-третьих, это есть чистые аналитические формы императива, которые представлены по модели II. А - Говорящий (= Прескриптор) - Б - Слушающий (Ф Исполнитель).
Приводимая здесь речевая формула реализуется в побудительных предложениях, в которых глагол-сказуемое состоит из частицы мед (пусть) и глагольной словоформы, которая совпадает с формой будущего времени в индикативе. Это аналитический способ выражения императива:
Соос книга мед басьтозы, собере тЪледлы мед сётозы. ‘Пусть они купят книгу и отдадут вам’.
Со туннэ мед гыроз. ‘Сегодня он пусть пашет’.
В данных предложениях слушатель не эксплицирован, зато исполнитель со/соос ‘он (она)/они’ выражен местоимением 3-го лица ед./мн. числа и в предложении выполняет синтаксическую функцию подлежащего.
Также аналитическим способом при помощи повелительной частицы мед образуется императив для 1Sg/Pl и 2 Sg/Pl. Частица мед во всех случаях является неизменяемой, а глагол имеет форму будущего времени: 1Sg мед мын(ом), 2Sg мед мынод; 1Р1 мед мыномы, 2Р1 мед мыноды.
Для 2-го лица в данном случае соответствует речевая формула I. Частотность употребления этих императивных форм по сравнению с речевой формулой I практически одинакова, что нельзя сказать о 1P1/Sg , поскольку коммуникация предполагает наличие 2 собеседников как минимум, а существование форм 1-го лица можно объяснить как волеизъявление относительно самого себя.
Далее по аналогии можно представить и следующие речевые модели: III. А - Говорящий (Ф Прескриптор) - Б - Слушающий (= Исполнитель) четко вырисовывается в следующих предложениях:
1. Анай монэ вераны косЬз, дорын дырыз дыръя, пе, мед луод. ‘досл. Мама меня просила передать: будь дома вовремя’, где анай - прескриптор ^ монэ - транслятор ^ 2Sg - слушатель-исполнитель. Как мы видим из примера 1, чаще всего формы III типа передаются посредством косвенной речи с помощью каузативного глагола косЪ.з, который вводит прескрипцию, представленную во второй части предложения по типу речевой формулы II. Важно наличие частицы пе (буквально непереводима), которая означает, что пре-скрипция передается транслятором со слов другого (лица-прескриптора). Транслятор представлен эксплицитно - местоимение 2-го лица единственного числа в косвенном падеже.
2. Анай тонэ дорын дырыз дыръя луыны косЪ.з. ‘Мама просила тебя быть дома вовремя’. В этом предложении речевые роли те же самые, но примеры 1 и 2 отличаются тем, что в первом каузация представлена аналитической глагольной формой (частица + глагол 2Sg) в повелительном наклонении, а во втором - волеизъявление в косвенной речи с каузативным по своему лексическому значению глаголом косЪ.з + инфинитив луыны ‘быть’, который несет в себе семантику прескрипции. Транслятор представлен имплицитно.
Формула IV, где А - Говорящий (Ф Прескриптор) - Б - Слушающий (Ф Исполнитель) представлена в речи довольно обширным контекстом, где каждой
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 2007. №5 (1)
речевой роли отводится свое место (а их здесь будет 4) и выражается описательно посредством сложных синтаксических неповелительных конструкций.
Кроме того, императивные высказывания могут быть выражены наречием (типа Азьлань! - ‘Вперед!’) и т.д., которые называются эллиптическими или безглагольными конструкциями, и характеризуются отсутствием императивной формы глагола, называющей каузируемое действие [9. С. 173 - 175]. Основной формальный признак - повелительная интонация. Вследствие последних характеристик, а именно отсутствия глагольной словоформы и соответствующего морфологического оформления, данные формы не могут быть отнесены к центральной зоне поля императивности.
