CC BY
200
10. Диброва Е.И., Касаткина Л.Л., Щеболева И.И. Современный русский язык: Теория. Ростов-на-Дону, 1997. 413 с.
11. Жуков В.П. Русская фразеология. Учеб. пособие. М.: Высшая школа, 1986. 310 с.
12. Зильберт Б.А. Новое в использовании фразеологии в текстах газеты // Тезисы докладов международной научно-практической конференции. Волгоград, 1996. С.146-148.
13. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. Изд. 7-е. М.: Издательство ЛКИ, 2010. 264 с.
14. Кочедыков Л.Г. Краткий словарь библейских фразеологизмов. Самара: Издательский дом «Бахрах-М», 2006. 176 с.
15. Кривенко Б.В. Фразеология и газетная речь // Русская речь. 1993. № 3. С. 44-49
16. Ларин Б.А. Очерки по фразеологии // Очерки по лексикологии, фразеологии и стилистике: Учебн. зап. / ЛГУ. Л., 1956. №198.
17. Леденева В. В. Особенности идиолекта Н. С. Лескова: средства номинации и предикации: дис. ... д-ра филол. наук. М., 2000. 480 с.
18. Леденева В.В. Разговорные имена существительные в роли предикатов, характеризующих лицо, в контекстах произведений И. С. Лескова 90-х годов // Предложение и слово: парадигматический, текстовый и коммуникативный аспекты. Межвузовский сб. научных трудов. Саратов: Саратовский педагогический институт, 2000. С.173-178.
19. Лесков Н.С. Полное собрание сочинений: В 30 т. Т. 10. М.: ТЕРРА - Книжный клуб, 2007. 824 с.
20. Мелерович А.М. Фразеологизмы в русской речи: словарь: ок. 1000 единиц / А.М.Мелерович, В.М.Мокиенко. -2-е изд., стер. М.: Русские словари: Астрель: АСТ, 2005. 853 с.
21. Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Большой словарь русских поговорок. М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2007. 784 с.
22. Молотков А.И. Основы фразеологии русского языка. Л.: Наука, 1977. 284 с.
23. Островский А.Н. Полное собрание сочинений: В 16 т. М., 1952.
24. Старыгина, Н. Н. Поэтика игры в романе «На ножах» Н. С. Лескова / Н. Н. Старыгина // Филологические науки, 1996. № 3. С. 94-101.
25. Столярова И.В. Внерассудочные формы внутренней жизни человека в творчестве Н.С.Лескова // Юбилейная меж-дунар. конф. по гуманитарным наукам, посвящ. 70-летию Орловского гос. ун-та. Вып. 1: Н.С. Лесков. Орел, 2001. С.11-18.
26. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Языки русской культуры, 1996. 288 с.
27. Федоров А.И. Фразеологический словарь русского литературного языка: ок. 13 000 фразеологических единиц /
A.И.Федоров. - 3-е изд., испр. М.: Астрель: АСТ, 2008. 878, [2] с.
28. Фразеологический словарь русского языка. Свыше 4 000 словарных статей. Коллектив авторов: Л.А.Воинова,
B.П.Жуков, А.И.Молотков, А.И.Федоров. Под ред. А.И.Молоткова. Изд. 2-е, стереотип. М.: «Сов. Энциклопедия», 1968. 543 с.
29. Шанский Н.М. Фразеология современного русского языка. СПб.: Специальная Литература, 1996. 192 с.
30. Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений: Более 4000 статей / Авт.-сост. В. Серов. - 2-е изд. М.: Локид-Пресс, 2005. 880 с.
Об авторе
Носорева М.И. - аспирант кафедры русского языка Брянского государственного университета имени академика И.Г. Петровского, [email protected]
УДК 811.161.1'373.2(075)
ИМЕНА СОБСТВЕННЫЕ В СТИХОТВОРЕНИЯХ И. А. БУНИНА: СИСТЕМНЫЙ ПОДХОД (К 145-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ПИСАТЕЛЯ)
С.М. Пронченко
Настоящая публикация посвящена ономастике художественного текста. В ней посредством системного подхода (с учётом парадигматического и синтагматического аспектов) исследуются собственные имена из стихотворений выдающегося русского писателя, академика, первого русского лауреата Нобелевской премии по литературе Ивана Алексеевича Бунина (1870-1953). Ключевые слова: И. А. Бунин, ономастика художественного текста, поэтонимы, системный подход.
[Имя] - самый краткий и точный итог, квинтэссенция изображаемого в поэтическом тексте, и потому оно -главное в тексте.
В. Н. Топоров. «Скрытое» имя в русской поэзии
Актуальность настоящей работы обусловлена тем фактом, что имена собственные из лирики И. А. Бунина до настоящего времени не изучались, а между тем они занимают особое место и играют важную роль в его поэтическом творчестве. Цель статьи - анализ функционирования имён всех классов в качестве единиц бунинской художественной поэтической системы.
Обозначим основные теоретические положения работы, касающиеся особенностей 1) поэтической системы И. А. Бунина; 2) принятой терминологии; 3) изучения имён в художественном тексте; 4) системного рассмотрения имён. Начнём с узловых моментов поэтической системы художника.
«Мать и дворовые любили рассказывать, - от них я много наслушался и песен, и рассказов... <...> Им же я обязан и первыми познаниями в языке - нашем богатейшем языке, в котором, благодаря географическим и историческим условиям, слилось и претворилось столько наречий и говоров чуть не со всех концов Руси» [2, с. 11], - так писал И. А. Бунин в «Автобиографической заметке» 1915 г. о своём приобщении к русской народной культуре и её традициям, к филологии. Для сти-
хотворений же состоявшегося поэта характерна тема тоски по разоряющимся дворянским гнёздам, присущ ретроспективный взгляд на события и вещи часто на фоне созерцания природы, а также библейская и восточная тематика. По словам
A. Т. Твардовского, «идеалом Бунина в прошлом была пора расцвета дворянской культуры, устойчивости усадебного быта, за дымкой времени как бы утрачивавшего характер жестокости, бесчеловечности крепостнических отношений, на которых покоилась вся красота, вся поэзия того времени. <...> Из всех ценностей того уходящего мира оставалась прелесть природы, менее заметно, чем общественная жизнь, изменяющейся во времени и повторяемостью своих явлений создающей иллюзию «вечности» и непреходящести...» [17, с. 501]. Грусть поэта по уходящей дворянской эпохе и прошедшей юности, взаимосвязь и преемственность времён и поколений, ценность бытия выражены в стихотворениях «И снилося мне, что осенней порой...» (1893), «Всё темней и кудрявей берёзовый лес зеленеет...» (1900), «Запустение» (1903), «Келья» (1903-1905), «В гостиную, сквозь сад и пыльные гардины...» (1905), «Люблю цветные стёкла окон...» (1906), «Кошка в крапиве за домом жила...» (1907), «Сенокос» (1909), «Свет незакатный» (1917), «Всё снится мне заросшая травой...» (1922) и др.
