CC BY
67
Галина Сапего,
аспирантка ГУ-ВШЭ
ИММИГРАНТЫ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ
До середины XX в. страны Западной Европы не привлекали масштабных иммиграционных потоков, в отличие, например, от США и Канады. Европа сама была поставщиком иммигрантов. Однако после Второй мировой войны ситуация изменилась. Во второй половине прошлого века Западно-Европейский регион превратился в центр иммиграции, что порождает острые социально-экономические, культурные, а порой и политические проблемы. Разрушенная в ходе войны западноевропейская экономика диктовала необходимость привлечения рабочей силы извне, из государств, традиционно характеризовавшихся высокой рождаемостью и низким спросом на рынке труда, а значит, избытком рабочих рук. Импорт трудовых ресурсов вовсе не означал полного отсутствия безработицы среди населения стран Западной Европы. В 1970 г. во Франции насчитывалось 262 тыс. зарегистрированных безработных, но она приняла 600-700 тыс. иностранных работников, в ФРГ - 144 тыс. безработных и 700 тыс. иностранных работников. Выходцы из неблагополучных в социально-экономическом отношении государств были готовы браться за любую работу. В Западную Европу приезжали в основном неквалифицированные рабочие.
В первые послевоенные годы приезжие работали преимущественно в сельском хозяйстве. До 1954 г. рабочие-мигранты во Франции главным образом были заняты в сельском хозяйстве. В ФРГ даже в 1956 г. 95% иностранцев рекрутировались в качестве сезонных сельскохозяйственных рабочих. С течением времени иностранные рабочие стали все шире проникать в различные отрасли экономики западноевропейских стран. Вслед за сельским хозяйством центром их сосредоточения стала горнодобывающая, а затем обрабатывающая промышленность. В начале 1973 г. иностранные рабочие составляли 10,8% всей рабочей силы в ФРГ, но их важность в некоторых отраслях, особенно с самыми худшими условиями труда и оплатой, была намного выше, чем в остальных (наибольшее число мигрантов было сконцентрировано в металлургии). В 1965 г. рабочие-мигранты составляли более половины занятых в некоторых отраслях швейцарской промышленности. Главным поставщиком рабочей силы являлась Италия, для которой были характерны бедность и высокая безработица, особенно на юге
101
страны. В 1946-1956 гг. в среднем ежегодно мигрировало 150 тыс. итальянцев, преимущественно в Швейцарию и Францию. Германию «итальянская волна» затронула в меньшей степени. Однако к концу названного десятилетия западноевропейские страны - импортеры трудовых ресурсов вновь ощутили заметную нехватку рабочих рук. Франция и Швейцария стали принимать трудовых мигрантов с Пиренейского полуострова. С 60-х годов трудовых мигрантов из Италии, Испании, Португалии и Греции стали постепенно сменять рабочие из Югославии и стран Третьего мира. Причем Франция, Нидерланды, Великобритания пополняли трудовые ресурсы за счет выходцев из своих бывших колоний; ФРГ, прежде не имевшая колоний, опиралась преимущественно на импорт рабочих из Турции. В 1961 г. Западная Германия заключила с Турцией соглашение о найме рабочей силы. В том же году в ФРГ насчитывалось 6,7 тыс. турок, к 1970 г. их уже было 429 тыс., к 1976 г. -около миллиона, а к середине 90-х годов - свыше 2 млн.
Трудовые мигранты рассматривались как временные рабочие, которые по истечении срока контракта должны вернуться на родину. Большинство из них не имело квалификации. Их цель состояла в том, чтобы заработать как можно больше денег с минимальными расходами в стране временного проживания. Для мигрантов чаще всего предусматривалось особое жилье, контакты с местным населением были ограниченными, осваивать язык страны проживания не было необходимости, поскольку на предприятиях имелись переводчики. После первого энергокризиса и вызванной им безработицы власти основных западноевропейских принимающих стран решили прекратить прием новой рабочей силы. Например, в 1973 г. в ФРГ был приостановлен найм из третьих стран, а в 1974 г. прекратилась выдача разрешений на трудовую деятельность всем проживающим в ФРГ иностранцам, кроме молодежи, въехавшей в страну не позже 30 ноября 1974 г. В некоторых европейских странах были разработаны программы содействия иностранным рабочим в репатриации. Часть трудовых мигрантов воспользовалась этой помощью, но большинство отказалось от нее, понимая, что вернуться в принимающую страну они больше не смогут, а на родине перспектив нет. Перекрытие канала трудовой иммиграции не привело к значительному сокращению потока желающих найти работу за границей. Последние стали использовать другие способы въезда в богатые европейские страны: воссоединение семей, убежище и нелегальную иммиграцию. В результате про-
102
цесса воссоединения семей численность переселенцев увеличилась. Вновь прибывшие присоединялись к соотечественникам, поскольку в этом случае они могли включиться в действующую между ними систему взаимопомощи. Как следствие обособленного проживания иммигрантов на отдельной территории возникала община, во многом воспроизводящая нормы поведения и культуру страны происхождения. Западноевропейские государства столкнулись с проблемой включения иммигрантов в жизнь национального сообщества.
