CC BY
1Научная статья УДК 261.7
https://doi.org/10.25803/26587599_2024_4_52_37
П. Г. Рогозный
«Иконоборчество» в первые годы Советской власти (1918-1921 годы)
Павел Геннадьевич Рогозный
Санкт-Петербургский институт истории РАН, Санкт-Петербург, Россия, [email protected], https://orcid.org/0000-0001-5263-9170
аннотация: Статья посвящена борьбе с иконами, которая началась буквально в первые месяцы после прихода большевиков к власти. Свою политику сами большевики называли «иконоборчеством». Согласно принятой в августе 1918 г. «инструкции», иконы и любые другие «религиозные изображения» должны были быть убраны из общественных мест. Однако новые власти сталкивались с открытым неповиновением их распоряжениям; убрать все иконы, которые висели в школах, магазинах, больницах, на фабриках и в других местах, оказалось просто невозможно. Осложнила исполнение этого решения разгорающаяся Гражданская война. На почве «иконоборчества» произошел ряд кровавых столкновений с крестьянами, не желающими убирать иконы. Икона в православии, и особенно в «народном православии», почиталась как величайшая святыня, и любое насилие по отношению к ней многие крестьяне готовы были рассматривать как оскорбление общины. Даже после окончания Гражданской войны иконы продолжали висеть в некоторых общественных местах. Знаменательно, что социальная революция, произошедшая в России, привела к появлению новых иконописных сюжетов. Этот процесс наглядно демонстрирует икона с названием «Физический труд Святого Семейства», находящаяся сейчас в экспозиции Государственного музея истории религии в Санкт-Петербурге. Такие или похожие сюжеты в иконописи называли в то время «орабочиванием» икон. Однако постепенно иконоборческая политика большевиков стала повсеместной
© Рогозный П. Г., 2024
и в пределе дошла до сожжения икон, которое можно рассматривать также как апогей атеистической кампании.
ключевые слова: иконоборчество, иконы, домовые церкви, большевики, инструкция, крестьянские восстания, новые сюжеты в иконописи, религиозные изображения
для цитирования: Рогозный П. Г. «Иконоборчество» в первые годы Советской власти (1918-1921) // Вестник Свято-Филаретовского института. 2024. Т. 16. Вып. 4 (52). С. 37-54. https://doi.org/10.25803/26587599_2024_4_52_37.
P. G. Rogozny
"Iconoclasm" in the early years of Soviet power (1918-1921)
Pavel G. Rogozny
St. Petersburg Institute of History of the Russian Academy of Sciences, Saint-Petersburg, Russia, [email protected], https://orcid.org/0000-0001-5263-9170
abstract: The article is devoted to the struggle against icons, which began literally in the first months after the Bolsheviks came to power. The Bolsheviks themselves called their policy "iconoclasm". According to the "instructions" adopted in August 1918, icons and any other "religious images" should be removed from public places. However, the new authorities faced open disobedience to their orders, and it turned out to be simply impossible to remove all the icons that hung in schools, shops, hospitals, factories, etc. The outbreak of the Civil War also complicated the implementation of the final decision. On this basis, there were a number of bloody clashes with peasants unwilling to remove icons. The icon in Orthodoxy and especially in "national Orthodoxy" was revered as the greatest shrine, and many peasants were ready to look at any violence against it as an insult to the community. Even after the end of the war, icons continued to hang in public places. In addition, the social revolution that took place in Russia developed new subjects that began to appear in iconography, which is clearly demonstrated by the icon with the name "Physical Labor of the Holy Family" being a part of the collection of the Museum of the History of Religion in St. Petersburg. At that time, such or similar subjects in iconography were called "working on" icons. However, gradually the iconoclastic policy of the Bolsheviks became widespread and its apogee can be called the burning of icons, which can also be considered the apogee of the atheistic campaign.
keywords: iconoclasm, icons, house churches, Bolsheviks, instructions, peasant revolts, new subjects in iconography, religious images
for citation: Rogozny P. G. (2024). " 'Iconoclasm' in the early years of Soviet power (1918-1921)". The Quarterly Journal of St. Philaret's Institute, v. 16, iss. 4 (52), pp 37-54. https://doi.org/10.25803/26587599_2024_4_52_37.
Известный в церковных кругах писатель и публицист И. П. Юва-чев, отличавшийся искренней и глубокой религиозностью, в 1919 г. в своем дневнике сравнил свое время с «временами иконоборчества, когда иконы укрывали, прятали, таскали тихонько из церквей (украдкою)» Ч В конце 1922 г. на заседании «Антирелигиозной комиссии» был поставлен вопрос «об иконоборчестве» и было принято постановление удалить все «религиозные изображения», которые не успели снять в общественных и публичных местах [Протоколы, 47]. Почти в то же время, находясь в эмиграции, митр. Антоний (Храповицкий) сравнил большевиков с «иконоборческими царями», при которых, по его словам, еще «хуже было» [Антоний (Храповицкий), 637]. Таким образом, известный термин «иконоборчество» использовался и большевиками, и их противниками для характеристики той политики, которая проводилась в отношении икон 2.
Традиционно слово «иконоборчество» используют для описания религиозного противостояния между сторонниками и противниками иконопочитания в Византии в VIII-IX вв. и между католиками и протестантами в ХУЕ-ХУН вв. Часто в современной, в том числе западной, историографии слово «иконоборчество» используется более широко и означает не только уничтожение религиозных изображений, но уничтожение или повреждение визуальных изображений вообще [Фюрекс, 36; Майзульс, 26-28].