Периферийную зону императива в удмуртском языке, несомненно, заполняют такие якобы императивные высказывания, в которых сказуемое выражено причастием на -оно/-ёно. С точки зрения прагматики в данных высказываниях отсутствуют роли говорящего и слушателя, и из трех элементов (говорящего, слушателя и собственно каузируемого действия) здесь присутствует лишь последний: Туннэ лапасэз лип-оно. ‘Сегодня надо покрыть крышей сарай’. Хотя вышеуказанные элементы могут быть представлены в авторских ремарках: «Туннэ лапасэз лип-оно» (каузируемое действие) - шуиз Петыр Иван (говорящий) Васялы (слушающий). - ‘«Сегодня надо покрыть крышей сарай», - сказал Иван Петрович Васе’. С морфологической точки зрения причастия или другие неизменяемые формы глагола лишены грамматических категорий лица, времени, наклонения в силу своей грамматической природы. К тому же интонационно данные высказывания оформляются более ровным тоном, чем это характерно для подлинно императивных. Поэтому из-за своих ограниченных возможностей и отсутствия формальных показателей императивности будет целесообразно отнести подобные предложения к группе периферийных форм передачи императивности.
Таким образом, по данным материала целесообразно сделать следующие выводы:
1) морфологическая оформленность и количество участников императивной речевой ситуации прямо взаимосвязаны между собой;
2) императивная глагольная форма 2-го лица единственного и множественного числа является прототипической, апелляция происходит в ситуации прямого общения между Говорящим = Прескриптором - Слушателем = Исполнителем. По данной же формуле представлена ситуация, где императив -аналитическая конструкция: мед ‘пусть’ + глагол будущего времени для всех лиц (по формуле Говорящий = Прескриптор - Слушающий Ф Исполнитель);
3) в императивную парадигму также включаются 2 синтетические формы и 2 аналитические типа частица + глагол совместного лица;
4) речевые формулы Говорящий Ф Прескриптор - Слушающий = Исполнитель и Говорящий Ф Прескриптор - Слушающий Ф Исполнитель реализуются синтаксическим путем;
5) многочисленная периферийная группа передачи императивности включает в себя различные эллиптические и причастные конструкции.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бирюлин Л. А. Императивы в акте речи // Лингвистические исследования. Грамматические категории в разносистемных языках. М.: Наука, 1985. С. 28-36.
2. Бондарко А.В. К анализу категориальных ситуаций в сфере модальности: императивные конструкции // Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. Л.: Наука, 1990. С. 80-90.
3. Виноградов В.В. Современный русский язык. Грамматическое учение о слове. М.: Наука, 1938. Вып. 2. С. 459.
4. Грамматика современного удмуртского языка. Синтаксис простого предложения. Ижевск: Удмуртия, 1970. С. 22-35.
5. Лыткин В.И. Пермские языки. Введение // Языки народов СССР. М.: Наука, 1966. Т. 3. С. 270-274.
6. Тепляшина Т.И. Удмуртский язык // Языки народов СССР. М.: Наука, 1966.Т. 3.
С. 275-279.
7. Храковский В.С. Типология императивных конструкций. СПб.: Наука, 1992. 315 с.
8. Ушаков Г.А. Текстообразующие функции удмуртских междометий // Вопросы грамматики и контактирования языков. Ижевск: Удмуртия, 1990. С.39-44.
9. Храковский В.С., Володин А.П. Семантика и типология императивных конструкций. Русский императив. Л.: Наука, 1986. 360 с.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
1 Sg/Pl - 1-е лицо единственного и множественного числа.
2Sg/Pl - 2-е лицо единственного и множественного числа.
3 Sg/Pl - 3-е лицо единственного и множественного числа.
ФСП - функционально-семантическое поле.
Поступила в редакцию 02.02.07
T.Yu. Repina
The Imperative MOoc, its morpholocicaL and pragmatic pm±aitte of firctioiiig in the Udmurt language
The article deals with the significance of imperative expressions in people’s communication and their social life, in language and speech; it examines the variety and morphological formation of words which depend on the type of speech situation
Репина Татьяна Юрьевна
ГОУВПО «Удмуртский государственный университет»
426034, Россия, г. Ижевск,
Ул. Университетская, 1 (корп. 2)
Е-mail: [email protected]