Различие подходов к проблеме интеграции иммигрантов хорошо просматривается на примерах Франции (ассимиляционист-ская модель), Германии (сегрегация) и Великобритании (плюралистическая модель). Первая модель предполагает отказ иммигрантов от своей прежней идентичности и полное усвоение ценностей и моделей поведения, принятых на новой родине. Именно ассимилировавшиеся иммигранты, которые практически ничем не отличаются от населения принимающей страны, могут рассматриваться как полноправные члены общества. Теоретически успешная ассимиляция представляется выгодной как для национального государства, стремящегося сохранить культурную однородность, так и для иммигранта, поскольку позволяет ему полностью вписаться в новое сообщество. Во Франции членом национального сообщества является любое лицо, обладающее французским гражданством. Гражданином Франции может стать любой человек независимо от страны происхождения, который политически лоялен исключительно Франции и разделяет ее культурные ценности. Французское законодательство о гражданстве строится по принципу «права почвы», который заключается в том, что лицо, родившееся на территории страны, автоматически становится гражданином Франции. Правда, французское правительство несколько ужесточило эту процедуру, внеся поправки, согласно которым для получения гражданства дети мигрантов должны подавать ходатайства по достижении 16 лет. В течение послевоенного периода этнический состав иммигрантов во Франции неоднократно менялся. Сначала это были в основном лица европейского происхождения. Затем стало возрастать число иммигрантов из бывших колоний (страны Магри-ба и Тропической Африки). Круг стран - поставщиков иммигрантов во Францию постоянно расширяется. Так, резко увеличилось число выходцев из Азии (особенно из Юго-Восточной Азии: за 1990-1999 гг. на 35%), а также из Турции (на 16%) и из стран Вос-
103
точной Европы. Однако основной поток мигрантов идет сейчас из Тропической Африки (за 1982-1990 гг. он возрос на 43%). Статистика фиксирует устойчивое сокращение числа иностранцев - выходцев из Европы. Неудивительно, что ассимиляционистская политика оказалась несостоятельной.
Наиболее проблематичной является ситуация с иммигрантами мусульманского происхождения. Социальная активизация мусульман началась в середине 70-х годов в связи с ростом числа иммигрантов, исповедующих ислам. Во Франции создавались сотни мусульманских организаций, отстаивающих право на сохранение исламской идентичности. Французское светское государство, французская модель ассимиляции сталкиваются с организованным, институционализированным сопротивлением части французского же общества. Правда, здесь, как, впрочем, и в других европейских странах, у мусульман нет единого объединения. Дело в том, что иммигранты, в том числе и мусульманского происхождения, не представляют собой однородной группы. В стране насчитывается приблизительно 3,7 млн. «вероятных мусульман» (выходцев из исламских государств и их потомков). Это 1,7 млн. иммигрантов, 1,7 млн. детей (у которых хотя бы один из родителей родился не во Франции) и 300 тыс. внуков иммигрантов. Большинство «вероятных мусульман» составляют выходцы из стран Магриба, в основном алжирцы и марокканцы (соответственно, 40% и около 30%). Мусульмане магрибского происхождения имеют мало общего с иммигрантами из Черной Африки. Особняком стоят турки: они считаются более склонными к замкнутости внутри своих общин, в частности в связи со слабым владением языком принимающей страны. С одной стороны, отсутствие консолидации на широкой основе и раздробленность выгодны властям, поскольку это ослабляет мусульманское движение как единую политическую силу, представляющую интересы части населения страны. С другой -отсутствие единого центра препятствует установлению эффективного диалога с мусульманами и контроля над ними, к чему стремилось французское руководство, поставившее задачу европеизировать ислам. Учреждение в 2001 г. Французского совета мусульманского культа желаемых результатов не принесло. Между тем в стране неуклонно происходит усиление позиций радикальных исламистов.