Ю. Айхенвальд, литературный критик, член «Общества любителей российской словесности», отмечал, что Бунин -«высокий мастер пейзажа, изобразитель природы. Как много зелени у него, дыхания русской деревни, как много полей, ржи, сенокоса; какие сладкие пары несутся от его хлебных нив!» [1, с. 191]. Отец и сын Набоковы также с восторгом отзывались о бунинской поэзии: «...луч чистой красоты, такой образец бесподобного, законченного совершенства, - такое ожерелье жемчужин, играющих всеми цветами радуги... Это - радость, большая, редкая, забытая. Спасибо Вам за неё» (письмо В. Д. Набокова И. А. Бунину от 12 декабря 1920 г. из Берлина о стихотворениях под общим названием «Восток») [5, с. 9]; «...это самое прекрасное, что было создано русской музой за эти тридцать лет» (В. В. Набоков об «Избранных стихах» (Париж, 1929)) [Там же, с. 14]; «пьянеешь от этих стихов, и жаль нарушить очарование пустым восклицанием восторга» (В. В. Набоков об этих же стихах) [Там же, с. 32].
Важным для настоящей статьи является следующее замечание поэта: «Я много жил в деревне, много путешествовал по России и за границей: в Италии, в Турции, на Балканах, в Греции, в Палестине, в Египте, в Алжирии, в Тунизии, в тропиках. Я, как сказал Саади, «стремился обозреть лицо мира и оставить в нём чекан души своей», меня занимали вопросы психологические, религиозные, исторические» [4, с. 21]. Эта цитата значима, поскольку поэт, посещая далёкие страны, знакомился и с экзотическими именами, которые впоследствии употреблял в своих стихах. Ю. Айхенвальд поэтому заметил: «У него широка - может быть, слишком широка - география, у него слишком часто раздаются имена чужие и чуждые слуху - но есть и центр: его поэтическая индивидуальность, которая всё это разное связывает в одну величавую красоту» [1, с. 198-199]. Жена писателя, В. Н. Муромцева-Бунина, в «Беседах с памятью» указывала, что он «намечал страну, останавливался там, где его что-либо привлекало, пропуская иной раз то, что все осматривают, и обращая внимание на то, что большинство не видит» [11, с. 310]. Возможно, нечто подобное происходило и с собственными именами в творческой лаборатории поэта (см., например, стихотворение «Потоп» (1905)).
Ещё одна особенность лирики И. А. Бунина заключается в влиянии на неё творчества А. С. Пушкина: «Имя его я слышал с младенчества, узнал его не от учителя, не в школе: в той среде, из которой я вышел, тогда говорили о нём, повторяли его стихи постоянно» [3, с. 12]; «...желание, которое страстно испытывал много, много раз в жизни, желание написать что-нибудь по-пушкински, что-нибудь прекрасное, свободное, стройное, желание, проистекавшее от любви, от чувства родства к нему, от тех светлых (пушкинских каких-то) настроений, что Бог порою давал в жизни» [Там же, с. 9]. Связаны с А. С. Пушкиным стихотворения «Подражание Пушкину» (1890), «Псковский бор» (1912), «В Сицилии» (1912), «Молодой король» (1916), «У гробницы Вергилия» (1916), «Помпея» (1916), «Дедушка в молодости» (1916). Под влиянием Пушкина, который считал, что, чтобы знать родной язык, нужно изучать старинные русские песни и сказки, Бунин стал собирать фольклор. По свидетельству писателя, им было собрано около одиннадцати тысяч фольклорных произведений. Изучение устного народного творчества повлияло и на употребление мифологических имён в стихотворениях Бунина («Закат» («Вдыхая тонкий запах чёток...») (1903-1906), «Баба-Яга» (1906-1908), «Алисафия» (1912), «Святогор» (1913), «Святогор и Илья» (1916), «Русская сказка» (1921) и др.), поскольку «...самая характерная черта в нём - это внутреннее соединение реальности и мифа...» [1, с. 199]. Помимо имён из славянской мифологии, в бунинских стихотворениях употребляются аллюзивные имена из шумеро-аккадской, мусульманской, древнеегипетской, древнегреческой и скандинаво-германской мифологии.
Теперь перейдём к определениям терминов, употребляемых в работе. В данной статье исследуются литературные (поэтические) имена собственные, которые функционируют в художественном тексте - стихотворениях И. А. Бунина. Эти единицы изучаются литературной (поэтической) ономастикой, которая стала активно развиваться в 50-е гг. ХХ в. и связана с именами прежде всего таких ономатологов, как В. Н. Михайлов, Э. Б. Магазаник, Ю. А. Карпенко, Е. С. Отин, О. И. Фоня-кова, В. М. Калинкин, В. И. Супрун, А. Ф. Рогалев, Г. Ф. Ковалёв. См. также труды автора настоящей статьи [14, 15, 16]. Наука эта, которую не так давно учёные Донецкой ономастической школы стали называть поэтонимологией, «исследует отражение элементов реальной и вымышленной ономастики <...> на основе их индивидуального преломления и применения в творчестве каждого писателя...» [19, с. 7]. Под поэтическим (литературным) именем (поэтонимом) вслед за
B. М. Калинкиным мы понимаем «специфическую трансформацию собственного имени»: «виртуальный референт, существующий в творческом сознании автора, воссоздающийся им в тексте произведения и воспроизводимый творящим сознанием читателя» [7, с. 83]. Существенно и то, что все - и реально существующие, и вымышленные - имена «в литературном тексте функционируют только в виде художественной эстетической (и вторичной семиотической) модели» [Там же]: «признание за миром реальным и миром художественным кардинальных различий и специфических свойств даёт основание считать знаковые системы, обслуживающие эти миры, тоже различающимися» [8, с. 98]. В бунинских стихотворениях употребляются разнообразные поэтонимы: агионимы, анемонимы, антропонимы, астронимы, библеизмы, генитивные имена, геор-тонимы, идеонимы, имена литературных персонажей, контекстуальные имена, космонимы, мифонимы, ономастические адъективы, порейонимы, прагматонимы, топонимы и их подклассы, эллиптированные имена и др. Их определения будут даны ниже в ходе анализа. Рассмотрение всех классов поэтонимов даёт основание считать, что в работе исследуется ономастическое пространство бунинской лирики как «комплекс собственных имён всех разрядов» [12, с. 104] в отличие от ономастического поля как «части ономастического пространства, содержащей онимы определённого вида» [Там же, с. 103].
На рассмотрение поэтических имён влияет сфера их употребления - художественный текст как эстетический феномен, который характеризуется такими статусными свойствами, как цельность, связность (когезия и когерентность),
глубина содержания (подтекст), концептуальность, модальность, образность, проспекция, ретроспекция, континуальность, вымышленность, обращённость к читателю, эмотивность, интенциональность, уникальность. Поэтоним же «актуализирует и авторскую модальность, и проспективность, и прагматическую направленность текста...» [10, с. 104]. Понимание текста как эстетического феномена означает, что все языковые средства, которые его составляют, «рассматриваются как целостное единство, а эстетические свойства каждого словоупотребления определяются его художественной мотивированностью, соотнесённостью с тем образом мира, который творчески создаётся или воссоздаётся писателем» [13, с. 9]. Художественный текст представляет собой индивидуальную систему употребления языковых средств, которые в нём получают дополнительные смыслы: «Писательское словоупотребление <...> всегда связано с обновлением смысловой структуры слова, его контекстных связей, с образованием особых художественных значений слова...» [19, с. 25]. Имя «прочно связано не только со свойствами изображаемого <...> предмета, но и с задачами произведения в целом» [7, с. 82], поэтому исследование его обусловлено такими характеристиками целого текста, как род, жанр, художественный метод (принципы художественного отражения действительности), тема, идея. В нашем случае обращает на себя внимание род литературы - лирика, который накладывает отпечаток на функционирование собственных имён.