«Иконоборчество» или то, что при желании можно назвать этим термином, существовало и в дореволюционной России. Как правило, оно имело характер «пьяного» преступления или, что очень редко, было обусловлено идейными причинами, например,
1. См.: запись 11/24 февраля 1919 г. [Ювачев, 290].
2. Греч. EÍкovoцaxía; также иконоклазм — от греч. еькоуа — «изображение» (икона) и кАаш — «разбивать».
носило так называемый сектантский или рационалистический характер. Чаще всего массовое иконоборчество получало распространение в периоды больших потрясений и революций, как это было и в России в начале ХХ века.
Конечно, обозначенные в названии статьи временные рамки условны, они указывают лишь на то, что основной исследовательский материал, представленный в статье, относится к эпохе Гражданской войны.
Специальных работ, посвященных этой теме, нет, однако есть исследования, в которых икона становится объектом не только искусствоведческого, но и историко-антропологического анализа 3.
«После революции, — по справедливому замечанию современной исследовательницы, — когда богоборчество часто стало принимать формы иконоборчества, икона становилась индикатором отношения человека к Богу» [Левкиевская, 813].
В самом декрете «Об отделении церкви от государства», принятом в январе 1918 г., об иконах ничего не говорилось, но 28 августа 1918 г. народный комиссариат юстиции выпустил постановление «О порядке проведения в жизнь декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви» [Постановление]. Постановление, или «инструкция», как она еще именовалась, более детально объясняло механизм проведения декрета в жизнь. Инструкция подтверждала и даже усиливала дискриминационные пункты декрета «Об отделении церкви от государства», например, такие как лишение церкви права юридического лица и запрет религиозного образования.
В инструкции содержался пункт «О религиозных церемониях и обрядах», относительно которых говорилось, что «в государственных и в иных публично-правовых общественных помещениях безусловно не допускается совершение религиозных обрядов и церемоний (молебнов, панихид и проч.), помещение каких-либо религиозных изображений (икон, статуй религиозного характера и проч.)» [Постановление, 98]. Этот пункт, отсутствовавший в декрете, вызвал наибольшее сопротивление верующих.
Собор и патриарх выступили с заявлением об отмене инструкции, в котором говорилось, что декретом Совета народных
3. См.: [Тарасов; Фадеева] и др. Вышедшие недавно работы Е. Осокиной посвящены в основном распродаже икон большевиками в 1920 — начале 30-х гг.
комиссаров от 23 января, «озаглавленном „О свободе совести" 4 русская Церковь поставлена в положение не фактически, но и юридически гонимой» [РГИА. Ф. 803. Л. 4-9 об. ]. Вместо создания комиссии с участием представителей всех вероисповеданий, о которой сама власть «положительно заверяла», вышла инструкция, которая наносила смертельный удар по всем материальным возможностям развития внутренней и внешней деятельности церкви. «Постановление», по мнению Собора, служило «средством духовного угнетения и застращивания православного народа». В заключение «полномочные представители русского народа» требовали отменить данную инструкцию и приостановить действие декрета «во всем его объеме» [РГИА. Ф. 803. Л. 4-9 об. ]. Но протест не помог, большевики в полной мере постарались «провести в жизнь» данную инструкцию. Иконы начали снимать в магазинах, школах, больницах, на вокзалах, на фабриках, на заводах и других местах, которые можно было назвать общественными.
Однако снять икону в деревне оказалось не так просто. В Томской губернии, например, местные крестьяне постановили на волостном собрании «внести назад икону» в помещение воли-сполкома. Причем в этой же оперативной сводке сообщалось, что крестьяне вооружены, «имеют винтовки и даже пулеметы» [Из оперативной сводки].
Одной из причин крестьянского восстания в Симбирской губернии стало как взыскание революционного налога, так и «вынос из советских учреждений иконных изображений» [Сведения]. В Чувашии же членов волисполкома, пытавшихся выносить иконы, крестьяне посадили в «сырые подполья и подвалы», начали «самочинно» избивать и обливать холодной водой [Козлов, 98].
В Новгородской губернии попытка вынести икону из здания местного совета окончилась кровопролитием. По сообщению представителя Наркомата юстиции, бывшего священника Михаила Галкина, прибывший из столицы в Любинскую волость «инструктор» наркомата юстиции потребовал удаления иконы из помещения местного совета, однако председатель совета, ссылаясь на свои религиозные чувства, это сделать отказался. Тогда «инструктор-коммунист» лично вынес икону. «Это созда-
4. В первой публикации декрет «Об отделении церкви от государства» именовался декретом «О свободе совести».
ло, — как отмечал Галкин, — громадное волнение среди местных крестьян» [ГАРФ. Л. 21]. Волость была самим «инструктором» объявлена на военном положении, что только ухудшило обстановку. Из Старой Руссы были вызваны красноармейцы, которые произвели «в толпу крестьян залп». Председатель местной ЧК Воронов считал, что данный «инцидент вызван нетактичным поведением инструктора, позволявшего себе, не зная местных условий и настроение фанатиков-крестьян, глумление над их религиозными чувствами. До этого инцидента волость считалась одной из самых спокойных и благожелательно настроенных к Советской власти» [ГАРФ. Л. 21]. Понятно, что на местах, ввиду осложнений с выносом «религиозных изображений», их снимать не спешили.