Большинство западноевропейских государств отказалось от политики ассимиляции, сочтя ее неэффективной. Однако Франция
104
настойчиво старается ее продолжать. Раньше власти пытались расселить иммигрантов, чтобы не допустить их компактного проживания, ведущего к геттоизации; в 2004 г. внимание общественности было приковано к «делу о платках». Еще в 1989 г. Госсовет республики подтвердил, что ношение религиозных символов (в первую очередь платков, которыми мусульманские женщины покрывают голову) не противоречит принципам светскости. Но 15 лет спустя уже принят закон о запрете носить религиозные символы в публичных местах, который был расценен как направленный против мусульманских платков. Это событие восприняли по-разному, в том числе сами мусульманки, что свидетельствует о расколе не только по линии «принимающая нация - иммигранты», но и в мусульманских кругах. В отличие от Франции, в основу немецкого гражданства положен принцип «права крови». Немецкая модель нации строится на этнической, а не гражданской основе: согласно законодательству Германии, лицо, родившееся на ее территории, не становится ее гражданином. Немецкое законодательство о гражданстве было смягчено в 1999 г. с принятием закона, устанавливающего, что лицо, рожденное на территории Германии, может автоматически получить гражданство, если хотя бы один из его родителей легально проживал в стране не менее восьми лет. До недавнего времени стать гражданином Германии было практически невозможно при отсутствии немецких корней. Поэтому как иммигранты первого поколения, так и их потомки, прожив всю жизнь в Германии, все равно не считались гражданами. Такая политика привела к сегрегации, т.е. отделению населения иммигрантского происхождения от немецких граждан.
Великобритания столкнулась с основным притоком мигрантов после 1948 г. Тогда был принят Британский национальный акт, оформивший единое гражданство для метрополии и ее колоний с правом переселения и работы в Великобритании. Главными поставщиками иммигрантов были Индия, Пакистан и Бангладеш. Их «лидерство» сохранилось и до настоящего времени. По данным британской статистики, в 2001 г. этнические меньшинства в составе британского населения равнялись 7,9%, или примерно 4,6 млн. человек. Среди них наиболее многочисленными этническими группами являются индийцы (более миллиона человек, или 1,8% населения Великобритании), пакистанцы (почти 750 тыс. человек, или 1,3%) и бангладешцы (280 тыс., или 0,5%). Изначально британское правительство сдерживало приток мигрантов и стремилось их ас-
105
симилировать. Однако со временем организации мусульман в Великобритании стали приобретать влияние и оказывать давление на власти. В 1962 г. была основана Исламская миссия Соединенного Королевства, через четыре года создавшая «Образовательный мусульманский трест», который стал выдвигать требования по сохранению мусульманской идентичности у детей. А в 1985 г. было введено понятие «многокультурный уклад». Суть новой политики заключалась в признании государством в рамках национального сообщества многочисленных общин, которые имеют право жить в своем кругу, сохраняя культурное наследие, национальные черты, обычаи, семейные связи, а также отстаивать свои права на национальном уровне. Благодаря такой государственной политике общины в Великобритании пользуются широкими правами. Однако это приводит к закреплению принадлежности лиц с иммигрантскими корнями к определенным группам. Потомки иммигрантов в разных поколениях остаются не включенными в британское общество и воспринимаются не как отдельные индивиды и британские подданные, а как члены этих групп. По результатам опроса British Social Attitudes survey (2003), британцев трудно назвать приверженцами идеи многокультурности. Только 16,4% населения согласились с утверждением, что этническим меньшинствам следует предоставлять помощь для сохранения их обычаев и традиций; 56,2% считают, что группы должны адаптироваться и влиться в состав национального общества. Не приветствуют жители Великобритании и рост численности мигрантов в своей стране: 74% британцев согласны с необходимостью ее сокращения, 82,6% придерживаются мнения, что следует принимать более строгие меры для исключения нелегальной иммиграции. Только 39,6% полагают, что легальные иммигранты, не являющиеся гражданами, должны обладать равными с ними правами.