Исследование поэтонимов, таким образом, должно учитывать важнейшие особенности художественного текста как эстетического феномена, как единицы литературно-художественного стиля. Такое исследование имеет выход на образ автора как «индивидуальную словесно-речевую структуру, пронизывающую строй художественного произведения и определяющую взаимосвязь и взаимодействие всех его элементов» [6, с. 151-152], на его индивидуальный стиль, то есть «своеобразную, исторически обусловленную, сложную, но структурно единую и внутренне связанную систему средств и форм словесного выражения» [Там же, с. 105], на его картину мира ведь в «творчестве писателя в языковой форме объективируется ценностно ориентированное сознание художника, обусловливающее смысловую осложнённость текста и формирующее семантическую основу стиля» [13, с. 5].
Системный подход к изучению художественного текста стал формироваться в начале ХХ в. в работах Б. А. Ларина, Л. В. Щербы, В. В. Виноградова и др. и получил дальнейшее развитие в трудах Б. В. Томашевского, Г. О. Винокура, В. М. Жирмунского, М. М. Бахтина, В. П. Григорьева, Д. М. Поцепни, О. И. Фоняковой и др. Он предполагает функционально-семантический анализ языковых единиц разной структуры и уровня, выявление и описание на основе этого анализа индивидуальных черт стиля художника. Применительно к данной работе системный подход реализуется с учётом парадигматического и синтагматического аспектов и посредством таких методов, как метод сплошной выборки поэтонимов, типологический анализ, описательный метод, наблюдение, элементы сравнительно-сопоставительного метода, контекстный семантический анализ. Первый аспект заключается в создании перечня всех имён текста, установлении их частотности, выяснении их значения в тексте и отнесении к определённому ономастическому классу, в выявлении всех номинаций референта и т. п. В задачи второго аспекта входит определение значения отдельных поэтонимов и целых ономастических классов, установление типов контекстов, в которых употреблены имена, их внутритекстовых и межтекстовых связей, раскрытие роли литературных имён в развёртывании темы и идеи текста, обнаружение их семантико-стилистических функций.
Начнём рассмотрение бунинских имён с парадигматического аспекта.
О. И. Фонякова в парадигматический аспект анализа поэтонимов включила систему критериев, которые представляются значимыми и на которые мы будем опираться: 1) специфика референтивного значения; 2) способ художественной номинации; 3) соотношение с национальным именником языка народа; 4) способ преобразования формы; 5) тип употребления; 6) участие в развитии сюжета; 7) морфологический состав; 8) встречаемость в ономастическом поле автора [см. подробнее 19, с. 38-56].
По специфике референтивного значения в стихотворениях И. А. Бунина на основе нашей оригинальной картотеки выделяются следующие классы поэтонимов (названия ономастических классов и их дефиниции приводятся, за редким исключе-нием2, из «Словаря русской ономастической терминологии» Н. В. Подольской [12]): 1) агионимы (имена святых): угодник Никола; 2) анемонимы (имена бедствий: ветров, ураганов, циклонов): Nord, Апокалипсис; 3) антропонимы (имена, отчества, фамилии людей): Александр (Александр Македонский), Магомет, Атилла, Тимур, Мамай, Ламартин, Энрико, Султан, Габриэль, Птоломей, Диза, Азис, Глеб, Зейнаб, Павел, Катерина, Александр, Стоцкий, Ириса, Всеслав, Игорь, Лукьяна, Лукьян, Людмила, Пирр, Сафия, Моисей, Елена, Цезари, Лариса, Крез, Ян, Бусуркургал, Пучков, Руслан, Груня, Иван 1 (персонаж стихотворения), Корней, Елена, Дрон, Алексейка, Прасковья, Батый, Иван 2 (царь), Хуфу (Хеопс), Камбиз, Виргилий, Имин, Бальмонт, Сю, Ваня и др.; 4) астронимы (имена звёзд, планет, комет, астероидов): Солнце, Вега, Сириус, Луна, Люцифер (эпитет Венеры), Мира, Юпитер, Марс, Полярная Звезда, Сатурн, Антарес, Венера, Альдебаран и др.; 5) библеизмы (имена из Библии): Авраам, Бог, Господь, Ирод, Гавриил, Эдем, Христос, Иисус/Исус, Рахиль, Ад, Книга Бытия, Иаков, Галгал, Иеремия, Древо (Древо познания Добра и Зла), Ева, Змей, Лев, Павлин, Рефаим (в Библии плодородная долина), Авель, Каин, Матфей, Мадонна, Михаил (архангел), Мария, Иосиф, Страшный суд, Адам/Адамий, Саваоф, Самсон, Ваал, Навин, Ягве, Иоанн, Соломон, трон Мудрости (трон Соломона), Дева, Рай, Сад (в котором жили Адам и Ева), Человек, Сатана, Дьявол, Исаак, Сарра и др.; 6) геортонимы (названия праздников): Петровки/Петров день, ночь Аль-Кадра, Илья 1 (Ильин день), Троицын день, Спас (Преображение Господне) и др.; 7) геральдические имена (имена геральдических эмблем): Звезда морей/Морей (эмблема богинь-матерей и богинь моря); 8) зоонимы (клички животных): Ами (кличка коня); 9) идеонимы (названия явлений духовной культуры): Коран, Грациэла, Веснянка, Воскресенье, Мистарим (книга исчислений (древнее раввинское наименование)), «Дым»; Элиф, Лам, Мим (названия букв мукката, Коран); Тора (Пятикнижие), Тэмджид (древний гимн для страдающих бессонницей), «Свет Тихий» (древнейшее христианское песнопение), Патерик; 10) имена литературных персонажей: Миньона, Маргарита/Гретхен; 11) контекстуальные имена (ставшие онимами вследствие онимизации): а) отапеллятивные имена (имена, имеющие в качестве исходной основы апеллятивы): Любовь, Весна, Океан, Вечность, Дух/Духи, Свет, Олень, Время, Мать/Мати, Привратник, Шейх, Царь, Смерть, Сила, Агнец (= И. Христос), Зверь, Сфера, Созданье, Душа, Жизнь, Радость, Палач, Отец, Земля, Ислам, Капитан, Лихорадка, Слава, Знание, Разум, Осень, Ночь, День, Враг, Мороз, Ангел, Мушкет, Па-
2 Исключение составляют термины библеизмы и контекстуальные имена. Под последними понимаются нарицательные имена существительные, словосочетания с ними, субстантивированные имена прилагательные, перешедшие вследствие онимизации в разряд собственных. У таких слов наблюдается десемантизация, поскольку они утрачивают своё первоначальное значение и приобретают новое, обусловленное контекстом.