В Корчевском уезде Тверской губернии председатель местного ЧК своей властью во избежание больших беспорядков разрешил не выносить иконы из школ [Леонтьева, 195 ]. В одном из сел Симбирской губернии лояльное к новым властям местное население после того, как ему зачитали «приказ наркома» об удалении икон, постановило иконы из школы не выносить [Из отчета, 71].
Частичную статистику выноса икон из школ мы имеем благодаря материалам особой комиссии, созданной при генерале Деникине «для расследования злодеяний большевиков» на Юге России. Так, комиссия, материалы которой относятся в основном к 1919 г., разослала по церковным приходам «опросные листы», которые должны были заполнить члены церковного клира тех приходов, что были «освобождены» от большевиков белогвардейцами. Сохранилось и опубликовано 226 «опросных листов» по Донской епархии [Церковь на Дону, 22]. Шестым и последним пунктом в них значился вопрос о выносе икон из школ. В 29 случаях написано, что иконы из школы были удалены. В остальных случаях в «опросных листах» или поставлен прочерк, или отмечено, что иконы из школ не выносились. В одном случае в документе сказано, что иконы хотели удалить, «но побоялись населения и родителей учащихся» [Церковь на Дону, 149], в другом документе написано, что самим местным учителем (бывшим раньше пономарем) были сняты со стены картины ветхо- и новозаветной истории и «взамен» повешены картины «штатской истории» [Церковь на Дону, 196]. Следует указать, что в некоторых местах власть сменялась по нескольку раз и часто у красноармейцев просто не доходили руки до икон в школах или не было желания вступать в конфликт с населением.
п. г. рогозный • «ИКОНОБОРЧЕСТВО» В ПЕРВЫЕ ГОДЫ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ (1918-1921 ГОДЫ)
43
Особую тему для исследования представляет судьба икон в период Гражданской войны. Чтобы не снимать иконы в общественном месте, крестьяне давали взятки. Противоборствующие стороны могли расстреливать иконы; с икон снимались оклады, если они были сделаны из драгоценных металлов [Рогозный]. Причем грабежом икон занимались и красные, и белые.
Вынос икон из зданий фабрик и заводов, общественных присутствий, школ и т. п. часто вызывал бурю негодования, и большевики вынуждены были разъяснять свои цели публично. Слухи об иконах быстро распространялись, в частности, большую тревогу населения вызвал слух, что вообще все иконы отнимут. «Нет более гнусной и подлой лжи, чем эта, — сообщалось в листовке петроградских большевиков. —Да и кому придет такая нелепая мысль — отбирать иконы. Кому, кроме верующих, нужны иконы? Разве накормить ими голодных или перелить в пушки?» [Листовки, 160] 5. Слухи, особенно в стране с крестьянским населением, в которой люди обладали только начатками грамотности или совсем не умели читать, становились порой основным источником информации [Голубев, 303].
На территориях, не контролируемых новыми властями, распространялась информация, что большевики выпустили декрет о налоге на кресты и иконы, согласно которому желающие носить кресты и иметь у себя дома иконы обязаны будут платить налог. Авторство этого мифического декрета приписывалось Троцкому, который якобы «собственноручно» совершал акцию по удалению икон [Иванов]. Причем слух о налоге на иконы был довольно устойчивым 6. Он попал в прессу, в дневники и переписку современников. Иногда он имел географические границы и распространялся только на Москву. Так В. В. Шульгин в 1919 г. в одесской газете писал, что «республиканские правители Москвы обложили налогом иконы и церкви, из которых некоторые превращены в кинематографы» [Передовая статья, 422].
Бывший священник Михаил Галкин (Горев) называл «декрет» о налогах на иконы «мифическим», ставя его в один ряд с декретом «о социализации женщин», тоже якобы действовавшим
5. Другой вариант этого слуха — что домовые иконы будут облагать «особой податью». См.: А. А. Ухтомский — В. А. Платоновой 17 октября 1918 г. [Ухтомский, 144].
6. См.: «За право иметь святые иконы проклятые комиссары-жиды и их прислужники наложили налог» [Солдаты, 218]; «Дошло до того, что обложили особым налогом св. иконы... в домах жителей
нашей волости, по 100 р. за икону. Есть две, — плати двести. Нечем платить, уноси иконы, прячь подальше» [По приходам, 41]; «Даже частные лица не могут носить нательный крест и иметь в жилище иконы невозбранно: возможность исполнения христианского обычая обложена особым налогом» [Из печати, 217].
в Советской России [Горев 1919, 28]. Воевавший на стороне красных Мугуев впоследствии писал, что в 1919 г. стал свидетелем слухов об изъятии икон в селах Калмыкии. Источником этих слухов были сами представители советской власти, «которые ходили по домам, приказывая их хозяевам снять иконы, угрожая в противном случае подвергнуть их штрафу» [Белоусов, 58]. По его словам, представители политотдела армии, в которой он служил, успокоили местных жителей и даже приказали местному священнику «возобновить службы в церкви» [Белоусов, 58].