Несмотря на то что Франция, Германия и Великобритания избрали различные стратегии поведения по отношению к иммигрантам, результат оказался примерно одинаковым: во всех этих странах образовались параллельные общества в виде устойчивых общин иммигрантов, как правило, на национальной основе. Что же мешает интеграции иммигрантов в западноевропейские общества? В качестве одной из причин нередко называется культурный фактор. Особенно это актуально в отношении мусульманских иммигрантов. Государство требует, чтобы религия не выходила из сферы частной жизни и не проявлялась в публичной, характери-
106
зующейся всеобщим равенством. Однако ислам - это больше чем религия, это образ жизни, он охватывает все области жизни верующего и, следовательно, не поддается изоляции в частной сфере. Это порождает практически неразрешимое противоречие. В любой стране можно найти «умеренных» мусульман, готовых до определенной степени к компромиссу; но там всегда найдутся и радикальные группировки, которые попытаются убедить выходцев из мусульманского мира в необходимости вести замкнутую жизнь в своей общине и не поступаться верой. Однако исследования Harris Opinion Poll, проведенные в Великобритании, показывают, что в то время как для 32% мусульман предпочтительным является проживание в исключительно мусульманском окружении, среди молодежи (16-20 лет) этот показатель равен только 18%. Среди пожилого населения (51 год и старше) он составляет 51%. 49% опрошенных выбрали бы страной проживания Великобританию, а не исламское государство; жить в таковом предпочли бы 35%. Исследования показывают, что далеко не все, традиционно считающиеся мусульманами, действительно являются приверженцами ислама. Профессор Д. Клаусен опросила приблизительно 300 мусульман в Швеции, Дании, Нидерландах, Великобритании, Франции и Германии. Оказалось, что подавляющее большинство из них секулярны внешне и придерживаются основных либеральных ценностей.
По данным французских опросов начала нынешнего десятилетия, 30% молодых людей - выходцев из исламских государств или потомков таковых (20-29 лет) - заявляют, что они не религиозны. Как утверждает профессор Института политических исследований Экс-ан-Прованса Б. Этьен, в Марселе практикующими мусульманами являются не более 17% лиц «мусульманского происхождения». Иммигранты первого поколения не смогли бы даже при большом желании избавиться от культурных практик страны происхождения. Но их потомки во втором и третьем поколениях, родившиеся в Великобритании, Франции или другой западноевропейской стране, проходят социализацию не только под воздействием своих родителей и родственников. Они учатся в школах, колледжах, других учебных заведениях и через систему образования приобщаются к культуре, в широком смысле слова, страны проживания. Их культурный тип можно охарактеризовать как гибридный. Страну, принявшую когда-то их родителей, они считают своей родиной, а себя - полноправными гражданами. Однако их жизненный опыт показывает, что обществом они нередко воспринимаются как
107
граждане второго сорта. Причина - не столько в иммигрантском происхождении (хотя и это нельзя исключать), сколько в социально-экономическом статусе. Большинство иммигрантов первого поколения въехали в Западную Европу в качестве неквалифицированной рабочей силы, занимали наименее престижные и низкооплачиваемые должности. Пока рабочие приезжали с целью заработка, статус для них не имел особого значения. Однако, приняв решение навсегда остаться в принимающей стране, они становились элементом ее общества и оказывались в самом низу социальной пирамиды. Хотя западные общества обладают достаточно высокой социальной мобильностью, она везде имеет пределы. Низкий статус родителей, небольшой доход, проживание в одном из беднейших кварталов, где обычно живут иммигранты, - все эти изначально неблагоприятные стартовые условия сужают возможности получения хорошего образования для детей иммигрантов. По данным опроса, проведенного в декабре 2004 г. французской службой изучения общественного мнения, 33% опрошенного населения считают, что при прочих равных условиях человеку магрибского происхождения устроиться на работу «немного труднее», 54% полагают, что «гораздо труднее». Шансы выходцев из Черной Африки оценивают аналогичным образом соответственно 42 и 42%, вообще иностранцев - 44 и 35%. Не случайно равный доступ к социальным благам рассматривается большинством стран - членов ЕС как первичное условие для интеграции иммигрантов. Достаточный образовательный уровень и возможность получить работу являются наиважнейшими предпосылками для обеспечения успешной интеграции. Наличие этих факторов расценивается как основа материальной безопасности; лицо, перестающее зависеть от различных форм социальной помощи, полнее участвует в жизни общества.