мять, Тьма, Огонь, Пламень, Архистратиг (архангел Михаил), Судьба, Юг (переносн., 'южные страны'), Восток (переносн., 'страны Азии и Северной Африки'), Сапсан, Воля, Взор, Юрод, Коза, Письмена, Рыцарь строгий, Ангел мятежный, Пирамиды, Бытие, Капелла, Колена, небесный Меч, неневестная Лилия (= Дева Мария), Степная Ночь, Колесо, Господин, Мысль, ледяная Ось и др.; б) субстантивированные имена прилагательные; местоимения: Вечное, Он, Державный, Она, Великое, Вечный; 12) космонимы (имена галактик и созвездий): Скорпион, Стожар, Кит, Млечный Путь, Орион, Плеяды, звёзды/звезда Пса, Великий Лось (древнее созвездие), Южный Крест; 13) мифоиимы (имена персонажей из мифов и сказок, имена божеств любого пантеона): Алёнушка, Алисафия, Змей, Егорий (сказочное именование святого Георгия), Атлант, Титан, Буян (сказочный остров-град), Кощей, Жар-Птица, Агни (индийский бог огня, домашнего очага), Будда, Эол, Посейдон, Феб (Аполлон), Шакал-Анубис, Гальциона, Киприда (Афродита), Озирис, Desdemona/Дездемона (персонаж песни), Локи (в германо-скандинавской мифологии бог хитрости и обмана), Атлантида, Син (бог луны в шумеро-аккадской мифологии), Истара (в аккадской мифологии богиня плодородия и плотской любви), Иса (в мусульманской мифологии имя И. Христа), Бог Ра/Ра, Каменная Баба, сады Джиннат (в исламской эсхатологии райский сад), Ковсерь (в мусульманских преданиях райский источник), Кассандра, Сфинкс, долина Смерти и Огня, Морфей, Рем, Один, Хугин (ворон из скандинавской мифологии), Океаниды, Ксисутрос (персонаж шумерского повествования о потопе), Нерей, Водяной, Ирем (в мусульманской мифологии древнее сооружение из драгоценных металлов и камней), Ворон (персонаж сказки), Алатырь (в русском фольклоре священный камень), Святогор-богатырь, Илья 2 (богатырь), Мемнон, Израил, Альфа и Омега (имя И. Христа в «Книге Откровения» И. Богослова), Тезей, Эгей, Кентавр, Улисс (Одиссей), Цирцея, Иазаты, Митра (божество индоиранского происхождения, связанное с договором, согласием, солнцем), Адрастея (в др.-гр. мифологии богиня справедливости, мстительница), Геймдаль (в германо-скандинавской мифологии бог, страж богов и мирового дерева), Селена, Сибилла (Сивилла), Перун, Ра-Озирис, Сет, Арго (корабль аргонавтов), Зевес и др.; 14) порейонимы (имена транспортных средств): «Марокко» (название судна); 15) прагматонимы (имена сортов, марок, товарных знаков): Фалерно (сорт античного вина в Древнем Риме); 16) топонимы (имена географических объектов): а) гидронимы (имена водных объектов): лимнонимы (имена озёр, прудов): Мерида, Лохлин (Лох-Лин, озеро в Ирландии), Мензалэ (озеро в дельте Нила); океанонимы (имена океанов): Великий океан (Тихий океан); пелагонимы (имена морей, заливов): Геллеспонт (Дарданеллы), Мёртвое море, Понт (= Чёрное море)/Чёрное море, Босфор, Каспий, Бискайский залив, Мраморное море; пота-монимы (имена рек, каналов): Малый Танаис, Большой канал, Иордан, Кедрон (ручей, Иерусалим), Терек, Нил, Ока, Дон, Днепр, Евфрат, Дунай, Учан-Су, Волга; б) ойконимы (имена поселений): астионимы (имена городов): Медина, Оренбург, Москва, Венеция, Смирна, Адрия, Стамбул, Геннисарет, Луз, Тивериада, Назарет, Сюрень (древнее татарское название Симферополя, по И. А. Бунину), Эски (древний пещерный город в Крыму, ныне западная часть Бахчисарая), Харан, Газа, Баальбек, Рамла, Киев, Полоцк, Илион, Вифлеем, Патрас, Цареград, Скутари, Мемфис, Вавилон, Помпея, Катанея (Катания), Касисадр (древний город в Междуречье), Сиппар (древний город в Месопотамии), Трапезонд (город в Турции), Одесса, Загреб, Себеж, Афины, Ярославль, Матара, Неаполь, Каир, Хеврон, Сидней, Гизех, Фивы, Ак-Сарай, Мекка и др.; комонимы (имена сёл): Са-кар (посёлок в Туркмении), Ранна (деревня в Шри-Ланке); в) оронимы (имена долин, гор, пиков, хребтов, полян): Сион, Шатёр-Гора, Апеннины, Альпы, Зильбергорн, гора Поста, горы Иудеи, Рай (долина в Сирии возле Баальбека), Антиливан, Везувий, Гермон (горный хребет), Ти, Этна, Хая-Баш (плоскогорье в Крыму), Алагалла, Эльбурс (горы на севере Ирана), Казбек; г) ур-банонимы (имена внутригородских объектов): годонимы (имена проспектов, улиц, линий, бульваров, набережных): Арбат; городские хоронимы (имена частей городов: районов, кварталов, парков, зданий): Ак-Дениз (часть г. Мерсин в Турции), Колизей, Дожи (Дворец дожей в Венеции), Фонтан (курортный район Одессы), Сераль (султанский дворец в Стамбуле), Савур/Савур-курган, Кремль; д) хоронимы (имена территорий, областей, районов) административные (названия государств, республик, краёв, районов): Галилея (историческая область на севере Израиля), Сирия, Ливан, Русь/Россия, Геджас, Бретань, Моав, Иудея, Сицилия, Греция, Палестина, Стол (территория, управлявшаяся князем), Израиль, Нубия, Датар, Иран, Испания, Могреб, Эллада, Финляндия, Судан, Сибирь и природные (названия низменностей, возвышенностей, пустынь): Сивах, Сиддим, Капри, Яйла, Кумания, пустыня Джаулана, пустыня Иоанна, Крым, Крит, Патмос, Дондра (мыс на острове Шри-Ланка), Суматра, Ява (остров в Индонезии); е) экклезионимы (имена мест обрядов, поклонений, церквей, соборов, часовен): Марк (собор Святого Марка в Венеции), Волчий Зевес (храм жертвоприношений на о. Пелопоннес в Греции), Али (мечеть в Каире), София 1 (Софийский собор в Киеве), София 2 (Айя-София в Стамбуле), Эректеон, Голгофский Крест, Исакий (Исаакиевский собор в Петербурге), Соловецкая обитель и др.; 17) фитонимы (имена растений): Мандрагора, Храмовое Дерево; 18) этнонимы (название этнической группы, племени, народа, национальности): Судра (низший класс народонаселения в Индостане).
По способу художественной номинации в поэтической системе И. А. Бунина противопоставлены две группы поэто-нимов: узуальные и индивидуально-авторские. К первой группе относятся имена в общепринятом употреблении (таких единиц большинство), а к последней - контекстуальные поэтонимы (см. выше деление имён по специфике референтивного значения, группа 11), у которых заглавная буква указывает на то, что они а) являются значимыми для поэта и его художественной системы, поскольку из «категорий обыденных и рядовых» они переведены Буниным «в ранг общих и высоких» [19, с. 74]: Вечность, Свет, Время, Смерть, Созданье, Душа, Жизнь, Радость, Ночь, Письмена, Вечные Ночи и др.; б) выступают в качестве персонажей стихотворений часто путём персонификации (Любовь, Весна, Дух, Олень, Мать, Привратник, Смерть, Сила, Осень, Ночь, Луна, Мороз, Коза, Рыцарь строгий, Ангел мятежный и др.); в) служат заместителями других имён: Юрод = святой Прокопий, блаженный чудотворец; Она = Тора, Пятикнижие в иудаизме; неневестная Лилия = Дева Мария; Великий = Александр Македонский, Архистратиг = архангел Михаил и др. Приведём в качестве примеров текстовые фрагменты, иллюстрирующие употребление охарактеризованных выше групп контекстуальных поэтонимов:
а) «И он дерзнул на всё - вплоть до небес. / Но разрушенье - жажда созиданья, / И, разрушая, жаждал он чудес - / Божественной гармонии Созданья», «Живя и умирая, мы живём / Единою, всемирною Душою»3 («Джордано Бруно» (1906)); «Настанет Ночь моя, Ночь долгая, немая. / Тогда велит Господь, творящий чудеса, / Светилу новому взойти на
3 Цитата по: Бунин И. А. Полное собрание сочинений в 13 томах. Т. 1. Стихотворения (1888-1911); Рассказы (1892-1901). - М.: Воскресенье, 2006. - С.