Известный антицерковный, а потом и антирелигиозный поэт-большевик Демьян Бедный откликнулся в своих стихах на слух о том, что в 1919 г. чудотворную икону из знаменитой Иверской часовни в Москве «большевики хотят куда-то убрать». Причем в качестве эпиграфа к стихотворению он использовал разъяснение «из газет», что это «злой и нелепый вымысел». Стихотворение называется вполне характерно «Темнота. (У божественной иконы. Две старушки бьют поклоны)». Хоть автор и называет слухи «злыми толками», заканчивается сей опус вполне миролюбиво. Люди, верующие и в иконы, и в слухи, в большинстве случаев «старушки», по мнению стихотворца, заслуживают только иронии.
...Богомольцы, богомолки Возле Иверских ворот. Будоражат злые толки Одурманенный народ. Спор вести с детьми за соску Взрослым людям не с руки. — Измолитесь вы хоть в доску, Чудаки! [Бедный, 9-10].
После революции кощунства и богохульства по отношению к иконам и другим святыням приняли огромные размеры. Распространялись слухи, что после изъятия икон начинаются повальные эпидемии тифа.
Согласно записке, представленной церковным властям настоятелем Старорусского Спасо-Преображенского монастыря Новгородской епархии епископом Димитрием (Сперовским), в декабре 1918 г. в монастырь «явились три комиссара» с солдатами и по предъявлению ордера начали обыск. Среди различных деяний, произведенных «солдатами» во время обыска, который
продолжался, с перерывами, дольше месяца 7, имело место следующее происшествие — один из солдат «в присутствии богомольцев» бросил большую стеклянную бутыль в образ Божьей Матери, находившийся над колодцем, и «вдребезги разбил эту икону» [РГИА. Ф. 831. Л. 10]. В Екатеринодаре в 1918 г. в церкви епархиального училища, по сообщению очевидцев, «на образе Святителя Николая были вырезаны глаза, а затем сам образ брошен в навозную кучу» [Материалы, 31]. Сообщалось, что в Ростове-на-Дону «красноармейцы умышленно стреляли в иконы и повредили изображение Божьей Матери и св. Дмитрия» [Материалы, 59]. А в одной из станиц Донской области свидетель рассказывал, что дома «большевики сняли лампаду, испражнились в нее и повесили вновь перед иконами» [Церковь на Дону, 167].
Часто кощунственные действия по отношению к святыне сопровождались утверждениями, что икона не может им ничем «ответить», и таким образом обещанное «попами» немедленное возмездие за оскорбление святыни есть не что иное как очередной обман народа. Мотив наказания за поругание святыни неизменно сопровождал народное восприятие икон, мощей и других реликвий. Так, например, в годы революции и Гражданской войны широко был распространен рассказ о том, как на голову антирелигиозного агитатора упала икона, висевшая на крыльце часовни, где он произносил свою речь, и убила его насмерть 8.
На почве «иконоборчества» происходили трагические истории. Так случилось в городе Трубчевске Брянской губернии, где уездный комиссар Д. М. Раков «призвал» к себе икону Божьей Матери и во время молебна выстрелил в икону, а потом стал ее топтать ногами. Комиссар был пьян, и весть о расстреле иконы быстро распространилась по городу [Балыко, 17 ]. Началось настоящее восстание, но сдаться местным властям Раков отказался, а охранявшие его красноармейцы не позволили его арестовать. Спустя некоторое время Раков пытался убежать, но был задержан местной милицией. Этот факт не успокоил крестьян, восстание нарастало, охранявшие Ракова милиционеры сбежали, а сам комиссар был убит восставшими [Измозик, 68] 9. После этого народ
7. В монастыре было обнаружено большое количество всяческих ценностей.
8. Случай этот, по словам церковной прессы,
произошел в Старой Руссе. См.: [Чудеса, 294]. В реальности упавшая икона легко поцарапала солдата, который никакую антирелигиозную проповедь не
произносил и вообще «о Боге речь не шла». См.: Новгородские епархиальные ведомости. 1917. № 20. С. 630-635.
9. По некоторым данным простреленная икона сохранилась до наших дней.
успокоился, но все равно в городе объявили осадное положение. Следственная губернская комиссия заключила, что массы не пошли за агитаторами, требующими свержения Советской власти, а «ограничились расправой над Раковым» [Балыко, 18].
Документы свидетельствуют, что была возможна и противоположная реакция на иконы. Так, жильцы дома, ранее принадлежавшего Сретенскому монастырю в Москве, в 1920 г. направили письмо новым властям. В послании «рабочие и служащие», по их словам, «кипя как смола», жаловались, что вынуждены жить рядом с монахами — «паразитами и предателями советской власти» [НА ГМИР. Л. 1 об.]. Они писали, что часовня и храм «являются местами свидания шпионов и передачи всяческих прокламаций». Особое возмущение вызвало у рабочих то, что вынесли «иконы с подсвечниками на улицу» и при этом «вызваниваются царские гимны» [НА ГМИР. Л. 1 об.]. Вообще Сретенский монастырь — важное место для изучения московской церковной жизни той эпохи. Как раз в это время, в начале 1920 г. (донос точно не датирован), в монастыре произошел обыск, был арестован настоятель архим. Гурий (Степанов) и вместо него настоятелем был назначен архим. Илларион (Троицкий). Совершал службы в монастыре и патриарх Тихон. Доносители, среди прочих абстрактных обвинений в контрреволюции, которые трудно было доказать, выдвигали и вполне конкретное обвинение — вынос икон на «улицу», что прямо нарушало советское законодательство.