До 70-х годов западноевропейские страны принимали в основном трудовых мигрантов, стремившихся найти работу немедленно по прибытии. Впоследствии прием иммигрантов пошел по линии воссоединения семей и предоставления убежища. Многие из вновь прибывших в отличие от своих предшественников пытаются не столько найти работу, сколько жить на пособие. В результате увеличивается нагрузка на социальную систему принимающих государств, и не в последнюю очередь из-за этого возникает негативное отношение к иммигрантам как к иждивенцам. Однако при этом мало кто вспоминает, что послевоенная миграция была объектив-
108
ным, взаимовыгодным процессом, что без иностранной рабочей силы Европа вряд ли смогла бы осуществить экономический подъем, что благодаря иммигрантам представители «титульной» нации освобождены от наиболее грязных, низкооплачиваемых видов деятельности. Сторонники депортации иммигрантов не задумываются, кто согласится занять их рабочие места. Движения иммигрантов за культурное признание являются реакцией на дискриминацию и социально-экономическое неравенство. Это особенно актуально в отношении молодежи, поскольку она социализируется под влиянием как культуры страны пребывания, так и культурной традиции страны предков. В любом обществе, каким бы богатым оно ни было, нельзя избежать социального расслоения, и так исторически сложилось, что в современных западных обществах именно иммигранты занимают низшие ступени социальной лестницы. Погромы во Франции, взбудоражившие мировую общественность осенью 2005 г., как раз проходили под социально-экономическими лозунгами. Бунтовали в основном граждане Франции, которые, несмотря на мусульманские корни, полностью прониклись материалистической культурой Запада и нацелены на такие же жизненные стандарты, что и большинство «коренных» французов.
Хотя теоретически любой иммигрант и особенно его потомки могут ассимилироваться, многие из них остаются на низших ступенях общества не только вследствие образовательных и иных причин. Значительная часть общества западноевропейских стран, где имеет место наложение культурных различий на социальные, автоматически относит людей с иным цветом кожи вне зависимости от их социального статуса к низшим общественным группам. Некоторые выходцы из среды мусульманских иммигрантов, хотя и получают хорошее образование, находят работу, формально вливаются в средний класс и действительно стремятся ассимилироваться, все равно сталкиваются с дискриминацией даже на бытовом уровне. Это еще больше обостряет формирующиеся противоречия. Обращение к исламу зачастую вызвано протестом, ответом на несостоявшуюся ассимиляцию, а создающиеся исламские политические движения - попыткой решения этих проблем радикальным образом. Иными словами, проблема интеграции иммигрантов в принимающие общества во многом упирается в возможности западных стран обеспечить высокий жизненный уровень всем без исключения слоям общества, а также в сложившиеся в самом принимающем обществе взгляды и установки. Взрывы в Лондоне и
109
беспорядки во Франции в 2005 г. заставляют правительства западноевропейских стран задуматься о необходимости изменений в политике в отношении иммигрантов. После терактов в Лондоне летом 2005 г. британское правительство приняло решение о депортации радикальных исламистов. Правда, здесь возникает проблема получения гарантий от стран будущей депортации относительно неприменения к высылаемым пыток и смертной казни. Вопрос решается путем заключения двусторонних договоров об экстрадиции, гарантирующих гуманное отношение к высылаемым. Более того, британский министр внутренних дел Чарльз Кларк заявил о возможном выходе Великобритании из Европейской конвенции по правам человека. Статья 3 Конвенции запрещает возврат беженцев на их родину, если они там могут столкнуться с преследованиями. Из-за этой статьи суды блокируют депортацию иностранных экстремистов, сковывая деятельность правительства.
Следует отметить, что ранее сторонниками более жестких мер в отношении иммигрантов были консерваторы, в то время как политика лейбористов была достаточно мягкой. В 1997 г. (первый год пребывания у власти Тони Блэра) число въехавших в Великобританию было меньше, чем число выехавших, и составляло 46,8 тыс. К 2003 г. число въехавших выросло до 151 тыс. (без учета нелегальных иммигрантов). Британское правительство положительно оценивает легальную рабочую иммиграцию для экономики страны. Например, медицинская служба просто не смогла бы функционировать без иммигрантов: почти половина медсестер (47%) и четверть докторов (23%) родились за пределами Великобритании. После четырех лет работы в Великобритании можно претендовать на получение разрешения на постоянное проживание, причем процент отказов невысок. При лейбористах благодаря подобной системе число рабочих, получивших разрешение, значительно увеличилось: с 25 тыс. в начале 90-х годов до 156 тыс. в 2003 г. Причем эта цифра не включает число рабочих из стран -новых членов ЕС, которым не требуется разрешение на работу в Великобритании. В ответ на критику за такую благоприятствующую притоку иммигрантов политику лейбористы утверждают, что они допускают долгосрочное переселение только для квалифицированной рабочей силы. Консерваторы выступают сторонниками системы баллов, цель которой - предпочтение лицам, способным заполнить свободные ниши в экономике страны. Позиция либерал-демократов сходна с предложением консерваторов и заключается
110
во введении квот на рабочих-иммигрантов в соответствии с потребностями экономики.