193. В дальнейшем цитирование производится по этому, первому, тому или второму тому (Бунин И. А. Полное собрание сочинений в 13 томах. Т. 2. Стихотворения (1912-1952); Повести, рассказы (1902-1910). - М.: Воскресенье, 2006. - 592 с.) с указанием тома римскими цифрами и страниц арабскими цифрами в квадратных скобках.
небеса» («Луна» (1917)) [II, 108]; «Молчат гробницы, мумии и кости, - / Лишь слову жизнь дана: / Из древней тьмы, на мировом погосте, / Звучат лишь Письмена» («Слово» (1915)) [II, 34] и др.;
б) «Прянул Олень, увидавши стрелка, / Конь богатырский шатнулся слегка, / Плёткой стрелок по Оленю стебнул, / Крепкой рукой самострел натянул, / Да опустилась на гриву рука: / Белый Олень, погубил ты стрелка!» («Белый олень» (1912)) [II, 14]; «Лес пахнет дубом и сосной, / За лето высох он от солнца, / И Осень тихою вдовой / Вступает в пёстрый терем свой» («Листопад» (1900)) [I, 67]; «Таинственно шумит лесная тишина / Незримо по лесам поёт и бродит Осень...» («Таинственно шумит лесная тишина...» (1898)) [I, 61] и др.;
в) «Единожды он нощию прииде / Ко храминам убогих и хоте / Согретися у них; но, ощутивше / Приход его, инии затворяху / Дверь перед ним, инии же его / Бияху и кричаще: - Прочь отсюду, / Отыде прочь, Юроде!..» («Святой Проко-пий» (1916)) [II, 53]; «Что ж ты не бледнеешь, не рыдаешь, / А тиха и радостна, как ангел, / Неневестной Лилии подобна?» («Маргарита прокралась в светёлку...» (1926)) [II, 177] и др.
В стихотворениях Бунина употребляются а) аллонимы (вариантные наименования одного референта): Desdemona и Дездемона, Петровки и Петров день, Шакал-Анубис и Шакал, Бог Ра, Ра и Ра-Озирис, Понт (Эвксинский) и Чёрное море, Полярная Звезда и Звезда, Адамий и Адам, Савур и Савур-курган, Русь/Россия и др.; б) имена-омонимы (имена, пишущиеся одинаково, но называющие разные референты): София 1 (Софийский собор в Киеве) и София 2 (Айя-София в Стамбуле), Илья 1 (Ильин день) и Илья 2 (былинный герой), Иван 1 (персонаж стихотворения) и Иван 2 (царь).
По соотношению с национальным именником народа выделяется оппозиция реальные - вымышленные имена. По-этонимы в лирике Бунина являются в большинстве своём реальными за исключением контекстуальных имён.
По способу преобразования формы поэтонимов в художественном тексте выделяются: а) имена из реального имен-ника, указывающие на реальные лица, объекты: Тимур, Мамай, Ламартин, Птоломей, Батый, Солнце, Вега, Сириус, Млечный Путь, Плеяды, Чёрное море, Дамаск, Апеннины, Капри и др. Приведём следующие примеры: «Как письмена, мерцают в тверди синей / Плеяды, Вега, Марс и Орион. / Люблю я их теченье над пустыней / И тайный смысл их царственных имён!», «Их было много нежных и любивших, / И девушек, и юношей, и жён, / Ночей и звёзд, прозрачно-серебривших / Евфрат и Нил, Мемфис и Вавилон!» («Ночь» («Ищу я в этом мире сочетанья...») (1901)) [II, 148] и др.; б) имена, перенесённые в тексте на новые объекты: предположительно, к этой группе могут быть отнесены, например, антропонимы из стихотворения «Сенокос» (1909), которые, возможно, являлись именами крестьян барского дома: «"Корней, седлай»!" Но нет, Корней в лесу, / Осталась только скотница Елена / Да пчельникДрон... Щенок замял осу / И сено взрыл... Молочный голубь комом / Упал на крышу скотного варка...» [I, 237]; в) имена из литературных произведений: Миньона, Маргарита/Гретхен, которые семантически осложняют стихотворения, отсылая к роману И. Гёте «Годы учения Вильгельма Мейстера» (1796) и трагедии «Фауст» (1774-1832): «Вот сплю в лачуге закопчённой, / А он сравнит меня с Мадонной, / С лучом небесного огня, / Он назовёт меня Миньоной / И влюбит целый мир в меня» («Миньона» (1916)) [II, 66].
По типу употребления в лирике Бунина выделяются номинативные и обобщённо-символические имена. К номинативным следует отнести поэтонимы, называющие лиц реальных или вымышленных (Бунин часто апеллирует к ним, включая их в ход своих рассуждений), города, страны и т. д.: Авраам, Егорий, Гавриил, Магомет, Медина, Венеция и мн. др.: «Восемь лет в Венеции я не был... / Всякий раз, когда вокзал минуешь / И на пристань выйдешь, удивляет / Тишина Венеции, пьянеешь / От морского воздуха каналов» («Венеция» («Восемь лет в Венеции я не был...») (1913)) [II, 26]. К обобщённо-символическим относятся а) явившиеся результатом онимизации значимые для поэта имена (см. деление имён по способу художественной номинации, только группа а)): «обобщённо-символическая номинация возникает в любом поэтическом тексте при онимизации апеллятивов, обозначающих абстрактные понятия» [19, с. 73]. Приведём следующие примеры: «Но погляди на небосклон: / Луна стоит, а дым мелькает... / Не Время в вечность убегает, / А нашей жизни бледный сон!» («В горах» (1903-1904)) [I, 131]; «Млечный Путь над заливами смутно белеет, / Точно саван ночной, точно бледный просвет / В бездну Вечных Ночей, в запредельное небо, / Где ни скорби, ни радости нет. // И осенние звёзды, угрюмо мерцая / Безнадёжным мерцанием тусклых лучей, / Говорят об иной - о предвечной печали / Запредельных Ночей» («Звёзды ночи осенней, холодные звёзды!..» (1901)) [I, 94]; б) отдельные имена, которые выражают обобщённо-символические смыслы и образы: библеизмы Адам, Ева, Змей, Древо (Древо познания Добра и Зла), Авель, Каин и др., мифонимы Сфинкс, Посейдон, Кипри-да, Морфей и др., геральдическое имя Звезда морей/Морей: «Вдруг - словно пламя на закате... / Ужели смерть? - Но на волне / Звезда Морей в огне и злате / Восстала - и предстала мне» («Звезда Морей» (1906)) [II, 155].