Конечно, в начале 1920-х о массовом сожжении икон, которое происходило в СССР в конце 1920-х и 1930-х гг., не было и речи, и если где-то сожжения икон могли иметь место, то это была инициатива отдельных атеистически настроенных коммунистов. Так, например, могли «пойти на дрова» иконы и иконостасы из многочисленных закрытых домовых церквей, и петроградский государственный чиновник в 1921 г. предупреждает об этом, сообщая, что взять их «бесплатно» отказались приходские церкви, не имея транспорта и людей для перевозки и упаковки этих икон [Келли, 267].
Революция не только боролась с иконами, но и влияла на религиозное искусство, свидетельством чему стало появление новых тем в иконописи. Так, в Государственном музее истории религии в Санкт-Петербурге находится икона «Физический труд Святого Семейства», написанная потомственным мстерским иконописцем В. О. Мумриковым в 1923 г. [Подписная икона,
60-61] 10. Влияние смены общественного строя на тематические сюжеты иконописца — вопрос сложный, ввиду почти полного отсутствия источников, в том числе наглядных п. Насколько были распространены «орабочивания» (термин М. Галкина) икон, сказать трудно. В позднейшей атеистической литературе сообщалось, что в первые годы Советской власти «в иконописи наблюдалась любопытная тенденция — попытка подвергнуть „демократизации" традиционные евангельские образы» [Шуры-гин, Кондратьева, 77] 12.
После окончания Гражданской войны в некоторых деревнях крестьянское население при попытках властей закрывать церкви действовало столь агрессивно, что ставило местные власти в тупик. Так, в селе Дмитровка Таганрогского округа одну из двух имеющихся церквей властями было решено закрыть и приспособить под «культурные надобности» [Сводка, 446]. Толпа отняла ключи «от церкви у библиотекаря» и начала там «швырять скамьи и рвать плакаты». Может этими действиями все бы и закончилось, однако, согласно сводке секретного отдела ОГПУ, был «распущен слух», что дома у одного из «исполкомщиков» сжигают иконы, и «толпа бросилась туда». Требованиям прибывшей туда милиции разойтись «толпа не подчинилась». После предупредительных выстрелов был открыт огонь на поражение. В результате, согласно сводке, один человек погиб, три женщины, один мальчик и грудной ребенок ранены [Сводка, 446]. Судя по всему, «толпа» состояла из женщин и детей, но все равно по ней начали стрелять.
Быть антирелигиозным пропагандистом в деревне было опасно 13, но по мере укрепления новой власти эта пропаганда становилась все успешней. Впоследствии же защита икон носила
10. Икона датирована и подписана. В данном издании сообщается, что до революции Мумри-ков был октябристом, после революции членом «Христианской социалистической рабоче-крестьянской партии». Икона, «можно предположить, написана в канун очередной годовщины Манифеста 17 октября 1905 г., имеет отношения к этому событию» [Подписная икона, 60]. Невероятно, чтобы член партии «всецело поддерживающий большевиков», отмечал юбилей царского манифеста. Вообще, партийная принадлежность человека до революции мало или нечего не говорит о его позиции после нее.
11. Позднее известный Галкин писал в одной из
своих брошюр: «В Орле попы занялись орабочива-
нием своих богов. Иконы Христа, царя небесного и земного, в срочном порядке заменены иконами „христа-плотника", трудового так сказать элемента. Таким образом „сын божий" в орловских церквях сейчас разделывается под члена союза деревообделочников» [Горев 1928, 23].
12. Ссылка была на ту же икону, написанную Мумриковым, репродукция которой была и помещена в книге.
13. Часто сводки, в которых говорится об антирелигиозной агитации, напоминают сводки с фронта. Так, в уже цитируемом документе зафиксировано, что в один из клубов, где велась антирелигиозная лекция, бросили гранату «тяжело ранившую 4 человек» [Сводка, 448].
«гендерный» характер, иконы защищали в большинстве своем женщины. Когда большевики начали новую атеистическую кампанию, молодежь была к ней готова, и не попавшие в музей иконы запылали по всей стране 14.
Когда в середине 1920-х гг. в некоторых сельских местах проводилось показательное сжигание икон, крестьяне туда приходили добровольно и вокруг костра из икон устраивали хоровод [Капков, 100] 15. Вообще сжигание икон в 30-х годах XX в. часто рассматривали как апогей атеистической кампании 16.
Портреты вождей вместо икон, конечно, могли вешать принудительно, однако, как пишет современный исследователь, «государственная пропаганда работала настолько результативно, что их вешали и добровольно» [Мороз, 118 ]. Одно дело, когда портреты вождей вешали вместо икон, и другое дело, когда иконы и портреты вождей соседствовали. Это, а также соблюдение религиозных обрядов, например, членами партии, в газетах того времени в шутку называли «двоеверием».