В Великобритании начала практиковаться система сдачи специальных экзаменов для иммигрантов. Чтобы их пройти, требуется хорошее знание английского языка, британской истории с 1945 г., основ демократии, важнейших государственных институтов, понимание основ этикета и терпимое отношение к равенству полов, а также умение обращаться с предметами быта. Предполагается, что даже если иммигранты и не проникнутся британскими обычаями и традициями, то, по крайней мере, ознакомятся с ценностями принимающего общества, чтобы впоследствии успешно контактировать с коренным населением. Для помощи иммигрантам в подготовке к экзамену даже издано специальное пособие. Хотя Великобритания в отличие от Франции не проводит политику ассимиляции, фактическая геттоизация иммигрантского населения в результате проводимой политики мультикультурализма, непопулярной среди населения, вынуждает правительство сделать небольшие шаги в направлении ассимиляции. Во Франции принято решение уделить особое внимание социально-экономической ситуации, поскольку именно в ее неблагополучии там видят причину осенних беспорядков 2005 г. Исследование, проведенное в дни погромов, показало, что лишь около 15% респондентов назвали причиной протестов религиозный фактор. Для улучшения положения населения депрессивных предместий разрабатывается программа помощи, а Евросоюз решил выделить Франции 50 млн. евро для создания дополнительных рабочих мест, что предположительно должно улучшить положение беднейших слоев населения и снизить социальную напряженность.
Радикальные исламисты используют протестные настроения и недовольство европейцев мусульманского происхождения, усиливая напряженность в отношениях между «коренными» европейцами и иммигрантами; таким образом, конфликт, являющийся по существу социальным, переводится в культурную плоскость. Культурный аспект отчетливо проявился и в получившем широкий резонанс деле о карикатурах, изображающих Пророка Мухаммеда, которые были размещены сначала в датской газете, а потом перепечатаны в СМИ других европейских стран. Эта история вызвала серию насильственных действий в отношении дипломатических представительств европейских стран за пределами Европы, в част-
111
ности на Ближнем Востоке, а также против граждан ряда европейских стран.
«Мировая экономика и международные отношения»,
М., 2006 г., № 9, с. 50-58.
И. Добаев,
доктор философских наук (Ростов-на-Дону) ИСЛАМСКИЕ ЭКСТРЕМИСТСКИЕ ГРУППИРОВКИ В США
Исламский вызов западным государствам представляет собой составную часть исламского фактора, под которым понимается рост значения и влияния мусульманских стран в мировом историческом процессе. Это выражается в повышении их роли в международных делах, подъеме религиозно-политических движений, а также в совокупности догм и практики ислама, воздействующих на социально-политическую, экономическую и духовную жизнь. Идеологической базой исламского вызова Западу является, в основном, радикальный исламский фундаментализм, который во многих регионах мира в последнее десятилетие фиксируется в форме неоваххабизма. Важнейшими составными частями исламского вызова выступают демографический взрыв в «мире ислама», сопровождающийся усиливающейся иммиграцией из мусульманских стран, и так называемый «исламский терроризм».
Ислам в Северной Америке появился в начале XVIII в., когда сюда были привезены выходцы из Западной Африки, примерно каждый пятый из них был мусульманином (позднее большинство приняли христианство). По разным экспертным оценкам, в конце 90-х годов XX в. в США насчитывалось от 5 до 7 млн. мусульман. По данным ряда официальных американских организаций, в 1999 г. в стране было более 6 млн. мусульман. В настоящее время ислам самая активная, с точки зрения роста числа последователей, религия в Соединенных Штатах. В последние годы мусульманская община пополнялась как за счет иммигрантов, в первую очередь из стран Южной Азии и Ближнего Востока, так и за счет новообращенных из числа коренных жителей страны, в основном афроаме-риканцев. В конце 90-х годов в США действовало более 1200 мечетей и исламских центров. Около сотни общеобразовательных школ параллельно с основными предметами вели преподавание основ
112