По участию в развёртывании темы стихотворения выделяются ключевые (присутствуют в заглавии, частотны в тексте стихотворений) и упоминаемые имена. К первым относятся, например, Осень («Листопад» (1900)), Авраам («Авраам» (1903-1906)), Эльбурс («Эльбурс» (1905)), Мандрагора («Мандрагора» (1906-1907)), Гальциона («Гальциона» (1908)), Венеция («Венеция» («Восемь лет в Венеции я не был...») (1913)), Иосиф («Новый завет» (1914)), Алагалла («Цейлон» («В лесах кричит павлин, шумят и плещут ливни...») (1915)), Всеслав («Князь Всеслав» (1916)), Рай («И шли века, и стены Рая пали...» (1916)), Нил («Луна и Нил. По берегу, к пещерам...» (1916)) и др. Среди упоминаемых поэтонимов отметим Сю, Патерик («Люблю цветные стёкла окон...» (1906)), Крез («Наследство» (1906-1907)), Яйла, Волга, Ярославль («Художник» (1908)), Босфор, Мраморное море («Шипит и не встаёт верблюд...» (1912)), Храмовое Дерево («Святилище» (1916)), Неаполь («Nel mezzo del camin di nostra vita» (1947)) и др.
По морфологическому составу в бунинских стихотворениях выделяются поэтонимы простые (равны одному слову): Кощей, Аккерман, Сиддим, Гавриил, Киприда и мн. др. и составные (имена-приложения, имена-словосочетания, представленные ономастическими адъективами и генитивными онимами и др.): Шатёр-Гора, Хая-Баш, Учан-Су, Ак-Дениз, Шакал-Анубис, Жар-Птица и др.; ономастические адъективы: Судный день, Чёрная Зараза, Алмазная Река, Глаголы Незакатной Красоты, Страшный суд, Голгофский Крест, Средиземная волна, Вечерняя Звезда/звезда, Вечные Ночи, Запредельные Ночи, неневестная Лилия, Степная Ночь, ледяная Ось, Великий Лось и др.; генитивные имена: пустыня Джаулана, пустыня Иоанна, горы Иудеи, знак Креста, звёзды Пса, долина Смерти и Огня, звезда Кентавра, трон Мудрости, царство Амазонок, гробница Рахили. Среди простых имён обращают на себя внимание эллиптированные поэтонимы: Марк (собор Святого Марка в Венеции), Дожи (Дворец Дожей в Венеции), София 1 (Софийский собор в Киеве), София 2 (Айя-София в Стамбуле), Понт (Понт Эвксинский = Чёрное море), Илья 1 (Ильин день), Каспий (Каспийское море), Дева (Дева Мария), Исакий (Исаакиевский собор в Петербурге).
По встречаемости в ономастическом пространстве стихотворений Бунина выделяются единичные и повторяющиеся поэтонимы. К единичным относятся, например, Агни («Агни» (1903-1906)), Сиддим («Бедуин» (1908)), Оренбург («Бродяги» (1902)), Шатёр-Гора («В крымских степях» (1903)), Марк, Дожи («Венеция» («Восемь лет в Венеции я не был...») (1913)) и др. Среди повторяющихся отметим следующие поэтонимы: Океан («Атлант» (1903-1906), «На белых песках» (1903-1904)), Буян (сказочный остров-град) («Баба-Яга» (1906-1908), «Русская сказка» (1921)), Кощей/Кощеи («Баба-Яга» (1906-1908), «В первый раз» (1906-1910), «Наследство» (1906-1907), «Русская сказка» (1921)), Свет («Баль-дер» (1904), «Джордано Бруно» (1906)) и др.
Теперь рассмотрим синтагматический аспект функционирования бунинских поэтонимов: выясним роль имён в речевой композиции стихотворений, установим типы контекстов, в которых они употреблены, и определим их функции.
В художественной поэтической системе И. А. Бунина по роли в речевой структуре стихотворений можно выделить несколько центральных групп поэтонимов. Это - имена, 1) значимые для художественной системы (в частности, контекстуальные поэтонимы); 2) высвечивающие фрагменты индивидуально-авторского образа мира посредством употребления в метафорических контекстах; 3) обладающие культурно-историческим потенциалом (в том числе аллюзивные имена: библеизмы, идеонимы, имена литературных персонажей, мифонимы); 4) моделирующие художественное пространство.
По характеру контекста выделяются следующие типы употребления поэтонимов.
Первая группа продуктивна и включает контексты с именами, которые функционируют в качестве риторических обращений. Нередко они употребляются в составе восклицательных предложений с целью выражения авторского отношения к адресату художественно-изобразительной речи, к объектам живой или неживой природы, выполняя апеллятивно-экспрессивную функцию. Приведём некоторые примеры для подтверждения: а) имя-обращение: «Тебя зовут божественною, Мира, / Царицею в созвездии Кита. / Таинственна, как талисманы Пирра, / Твоей недолгой жизни красота» («Мира» (1903) (?)) [I, 116]; «Люблю твой бледный лик, печальная Селена, / Твой безнадёжный взор, сопутствующий мне» («Когда вдоль корабля, качаясь, вьётся пена...» (1902)) [I, 101]; «Что моя душа, Виргилий, / Не моя и не твоя» («У гробницы Виргилия» (1916)) [II, 61] и др.; б) имя-обращение в восклицательном предложении: «И с вышины, из каждого окна, / Простор небес и воздух сладко звали / К тебе, Любовь, к тебе, Весна!» («Айя-София» (1903-1906)) [I, 177]; «Над ширью Океана, был я счастлив / И упоён твоею первозданной / Непостижимой силою, Атлант!» («Атлант» (1903-1906)) [I, 175]; «И дрогнет тьма! И вспыхнет на востоке / Воскресший Свет! И боги пригвоздят / Тебя, как пса, к граниту гор, о Локи!» («Бальдер» (1904)) [II, 153] и др.
Вторая группа включает контексты с поэтонимами в составе восклицательных предложений, которые употребляются с целью усиления художественной выразительности речи, выражения авторских эмоций: «Бог взял меня и жертвою простёр, / Чтоб возродить на светозарном Юге!» («Агни» (1903-1906)) [I, 172]; «Не всё ль равно, что это старый храм, / Что на мысу - забытый портик Феба! / Запомнил я лишь ряд колонн да небо» («В архипелаге» (1908)) [I, 223]; «Из недр земных земле благовествую / Глаголы Незакатной Красоты!» («Надпись на могильной плите» (1901)) [II, 143] и др.
Третью группу составляют контексты с разнообразными подклассами литературных топонимов, конкретизирующих художественное пространство, участвующих в создании картин природы. Топонимы в бунинских стихотворениях играют ключевую роль в создании индивидуально-авторского пространственного представления о мире. Приведём некоторые примеры: «За лагуны Адрии зелёной, / В голубой простор глядел крылатый / Лев с колонны. В ясную погоду / Он на юге видит Апеннины, / А на сизом севере - тройные / Волны Альп, мерцающих над синью / Платиной горбов своих ледяных...» («Венеция» («Восемь лет в Венеции я не был...») (1913)) [II, 27]; «Скользят, текут огни зелёных мух. / Над Мёртвым морем знойно и туманно...» («Иерихон (1908)) [I, 224]; «И солнца лик мертвел. Громада моря кругом / Объяла горизонт. Везувий потонул» («Мёртвая зыбь» (1909)) [I, 241] и мн. др.