Можно констатировать, что если большинство так называемых русских иконоборцев дореволюционной России были просто людьми «в пьяном виде», то после революции «иконоборчество» власти узаконили. В любых общественных местах требовали иконы снимать. Кроме того, большевики предложили народу вместо иконы вешать или портреты новых вождей, или какие-либо другие советские изображения. Акции по снятию икон совмещали с антирелигиозной пропагандой, с обвинениями в темноте и суеверии. Постепенно, несмотря на сопротивление части народа, иконы исчезли из общественных мест. В частных домах они
14. Эмигрант, бывший киевлянин Д. В. Скрынчен-ко помещал в свой дневник среди прочего письма своего друга А. В. Стороженко. Тот описывал, очевидно на основании материалов газет, атеистические действа в Киеве. Он писал: «В заключение организованного шествия на костре близь Софийского собора должны были сжигать святые иконы, собранные в Киеве и окрестных деревнях. Года два тому назад многие в эмиграции мечтали о том, что крестьянство отстоит Россию». Поместив письма своего друга в дневник Скрынченко приписал: «Грустно, тоскливо, точно отдает погребальным звоном это письмо.» (запись от 9-10 июля 1931 г.) [Скрынченко, 207].
15. Описанный случай с хороводом вокруг костра
в момент сжигания икон происходил в селе Нагорье Ярославской губернии.
16. Византийское иконоборчество, видимо, позднее называли «ересью иконосжигательства». См.: [Лепахин, 254] (Приложение 1. О сжигании икон в русской традиции). Автор утверждает со ссылкой на Успенского, что иконы до большевиков на Руси не сжигали. Однако иконы сжигали, а иногда отнюдь не из-за иконоборческих настроений. См.: [Бусева-Давыдова, 408]. Особенно массово в 2000-х сжигали или утилизировали иконы «советского времени», представляющие собой в большинстве фотографии, иногда даже не раскрашенные. Часто их для утилизации, как «священный мусор», несли в местную церковь [Антонов, 21-23].
продолжали висеть. Следующая по времени «иконоборческая» акция касалась именно домовых икон и пришлась на время хрущевских церковных гонений, но она была уже намного мягче революционной атаки на религиозные изображения.
Источники
1. Антоний (Храповицкий) = Антоний (Храповицкий), митр. В. З. Курганову // Он же. Избранные труды, письма, материала. Москва : Православный Свято-Тихоновский гуманитарный ун-т, 2007. С. 637.
2. Бедный = Бедный Демьян. Тебе, господи! Сборник антирелигиозных произведений. Москва ; Ленинград : Гос. изд-во, 1930. 373 с.
3. ГАРФ = Государственный архив Российской Федерации. Ф. А-353. Оп. 2. Д. 696. Л. 21.
4. Голубев = Голубев А. В. Крестьянские слухи и толки: источник или предмет исследования? (На примере внешнеполитических представлений 1920-х гг.) // Актуальные проблемы аграрной истории Восточной Европы Х-ХХ1 вв.: источники и методы исследования : Материалы XXXII сессии симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. Рязань : Изд-во Рязанского государственного ун-та, 2012. С. 301-313.
5. Горев 1919 = Горев М. По поводу одной делегации // Революция и церковь. 1919. № 2. С. 25-30.
6. Горев 1928 = Горев М. [Галкин]. Тезисы для антирелигиозного доклада среди рабочих. [Харьков] : Украшський роб1тник, 1928. 30 с.
7. Иванов = Иванов Б. П. Церковь и революция : [Публичная лекция]. Томск : [б. и.], 1919. 19 с.
8. Из оперативной сводки = Из оперативной сводки военных действий в Томской губернии. 23 июля 1920 г. // Из истории земли Томской. 19171921. Народ и власть : Сборник документов и материалов. Томск : [Б. и.], 1997. С. 245.
9. Из отчета = Из отчета отдела управления Симбирского губисполкома в НКВД о положении в губернии за период с 15 февраля по 1 марта 1919 г. // Крестьянское движение в Поволжье. 1919-1922 : Документы и материалы. Москва : РОССПЭН, 2002. С. 70-71.
10. Из печати = Из печати. «Блудница Вавилонская» // Тобольские епархиальные ведомости. 1919. № 14. С. 217-219.
11. Листовки = Листовки петроградских большевиков. 1917-1920. Ленинград : Лениздат, 1967. Т. 3. 471 с.
12. Материалы = Материалы Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков, состоящей при Главнокомандующем вооруженными силами юга России А. Деникине (1918-1919 гг.) // Их страданиями очи-
стится Русь. Москва : Изд-во им. святителя Игнатия Ставропольского, 1996. С. 20-80.
13. НА ГМИР = Научный архив Государственного музея истории религии. Ф. 4. Оп. 1. Д. 77. Л. 1об.
14. Передовая статья = Передовая статья «России» 25 января 1919 г. // Полное собрание газетной публицистики : [В 3 т.]. [Т. 2] : «Белые мысли». Публицистика 1917-1920 гг. / Сост., науч. ред., вступ. ст., комм. В. В. Шульгин. Москва : Кучково поле : Музеон, 2020. С. 422.
15. Подписная икона = «Писалъ сш образъ...» : Подписная икона и молитвенный образ в собрании государственного музея истории религии : Каталог : В 2 т. Т. 2 : Майченко И. — Щербачев Иван. Санкт-Петербург : Гос. музей истории религии, 2021. 383 с.
16. По приходам = По приходам епархии // Пермские епархиальные ведомости. 1919. № 2. С. 40-42.
17. Постановление = Постановление Народного Комиссариата Юстиции «О порядке проведения в жизнь декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви» (Инструкция) 24 августа 1918 г. // Культура в нормативных актах Советской власти. 1917-1922. Москва : Юстицинформ, 2009. С. 86-99.
18. Протоколы = Протоколы комиссии по проведению отделения церкви от государства при ЦК РКП (б) — ВКП(б) (Антирелигиозной комиссии). 1922-1929 гг. Москва : ПСТГУ, 2014. 380 с., [4] л.
19. РГИА. Ф. 803 = Российский государственный исторический архив. Ф. 803. Оп. 1. Д. 69. Л. 4-9 об.
20. РГИА. Ф. 831 = Российский государственный исторический архив. Ф. 831. Оп. 1. Д. 341. Л. 10.
21. Сводка = Сводка начальника VI отделения Секретного отдела ОГПУ Е. А. Тучкова «эксцессов на почве закрытия церквей и действий комсомольцев» 4 июля 1924 г. // Архивы Кремля. Политбюро и Церковь. 19221925 гг. : В 2 кн. Кн. 1. Новосибирск : Сиб. хронограф; Москва : РОССПЭН, 1997. С. 446-448.
22. Сведения = Сведения Горюшкинского волостного ревкома в отдел управления Сенгилеевского уисполкома Симбирской губернии о причинах и характере крестьянского восстания. 27 марта 1919 г. // Крестьянское движение в Поволжье. 1919-1922 : Документы и материалы. Москва : РОССПЭН, 2002. С. 197-198.
23. Скрынченко = Скрынченко Д. В. Обрывки из моего дневника. Москва : Индрик, 2012. 406 с.
24. Солдаты = Листовка «Солдаты советских войск». 1919 г. // Конфессиональная политика советского государства : 1917-1991 гг. : Документы и материалы : В 6 т. Т. 1. Кн. 4. Москва : РОССПЭН, 2017. С. 217-218.
25. Ухтомский = Ухтомский А. А. Память сердца : Письма к Платоновой. Санкт-Петербург : ИП Князев, 2017. 202 с.
26. Церковь на Дону = Церковь на Дону в годы Гражданской войны 1918-1919 гг. : Расследования Особой комиссии : Сборник документов :
К 10-летию Урюпинской епархии Русской Православной Церкви / Под ред. Ю. А. Бирюковой, свящ. Е. А. Агеева. Волгоград : ПринТерра-Дизайн, 2022. 388 с.
27. Чудеса = Чудеса в наши дни // Тобольские епархиальные ведомости. 1918. № 18-19-20. С. 294-296.
28. Ювачев = Ювачев И. П. Собрание сочинение. Дневники : В 10 книгах. Кн. 7 : 1915-1917. Москва : Галеев-Галерея, 2019. 623 с.
Литература / References
1. Антонов = Антонов Д. И. Священный мусор: практика ритуализированной утилизации в современной церковной традиции // Живая старина. 2022. № 1. С. 21-24.
Antonov D. I. (2022). "Sacred garbage: the practice of ritualized disposal in the modern church tradition". Living antiquity, n. 1, pp. 21-24 (in Russian).
2. Балыко = Балыко Т. А. Расстрел Чолнской иконы Божьей Матери в г. Трубчевске Орловской губернии летом 1919 года // Архонт. 2020. № 5 (20). С. 16-20. https://cyberleninka.ru/article/n/rasstrel-cholnskoy-ikony-bozhiey-materi-v-g-trubchevske-orlovskoy-gubernii-letom-1919-goda/ viewer
Balyko T. A. (2020). "Shot of the Cholno icon of the Mother of God in the city of Trubchevsk, Orlov province in the summer of 1919". Arkhont, n. 5 (20), pp. 16-20 (in Russian).
3. Белоусов = Белоусов С. С. Государственная религиозная политика в Калмыкии в отношении христианских вероисповеданий в первой половине XX века (1900-1956 гг.). Элиста : Калмыцкий ин-т гум. иссл. РАН, 2015. 235 с.
Belousov S. S. (2015). State religious policy in Kalmykia in relation to Christian faiths in the first half of the 20th century (1900-1956). Elista : Kalmyk Institute of Humanities and Studies of the RAS (in Russian).
4. Бусева-Давыдова = Бусева-Давыдова И. Л. Русская иконопись от Оружейной палаты до модерна: поиски сакрального образа. 2-е изд. Москва : БуксМАрт, 2021. 475 с.
Buseva-Davydova I. L. (2021). Russian icon painting from the Armory to Art Nouveau: the search for a sacred image. 2nd ed. Moscow : BuksMart (in Russian).
5. Измозик = Измозик В. С. Глаза и уши режима : Государственный политический контроль за населением Советской России. Санкт-Петербург : Санкт-Петербург. ун-т экономики и финансов, 1995. 164 с.
Izmozik V. S. (1995). Eyes and ears of the regime: State political control over the population of Soviet Russia. St. Petersburg : Publishing house of St. Petersburg University of Economics and Finance (in Russian).
6. Капков = Капков К. Г. Тьма. Трагедия. Террор. История разорения Нико-ло-Сольбинского монастыря и судьбы 8 его обитателей 1918-1938 : Проблемы прочтения следственных дел. Сольба : Николо-Сольбинский женский монастырь; Москва : Капков К. Г., 2020. 333, [2] с.
Kapkov K. G. (2020). Darkness. Tragedy. Terror. The story of the devastation of the Nikolo-Solbinsky Monastery and the fate of its 8 inhabitants, 19181938. Solba : Nikolo-Solbinsky Convent; Moscow : Kapkov K. G. (in Russian).