Существенно, что для создания художественных пейзажей Бунин привлекает большинство астронимов и космо-нимов (иногда вместе с топонимами): «Пройдут века - и Сириус, над Нилом / Теперь огнём горящий, станет синь / Да светит он спокойнее могилам» («За гробом» (1906)) [I, 183]; «Мир Авеля! Дни чистых детских вер! / Из-за нагих хребтов Антиливана / Блистает, угасая, Люцифер» («Люцифер» (1908)) [I, 226]; «Замерло всё и застыло, лучатся жестокие звёзды, / Но до костей я готов в лёгком промерзнуть меху, / Только бы видеть тебя, умирающий в золоте месяц, / Золотом блещущий снег, лёгкие тени берёз / И самоцветы небес: янтарно-зелёный Юпитер, / Сириус, дерзкий сапфир, синим горящий огнём, / Альдебарана рубин, алмазную цепь Ориона / И уходящий в моря призрак сребристый - Арго» («Чёрные ели и сосны сквозят в палисаднике тёмном...» (1905)) [I, 140] и др.
Четвёртую группу представляют контексты с онимами, при номинативном употреблении которых Бунин-поэт предстаёт в качестве очевидца, как бы всезнающего повествователя: «Синеет снеговой простор, / Померкла степь. Белее снега / Мерцает девственная Вега / Над дальним станом крымских гор» («В крымских степях» (1903)) [I, 125]; «К оракулу и капищу Сиваха / Шёл Александр. Дыханием костра / Дул ветер из пустыни. Тучи праха / Темнили свет и рвали ткань шатра» («Александр в Египте» (1906-1907)) [I, 220]; «И вскочил Егорий на ноги / И срубил он Змею голову. / Золотая верба, звёздами / Отягчённая, склоняется, / С наречённым Алисафия / В Божью церковь собирается» («Алисафия» (1912)) [II, 16] и др.
Пятая группа содержит контексты а) с отапеллятивными именами, обозначающими персонажей стихотворений; б) с именами, называющими неодушевлённые объекты. Приведём следующие примеры: а) «За нею кипарисы на холмах, / Небесный град, лепящийся к утёсу, / Под ним же Смерть: на корточках, впотьмах, / Оскалив череп, точит косу» («Древний образ» (1924)) [II, 132]; «Гремит и блещет жизнь... Задумчивой толпой / Здесь кипарисы ждут - и строго, молчаливо / Восходит Смерть сюда с добычей роковой» («Кипарисы» (1896)) [I, 54]; «Внимает им, быть может, только Дух / Среди камней в пустыне Иоанна» («Иерихон» (1908)) [I, 224] и др.; б) «И Солнце, погребённое во тьму, / Из гроба тьмы, из бездны ада слышит, / Что мир в тоске взывает лишь к нему» («Бальдер» (1904)) [II, 152]; «И млечной синью горы Иудеи / Свой зыбкий кряж означили во мгле» («Караван» (1908)) [I, 225]; «Поёт весёлый и проворный, / Со скал летящий Учан-Су!» («Учан-Су» (1900)) [I, 78] и др.
Шестая группа представлена контекстами с конструкциями, в которых онимы выступают в качестве объекта или субъекта сравнения: «И я, не смея отдохнуть, / Как Магомет к святой Медине, / Держу к заветной цели путь» («Белые крылья» (1903-1906)) [I, 182]; «И солнце мутное Жар-Птицей / Горит в их дебрях вековых» («Всё лес и лес. А день темнеет...» (1899)) [I, 63]; «Как письмена, мерцают в тверди синей / Плеяды, Вега, Марс и Орион» («Ночь» («Ищу я в этом мире сочетанья...») (1901)) [II, 148]; «Сад в эту ночь - как сад Ирема» («Розы Шираза» (1906-1907)) [I, 217]; «Как розовое
море - даль пустынь. / Как синий лотос - озеро Мерида» («Стон» (1903-1905)) [I, 155]; «По жёстким склонам каменные плиты / Стоят раскрытой Книгой Бытия» («Долина Иосафата» (1908)) [I, 225] и др.
Проанализированный материал позволяет теперь перечислить функции поэтонимов в стихотворениях И. А. Бунина. Прежде всего укажем на универсальные функции, присущие всем поэтонимам. Это - номинативно-изобразительная, эстетическая и текстообразующая. Частные функции имён, характерные для бунинских стихотворений: эмоционально-оценочная, апеллятивно-экспрессивная, культурно-историческая, локальная, темпоральная, локально-темпоральная, обобщённо-символическая.
Итак, ономастическое пространство лирики И. А. Бунина представлено многочисленными классами имён собственных. Всех онимов около пятисот, что свидетельствует об их значимости для художника.
Для Бунина не характерно употребление онимов, образованных с нарушением типовых языковых моделей, не свойственно применение «говорящих» и фоноэкспрессивных имён с эстетической гиперфункцией. Его имятворчество проявляется прежде всего в употреблении контекстуальных онимов, образованных от апеллятивов, которые, с одной стороны, являются личностно значимыми и часто функционируют в философских по тематике стихотворениях, с другой стороны, обозначают персонажей стихотворений. Художник избирает имена экзотические в том смысле, что они «чужды слуху» носителя русского языка. Однако значительная часть таких единиц употребляется с целью раскрытия одной из центральных тем его лирики - темы Востока.
Нередко при употреблении имён с целью усиления образности языка, выразительности художественной речи (особенно в индивидуально-авторских метафорических контекстах) поэт обращается к персонификации. Поэтонимы часто служат для художника средством выражения его рефлексии и эмоций.
У Бунина мало имён, отсылающих к другим художественным текстам. Однако ономастическое пространство его стихотворений содержит значительный пласт поэтонимов аллюзивных. Это в первую очередь библеизмы, идеонимы, мифонимы. Употребление последних, по всей видимости, является следствием влияния на бунинскую лирику творчества
A. С. Пушкина, в стихотворениях которого представлено множество античных мифологических имён.
Художественное пространство стихотворений И. А. Бунина изображается точечно, создаётся с участием разнообразных подклассов литературных топонимов. Этот многочисленный разряд поэтонимов участвует в создании эмоционально окрашенных картин природы в метафорических контекстах.
The present article is devoted to the onomastics of an artistic text. It means a systematic approach (taking into account the paradigmatic and syn-tagmatic aspects) investigated the proper names of poems by famous Russian writer and academician, the first Russian Nobel Prize for Literature Ivan Bunin (1870-1953).
Keywords: I. Bunin, onomastics artistic text,poetonyms, the systematic approach.
Список литературы
1. Айхенвальд Ю. Иван Бунин. Его стихотворения // Бунин И. А. Полное собрание сочинений в 13 томах. Т. 2. Стихотворения (1912-1952); Повести, рассказы (1902-1910). - М.: Воскресенье, 2006. - С. 187-201.
2. Бунин И. А. Автобиографическая заметка // Бунин И. А. Полное собрание сочинений в 13 томах. Т. 1. Стихотворения (1888-1911); Рассказы (1892-1901). - М.: Воскресенье, 2006. - С. 9-20.
3. Бунин И. А. Думая о Пушкине // Бунин И. А. Полное собрание сочинений в 13 томах. Т. 8. «Это самая наша Русь!» Любимые имена; Из «Великого дурмана». Публицистика (избранное). - М.: Воскресенье, 2006. - С. 7-14.
4. Бунин И. А. Из предисловия к французскому изданию «Господина из Сан-Франциско» // Бунин И. А. Полное собрание сочинений в 13 томах. Т. 1. Стихотворения (1888-1911); Рассказы (1892-1901). - М.: Воскресенье, 2006. - С. 20-22.
5. Бунин И. А. Полное собрание сочинений в 13 томах. Т. 16 дополнительный. - М.: Воскресенье, 2007. - 560 с.
6. Виноградов В. В. О теории художественной речи. - М.: Высшая школа, 1971. - 240 с.
7. Калинкин В. М. От литературной ономастики к поэтонимологии // Лоуо^ óvo^acxiKq (Логос ономастики). -2006. - № 1. - С. 81-89.
8. Калинкин В. М. Поэтонимология: из заметок о метаязыке науки // Лоуо^ óvo^acxiKq. - 2008. - № 2. - С. 96-101.
9. Калинкин В. М. Функции собственных имён как выразительного средства поэтики К. Ф. Рылеева // Восточно-украинский лингвистический сборник. - 2014. - Вып. 15. - С. 83-110.
10. Кухаренко В. А. Интерпретация текста: Учеб. пособие для студентов пед. ин-тов по спец. № 2103 «Иностр. яз.».
- 2-е изд., перераб. - М.: Просвещение, 1988. - 192 с.
11. Муромцева-Бунина В. Н. Беседы с памятью // Бунин И. А. Полное собрание сочинений в 13 томах. Т. 12. Письма И. А. Бунина 1901-1904 гг.; Малоизвестное. Переписка И. А. Бунина с архимандритом Киприаном (Керном) 1940-1948 гг.;
B. Н. Муровцева-Бунина «Беседы с памятью»; Г. Н. Кузнецова «Грасский дневник». - М.: Воскресенье, 2006. - С. 151-357.
12. Подольская Н. В. Словарь русской ономастической терминологии / Академия наук СССР, Институт языкознания. - М.: Наука, 1978. - 198 с.
13. Поцепня Д. М. Образ мира в слове писателя: Автореф. дисс. ... д-ра филол. наук / Санкт-Петербургский государственный университет. - СПб., 1997. - 38 с.
14. Пронченко С. М. Лингвистический анализ тютчевских имён на уроках русского языка в школе // Российско-Белорусско-Украинское пограничье: проблемы взаимодействия в контексте единого социокультурного пространства -история и перспективы: Материалы Международной научной конференции / Под ред. В. В. Мищенко, В. Н. Пустовойто-ва, С. Н. Стародубец. - Брянск: РИО БГУ, 2013. - С. 196-203.
15. Пронченко С. М. Литературная ономастика: Учебно-методическое пособие к спецсеминару по русскому языку.
- 2-е изд., перераб. и доп. - СПб.: ЛЕМА, 2015. - 56 с.
16. Пронченко С. М. Типы имён собственных и их функции в цикле М. Горького «Сказки об Италии» // Мир русского слова. 2014. № 4. С. 78-85.
17. Твардовский А. Т. О Бунине // Бунин И. А. Полное собрание сочинений в 13 томах. Т. 1. Стихотворения (18881911); Рассказы (1892-1901). - М.: Воскресенье, 2006. - С. 475-515.
18. Топоров В. Н. «Скрытое» имя в русской поэзии // Имя: Семантическая аура / Ин-т славяноведения РАН; Отв. ред. Т. М. Николаева. - М.: Языки славянских культур, 2007. - С. 118-132.
19. Фонякова О. И. Имя собственное в художественном тексте: Учебное пособие. - Л.: Изд-во Ленинградского гос. ун-та, 1990. - 104 с.
Об авторе
Пронченко С.М. - кандидат филологических наук, доцент кафедры социально-экономических и гуманитарных дисциплин филиала Брянского государственного университета имени академика И. Г. Петровского в г. Новозыбкове,
5. m.pronchenko@yandex. ги
УДК 82-193.1
ЛИТЕРАТУРНЫЕ СТИХОТВОРНЫЕ ЗАГАДКИ А.И. ДУБРОВСКОГО КАК ОТРАЖЕНИЕ ИДЕЙ ЭПОХИ ПРОСВЕЩЕНИЯ
Т.В. Струкова
В статье анализируются литературные стихотворные загадки А.И. Дубровского в контексте идей эпохи Просвещения. Во всех загадках поэта присутствует познавательно-эвристическая направленность, представлена естественнонаучная и материалистическая трактовка имплицитных образов, отражена когнитивная картина мира в представлении современного общества. Наряду с этим в статье указывается, что в загадках Дубровского прослеживается использование элементов фольклорной традиции.
Ключевые слова: загадка, познавательно-эвристическая направленность, интерпретационное поле, когнитивная картина мира, имплицитный образ.
В середине XVIII столетия к жанру литературной стихотворной загадки обратились представители самых разных идеологических установок, в том числе и сторонник ломоносовской художественно-эстетической концепции Андриан Илларионович Дубровский, принимавший довольно активное участие в литературной полемике между двумя ветвями русского классицизма.
В «Ежемесячных сочинениях» - научно-популярном и литературном журнале, издававшемся Петербургской Академией Наук - в 1756 году были напечатаны 5 стихотворных загадок Дубровского с указанием инициалов автора - А.Д. Позднее они были изданы в журналах «Прохладные часы, или Аптека, врачующая от уныния» (1793 г.) и «Опыт Воронежской губернской типографии» (1798 г.). Обращает внимание, что в загадках поэта, как и в других произведениях, находит отражение его мировоззренческая позиция и идеологические установки эпохи Просвещения, а также - основные принципы классицизма: утверждение культа разума как высшего критерия истины, рационализм, выдвигавший на первый план понимание художественного произведения как сознательно сотворенного и логически выверенного создания. Жанр загадки в полной мере соответствовал данным художественным установкам, поскольку функциональным его назначением является испытание сообразительности читателя.
Кодирующая часть загадки Дубровского о цифре ноль, по сути, заключает в себе иносказательное изложение истории изобретения и введения в употребление этого математического знака в Европе. Число ноль само по себе уникально -это единственная цифра, которая сама по себе (отдельно от других цифр ничего не обозначает), но при этом используется для выражения бесконечного множества. Она не имеет ни положительного, ни отрицательного значения. В связи с этим описательная часть загадки представляет собой импликацию внутренних свойств феномена (его функций, происхождения, способов употребления):
Есть братьев у меня великое число,
Которые одно имеют ремесло;
На них я не похож, и самый меньший брат,
Молодший старшего, сильнее в восемь крат.
Я всех безсильнее, когда один счисляюсь,
Но если к одному из братьев прилепляюсь,
Я больше в девять раз прибавлю сил его,
Как братьев нет при мне, не стою ничего.
Фигура, говорят, моя всесовершенна;
Но чтоб она была в другую превращенна,
Ученых многие пот пролили трудов,
Однако не нашли доднесь к тому следов[1, с. 379].
Интерпретационное поле загадки содержит информацию о таком признаке знака, как способность увеличивать числовое значение всех стоящих слева от него цифр на разряд: «Я больше в девять раз прибавлю сил его» (в десятичной системе счисления ноль умножает предшествующее число на десять). Наряду с этим Дубровским упоминается, что завуалировано охарактеризованное им число само по себе (отдельно от других цифр) ничего не представляет: «Я всех без-сильнее, когда один счисляюсь»; «Как братьев нет при мне, не стою ничего». Отдельно автор останавливается на обстоятельствах создания (изобретения) математического знака, делая интонационный и смысловой акцент на слове «пот», подчеркивая тем самым заслугу европейских математиков, поскольку с введением ноля в десятичную позиционную систему расчёты существенно упростились и числа получили строгую иерархию.
В качестве приема имплицитного описания Дубровский использует метафору, уподобляя цифры «братьям», что позволяет указать на специфику употребления и расположения цифр при счете, а также - их дифференциальные признаки. В частности, Дубровский обращает внимание на разницу между числом 9 и числом 1: «Молодший старшего, сильнее