7. Келли = Келли К. Большевицкая реформация : Февраль 1922 г. // Историческая неизбежность? Ключевые события русской революции. Москва : Альпина нон-фикшн, 2020. С. 263-282.
Kelly C. (2020). "The Bolshevik Reformation : February 1922", in T. Brenton (ed.). Historically Inevitable?: Turning Points of the Russian Revolution. Moscow : Alpina non-fiction, pp. 263-282 (in Russian).
8. Козлов = Козлов Ф. Н. Отношения чувашского крестьянства к реализации «декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви» : (В аспекте изъятия религиозных атрибутов из советских учреждений) // Центр и периферия : Научно-публицистический журнал. 2009. №. 3.
С. 97-101.
Kozlov F. N. (2009). "Attitudes of the Chuvash peasantry to the implementation of the 'Decree on the separation of Church from State and school from Church': (In terms of the removal of religious attributes from Soviet institutions)". Center and Periphery: Scientific and journalistic journal, n. 3, pp. 97-101 (in Russian).
9. Левкиевская = Левкиевская Е. Е. Москва в зеркале православных легенд // Лотмановский сборник. Т. 2. Москва : ОГИ, 1997. С. 805-835.
Levkievskaya E. E. (1997). "Moscow in the Mirror of Orthodox Legends", in Lotmanovsky Collection, v. 2. Moscow : OGI, pp. 805-835 (in Russian).
10. Леонтьева = Леонтьева Т. Г. Власть, православная церковь, общество в годы Гражданской войны // Россия в годы Гражданской войны : 1917-1922 гг.: очерки истории и историографии. Москва; Санкт-Петербург : Центр гуманитарных инициатив, 2018. С. 183-211.
Leontyeva T. G. (2018). "Power, the Orthodox Church, and Society during the Civil War", in Russia during the Civil War: 1917-1922: Essays on History and Historiography. Moscow; St. Petersburg : Center for Humanitarian Initiatives, рp. 183-211 (in Russian).
11. Лепахин = Лепахин В. В. «Золотой век» сказаний о чудотворных иконах. Москва : Паломник, 2008. 315, [3] с.
Lepakhin V. V. (2008). "The Golden Age" of legends on miracle-working icons. Moscow : Palomnik (in Russian).
12. Майзульс = Майзульс М. Идол, защищайся! : Культ образов и иконоборческое насилие в Средние века. Москва : Альпина нон-фикшн, 2023. 359, [1] с.
Mayzuls M. (2023). Idol, Defend Yourself! : The Cult of Images and Iconoclastic Violence in the Middle Ages. Moscow : Alpina Non-Fiction (in Russian).
13. Мороз = Мороз А. Б. Красный угол без иконы // Мифологические модели и ритуальное поведение в советском и постсоветском пространстве. Москва : РГГУ, 2013. С. 117-125.
Moroz A. B. (2013). "Red corner without an icon", in Mythological Models and Ritual Behaviour in the Soviet and Post-Soviet Sphere. Moscow : Russian State University for the Humanities Publ., pp. 117-125 (in Russian).
14. Рогозный = Рогозный П. Г. Гражданская война и иконы // Гражданская война в России : Жизнь в эпоху социальных экспериментов и военных испытаний : 1917-1922. Санкт-Петербург : Нестор-История, 2020. С. 193207. https://doi.org/10.51255/978-5-4469-1699-3_2020_193.
Rogoznyi P. G. (2020). "Civil war and icons", in The era of тне Russian Civil war: Life in а time of social experimentation and violence 1917-1922. Saint Petersburg : Nestor-Historia, pp. 193-207. https://doi.org/10.51255/978-5-4469-1699-3_2020_193.
15. Тарасов = Тарасов О. Ю. Икона и благочестие : Очерки иконного дела в императорской России. Москва : Прогресс-культура : Традиция, [1995]. 495 с.
Tarasov O. Yu. (1995). Icon and Piety. Essays on Icon Affair in Imperial Russia. Moscow : Progress-culture : Tradition (in Russian).
16. Фадеева = Фадеева Л. В. Икона и книжная легенда в русском фольклоре. Москва : Индрик, 2019. 350 с.
Fadeeva L. V. (2019). Icon and book legend in Russian folklore. Moscow : Indrik Publ. (in Russian).
17. Фирекс = Фирекс Э. Оскорбленный взор : Политическое иконоборчество после Французской революции. Москва : Новое литературное обозрение, 2022. 676 с.
Firex E. (2022). The Offended Gaze: Political Iconoclasm after the French Revolution. Moscow : New Literary Review Publ. (Russian translation).
18. Шурыгин, Кондратьева = Шурыгин Я. И., Кондратьева В. И. Огонь и тлен : Очерки об искусстве и религии. Ленинград : Лениздат, 1985. 108 с.
Shurygin Ya. I., Kondratieva V. I. (1985). Fire and Decay: Essays on Art and Religion. Leningrad : Lenizdat Publ. (in Russian).
Информация об авторе
П. Г. Рогозный, канд. ист. наук, научный сотрудник, Санкт-Петербургский институт истории РАН.
Information about the author
P. G. Rogozny, Candidate of Sciences (History), Researcher, Saint Petersburg Institute of History of the Russian Academy of Sciences.
Поступила в редакцию / Received 29.02.2024 Поступила после рецензирования / Revised 06.06.2024 Принята к публикации / Accepted 10.07.2024
